Текст книги "Прикосновение (СИ)"
Автор книги: Елена Лирмант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)
И долго, очень долго у меня никого не было. И вот, как будто судьба надо мной сжалилась. Я встретила человека, который предложил мне пожить вместе. И я с радостью ухватилась за это предложение. Хотя, и тогда мне не давали покоя мои сны, не давал покоя, кто-то внутри меня. Этот человек позвал меня, не оттолкнул, и я как вьюн обвилась вокруг него, думая, что это ненадолго, поиграет и бросит. И поэтому мне надо было спешить. Это было как-то бессознательно. Опять! Мысли не могут быть бессознательны... Мысль – образ, и, следовательно, он есть или нет. Но просто, я хочу сказать, что даже, не отдавая себе словесного отчета в том, что я делаю, делала странные на первый взгляд вещи. Ну, например, я ждала определенного весеннего дня. Я готовилась к нему. И когда он пришёл, я, будто, ожила. В тот день я летала, я спешила домой, я готовилась ко сну как к мистерии, в которой буду участвовать. И вот я уснула. Легко уснула, только опустив голову на подушку, И мне снится сон.
Я иду осторожно. В голове только одна мысль, чтобы меня никто не видел. Я прохожу мимо дома с ажурной калиткой, огибаю его, поднимаюсь по тропинке вверх в горы. Чувство тревожной радости, легкого ужаса перед рискованным шагом, на который я решилась. Когда я вспоминаю, то опять все мое тело, будто сжимается, и я становлюсь похожим на ежика, прячущего свою жизнь и душу в колючем панцире. Мне страшно, но я только ускоряю шаг. Я на месте. Подошва горы, на которой растет дерево, его тройной ствол переплелся, образовав грот. Небо темное, фиолетовое, звезды яркие, и сиреневая луна как ночник освещает место отдыха, куда никому нет входа. А я иду, знаю, что нельзя, но иду. Я подхожу к гроту. Вижу внутри в середине человека, лежащего на мягкой траве – это тайный обряд очищения, воссоединения, осмысления. Я становлюсь перед ним на колени, и провожу руками над головой, потом тихонько переворачиваю на спину. Он спит. Я прикасаюсь губами к его лицу...
Так, как мне было во сне, потом никогда не было. Это была не просто близость, это была та минута полного безбрежного счастья и блаженства, которую никогда я не испытывала в реальности. Ощутить на себе руки любимого, почувствовать их силу и нежность, за это мгновение можно вытерпеть все... Но что-то меня тревожило. Поэтому последний раз поцеловала его и бросилась бежать...
Когда я проснулась дома, я все еще горела, мое тело пылало от жара и испытанного экстаза, и мне не составило труда увлечь земного мужчину. Через девять месяцев я родила дочь. Правда, все это время, я старалась спрятать свою беременность, (не понимаю почему) а когда уже прятать было невозможно, злилась, если кто-нибудь указывал мне на нее. Родила легко. Только вот почему-то все боялась, что, сейчас откроется дверь, и у меня заберут ребенка. Мой мужчина предложил выйти за него замуж, и я снова, не раздумывая, согласилась. Главное, чтобы все было как у всех, чтобы мой ребенок не отличался от других.
А потом первые три года, когда она болела, я все просила Планету
(вот что мне не понятно до сих пор, почему Планету, а не Поводыря) принять мою дочку, даровать ей жизнь. Я не спускала ее с рук, так боялась потерять. Когда ей исполнилось три года, я успокоилась, как-то сразу. Помню, в день ее рождения, я не сводила взгляда от часов, мои глаза следили за стрелками, и когда долгожданная минута настала, я вздохнула и сказала: – "Все, она будет жить".
Доченька, мое второе я, мое спасение, мой единственный друг. С тех пор, как она появилась на свет, мне легче стало жить. Я не боюсь теперь одиночества, у меня есть та, которая всегда меня поймет, поддержит, которая меня любит . Мои родители не относились ко мне с такой нежностью, с какой эта девочка. Это моя награда. Только вот за что? Я благодарю судьбу, что она подарила мне дочь.
Но прошло совсем немного времени, и я опять стала готовиться. И тут уже не было для меня ничего удивительного. Я, земная, хотела опять испытать то, что испытала тогда, под трехствольным деревом в темном гроте, освещенным слабым фиолетовым светом сиреневой луны. Надо сказать, тогда у меня с мужем наступили тяжелые времена, мы часто ссорились и подумывали о разводе. Но мне было важно, чтобы именно он, стал отцом и второго моего ребенка. Если получилось с первым, должно получиться со вторым.
И вот пришёл день. Снова та же церемония приготовления ко сну. Правда, уже сознательно. Снова легкий сон, та же дорога, тот же утес, и тот же грот. Только ощущения другие: меньше страха, и больше нетерпения. Смешно? Не правда ли? И вот я у входа.
Мое сознание опять чужое. Мысли непонятные, необъяснимые. Что-то удерживает меня, я стою у входа и долго смотрю на человека, и вдруг замечаю: от его руки тянется тоненькая цепочка росы, такая неестественно ровная, к маленькому колокольчику, висящему у меня над головой. Меня начинает давить смех. "Он ждал меня. Он приготовился. Он хочет увидеть.... Нет, так нельзя..." -Я тихонько подхожу к его руке и снимаю с мизинца тоненькую нить. – "Родной мой, он учёл все, кроме одного, ночью на нитке образовалась роса... Нет. Я не могу выдать тебя. Я преступница. Этот грех, только мой грех. Никто, даже ты, не должен знать того, что происходит. Ведь, если мне снятся сны, то и тебе могут сниться сны. Ты можешь во сне, быть со мной... Ты можешь разрешить себе хоть немного побыть просто человеком, мужчиной, моим мужчиной. Я совсем не знаю, как ты живешь без меня. Но ты ждал меня, значит помнишь..."
Я провожу руками над его головой, я прижимаюсь к нему всем своим нетерпеливым телом, и растворяюсь в нем...
На этот раз я не спешила. Я дождалась, когда небо стало розовым, долго смотрела на родное лицо. (Хотя не могу его вспомнить). Было сознание того, что это в последний раз. Больше ничего не повториться. Мы прощаемся навсегда. Нить снова на мизинце...
А дома... эх, не хочется даже вспоминать... В тот день надо было перешагнуть через обиду и непонимание, ласкаться и быть нежной . С трудом, но перешагнула. Я победила. Я родила сына. Но с ним все было труднее. Я чуть не потеряла его. Он был при смерти. Переболел всеми болезнями, какими только можно. Как будто какая-то сила не признавала его, отталкивала от жизни. Но, я боролась. Опять не спала ночами, опять молила Планету. И, опять, когда ему исполнилось три года, моя радость выразилась странными словами, со слезами на глазах, я все повторяла: "Ну, вот и все!!!!!!!!! Теперь можно и пожить".
К этому времени мы с мужем как-то нашли общий язык. Мы стали среднестатистической семьей. Мои дети обычные. В них нет ничего странного. И я так рада этому. Зато у меня появилась цель в жизни. Я живу ради детей. Я живу, потому что у меня есть, кого любить. Мне доставляет огромное удовольствие наблюдать за ними. Особенно за сыном. Он своенравный, и гордый, любознательный и целеустремленный, и кого-то мне напоминает... Мне нравится ночью войти к нему в комнату и долго смотреть на его лицо, освещенное луной. Отчего сама не знаю, это приносит мне тихую грустную радость. Мне приятно, что могу подойти и поцеловать его в макушку, и главное – я нужна ему, и он никогда не сможет оттолкнуть меня...
Я замолчала. И воцарилась долгая тишина. Волховёр сидел в своем углу как-то неестественно прямо, будто через его хребет пропустили огромный железный штырь. И только шёпот долетал сюда: – Этого не может быть! Это не может быть!
– Что не может быть, – переспросила я? – Я вас шокировала? Да?
– Ты сумасшедшая, – донеслось до меня. Но в голосе не было осуждения, было потрясение и удивление.
– Спасибо, на добром слове, – усмехнулось. – Диагноз поставлен правильно. Не понимаю, как наши врачи не могут увидеть столь очевидного.
– Ты подвергаешь себя опасности. Никогда, слышишь, никогда и никому не рассказывай свои сны, – он просил. Это ж надо! Он говорит со мной так, будто понимает больше чем я. Будто знает то, чего мне недоступно.
– А теперь, ты должна, обязана рассказать мне то, что еще не рассказала. Что случилось в тот день, когда ты выбросила браслет...
– Я все рассказала, – вздрогнув, быстро проговорила я, – больше не было снов. Не было!
– Был. Один. Я приказываю, прошу, умоляю...
– Послушайте, я не хочу, не могу... Не надо... Это больно
– Расскажи, я должен знать!
– Зачем вам это!
– Обещаю, все, что ты здесь рассказала и расскажешь, останется между нами. Но я должен знать. Многие годы я жил и никак не мог понять, почему? Теперь все становится на свои места. Помоги мне, расскажи... я пойму
– А причём тут вы? Какое вам дело до моих снов?
– Я потом тебе объясню, пожалуйста...
– Ладно. Только мне больно вспоминать его. Я видела этот сон всего три раза, и каждый раз после него у меня возникает стремление к смерти, отвращение к себе, и особенно к своему телу. Помню, первый раз я увидела его совсем маленькой. Сколько было, лет сказать не могу. Только отчетливо отложилось в памяти, что страстно не хотелось жить. Я даже ушла из дома. Была зима. Я шла по улице, куда глаза глядят. Желание было одно – исчезнуть, раствориться, спрятаться, что бы никто никогда меня не нашёл. Дошла до железнодорожных путей. Села и стала ждать поезда, чтобы броситься под него. Сейчас с ужасом думаю, а что, если бы поезд все-таки появился? Ведь никаких причин для самоубийства у меня не было. Только страшный, непонятный сон, и омерзение самой к себе. А самое главное – сознание того, что сказать о нем никому нельзя. Поезд не пришёл. Я замёрзла и вернулась домой...
Потом еще два раза он приходил ко мне. Последний совсем недавно. Теперь, я уже понимаю, отчего и почему он вызывает такие чувства, только не могу понять, отчего мой мозг занимается мазохизмом. Ведь я не получаю никакого, даже тайного удовольствия, от его созерцание, он мне противен, Так зачем, мое сознание возвращает меня в него. Не пойму. Может, вы скажете?
Начинается он с того я стою в кругу странных светильников. Серебряные цилиндры, из которых веером расходятся розоватые лучи. Я стояла на возвышении и с удивлением смотрела на людей, которые еще совсем недавно казались мне такими умными, знающими, равными по мудрости законам бытия. А теперь я видела самые обыкновенные лица, на которых были видны сомнение, удивление и одобрение. Я вдруг почувствовала равной им. Странное чувство! Но оно придавало мне уверенности, в своей правоте. Трудно объяснить! Это словами не передашь...
Меня приветствовали как героиню. Помню какой-то смешной совсем лысый человек с большим шишковатым носом на розовом, как кожа у поросенка, лице долго говорил в мой адрес хвалебные слова. Смысл – которых сводился к одному:
– Она сделала невозможное, она прошла весь цикл. Мы знали, что когда-нибудь найдется такой стойкий человек. Правда, мы не ожидали, что им окажется эта милая девушка, которая не испугалась всех ужасов, выпавших ей на долю. Ее имя останется в веках.
А потом выступил, мой знакомый, однокашник, который говорил, что нельзя скидывать со счета все, что я сделала, но сама идея моего эксперимента была заранее обречена на провал – моей темой было простое определение: мир держится красотой. Красота – это здоровье и гармония мира. То, что красиво, воздействует на подсознание человека, что доказывают произведения искусства, литература и театр. И я была музой и вдохновительницей идей, образов, понятий. Но вся история моей жизни на Третьей планете доказывает обратное. Многое из того что глубоко сидит в варварах изучаемого мира, далеко от понятия красоты и гармонии, произведения искусства становятся товаром, за которым тянется кровавый шлейф изувеченных душ. За тысячи лет, в разных точках планеты вспыхивали, как яркие огоньки светлячков в ночной тьме, очаги культуры. Но этот свет был слаб, и не каждому-то человеку он подвластен, а уж целому народу тем более глубоко безразлично, что где-то художник сотворил чудо, а поэт сумел описать необъяснимые чувства словами. Человечество не стало лучше, добрее и разумнее, оттого что сияла своей красотой скульптурное изображение женщины, таинственно улыбался на картине мужчина, философ рассуждал о красоте строфы, или искал гармонию ...
Я отвлеклась. Это не имеет отношения к рассказу. Я это рассказываю так подробно потому, что это наиболее понятная для меня часть сна. Не знаю, почему, но я всегда задумывалась, почему все доброе, светлое и красивое в хаосе нашего мира не имеет той силы, которую должна была бы иметь.
Но я отвлеклась, невысокий худощавый человек с темными вьющимися седыми волосами и тревожными глазами как у оленя встает передо мной. Он печально глядит мне в глаза и приглашает идти с ним. Мне не хочется. Я начинаю придумывать отговорки. Я говорю, что устала, что мне надо отдохнуть, я первый день, как вернулась... сейчас уже и не вспомню, всего того, что говорю. Он, молча, слушает. Не перебивает. Потом все с той же тихой жалостливой улыбкой повторяет свое приглашение. Значит, надо идти.
Мы проходим по улицам, вымощенным желтым камнем. Потом подходим к мосту, и вот перед нами красноватый утес, который вырастает из середины горной бурлящей реки, скальные породы полукругом подходят к желтой лестнице ведущей внутрь утеса, откуда, видимый в узком проеме, вырастает причудливое многооконное круглое здание. Я все время отстаю. Моему спутнику приходится снижать темп ходьбы, а то и совсем останавливаться и поджидать меня. При этом на его лице даже тени неудовольствия не проскакивает. Я нарочно иду медленно, опустив голову, и смотрю себе под ноги: жёлтые теплые камни лестницы, прохладные мраморные плиты с мозаичным вечно двигающимся как в волшебной подзорной трубе рисунком холлов и комнат дома Смия. Я уже была здесь. И помниться, радости это посещение мне не принесло. На миг остановилась перед знакомыми дверьми. Внутренне сжалась, сняла обувь, высоко подняла голову и вошла. Здесь ничего не изменилось
Огромная комната в красно-коричневых тонах, противоположная стена – ажурная решетка открытой веранды, с которой можно видеть расположившийся внизу город, поднимающиеся вокруг него горные вершины, извивающуюся в ущелье реку. Посередине на огромных красных подушках лежит Смий. Его кожа и чешуя синеватого цвета, светло-русые кудрявые волосы аккуратно расчесаны. Он время от времени проводит рукой по волосам, как бы поглаживая себя. Видно, что это доставляет ему особое удовольствие. Длинный змеиный хвост покоиться на маленьких подушечках полукругом уложенных вокруг его мощного тела. Он лежит на спине, и на мое приветствие не обращает внимание. Его глаза закрыты. Я стою истуканом минуты две, такое положение озлобляет. Поэтому, чтобы не сорваться, я подхватываю подушечку, валяющеюся недалеко от моих ног, иду на веранду, где стоит маленький столик, на котором разложены фрукты, хлеб и кувшин с питьем, сажусь около него, спиной к Смию, вытягиваю ноги и начинаю есть. Не успеваю я проглотить первый кусочек хлеба, как над моей головой вырастает огромная тень и зычный голос тихо, почти шёпотом шипит:
– Я не приглашал тебя сесть!
– Это говорит о вашей невоспитанности, – парирую я, и резко поворачиваюсь к нему лицом. Но не встаю. – ТАМ, где я была, уважительно относятся к женщинам. ТАМ себе не позволяют встречать женщину лежа, ТАМ, приглашая к себе в дом женщину, думают не о том, чтобы было удобно хозяину, а о том, чтобы было удобно женщине.
– Ты вернулась домой, и должна забыть то, что было ТАМ.
– Не могу. Никто ничего не может забыть. И вам это известно не хуже чем мне. Чем могу быть вам полезна, я очень устала, и хочу домой, нашу встречу можно было перенести и на другой день...
– Нельзя. Я хочу поговорить с тобой сейчас.
– Но я устала, и мне совсем не хочется разговаривать.
– Ничего, потерпишь.... Главное, что этого хочу Я. Или ты забыла кто я такой.
– Хотела бы забыть. Но, увы, все равно напомнят. Слушаю вас...
–Ты не очень учтива. Я не нравлюсь тебе?
– Да. Вы не нравитесь мне...
– Меня всегда покоряла твоя искренность. Я предлагаю тебе остаться здесь.
– Здесь? С вами? Нет, прошу уволить меня от такой чести!
– Ты забываешься!!!, – шипит он,– Никто еще не осмеливался сказать мне "нет"
– Когда же это должно было случиться. Я буду первой, – начинаю горячиться и я.
– Послушай, Майдари, – он унял ярость, и снова перешёл на тихие интонации, – ты только женщина. Ты знаешь, как я отношусь к женщинам вашего мира, ни одна из них не переступала порог этого дома. И только тебе даровано это право. Цени это. И я не потерплю отказа.
–Я не просто женщина, Смий, я та, что выросла в лесу Фана. И если внешне я и человек, то душой я житель леса. Меня трудно испугать. И я еще раз говорю "Нет!"
– Трудно испугать? Кто бы говорил, только не ты! Разве ты не пугалась, когда твой Фан оставлял тебя маленькую в тёмной чаще и отправлялся гулять с фавными и нимфами? Вспомни, как ты плакала и кричала от ужаса. Вся твоя жизнь – это бегство от страха. Ты и от Фавна ушла, чтобы перестать чувствовать муки страха, которые были тебе неприятны, они унижали твое существо, и ты не могла их больше терпеть. А Тагар? Ты и от него ушла...
– Прекратите, это не ваше дело...Я не хочу говорить с вами об этом...
Во мне все горит. Мне жарко, уши и щеки пылают. Сердце учащенно бьётся.
Его тело опускается, наши лица уже на одном уровне, он улыбается и смотрит своими узкими змеиными глазами на меня:
–Ошибаешься, это мое дело. Ты – единственная женщина, которой удалось надуть меня. Больше я тебе такого не позволю. Я – Видок, создатель миров. Мне внимают, мне подвластны все. А ты посмела обмануть меня.
– Неправда, я никогда не обманывала вас, – мои руки сцепляются, беспокойство превращается в ужас. Кажется, что падаю в яму. Голова начинает кружиться, в глазах все куда-то плывет, подкатываются слезы, и чтобы справиться с охватывающим чувством, хватаю со стола кувшин и прямо из горлышка начинаю пить воду.
– Да, кто ты такая? Женщина этого мира – ничтожество. Весь мозг у них – одна извилина разума, да и ту трудно разглядеть под кучей эмоций. Их стремление принарядиться, это лишь уловка охотника, что бы поймать дичь. Они безжалостны и беспощадны. Единственное их предназначение – продолжение людского рода. Они – что-то среднее между мужчиной и ребенком. И это ничтожество осмеливается говорить МНЕ "нет". Причем не в первый раз... Ты что забыла? Забыла, как ты уже приходила сюда. Как мы разговаривали с тобой, как ты смотрела на меня большими доверчивыми глазами. И как я купился на этот взгляд. Забыла?
Я молчала. Я слишком долго прожила на Третьей планете в хаосе зла, и поняла одну нехитрую истину – спасение человека в его молчании. Животный мир приобрел за миллионы лет эволюции огромное количество способов защиты, начиная от строения тела и кончая окраской, чтобы защититься от хищников. У человека в критические минуты только одно спасение – молчать и шевелить мозгами, не показывая своей слабости, не раскрываться, не дать врагу ни малейшего шанса понять твои мысли и чувства, то есть держать язык за зубами и маску на лице.
– Ну, что ж! Ты всегда была молчалива, – он ударят хвостом по полу, и я чувствую слабую вибрацию плиток пола. – В этом есть даже какая-то прелесть. Никогда нельзя понять, о чем ты думаешь, и что можно ожидать от тебя в следующую минуту. Сколько раз ты разрушала мои планы! Теперь я загнал тебя в угол! Правда, я молодец?!
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – как можно безразличнее проговорила я.
– А я расскажу. Слушай, дитя человеческое. Фан и Тагар – два противостоящих друг другу существа. Фан – властитель Лесного мира. Тагар – молодой и перспективный, кого знающие хотят сделать правителем Лунного мира. Но в последнее время, мне перестали нравиться и Фан, и Тагар. Я хочу, чтобы миры жили по моему слову. Но мне мешают эти двое. Я более чем уверен, что Фан не способен править Лесным миром. Он слишком мягок и вспыльчив. А Тагар молод и самонадеян, и оба позволяют себе не соглашаться с моим мнением. А мне это не нравится, я хотел подчинить их себе. Выступить открыто не могу, я тут только как наблюдатель, и озвученные накхами соглашения связывают мне руки. Но я умею ждать.
– Это точно, – подумалось мне. – Змеи умеют подкарауливать свою жертву. А ты – ни кто иной, как просто змеюка, обладающая холодным разумом.
Я старательно что-то разжевывала, не воспринимая вкуса. Лишь бы только не выдать себя.
– Послушай, девочка, я прожил ни одну тысячу лет. Я из рода первых, мои предки творили миры, мои предки создавали материю, время, а значит и историю. И запомни, объективные обстоятельства всегда доминируют над человеческой душой. Обстоятельства могут ее искалечить, уничтожить, превратить в пыль. Именно по такому закону живет Третья планета, где ты обитала в последнее время. Разве не так? Она существует для того, чтобы доказать, что в противоборстве благих помыслов и объективных обстоятельств, побеждают объективные обстоятельства. Каждый абориген рождается на Третьей планете с добром и любовью в сердце, а что с ними делает последующая жизнь? Многие ли могут противостоять дурости, глупости, жадности и жестокости? И для всех наблюдателей ясно – добрые помыслы слабы, они как маленький костер, под сильным ветром гаснут.
Свет, звук, огонь – мужские энергии, которые создают миры. Вода, земля – женские слабые силы, – которые только и могут, что воспроизводить. Именно поэтому все женское на Третьей планете обязано подчиниться мужскому началу. Но Третья планета, имея в самой себе женское начало, сопротивляется, пытается что-то доказать, и ты со своей теорией влезла туда же! И что же? Сопротивление мужской силе – это бесполезная борьба. Ад – вот название Третьей планете. И этот же ад – ты несешь в себе. Не понятно? Попробую объяснить
Я создал тебя! Я задумал свою месть еще тогда, когда совсем нечаянно узнал поразившую меня вещь: впервые за многие века жительница Солнечного мира забеременела от мужчины Лунного мира. А была она дочерью самого правителя Солнечного мира. Это уникальное событие. Я ничего никому не сказал. Но у меня появился шанс прорваться в закрытый мир. Его правитель Элиин был против моего присутствия здесь. А Таира, ваша хранительница, вообще, отказывается даже от встречи со мной! На все мои приглашения отвечала вежливым отказом. А люди Лунного мира, подчиняясь каким-то своим старым как мир законам, не смели перечить желанию другого народа.
Но я, Смий, заброшенный на периферию вселенной, мечтал о славе у себя в Империи. Для этого я должен создать надзвездную, высшую цивилизацию. Никто до сих пор не смог создать ничего подобного. Эта планета прекрасный полигон для воплощения моего замысла. Ваши миры живут в гармонии. И если чуть-чуть только подправить ваши законы, изменить нелепые традиции... Я – смогу. Я знаю, как сделать это! И я работал над воплощением своей мечты. Я следил и ждал.
Эти двое встречались в лесу, в Лесном мире и сыграли свадьбу, мне рассказал Фан которого я приманил лестью и сладостями. Они собирались перебраться в клан Детей неба, еще одно нелепое изобретение вашей планеты. Объясни мне, в чем смысл, если люди из разных миров, желающие соединить свои судьбы, должны уходить и жить на нейтральной территории? Видишь ли, у каждого народа свои традиции, но никто не должен ломать свое мировоззрение в угоду кому-то. Глупо. Приходишь в чужой мир, будь добр прими его. Не хочешь, убирайся прочь. Я не в счет! Я накх! А ваша свобода личности, доведенная до государственного закона, вообще – маразм, по-моему! Основа ваших бед! Но я молчал, ждал и наблюдал.
Это было моей идеей позволить молодым жить в Лунном мире, пока мужчина не закончит все свои начинания, а он, между прочим, был подающим надежды знающим. И однажды, когда твоего отца не было дома, я заглянул к вам в дом. Твоя мать встретила меня приветливо, но холодно. На все мои ласковые речи, отвечала вежливой усмешкой. Я предложил ей дружбу. Она отказалась. Мне это не понравилось. И я решил наказать ее. Я не люблю получать отказ, особенно от женщин.
Молодой муж, зная, что у него скоро появится потомство, спешил закончить свои дела, и Совет, по моей просьбе, предложил одним разом решить проблему, отправиться в экспедицию на Третью планету. Они только начинались под моим руководством. Сами бы вы до того не додумались. Это я открыл первозданный портал, и, смоделировал его, нашёл способ контролировать переходы. И твой отец согласился. Но я послал его туда, откуда он так и не вернулся. В тот же день, когда стало известно о его гибели, твоя мать исчезла. Ее искали, не нашли. Но от Фана я знал. Она в лесу. И от Фана я узнал, что родилась ты. Я следил за ней.
Смий замолчал и долго устраивался на подушках, подсовывая то одну, то другую себе под спину, и поглядывая на меня. Я же делала вид, что внимательно разглядываю еду, находившуюся на столе, и долго раздумываю, чтобы взять.
– По смешному и глупому поверью жителей Солнечно мира, если положить ребенка на лист Лотоса, само Провидение не даст погибнуть новорожденному. И она, чувствуя свою смерть, оставила тебя на Голубом озере, на огромном листе Белого лотоса. Я был там. Я видел, что она умирает и предложил помощь, мог ее спасти, взамен на дружбу. Но она отказалась. Глупая женщина. Я дал ей возможность умереть, а сам взял на себя роль Провидения, и показал Фану маленькую плачущую девочку с фиалковыми глазами. И скучающий властитель лесного народа, кому осточертели тысячелетние игры, нашёл новую игрушку – тебя, человеческий детеныш.
Он привязался к тебе. Не скрою, мне нравилось наблюдать, как он носиться с тобой, как развлекает и ухаживает. Но я слишком хорошо его знал. Быстро загорающийся, он так же быстро остывал. И ты ему надоела. До сих пор не могу понять, как в повелителе Лесного мира уживаются одновременно и мудрец, и наивный ребенок. Пока ему было весело, он забавлялся, делясь знаниями и премудростями, а когда надоедало возиться с тобой, запирал в старом гроте, заваливая вход камнем. И никакие твои слезы, уговоры и крики не действовали на это властителя Лесного мира, с душой дитя.
Он мудрый, тысячелетний житель леса, ведающий всеми тайнами своего мира, так и не понял, что в его руках не просто маленькая неразумная самочка фавна, но человек, в котором переплелись два мира. И этот симбиоз рано или поздно должен был себя показать
И я ждал, когда в тебе проснется упрямство. Ты же не была существом Лесного мира, которое живет только инстинктами и чувствами. Если им плачется, они плачут, если радуется – радуются. Они свободны от злопамятства и обид. Их мир, это большой дом, где все гармонично, и самодостаточно. Главное – соблюдать иерархию, подчиняться законам леса, которые у них в крови, и тогда жизнь – вечная игра. Если маленького фавна оставляют в гроте одного, он не плачет и не страдает, его инстинкт подсказывает, сиди и молчи, жди мать. Но человек, не может быть один! И я знал это. Взрослея, ты все больше и больше начинала походить на человека, чем на лесного жителя. Ты не могла и не хотела мириться с тем, что тебя бросали, когда хотели, и подбирали, когда скучали. Ты повела себя чисто по-человечески. Ты стала копировать поведения Фана. Сама выбирала себе сверстников для игр, и показывала явное неудовольствие, когда повелитель Лесного мира вмешивался в ход игры. Фана сначала это забавляло, потом стало злить. Последней каплей для него стал твой побег из грота, куда он посадил тебя за ослушание. И кроме того отказ, выдать тех, кто помогал тебе отваливать валун от входа.
И вот тут я дождался своего часа. Я предложил Фану напугать свою непослушную дочь: заявить, что он отказывается от непослушного ребенка, что он больше не хочет быть ей отцом, и что в наказание за все шалости отдаст ее Тагару.
В Лесном мире, у Тагара плохая репутация – молчаливого человека, что для лесного жителя является синонимом монстра и злодея. По их понятиям много думают одни злодеи. Добрый человек не думает, потому что ему некогда, он должен играть, веселиться, разыгрывать друзей и набивать живот.
Фан сначала отнекивался, но когда я предложил ему шоколадные плоды, он согласился. Да, это было забавным соблазнить Повелителя Лесного мира лакомством. Я убедил его, что ты испугаешься, и откажешься идти к людям в Лунный мир. И тогда у него появиться орудие воздействия на непослушного ребенка.
Я был уверен, что нашёл подход к Фану, и, манипулируя тобой и его чувствами к тебе, смогу влиять на лесного мудреца – ребенка, и в перспективе смогу стать негласным правителем Лесного мира, а через это пробраться и в закрытый Солнечный мир.
Вот тут ты поставила мне первую подножку. Когда Фан вызвал Тагара, и при всех заявил, что если ты не перестанешь самовольничать, он отдаст тебя ему, ты вся вспыхнула. И сказала: "Я сама хочу уйти в Лунный мир. Ты – плохой Фан". И вложив руку в ладонь Тагара, ушла с ним. Фан был в ярости. Знаешь, что он сделал? Он швырнул в меня, понимаешь, в меня шоколадные плоды!!!!!!!!
Я притаился. И когда мне стало известно, что Тагар отказался отдать тебя в приемную семью и сам стал опекуном, я понял, что не все потеряно. И может быть, мой провал – стартовая ступень для дальнейшей победы. Этот самоуверенный молодой человек, к мнению которого прислушивались большинство знающих, показал, наконец, слабую сторону – привязанность к девочке. И я приложил много сил и изворотливости, чтобы натравить Фана на Тагара, который бредил только одной мыслью вернуть Цветок Лотоса, ведь так звучит твое имя на языке Лесного мира, к себе. Я сумел доказать, что Тагар хитростью удерживает его дочь, и чтобы иметь возможность вызволить ее из цепких лап молодого Знающего, необходимо отослать его подальше. Майдари останется одна. Ей будет скучно, и она вернется в лес. И Фан опять клюнул как рыба на крючок.
Он заявился на очередной Совет Знающих, и выступил с заявлением, что пора что-то решать с Сумеречным миром, который подходит к северным границам его территории и угрожает ей. Пять предыдущих экспедиций не принесли успеха, кончившись трагически... Погибло трое человек и два фавна. Надо, в конце концов, понять, что это такое Сумеречный мир, и почему там не могут жить люди, и является ли он угрозой для Лунного, Лесного и Солнечного миров. Он считает, что эту задачу надо поставить перед Тагаром. Одним из лучших, как он слышал, знающих. Совет внял словам Фана и отправил своего молодого коллегу в Сумеречный мир, откуда многие не возвращались, а, если кто и возвращался, то больным и немощным.
Так чужими руками я избавился от Тагара. Можно было бы праздновать победу, если бы не вторая подножка подставленная тобой мне. Ты не только и не подумала вернуться в лес, но и околдовала своей веселостью и живостью воображения однокашников, став у них заводилой. Учителя хватались за головы, не зная как предупредить ваши забавы. Размеренность и строгость Лунного мира дала маленькую трещинку, которая в будущем могла бы дорого обойтись. Кроме того, Фан обозлился еще больше... Он теперь и близко не подпускал меня к себе... Я проиграл...
