Текст книги "Любовь Химеры 2 (СИ)"

Автор книги: Елена Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Тарх снял со своей правой руки золотой перстень с мордой льва и красными рубинами вместо глаз. И надел Олегу на указательный палец левой руки.

– Если нагреется, значит, опасность рядом, и нужно быть настороже.

– Благодарю.

– Во славу Рода единого – ответил ведический бог.

Мужчины дружески пожали друг другу руки, а я сидела и офигевала: ах, Олег, знал бы ты, кто виновен в том, что ты совершил. Но, по ходу, сейчас бывший старался реабилитироваться.

Дети закончили свой второй танец и убежали за кулисы.

– Папочка, ты пришел! – Лиза подбежала к отцу и крепко обняла.

– Конечно, моя кровиночка, как я мог пропустить ваше первое выступление! Вы такие молодцы!

– Спасибо!

Девочка отстранилась от отца и с опаской посмотрела на меня.

– Ты снимал? – спросила девочка Олега.

– Все от первой до последней секундочки, вы просто звезды у нас!

Олег обнял девочку. Она уткнулась ему в плечо, пряча слезы.

– Ну, давай. Веди уже суженого своего знакомиться, – вздохнула я, – я постараюсь быть непредвзятой. И принять его. Сердце у него доброе, не отцовское, это я знаю уже.

Лиза улыбнулась, но слезы потекли сильнее, и девочка не двинулась с места.

– Мама все знает и все сделает, – улыбнулся Тарх.

– Да ради тебя я все сделаю.

Дочка подбежала ко мне и крепко обняла за шею.

– Спасибо, мамочка! Спасибо! Не бойся нечего. Я сберегу тебя от него, обещаю.

– Сбереги, если можешь, сбереги.

Я плакала вместе с дочерью.

Люций одновременно меня и манил, и пугал до животного ужаса.

Лиза махнула рукой в зал. К нам степенно пошел Ярик, в трех шагах от меня мальчик замер в нерешительности. Я присела перед ним и открыла ему объятия. Мальчик буквально влетел в них, крепко обняв меня. Беднягу трясло от напряжения. Он всхлипывал в моих объятиях. Бедный мальчик, как же он боялся, что я его не приму, оттолкну. Лишу общения с Лизой. Вон как сердечко колотится.

– Зайчонок ты мой, – засмеялась я, целуя мягкие кудрявые волосы мальчика. – Не трясись так, все хорошо. Я не кусаюсь. Правда, правда.

– Я тоже, – засмеялся мальчик.

– Ну, значит, поладим! – засмеялась я в ответ.

Мальчик подошел к Тарху и преклонился перед ним целуя руку, затем встал. Тарх прижал к себе мальчика.

– Я отдаю тебе самое дорогое! Береги их.

– Я буду, даже ценой своей жизни буду, – серьезно кивнул мальчик.

– Надеюсь, не придется.

Лиза подошла к отцу, он вложил ее руку в руку Ярика, обнял их, что-то прошептал и подошел ко мне, крепко обнял.

– Все будет хорошо, моя девочка, я рядом. Всегда рядом, – быстро сказал и ушел.

Я посмотрела на Олега. Тот был явно недоволен, но виду не показывал.

– Ну что, ребятишки? По мороженому? – нарочито бодро спросил он.

Глава 16

– Семенов! Семенов, ты что, уснул, етит твою!

Олега больно ударили кулаком в плечо. Мужчина словно очнулся от забытья и огляделся. Он в окопе в грязной военной форме и в каске, рядом с ним, и справа, и слева, еще 8 таких же солдат в грязной форме – худые, изможденные, но глаза горят ожиданием схватки, боя и непременным желанием победить. Рядом с мужчиной стоит ящик с гранами, и каждый боец берет себе по одной, машинально взял, и Олег и взвел чеку вместе со всеми. Там, впереди, на них ехали 10 немецких мотоциклов. Хорошо так едут, в ряд – кидай, не хочу! Они и кинули все с размаху.

Раздались оглушительные взрывы и крики боли, выжившие почти сразу открыли огонь из автоматов по-пустому, казалось бы, полю.

Из окопа наугад полетели последние 3 гранаты и, судя по единственному крику боли, цели достигла лишь одна.

– Вперед! – гаркнул командир, худощавый мужик с горящими глазами, и все бросились вперед с голыми руками.

Патроны третьего дня еще кончились, а подкрепления так и нет. Картина на поле была ужасной – разорванные тела или то, что он них осталось. Однако, шестеро из 20 немцев были на ногах и сразу начали стрелять. Двое из отряда упали сразу, остальные кинулись с немцами врукопашную. Олегу повезло: своего он уложил практически мгновенно ударом ножа под сердце и ринулся помогать командиру, которого его противник душил прикладом автомата. Олег ударил немца под правое ребро ножом, тот охнул, повалился на бок. Олег поспешил было дальше, но споткнулся о лежащий под ногами труп и полетел на землю, покатился по земле, почувствовал, что налетел поясницей на что-то металлическое и тут же оглох от оглушительного хлопка. Совсем рядом под ним разорвалась не сработавшая ранее граната. Боли, как ни странно, не было. Было удивление: а что это, а как же так-то?

Над Олегом склонилось встревоженное лицо командира. Он что-то кричал ему, с ужасом смотрел на то, что осталось от его ног, если что-то вообще осталось, снова смотрел в глаза молодого еще мальчонки, только что спасшего ему жизнь. Что-то говорил, из черных глаз командира бежали слезы.

– Ты держись, Антошка! Держись, сынок! – шептал командир Олегу.

Но истерзанное тело молодого сержанта больше не могло удерживать душу и отпустило ее. Связующая невидимая ниточка оборвалась, и душа Аверина начала медленно подниматься в небо.

Олег резко открыл глаза и потрясенно огляделся. Слава Богу, он дома, в своей постели рядом со своей…нет, не со своей, тьфу ты.

– Напугала, зараза.

Дора была в своей урайской ипостаси – длинные, кудрявые пшеничные волосы обрамляли точеное личико богини. Алые пухлые губки были приоткрыты, девушка часто дышала как будто…

Что же снится, моя проказница?

На девушке была прозрачная черная короткая ночная сорочка, любил полковник такие штучки на стройной фигурке молодой жены, смотрелись такие вещи убийственно. Левая ручка девушки была совсем в неприличном месте, правая гладила обнаженное бедро.

– Ах ты! Богиня! Ах ты, бессовестная! В 2 часа уснули, щас полтретьего только, а ей уже неймется, – засмеялся Олег.

– Эй, жена, хорош на глазах мужа непотребством заниматься. Я тоже поучаствовать хочу.

Олег прикоснулся было к жене губами, но от этого прикосновения его ударило током, словно от электрошокера, и мужчина потерял сознание.

Глава 17

Муж сегодня был просто шикарен: неуемен и горяч. Я даже вполне реально притомилась, и дело было вовсе не в амулете Тарха, как могло показаться. Он уже пришел домой с прогулки таким – искрящимся энергией. Так, словно на каком-то сакральном месте подзаряжался… интересно, где.

Я встала. Переодела хныкающего сына и стала кормить кроху, покачивая на руках.

Спи, сыночек, спи, малыш, вырастешь большой, станешь, как дедушки, Мидгарда хранителем. Смелым, сильным и отважным. Тогда уж на руках у мамки не понежишься, как сейчас, наслаждайся, пока можешь…

Сынок сосредоточенно сопел, выпивая все без остатка. Я переложила его под правую грудь, умильно улыбаясь, так он сладко чмокал губками.

– Ты ж мое чудо! Ты ж мое счастье!

Все эти 4 месяца я была совершенно обычной женщиной – домохозяйкой, женой, матерью, и мне это было так по сердцу. Столько, оказывается, дел: приготовить завтрак, обед, ужин, все убрать, позаниматься с дочкой, понянчить сына. Хотя он был почти образцом спокойствия и стойкости, плакал очень редко, в основном кряхтел и забавно ворчал. Хорошо держал голову, переворачивался с боку на бок, брал и кидал игрушки, заливисто хохотал, когда ему дули в лицо, и скоро уже будет хорошо ползать и сидеть благодаря ардонийским корням. Зубов у нас уже 4, и едим мы все каши и пюрешки.

С Лизой мы смотрели фильмы, готовили, вышивали и лепили картины из соленого теста и еще много чего делали. Я была мамой, любимой и любящей женой – и это истинное счастье. Хотя сидение дома немного утомляло, и хотелось развеяться. Но в гости часто приходили отцы с женами, то один, то другой. Хоть какое-то разнообразие. Еще иногда ходила на занятия – как физические, так и ментальные, чтобы не терять квалификацию, моя помощь могла понадобиться хранителям в любой момент для совершенно разных задач.

Блин, я ведь не спросила Тарха, знает ли Перун о детях и как отнесется, если не знает.

Уложив сына в колыбель, я забралась под одеяло и ментально позвала Тарха. Он не ответил. Глаза слипались, и я отключилась. Открыла я глаза в нашей с Тархом квартире, где мы прожили все 8 лет нашего брака.

Бывший сидел на своем любимом белом диване и пил красное вино. Из огромного бокала.

– Классно выглядишь, – усмехнулся бог.

Я посмотрела на себя: о, черт, я в той же самой ночной сорочке, он снова переместил меня ментально к себе.

– Только попробуй ко мне прикоснуться! – зарычала я, прикрывая руками грудь.

– А то что? – усмехнулся Тарх. – растаешь? Моя чужая жена.

– У тебя есть жена, на нее и облизывайся и не жри меня глазами, отвернись!

– Мое дело, на кого облизываться и на кого смотреть. Сама позвала.

– Мне бы и ментального ответа хватило.

– А соскучился, – усмехнулся Тарх.

В моей руке сама собой образовалась молния. И я замахнулась на бывшего.

– Ух, ты! – округлил глаза Тарх. – Материнство тебе на пользу: бедра округлились, грудь на размер больше стала.

Я таки метнула молнию. Тарх поймал ее быстрым движением руки и повертел между пальцев.

– Вот сколько ни пробовал, не получается у меня энергию в молнию преобразовывать. Только тебе он свой дар передал. Перуница ассайя Доротея. Дитя четырехмирья. На алтарь положенное.

Тарх по-прежнему жрал меня похотливым взглядом.

– Ответь на вопрос, и я пойду, – спокойно сказала я, садясь в кресло.

Какая же я дура! Зачем позволила себе вспышку ярости? Завела еще больше и себя, и его. Знал, что делает, поганец! А я купилась! Опять купилась! Ну уж, нет, не пройдет твой номер, Тарх Перунович, не пройдет.

– Он не знает, что это Лиза и Ярик, но будет этому только рад. Любит он тебя. Любит.

– И я его, – е

– А меня?

– А тебя я благодарна. За дочь и за все хорошее, что когда-то было, но давай на этом, как есть, и оставим, пожалуйста. Не будь таким, как он.

– Знаешь, к своему ужасу я начинаю его понимать.

Тарх встал и подошел ко мне, я стремительно встала.

– Не надо, пожалуйста.

– Вижу, что не надо, знаю, что не надо. Но это сильнее меня.

Тарх обнял меня за плечи.

– Ты моя. Моя, понимаешь!

– Ты уже третий мужчина, говорящий мне это. И поскольку вас много, дозвольте мне самой сделать выбор, чья я. Ладно?

– Чертов договор! Ох, этот чертов договор! Я и не думал, что это будет так тяжело – вновь найти тебя и опять так скоро потерять.

– Ты, о чем?

Меня поразила глубочайшая боль и тоска, отразившаяся в глазах ведического бога.

– Поцелуй меня, Дора, просто поцелуй, – тихо попросил Тарх.

Я невольно потянулась к его пухлым губам, не отрывая взгляда от печальных глаз. Боже, какими нежными они были. Но возбуждения, как ни странно, не возникло, только какая-то щемящая тоска в сердце.

А вот у бога тормоза отказали. Мужчина начал мять мое тело в своих руках, покрывать поцелуями шею, плечи, спускаться ниже. Его страсть начала разогревать и меня.

– Гребаная собачка, – прошипела я.

– Какая собачка? – опешил Тарх, оторвавшись от грудей.

– Безногая. С печальными глазами. Жалко которую.

Я попыталась оттолкнуть бывшего.

– Иди к жене, она пожалеет. Ей не привыкать. Мне и без тебя есть кого жалеть.

Бывший уставился на меня, открыв рот, в глазах была явная досада.

– Вот скажи, зачем соврал, что развелся, ведь не развелся же?

– На данный момент мы не вместе. Она очень далеко.

– Кот из дома – мыши в пляс? – фыркнула я брезгливо. – Мило. Поищи другой объект для удовлетворения желаний.

Меня внезапно охватило омерзение по отношению к бывшему.

– Относись ко мне с уважением, в конце концов! Я мать твоей дочери, а не девка по вызову.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Прости. Прости. Я буду держать себя в руках, обещаю.

Тарх обнял меня за плечи, я непроизвольно сгенерировала электрический импульс и ударила бывшего током.

– Не надо, я прошу тебя! Остынь!

Я резко повернулась и схватила непонятливого бога за горло, впиваясь еще и отстающими ногтями в горло. О, боги рода. Оказалось, я лежу в собственной постели и держу за горло мужа.

Он настолько обалдел от такого приема, что не мог и пошевелиться. Я сжала слишком сильно, еще чуть-чуть, и я сломала бы кадык. Из ран под моими ногтями текла кровь, я разжала хватку, муж бревном упал на постель на живот и закашлялся, зажимая кровоточащее горло.

– Прости, родной, прости.

Я быстро перевернула мужа на спину и провела по горлу рукой, заживляя раны, расслабляя мышцы и связки, восстанавливая дыхание. Муж с ужасом смотрел на меня.

– И тебе доброго утра, жена любимая.

– Прости, любимый, прости. Мне приснился страшный сон.

– Должно быть, очень страшный. Кто тебя в нем посмел обидеть?

Олег притянул меня к себе и нежно поцеловал в ушко. По спине невольно пробежал холодок.

– Никто, все хорошо. Доброе утро. Ты чего уже не спишь?

– Да я как-то рано выспался. Слушай, тут такое дело: мне нужно уехать на неделю в Смоленскую область сегодня же.

– Зачем?

– Там ведутся раскопки времен Великой Отечественной, сейчас я должен там быть.

– Зачем? Там кто-то из родственников у вас погиб?

– Ну, почти. – замялся муж. – Там – я. В своем прошлом воплощении. Я вспомнил свою прошлую жизнь. Я был совсем еще молоденьким парнем, лейтенантом Антоном Семеновым, 25 лет. Я погиб в бою на том поле, где сейчас идут раскопки. Я должен там быть, должен дать этим костям покой. Вернуть семье. Иначе какой-то части меня покоя теперь не будет.

– Ух, ты! Ну, отправляйся, коли так. Справимся, я думаю, тут.

– Перун с домоправительницей своей в 5 утра прибыли, так что не одна будешь.

– О, отлично! А как ты умер?

– Глупо. Спешил в бою помочь товарищу. Споткнулся о труп и упал спиной на неразорвавшуюся гранату. Даже понять ничего не успел. Но перед смертью спас командира отряда.

– Молодец какой. Помочь вещи собрать?

– Да я уже все собрал, – Олег застегнул чемодан, – пора ехать в аэропорт.

– Как же так быстро все?

– Приснился сон, я вошел на сайт, где ищут информацию о родственниках, погибших в войну, нашел его по имени. Там было указано примерное место гибели и объявление о том, что ведутся раскопки. Я позвонил, руководитель группы – мой знакомый, меня взяли. Заказал билеты, вот, лечу.

– Ну что ж, если все сложилось так быстро и так удачно, значит, тебе действительно нужно ехать…

Я обняла мужа и перекрестила двумя перстами, благословляя на дорогу.

===

– А почему моя родовая память до сих пор спит? – спросила я задумчивого отца за завтраком.

– Значит, еще не время пробуждаться ей.

Отец был крайне задумчив и хмур.

– Что-то случилось?

– Мы засекли-таки флот церенцев. Он огромен, это угроза не только для Мидгарда, для всей Солнечной системы. Будут здесь года через 3.

– Призывай свою гильдию света.

– Не успеют, Марс раньше нападет. Вместе с войском Люция. Они отстоят Мидгард, но в своих интересах: люди будут лишь рабами в самом страшном смысле этого слова. Их армия огромна. Они долго готовились и ждали того момента, когда мы будем беззащитны. Дождались.

– Вот только не говори щас, что великий Перун не такой уж и великий.

– Здесь как раз тот самый случай, когда один в поле не воин.

– И что, совсем некому помочь?

– Тех, кто может, ему гордость позвать не позволит, – заявил Сомов, спускаясь с Лизой вниз.

– С чего ты взял, что он согласится нам помочь? – отец недобро покосился на Сомова.

– С того, что он такой же хранитель Мидгарда, как и ты!

Перун устало прикрыл глаза, отрицательно помотав головой.

– Рано ему еще на Мидгард возвращаться

Кому ему? – не могла не спросить я, но мой вопрос проигнорировали.

Я кинул клич по близлежащим приделам, отзовутся многие, я уверен, мы справимся и без всяких договоров даже.

– Про договор я знаю, и я его подпишу, – выдохнула я.

– Перун аж чаем подавился. Сомов вилку с сыром выронил, и только Лиза счастливо улыбалась.

– Нет, дочь, этого не будет, не думай.

Перун аж на ноги вскочил и закричал, из разгневанных глаз только что молнии не летели.

– Хватит этому козлу и одной моей дочери. Тебя не отдам! Дело принципа, если хотите!

– Успокойся, дедушка, предмет договора – я, а не мама.

Услышав слова внучки, Громовержец сошел с лица и упал на стул. Я испугалась, что у него сердце остановится сейчас, и кинулась к нему. Лизу же реакция деда ничуть не смутила, и она спокойным голосом продолжила.

– Его сын Ярослав, твой внук – моя кармическая пара через 15 лет мы поженимся, еще через 2 года родится Даша, и пророчество будет исполнено. Мамин договор с Люцием будет фиктивным, но он об этом узнать не должен, иначе убьет Ярика.

– Слава тебе, Род мой батюшка, слава тебе за милость и мудрость твою! – прошептал Перун, по его левой щеке медленно текла слеза.

– Пап, ты с ума сошел! Илюше только-только 4 месяца исполнилось!

Я была, мягко говоря, в шоке от заявления отца.

– И что? Твой организм уже полон сил и легко перенесет очередную беременность и роды.

Перун был, как всегда, невозмутим. Только знай себе подкидывал и уверенно ловил хохочущего внука.

– Какая беременность, какие роды! Когда мир на краю гибели!

– Вот поэтому и нужно, чтобы осталось как можно больше наследников перед битвой, у тебя – особенно. Перед битвой дети будут вывезены в безопасное место, им ничего не будет угрожать. Так что в ту же ночь, как муж вернется, ты понесешь, будет двойня – мальчик и девочка.

– Дети – это, конечно, здорово, но трое погодок – это перебор! Я не представляю, как с ними справляться!

– Няньку нанять не вопрос, – добавил Сомов.

– Если со мной что-нибудь случится, детей Олегу вернут?

Я невольно перешла в марсианскую ипостась, чтобы держать себя в руках.

– С тобой ничего не случится. В битве ты участвовать не будешь. Ты слишком уникальна, чтобы подвергать тебя прямой опасности. Вы всей семьей отправитесь в безопасное место.

– Зачем тогда прям сейчас беременеть, если ничего не угрожает?

– В середине января 2018 очень хорошее схождение звезд. Рожденные в этот период будут обладать особой мудростью и даром управлять людьми и стихиями, такое схождение звезд раз в 399 лет бывает. Глупо упускать. А потом лет на 6 можешь стерилизоваться смело.

– А Илюша ведь тоже не просто так рожден?

– Конечно, не просто, – кивнул Перун. – Папа ваш больно искренне просил сыночка. А искренние просьбы без ответа не останутся никогда.

Илым улыбнулся, качая своего маленького тезку на руках.

Глава 18

Я кормила сына, когда в комнату вошел Перун и присел рядом, пряча от меня тяжелый взгляд.

– Что? – одними губами, похолодев, спросила я.

– Люций хочет видеть тебя, хочет знать, согласна ли ты? От тебя хочет слышать.

– Ему так важно слышать мое «да»?

– Да не говори ни в коем случае.

– Почему? Объясни.

– Пока женщина не скажет ему «да», он бессилен как мужчина.

– Серьезно? – я сдерживалась, чтоб не расхохотаться в голос. – Так просто?

– Просто-то просто, да кровью написано, – вздохнул отец, – это заклятие на него младшая сестра наложила, чтобы старшую, упаси Бог, не попортил поганец.

– А родители куда смотрели?

– Девчонки хоть и носили отчество Виевны, но приемные. Выкрал он их у родителей в надежде на выкуп щедрый от родителей. Но тех некстати дождем метеоритным накрыло, так и остались, бедняжки, там. Но жизнь была несладкой. И заступы не было, конечно. Ягиня была совсем маленькой, ее худо-бедно мачеха приняла, ласкала. А вот Майя взрослая уже была, ее невзлюбили конкретно. Красивая девчонка была. Рыжая, как огонь, глаза – океаны синие. Натерпелась от изверга этого по самое не хочу. Как смогла, сбежала, Тарха встретила. Хоть немного счастлива побыла девчонка.

– Я боюсь его, пап, – честно призналась я. – Я однажды уже чуть не сказала ему «да» по телефону, хорошо, хоть Лиза трубку вырвать успела.

– Поганец!

Отец сжал кулаки.

– Ты, главное, не бойся его, ласточка моя. Страх питает его и делает тебя слабой. И будь при общении с ним в нашей урайской ипостаси. В ней ему сложнее всего на тебя повлиять. Завтра пообедаешь с ним.

– Завтра приезжает Олег.

– Я баньку истоплю, а ты подзарядись, как следует. Рожане Матушке о благополучном зачатии помолись.

– Олега предупреждать?

– Сам поймет. Он молодец у тебя, – улыбнулся Перун, – спи сладко, доча, папа рядом.

Я улыбнулась: так всегда говорил мне в детстве Влад.

Спала я реально сладко, очевидно, стараниями Перуна, а проснулась от нежных губ мужа на своем теле. Открыла глаза: лежит со мной в постели голый и уже готовый к бою.

Я крепко-крепко обняла мужа, а он засыпал меня поцелуями, одновременно пристраиваясь между моих ног.

– Даже не поздороваешься? – засмеялась я.

– Ну, здравствуй, жена, – засмеялся муж.

– Здрав будь, Ладо мое.

Больше на слова не было ни сил, ни желания. Муж на удивление был нежен и неспешен, я изнемогала от страсти и желания. Выгибалась дугой и закусывала губы, чтобы не заорать на весь дом. Как же все-таки приятно быть под сильным, уверенным, любящим, а главное, любимым мужчиной. Исцарапала ему всю спину в кровь, не специально, конечно, от избытка чувств, в конце еще и зубами в плечо впилась. Но кричал муж не от боли, и это радовало. Интересно, мы уже зачали?

– Ну, расскажи, как съездил? – спросила я, отдышавшись.

– Ой, замечательно. С дочкой познакомился, с внучкой и правнучкой и праправнучкой.

– Я надеюсь, ты им лишнего не наболтал?

– Нет, конечно. Но чувство, что они мне не чужие, ты не поверишь, было. Все же эти твари отняли у нас великое знание. Это ведь фактическое бессмертие. Мне теперь, ей-богу, не так страшно умирать будет.

– Это хорошо. Именно страхи делают нас робами. Поэтому не бойся ничего и никогда. Бог – Он, как бы его ни называли и какие бы религии ни изобретали, един. Един для всех существ во вселенной. Это великая изначальная сущность. И нет ей начала и не будет ей конца. И неважно, к какой религии ты принадлежишь и на какой планете живешь. Важно лишь то, как искренне ты в Него веришь и насколько открыт для Его любви. Его частичка всегда и неизменно с нами – это наши планеты, на которых мы живем, наши души, оживляющие наши тела. Поэтому и говорю тебе: всегда слушай свой внутренний голос, он тебя не обманет.

– А как же те, кто Люциферу, например, поклоняется? Их внутренний голос, что, спит? Что внутри себя слушают они?

– Не спит, кричит. Только они сами делают выбор его не слушать. Им так легче, проще. Как тебе было проще слушать не себя, а нагайну.

– Илюша – будет это помнить? – спросил Олег, помрачнев.

– Даже если и вспомнит, то поймет, я уверена. А, кстати, где он?

Я только сейчас обратила внимание, что-колыбель-то пуста.

– С Лизой гуляет на улице, сегодня так тепло, хорошо.

– Погуляешь сегодня с ними в парке? Я обещала, но не могу, дела.

– Хорошо. А какие дела? Секретные?

– Иду на обед к Люциферу.

– В качестве главного блюда?

– Будем обсуждать договор. Я постараюсь сделать все, чтобы ты и дети были в безопасности.

– Это безумие, это немыслимо!

Олег удержал меня за руку.

– Это неправильно, слышишь! Одно радует, что я не доживу до того дня, когда он за тобой придет…

– Ты проживешь очень долгую и очень счастливую жизнь, полковник.

Я обняла напруженного мужа и стала осыпать его поцелуями.

– Без тебя ни дня, ни часа жить не хочу! Так и знай!

Губы Олега снова накрыли мои, и он снова любил меня страстно и жадно. Я повернулась на бок спиной к мужу и вздрагивала всем телом не только от его жарких ударов, но и от рыданий, сотрясавших все мое тело.

– Моя! Моя! Не отдам, не отдам! – с каждым своим ударом повторял муж.

– Не отдавай, не отдавай, – вторила я, вгрызаясь в подушку, чтобы не завыть в голос от страха и отчаянья.

Долго думала, как одеться к нему на встречу. Подчеркивать свою красоту не хотелось совсем. В итоге выбрала просторную черную юбку в пол и длинную, просторную красную тунику с широкими рукавами. Общий вид получился несуразным, и фигуры не было видно совсем, что меня вполне устроило. Перешла в урайскую ипостась и заколола длинные светлые волосы крабом так, чтоб сверху над головой торчал нелепый хохолок. Образ дополнили большие круглые солнцезащитные очки малинового цвета. И никакого макияжа. Даже зубы, прости, Господи, не почистила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Перун аж кофе подавился, такую красоту увидев. И заявил, что жених оценит всенепременно.

К дому уже подъехал шикарный джип, чтобы отвезти меня на обед. У водителя аж глаз задергался, как он меня увидел. Я еще и неприлично чавкала жвачкой, чтоб быть совсем уж неотразимой.

Глава 19

Смотря, как девочка выписывает пируэты на роликах круче, чем фигуристы на коньках, Олег только успевал делать фото, до того быстра и стремительна она была.

– Талантливая девочка. Твоя?

Олег обернулся. Рядом с ним стоял Люций и наблюдал за Лизой.

– Моей жены от первого брака.

– О, знакомый геморрой, – поморщился мужчина.

– Ну, отчего же. Лиза – милая, талантливая, послушная девочка, с братом очень помогает.

– Ага, и ты из кожи вон лезешь, угождая ей и своей любимой одновременно. А этот ангелочек спит и видит, как бы мама к папе вернулась Мама, мы с папой ходили туда, сюда, папа передал тебе то, се. И ты невольно чувствуешь себя третьим лишним. И еще эти глаза, и улыбка ее отца, в которые она смотрит каждый день и невольно думает о нем.

Черт, откуда он знает то, в чем даже Олег сам себе не признавался? А, впрочем, глупый вопрос. Олег потер палец с кольцом Тарха, оно вдруг начало жечь палец, наколдовывал чего-нибудь, засранец. Олег невольно отодвинулся от мужчины.

– Молодцы, что сразу своего родили, это сближает. Еще давайте, не затягивайте, пока время есть на то, чтоб их вместе вырастить. Правда, Илюшенька, хорошо же, если о папе будет кому позаботится в старости? Мама-то у нас молодой и красивой будет еще долго-долго.

Мужчина, улыбаясь, взял Илюшу за ручку, а тот вдруг расплакался, да так горько, словно его обожгло прикосновение дьявола.

– Отойди от него! – вдруг вскричала Лиза, сию секунду оказавшись рядом. – Отойди и не смей приближаться! Он еще маленький, нельзя!

– Ой, простите, не удержался. Такой хорошенький. На нем есть зашита Тарха и, – понизив голос, шепнул Олегу в самое ухо, – причем такая сильная, словно вы все втроем его делали. Я просто ему не нравлюсь.

Мужчина подул на Илюшу, и тот успокоился и даже засмеялся.

– Очарование какое, – умилился Люцифер, – все, теперь ты под моей зашитой тоже. Никакая темная бяка и близко не подойдет.

– Благодарю, – кивнула Лиза.

Видно, мужчина, и правда, не делал ничего плохого малышу.

– Здрава будь, Лизавета, дочь Тарха Даждьбога пресветлого.

Мужчина чуть поклонился девочке.

– Здрав будь и ты, Люций Виевич, Падший ангел Небодона, – поклонилась Лиза в ответ.

Приветствие девочки явно не понравилось мужчине, он аж с лица сошел, но вида не подал, улыбнулся и вытащил из кармана большую конфету и протянул девочке.

– Хочешь?

– Благодарю, – девочка взяла из рук Люцифера батончик, открыла и откусила, прожевала, проглотила, откусила еще с улыбкой.

Глаза Люцифера округлились от такого доверия. Явно не ожидал.

– Вкусно? – с улыбкой спросил Люций.

– Да, я люблю молочный шоколад, – кивнула девочка.

– И совсем не боишься есть из моих рук?

– А что, надо? – удивилась девочка.

– Ой, ты ж моя прелесть! – умилился дьявол, – нет, не надо, детка, ни в коем случае, мы же с тобой – будущие родственники, так что, если поладим, то мама будет очень и очень рада за нас.

– Я тоже так думаю, – кивнула девочка.

– А знаешь, что, я здесь каждое воскресенье с сыном провожу, он на два года тебя постарше, но вы подружитесь, я уверен. Так что приходите с мамой, погуляем вместе. Придете?

– Посмотрим, – пожала плечами Лиза.

– Ладно, пойду я. А то на обед с невестой опаздываю, – нарочито громко и весело заявил Люцифер.

И словно растворился в воздухе.

А Лиза подбежала к закаменевшему от злости Аверину, его ладони были сжаты в кулаки с такой силой, что побелели.

– Не слушай его! Не слушай, не питай его своим раздражением!

Девочка трясла Олега за плечи. Била по щекам, выводя из ступора ярости.

– Ты злишься, а ему с того только радостнее, он победителем себя чувствует, когда ты такой! Не слушай, не злись, верь, мама – она никогда ему не отдастся, никогда. Она – твоя, только твоя. Ей даже папа теперь не нужен, она устояла! Она только твоя. Была, есть и будет! Только верь ей, только поддержи сейчас, будь мудрым, не оттолкни сейчас ревностью. Будешь ревновать, нарочно, назло к нему уйдет. Не надо!

– Я постараюсь, Лиза, постараюсь, – Аверин смахнул слезы со щек, – просто я вдруг подумал, что он прав. Твоя мама – богиня, она бессмертна почти, а я – человек, к тому же сильно старше ее. Я в любом случае ей не пара.

– Ты разве забыл про папин свадебный подарок? – удивилась Лиза. – Твой арготизм сейчас, как у 26-летнего парня. И проживешь ты в таком состоянии ближайшие 300 лет. А там еще добавим, если надо будет.

– А что будет через 30 лет с мамой?

– Придумаем что-нибудь. Инквизиторов вызовем. Ардонийских родственников подтянем, у них во всей вселенной вес немалый. Тоже слово свое скажут за маму, как за часть рода своего заступятся непременно. Главное, ты маму поддерживай, особенно теперь. Пойдем к машине, поздно уже. Мне еще пару вещичек в гардероб купить нужно к лету.

Парой вещичек оказались 3 комплекта с шортами, 3 – с бриджами, 4 платья. Пара кофт и джинсы. Такая же куча вещей для Илюши, шикарное вечернее черное платье для матери и пара костюмов для Олега.

– Лиз, на сей раз я сам заплачу, ладно?

– Нет, я. Папа ругается, что я мало трачу и фактически живу на ваши с мамой средства.

Уже на выходе девочку окликнула высокая красивая женщина с короткой стрижкой.

– Лиза, Лиза Вербицкая, это ведь ты, да? – белозубо улыбаясь, спросила женщина, подойдя.

– Привет, я – твоя тетя, меня зовут Диана.

– Как тебя зовут, я знаю. Изгнанная богиня отца своего и род свой не единожды предавшая, – сухо сказала Лиза, отходя назад.

– Прости, детка, но совсем не хотела тебя напугать. Я просто познакомиться хотела, подружиться с тобой и твоей мамой.

– Как ты с мамой подружиться хотела, я в курсе. Тронешь меня, дед лично, и глазом не моргнув, голову тебе оторвет.

Лиза сказала, словно плюнула, повернулась и пошла прочь. Олег чуть задержался и заметил, как исказилось гневом милое лицо богини.

– Это Девена? – спросил Олег.

– Ага, – кивнула Лиза, кормя Илюшу мясной пюрешкой.

– Ее изгнали из рода за то, что с Люцифером живет?

– Нашли друг друга два шизанутых одиночества, помешанных на идее всевластия, – печально вздохнула девочка.

– И это к нему ушла вторая папина жена? Если не ошибаюсь?

– Да, и из-за нее же погибла первая. А мама для него – как редчайший бриллиант для коллекционеров, понимаешь?

Олег понимал. И сердце сжалось от страха за любимую. Нет, он больше себе не позволит таких вспышек, не доставит этому козлу такого удовольствия. И будет биться за любимую до последнего. Ей, бедняжке, и так страшно. Вон как плакала утром, думая, что не замечает. И ей действительно нужна поддержка, а не приступы ревности, до которых опять чуть не скатился.