Текст книги "Предел (СИ)"

Автор книги: Елена Лобанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 34 страниц)

Темный подхватил Светлую на руки и с видом охотника, уходящего с добычей, пошел из Чаши гордой поступью под восторженные выкрики своих подданных. Уже в коридоре, продолжая размышлять об обмороках и прокушенных губах, он пришел к окончательному выводу. Элермэ все же дозвалась до Нэрниса или до Даэроса. И губа и падение, это – не обморок, а следствие жесточайшего напряжения и боли от применения Силы под землей. Через кого она так пробивалась тоже было понятно: через выползня. То-то он обмяк. А стало быть, она видела, что готовится нападение. И похоже, она догадалась об этом даже раньше, чем из прохода вышли заговорщики. Следовало быть честным и сделать то же самое, что сделал Аль Манриль, признавший, что он – Светлый болван. То есть, все-таки принести извинения. Приносить извинения Темный терпеть не мог.

Амалирос уже почти одолел путь к гостевым покоям, когда его догнала не менее умная мысль: «Ну, если в первый раз был не обморок, то что тогда вот это?» Он сосредоточился, прислушался к дыханию Светлой и понял, что кое-кто хитро по Светлому отдыхает у него на руках. Арк Каэль был совсем не против шуток и теоретически знал, как устроить быстрое завершение мнимой бессознательности.

Повелитель пристроил свою легкую ношу поудобней так, чтобы дотянуться куда следовало. То есть – куда надо. Когда мужчины дотягиваются, куда им надо, Девы, особенно нежные, местами мягкие, местами даже очень… визжат и громко ругаются. Как ни странно эта сильная характером Дева продолжала прикидываться, несмотря на то, что Темный совершенно откровенно распускал руки. Такого полного отсутствия реакции он не ожидал и решил, что Светлая просто не совсем поняла суть происходящего. Это означало, что придётся пойти на крайние меры – чтобы никаких сомнений не осталось.

Амалирос остановился в верхнем Зале Коридоров, поразился собственной отваге и поцеловал Элермэ в лоб. Реакции не последовало. Светлая держалась стойко. Пришлось не сдаваться и целовать в щеку. Результат остался прежним. Поцеловать Вестницу в губы было эпохальным решением. Но даже несмотря на то, что одна губа была прокушена, Посланница продолжала разыгрывать из себя бесчувственную.

Повелитель Амалирос никогда не сдавался и не любил проигрывать. Был ещё один последний способ заставить Светлую быстро очнуться. Иначе получится, что он вел себя недопустимым образом не ради шутки, а пользуясь её беспомощностью. Арк Каэль свернул в коридор, ведущий к его покоям. Если принести Светлым Послам такую вот окровавленную ношу, они могут и не понять. Или неправильно понять. Значит, Посланницу следовало переодеть. Повелитель Темных нисколько не сомневался, что окончательно раздеваться и одеваться, Светлая будет уже сама, а уж он-то ей разъяснит, что такое затянувшаяся шутка, строгие Темные обычаи и недопустимые Светлые вольности.

Насчет неправильного понимания Амалирос опасался зря. Аль Манриль, несмотря на то, что он – Посол, вообще ничего не понимал и не собирался. Он блаженствовал в Доме Ар Ктэль, и его могли отвлечь только война, потоп или землетрясение – все то, от чего следовало спасать народ и Прекрасную Исильмэ.

Аль Арвиль сначала, действительно, неправильно понял почему его племянница не является в такой поздний час, и решил её разыскать. Он шел по пустынным Верхним покоям, верно предполагая, что она может быть только у Повелителя Темных по важным делам. Когда он подошел к дверям малого Зала, то все понял правильно. Дела – важные. Важнее некуда. И если вся важность была слышна даже в коридоре, то, что же тогда творилось в спальне?

Нарвис подумал и решил, что в личную жизнь совершеннолетних племянниц вмешиваться неприлично. А Светлому Послу лезть в спальню к Повелителю Темных – тем более. А насколько он знал Элермэ, то и небезопасно. И вообще, в политических делах такой значимости у него полномочий не было. Так что, он просто себя поздравил. Аль Арвиль с удовольствием подвел итоги: старший сын – гениальный живописец, младший – нетипично и внушающе силен, почти Светлый племянник Даэрос – потрясающе талантливый Открывающий, племянница, ко всем её дивным качествам, поймала Выползня голыми… руками. Дела Дома Аль Арвиль хороши как никогда и можно идти спать.

Глава 18

Даэрос уже начал покрываться росой, сидя в придорожных кустах, когда вдалеке послышался перестук копыт. Полутемный выскочил на дорогу почти перед самым храпом Пегаша. Объяснив Сульсу и Расти, что от них требуется, он поспешил обратно, и как раз успел перелезть через подоконник к пробуждению брата.

– Даэр, ты что, умывался в одежде?

– Нэрьо, если ты помнишь, Расти и Сульса надо было предупредить насчет гоблина. Гоблины, конечно, не образец ума, но инструкции они выполняют так, что многие обзавидуются. А об их некоторой легкой глупости, люди знают и потому не принимают их в расчет. Вот последнее – вредно.

– Ладно, брат, лекция про гоблинов мне понравилась. Что наши разведчики узнали?

– Пока не знаю, времени на разговоры не было. Но Расти надувает щеки, а Сульс выглядит торжественно. Значит, что-то узнали.

Сульс, как знаток Дрешта, лавировал по городу, объезжая самые людные переулки. Слуги миновали мост через Бенору, немного задержались, огибая проснувшийся рынок, и появились у постоялого двора со стороны конюшен. Гоблин, получивший наказ от гномов, ждал их совсем с другой стороны у дороги, поэтому еле успел к их въезду во двор.

Расти оценил его манеру расспрашивать. А гоблин сделал правильные выводы из того, что мальчишка очень хотел на «каруселю» и именно на красную лошадку. Значит, вчера телеги обогнули Дрешт и отправились через дальний мост на восточную окраину города. А сегодня проехали близко к центральной площади. В дополнение Сульс посетовал на утреннюю толчею в тесных улочках, которая угрожала им с Расти пустыми желудками. Несчастный длиннорукий «разведчик» гномов, как бы принятый за местного служку, получил под конец рассказа поводья Пегаша. А Пегаш и людей-то терпел с трудом, не то что – гоблинов. Поэтому слуги уже уплетали свой завтрак, когда гоблин явился с докладом к Мастеру Гвалину.

Глава гильдии гранильщиков имел плачевный вид. Два его спутника и вовсе не спустились к столу – вчерашний извинь поверх пива не пропал зря. Даэрос, проявляя истинно Темную черствость, прощался с ним долго и громко. Но учтивый Мастер даже не мог себе позволить поморщиться.

– Совершенно не понимаю, как люди так города строят, что из конца в конец не проедешь. Если надумаете ехать Мастер, советуем обогнуть город с Востока или с Запада. Все равно будет быстрее. Передавайте наше уважение клану Секиры и Кирки!

Под конец Полутемный еще и крикнул слугам, чтобы поторапливались. А так как Сульс и Расти были уже в дверях, и Даэрос орал им вслед, бедный Гвалин все-таки закатил глаза.

Как только выехали со двора, Ар Ктэль, напротив, похвалил кипучий Дрешт за утреннюю сутолоку и множество телег с товаром, которые объезжали город, вместо того, чтобы прорываться насквозь. Пока гномы выедут следом или отправят кого-то в нужном направлении, их следы надежно закатают обозы, тачки, телеги и тележки. Чалый, который вновь достался Нэрнису, вел себя достаточно смирно. Айшак норовил дотянуться до Полутемного с утренним изъявлением благодарности, поэтому они с Пегашом все время пинались. Скорости отряда такая ситуация никак не способствовала, но Даэрос заверил, что как только они вырвутся в безлюдные места, он решит эту проблему. Нэрнис недоумевал. Заставить Пегаша полюбить Айшака, было в принципе невозможно. Особенно, если эта скотина откровенно ревнует и кусает за бок. Он бы тоже не потерпел такого отношения.

– Сульс! Рассказывай, что вы там такого увидели? И почему Расти был таким гордым. Надеюсь, он ничего не «утянул»? – Даэрос не зря волновался. Вдруг мальчишка не сдержался? Придется отправлять, куда обещал.

– Докладываю! Сорэад, Свищ и те двое, что так и не назвались, привели нас к дому на берегу местной речки. Это один из притоков Беноры. Дом стоит частью на земле, частью на сваях, заколоченных на мелководье. Стоит высоко. Под дом можно загнать и лодку. Но у них сбито четыре плота. Два стояли поначалу торчком, за домом, а два подогнали под дом. Из дома крышка погреба открывается прямо над водой. Сам дом огражден частоколом, что тебе крепость. Я поначалу подумал, что это вроде как постоялый двор. Но дом-то – четыре стены и крыша. Огорода нет. Курятников, свинарников и прочих построек для живности – тоже нет. А двор-то большой. Во дворе – только конюшня. Поначалу, все было так тихо, что мы было решили – только эти четверо там и бывают. Сорэад принес нам сыра и хлеба. А еще кувшин вина. Но вино мы пить не стали. Расти тихо выплеснул его за конюшней. Может и зря, но это так – на всякий случай. Потом два раза они подкрадывались смотреть за нами. Один раз Расти на Пегаша глянул и сказал, что чужой идет. Мы завалились на сено, и вроде как – спим. Другой раз уже я смотрел за Пегашом. Как он всхрапывает, значит, опять кто-то идет. За полночь Расти покрался к дому. Приполз обратно, сказал, что там – еще двое. Очень уж тихо сидели, значит.

– Дай, я! Дай я дальше, дядька Сульс!

– Ну, давай, только не торопись, обстоятельно докладывай. Проныра. – Сульс говорил с Расти почти ласково.

– Ага! Значит, ползу я к их хибаре и слышу: голосов вроде как много. Послушал, а там и точно – все как вонявые говорят. Так я под самый дом залез и смотрел. А они крышку опустили вниз и давай грузить. Один на плоту стоит и мешки принимает. И рукой воду щупает. Я смекнул – смотрит как плот притопился. И потом он сказал чего-то. Второй на плот спрыгнул, и они его шестами потолкали. Вверх по речке. Недалеко, к забору, что в воду заступает. Сами обратно так пришлепали. Подогнали второй плот. И опять стали мешки вниз класть. А в доме ругаются и ругаются. Я ж думал дележка у них. Щас как порежут друг друга, и все золото наше… Но не порезались, не! Когда те двое, что с плотом, стали второй отгонять, вроде как в доме все затихло. Слышу, из дома все потопали. За новыми плотами, значит. Ну, я в лаз сунулся – никого. Оно и ясно – плотины здоровенные, все и пошли тащить. Я обсмотрелся – бедно живут. Тюфяки соломенные на полу прямо, стол один, да чурбаки, чтоб сидеть. И по всему видать – не жилой дом. И ничё такого там нет, чтоб так делить-то! Я только приметил, что на столе вроде как большой кусок кожи лежит. А лезть за ним не сподручно было, я ж извозился мальца. Вылез обратно – возвращаются. Ну, я чесанул вокруг дома. К окошку. Стол-то напротив окна стоит, оконце – приоткрыто. Глянул на этот лоскут, там все линии да закорючки. Пополз обратно, рассказал дядьке Сульсу. А он и говорит: карта это у них. Утянуть бы надо.

– Значит, все-таки, «утянул»? – Даэрос зло покосился на Сульса.

– Да, не! – Расти запереживал. – Когда утянуть, а потом сразу и назад – это разве ж утянуть? Это ж не на совсем! А зато мне Дядька Сульс свой ножик давал!

– Сульс, Вы зачем вооружали ребенка?!

– Помилуйте! Да я же ножик давал этому… разведчику, чтобы он щеколду на окне приоткрыл. Подцепил. Он же все там приметил: и сколько кружек, и что ели и как запор на окне устроен. Это же – наше горе, если в какой дом где зайдет, то хоть все потом прячь и перекладывай!

– Так утянул я или не утянул, а? Господин… хороший? – Расти смотрел на Полутемного с недетской надеждой во взгляде.

– Нет, не утянул. Это означает – раздобыл сведения. И где они? Сульс?

– Ну, а как добыл? Что не говорить, да? – Расти расстроился. В его жизни произошло такое замечательное событие – «утянуть» и незаметно положить обратно… это означало «утянуть два раза», что было в два раза сложнее, чем просто «утянуть».. И главное, не имело трагических последствий в виде оттасканных ушей или отбитой спины. Мальчишка переживал весь остаток утра и всю дорогу до постоялого двора: что же ему такая замечательная идея раньше-то не приходила в голову? Взял-положил, взял-положил. Сплошное удовольствие! Можно даже по три раза так «таскать».

– Ну, хорошо, только коротко. Сейчас свернем и дальше уже поедем галопом. – Даэрос показал на еле приметную дорогу, ведущую к Запретному лесу.

– Так нам ведь не туда! – Оружейник не понимал, почему Темный решил повернуть на старую дорогу.

– Сульс, я точно знаю, что туда. Расти, продолжай!

– Ну, я значит, к дому подполз. Пошастал, посмотрел. Двое в доме залегли, остальные – по плотам спят. Прямо на золоте, значит. Я щеколду ножом приподнял – нету той кожи на столе. Ну, думаю, по столу лезть, вдруг че зацеплю. Но я прикинул, что не спят же они на ней. На подоконник залез, по стенкам пошарил, а там на гвоздях сумки висят. И та кожа в одной сумке в трубку свернутая. Я её утянул, окошко поприкрыл и – к дядьке Сульсу. А уж потом я в конюшне сторожил, а он за угол подался, чтоб ниоткуда света не было видно. Он солому сухую палил. Нам же ни свечки, ни плошки масляной не дали. Дальше пусть он скажет. А я ту кожу назад положил. И окошко прикрыл. Все прям как ничего и не было. Вот!

– Так, понятно. Сульс, Вы запомнили карту? Кстати, это действительно была карта?

– Карта. Точно. Только я её не запоминал. И надписи там – мне не прочитать. Как мог перерисовал.

– Где? – Даэрос и Нэрнис хотели немедленно видеть карту.

– Так не здесь же показывать! На спине. То есть, на спине моей рубахи. Не очень ярко, красок-то нет, а рубаха – небеленая. Я вот чем! – Гордый Оруженосец предъявил свою пострадавшую левую руку. Бедняга исколол себе все пальцы. Сульс уже решил, что когда в его карте отпадет надобность, если она вообще будет, что для него было не так существенно, то такую благородную вещь – карту нарисованную кровью, можно будет вставить в раму и повесить на стену.

– Сульс! Вы просто герой! Расти – ты тоже. А теперь – галопом. Мы направляемся к деревне у Запретного Леса. Там найдем место, поставить лошадей.

Отряд гнал коней галопом почти до полудня. Вскоре начались дороги, настолько заросшие травой, что они лишь слегка угадывались, и то – на самых каменистых местах. Но Полутемный знал, что делал. Первая заброшенная деревня тоже была опознана только Даэросом. Для всех остальных она казалась чем-то вроде кладбища: если каждое травянистое всхолмие считать могилой когда-то стоявшего здесь дома. С этого места пошли аккуратнее – то шагом, то рысью. Запретный Лес стоял еще далекой стеной, когда эльф повернул влево. Так, пробираясь и петляя по неприметным тропинкам, они добрались до домов, которые хоть и не пребывали в сохранности, но по крайней мере не были всего лишь кучей бревен.

– Вот тот, крайний к лесу дом видите? Лет двадцать назад я тут был и стащил сюда несколько бревен – подпереть стены и крышу. Должны еще стоять. Я зайду первым, проверю и подправлю. – Даэрос подъехал к постройке, которая только сбоку выглядела как дом, но совсем не имела стены, обращенной к лесу. По количеству наискось стоявших подпорок, это были не просто несколько бревен, а несколько бревен и вся бывшая задняя стена. Даэрос ощупал все бревна, проверил остальные три стенки и «гости» заехали внутрь. Пола в этом строении тоже уже не было, яма погреба оплыла и заросла. Чем это место было лучше прочих, никто поначалу не понял.

– Вот там, – Полутемный махнул рукой в сторону от леса, – есть колодец. В нем бьет ключ и вода там должна быть. Если заилился – подкопаем. Травы кругом – на табун лошадей хватит. Место пустое, люди здесь не ходят. Лес только «шалит». Звуки слышны страшные. Но, кроме звуков – ничего. Сульс, Расти, когда мы уйдем, будете сидеть здесь. Коней на ночь стреножьте. Обязательно. В остальном здесь вполне безопасно. И нечего так обиженно смотреть на меня. Сходить в лес, это – только половина дела. Обратно надо будет спешить, может быть, быстрее, чем сюда. И еще неизвестно, что страшнее – ошалелый от страха Пегаш или какой-нибудь лесной зверь. Все несогласные могут отправляться в Дрешт и далее в Руалон. Несогласные есть? Вот и славно, что нет! Сульс, снимай накидку и показывай свое кровавое творчество.

Из всех полотен Сульса, это было самое лучшее. Линии, перенесенные с карты, удались ему в большей степени, чем черты «лиц». На копирование надписей времени у него не было, но Бенора и притоки опознавались и без этого. А еще, там была широкая извивающаяся полоса. Сульс пояснял:

– Вот тут все было замазано. Я точку поставил, мол «замазано». А то крови не напасешься на такую полоску. А вот тут – кружочек, тут у них дерево было нарисовано, вот, рядом с полосой. Прям впритык. Кружок значит – «дерево». А тут… – Сульс показал по другую сторону полосы, которая делила рубаху на верхнюю и нижнюю часть. – Тут у них башенка была. Но башенку соломинкой рисовать долго. Вот я руну «б» написал. Значит «Башня»…

Условностей было столько, что Нэрнис очистил пол от травы, обтряс дерн, заровнял землю, и принялся переносить карту по рубашке и пояснениям, вычерчивая её заново ножом.

– Вот так было? – Светлый закончил рисунок.

– Точно. Ну, башенка чуть другая, и вот эти загогулины – чуть острее. Но, в общем – так.

Эльфы смотрели на результат. Притоки Беноры у Даэроса сомнений не вызвали. «Загогулины» обозначали горы или холмистую местность. Только эта местность располагалась по обе стороны от полосы. И за полосой «горы» были гораздо острее и протяженнее. Как и должно было быть. Что означала башня… да все, что угодно – от простого дома, коряво нарисованного, до крепости. Но самое главное на взгляд Даэроса, заключалось в одиноком дереве, стоявшем рядом с полосой. Было бы несколько нелепо предполагать, что никаких других деревьев в Запретном лесу нет. А сама полоса не могла означать ничего иного, кроме как сам Великий и Загадочный Предел.

– Может быть еще что-нибудь? Расти, ты карту хоть мельком видел?

– Видал. Тока я в этом не смыслю ничего. Вот, могу сказать, где было пальцами затерто и засалено. Два пятна с обратной стороны. Как будто попало что-то. По краям, где они лапами хватали – тоже. А вот посередь кожи, на этих линиях, вот эта – грязная.

– Ну, просто даже не знаю, что сказать. Чтобы мы без вас делали! – И Даэрос нисколько не преувеличивал.

Судя по тому, что сказал Расти, если прибавить к этому тот разговор, содержание которого они уже знали с помощью Знающих, выходило, что плащеносцы и в дороге и в доме спорили насколько далеко можно подняться по притокам выше их слияния. Если верить «засаленной» линии, то Тасьву обсудили так, что затерли. Видеть бы самим ту кожу…

Расти и Сульс отправились за водой к колодцу. Нэрнис решил сначала пройтись к лесу, но увидел, чем занимается его брат и остался. Полутемный копал погреб.

– Даэр! Зачем здесь эта яма? И так в этом месте впадина, а ты её еще и увеличиваешь!

– Нэрьо. Это не впадина. Это погреб. Ясно?

– Бывший.

– Нет, действующий. Лучше помоги. Я тут припрятал кое-что. Двадцать лет назад.

– А что прячут в погребе?

– Нэрьо, ну не еду же на двадцать лет! Просто некоторые мелочи. Например, веревки, три запасных плаща, смену одежды – все в промасленном кофре и пергаменте, котелок, три набора накладных волос, два – с бородами, камни, золото и шесть ножей. Мало ли что… Место – замечательное. Если бы пришлось бежать и отсиживаться – лучше не придумаешь.

– Даэр! Ты меня, конечно, прости, но…

– Копай, копай. Вон тем куском доски. Тут, кстати, глубоко копать.

– Чем ты таким занимался, что… в общем, чтобы тебе потребовались места для «отсиживания», а? Мне-то ты можешь сказать, а я постараюсь понять, как ты дошел до такой жизни.

– Ой, Светлый! Ну, что ты выдумываешь? Да ничем я таким не занимался.

– Но… а… зачем?

– На всякий случай. А вдруг пришлось бы заняться чем-нибудь таким, после чего пришлось бы отсиживаться? А тут – такое место зря пропадает.

– Чем? Таким?

– Я тебе что, прорицатель будущего? Брат, никто не знает, что будет завтра. Но, видишь, пригодилось же.

– Даэр, мне дядя Морнин рассказывал, что все Темные слегка… «того».

– Слегка, это – не страшно. Это – полезно. Вот некоторые – совсем «того». Мнительные чересчур. И подозрительные себе во вред. А главный у нас по этой части – Выползень. Если он не найдет за пару лет ни одного заговорщика… Это будет страшно. Ты не отвлекайся, ты копай.

– А что будет? Это же хорошо, когда подданные тебя любят. Я так считаю.

– Нет, брат. Это не хорошо. Это – подозрительно. А когда очень любят, то это – очень подозрительно. Еще хуже, когда пытаются добиться от него взаимности. Этих он сразу переводит куда пониже, чтобы недалеко потом было на выработки идти. И чаще всего, он оказывается прав. И чем чаще он оказывается прав, тем подозрительнее становится. И так – почти две тысячи лет. Представляешь, что из него получилось?

– Прости, но я бы сказал – чудовище.

– Не стесняйся так. Он это название очень любит. Скажи, можно любить чудовище?

– Нет. Чудовище… нет, нельзя.

– Вот! Чудовище, знает, что оно – чудовище. И, что его нельзя любить. Из чего следует, что любовь поданных, это – более, чем подозрительно. Понял? Копай!

– Брат, по-моему, ваш Выползень – самое несчастное чудовище на свете.

– Ничего подобного! Несчастно только то чудовище, которое ощущает себя несчастным. Уверяю тебя, он не имеет ни малейшего намерения так себя чувствовать. Знаешь, кто у него теперь самый подозрительный поданный? По глазам вижу, ты догадался. Я!

– Да тебя же столько лет не было… Ты…

– Вот именно!

– Но у тебя же не было особенных способностей! Мы с тобой только недавно вместе и это, вероятно как-то повлияло…

– Брось Нэрьо. Ему этого не хватит даже на пять дней. Не сегодня-завтра вся наша история будет им пережевана, выплюнута и слеплена заново. Я тебе даже могу рассказать, как именно. Хочешь?

– Ну, попробуй. Ой, тут доска!

– Правильно. Отгребай землю, сейчас вскроем тайник. Так вот! Это будет примерно так: Светлые мерзавцы и заговорщики рассчитали, что от твоего дяди и моей Матери может родиться что-нибудь достойное по части возможностей. И подсунули твоего дядю послом. Когда их расчеты оправдались, мне посоветовали исчезнуть из Его владений. Потом выяснилось, что я могу обрести потрясающую Силу в паре с братом или другим близким родственником. Долго думали-гадали и, наконец, появился ты – Надежда Светлого Заговора! Как только ты подрос и показал свои способности, замаскированные как бесконтрольные, тебя немедленно послали на встречу со мной. Мы вчера хорошо повеселились со шкурой, да? Это мы так втирались в доверие! И, конечно же, не продемонстрировали и части того, на что действительно способны. Он на всякий случай завысит наши возможности в десять раз. Как только прибудем в наши Темные Владения, ты лично встретишься с Выползнем, который будет нацелен на твое горло, как… как голодный выползень. Вот так.

– Даэр! Но как же доказательства?

– О! Выползень ничего не делает бездоказательно. Именно поэтому он подождет доказательств лет сто-двести. Если ничего не появится за это время – сбесится. А так, конечно, сразу никого не убьёт. И, главное, как назло трое Сильнейших пошли против него. Вывод?

– А уж тут-то мы причем?

– Да, братец, с Темной сообразительностью у тебя дела обстоят совсем плохо. Мы «притом», что этих троих не иначе как Светлые подговорили. С чего все началось? Я понаделал везде дырок. Прибыло Светлое посольство. И как всё сразу подозрительно с места сдвинулось… Выход к Торму – случайно? Светлые Силы, которые со мной проникают вниз – случайно? Именно наша сестра прибывает с Посольством и шлет тебе Вести – случайно? Отец встречается с моей Матерью и планирует… осуществляет дальнейшее э…. размножение – случайно? Твой Отец тоже приезжает – случайно? Ой, брат, не смеши меня!

– А может, ты и сам веришь, что не случайно. Очень у тебя все как-то убедительно вышло.

– Нэрьо… эта Темная подозрительность заразна. Не поддавайся!

– И это никак нельзя… поправить? Даэр, я же вижу, ты что-то задумал.

– Точно! Я задумал великолепно спланированный заговор. С полной моей выгодой. Со всеми доказательствами. Просто смотреть и завидовать какой заговор! Потрясающий! Редкий! А главное – с массой удовольствия.

– Брат, я не хочу верить своим ушам! – Нэрнис вскочил, но поза гордого негодования не удалась: нога съехала в свежевыкопанную яму. – Ты решил устроить заговор против своего Повелителя? Ты?

– Не кипятись. Да, я! Причем, уникально скомбинированный. Против Выползня. В конце концов, он еще никогда не принимал участия в заговоре против себя самого. Ему должно понравиться.

– Всё! Я сейчас сам дойду до бешенства не хуже твоего Выползня! Как можно с собой и против себя? Против кого тогда заговор?

– Ты не поверишь! Против всех. Надеюсь, он меня поддержит.

– И… против Озерных Владык?

– А как же? Конечно! Но с их ведома и к их пользе. Нэрьо, не забивай себе голову. Мне осталось продумать некоторые детали. Додумаю – расскажу. Но общая идея – «мы все вместе против всех для общей пользы». Понятно? Так… котелок оставим Сульсу. Ножи я возьму с собой, мало ли что…

– Даэр! Я понял. Мне надо было не на человеческих душевных страданиях специализироваться. По сравнению с вашими Темными аморальными изысками, воительницы, злобные девственницы и непризнанные поэты – просто пустяк. У меня такое впечатление, что голова вашего Повелителя вывихнула себе ногу. Силой мысли. Начал в ухе, кончил пяткой.

– Нет, Нэрьо. Он никогда не заканчивает мысли в пятке. Это обычно совсем-совсем другое место. Причем, для его подданных. Или ты думаешь, я тебе вчера зря подсказывал, каким местом шкуру развернуть? Так, рубашку Сульса возьмем с собой. Карту, которую ты чертил уже хорошо землей засыпали. Но, притоптать не помешает. А рубашка… потом трагически погибнет. На всякий случай. Братец, доверять никому нельзя. Кроме семьи, конечно. А ты – моя семья. Это я тебе поясняю, чтобы ты на меня не косился так.

– А брат твоего Повелителя? Это как?

– А у них это – как раз внутрисемейное. Его родственник убил его отца. Мать прокляла самого Выползня. В общем, у них все то же самое, но в пределах одного рода. Выжимка, так сказать… из общенародных традиций. Но родного брата мог бы и простить. Или перевоспитать. Или придумать ему что-нибудь такое интересное, что отвлекло бы его. Да, что я, за него придумывать должен? Хотя… я же уже придумал. Его брат тоже вписывается в общий заговор. И даже его Благородная Мать.

– Ужас! Что-то у меня мысли путаются. То есть начинают двоиться и троиться. У каждой сразу столько смыслов рождается… И все – мерзкие.

– Я же говорил – заразное. Держи себя в руках. Уверяю, мой потрясающий заговор – просто как лекарство от этой болезни. Конечно, совсем не искоренит, но значительно облегчит страдания. Если кое-какие предположения подтвердятся, то можно будет реализовать на практике. Н-да, плащи подгнили. Ладно, оставим ребятам на подстилки. Только бы они продержались. Ночью здесь будет жутковато. Пегаш, может и вернется, если сбежит, а вот Чалый – вряд ли.

Сульс и Расти притащили бурдюки. Еду, по большей части, оставили им. Даэрос еще раз объяснил, чего не стоит бояться, и эльфы побежали к лесу. Полутемный планировал к вечеру добраться до Тасьвы, изрядно срезав путь. Плоты не могли так быстро пройти против течения, чтобы значительно обогнать эльфов, которые сначала гнали галопом, а потом двигались наперерез через лес. Айшак бодро скакал рядом с Даэросом.

– Даэр, а мы что его не оставим здесь?

– Его? Один рывок или удар и он обрушит ветхую хибару и сбежит.

– А если он в лесу заорет?

– Нэрьо, не сбивай дыхание! Вспомни, как он в степи орал. В этом лесу такие вопли раздаются, что наш дивный Айшак прекрасно впишется в этот хор. К тому же, если устанешь бежать, можешь поехать на нем верхом.

– А ты?

– Я-а!?… Я тоже могу. Но потом. Нечего его без толку нагружать.

Даэрос еще не был морально готов оседлать животное, потрясающе похожее на лошака, даже если это – айшак.

Мастер Бройд, получивший с утра послание, содержавшее издевательские намеки, рвал и метал. Рвал свою бороду и метал её клочки, что для главы клана было допустимо только в случае позора или траура. И уж лучше траур, чем такой позор. Как оказался прав, писавший послание! А без остроухих здесь не обошлось. Эта коварная человеческая женщина, так убедительно доказала ему, Мастеру, что её интересует только наука! «Изучение процесса размножения гномов». Кто бы знал, что процесс даст такие результаты. Но хуже всего – она, действительно изучала процесс не с ним одним.

Гномы к человеческим женщинам были вполне равнодушны. Но к изучению всего чего ни попадая – нет, начиная с изучения процессов по выплавке стали и заканчивая процессами ковки и закалки. В его клане, по крайней мере. Поэтому понять тягу другого существа к знаниям они вполне могли. И если Достойная Кербена занималась наукой оплодотворения, то почему было не пойти ей навстречу? И он, Мастер Бройд, лично ходил на встречи шесть раз. До него на такие же встречи ходили еще семь членов клана. И каждый считал, что он – единственный. К женатым гномам Оплодотворительница не приступала с научными вопросами. Бесполезно. Но за минувшие семнадцать лет, четверо из изученных обзавелись семьями. У всех уже были дети. Что же начнется в семьях, если отцом Вайолы окажется один из женатых гномов? Страшно представить.

Эльфы! Эльфы способствуют удочерению дочери гнома! Человеком! Чуть замуж не выдали! Позор! Мастер Бройд рванул бороду и взвыл. Его роскошная борода не поредела окончательно только потому, что младший мастер доложил о полной готовности.

Из семерых «совместно изучавших» в Дреште было только пятеро. Двое остались в горах. Скоро и до них дойдет приказ немедленно явиться вниз. Но дело не терпело отлагательств. Айшаки, которые были попарно впряжены в тяжелые повозки с товаром, расстались с оглоблями и были оседланы.

Такого в Дреште еще не видели. Сотрясая мост через Бенору, до икоты пугая гостей и местных жителей, через город неслась конница гномов. Бородатые воины на поджарых тощих лошаках выглядели настолько страшно решительно, что толпы граждан стремительно затекали в переулки. Казалось, что это – невозможно. Но выяснилось, что если потесниться, Дрешт может вместить в два раза больше самого различного народа. Вместе сбивались и люди и гоблины, и даже орков никто не гнал – всем жить хотелось. А если гномы идут напролом и уж тем более – едут, или что еще хуже – скачут, то лучше убраться с их пути.

Двенадцать «лошаков» растаяли в пыли дрештских предместий.

Что-то в мире изменилось. Он как будто сошел с ума.

Амалирос проснулся как обычно рано. Было очень свежо. Даже слишком. Слишком свежо было потому, что Элермэ завернулась в покрывало как бабочка в кокон…