Текст книги "Любовь Химеры 2 (СИ)"

Автор книги: Елена Истомина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

– Супружницу свою зови, пусть лечит.

– А, может, ну его?

– Тебе жить спокойно надоело? Зови, сказано!

Марена появилась на пляже через несколько секунд.

– Исцели его, – кивнул ей муж на Тарха.

Та без лишних вопросов подошла к бывшему супругу, опустилась перед ним на колени и положила руки на грудь.

– Вынимай быстро и резко, – сказала она мужу.

Тот вынул меч из груди противника. Марена плотно зажала руками рану, сосредоточилась, от рук пошел свет, и рана затянулась. Лицо Даждьбога порозовело, он глубоко вздохнул и закашлялся.

– Пойдем-ка отсюда, пока тут рать сварожичей не нарисовалась.

Люций взял жену за руки, и они исчезли.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 37

ОЛЕГ АВЕРИН

– Помогите! кто-нибудь! Помогите! Она умирает! – закричал я, выбежав в коридор, он, как назло, был пуст.

– Помогите!

– Что случилось?

За его спиной, словно из ниоткуда, появилась женщина лет тридцати пяти с длинной, толстой русой косой и в длинном зеленом сарафане.

– Моя жена умирает!

Женщина бросилась в палату. Я замер от ужаса, на простыне в области сердца Доры было большое кровавое пятно.

– Откуда это, этого не было! Ее никто не ранил! Она просто лежала. Потом задыхаться стала.

Женщина отдернула покрывало, прямо под сердцем Доры была большая рана, глубокий порез, женщина быстро зажала рану на груди Доры руками и закричала:

– Арий! Сынок! Помоги!

Практически тут же в палате появился Арий, тот самый, что подписывал вместе с нами договор.

– Держи ее ментально! Держи!

Парень подбежал к Доре, взял за руку и закрыл глаза. От рук женщины пошел мягкий серебряный свет, она лечила тело Доры, это продолжалось где-то с минуту, затем лицо Доры порозовело, она глубоко вздохнула и закашлялась. Арий со своей матерью посадили ее на кровати и поддерживали.

– Тише девочка, тише, все хорошо. Все в порядке. Дыши ровно и глубоко. Вот так.

Женщина положила руку Доре на грудь, и та задышала более спокойно.

– Что здесь происходит? – в палату вбежал Пелегин.

– Ничего уже, все хорошо, – улыбнулась женщина, – оставьте нас, я ее осмотрю.

– Что случилось? – упрямился Пелегин.

– Вадим, выйди, пожалуйста! – настаивала женщина.

– Пойдем, дед.

Парень вывел деда из палаты, с ними вышел и я.

– Что случилось? – спросил он.

– У нее слишком сильная ментальная связь с отцом, она фактически жизнь ему спасла.

– Как так?

Повисла тишина, Арий, очевидно, передавал деду образы, что увидел, спасая Дору.

– Ой, кретин! Ой, кретин! – взвыл Пелегин, просмотрев. – Слов не-ет!

Генерал стал ходить из угла в угол.

Я присел, закрыв лицо, что бы там ни было, мне все было понятно, она опять рисковала жизнью ради него. Черти его раздери!

Наконец из палаты вышла эта женщина, если верить славянской мифологии, богиня Джива, средняя сестра Перуна и третья жена этого, чтоб его! Даждьбога!

– Как она? – подскочил я.

– Хорошо. Я восстановила ее энергообме, все с ней в порядке. Сейчас выспится. Утром еще ее посмотрю. Вы идите домой отдохните.

На губах женщины была добрая улыбка. Говорила она тихо и ласково, как с ребенком. Коснулась рукой моего плеча, и из сердца ушла тревога.

– Нет, я останусь с ней, вдруг что-то опять случится.

– Что с ней? – по коридору к нам бежал Демитрий.

– Сейчас уже все хорошо. Она спит, – заверила Джива.

– Что с ней?

Демитрий казалось, был в бешенстве, и не слушал богиню.

– С ней все хорошо. Но один из детей, мальчик, погиб… – со вздохом сознался Пелегин.

– Как??? – взревел Демитрий, мгновенно придя в ярость. – Что случилось?

– Давай не здесь и позже.

– Не юли, мудрейший, она такая же моя, как и твоя. Я так же прекрасно чувствую ее, даже много острее, чем ты! Она – мой первенец, моя наследница! И за последние полтора часа она чуть дважды Богу душу не отдала! Что происходит? Покажи мне и не лги.

Перун тяжело вздохнул и замер, видимо, показывая Демитрию события.

– Ты хоть понимаешь, что я, как отец, должен в этом случае предпринять? – угрожающе прошипел Демитрий, надвигаясь на Пелегина. – Из-за тебя чуть не погибли все мои наследники! Какого ты вообще ее туда отправил, беременную под удар поставил? Не можешь справиться сам, вызывай инквизиторов! Предупреждаю тебя мудрейший!

Демитрий натурально оскалился.

– Если с головы моей наследницы еще хоть волосок упадет, хоть одна слезинка из глаз капнет, неважно, по чьей из вас, сварожичей вине, всей твоей Сварге пречистой не поздоровится.

Демитрий быстрым шагом пошел прочь, я пошел за ним. Никогда его прежде не видел таким. В бешенстве. Вот и верь после этого, что ящеры хладнокровные.

– Что там случилось, расскажи мне. Они не говорят мне, из-за чего погиб мой сын.

– Он ответит за все, я клянусь!

– Кто?

– Пелегин, чтоб его, ибо нечего на дело беременных посылать! Маразматик старый!

– А что случилось-то?

– Коляду собой прикрыла! – буркнул Демитрий.

– А сейчас в палате?

– Тарх разбираться с ним пошел, но, как всегда, переоценил себя. Она его спасать метнулась.

Я, сжав зубы, ударил кулаком в стену.

– Вставай!

Гаркнул мне кто-то в самое ухо, и я подскочил на постели, как ужаленный. Огляделся, Доры рядом нет. Подгоняемый каким-то шестым чувством, я бросился в комнату сына. Дора стоит у коечки Илюши. Просто стоит. А меня охватывает ужас, я подбегаю, хватаю ее за руку, отбрасываю в сторону, смотрю на сына. На его лице лежит подушка, я отбрасываю ее, малыш весь красный, к счастью, тут же начинает кашлять и закатывается жутким ревом. Я хватаю его на руки и бегу в гостиную вниз.

– Маааа! Мыыы! Мааа!!! – дурным голосом орет малыш.

Меня всего трясет, как никогда еще в жизни. Я пытаюсь утешить сына, но все без толку.

– МаааМаа! Ой, маааамааа! – орет сын.

– Что случилось?

Дора спускается вниз и, как ни в чем не бывало, тянет руки к сыну. Выглядит встревоженной, словно только что вернулась к реальности.

– Не приближайся к нему, – кричу я, чем еще больше пугаю сына.

– Почему? Что с тобой?

Она, кажется, искренне не понимает, в чем дело.

– Ты стояла у его коечки и держала на его лице подушку! – прошипел я тихо – Хорошо, что мне во сне кто-то встать велел, и я успел.

– Что за бред!

Дора мотает головой.

– Зачем мне врать? Посмотри прошлое, ты можешь ведь.

Дора сосредотачивается, замирает, закрывает глаза и вдруг бледнеет, зажимает рот ладонями и начинает выть, в глазах – слезы и ужас. На Илюшин плач спускается вниз Лиза. Илюша так громко и отчаянно не рыдал еще никогда, он у нас вообще не плачет, только хнычет, чтобы привлечь внимание, если что-то нужно.

– Что случилось? – спрашивает девочка, оглядывая нас.

В комнате появляется Демитрий, видно, жена позвала его ментально.

– Что такое? – встревожено спрашивает ардонийский тесть.

– Погрузи меня в анабиоз, – просит жена, – я опасна, я Илюшу едва не убила сейчас. Я не отвечаю за себя, когда сплю, ночь – его время.

– Я не вижу на тебе его воздействия, – ответил Демитрий, прикоснувшись к дочери, – скорее всего, последствия депрессии.

– Мне все равно, что это! Я опасна! Меня нужно изолировать, пока не сможете мне помочь!

– Хорошо, – вздохнул тесть.

И кому-то стал звонить.

– Лизонька, доченька, поживите пока у бабушки Дивы с Илюшей, я постараюсь вернуться, как можно быстрее.

Дора целует сына. Он тут же успокаивается от маминой ласки, только всхлипывает еще отчаянно

– Хорошо, мамочка, – кивнула малышка и еще что-то шепнула матери на ушко.

Та улыбнулась и кивнула, затем подошла к нам.

– Прости меня, я не хотела, – виновато прошептала она.

– Я понимаю, – кивнул я, прижимая к себе жену.

– Давай мне Илюшу, проводи маму, – сказала Лиза, угадав мое желание.

– Мы к дедушке пойдем.

Лиза взяла Илюшу и исчезла.

А я обнял жену, и мы поднялись на корабль, уже зависший над домом, по твердому лучу, проникшему через окно. Там ее уложили на кушетку, зачем-то закрепили руки и ноги ремнями, как сумасшедшей в дурдоме. Затем она, будучи в ардонийской ипостаси, начала белеть, а затем и синеть до неприятного трупного вида.

– Я не умираю. Я охлаждаюсь и сейчас просто усну. Меня выведут из этого состояния, как только поймут, как мне помочь, – улыбнулась Дора.

Я коснулся ее ледяных уже губ. И меня передернуло от неприятной ассоциации. Глаза жены медленно закрывались. Демитрий вставил ей в рот кислородную трубку, прицепил датчики на руки и голову и грустно улыбнулся.

– Это ненадолго, не бойся. Но верь мне. Я всего не могу тебе сказать, но все будет хорошо.

Глава 38

– Ну что, в кино? – спросил я Лизу и Ярика, открывая им двери спортивного центра.

Дети вдруг замерли, не двигаясь: к нам шел Люций.

– Ярик, ко мне! – повелительно приказал отец сыну, словно собаке.

Мальчик вздрогнул от голоса отца, но покорно пошел.

– Садись в машину.

– Вообще-то мы в кино хотели, – выдал я, поймав грустный взгляд мальчишки.

– Вообще-то это мой сын и мне решать, куда, когда и с кем он пойдет, – заявил Люций злобно.

Я кивнул и, взяв Лизу за руку, повел ее с крыльца. Люций схватил меня за руку с такой силой, что, кажется, кости затрещали.

– Где она? – прорычал он мне в ухо.

– То же у тебя могу спросить, – в тон ему ответил я.

– Ее нет на Земле, где она?

– В договоре ничего не сказано о том, что ей нельзя покидать Землю в эти 30 лет. Так что тебе рано еще волноваться. А я не знаю, где она. Но рад, что она там, где ты не можешь до нее дотянуться.

Люций отпустил мою руку, смотря на меня с неприкрытым презрением. И склонился над Лизой, заглянул ей в глаза, девочка покрепче вцепилась мне в руку.

– Ты тоже не знаешь, – пропел Люций и вдруг засмеялся. – Ты – пара моего сына! Мило! Жаль, не в этой жизни!

Люцифер встал и направился к своему Поршу.

– Нет, не надо, не трогай его, пожалуйста! – закричала Лиза истерично. – Мама ведь подписала договор! А ты его нарушишь, не надо!

– По договору я обязан хранить лишь твою жизнь, детка, – ответил Люцифер, обернувшись. – Про него там ни слова. А возможная вероятность развития событий меня жутко напрягает, так что извини.

Боковым зрением я видел, что к машине подбежала та самая женщина, что подходила к нам в торговом центре. Девена, мать Ярослава, чтобы дать ей время забрать сына, я схватил Люцифера за грудки и швырнул в сторону, видать, еще Лиза помогла по тому, как дьявол распластался на крыльце, чуть не сбив с ног огромного бугая, выходящего из центра.

– Э, мужики, вы че? – пробасил он.

– Он дочь мою за попу ущипнул, – выпалил я первое, что пришло на ум, подбегая к Люциферу и выкручивая ему руки, чтобы не поднялся.

– Ты че, козел?! – возмутился бугай, посмотрев на испуганную Лизу.

Схватил дьявола за шиворот, да так и замер с занесенным для удара кулаком: Люцифер остановил время.

– Ты совсем охренел, полковник? – взревел Люцифер, подходя. – Да я тебя…

В глаза ему ударила яркая вспышка от руны Тарха, что начертила в воздухе Лиза. Девочка подбежала ко мне, схватила за руку, и мы начали перемещаться в пространстве. Всегда пугало и завораживало это действо.

Ветер в лицо, чувство невесомости и полета, почти так же, как когда с парашютом прыгаешь. Только в воздухе тебя не переворачивает. И вокруг туманная дымка.

Уже через несколько секунд мы оказались в гостиной дома Пелегина. Девена с мальчиком была там. Дети бросились друг к другу и обнялись, было трогательно до слез.

– Спасибо, что помог, – сказала отверженная своим родом богиня.

Ее каштановые волосы по-прежнему были в очень короткой стрижке, что для богов не типично.

Я лишь улыбнулся, глядя на детей.

– Тебя кто сюда впустил?

Прогремел грозный бог войны, войдя в гостиную и увидев дочь.

– Она со мной, дедушка, – мальчик смело посмотрел в глаза деда. – Мы от папы убегали. Доры долго нет на Мидгарде, он начал беспокоиться, а сегодня увидел нашу с Лизой связь и понял, что договор может перелечь на нас, и хочет меня убить, чтобы исключить эту вероятность. И даже если Дора не вернется, он сам женится на Лизе, когда она вырастет.

– Прошу тебя, отправь его к Ягине, лишь там он его не тронет – взмолилась мать.

– Хорошо, – кивнул Перун.

Сегодня же свяжусь с Велеславом. Почему мне ни о чем не сказали? – негодовал Перун. – Почему меня не позвали? Почему?

– Успокойся, дедушка! Кто первый на ум пришел, того и позвала, – утешала деда Лиза, наглаживая его руку.

– Она винит меня в гибели сына, – вздохнул Перун, закрыв лицо руками.

– Нет, деда, не винит!

– Не надо, Лизонька, все и так понятно. Прости меня, Господи. Она должна была просто отвлечь Люция, пока ребята заберут кристалл. Но сделка состоялась раньше, и ей вообще не надо было к нему идти в этом случае! Ведь ясно же, не отдаст!

– Мы ей говорили, дед, – вздохнул Коляда, здоровенный детина, как две капли воды, похожий на отца, пивший в гостиной чай. – Не послушала, была в себе уверена. Наша вина, что пустили.

– Да что толку теперь сокрушаться! – раздраженно сказал я. – Не воротишь сделанного! Думайте лучше, как ей теперь помочь!

– Ее для начала еще найти нужно! Вот куда он ее уволок?

– Я думаю, он не причинит ей вред, – попытался унять я разгневанного урайского тестя.

От Доры не было ни слуху, ни духу вот уже 2 месяца. Я с ума сходил от тоски и беспокойства. Но, судя по теплому ардониту, с ней все в порядке, и, главное, она в безопасности. Подальше от них от всех. Злиться на Перуна за гибель сына я не мог, в его глазах и так была разъедающая душу вина. А злобой и обидой кроху не вернуть. Может быть, когда-нибудь он у нас еще родится. Зато к Машеньке (так назвать дочь решила еще сама Дора) мы с Лизой ходили каждый день. Поначалу смотреть на эмбрион, плавающий в большой колбе, было жутко. Но я быстро привык и с интересом теперь наблюдаю за ее развитием. Она растет реально не по дням, а по часам, уже узнает наши с Лизой голоса, судя по тому, что начинает ворочаться, как только мы приходим. Наше маленькое чудо, как любовно зовет ее Лиза.

– Ардонийская делегация во главе с Деметриосом прибывает на орбиту, – объявил появившийся в гостиной Арий.

– Неужели снова война? – шепчет побледневшая Дива, прижимая к себе Илюшу.

Глава 39

Холодно, как же холодно! Все кости ломит жуткой болью. Мышцы ведет судорогой, сжимаю зубы и рычу, чтоб не заорать.

– Потерпи, маленькая, потерпи, – слышу откуда-то издали глухой мужской баритон с интересным таким акцентом.

Открываю глаза и вижу перед собой высокого рослого мужчину с широкими могучими плечами и таким же широким лицом. Брутальная, модная нынче черная бородка, перетекающая в усики или наоборот. Узкие черные глаза, высокий лоб, черные волосы, собранные в высокий конский хвост на затылке. Одет мужчина в красную атласную рубашку и молочный, расстегнутый сейчас, пиджак. Вид в целом более чем представительный.

– Здравствуй, внученька, – белозубо улыбаясь, говорит мужчина, дав себя рассмотреть.

Берет меня за руку. Его рука очень теплая, даже горячая, от нее по всему моему телу разливается тепло. Тело расслабляется, и судороги проходят, я могу спокойно дышать и даже, кажется, говорить.

– Здравствуй, дедушка.

Я пытаюсь встать, дед мне помогает, придерживает за руку, меня шатает. И он берет меня за вторую руку, поддерживает, как ребенка.

– Давай потихонечку, по шажочку, – улыбается мужчина.

И я делаю один шаг, второй, третий, все легче. Дед выпускает мои руки, я стою сама уверенно. Делаю шаг, два, кружусь, делаю движения руками. Все вроде в порядке. Дед делает резкий выпад, собираясь ударить, я отскакиваю в сторону и хватаю сзади за горло его. С реакцией тоже вроде порядок.

– А, познакомились уже?

В отсек входит Демитрий, одет он так же, как отец, только рубашка желтая.

Я отпускаю деда и кланяюсь ему, прижав ладони друг к другу. Он отвечает мне тем же.

– Пойди, прими душ, тщательно промой волосы, – приказывает Демитрий.

Нажимает на кнопку на панели, и из стены выезжает круглая душевая кабина.

– Все вопросы после, – пресекает он мою попытку заговорить.

Иду в душ, как только вхожу и закрываю дверцу, начинает стеной литься теплая вода. Беру с полки одноразовые гель и мочалку и с наслаждением тру разомлевшее тело. Тщательно промыла ардонийские черные волосы, сначала шампунем, потом – бальзамом. Волосы очень грязные, сколько же я тут провела времени? Надеюсь, не годы. Выйдя из душа, сразу угодила в большое полотенце, что держал Демитрий.

Полотенце было огромным, Демитрий завернул меня в него с головой, оно тут же приятно нагрелось, высушивая мое тело и волосы.

– Сколько я здесь?

– 2 месяца.

– Почему так долго? Что со мной было?

– Кольцо треклятое. Психика твоя была надломлена горем, и оно начало подчинять тебя себе. Но теперь все хорошо.

– На какое-то время, – добавил дед со вздохом. – Тебе нельзя здесь оставаться совсем тебя смогут уберечь лишь инквизиторы нави. Я их вызвал. Плевать мне на гордость Перуна и их застарелые счеты. Этой глупой многотысячелетней вражде давно пора положить конец, и сделаешь это ты, моя девочка. По сути уже сделала. Одевайся. Представлю тебя семье.

Мужчины вышли, вошла Диера, принесла потрясающе красивое белое белье, мягкий корсет, чулки и трусики

И потрясающее красное платье с широкой пышной юбкой и золотой на нем вышивкой. Глаза густо накрасила тушью, подвела черным карандашом, наложила темно-коричневые тени. Темно-вишневая помада, пудра, румяна – и вот из большого зеркала на меня уже смотрит настоящая прекрасная принцесса, холодная, немного высокомерная, чужая, но прекрасная. Волосы Диера завила мне крупными прядями, и сама восхитилась своей работой.

– Ты прекрасна, госпожа! – выдохнула она и повела меня к выходу.

Вошли дед и отец, взяли меня под руки и провели по коридору, вовсе не металлическому, как обычно представляют космические корабли. На полу была красивая розовая плитка, стены тоже были красивого розового оттенка, раздвижные двери – орехового. Они распахнулись, и перед нами открылась большая стильная зала с мягкой мебелью у стен. И больше нечего не было, стояло лишь 6 мужчин – черноволосых, суровых. Двое были старшими сыновьями Деметриоса. Демитрий был самым младшим из мальчиков в семье. Два военных генерала – те, что были в черной форме, и 2 жреца-советника – те, что были в темно-синих костюмах. Но лица я их, к своему стыду, почти не различала. Меня все приветствовали сдержанными поклонами, я ответила тем же. Деметриос задрал рукав на правой руке, подняв ее вверх, продемонстрировал всем три золотых чешуйки на запястье. Знак принадлежности к королевскому роду, один из братьев поднес к отцу серебряный кинжал, тот провел по своему запястью возле своей метки, затем, по-моему. Соединил два наших пореза. Голова моя закружилась, резко затошнило, я испугалась, что упаду сейчас или оскандалюсь, испортив паркет. Но меня кто-то придержал сзади за плечи, и стало легче, пошел прилив сил, в голове прояснилось, мир стал видеться как-то по-иному. Более четче, ярче, что ли. Хотя зрение у меня и так куда лучше человеческого. Но теперь я видела еще и ауры людей сразу, не прибегая к внутреннему зрению. Причем никаких разноцветных всполохов и ореолов вокруг, вот просто смотрю на человека – и точно знаю его настроение. Дед, например, испытывает ко мне некое умиление, как к ребенку малому, отец – гордость. Дядьки – настороженность, жрецы – любопытство. Военным вообще пофиг на меня. Они здесь для подчеркивания статуса императора.

Дед держал наши руки перекрещенными с минуту, его глаза были закрыты, лицо то расслабленное, то хмурое. Читает мою память, догадалась я, покорно открылась и замерла. Простояли так еще минут 5, порез на руке начал чесаться, стал заживать.

Дед открыл глаза, прижал меня к себе, ни слова не говоря. Постояли так секунд 10.

– А теперь, внученька, исполни-ка мою просьбу.

– Какую, дедушка?

– Перейди в марсианскую ипостась, переоденься и встреть одного очень важного гостя.

Просьба Деметриоса была в том, чтобы я встретила и проводила к Витаору важного гостя, кого-то из оппозиции. Как я поняла, судя по секретности, приземлиться гость должен был в глухой тайге под где-то под Тюменью. Машину я оставила на трассе и бегом побежала через тайгу, заметив уже над ней белый, вытянутый, как блин, вайтман.

– Куда бежим? Кого ждем?

Я вдруг оказалась в объятьях Люцифера!

Гребаное кольцо!

– Не твое дело, – прорычала я.

И без лишних рассусоливаний выдала разряд тока, короткий, но сильный, жених обмяк в руках, а я его еще и об сосенку вековую лбом припечатала от души и побежала дальше. Бежала, долго всматриваясь в темноту, ища сигнальную метку, и тут меня кто-то схватил за ноги и дернул на себя. Я упала, и меня потащили, перевернулась на спину и вижу путы Люцифера на ногах. Стоит, ухмыляется, живой, здоровый, на себя тянет.

– Да сдохнешь ты уже когда-нибудь или нет?!

Ору я в бешенстве и разрубаю путы молнией. Семаргл выполнил, что обещал, научил смешивать все возможности ипостасей, не меняя облика. Очень удобно, когда нужно быть инкогнито.

– Я бессмертный, детка, смирись!

Хохочет дьявол, но я обрываю его хохот пощечиной, простой пощечиной, звонкой и хлесткой. Он ожидал чего угодно, но не этого. Его губы разбиты, в глазах пылает гнев, он бросается на меня, мы сходимся в рукопашной. Хорош противник, хорош! Не дает мне нанести себе серьезный ущерб и меня не калечит, выматывает только. Этак мы до ночи провозимся! Люциферу, похоже, тоже это надоедает, он хватанет меня за горло и впечатывает в сосну.

– Да етит твою за ногу! – слышу я мужской насмешливый голос. – Виевич, на те шо, персонально прогресс вселенной замер, что ли? Как ни увидимся, ты все девок портишь!

Люцифер отвлекся, мне хватило, изловчилась, вывернула руку, ломая кости, метнулась, словно молния, за спину и буквально повернула его голову вокруг своей оси и воткнула в сердце серебряный кинжал, что дал Демитрий на всякий случай, молясь, чтоб он заговоренным был…

Обнимаю мужчину за талию, крепко прижимаю к себе, чуть приподнимаю над землей и несусь сквозь тайгу так быстро, как только могу. Не знаю, какой расы прилетевший гость, очень похож на человека, так что, вполне возможно, так быстро бегать не может плюс еще акклиматизация, так что лучше донести. Надежнее, по крайней мере. Мужчина, к его чести, вел себя смирно, не дергался и тоже крепко обнимал меня за талию, добежали мы до машины минуты за полторы. Я, не выпуская мужчину из объятий, открыла машину, впихнула его на сиденье, пристегнула, села сама и сорвалась с места. До ближайшего разлома 120 км еще проехать нужно, я выжимала из новенького голубого лексуса, что могла, скосила глаза на мужчину: худощавый, но крепкий, жилистый, скулы мощные, лоб высокий, нос чуть курносый, на лбу морщинки неглубокие. Аура вполне себе человеческая. Глаза мужнины были закрыты, он глубоко дышал. Я вытащила из бардачка бутылку прохладной воды, открыла крышку непроливайки, подала мужчине. У него от бега обезвоживание быть может, или кислорода в атмосфере может не хватать.

– Пить хотите?

– Да, благодарю, – мужчина берет у меня полторашку и выпивает почти половину.

– Можно окно открыть? – просит он, возвращая бутылку.

Послушно открываю, мужчина как-то блаженно втягивает носом воздух, улыбается. Мелькнула мысль, что, когда улыбается, очень похож на Олега. Мужчина садится поудобнее, начинает рассматривать меня, пытается прочесть ауру. Пытайся, пытайся, хрен че найдешь, кроме того, что я на сто процентов марсианка. Ауры меня закрывать с самого детства учили, чтоб не шокировать, кого не надо, яркостью своей истинной. И даже связи с Витаором не найдет, если знает его.

И тут мужик выдал, улыбаясь.

– Ты можешь меня не бояться. Я его друг! Ты его дочь?

Я округлила глаза, пытаясь понять, где прокололась.

– Да все просто, только у дочерей Витаора может быть бордовый пояс шайгинов. Остальным марсианкам и голубого хватает, – улыбается мужчина. – Сколько лет тебе?

– 28.

Я свернула с трассы в тайгу и, проехав метров 200, встали.

– Все, дальше только пешком. Не проехать.

Мы вышли из машины, я взяла мужчину за руку, повела за собой к разлому, который быстро переместит нас в заданную точку с помощью межпространственного навигатора, что был на моей руке.

– Стой, девонька! Давай-ка мы проще поступим. Дай мне свой браслет. Силенок у меня поболе твоих будет. Без разлома справимся.

– Уверены?

– Давай-давай.

Мужчина обаятельно мне улыбнулся. Сколько б ему лет ни было, до сих пор у противоположного пола от мала до велика в почете, можно не сомневаться.

Я надела свой браслет на руку мужчине, нажала кнопку активации, он схватил меня за руку, и мы мгновенно оказались в какой-то незнакомой квартире – без полета, без тумана вокруг. Просто были там. А через секунду здесь. В не знакомой мне квартире, но на диване сидит Витаор, значит, мы там, где надо.

– Все прошло нормально? – спросил отец с улыбкой

– Да, папочка.

Я подбегаю порывисто обнимаю отца, которого не видела более полугода. И тут же отстранюсь.

– Мне пора! Правда, прости!

Выбегаю на улицу, звоню Демитрию, менее чем через минуту меня поднимают на корабль, опять перехожу в ипостась ардонийской принцессы. Меня переодевают, красят, завивают. Переводят на большой корабль, на котором прилетел дед. Мы у другой стороны Луны, той, что людям не видна, той, где посадочные площадки для больших кораблей вайтмаров. Готовимся к прибытию на борт сварожичей и представления меня им как принцессы галактики Огненного Дракона. Я жутко волнуюсь, аж до трясучки, на большом корабле народу очень много, накрывают большой стол, стелют дорожки, готовят подарки сварожичам. Меня до поры до времени прикрывают собой слуги в желтых кимоно. И вот, наконец, двери распахиваются. Входят Перун с Дивой, Тарх с Дживой, Семаргл с женой Купалицей, Арий со Славеной. То, что боги привели на встречу своих жен – знак высшего доверия к ардонийцам, значит, не ждут ни войны, ни подлости от гостей и сами таких намерений по отношению к гостям не имеют.

Вот звучит обмен приветствиями, слуги подносят дары гостям и их женам в ларцах и сундуках, судя по удивленным взглядам женщин, что-то безумно дорогое и ценное.

– Щедрость твоя велика, Деметриос, – кланяется Перун, – чем отплатить мы сможем за нее?

– Отплатить, – смеется Деметриос. – Да это я в вечном долгу перед тобой. За школу, что сыну моему предоставил, за то, что спуску ему не давал и обучил, чему мог, всю душу вложив, как родному. За то, что внучку мою воспитал, принцессу наследную галактики нашей.

Слуги расступаются, и мы с Демитрием выходим к гостям. В глазах Перуна и Тарха ужас, не иначе. Семаргл улыбается, Арий удивлен, как и женщины. Я, чтобы разрядить обстановку, кидаюсь в объятья Перуна:

– Ничего не изменилось, папочка я все так же твоя дочка. И я очень скучала. Здравствуй, папочка, – шепчу я, прижимаясь к его груди и чувствую вздох облегчения, вырвавшийся из груди.

– Она не может оставаться на Земле, она здесь под сильным влиянием Люция и 17 лет не выдержит. О нет, нет, не надо ужаса и слез, моя маленькая, – машет руками дед, поймав мой взгляд. – И муж, и дети, все с тобой поедут. Планет, подобных Мидгарду, где вы можете жить спокойно и счастливо, великое множество. Подберем что-нибудь. Прошу за стол дорогих гостей.

Меня посадили между Перуном и Демитрием. Первые полчаса по этикету положено было кушать в молчании, отказаться от еды – выказать презрение принимающей стороне. И все ели с аппетитом и хвалили, стол просто ломился от разных блюд. После еды принесли чай, легкие закуски, и пошли разговоры о предстоящей войне. Деметриос заявил, что отправит нам более ста кораблей своего флота. Это, по словам Перуна, солидная и необходимая поддержка, так как Люциферу никто не доверял.

– У вас же на Аюдаге немалый флот антов стоит, – напомнил Деметриос.

– Да, они с нами, конечно. Люций подкупить их пытался не раз, не выходит. Боюсь, как бы уничтожить их не надумал.

– Так пусть вернуться на Антлань, пока в чертогах Велеса.

– Не хотят они со своего места уходить, – вздохнул Перун.

– Все императора ждут? – усмехнулся Деметриос.

– Ждут.

– Зачем ждут того, по чьей вине погибли? – искренне недоумевала я.

– Вина в жрецах продажных, деточка. Ант был слишком молод и доверчив. Не хватило твердости в решениях и словах, за что и поплатился. Без кнута в хлеву порядка нет. Запомни, внученька. Вижу, домой хочешь?

Я кивнула.

– Ну, пойдем, познакомимся заодно, – улыбнулся дед.

Деметриос, Перун с Дивой и зачем-то Тарх с Дживой пересели на шатл, который высадил нас через 5 минут возле моего дома. Я вошла, открыв двери гостям.

– Олег спит, сейчас не буди, пожалуйста, он 2 ночных отработал подряд, – шепнул мне Перун. – Мы ненадолго.

С лестницы аккуратно спускается Лиза с подросшим Илюшей на руках, ноги мои подкашиваются от радости: чадушки мои! Ангелочки мои. Волосы Илюшин посветлели и начали завиваться, что делает его и вправду похожим на ангела, больше всего боялась, что забыл меня. Не узнает. Но он радостно мне улыбается. Во рту прибавилось еще зубов.

– Мамочка!

Лиза кидается ко мне. Я прижимаю их к себе, не могу нарадоваться.

– Хорошие мои! Родные! Любимые! Как вы тут без меня?

– Все хорошо, мамочка! Только тебя не хватало! – шепчет Лиза и смотрит на меня заворожено.

– Ты такая красивая!

– Поздоровайся с прадедушкой!

Я беру Илюшу на руки и поддавливаю Лизу вперед, она сдержанно, как и положено, кланяется Деметриосу, он кланяется ей в ответ и подхватывает на руки со смехом.

– Ты ж моя радость! – смеется он. – Красота ты моя. Дед говорил, ты, как мама, четырехмерная?

– Ага, – кивает девчушка гордо.

– А ну-ка, покажи, – подначивает дед, и Лиза меняет облики быстрее, чем перчатки.

– Чудеса! – восхищается он.

– Дед, можно, я переоденусь, мне неудобно, если честно, – решилась попросить я.

Конечно! Платье церемониальное и теперь можно снять.

– Спасибо, я быстро.

Я быстро поднимаюсь наверх, в спальне темно, муж спит, уткнувшись в подушки. На него стараюсь не смотреть, а то не удержусь. Быстро снимаю красное пышное, достаю из шкафа голубое атласное в пол с белым поясом, у него летящая легкая юбка, просто и красиво. Вешаю на его место красное, возвращаюсь в гостиную. Ловлю на себе восхищенный взгляд Тарха и готова врезать ему по морде. Хоть бы жены постеснялся, поганец! Она вполне мило беседует о чем-то с Лизой, взяв ее к себе на колени. Лиза уже в урайской ипостаси в гостиной, там же Девена и Ярик с чемоданом.

– Ты куда-то уезжаешь? – спрашиваю я.

– Да, папа обо всем догадался и убьет меня, если я останусь здесь, – серьезно говорит мальчик и кидается ко мне обниматься.

– Я буду скучать, – шепчет мальчик.

– Я тоже, мой хороший.

За прошедшие месяцы я, и правда, прикипела к добросердечному мальчишке, он бывал у нас почти каждый день.

– Куда ты летишь?

– К тете Ягине. Она добрая, хорошая. Папе нет хода в чертоги ее мужа Велеса.