Текст книги "Прикосновение (СИ)"

Автор книги: Елена Лирмант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Я искала людей, чтобы расспросить о Смие. Летела над синим лесом, темной рекой. И вскоре увидела то, что искала. Небольшое селение. Его разрезала чёрная полоса, идущая из неоткуда в никуда. Дома прямоугольные, сделанные из стволов деревьев. На крыше растет трава. А за селением – луг. На нем много людей. Сначала, я подумала, что там одни мужчины, все были в штанах. Но спустившись ниже, поняла – обман зрения. Просто на всех была одинаковая одежда. Чтобы не привлекать внимание, опустилась осторожно за деревьями на землю, и вышла из леса. Подошла к молодой девушке, стоящей в задумчивости неподалеку. Встала перед ней, и, глядя ей в лицо, чуть склонила голову набок, прося помощи. Она посмотрела на меня, и вдруг ее брови удивленно взлетели вверх, рот приоткрылся. Она обвела взглядом мою фигуру, и что-то сказала. И тут до меня дошло. Я же не знаю их языка. Что же я наделала? Спина покрылась испариной, даже сердце перестало биться, от страха.

Так мы и стояли друг перед другом, пока на поляне не поднялся шум. Девушка оглянулась, что-то крикнула и шмыгнула в лес. Посмотрела вперед: люди разбегались от появившихся повозок – чёрных коробок на колесах. Из них на ходу выскочили пришельцы в знакомых мне тёмных костюмах и ловили девушек. Играют, догадалась я. Мы тоже часто играли в прятки в лесу. Одна из этих коробок громыхая и испуская чёрный дым, мчалась в мою сторону. Вот она резко остановилась, из нее выскочил молодой мужчина, подбежал ко мне, поднял руку...

Очнулась, лежа на полу. Рядом со мной лежали еще три девушки, а четыре сидели на низких скамейках и плакали. Оглянулась, большая комната, в которой кроме сидений, ничего нет. Встала, подошла к двери, попыталась открыть. Заперта. Одна из девушек, что-то крикнула. Обернулась. Она обращалась ко мне. Эх, если бы я только понимала, о чем она хочет мне сказать. Посмотрела на нее, и продолжила осмотр. На окнах, что удивило меня еще больше, железные прутья. Дома мы ставим ограду вокруг сада, оберегая урожай от зверушек, которым нравятся наши плоды. Наверное, на этой планете звери забираются в дом.

Тем временем и остальные девушки пришли в себя. И вот уже все они ревели в три ручья. Не понимая, что происходит, я чувствовала, что всем нам грозит опасность. Слишком много страха было в комнате.

Дверь с шумом распахнулась. Вошли четыре пришельца, лица веселые, а глаза злые, в руках что-то чудное, маленькая ручка, а на ней не то веревочки, не то еще что-то длинное и гибкое. Этим они били себя по ногам. Приказной тон, обращенный к нам, подействовал на моих спутниц странно, они вжали головы в плечи и выстроились по двое. Одна из них схватила меня за руку и поставила рядом с собой. Прикасаться к незнакомым людям неприлично, но я не стала вырывать руку, потому, что ей было плохо. Я это чувствовала. И помня, как совсем недавно сама плакала на груди старика, хотя он был мне никем, не вырвала руку, а сжала ее ладонь, стараясь приободрить.

Так, окруженные мужчинами, мы прошли несколько комнат, и оказались в большом помещении. Нас оставили стоять на низком балконе без перил, трое охранников спустились вниз и присоединились к другим мужчинам, которые сидели перед нами на стульях, поставленных в ряд. И только один, тот, который появился около меня на лугу, остался с нами. Он встал вполоборота к нам и сидевшим внизу и что-то сказал. Мне совсем не понравилось, как эти люди смотрели на меня. В их взгляде было что-то неприличное. Объяснить словами не могу. Но ощущение такое, что их глаза ощупывали тело. Я начала злиться. И вдруг один, из сидящих в зале, показал на меня пальцем. Я почувствовала, что залилась краской. Он оскорбил меня. При людях! За что? Что я ему сделала? А этот бесчестный человек что-то произнес, потом опустил руку и выбросил ее вновь, указательный палец, на этот раз был направлен вверх. Другой выбросил два пальца вверх. Третий – три. При этом они так гадко оглядывали меня, что злость, которая уже давно кипела во мне, вырвалась наружу, и я, глядя на всех этих мужчин, наполнила их головы своей силой и приказала:

– Перестаньте смотреть!

То, что произошло дальше, испугало меня саму. Они вдруг все разом завопили, и стали водить руками перед собой. Я с ужасом смотрела на то, что происходит. Неужели это сделала я?

Но тут кто-то толкнул меня в спину, девушки спрыгнули с балкона и побежали по проходу между стульями к выходу. Меня схватили за руку и потащили за собой. Выбежали из здания.

Была ночь, тёмная. Луна красноватая и небольшая давала мало света. Звёзды тоже имели красноватый оттенок, и были маленькие-маленькие. А дома, они голубые и большие, луна наша фиолетовая, гораздо больше этой, поэтому и ночи светлые. А тут все кругом казалось чёрным.

Несколько теней метнулись куда-то в сторону и исчезли, а все остальные, и я в том числе, промчались по узким улицам, потом перелезали зачем-то через забор, пересекли открытую местность, пригибаясь к земле, и только когда очутились в лесу, немного постояли, переводя дух. А потом вдруг все разом закричали, оглядываясь:

– Феофан, Феофан!

Никто не ответил. Мы пошли вперед, углубляясь в лес. Голоса девушек уже дрожали от страха, но они все звали:

– Феофан...

И тут зашуршали кусты, и показалась тёмная фигура, она ворчала и фыркала. Все бросились к нему, размахивая руками и наперебой говоря. Я осталась на месте. Незнакомец внимательно слушал, кивал головой, и было понятно, что он злится. Вдруг он замер, я почувствовала на себе его взгляд. Поежилась. Была готова подняться в воздух. Сама не пойму, но что-то удержало меня. Кивнув подбородком в мою сторону, он что-то спросил об мне, я поняла это по его тону. Получив ответ, позвал за собой. Мы гурьбой отправились за ним. Я шла последняя, и потому неожиданно для себя заметила, наш путь лежит по линиям силы леса. Пришли на небольшую поляну. Нам было приказано сесть, расположились. Странный человек направился ко мне, и вдруг на родном мне языке тихо прошептал:

– Иди за мной, но молчи.

Махнув рукой, всем кто остался на полянке, он повел меня вперед. Шли довольно долго, пока не очутились около небольшого домика, окруженного лесом. Введя меня внутрь, приказал:

– Жди здесь, никуда не выходи. Отправлю девчонок по домам и вернусь.

И тут же исчез. Оглянулась. В комнате был кавардак, как и в моих мыслях. Надо было привести их в порядок. Поэтому засучила рукава, и начала убираться. С каждой вещью, поставленной на место, и в голове прояснялось.

Я совершила ошибку. Глупо было отправляться на Третью планету не зная языка. Даже спросить ничего не смогла, лишь влезла в какую-то передрягу. А все-таки, неужели это я сотворила с этими людьми. Они что, ослепли? Но я не хотела этого. Надо попробовать вернуть им зрение. Хотя они так скверно смотрели на меня. Надо спросить у нашего спасителя, что это были за люди, и чего они хотели от нас. Думаю, Феофан, это наблюдатель с Аларии. Теперь я уже не одна. У меня есть помощник. Я попрошу его, он же не откажет!

Когда выстирала и повесила на веревке, которая нашлась за домом, одежду, совсем успокоилась. И с удовольствием расположилась на кровати, потянулась и закрыла глаза. Но спать мне не дали:

– Вставай, – Феофан тряс меня за плечо, – пора уходить.

При дневном свете, увидела невысокого мужчину, с кучерявой бородой, насмешливыми взглядом, странной шапке, из-под которой выбивался чуб. Он был в широким штанах, рубахе на выпуск, и странной обуви: огромной, сделанной из древесины. Чудной!

– Почему? – зевая, спросила я

– В любой момент, может, кто-нибудь заглянуть ко мне... Я тут на семи ветрах живу, каждый день кого-нибудь ветром приносит. За то, что убралась, спасибо! Хотя, знаешь, не живу я здесь! Это дом, для тех, кто приюта ищет. Последними мужики жили, их работа.

– А куда мы пойдем?

– Ко мне, где нас никто не найдет.

– Феофан, мне помощь нужна, поможешь?

– Посмотрим, идем скорей.

Он привел меня в грот, спрятанный среди наваленных в кучу валунов. Усадил на лежанку, покрытую мягким тёмным мхом:

– Ну, рыбка моя Серебристая, рассказывай. И зачем ты снова вниз головой в портал сиганула.

– Почему снова, – удивилась я, – только первый раз.

– Да, так к слову пришлось, начинай, говори, только с самого начала, и поясни, почему до сих пор о тебе Таира ничего не знает.

– Откуда ты знаешь, – недоуменно уставилась на наблюдателя.

– Работа моя такая, все знать. Слушаю.

Ну, я все и рассказала. Он выслушал меня внимательно, только время от времени, начинал щипать свою рубашку на животе. Это было так нелепо, что я не удержалась:

– У тебя живот чешется?

– С чего ты взяла?

– Ты рубашку дергаешь

– Да, нет, привычка дурная, избавиться от нее никак не могу.

– Я вот что спросить хотела, кто те люди, и что они от меня нужно было?

Феофан скривился, и почесал за ухом.

– Понимаешь, Дайри, плохие это люди. Очень плохие. И лечить их не надо. Получили то, что заслужили. Вот, что, ты пока ложись и поспи. Здесь тебя никто не найдет. А я пойду на разведку сбегаю, да, кое-что принесу для тебя.

– Что?

– Торопыга, ты моя, – ласково улыбнулся он, – переодеться тебе надо. Слишком странно выглядишь. Вон, даже девчонки, обратили на это внимание. Но не беспокойся. Теперь они о тебе и не вспомнят. А мы из тебя сделаем настоящую жительницу Третьей Планеты. Ложись и спи. Может, сон, какой привидится. Может, вспомнишь, что?

Я растянулась на лежанке:

– А что я должна вспомнить?

– А кто, его знает... Спи.

И я действительно увидела сон. Странный. Я иду с маленьким мальчиком в какой-то длинной, бесконечной комнате. А по обеим сторонам от нас полки, на которых странные яркие невиданные зверушки и куклы. Мальчик бежит впереди, останавливаясь и торопя возгласами, при этом я вижу его счастливое лицо с сияющими глазенками. А потом вприпрыжку со всех ног мчится вперед, хватает с полки яркую повозку на колесиках и радостно смеется. И я смеюсь. И там, во сне, я чувствовала себя, даже более счастливой, чем малыш...

Проснулась. Никого нет. Хотела выйти, и не смогла. Около грота лежало огромное животное, в желтую, белую и чёрную полоску. А по нему ползали три детеныша. Чуть поодаль сидел такой же зверь на камнях, только он был еще больше. И его уши подрагивали. Вернулась. Забралась с ногами на лежанку и стала ждать Феофана.

Вскоре он пришёл, неся на плече мешок. Его лицо было озабоченным. Посмотрел на меня укоризненно:

– Да, натворила ты дел, – проворчал он.

– Каких? – испугалась я.

– Мой дом сожгли. Ну, да ладно! Все равно мне здесь не жить! На Аларию хочу!

– Что я сделала?

– Я так понимаю, вычислили меня! Вас искали. Барон приходил по мою кожу?

– Твою кожу?

– Да, у них здесь традиция такая, убивают зверей, и людей, снимают шкуру, и шьют себе одежду или обувь.

– Что???? Не может быть!!!!

– Еще как может! Ничем не брезгуют, даже змею убьют, и то кожу сдирают – на ремни.

– Но так нельзя!!!!

– Дайри, ты не дома! Здесь так принято.

– И с тебя хотят снять кожу?

– Ха!!! Пусть попробуют. Он объявил охоту на меня. Посулил большие деньги. Уже более десятка охотников вышли в лес. Ох, и пожалеют они об этом. Хозяина леса не поймать! А я хозяин леса тут. Меня планета приняла.

– А как же Смий?

– А что Смий? Будем искать! Здесь он! Раз его притащили сюда, значит, его где-то Барон прячет.

– А кто такой Барон?

– Правитель здешних земель. Страшный человек. Но накха надо найти, хоть и не нравится мне он.

– Почему? Он же хороший!

– Уж, от кого, только меньше всего от тебя был готов услышать это!

– Почему?

– Послушай, Дайри, не начинай! Твои вечные почему, зачем, откуда и как? Не все сразу!!!!– вдруг закричал он. Я опешила. Феофан взглянул на меня, дернул рубашку и извинился:

– Прости. Погорячился. Надо в себя придти! Барон все мои планы поломал. Не хотел я тебя к людям посылать. Думал, своими силами справлюсь. А теперь придется...

– Почему? – вырвалось у меня.

– Да, потому, – сердито ответил хозяин леса, – что я-то сумею обвести всех охотников вокруг пальца, заведу их подальше, пусть сами и выбираются. А оставить тебя одну здесь опасно. Вдруг случайно кто наткнется. Собаки выскочат, обязательно учуят.

– Мне к людям нельзя. Я языка не знаю.

– Знаешь. Только тебе вспомнить его надо.

Наверное, мое лицо вытянулось от удивления, потому что Феофан, дернув себя за рубашку в очередной раз, закричал:

– Вот так всегда! Взбаламутит всех и вся, а потом глядит удивленными невинными глазами! Да, и не смотри так! Не хотел тебе говорить! А теперь придется! Иначе нельзя!

Он забегал по гроту. А я обалдевшая сидела, и думала, как такое может быть! Я же никогда не была здесь! А вдруг Феофан с ума сошел, если говорит такую чушь. Но хозяин леса, побегав еще немного, присел около меня и взял за руку.

– Слушай меня внимательно. Много-много лет назад, когда еще твоей бабушки и в помине не было, жила на Аларии девушка, звали ее Майдари. Потом так получилось, что именно, тебе знать не надо, она отправилась на Планету Хаоса, и прожила здесь всю жизнь. Не в этом месте, нет. В столице! Но это не важно! Главное, что язык этот стал ей родным. Ты – это Майдари. Душа в тебе ее. Да, и не только душа, внешний вид, также ее. Там в лесу, когда увидел тебя, глазам не поверил! Подожди, не дергайся. Ты мне только поверь! Уж, кому, кому, а мне ли ее не знать! Впрочем, это не важно. Без меня тебе не справиться. Ну, что надулась?

– Майдари отца предала и Тагара, – пробормотала я, вспоминая заученный урок.

Феофан нахмурился: – Не тебе судить ее!

– Но разве это не так? – не унималась я.

– Так! – крикнул хозяин леса, – все так, и не так! Сейчас это неважно! Главное – спасти эту золотую гусеницу, и вернуться живыми домой. Иначе Таира мне голову оторвет, если снова тебя потеряю.

– А как ты меня потерял?

– Прекрати, задавать вопросы! Не сердись! Мне нельзя говорить! Пойми, просто нельзя! Но, есть необходимость! Поэтому и рассказал, то, что можно. Я попробую сделать так, чтобы ты, вспомнила язык. У себя дома, когда кто-нибудь из моих ребят башкой о камни прикладывался, у них затмение находило, они ничего не помнили, я лечил. Давай попробуем. Конечно, не уверен, что получится. Но рискнем. Иди ко мне, вот сюда. Сядь, подожми ноги под себя, руки положи на колени, ладонями вверх. Расслабься. Видишь, этот черный ящичек. Это радио. Я его включаю, вот то, что нужно – новостной канал. Закрой глаза и просто слушай. Впускай в себя звуки, не пытайся понять слова, пусть льются у тебя в голове, как вода в ручье струится по камням. Ну, начали...

Я закрыла глаза. Из ящичка доносились голоса. Феофан стоял сзади меня и водил руками над головой. Сначала я ничего не чувствовала. А потом макушкой ощутила тепло. Меня стало клонить в сон. Как вдруг в сознании проступил смысл сказанного:

– В столице ожидается тёплая, хотя и облачная погода. К вечеру возможен кратковременный дождь...

– К вечеру возможен кратковременный дождь... – медленно вслух повторила я.

Феофан обежал вокруг меня, сел напротив и захохотал:

– Получилось! Молодец, Феофан, – похвалил он себя. – А вот теперь мы тебя приоденем, и отправим к бабе Груне.

– А что я там буду делать?

– На здешнем языке говори. Привыкай. Я же с тобой на здешнем наречии разговариваю, так же и мне отвечай.

С трудом ворочая языком, повторила вопрос, но очень медленно.

Феофан почесал затылок, дернул рубашку, лицо его прояснилось:

– Плохо, говоришь. Но может быть, это и к лучшему. Скажем, ты больна, тебя надо в деревне подержать, полечить. Ничего делать не надо. Просто живи там, и жди меня. А я найду, где держат Смия, и мы его вытащим. Поняла?

Я кивнула. Из мешка, принесенного хозяином леса, были вытащены синие полотняные штаны, такая же рубашка. Феофан протянул их мне:

– Надевай. Это мне Ракиэлла оставила, наблюдатель наш. Она уже давно должна была дома быть. А связь прервалась. Теперь понятно почему. Уехала она, попытается через портал на другом материке домой попасть. А вот вещи оставила мне, сказала, могут пригодиться для какой-нибудь девчонки. Как в воду глядела...

А потом он передал мне короткие волосы на сетке. Я дотронулась до них, они были мертвые.

– Что это?

– Парик. Ты его должна надеть на голову.

– Не одену, они неживые.

– Ну, что?

– Через волосы земля женщине здоровье и силу дает.

– Это у нас дома, а здесь многие женщины, особенно в городах, такие носят.

– Не буду.

– Тогда давай тебе косу отрежем.

– Не дам.

– Хорошо, отправляйся домой, и жди меня на Аларии.

– Без Смия не вернусь.

– Тогда наденешь и будешь носить как миленькая! Здесь никто с косами не ходит.

– Почему?

– Дайри, – закричал Феофан, – глупая девчонка, ты не дома. Здесь другая планета, другая жизнь, и, если ты не будешь хотя бы делать вид, что подчиняешься здешним законам, тебя вычислят и отправят в столицу на опыты, а то и еще хуже сквалыгам отдадут.

– А кто это?

– Плохие люди.

– А почему они плохие?

Феофан скорчил страдальческую гримасу, почесал себя за ухом:

– Потом скажу. Все равно не поймёшь.

– Я неглупая.

– Глупая. Еще какая глупая. У нас на Аларии нет такого ужаса, что творится здесь. Потому не могу тебе объяснить. Не в этом суть. Будешь одеваться?

– Буду, – буркнула я, взяла сетку с волосами и попыталась надеть. Не получилось.

– Ой, забыл, я сейчас, – Феофан выхватил парик и выбежал из пещеры, ловко перепрыгнув через животное, которое лежало у входа. Оно даже не повернуло на него головы. А я тем временем надела штаны и рубашку. Вскоре он вернулся. Волосы были мокрые. И он легко надел их мне на голову, спрятав косу. Вода закапала за шиворот.

– Зачем ты их намочил? – взвизгнула я.

– Они так надеваются. Будешь мыться, будь осторожна, могут слезть. А так, хоть дергай, не оторвешь. Крепко сидеть будут.

Осмотрел меня и причмокнул языком:

– То, что надо. Теперь никто в тебе инопланетянку не заподозрит. Теперь слушай меня внимательно. Отведу тебя к одной старой женщине, она хорошая. Ей верить можно, добрая. Скажу, что ты не в себе, тормознутая, по ихниму. Думаю, сработает. А ты смотри, и старайся делать то, что делает она, и ничему не удивляйся. Если что странное спросят, не пугайся, тверди одно слово: не знаю. По вечерам сиди дома. На улицу не выходи. Мужчин опасайся. Беги от них. Среди них могут быть сквалыги. Тебе всего несколько дней там надо будет пожить. Все остальное сделаю сам. Как только найду Смия, тут же вернусь за тобой. Поняла?

– Да.

– Вот еще что. Они каждый день ходят в Храм, это у них дом для их мертвого Бога.

– Зачем мертвому дом?

– У них так положено.

– А кто такой Бог?

– Ну, это легко. Мы на Аларии поклоняемся жизненным энергиям, которые дают нам солнце и земля. А они придумали себе странную историю, что эти жизненные силы, которые они объединили в одного всевышнего духа, родил себе сына, человека, чтобы он повел людей к свету. Тот волю папы выполнил. Вывел. Они его убили. А теперь просят у него советов и помощи.

– Не поняла, зачем они его убили?

Феофан вдруг весело засмеялся, закатил глаза и заговорил протяжным гнусавым голосом:

– В давние-давние времена, случилась на земле беда. Небо упало на землю, придавив собой все живое. Погибли деревья, животные и много-много людей. Солнце пропало, и наступил страшный холод. Люди умирали. Выжили только те, кто спрятался глубоко под землей, но и им все труднее и труднее было добывать себе пропитание. Вот тогда и появился он, молодой человек, светлый ликом, и шло от него сияние. И сказал им: – Идите за мной, я выведу вас к теплу и свету. И пошли люди за Поводырем. Шли они долго, было трудно идти. Кругом тьма беспросветная, ветры дуют необузданные, и ничего не видно кроме чёрного снега, снег на головы ложиться, стеной стоит перед идущими и под ногами скрипит. Но Поводырь их вел тропами тайными, вёл медленно, следил, чтобы ни один человек в дороге не умер. Мог из чёрного снега, сделать снег белым, вот и вода, взмахнет рукой, и под снегом находят туши животных, вот и еда, брови нахмурит, и появлялся огонь – вот и тепло. И, наконец, пришли они в место чудесное, где и ветра не так сильны, где под ногами земля, и небо приподнялось, только тучами плотными закрыто, а сквозь них пятно – солнце – светит. Обрадовались люди! А Поводырь говорит:

– Будем здесь обживаться, скоро тучи разойдутся, и солнце покажется.

Ждут все солнца день, другой, третий, а оно не показывается. Забеспокоились – а вдруг не выйдет. И тогда вышли вперед умные люди, и сказали слова справедливые:

– Видимо Всевышний Бог обиделся на нас за прегрешения, плохо мы ему служили, не слушались, были неразумными, жадными и жестокими, потому и не хочет нам солнце показать. Недаром он уронил небо на землю, и погубил все живое. Давайте, пошлем к нему гонца, чтобы заступился за нас ничтожных духом. А пошлём лучшего– нашего Поводыря. Услышит его Бог, увидит наше послушание, и вернет нам свет и тепло.

Сказано сделано. Распяли светлого ликом на колесе, символе солнца, отрубили буйную голову и подняли к небу:

– Всевышний, прими нашего посланника, выслушай его, это сын твой по мужеству и доброте, с горькими слезами расстались мы с ним. Токмо услышав волю твою, послали мы того, кто был нам опорой и подмогой в трудные минуты.

И только небо посветлело, как выбежала из толпы сестра того Поводыря и заплакала, запричитала: – Зачем брата убили? Он же для вас старался!

И небо снова стало пасмурным, откуда не возьмись туча черная выползла. И тогда сказали умные люди:

– Видите, когда нет послушания, нет веры в высокую миссию избранного Создателем всего сущего, и нет нам прощения, нет нам тепла и света.

Взяли сестру под белые ручки, поговорили с ней по-хорошему, сказали слова правильные, вняла девица словам праведным и сама по собственной воле шагнула с обрыва в пропасть бездонную, вслед за братом пошла к Богу единственному, заступницей. И вышло солнце, и не заходило больше, разве только на ночь, чтобы отдохнуть.

Но не забыли потомки подвига брата и сестры. Понастроили Храмов красивых, и в каждом образ Поводыря на колесе распятого, да его плачущей сестры. Почитают их, говорят им слова заветные, и знают, что добрый Поводырь, да его верная сестра свой народ никогда не оставят, всегда путь покажут к свету и теплу. Да, только не каждый может услышать их слова. Только умные люди, слышат, а иногда и видят своего Поводыря. Через них он к людям обращается, через них передает волю отцовскую.

– И они верят такой странной истории? – удивилась я.

– А почему бы им не верить? Если тебе с ранних лет говорит, что ты – кролин, и ушами научишься шевелить, и носом землю будешь рыть. Умные люди, на то и умные люди, что умеют добиваться своего.

– А эти умные люди, сами-то, что обо всем этом думают?

– Умные, так они себя меж собой называют, ни о чем кроме своей выгоды не думают, но придерживаются общих правил, в Храмы ходят, совета просят и помощи, чтобы показать, какие они послушные. А сами свои чёрные дела по ночам делают. Им и солнце-то не нужно было. Под покровом тьмы темных дел не видно. Им и выгода в этом. Те, которые называют себя служителями Поводыря или служителями Бога, как мне думается, если человечные люди – верят, нелюди – что умными себе кажутся – ни во что не верят, кроме как выгоде своей поклоняются. Ночью шалят, а днем послушания от других требуют.

– А остальные?

– Остальные – послушные.

– Жалко их!

– Хочешь посмеяться?

–Не хочу.

– Нет, ты, послушай. Я им тут новую веру дал.

– Ты?

– Ну, да! Как прибыл сюда, полгода прятался, понимать их учился, прислушивался, принюхивался. И вот однажды пришёл к Барону, и попросил пожить у него в лесу, ягодами его купил. Как рыбка на червячка клюнул. А я обжился немного. И весной позвал добрых людей, без червоточины, и говорю, что могу показать им чудо. Поверили. Пришли. Привел их на поляну, я тебе ее покажу, у меня там вокруг нее 15 сосенок растут, каждая – год моей прожитой жизни тут. Ну, так вот, позвал их, и показал им, как из земли, где было пусто, вдруг расточек сосны пробивается. Прямо у них на глазах. Возгласу, криков удивленных было. Они вишь, не видели этого никогда. Ну, и объясняю им, что пока на каторге сидел, только не спрашивай что это такое...

– Почему?

– Вот любопытная. Ну, место это плохое, там людей цепями привязывают друг к другу и заставляют работать на Барона. Причем кормят раз в день. Не умрешь, значит, невиновен, тебя отпускают. Умрешь, значит, виновен – туда тебе и дорога. Поняла?

– Это жестоко людей голодом морить.

– Дайри, сколь мне твердить тебе, чужая эта планета, чужая. И то, что тебе кажется дикостью. Для них правило.

_-А поменять они не хотят, ну, чтобы лучше жить?

– А как лучше жить? Они же другой жизни не знают. У них одно, или ты умный, или послушный.

– Но ведь на других планетах...?

– От них скрывают о том, как живут на других планетах. Да, и пускают к себе только серых, а у тех, жизнь, поверь мне, еще хуже.

– Разве может быть хуже?

– Может, раз говорю, значит, знаю.

– Ну, и что ты им сказал?

– Ах да! Ну, вот и говорю, видение мне было. Увидел росточек этот, и голос сверху:

– Человечество – это лес. Каждый рождается со своим призванием, кто деревом, чтобы кустарник и травы кроной прикрывать от палящих лучей, кто кустиком ягодок, чтобы других кормить. Только вот дерево без травы и кустиков, питающих, не вырастет, его лесные звери затопчут, съедят. Потому все вы равны, все взаимосвязаны и все нужны. И почему вы меня не слышите?

И сам смотрю на них, плечами пожимаю. И продолжаю:

– Потому и живу здесь, в лесу. Не знаю, что это было, и как понимать!

– Ну, и что, тебе поверили? Ты же им о нас говорил! Разве не так!

– Так! Ну, не мог больше на это безобразие смотреть! Некоторые поверили. И основали город Азград. Вот так! Ого! Солнце клониться, идти надо! Так, о чем мы говорили?

– О вере.

– Точно о вере. Так вот. В Храм поведут – иди. Глаза опусти и шевели губами. Будто помощи у Поводыря просишь. Поняла?

– Кажется, да!

– Кажется! – передразнил меня Феофан. – Когда кажется, ущипни себя за ухо! Ну, пойдем. Сейчас самая пора травы собирать. Баба Груня, должно быть на поляне краснолапку ищет.

Я боязливо последовала за Феофаном, но зверь даже головы не повернул. Лежал на боку, а между его лап валтузились три детёныша. Второго нигде не было видно. Мы шли недолго, и скоро очутились на полянке, где на коленях стояла женщина, и перебирала руками траву, выискивая что-то.

– Добрый вечер, Грунюшка, – пробасил Феофан.

Старушка вздрогнула, вскочила на ноги, и завертела головой, не забывая при этом отряхивать колени. Увидев хозяина леса, радостно заулыбалась:

– Уф, и напугал ты меня! Разве так можно. Как зверь ходишь, шороха не было слышно.

– Да, нет, родная, может быть, я и шёл тихо, да рядом со мной еще один человек был, спотыкался на каждой коряге. Это ты в себя углубилась, вот и не слышала.

– И это может быть. Какая тебе во мне надобность?

– Просьба личная. Девоньку одну приютить на три дня нужно.

– А почему и не приютить. У меня места много.

– Только вот что, Грунюшка, она не много не в себе, с головкой у нее не все в порядке. Уж, ты, будь добра, особо ее никому не показывай. Вот и она...

С этими словами, Феофан толкнул меня в спину, и я вышла вперед. Пожилая женщина, кругленькая, с добрыми глазами, и пушком над верхней губой внимательно посмотрела на меня:

– И откуда такая красавица? – спросила она не переставая улыбаться.

– Да, из дальней деревни. Обидели ее. Хочу малышку в Азград переправить.

– А звать ее как?

– Звать? Да, зови, как хочешь. У тебя внучек много, вот одним из имен своих девчонок и назови.

Феофан, повернулся ко мне:

– Ничего не бойся. И жди меня. Скоро приду за тобой.

Повернулся к нам спиной и исчез за деревьями. Баба Груня, подошла ко мне, погладила по плечу:

– Ну, ну! Чего голову повесила. Пойдем горемычная...

И взяв меня за руку, повела сквозь кустарник. Я постоянно спотыкалась. В этом мире деревья почему-то свои корни не прятали глубоко в земле, а поднимали на поверхность. У нас на Аларии мягкий мох ровным ковром лежал по всему лесу, а здесь, только отдельными островками вокруг стволов.

– А ну-ка, девонька, покажи свои руки, – вдруг остановилась старушка, взяла мою ладонь и повертела ее в своих морщинистых, мягких руках.

– Да, что-то осторожность Феофану стала отказывать, – озабоченно покачала она головой, – да, у меня такое впечатление, что и в лесу ты никогда не была. Все по сторонам глазеешь, будто в первый раз его видишь. Да, и ходишь ты ни как деревенская девка. Видно привыкла у себя в городе по тротуарам шастать. Вот и спотыкаешься. А на руки погляди, чисто городские пальчики, длинные, аккуратные, к грязной работе не привыкшие.

– Что значит грязная работа? – медленно спросила я, не понимая, что она имеет в виду.

– Да, совсем плохая, ты моя! Грязная, то есть в земле копаться.

– Зачем в земле копаться?

– Картошку есть любишь? Так вот она в земле растет...

Я промолчала, мы тоже на Аларии в земле выращивали протобы, высаживать, окучивать и выкапывать,– это обязанность подростков. И я с удовольствием занималась этим. Но такая работа не является грязной. И чтобы не попасть впросак просто опустила голову, стараясь не глядеть на старушку. Она же удовлетворенно кивнула, будто бы ожидая от меня именно такого поведения:

– Так вот, скажу, если спросят, что ты из города, да и говор у тебя городской. Не наш. Поняла? Ты моя внучка, из столицы. Мой старший сын, давно уехал в столицу учиться, там и остался, писал мне, что у него уже три дочки. Правда, ни одну не видела. Не любят они к нам приезжать. Брезгуют.

Обидно, конечно! Вот и скажу, что ты заехала ко мне на несколько дней, на практику. Учишься в медицинском. Я – травница. Травами людей лечу. Вот и приехала к бабке, на несколько дней опыту набраться. Главное молчи!

Я согласно кивнула головой.

– Ну, вот и отлично! Тогда и пойдем мы с тобой не задами, а по улице, чтобы все видели. Разговоров меньше будет.

Я попыталась вспомнить, что значит, идти задами. Но в голове только шумело от напряжения. Поэтому молча, последовала за Бабой Груней. Мы вышли на странную узкую землю, до того утоптанную, что на ней не было растительности. Странно! Если это улица, то почему, ее никто не удосужился уложить брусчаткой? Она вся в рытвинах, а в некоторых даже блестела грязная вода. По обе стороны стояли, покосившиеся чёрные дома в два окошка, похожие друг на друга как братья близнецы. Свернули к одному из таких домиков, и вошли в калитку. Встретившие нас люди, кидали нам в спины вопросительные взгляды, не приветствуя незнакомого человека. Все так было странно! Во дворе нам на встречу вышла из-за угла дома большая белая птица с длинной шеей, черным клювом и черными перепончатыми лапками. Посмотрела на нас, вдруг вытянулась, замахала крыльями и бросилась на меня.. От неожиданности я опешила. А она своим твердым клювом цапнула меня за ногу, раз, потом еще раз. Взвизгнув, я подпрыгнула, и, перелетев через злую птицу, забралась на перила крыльца с ногами.