Текст книги "Искушение любовью "

Автор книги: Елена Лагутина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Да, дела... – удивился Владимир Петрович. – Может, Лиля чего напутала?

– Ничего она не напутала, – вмешался в разговор Федор. – Такие вещи не путают.

– Это правда, – подтвердила Женя. – Он Лиле потом сказал, что она умерла. Об одной жене шла речь. Только об одной. И в паспорте Лиля видела только один штамп, то есть они не разводились, она действительно умерла.

В комнате воцарилось тягостное молчание, словно всем стало неловко. Тишину нарушил Федор:

– Скрывает ваш Красовский свои прежние браки, вот что!

– Но разве это можно? – удивилась Наталья Михайловна.

– За деньги все можно! Да и не за деньги тоже можно. – Федор махнул рукой. – Законы, они ведь для честных! А у кого совести нет, никакой закон не остановит.

– Но как же это можно? – не могла успокоиться Наталья Михайловна.

– Да элементарно! Паспорт потерял, например. Вот и все! Наталья Михайловна, поверьте, это не самое сложное в жизни.

– Но зачем ему это? – Наталья Михайловна, ища ответ, посмотрела на мужа.

Тот только развел руками.

– Что он скрывает? – Женя словно задала вопрос себе.

– Вы думаете, Женечка, он что-то скрывает? Господи, но это же ужасно! – Женщина всплеснула руками.

– Сколько же у него было жен? – снова задала себе вопрос Женя.

– Не ломай голову, это очень просто узнать. – Федор спокойно смотрел на Женю. – Тебе это нужно?

– Да, я должна знать, сколько их было, может быть, тогда будет понятно, зачем он это скрывает. – Женя посмотрела на Федора.

– Ну, зачем мужчина скрывает свои прежние браки – это понятно!

– А я не понимаю! – заупрямилась Женя. – Скажи, если тебе понятно!

– Представь, он хочет жениться на молоденькой девочке. Естественно, каждая молоденькая девочка ждет того единственного принца, который сделает ее королевой. И, по законам жанра, это должна быть пылкая и единственная любовь. Первая и последняя! В его возрасте быть холостяком подозрительно: либо импотент, либо еще чего почище. Одним словом, могут возникнуть нежелательные вопросы. Вот он заблаговременно и сменил паспорт, оставив только один брак. Причем благородный брак – он ведь не разведен! Так сказать, был с женой до самой смерти. Ее, правда, смерти. Если бы вы не знали этого человека, наверное, факт смерти жены не вверг бы вас сейчас в уныние: в жизни всякое бывает! Но, узнав, что Красовский способен на масштабную ложь, вероятно, вы забеспокоились, какой это болезнью заболела его жена и умерла во цвете лет!

– Федор, перестань! – одернула его Женя. – Она действительно могла болеть!

– Ну да! Стал бы он жениться на больной! – не унимался Федор.

– Хорошо, я попробую узнать в поликлинике, чем она болела. Красовский как раз проживает на этой территории, – согласилась Женя. – Только, кроме фамилии, нам о ней ничего не известно.

– Ты имеешь в виду его фамилию? – спросил Федор.

– Да, – рассеянно проговорила Женя, о чем-то думая. – Слушай, Федя, а ведь Лиля не меняла фамилии! Она не Красовская! Она оставила свою девичью фамилию! Она Быстрова!

– Это значит, в поликлинике ты ничего не найдешь. Без моей помощи! – радостно сообщил Федор.

– А как ты можешь мне помочь? – не понимала Женя.

– Я назову тебе всех его жен пофамильно, со всеми их атрибутами: годом рождения, инициалами, чем занимались и что с ними сейчас.

– Как ты это можешь узнать?

– В загсе, Женечка. Это тебя туда не пустят, потому что у тебя нет доступа к оперативной информации. А у меня есть. И подозреваю я, что только этим я тебе и интересен! – Федор, прищурив хитро глаз, смотрел на Женю.

Жене стало неловко. Во все время их перепалки супруги сидели молча, терпеливо наблюдая за ними. Вопрос Федора снова делал разговор похожим на выяснение их личных отношений.

– Извините, пожалуйста. – Женя обратилась к супругам. – Мы занимаем ваше время дурацкими разговорами!

– Это вы напрасно, – остановил Женю Владимир Петрович. – Мне кажется, что все это очень важно! Если вы позволите, я продолжу свой пересказ сплетен. Может быть, вы найдете еще что-нибудь любопытное. Так вот, известно, что последняя жена хозяина, та, что была перед Лилей, как-то быстро умерла. Ну, то есть внезапно заболела и быстро потом умерла. Говорят, что была веселой все время после свадьбы, а через год умерла. Сначала перестала есть, выходить из комнаты, причем ни на что не жаловалась. А потом вроде бы упала неудачно, на ровном месте упала. И уже в больнице умерла.

По мере того как говорил Владимир Петрович, Наталья Михайловна все больше и больше менялась в лице. Увидев, что жена побледнела, Владимир Петрович остановил рассказ.

– Что с тобой, Наташа? – встревоженно обратился он к жене.

– Ничего, не беспокойся, – поторопилась успокоить его Наталья Михайловна, многозначительно переглядываясь с Женей. – Голова немного разболелась. Это пустяки. Сейчас пройдет!

Женя без слов поняла Наталью Михайловну: Владимир Петрович, сам того не подозревая, в точности описал то состояние, в котором сейчас находилась Лиля.

– Владимир Петрович, – Женя, пытаясь скрыть волнение, спросила то, что первое пришло в голову, – у вас, наверное, целый штат помощников на кухне?

– Как раз никого! – Владимир Петрович говорил с гордостью.

– Но вам ведь тяжело одному! – искренне удивилась Женя.

– Тяжело. – Он согласно кивнул. – Но на душе спокойно: я прислуге хозяйской не доверяю, а потому и на кухню никого не впускаю, и во время обеда сам все подаю.

– А как же Красовский? Он вас понял?

– Да ему так даже лучше – дешевле.

Разговор постепенно иссяк, и Женя поняла, что пришло время прощаться.

– Извините, пожалуйста, нам пора идти. – Она встала из-за стола.

– Что вы, что вы! – забеспокоилась Наталья Михайловна. – Если вы из-за меня, то совершенно напрасно!

– Нет-нет, не тревожьтесь! – постаралась успокоить ее Женя. – Просто уже поздно. Нам пора. Спасибо вам за все, вы нам очень помогли.

– Да не за что! Рады будем помочь! – Наталья Михайловна сделала Жене знак, чтобы она подошла к ней. – Женя, – сказала она ей тихо, – не бросайте Лилю, прошу вас. И на Владимира Петровича можете рассчитывать, я с ним сейчас поговорю. Если что, умоляю вас, не стесняйтесь, обращайтесь к нам. Я все равно теперь покой потеряла! Просто ужас какой-то! Сердце беду почувствовало! Не бросайте ее, Женя!

Федор с Женей, распрощавшись с гостеприимными хозяевами, вышли на улицу. Стемнело. Все небо было усыпано звездами. Стояла тишина.

– Как хорошо! – Федор потянулся во весь свой огромный рост. Потом посмотрел искоса на Женю. – Насколько я понял, что-то тебя в последнем рассказе испугало. Да и Наталью Михайловну тоже. Я не прав?

Женя сделала глубокий вдох и тоже посмотрела на небо:

– Красота какая! Вот бы так и смотреть!

– Ты от ответа не увиливай, партизанка! Что случилось? Ты что, думаешь, я слепой? Не видел, как вы обе словно аршин проглотили! Глаза у обеих стали как чайные блюдца, и как по команде шептаться начали! Что происходит, Женя? – Он встряхнул ее за плечи, глядя ей в глаза.

– Федя, это не моя тайна, – попыталась уйти от ответа Женя.

– Какая, к черту, тайна! Я хочу знать, что вас так встревожило! – Он крепко держал ее за плечи, не собираясь отступать.

– Понимаешь, у Лили сейчас точно такое состояние, какое описал Владимир Петрович у последней перед Лилей жены Красовского: не ест, ничего не хочет, угасает у себя в комнате.

– И что?

– Не знаю, – тяжело вздохнула Женя. – Пока не знаю. Но соображения по этому поводу есть! Мне нужны факты, понимаешь?

– Не очень. Какие именно?

– Ну, хотя бы вот то, что ты обещал: узнать все о предыдущих браках Красовского. И еще, Федя! Раз уж ты все равно пойдешь в загс, узнай, пожалуйста, зарегистрирована ли смерть Панкратов Андрея Васильевича, семидесятого года рождения, предполагаемая дата смерти – первая декада июля. Это возможно?

– Нет проблем. – Федор отпустил Женю.

Они пошли к остановке автобуса.

– Женя, – осторожно начал Федор, – у тебя какие планы?

– Спать хочу, – устало выдохнула Женя. – У меня ноги еле двигаются. Сегодняшний день, кажется, начался еще в прошлом году! И никак не кончится.

– Так, я все понял! – Федор остановил ее. – Садись на этой лавочке и жди, я мигом!

– Ты куда? – прокричала Женя уже ему вслед. Увидев, что Федор скрылся, Женя села на лавочку.

Она так устала, что ей было все равно, что будет дальше. Она очнулась оттого, что Федор тряс ее за плечо.

– Проснись!

Она открыла глаза и непонимающе спросила:

– Что-то случилось?

– Все нормально! Возьми меня за шею!

– Зачем? – вяло сопротивлялась Женя. – Что ты делаешь?

Но Федор, не обращая на нее внимания, взял ее на руки как пушинку и понес к машине, которая стояла поблизости на дороге. Он усадил ее на заднее сиденье и сел с ней рядом.

– Поехали, шеф!

Женя всю дорогу опять дремала у него на плече, периодически смутно ощущая у себя на щеке и волосах его губы. Федор так же осторожно внес ее, спящую, к себе в квартиру и положил прямо на разобранную кровать. Женя лишь проворчала во сне, что не привыкла спать в обуви.

Проснулась она как от толчка. Открыв внезапно глаза, она увидела незнакомую комнату и себя в шикарной двуспальной кровати. Напротив висело огромное зеркало, из которого на Женю смотрел какой-то заморыш. Потрогав себя руками, она поняла, что заморыш, взлохмаченный и почти голый, – это она и есть. Оглядевшись, она поняла, что, кроме нее, в спальне никого нет.

«Интересно, а где же Федор?» – подумала она. Его квартиру она узнала сразу, как только открыла глаза. Ее вещи лежали на стуле рядом с кроватью. Она отыскала свои часы – было семь утра. Женя встала, закутавшись в простыню, и пошла на разведку. В квартире стояла тишина, и Женя шла на цыпочках, стараясь на всякий случай не шуметь.

Федор спал на диване в большой комнате, укрывшись пледом и отвернувшись к стене. Женя так же на цыпочках подошла к нему и заглянула в лицо. Того, что произошло в следующую секунду, Женя так и не поняла: она оказалась на нем сначала сверху, а потом он ловко подмял ее под себя, прорычав ей в самое ухо:

– Теперь ты точно попалась!

Женя с ужасом увидела, что простынка слетела с нее, когда она делала свои немыслимые пируэты в воздухе, и теперь она лежала на диване почти ни в чем. Не долго думая она стянула на себя плед с Федора, оставив его в одних плавках. На что он возмущенно прорычал:

– Нахалка! Пришла в гости, а распоряжается как дома! Он попытался стащить плед обратно на себя, но Женя вцепилась в него мертвой хваткой, отчаянно отбиваясь от Федора ногами и злобно шипя.

– Захватчик-террорист! Выпусти меня отсюда немедленно!

– Только без пледа! – Федор производил видимость борьбы, заставляя ее сопротивляться изо всех сил, сам же лишь слегка придерживал ее одной рукой за талию, а другой стягивал с нее плед, усмехаясь одними глазами.

Женя сопротивлялась отчаянно, холодея при одной мысли, что может оказаться перед Федором совершенно раздетой. Наконец она окончательно выдохлась и взмолилась, видя, что он преспокойно взирает на нее сверху, готовый продолжать эту возню бесконечно долго.

– Феденька, давай заключим мирный договор, – начала она как можно более ласково.

– Что я буду за это иметь? – невозмутимо отозвался Федор.

– А что ты хочешь? – начала Женя осторожно.

– Тебя! – не задумываясь ответил он.

– Нахал! – Женя сделала последнее героическое усилие и вырвалась на свободу вместе с пледом, торопливо отбегая от дивана на безопасное расстояние. – Ну ты нахал, Федька!

Она плюхнулась в кресло, чтобы отдышаться. Федор сел на диване.

– А что я такого сказал? Ты первая начала!

– Что я начала? – возмутилась Женя.

– Как что? А кто подошел ко мне голый и крадучись, а? С какой такой целью?

– Ты на что намекаешь? – Женя вскочила как ошпаренная, собираясь возмущенно удалиться.

Но Федор опередил ее, одним прыжком преодолев расстояние между диваном и креслом. Он схватил ее обеими руками и прижал к себе. Женя с ужасом почувствовала, что ее ноги оказались где-то в воздухе, и она всем своим телом ощутила твердость его мускулов.

– Ты попалась, – жарко прошептал он ей в ухо. – Ты сводишь меня с ума, Женька!

Женя вырвалась из его объятий, возмущенно отталкивая его от себя.

– Это ты меня раздел ночью? – Теперь она в этом не сомневалась. – Ненормальный психопат! Куда я попала! Ты же чокнутый!

– Я не спорю! – Федор закурил сигарету.

– Как, ты даже не пытаешься оправдаться? – Женя хотела его разозлить, чтобы сгладить свою неловкость.

– Это не мой стиль. – Федор курил, и было видно, что в нем закипает злость.

– А какой твой стиль? – Женю несло, и она чувствовала, что сейчас он даст ей сдачи.

– Я нормальный мужик, и если я не могу понравиться женщине, то это не значит, что в этом есть моя вина.

– Что?! – заорала Женя от возмущения. – Ты на что намекаешь? Что я... Что у меня...

– Я не намекаю. Просто если женщина не отвечает взаимностью, несмотря на неоднократные попытки мужчины, значит, она его не любит. – Федор затушил сигарету. – Вот и все, дорогая. Не бойся, все, что я тебе обещал как источник оперативной информации, я сделаю. А сейчас мне пора на работу. Извини.

Он начал одеваться, не обращая на Женю никакого внимания. Женя стояла в растерянности, потеряв дар речи. Одевшись, он повернулся к ней:

– Если ты хочешь выйти со мной, то одевайся быстрее, у тебя пятнадцать минут.

Женя молча пошла в спальню, пряча от Федора глаза, готовая вот-вот разрыдаться. Она ругала себя мысленно, потому что она любила его, умирая от желания, но что-то останавливало ее, и она ничего не могла с этим поделать. Она не доверяла ему, потому что он очень торопился. В ответ на его бурные атаки у нее включалась защита, и она отталкивала его. Женя чувствовала, что была бессильна что-либо изменить.

Одеваясь в спальне, она глотала слезы бессилия, не зная, что предпринять. Она не ожидала такого поворота, но тоже не хотела оправдываться. Она не видела в этом смысла, решив, что не совсем понимает Федора и, видимо, действительно обидела его своей неприступностью. «Наверное, – думала Женя, натягивая юбку, – он привык к чему-то другому и мое поведение его не устраивает».

Она вышла из спальни и увидела, что он уже стоит возле двери, обутый и готовый выходить. Всем своим видом он давал понять, что они чужие.

– Ты готова?

Женя ощутила на себе его холодный взгляд и съежилась, как от ледяного дождя.

– Да. – Голос ее был едва слышен.

– Тогда пошли. – Он открыл дверь и пропустил ее вперед.

Женя подождала его на лестнице, и они вместе вышли из подъезда.

– Ты домой? – спросил он у нее.

– Да.

– Отсюда дорогу найдешь?

– Да.

Федор вопросительно посмотрел на нее:

– У тебя все в порядке?

– Да. – Женя держалась из последних сил, чтобы не заплакать. – Иди!

Федор подошел к ней вплотную и, приподняв ее голову за подбородок, посмотрел внимательно в глаза:

– Ты почему плачешь?

– Я не плачу. – Женя пыталась отвернуть от него свое лицо.

– Я что, не вижу? – Он взял ее лицо в свои ладони. – Я обидел тебя?

– Нет. – Слезы текли у нее по щекам, и она уже махнула на них рукой.

– Тогда почему ты плачешь? – Он наклонился к самому ее лицу. – Почему?

– Отпусти меня. Пожалуйста, – прошептала Женя.

– Не могу, – так же шепотом ответил он ей.

– Но почему? Ведь я измучила тебя?

– Измучила. – Он улыбнулся и прижал свой лоб к ее. – Я умру без тебя!

– Это неправда! – Женя отстранилась от него. – Ты зачем так говоришь?

– Ты спросила, я ответил. Я люблю тебя, а ты не видишь. И мне больно, но сделать я с собой ничего не могу: я все равно люблю тебя. Мое самолюбие страдает, но я плюю на него и продолжаю ждать и надеяться, что, может быть, пройдет время, и ты захочешь снова увидеть меня.

– Я хочу снова увидеть тебя, – как эхо отозвалась Женя.

– Когда?

– Всегда.

Он отстранился и внимательно посмотрел на нее. Женя закрыла глаза, и он засмеялся:

– Ты меня боишься?

– Боюсь, – кивнула Женя. – И тебя боюсь, и себя.

– Же-неч-ка, – нежно прошептал он ей на ухо, осторожно целуя в щеку, – я позвоню тебе, если не умру от любви. Я готов ждать тебя, но скажи, я все правильно понимаю?

– Да, – тихо выдохнула Женя, заливаясь краской и стараясь отвести глаза от его пристального взгляда. – Правильно.

– Я люблю тебя, слышишь? – сказал он еле слышно ей на ухо. – Скажи мне что-нибудь, и я побегу!

– Я буду тебя ждать. – Женя была ни жива ни мертва от счастья.

Федор резко выпрямился и, глядя на нее, вдруг рассмеялся. Потом чмокнул в щеку и быстро побежал к трамваю, который поворачивал из-за угла. Он влетел в него и на прощание успел еще раз помахать Жене.

Федор позвонил поздно вечером, когда Женя уже перестала ждать.

– Привет! – Его голос был немного осипшим. – Еще не спишь?

– Нет, твоего звонка жду! – с готовностью ответила Женя.

– Только звонка? – как-то вяло пошутил Федор и закашлял.

– Федя, ты здоров? – забеспокоилась Женя.

– Все нормально, бери ручку и записывай! – Он говорил словно через силу.

– Федя, ты из дома звонишь? – настаивала на своем Женя.

– Из дома. – Было слышно, как он закрыл трубку и снова начал кашлять. Потом, убрав ладонь, продолжил: – А ты что, хочешь ко мне приехать?

– Хочу! – Женя удивилась своей решимости, она чувствовала, что он заболел и ни за что не признается.

– Но уже поздно, – возразил Федор. – Я не хочу, чтобы ты ходила одна по ночам. Ты серьезно хотела ко мне приехать?

– Послушай, – возмущенно ответила Женя, – за кого ты меня принимаешь? Я сейчас все равно к тебе приеду!

– Но зачем?

– Я слышу, что ты заболел, и мне это не нравится!

– Женя, я не маленький ребенок и как заболел, так и выздоровею: жалеть и сюсюкаться со мной не надо. Понятно? Записывай! Ручку взяла?

– Да, говори.

– Первый брак Красовского. Каиндина Юлия Николаевна, родилась в декабре тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Студентка первого курса педагогического института. Брак зарегистрирован в августе тысяча девятьсот девяносто третьего года. Умерла в сентябре тысяча девятьсот девяносто четвертого года. Отравление снотворными.

Второй брак. Волошина Татьяна Юрьевна, год рождения тысяча девятьсот семьдесят шестой, месяц май. Без определенных занятий. Брак зарегистрирован в октябре тысяча девятьсот девяносто шестого года. Умерла в декабре тысяча девятьсот девяносто седьмого года. Диагноз: эпилепсия.

Третий брак. Ларионова Маргарита Михайловна, год рождения тысяча девятьсот семьдесят третий, январь. Окончила политехнический институт. Не работала. Регистрация брака – в июне тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Умерла в июле тысяча девятьсот девяносто девятого года. Диагноз: черепно-мозговая травма.

Четвертый брак. Быстрова Лилия Викторовна, родилась в декабре тысяча девятьсот семьдесят восьмого года. Окончила университет. Не работает. Регистрация брака – в январе двухтысячного года.

Дальше. Смерть Панкратова Андрея Васильевича, тысяча девятьсот семидесятого года рождения, нигде не зарегистрирована.

– Это что значит? – на всякий случай решила уточнить Женя.

– Это значит, что, как ты утверждаешь, он убит четвертого июля, труп его просто уничтожили.

– Как это?

– Ну не знаю, Женя! Утопили, зарыли, расчленили, замуровали, сожгли – какая разница? Тебя ведь интересовало не это, как я понял?

– Да, я хотела выяснить, похоронен ли он на кладбище?

– Нет, на кладбище он не похоронен, это я тебе говорю со всей ответственностью. На кладбище легальным путем, чтобы была его могила, он попасть не мог. Его там нет. Не ищи. Где его труп, можно узнать только у самих убийц. Еще вопросы есть?

– Федя, я тебе так благодарна! Но где ты все же простудился?

– Не знаю, но помирать не собираюсь, – грустно пошутил он.

– Федя, приезжай ко мне. – Женя зажмурилась от собственной смелости.

– Зачем? – спокойно спросил Федор.

– Лечить буду, у тебя, наверное, температура. Ты не мерил ее, случайно?

– Случайно у меня нет градусника, – передразнил ее Федор. – Но если ты действительно хочешь, я приеду!

– Хочу! – Женя действительно волновалась за него. У нее не было сил спокойно думать, что он с высокой температурой проваляется всю ночь и никто ему воды не подаст, чтобы запить таблетку аспирина. Да и были ли у него вообще таблетки? – Ты в состоянии приехать?

– Я в состоянии не только приехать! – пошутил он. – Учти, ты опять играешь с огнем! Ну что, не передумала еще?

– Нет, не передумала! Приезжай быстрее!

– Женя, я последний раз спрашиваю: ты хорошо подумала?

– Слушай, чего ты меня все пугаешь? – не выдержала наконец Женя. – Мы можем с тобой по-дружески общаться?

– Это как? – засмеялся Федор, а потом добавил: – Женя, ты на это не надейся: с тобой по-дружески у меня не получается. Я уже пытался!

Он явно забавлялся, и Женя подумала, что, может быть, он действительно не так уж болен? Но потом одернула себя: «Он помирать будет, и будет продолжать смеяться и не показывать виду!»

– Федя, не морочь мне голову, хорошо? Ты хочешь ко мне приехать сейчас?

– Почему бы и нет?

– Я жду тебя!

Женя положила трубку и пошла смотреть, что у нее есть в холодильнике, подозревая, что Федор, как всегда, голодный. В холодильнике стоял гуляш, были колбаса и сыр. «Негусто, – подумала Женя. – Я еще успею сбегать в минимаркет».

Она быстро переоделась, мельком взглянула на себя в зеркало и решила, что сойдет.

Когда раздался звонок в дверь, на часах было за полночь, а у Жени на кухне вовсю кипел гуляш и варились макароны, кипел чайник и был накрыт стол к ужину.

Федор ввалился, веселый и громогласный, заполнив собой, как всегда, все пространство маленькой квартиры. На этот раз он быстро чмокнул Женю в щеку и повел носом:

– Как пахнет! Это бальзам на мою душу! – шутил он, быстро сбрасывая ботинки и заглядывая на кухню. – О! И стол уже накрыт! Ну, хозяюшка! Я ж говорю, с тобой сытно!

Женя, улыбаясь, стояла рядом. Она, встав на цыпочки, положила ему руку на лоб: он пылал.

Женя ахнула:

– Федя, да у тебя не меньше сорока!

– Да, я горячий, – попытался пошутить он.

– Пожалуйста, выпей таблетку! – Женя заранее приготовила аспирин.

– Отравить хочешь? Никогда! – Он взял у нее таблетку и проглотил без воды.

– Федя, надо запить ее обязательно! Ну пожалуйста! – Женя протянула ему стакан с минералкой.

Он выпил воду и миролюбиво посмотрел на Женю:

– До утра доживу?

– И не только до утра! Есть будешь?

– Спрашиваешь!

Но, несмотря на бравый вид, он вяло поковырял вилкой макароны и встал из-за стола:

– Все, наелся. Спасибо.

– Федя, я постелю тебе на диване, а сама лягу на раскладушке, – осторожно начала Женя.

– И не мечтай! На раскладушке лягу я, и давай об этом больше не будем!

Он на удивление быстро уснул, а Женя то и дело трогала его лоб. Всю ночь он горел, что-то бормоча и сбрасывая с себя простыню. Кашель колотил его, но он не открывал глаз, и Женя понимала, что он в бреду. Она до пяти часов сидела с ним рядом и прикладывала к его голове полотенце, смоченное в холодной воде. Потом отключилась.

Первым проснулся Федор. Он приподнялся на локте и увидел рядом с собой таз с водой и спящую Женю с мокрым полотенцем в руках. В это мгновение Женя открыла глаза.

– Доброе утро! – Она смотрела на него с улыбкой. Он был опухший и растрепанный и от этого казался еще роднее.

– Ты что, всю ночь здесь сидела? – Федор увидел, что диван так и не был разобран.

– Федя, это пустяки. Как ты себя чувствуешь?

– Отлично! Словно только родился!

– Поставь, пожалуйста, градусник. – Женя протянула ему термометр.

Он попытался что-то сказать, но закашлялся и, махнув рукой, поставил термометр под мышку. Он весь был в испарине, и Женя поняла, что кризис миновал.

– Федя, тебе лучше взять больничный. – Женя заранее приготовилась к бурному протесту с его стороны. – Во всяком случае, домой я тебя не отпущу!

– А я домой и не собираюсь, – успокоил он ее. – Я у тебя останусь. Навсегда.

– Федя, я серьезно!

– А кто сказал, что я шучу? – Он вынул градусник, не дожидаясь, пока пройдет хотя бы пять минут. – Хватит его греть!

– Дай сюда! – Женя отняла у него термометр, не дав разглядеть. – Ты знаешь, сколько ты нагрел? – передразнила она его.

– Сколько? – равнодушно спросил Федор. – Я все равно лежать не буду!

– Тридцать восемь!

– Всего? – Федор валял дурака, но было видно, что он озадачен. – Я же сказал, что жить буду еще долго.

– Федь, давай я вызову врача – на работу идти все равно нельзя.

– Почему нельзя? Я чувствую себя нормально. Но если ты так хочешь, я могу взять больничный, но мне все равно придется выходить из дома – у нас своя поликлиника, и на дом врачи не ходят.

– Я с тобой пойду. – Женя решительно встала.

– Сядь. – Он взял ее за руку и заставил сесть. – Куда ты собралась? Я не ребенок! Давай договоримся, я пойду сначала в поликлинику, а потом зайду на работу, ребят предупрежу, что пару дней меня не будет. И приду к тебе и буду ждать тебя с работы. Идет?

– Идет. – Женя согласно закивала, понимая, что на большее рассчитывать все равно нельзя, он действительно не будет весь день сидеть дома. – А теперь вставай, будем завтракать, а затем пить лекарство.

– Женька, – он с ужасом посмотрел на нее, – кто тебя научил командовать?

Женя села на пол, так чтобы смотреть на него снизу.

– Я больше не буду, ты мне веришь?

– Спрашиваешь, мы ж друзья! Все так, как ты хотела, – с горечью отозвался Федор и закашлял. – Тьфу ты, привязался!

Женя положила голову ему на колени. Федор наклонился к ней и прижал к себе ее голову, и они так сидели некоторое время, оба притихшие и торжественные. Потом он приподнял ее лицо и поцеловал в губы. Женя обняла его за шею и тоже поцеловала.

– Не боишься заразиться? – спросил он насмешливо.

– Нет, зараза к заразе не пристает, я ведь зараза, да?

– Еще какая! Я безнадежно тобой болею!

– Феденька, ты самый лучший на свете! – Она шептала ему в ухо, как это часто делал он сам. – Я без тебя уже не могу!

– Ты правду говоришь? – Он немного отстранил ее от себя, чтобы увидеть ее глаза.

– Правду. – Женя была серьезной. – Я правду говорю!

– И ей как будто веришь, – шутя ответил Федор, целуя ее в висок.

Женя засмеялась и, вскочив с пола, побежала на кухню.

– Умывайся! – крикнула она уже с кухни. – Кофе сейчас будет готов!

Все время, пока Федор сидел за столом и пил кофе, он надрывно кашлял и потел. Женя заставила его выпить теплый отвар трав, как учила бабушка, и через полчаса он повеселел: кашель успокоился, и температура начала спадать. Федор клятвенно заверил Женю, что прежде, чем пойдет к врачу, допьет весь отвар и полчаса после этого полежит на диване.

Жене пора было в поликлинику, и она, торопливо одеваясь, чмокнула Федора в щеку на прощание:

– Будь умником!

Он обещал ей это не моргнув глазом. Потом Женя делала пару попыток дозвониться до него по телефону из поликлиники, но трубку никто не брал. Женя поняла, что Федора нет, отметив про себя с улыбкой, что вряд ли от него можно ожидать чего-то другого. Женя расценила его поведение как благоприятный признак: «Значит, на поправку пошел!»

Елена Васильевна попросила Женю отобрать карточки тех пациентов, которые, будучи на диспансерном учете, по каким-то причинам давно не были на приеме, чтобы потом послать по этим адресам медсестру. Женю откомандировали в соседний пустующий кабинет, обложив ее амбулаторными картами со всех сторон. Женя, окинув взглядом все это пыльное хозяйство, села за стол, но сосредоточиться на работе не могла, мыслями возвращаясь к бракам Красовского. Те фамилии, что продиктовал ей Федор по телефону, она захватила с собой, надеясь подумать над этой информацией.

Итак, у Красовского было три брака до Лили, и он это скрывает. Брак с Лилей у него четвертый.

Первый раз он женился в тридцать пять лет. Поздновато, решила Женя. Весьма поздновато! Хотя это можно понять: он мог просто не обременять себя официальной регистрацией своих отношений с женщинами. А сами эти отношения у него могли быть, и даже в большом количестве.

«Никакой информации на этот счет у меня, видимо, не будет, – решила Женя. – Я также ничего не знаю о том, чем он в то время занимался и был ли уже состоятельным бизнесменом. Ну и ладно, – решила Женя, – на нет и суда нет!»

Его первой жене было восемнадцать лет, совсем еще юная девушка, к тому же студентка. Разница в возрасте у них была в семнадцать лет. Многовато, подумала Женя. Конечно, ему не составило труда заморочить ей голову. К тридцати пяти годам любой мужчина уже имеет достаточный опыт общения с женщинами и точно знает, чего от них хочет. Вряд ли эта девочка подозревала о его стратегических замыслах. «Впрочем, как и я», – добавила Женя.

Но кое-что все же можно предположить: ему нравятся совсем молоденькие и, видимо, умненькие девочки. Дальше! Первая его жена умирает. Какой кошмар, совсем ребенок ведь! Причем формулировка причины смерти весьма обтекаема: отравление снотворными. Что это – нечаянная передозировка или завершенный суицид? Не понять! Но факт остается фактом: совсем еще юное существо употребляет снотворные. Чтобы отравиться ими, нужно иметь их в достаточно большом количестве: упаковку, это уж точно, решила Женя.

Значит, у девочки был доступ к лекарству. Через кого? Красовский снабжал или она ходила к врачу? И самым настораживающим фактом было то, что первая его жена умирает всего через год после свадьбы! Ничего себе, погуляли! Ладно, невесело пошутила Женя. Дальше!

Второй брак. Красовскому тридцать восемь лет. То есть он женится через два года после смерти своей юной подруги. Вторая его избранница тоже весьма молода, ей двадцать лет. Но похоже, что эта в институте не училась. Но и с ней он прожил катастрофически мало: всего лишь год. Снова год! И умирает она от эпилепсии!

Здесь Женя задумалась. Красовский явно не из тех мужчин, которые могут пожертвовать своей жизнью ради любви к больной подруге. Он не мог жениться на девушке заведомо больной. В этом Женя была полностью согласна с Федором. Значит, к моменту их знакомства девушка, судя по всему, была здоровой. И что же случилось за один год? Эпилепсия не грипп, ею нельзя заразиться. Значит, у девочки могла быть неблагоприятная наследственность и проявился скрыто текущий внутренний, как говорят врачи, эндогенный, процесс. Но почему? Разве свадьба и супружество являются стрессом? Почему сразу после свадьбы начинает что-то происходить?

Почему первая его избранница начала пить снотворные? Или она их употребляла и до свадьбы? Может быть, он выбирает себе жен с прибабахом? С какими-то отклонениями, которые после свадьбы начинают вдруг раскрываться во всей красе?

И такое могло быть, согласилась Женя. Но вопрос все равно остается: почему это все начинается и заканчивается так быстро? И потом, что такое эпилепсия? Да люди десятилетиями живут с ней! Нет, решила Женя, без медицинской карты с этим диагнозом не разобраться! Ладно, пойдем дальше! Третий брак. Красовскому сорок лет. Но, пожалуй, самое интересное в том, что свадьбу он играет через полгода после похорон своей второй жены. Да, усмехнулась Женя, видно, сильно страдал! Его третьей жене было двадцать пять лет. Разница в возрасте все равно большая: пятнадцать лет. И снова жена умненькая – окончила политехнический институт. Значит, и в третьем браке Красовский остается верен себе: жена значительно моложе его, интеллект выше среднего, и наверняка прехорошенькая. И тоже быстренько помирает через год и один месяц, оставляя его, безутешного, одиноким и с новым, неутоленным желанием жениться!