Текст книги "Искушение любовью "

Автор книги: Елена Лагутина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Глава первая

ШОК

«Больно, мне очень больно. Почему так больно? Я сплю? Но почему не могу проснуться? Просыпаться больно. Я не хочу просыпаться. Пока я сплю, мне не больно. Я слышу чей-то голос, надо цепляться за этот голос, он как поплавок, он там, наверху, он меня вытащит. Откуда вытащит? Где я? Я между. Между верхом и низом. Но здесь быть никому нельзя. Надо или вверх, или вниз. Я хочу вниз, там не больно, почему мне нельзя вниз? Пожалуйста, пустите меня туда! Но там уже ничего нет, надо вверх. Больно будет не всегда, только вначале. Больно только здесь, в между. Почему меня выталкивают вверх? Потому что я числюсь еще там, вверху. Внизу меня еще нет».

– Послушайте, она жива или нет?

– Вы что, не видите – дышит.

– Не вижу! Она же белая, как будто мертвая.

– Вот я на палец ее давлю, видите – ресницы дрогнули? Это обычный обморок. Дайте мне мою сумку, там есть нашатырный спирт.

«Что это? Не надо это! Пахнет противно! Оставьте меня в покое! Почему все меня мучают?» Но в темноте тоже больно. Почему меня так тянет туда, где эти голоса? Почему нельзя обратно, вниз?»

– Лиля, вы слышите меня?

«Да, я вас слышу», – подумала Лиля.

– Если слышите, Лиля, откройте глаза.

Глаза ее медленно открылись.

– Ну наконец-то! Ну и напугали вы нас!

Она увидела над собой озабоченное лицо молодого мужчины. Ей послышалось, или ее действительно назвали по имени?

– Где я? – еле слышно пролепетала Лиля.

Все плыло у нее перед глазами, ее тошнило, и почему-то гудело в голове так, словно через нее, как через тоннель, шел поезд. Она увидела часы на своей руке, и ей показалось, что они остановились: часы показывали то время, когда она входила сюда, в этот дом.

«Кто эти люди? В белом халате, наверное, врач. – Мысли в голове двигались медленно. – А этот мужчина? Форма, кажется, милицейская, значит, он из милиции. Откуда они взялись? – подумала Лиля. – Где я? Почему лежу на полу? Я упала, я потеряла сознание». Она вдруг все вспомнила и заплакала.

– Успокойтесь, я прошу вас, вас ведь Лилей зовут? – Молодой милиционер сидел перед ней на корточках и заглядывал в лицо. Он показался ей знакомым, но в голове все шумело, и она не могла сосредоточиться, чтобы окончательно вспомнить его. Лиля попыталась поднять голову и при этом застонала.

– Часы остановились, – неожиданно для себя прошептала Лиля.

Женщина в белом халате тут же наклонилась к ней, посмотрела на Лилины часы и сказала:

– С вашими часами все в порядке, можете не волноваться. Как вы себя чувствуете? Вы сможете встать? Мы поможем вам. Сергей Вадимович, принесите стул. И стакан воды! – крикнула она ему вслед.

Женщина помогла ей встать с пола и усадила ее на принесенный стул. Лиля увидела, что дом полон милиции. Она видела, как то и дело щелкает фотоаппарат со вспышкой и оперативники что-то измеряют. Ее по-прежнему тошнило, и болела голова, но, выпив холодной воды, она почувствовала себя значительно лучше. Вместе с сознанием к ней вернулись память и весь ужас произошедшего, но думать об этом почему-то не хотелось.

– Скажите, – врач снова участливо наклонилась к ней, – вы помните, что с вами было?

Лиля заплакала, ее начало трясти, и врач обратилась к молодому милиционеру, который все еще стоял рядом:

– Нужно увести ее отсюда немедленно. Женщина перенесла только что психическую травму, она сейчас в шоковом состоянии. Давайте выведем ее на улицу.

Они взяли Лилю под руки, и она послушно пошла вместе с ними. Ей казалось, что все это происходит не с ней, что вот сейчас она выйдет отсюда и все будет как раньше. Произошло недоразумение, она просто ошиблась адресом и труп, который она увидела, едва открыв дверь, это вовсе не Андрей. Почему она решила, что этот труп имеет к ним с Андреем какое-то отношение? Она просто очень испугалась, и все. Пока она медленно, с помощью врача, спускалась по ступенькам крыльца, ее мозг лихорадочно работал. «Это был, конечно, не Андрей, но тогда где Андрей? Он всегда, назначая встречу, приходил даже раньше меня. Или звонил, что задерживается». Телефон был у нее в сумочке, и он молчал. И чей труп тогда она видела? Лиля с ужасом начинала понимать, что все это не кошмарный сон, все произошло с ней, вернее, с ними: с ней и Андреем.

Он позвонил ей вчера вечером и, как обычно, назвал время. Это означало, что он будет ждать ее у себя дома. Он жил на окраине города в небольшом коттедже. Ничто не насторожило ее, он делал так всегда: назначал встречу накануне, а ключи она всегда носила с собой. Она приехала к назначенному часу, правда, дверь почему-то была уже открыта, но она, помнится, подумала, что это он сам открыл ее. Она вошла, но дальше помнила все очень смутно. В память врезался труп, лицо которого она сразу узнала. Это было лицо Андрея. Труп висел прямо в коридоре, со связанными руками, весь изрезанный. Нетронутым было только его лицо. Страх, животный страх, снова начал заползать в душу, но, странное дело, подумала Лиля, мозг работал по-прежнему четко. Она вдруг вспомнила, откуда она знала молодого мужчину в милицейской форме, который шел сейчас рядом с ней. Он был знаком с ее мужем. Ее муж, Красовский Александр Борисович, был известным в своих кругах преуспевающим бизнесменом. Представить себе, что муж теперь узнает о ее любовнике, Лиля не могла. А тут еще этот милиционер на ее голову свалился, теперь точно мужу доложит! Лилю охватила паника, и она почувствовала, как ее снова противно трясет.

– Присядьте, пожалуйста. – Врач помогла ей, бережно поддерживая за локоть. – Как вы себя чувствуете?

– Спасибо, мне уже лучше.

Женщина в белом халате вернулась в дом, и Лиля с Сергеем Вадимовичем остались одни. Неподалеку стояли милицейский «газик» и серая Лилина «вольво». Вокруг не было ни души. «Странная какая-то тишина, – подумала Лиля. – Словно все умерли». Стояло июльское утро, жары не было, и ветерок приятно освежал. Лиля понемногу успокоилась, ее лицо порозовело.

– Лилия Викторовна, я знаком с вашим мужем, Александром Борисовичем, я ему многим обязан и, если смогу быть хоть чем-то полезен вам, буду рад. Но работа есть работа, я, к сожалению, обязан задать вам несколько вопросов.

– Я понимаю. – Лиле, по правде, совсем не хотелось его вопросов, но она знала, что через эту процедуру в такой ситуации проходят все, да и сил, чтобы сопротивляться, у нее еще не было.

– Расскажите мне, как вы оказались в этой квартире и что в ней произошло. – Оперативник говорил медленно, было видно, что он старается изо всех сил не причинять ей лишней боли, а потому так тщательно выбирает слова.

– Что произошло, я не знаю. Прошу вас, поверьте мне, я говорю вам правду. Я не знаю, что произошло. Когда я вошла в квартиру, то сразу увидела труп. Это был Андрей. – Лиля изо всех сил старалась не расплакаться.

– А дальше? Что вы сделали дальше?

– Упала в обморок. – Лиля была похожа на маленького воробья, беззащитного и взъерошенного, одинокого и дрожащего от страха. Она не очень верила этому парню, но больше надеяться ей было не на кого. «Только бы муж не узнал, только бы муж не узнал», – стучало у нее в голове.

– Вы что же, больше ничего не помните?

– Ничего. Я очнулась и увидела вас и врача. Так что вы наверняка знаете больше меня. – Она повернула к нему измученное лицо. Ее полные слез глаза с мольбой смотрели на него. Но он, опустив голову, продолжал:

– Лилия Викторовна, если я правильно вас понял, вы знали убитого?

– Да. Это Андрей Панкратов.

– Откуда вы его знаете?

– Мы познакомились с ним пять месяцев назад, в бассейне.

– В каких отношениях вы с ним состояли?

– Он был моим... Я его... – Лиля почему-то никак не могла сказать, что они с Андреем были любовниками. – Мы любили друг друга.

– Понятно.

– Я прошу вас только об одном, я вас умоляю! – Лиля схватила милиционера за руку. – Муж не должен ничего узнать! Если он узнает – я погибла!

– Кажется, это возможно. – Сергей Вадимович осторожно высвободил свою руку. – Дело в том, что на трупе много ножевых ранений, причем, как предполагает эксперт, наносили их, когда он был еще жив. Вряд ли это по силам такой женщине, как вы.

Лиля тихо заплакала. Она смотрела, но ничего не видела. Слезы текли по ее лицу, но она их не чувствовала.

– Простите, мне очень жаль, что приходится расстраивать вас. Может быть, мы отложим этот разговор?

– Нет, пожалуйста, продолжайте. Это пройдет не скоро, если вообще пройдет. Кто его убил? – Лиля старалась держаться изо всех сил.

– Пока трудно сказать определенно, но скорее всего это какие-то разборки. Он пришел раньше вас. По крайней мере смерть наступила час назад. Трудно представить, что было бы с вами, приди вы пораньше. Кстати, кто мог знать о вашей встрече?

– Не знаю. Я никому не говорила.

– Понимаю. Лилия Викторовна, чем занимался Андрей?

– В каком смысле?

– Где он работал?

– Андрей был скрытный относительно работы, да я и не спрашивала, меня муж приучил не задавать вопросов. Кажется, это был бизнес. Мне очень жаль, но в этом вопросе я вам вряд ли помогу. – Лиля говорила чистую правду, ни муж, ни Андрей никогда не говорили при ней о делах.

– Ну а друзья его, вы кого-нибудь видели?

– Нет. Никого. Мы скрывали свои отношения, встречались так, чтобы никто нас не видел.

– Все, что вы мне рассказали, укладывается в нашу версию. – Сергей Вадимович старался успокоить дрожащую от страха молодую женщину. – Его, видимо, выследили и ждали здесь. Хорошо, что вы не пострадали. Мы предполагаем, что кто-то из соседей или прохожих вызвал милицию, так как дверь была открыта. Кто-то мимо проходил, увидел труп в дверях и вызвал милицию. Но точно мы, конечно, пока не знаем. Когда мы приехали по вызову, то увидели вас. Лилия Викторовна, а может быть, вы и мужу так скажете, мол, представляешь, шла к подруге, а там такое...

– Нет! – Лиля перебила его. – Я вас умоляю, вы же обещали мне! Муж не должен ничего знать! Я понимаю, что вы считаете себя обязанным моему мужу, а не мне, что я у вас как заложница, но я готова на любые условия!

– Лилия Викторовна, вы сами не понимаете, что вы говорите. Конечно, я не пойду на должностное преступление, но сделаю все, что в моих силах. Мне кажется, что все обойдется. Преступление имеет характерный почерк, а ваша непричастность не вызывает сомнений.

– Спасибо. Я на вас надеюсь. Очень. Могу я попросить вас еще об одном?

– Слушаю вас.

– Я приехала сюда на машине, но вести ее не в состоянии.

– Конечно, я отвезу вас. Домой?

– Нет. В таком виде я не могу домой.

Лиля даже боялась посмотреть на себя в зеркальце. Ей казалось, что прошла вечность с того момента, когда она открыла эту страшную дверь. Она снова посмотрела на свои часы: они действительно шли и ни на секунду не останавливались. Время сделало для нее какой-то немыслимый скачок, и вместо жизнерадостной, молодой и симпатичной женщины появилась высохшая старуха. Больше всего ее пугало то, что ощущение старости касалось не столько ее лица или даже всего тела. Пугало то, что она ясно ощущала, как опустела, вымерла, состарилась ее душа. Вся жизнь за одно мгновение поделилась надвое: жизнь до и жизнь после того, как она открыла дверь. «Куда же я ее открыла? – Лиля устало усмехнулась. – Домой сейчас возвращаться ни в коем случае нельзя: сначала нужно собраться с духом. Мне нужно срочно увидеть Женю! Как же я сразу не подумала о ней? Она что-нибудь придумает. Обязательно придумает! Правильно! Лишь бы она оказалась дома!»

– Вы подождете, Сергей Вадимович? Я сначала позвоню.

– Звоните, звоните! Я пока покурю. – Он встал со скамейки и торопливо закурил.

Лиля достала телефон и, набрав номер, стала ждать: повезет – не повезет. Она так волновалась, словно именно сейчас решалась ее судьба. Трубку взяла Женя.

– Женечка, это Лиля, Быстрова Лиля, вспомнила?

– Лилька, что с тобой? Я твой голос сразу узнала. Что случилось? Почему ты так взволнованна?

– Можно, я приеду к тебе, прямо сейчас?

– Что за вопрос, конечно, приезжай. Я жду тебя.

– Прости меня, Женечка, может, я некстати, но мне очень нужно увидеть тебя.

– Я сказала, приезжай. Я живу там же, на квартире. Жду.

– Спасибо. Я еду. – Лиля убрала телефон в сумочку и встала со скамейки.

Она вдруг почувствовала, что за сегодняшнее утро ей первый раз повезло. Почему-то Сергея Вадимовича с его обещанной помощью за удачу она не считала. Оперативник затушил сигарету, не докурив, и они направились в сторону Лилиной машины.

– Я покажу вам, куда ехать. Это не очень далеко. – Ее голос дрожал, выдавая сильное волнение.

Лиля хорошо водила автомобиль, хотя и недавно. Но сейчас сесть за руль она не могла. Она шла к машине нетвердой походкой, держа под руку милиционера, голова снова кружилась. Она еще точно не знала, чем может помочь в такой ситуации Женя. Она просто очень нуждалась в поддержке, а Женечка была психологом, хорошим психологом. Это Лиля помнила еще со студенческих времен. Они учились на разных факультетах: Женя на психологическом, а Лиля на филологическом. После окончания университета им обеим предложили аспирантуру. Женя поступила, а она вот вышла замуж.

Глава вторая

ЖЕНЯ

Женя, она же Евгения Булатникова, была аспиранткой кафедры психологии местного университета. Тема ее диссертации звучала примерно так: «Ситуации выбора и пограничные состояния психики». Женя считала эту тему очень актуальной. «Тема жизненная», как любил над ней беззлобно подшучивать ее научный руководитель, профессор кафедры психологии Москвин Александр Николаевич, практикующий психоаналитик и просто хороший человек, как иногда украдкой подсмеивалась над ним Женя.

Женя просто разрывалась на две половинки: с одной стороны, душа ее просила «живого дела», но в то же время учеба в аспирантуре требовала своего логического завершения в виде кандидатской диссертации. И Женя прекрасно понимала, что еще довольно долго ей все же придется совмещать и то и другое.

Женя не могла называться яркой или эффектной девушкой, она это прекрасно осознавала. Ее очень устраивало это ее отношение к своей внешности, так как она была уверена, что чем меньше иллюзий, тем жить легче. Женя скорее всего относилась к тому наиболее распространенному женскому типу, который в глаза сразу не бросается.

То, что можно было считать ее яркой индивидуальностью, относилось, скорее, к ее характеру: она была по-детски простодушной и искренней. Для нее в отношениях с людьми было очень важным первое впечатление. Она сразу могла почувствовать человека доброго, душевного. Рядом с такими людьми Женя отдыхала, нежилась в лучах их душевного тепла, как кошка на солнышке. Она могла общаться с ними сколь угодно долго, не уставая и даже любуясь ими втайне. За таких людей Женя могла бесстрашно ввязаться в любую историю, отстаивая их интересы и совершенно забывая при этом о себе.

В такие мгновения в ней просыпался инстинкт гончей собаки, она намертво вцеплялась в проблему, хотела сама того или нет. Это было в ней с рождения, и это было ее призвание. Ибо, как показывал ее, пусть и небольшой еще, опыт, именно добрые, теплые душой люди были отзывчивы и доверчивы, а потому и беззащитны перед злом.

Злых людей, эгоистичных и холодных, Женя чувствовала, как собака чувствует в человеке страх: в ней поднималась ответная волна агрессии. Конечно, она не могла облаять или, еще лучше, покусать и очень об этом жалела.

Но если серьезно, Женя обладала талантом, которым, хотя и не отдавала себе в этом отчета, прекрасно умела пользоваться. У нее были развитая интуиция, бесстрашие бойца, сильная воля и умение распознавать добро и зло.

Для Жени добро и зло никогда не бывали чем-то абстрактным. Это всегда было определенное поведение людей в конкретных ситуациях. Одни и те же люди могли совершенно неузнаваемо менять свое поведение, если, к примеру, менялась ситуация. И только это и вселяло надежду и питало оптимизм Жени, наполняло ее жизнь смыслом и радостью за свои и чужие победы. Женя любила людей. Иногда ей казалось, что она любит их больше жизни, потому что жизнь без добрых людей вообще не имела смысла.

Тема ее диссертации была о тех самых вполне конкретных ситуациях, которые человеку зачастую были почти непосильны. В таких ситуациях человек был на грани своих психических и физических возможностей. И именно в таких ситуациях он и проявлял свое истинное лицо.

Женя была убеждена, что тема ее научной работы – это в конечном счете проблема выбора человека в экстремальной для него ситуации. Между добром и злом не усидишь, считала Женя. Этим выбором каждый человек рано или поздно обнаруживает свою глубокую, мистическую и истинную сущность. Иногда это бывает лишь на мгновение, но запоминается на всю жизнь.

В настоящее время Женя собиралась вести прием вместе с психиатром в одной из районных поликлиник. Ее заинтересовали случаи психического заболевания, имеющего разнообразные клинические проявления и ведущего к полной деградации психики. Ее заинтересовали те случаи шизофрении, которые распознать можно только при очень тщательном анализе.

Такие люди ходят и живут среди всех, и никогда нельзя знать заранее, как и когда начнется у них обострение и чем оно закончится. «Чтобы сойти с ума, нужно его иметь» – этот циничный на первый взгляд афоризм для Жени обозначал только одно – нельзя жить только по уму, руководствоваться в жизни одной лишь логикой. Главным в человеке все-таки является его совесть. «Если ты слышишь голос своей совести, ты слышишь голос Бога» – так говорила Жене ее бабушка, и она ей верила.

С Лилей Женя познакомилась, когда училась на третьем курсе. Они встретились впервые на кафедре физкультуры, где у обеих оказались одинаковые проблемы: они были девушками, мягко говоря, не спортивными. Вожделенный зачет им даже к пенсии не светил.

Перед лицом опасности, грозящей им не только отсутствием стипендии, в которой они обе тогда очень даже нуждались, но и потерей репутации отличниц, они быстро сплотились и решились на откровенную авантюру. Женя была хоть и начинающим, но все же психологом, а потому данную ситуацию она свела до уровня эксперимента над некстати принципиальным преподавателем физкультуры.

Женя знала технику цыганского гипноза, правда, только теоретически. А тут случай попробовать его на практике ну просто сам шел в руки. В худшем случае они просто остались бы без зачета. Весь фокус состоял в том, что человек отключается и впадает в гипнотическое состояние, если одновременно с ним начинают говорить несколько человек. Цыгане это и используют, когда ходят шумной толпой.

С толпой у Жени с Лилей оказались непредвиденные сложности, но троих ребят – курсантов из военного училища, высоких, широкоплечих и громогласных, они все же уговорили. Отрепетировали все заранее: ребята должны были заполнить собой все пространство и без того небольшой преподавательской комнаты и говорить как можно громче и одновременно. Женя с Лилей оделись экстравагантно и даже вызывающе: в мини, декольте и на шпильках.

Они говорили с преподавателем в унисон с ребятами, но только конкретно про зачет, при этом бойко подсовывая ему свои зачетки. Все прошло просто классно, преподаватель поставил им долгожданный зачет, совершенно обалдев от вида двух полуобнаженных девиц, но все чуть не сорвалось из-за Лильки: она начала вдруг давиться от смеха, потому что ребята от напряжения стали нести откровенную чушь, но с очень умными физиономиями.

После эксперимента они все оказались взмокшими, словно разгружали вагоны. Тогда Женя впервые прочувствовала, какого огромного напряжения требует гипноз. Вот с того самого случая они с Лилей и подружились.

Надо сказать, что с Лилей они даже внешне были очень разными. Женя ростом была выше среднего, цвет волос имела самый обычный, темно-русый. Стиль одежды предпочитала комфортный. Шпильки и мини-юбку надела тогда в первый и в последний раз.

Все движения у Жени были резкие, а характер взрывной, импульсивный. Она могла в запальчивости и лишнее сказать, да и тон не выбирала. Лиля в таких случаях, когда Женю начинало откровенно нести, мягко подтрунивала над ней, называя ее психолухом. Это всегда хорошо помогало: Женя начинала смеяться сама над собой, и гнев как рукой снимало.

Лиля была невысокая, миниатюрная и грациозная. Вся ее небольшая фигурка казалась выточенной из мрамора. Она имела великолепный цвет лица, нежную, бархатистую кожу, узкие бедра и очень тонкую талию. При таких пропорциях при ее небольшом росте ноги смотрелись как очень длинные. К тому же она всегда надевала коротенькие юбочки и носила туфельки на каблучках. И хотя жили они с мамой и братом только на мамину зарплату и на ее стипендию, дешевых вещей у нее не было.

Лиля красила волосы под блондинку и имела всегда безупречные стрижки. Она отличалась характером мягким и покладистым. Обидеть Лилю было легко, при этом глаза ее быстро наполнялись слезами, которые стояли там, не выливаясь. При этом она молчала, виду не показывала и обидчику не мстила.

И если Женя жила в общежитии, давно привыкнув к необходимости защищаться, то Лиля оставалась девочкой домашней, которая предпочитала чтение художественных книг дома компании однокурсников в общежитии. Праздники она проводила только в семейном кругу среди маминых знакомых.

Мать Лили, Людмила Ивановна, растила дочь и сына одна. Она родила сына, поступив в университет, училась заочно, стирала пеленки и работала. Муж ее испарился сразу же после рождения Лили и больше уже никогда не показывался.

Людмила Ивановна сочетала в себе несочетаемое: изящество, грацию, аристократические манеры и безупречный вкус, умела говорить тактично и общаться приятно, одеваться модно и дорого, работать на двух работах и тащить на себе как лошадь все домашнее хозяйство.

При этом не жаловалась, с мужчинами не встречалась, поставив на них крест раз и навсегда, оставалась жизнерадостной и веселой и имела много друзей. Все эти фантастические способности она с успехом передала Лиле, которая и школу окончила с серебряной медалью, и в университете числилась в отличниках.

Вот только здоровьем Лиля не вышла: боялась сквозняков и часто простужалась. Именно из-за этого Людмила Ивановна и работала так много: чтобы каждый год ездить с Лилей на море. Женя вспомнила, как они радовались, когда им обеим была предложена аспирантура. Лиля тогда впервые отступила от своих привычек, и они с Женей и однокурсниками всю ночь сидели в летнем кафе, пели песни и гуляли по набережной. Впереди их ждала интересная работа, казалось, что жизнь и дальше будет преподносить только приятные сюрпризы.

И вдруг, совершенно неожиданно не только для всех, но, кажется, и для себя самой, Лиля объявила, что выходит замуж. И не просто замуж, а замуж за миллионера! Какая уж тут аспирантура! Все просто потеряли дар речи, и она так и ушла в тишине, даже не попрощавшись, в одно мгновение став замкнутой и чужой.

Ушла как испарилась. Никто из знакомых на ее свадьбе не был, хотя о ней много говорили: уж очень молодой, красивой и бедной была невеста по сравнению с женихом. Женя сначала обиделась: уж ее-то она могла бы пригласить, пусть не подружкой, просто гостьей. Она бы тихонечко посидела, на Лильку посмотрела да на жениха этого. Вот кто-кто, а миллионер этот сразу ей не понравился. И хотя не видела она его, простить ему не могла, что разом он, как бы перевернул, украл ее Лильку, сделав из нормальной девчонки гуттаперчевую куклу, красивую, но неживую. С тех пор прошло совсем немного времени, но Женя уже остыла, поутихла, да и забыла, честно говоря, за каждодневной суетой и про Лильку с ее миллионером, и про свою обиду тоже. В конце концов, ей жить, думала тогда Женя, лишь бы счастлива была. И вот неожиданный звонок! Женя сразу почувствовала, что звонившая женщина не просто взволнованна, она в панике! Голос был ее, Лилин, но что-то в нем было новое, чужое. Стояло обычное летнее утро, пятница. Дел было, как всегда, полно, но Женя решила отложить все и отдаться отдыху, поскольку нежданно-негаданно получила такую возможность.

Дело в том, что с понедельника ей предстояла работа в районной поликлинике совместно с психиатром. Эту практику ей устроил ее научный руководитель, так как решил, что для написания ее диссертации полезно будет познакомиться поближе со случаями, когда нарушается не только поведение, но и возникает болезнь.

Профессор в городе был человеком известным и имел множество полезных связей. Ему достаточно было сделать один звонок, и Женя получила возможность бывать на приемах психиатра столько, сколько сочтет нужным. Договоренность была с понедельника, так что Женя получила целых три дня выходных. Как аванс, отшутился профессор, напоминая, что, когда ему будет нужно, ее рабочий день быстро превратится в ненормированный.

Лилин звонок застал Женю в постели, она нежилась в ней и старалась растянуть и запомнить эти сладкие мгновения счастья. Вряд ли, думала Женя, фортуна еще раз раскошелится так щедро в обозримом будущем.

«Вот ведь как интересно устроен человек, – размышляла Женя, лежа на своем любимом диване, прихлебывая горячий чай и переключая каналы телевизора с бешеной скоростью один за другим, чтобы посмотреть и послушать новости на всех каналах сразу. – Как загадочно мы устроены, – продолжала Женя свою мысль. – Вот есть у меня выходные, и мне бы только радоваться, а я эту радость себе омрачаю всякими опасениями, что кто-нибудь возьмет да и позвонит, а еще, может, и придет, и все мои мгновения честно заработанной лени разлетятся вдребезги».

Женя, глядя на телеэкран, в очередной раз посочувствовала депутатам Госдумы и подумала, что проблемы у них с ней сейчас одинаковые, ведь не волнуешься только тогда, когда нечего терять. Не успела она обо всем этом как следует подумать, как зазвонил телефон. «Ну вот, – сказала Женя себе, – начинается». Она не была суеверной и в таких случаях говорила, что это ее интуиция обо всем заранее ее предупредила. «Чему быть, того не миновать, но можно заранее предугадать», – смеялась она в таких ситуациях. И, вправду сказать, интуиция ее не подводила. После Лилиного звонка Женя мигом, как по тревоге в кино, когда нарушитель переходит нашу границу, вскочила с дивана, на ходу допивая чай и запихивая ноги в шлепанцы, которые в такие важные минуты имели обыкновение оказываться под диваном. Домчавшись до кухни, она на такой же скорости вернулась назад, выключила телевизор, убрала постель и переоделась.

Потом внезапно вспомнила, что утром хорошо бы умыться, понеслась в ванную, остановилась на полпути и спросила себя: «Жень, ты чего засуетилась?» Она вдруг почувствовала, что состояние Лили передалось ей по телефону. Это умение настроиться на человека было необходимым качеством психолога. Но взаимопроникать можно было до определенного предела.

У Жени этот предел часто оказывался беспределом. Она начинала испытывать те же чувства и мысли, что и ее пациент. С одной стороны, это помогало, потому что она говорила человеку то, о чем он и сам думал, и от этого возникало вожделенное доверие. Но с другой стороны, Женя могла принимать чужие мысли за свои, а чужие болячки вдруг начинали расти в ней, как у себя дома, махровым цветом. Александр Николаевич за это на нее нешуточно сердился, считал это непрофессиональным и опасным для ее здоровья. Вот и сейчас, стоя в ванной и видя свое лицо в зеркале, она поняла, что начался ее очередной беспредел. Из зеркала на нее смотрели одуревшие и испуганные глазищи. «Одни глаза, – подумала Женя. – Куда лицо-то делось? Наверное, такие глаза сейчас у Лильки». Мысль мелькнула быстро и неожиданно, но Женя поняла, что надо делать.

«Если я сумею успокоиться, то сейчас же успокоится и Лилька. Она, наверное, сейчас в машине сидит и, уж конечно, не за рулем. Если она там расслабится сейчас и немного уснет, это ей будет только на пользу». Женя спокойным шагом, контролируя себя, прошла в комнату, села в кресло, откинула голову на спинку и закрыла глаза. Ее дыхание становилось все тише, казалось, что Женя уснула.

– Лилия Викторовна, мы приехали. – Сергей осторожно тронул за плечо задремавшую вдруг молодую женщину.

Лиля открыла глаза и виновато улыбнулась. Улыбка получилась вымученная, но все же было видно, что женщина начинает успокаиваться.

– Я, кажется, отключилась? Странно, я совсем не хотела спать. Наверное, это меня в машине укачало.

Оперативник согласно кивнул и снова обратился к ней:

– Мне вас проводить?

– Скажите, а вас это не очень затруднит? Вы и так со мной уже намучились.

– Нисколько. Я рад, что могу хоть чем-то быть полезен вам. Идемте, я закрою машину.

Закрыв машину, он отдал Лиле ключи, и они вошли в подъезд. Дом был новый, в нем приятно пахло краской и чем-то еще, что позволяет безошибочно определить только что сделанный ремонт. Женя снимала квартиру в этом доме совсем недавно.

Они поднялись на лифте на третий этаж, но не успели нажать на кнопку звонка, как дверь перед ними открылась.

– Ты как догадалась? – Лиля остолбенела от неожиданности, но уже в следующее мгновение с плачем бросилась в объятия Жени.

Словно плотину разрушило в результате террористического взрыва или начались ливневые дожди в Западной Европе – слезы текли потоком, но с этим потоком уходила и гроза. Напряжение кошмарного утра отступило сразу, как только женщина почувствовала себя в безопасности. Вытирая слезы и извиняясь, Лиля представила Жене оперативника:

– Познакомьтесь, пожалуйста. Это Евгения Николаевна Булатникова, психолог. А это Власов Сергей Вадимович.

Женя пригласила их пройти, но Сергей явно колебался, видимо, заходить в квартиру не входило в его планы.

– Нет-нет, пройдите, пожалуйста. Я прошу вас! – С этими словами Женя, взяв Сергея за руку, буквально втащила его в дверь. – Простите, если я не права, но я просто не могу отпустить вас, хотя бы не предложив чаю. Я понимаю, что вы на службе, но ведь вы, наверное, проголодались, время-то обеденное.

Сергей молча прошел и сел в кресло. Женя, еще раз извинившись перед ним, потащила Лилю в ванную, умыла ей лицо, переодела в свой махровый халат и напоила валерьянкой. Затем, проводив в комнату и усадив в кресло, закутала ее ноги пледом. Сергею принесла горячий чай и бутерброды с ветчиной и сыром.

– Сергей Вадимович, прошу вас. – Женя присела рядом на диване.

– Спасибо. – Сергей отхлебнул чай. – Вы можете называть меня просто по имени?

– Конечно. Сергей, вы не могли бы коротко ввести меня в курс дела? Честно говоря, я не ожидала, что Лиля придет с милиционером. Что с ней случилось?

– Собственно, все уже прошло. – Он поставил стакан на стол. – Я надеюсь, что, кроме неприятных переживаний, Лилии Викторовне случившееся ничем не грозит.

Лиля снова тихонько заплакала.