Текст книги "Любовь Химеры 2 (СИ)"
Автор книги: Елена Истомина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)
– В смысле? – насторожилась я.
– Чую, под нападения церенцев и Люций, и наги, и марсиане поднапрягутся.
– Защищать нас.
– Ага, аж 3 раза подряд, – фыркнул Дима, – сами под шумок нападут.
– Нафига? Все и так под ними щас.
– Все, да не все. Сварожичи щас голову поднимать потихоньку стали, вот пока не подняли совсем, и долбанут. Вместе церанцам звиздюлей вломят. Планету меж собой разделят, как когда-то сварожичи поделили, но только людям места здесь больше не будет, разве что как рабам.
– Скажи об этом папе, пусть призовет гильдию света свою.
– Гильдия сейчас на очень дальних рубежах, ей на всех парах лететь сюда лет пять, эти раньше нападут.
– А вы?
– А мы права вмешиваться не имеем. До реальной угрозы, а лететь к вам тоже долго. Хотя один вариант есть, – задумался Демитрий, – там тебя Люций ждет, поужинать предложит в благодарность. Не отказывай, поразнюхай своим носиком, мало ли чего ляпнет несмышленой девчоночке.
Я кивнула и вышла.
Глава 6
Люций, и правда, ждал меня у выхода с букетом белых лилий. И откуда знает только, что я их люблю.
– Позволь пригласить тебя на ужин. В знак благодарности, – улыбнулся он, протягивая букет.
– Если только недолго, меня сын ждет. Но есть, и правда, хочется.
– Хорошо, недолго, – кивнул Люций, – давай на твоей поедем, я поведу, здесь рядом. Как назвали кроху?
– Ильей.
– В честь дедушки, значит. Мило.
Я хотела было возмутится, но вовремя вспомнила, что второе имя Перуна – Илым, то есть Илья. И день рождения его второго августа не зря до сих пор Ильин день называют. И не зря он покровителем воинов считается даже сейчас. Но имя выбрал Олег и вряд ли отец на него влиял, но рассказывать об этом Люцию я не стала.
Водил Люций безобразно, жал под сто семьдесят и периодически выезжал на встречку, светофоров так и вовсе не замечал. Я всю дорогу испуганно вжималась в кресло. Дьявол лишь посмеивался, поглядывая на меня.
– Надо будет записать в свой ежедневник и подарить тебе ко дню рожденья нормальную машину, а не это – позор пародии на средство передвижения, – заявил Люций, когда с лихим разворотом влетел на парковочное место у ресторана.
– Благодарю, но меня моя Ладушка вполне устраивает.
Люций насмешливо хрюкнул и вышел из машины, я не стала дожидаться, пока он обойдет машину и откроет мне дверь. Сама торопливо вышла и, поставив машину на сигнализацию, пошла к мужчине, намеренно оставив цветы в машине.
– Твое заведение? – спросила я, поднимаясь с ним под руку по лестнице в Гранд-ресторан.
– Мое, – кивнул мужчина.
Зал поражал своим вычурным великолепием и блеском. Посетителей было довольно много: мужчины в дорогих костюмах, женщины в вечерних туалетах и бриллиантах. Я в своем простом розовом платьице, что когда-то подарил муж, почувствовала себя пугалом.
– Зато ты естественна, этим и прекрасна, – шепнул мне Дьявол на ушко, – нам туда.
Он повел меня по лестнице на второй этаж. Поднявшись, открыл мне дверь в небольшую уютную гостиную с настоящим горящим камином. Посреди комнаты стоял большой круглый стол, уставленный едой.
– Прошу.
Люций отодвинул мне стул, сел сам и налил мне и себе клюквенный морс из графина.
– Спиртное не предлагаю, так как кормишь. У малыша хороший аппетит?
– Отменный, – кивнула я.
– Богатырем будет, значит, как дед. За детей?
Люций с улыбкой поднял бокал.
– Из твоих уст и сегодня – это садизм какой-то.
– Почему же? Я сам сотни раз умирал и рождался. Очередная смерть для Скипера будет лишь во благо. Быть может, поймет наконец, что в мире важна не только его собственная задница.
– А сам-то ты это когда поймешь?
– А что я? Я вообще сделал для людей за свое время в сотни раз больше, чем все эти сварожичи! Сама посуди, сами они на вайтмарах по Вселенной летали, врата междумирья с одной планеты на другую строили. А людям что они дали простым? Плуг простой, щипцы кузнечные да невод? Люди в нищете прозябали, руками голыми поля пахали да одежду в реке стирали. Сама подумай, если б сладко им так жилось, разве отреклись бы они от богов своих? Разве позабыли бы их так быстро? Я дал им прогресс. Паровоз, пароход, самолет, телевидение, интернет, в конце концов! Ну, и так по мелочи типа стиральной машины, чайника и газплиты. Ты ведь сама всем этим ежедневно пользуешься и вряд ли согласишься отказаться от всего этого, готовить на костре и стирать в реке?
– Не было у них этого и не надо им было, зато в гармонии с природой и Вселенной жили. А сейчас что? Дал им технократические удобства, а взамен души забираешь.
– Боже, что за высокие слова, – поморщился Люций, – права выбора я не отнимал ни у кого, каждый сам волен выбирать, кому и чему служить.
– Нет, отнял! Ты отнял у них память рода! И они не могут быть объективны, потому что не помнят, как было раньше, кем они были раньше на самом деле. А тех, кто может вспомнить и что-то изменить, ты убиваешь, как тех несчастных подростков.
– Иногда смерть, особенно насильственная, идет в большее благо для души, чем долгая, но бессмысленная жизнь.
Люций улыбался мне, как несмышленому ребенку, чем откровенно меня бесил. Но, помня слова Демитрия, что он не имеет надо мной власти, пока я спокойна, я и старалась быть спокойной.
– Вряд ли жизнь этих детей была бы бессмысленной, – усмехнулась я, отправляя в рот кусочек хрустящей жареной свинины.
Мясо было в меру перченым, пряным, сочным и просто таяло во рту.
– Вкусно? – поинтересовался Люцифер с улыбкой.
– Очень! – кивнула я.
– Заходи хоть каждый день, тебе здесь всегда рады. Как и в любом моем заведении.
– Благодарю, но я и сама неплохо готовлю, а по клубам гулять нет ни времени, ни желания теперь.
– Ну да, ребенок, муж на 20 лет старше, который и сам никуда уж в силу возраста не пойдет и тебя одну не отпустит.
– А ты бы разве отпустил?
– Одну, конечно, нет. А вот сопроводил бы с удовольствием, куда угодно. Предпочтительнее, конечно, до спальни, в этом я его понимаю. Какую из твоих ипостасей он предпочитает больше? Темненькую, светленькую или рыженькую?
– Я не меняю.
– Тоже верно. Будет чем удивить, когда наскучит одна и захочется разнообразия. Избавишь от необходимости измен. Хотя кому захочется изменять ардонийской жрице высшей касты?
Глаза Люция загорелись похотью, наглой и неприкрытой, того гляди, облизываться начнет. Я поспешила перевести тему:
– Что такого показал тебе твой сын, что ты остолбенел и позволил себя пить?
– У всех есть свои страхи, даже у меня, – улыбнулся мужчина.
– Какие? – не утерпела спросить я.
– Страшные, детка, страшные. Твоей не окрепшей еще психике лучше этого не знать.
– Ладно, прости, проехали интимную тему. А когда ты говорил, что нам с тобой спасать мир, что ты имел в виду?
– Это и имел.
– От кого спасать? От церанцев?
– И от них тоже, – кивнул мужчина, подкладывая мне креветок.
– И как мы это будем делать?
– Ты станешь моей женой и родишь мне дочь, а я помогу твоему отцу отстоять Мидгард.
Я аж соком подавилась от его наглого, обыденного тона.
– Это невозможно! Ты женат, а я замужем! – нервно засмеялась я.
– Я разведусь и отправлю ее далеко отсюда. А исполнение договора с тобой мы отложим, ну, скажем, на 30 лет. За это время ты вдоволь наживешься со своим ненаглядным, он помрет вполне естественной смертью, ваши дети вырастут, и ты спокойно уйдешь ко мне.
– Бред какой-то! Мара никогда на это не согласится!
– Согласится. Уже согласилась, этот договор подписан задолго до твоего рождения.
– Какой договор?
– Об объединении пяти галактик через тебя, дитя четырехмирья. Для этого ты и была создана – примирить и объединить нас.
– Бред какой-то!
– Не веришь, у отцов спроси.
– Уж спрошу, не сомневайся!
Я изо всех сил старалась держать себя в руках и не выдать подступившую панику.
– Благодарствую за угощение, добрый хозяин. Мне пора. Время кормления.
– О да, конечно. Дети – это святое, пойдем, я провожу.
Люцифер обнимал меня за плечи, а я изо всех сил старалась скрыть охватившую меня дрожь.
– Не бойся меня и не верь всему, что говорят. Я не обижаю своих женщин, если они сами меня об этом не просят. И меня, в отличие от полковника, ни в чем просвещать не придется.
Наглец крайне больно ущипнул меня за попу, отчего по мне прошла волна невероятного возбуждения.
– Нам будет хорошо вместе. Очень хорошо. Особенно в спальне.
Шепот Люция в самое ухо тоже возбуждал. Да что ж такое-то! Я передернула плечами и отстранилась от мужчины, тот довольно рассмеялся, все поняв.
– Бедная моя голодная девочка.
– Ошибаешься, я вполне сыта и в этом плане тоже, – гордо вскинула я голову.
– Врешь, сама себе врешь. Удовлетворить тебя по-настоящему, так, чтоб до головокружения, до потери сознания, сможет лишь равный. Или тот, кто сильнее тебя. И это никак не Аверин.
– Он – моя пара!
Люций остановился, как вкопанный, развернул меня к себе, его серые холодные глаза смеялись:
– Твоя пара – я, малыш! Так в книге рода вписано и никуда от этого не деться.
– Не ту ты книгу смотрел, по ходу.
Я быстро села в машину и поехала домой. Быстрее отсюда, от этого дьявола во плоти! Ишь, чего захотел, дочку ему рожу! Жена есть, пусть и рожает! Так, стоп, а если все это правда? Да нет! Бред! Хотя, о чем это я! Если учесть, кто я и, кто мои отцы, может быть всякое. Но верить в то, что меня создали специально для этого чудовища, мне категорически не хотелось. И неправда, что мне с Олегом нехорошо. Хорошо. Очень даже врет он все. Врет поганец! И вовсе он мне даже и не нравится, боюсь я его аж до заикания, до дрожи.
Добиралась я до дома целый час. Илюша уже проснулся и капризничал у Тары, на руках прося кушать.
– Прости, мой золотой, прости! Мама только быстренько душ примет, чтобы смыть с себя всю скверну, а то с нехорошими дядями общалась, – быстро крикнула я на бегу.
Минут 5 стояла под самым большим напором ледяной воды, смывая с ауры все следы, что могли оставить на мне арлеги, затем включила горячую и дважды намылилась. И тщательно вытерлась одноразовыми полотенцами. Когда я вышла, Тара забавляла Илюшу погремушкой, отвлекая от голода, что получалось плохо: сын отчаянно кричал, требуя свое.
– Я чистая ментально? – спросила я сестру, прежде чем взять сына.
– Вполне, – кивнула она, приглядевшись. – Той собеседник всю сверну, с тебя снял.
Я невольно покраснела и опустила глаза. Ничего то от богини не укроешь. Ослабила халат, чтобы освободить грудь, и взяла сына на руки. Тот тут же жадно захватил сосок губами и затих, обиженно сопя.
А я привычно уже замурлыкала колыбельную.
Туча черная да по небу шла,
Гром да молницу на себе несла.
Добру молодцу бурю стелила
И дождем поля поливала да.
Ой, да ты спи, мой сын,
Да ты спи до утра.
Ой, да ты спи, пока
Не приспела пора.
(исполняет колыбельную ансамбль ЛАДО)
Я легла вместе с сыном на бок, сестра присела рядом и все гладила меня по голове, нежно так, по-матерински, у меня аж слезы из глаз потекли, не хватает мне мамы, как ни крути, не хватает…
От эмоций и нежности меня разморило, так что сама не заметила, как уснула.
Едва сестра уснула, Тара укрыла ее одеялом, уложила уснувшего племянника в колыбель. И позвонила отцу по вполне земному планшету.
– Слушаю, дочь? – привычно ответил отец.
– Малая твоя Скипера сегодня грохнула и жизнь Люцию спасла.
– Я знаю, Демитрий только что сообщил. А еще сказал, что на ужин с ним ее отправил. Балда этакий. Она уже пришла?
– Да. Он ей рассказал про договор. Но я стерла это из ее воспоминаний пока.
– Молодец. Пусть поживет спокойно девчонка еще хоть пару лет, – тяжко вздохнул Громовержец.
Глава 7
На следующий день я решила отправиться в город за покупками, чтобы побаловать домашних чем-нибудь особо вкусненьким. Только спустилась с крыльца и прошла несколько шагов, как появилось неприятное ощущение, что кто-то дышит в спину. Резко обернулась: никого… Но, посмотрев вперед, увидела, что к кованым воротам идет высокая статная девушка с длинными, густыми, слегка волнистыми каштанового цвета волосами. Одета девушка была в кожаный черный плащ, что был сейчас распахнут, на шее был красиво повязан серый шарф. Одета девушка была в элегантный черный брючный костюм. И двигалась невероятно грациозно и быстро. Подойдя к воротам, девушка обворожительно улыбнулась.
– Здрава будь, сестрица Сварожечка! Можно ль войти мне в дом отца моего? Повидаться да с тобой познакомиться. Я – Девена, сестрой тебе по отцу прихожусь.
– Конечно!
Я искренне обрадовалась старшей сестре. И открыла засов на воротах.
– Входи! – улыбнулась я, распахивая перед сестрой калитку.
– Не впускай ее!!! – с ужасом закричала Тара с крыльца, но было уже поздно.
Девена, или же в миру Диана, дочь Перуна – покровительница всех лесных зверей и охоты – вошла во двор, а меня в спину тут же толкнули чьи-то сильные лапы, а горло чуть прикусили острые зубы.
– Молодец, Снежок, ай, молодец!
Ласково похвалила хозяйка своего исполинского питомца.
Снежок гортанно рычал, давление клыков не усиливал, но я отлично понимала: достаточно одного слова от хозяйки – острейшие зубы сомкнутся, позвонки хрустнут, голова моя в ту же секунду отделится от тела. Дожидаться этого не стала, сгенерировала электрический заряд, перейдя в урайскую ипостась, и сбросила с себя собаку. Тут же вскочила на ноги, приняв боевую стойку, сестра с ужасом смотрела на меня. В ее руке, откуда ни возьмись, появился меч, и она кинулась с ним на меня. Накинулась убивать. На еще совсем недавно милом личике была лишь уродующая ярость. Голубые, как у матери, глаза сияли нездоровым блеском. Меча у меня не было, поэтому осталось лишь перейти в полную Ардонийскую ипостась и уклоняться. В какой-то момент собака, огроменная лайка, ожила и снова кинулась на меня. Мне ничего не оставалось, кроме как отсечь ей ардонийскими когтями голову, хоть и жалко было животину – красивая и хозяйке верная, за то и пострадала.
Девена взвыла и бросилась на меня, ранив в плечо. Меч прошел через броню, как через масло, вот это острота! Воспользовавшись моментом, я схватила сестрицу за локоть, безжалостно выкручивая и ломая руку. Сестрица взвыла от боли, я отбросила ее на снег и вытащила из раны меч, но не воспользовалась им, а отбросила в сторону. Сестра не оценила, не унялась, лишь вскочила на ноги и со всего маху ударила в грудь кулаком да лишь взвыла, сломав от мощного удара о сталь кости всех пальцев сразу. Я, воспользовавшись секундочкой, схватила ее за горло и прижала к мощному стволу кедра, росшему во дворе.
– Что-то неласково ты знакомишься, сестрица! – выдохнула я ей в ухо, перейдя в урайскую ипостась.
– А не сестра ты мне! Овца приблудная! – со злобой выкрикнула воинственная богиня.
– Так ты что ж, меня к отцу ревнуешь? – усмехнулась я, немало удивившись. – Да ладно! В твоем возрасте несерьезно уж как-то.
– Не отец он тебе, мерзкая тварь, не отец, поняла! Тебя вообще на свете не должно было быть! Мразь!
– Это ты ему не дочь с тех пор, как под Люция легла! – услышала я злой голос Тары за спиной. – Но выбор ты свой сделала сама. Так что и ревности твои излишни.
Девена больно пнула меня в колено, и я отошла, решив, что она поуспокоилась.
– Да больно нужно мне его соплежуйство, – выкрикнула Девена с презрением и, резко развернувшись, прижала уже меня к стволу кедра и схватила за горло.
– А вот если ты, девочка, еще раз хоть на шаг приблизишься к моему мужчине, тебе не жить, поняла? Кто угодно, но не ты, мразь, – прошипела мне в лицо сестра.
– А ты вообще в курсе, что мразями в народе называют его детей, его и его законной жены Марены, тети твоей, если я не ошибаюсь.
Сестра побледнела, как полотно, даже губы задрожали.
– И это не я к нему приближаюсь, а он ко мне. Так что с ним и разбирайся, если есть желание.
Я схватила сестру за запястье удерживающей меня руки и почувствовала, как ломаются его кости.
– Да злая я сегодня, злая. И еще учти на будущее: я – не папа, не пожалею. Сунешься еще раз – голову отрежу.
Я продемонстрировала сестре ардонийские когти, а она мне … в лицо плюнула!!! Развернулась, чтобы уйти, но я такого прощать не собиралась, силой схватила сестру за волосы. Мне, видать, еще и Тара помогла, потому что Девена дергалась, но не сильно, а глаза Тары ярко сияли. Я тем временем собрала все волосы сестры в пучке, не оставив ни одной прядки, подняла их как можно выше и чиркнула когтем у самого затылка. Сестра с размаху грохнулась на снег. Быстро встала, еще ничего не понимая, уставилась на меня, а когда увидела в моих руках свои прекрасные волосы, взвыла так, что лес затрясся, и кинулась было на меня, но вдруг упала на колени и схватилась за горло, словно пытаясь снять удавку.
– Пошла прочь, мразь! – прошипела Тара. – Я тоже жалеть не стану! Довольно тебе прощалось! Кончилось наше терпение!
Поверженной богине ничего не оставалось, кроме как исчезнуть, словно ее тут и не было.
– Шизанутая! – выдохнула я.
– Во, точно! Самое правильное слово. С детства такая, а главное, сколько жизни ни учи, не понимает никак!
Согласно легенде ведь, так было:
"У Перуна и Дивы-Додолы родилась дочь Девена. Гордостью и красой Девена пошла в матушку Диву, а мощью – в батюшку Перуна.
Обучилась она разным премудростям: оборачиваться зверем лесным, рыбой плавать в реках и в морях, а в небесах летать грозной птицей Магур. И стала Девена – великой охотницей, ибо умела завораживать зверей, птиц и рыб.
Ехала как-то Девена чистым полюшком. Одной рукой она метала копье в поднебесье, а другой булаву, а потом подхватывала их за сотни верст от того места, где она их бросала.
Впереди ее бежали два больших страшных волка, на правом ее плече сидел сокол, на левом – белый кречет. Вслед за Девеной ехал Велес. Он кричал вслед Девене по-звериному, свистел по-соловьему. Но Девенушка не откликнулась на зов Велеса.
– Та Девенушка будет не мне чета! – ужаснулся Велес.
Ехал навстречу Девене Даждьбог. Он заехал к ней с белого лица, слез с коня, раскланялся и вежливо спросил:
– Ты куда, Девенушка, держишь путь?
– Еще еду я в светлый Ирий! Я хочу съесть яблочки Ирия и на трон Сварога усесться!
Вскочил Даждьбог верхом на коня и поехал в Сваргу.
И приехал в Ирийский сад и сказал Перуну – так и так, что-то расшалилась дочка твоя, играет в ней Дыева кровь.
Разыгралось сердце Перуново. Поехал он навстречу дочке. Рыкнул по-звериному – и разбежались волки, что бежали перед Девеной. Свистнул по-соловьему – и улетели сокол и кречет. Поначалу хотел Перун дочку словами урезонить. Но Девена и не послушалась батюшку.
И тогда съехались Перун и Девена в чистом поле. Бились копьями и палицами, секлись мечами. Но поломались у них и копья, и мечи, и палицы. Обернулась Девена Львицею, а Перун Львом. И поборол Лев мощную Львицу. Тогда Девена обернулась птицей Магур, а Перун – Орлом. И вновь поборол Орел птицу Магур. Тогда Девена обернулась Белорыбицей. Призвал Перун на помощь богиню судьбы Макошь, и та вместе с Долей и Недолей связали частый невод. И поймал Перун этим неводом Девену.
Тут Девена судьбе покорилась и Перуну поклонилась.
– Ага, помирилась. Но ненадолго. Кучу всего накуролесила еще, а как уж под этого легла, так отец не стерпел, с тех пор ноги ее в домах наших нет.
– Как же Мара это терпит?
– Не знает она о ней. Жалеет ее отец, как неразумную. Я б давно сдала.
Тара стукнула энергетическим посохом по земле, отправляя в разлом собаку и ее голову. Я кинула туда же локоны Девены.
– Представляю, как будет ржать Люций, – фыркнула Тара, – давай, я за продуктами съезжу, мне еще кое-чего купить надо. Сегодня вечером муж мой прилетит, познакомитесь.
– Отлично, – улыбнулась я, отдавая сестре ключи от машины, – не рассказывай папе о случившемся. Не надо их расстраивать.
Понялв я наконец по ком душа Громовержца тоскует безутешно все это время.
– Хорошо, не расскажу, – улыбнулась Тара, уходя.
Глава 8
В доме было сонное царство, все спали, привалилась и я к мужу под бочок, но захотелось мне совсем не спать. Такой он хороший, любимый, мужественный, так с Лизой поладил, к сыну ночами встает, когда дома. К произошедшему мы более не возвращались, забыли и забыли, хотя чувство вины его все еще глодало, но он сделал выводы, я была уверена.
Хороший мой, любимый мой, нежный мой! Я сама не заметила, как начала осыпать лицо мужа поцелуями. Испугавшись, что проснется, прекратила.
– Продолжай, – промурлыкал муж, обнимая меня.
– Прости, не хотела будить.
– Знаю я, чего ты хотела. Продолжай.
Муж развалился на постели и откинул одеяло, привлекая меня к себе. Его рука скользнула под платье и Аверин обалдел: сегодня вместо колгот я надела теплые гольфы, доходящие до бедра, и белья на мне тоже не было: слишком часто муж их просто рвал в пылу страсти, так к чему лишние расходы?
– Не понял, это кому уже с утра так повезло?
– Соседу, разумеется, – усмехнулась я, зацеловывая мужа.
– Волку или медведю?
– Нет, вот волку сегодня не повезло. А ты просто изорвал уже все приличные трусики, так что теперь я буду ходить без них, ну, а гольфы – это вообще очень удобно для таких озабоченных дамочек, как я.
– Слава тебе, Господи, созналась.
Пальцы мужа вдруг оказались очень глубоко во мне.
– Больно ведь, – поморщилась я.
– Ты ведь любишь, когда больно, – вторая рука Аверина слегка придушила меня.
– Нет. Обычно я за нежность, максимум, за страсть.
– Ах, за страсть.
Олег жарко поцеловал меня в губы, задрал платье и повернул меня на бок. Я почувствовала губы Аверина на бедрах. Пальцы внутри меня стали невероятно нежными. Я застонала, выгибаясь от удовольствия. Мою негу прервал звонок мобильного – звонил Влад. Я потянулась за телефоном, помня свое обещание отвечать на каждый звонок.
Олег тем временем расстегивал платье.
– Да, папочка, слушаю.
– Не помешал? – осведомился отец.
– Нет, все спят, я тоже лежу, отдыхаю. Телефон на беззвучном.
– Мы с Женей приглашаем вас сегодня к нам на ужин. По очень важному поводу. Отказ не принимается, – голос папы был крайне бодрым, даже возбужденным.
– Ой, пап, давайте-ка лучше вы к нам, – я выгибалась под губами мужа, ласкающего шею и плечи, – у нас тут гости, не оставишь, сестра моя по Пелегину, а сегодня и муж ее приедет знакомиться.
– А мы не помешаем?
– Нет, конечно.
– Ладно, тогда мы к вам, но Женька уже всего купила, приготовим, привезем, так что не парься, отдыхай. К шести будем.
– Хорошо, ждем.
– Гости будут? – спросил Олег.
– Ага.
– В город за продуктами съездить?
– Тара поехала.
Я увлекла мужа на постель.
Глава 9
Тара, она же Таруса, некогда вышняя берегиня земли русской, а в миру у нас Тамара Вадимовна Баринова, оказалась искусным кулинаром. Хотя по профессии гемо-биолог, занималась выведением новых видов растений для разных планет. Ее муж, Барма, в миру Борис Сергеевич, системный администратор в аэропорту, как он выразился, на самом деле в космопорту. В книге мудрости Перуна эта должность зовется хранители врат междумирья. Техники, обслуживающие космопорт с прямыми линиями с одной планеты на другую, как железная дорога из одного города в другой, только по энергетическим струнам Вселенной намного быстрее и с одной планеты на другую. Когда-то у нас тоже были такие. Отец разрушил еще в первую войну с антами, чтоб не ходили косяками всякие там личности неблагонадежные.
Людьми оказались очень веселыми общительными и быстро нашли общий язык с Женей, Владом, да и с нами.
Папа принес 3 букета цветов – мне, Лизе и Таре, и выглядели они с Женей крайне счастливыми и довольными.
– Все получилось, Дора, все получилось, спасибо тебе!
Женя, плача от счастья, обняла меня.
– Вообще-то это не мне, а Лизе и Пелегину, – поправила я.
– Всем вам. Всем спасибо. У меня ведь все получится? Все ведь будет хорошо?
– Ну конечно, дорогая не смей даже думать о плохом.
Обнимая Женю, я передала ей часть своей энергии, укрепив иммунитет и психическое состояние, направив на позитив все мысли. За ужином отвлек звонок мобильного. Звонили с нового номера. Я ответила.
– Слушаю.
– Добрый вечер. Это Борис Смородин.
Мог бы и не представляться, этот нежный, вкрадчивый баритон узнала сразу.
– У тебя все хорошо? Не повредила тебя эта коза неуравновешенная?
– Нет. Все в порядке.
Я встала и вышла из-за стола в другую комнату.
– Я приношу свои извинения и обещаю, что она больше и близко не подойдет ни к тебе, ни к твоим родным, не бойся.
– Я и не боюсь. Еще раз сунется – не то что без волос, без головы останется.
– Понял, справедливо. Там от меня подарок должны были доставить.
На этих словах в домофон позвонили, кто-то стоял у калитки.
– Это курьер, иди, открой, я хочу знать, понравилось ли.
Я послушно вышла на улицу, прошла до калитки, поздоровалась с курьером, расписалась за доставку шикарного букета роз и большого пакета.
– Открой, – судя по голосу, Люцифер улыбался.
Я открыла пакет, сверху лежала коробка с резиновыми игрушками для жевания.
– Это пригодится, когда зубки прорезываться начнут, а начнут у вас уже скоро, так как доля ардонийской крови у Илюши, конечно, есть.
– Спасибо, – сухо поблагодарила я.
– А внизу подарок для мамочки.
Я присела на скамейку, вытащила пакет с игрушками. Внизу в пакете была подарочная коробка, я открыла ее, и первое, что бросилось в глаза – золотая брошь в форме розы с красными и белыми камушками. Судя по блеску, рубины и бриллианты. Брошь была приколота к черной кружевной ткани.
– Это палантин, в жару он охладит, в холод согреет, как нежные руки любимого. Носи его и думай обо мне. А потом, когда придешь ко мне, я буду заворачивать в него твое прекрасное обнаженное тело и покрывать нежными, неспешными поцелуями, доводя тебя до безумия.
Голос Люция проник, казалось, в самую душу, я плыла по его волнам, вспоминая наши с ним поцелуи, его страсть и нежность, и мне до безумия захотелось ощутить его губы на своих, да на всем теле, включая самые потаенные его части. На них даже особенно. Словно угадав мои желания, Люций спросил хриплым голосом:
– Ты ведь уже этого хочешь, да, любимая? Да?
И тут я получила такой подзатыльник, что аж телефон выпал из рук.
– Ай! – вскрикнула я.
– Ой! – сзади стояла рассерженная Лиза. – Совсем обалдела, что ли? Ты зачем его слушаешь?
– Я не знаю, я не слушала. Само как-то получилось.
Я до крайности смутилась, словно дочь меня с любовником застукала, что сейчас совсем не далеко от правды было.
– Какая же ты еще маленькая у меня, – снисходительно улыбнулась дочь. – Да ты хоть знаешь, что будет, если ты «да» ему скажешь?
– Нет, а что?
– Утро нового дня ты встретишь уже с ним, и, возможно, тебе даже будет с ним хорошо. Но нас всех ты забудешь и будешь действовать лишь в его интересах.
– Нет! Нет, доченька! Я клянусь тебе, я не скажу ему «да», никогда не скажу!
Я порывисто прижалась к дочери, заплакав от страха того, что чуть не совершила только что.
– Не бойся, мамочка, я помогу тебе, все будет хорошо. Мы справимся, идем к гостям.
– А с этим что делать?
– Лиза сложила все, включая букет, в пакет, отнесла подальше.
– Ну, давай, Перуница, яви свой гнев праведный, – улыбнулась дочь.
Я встала, сгенерировала в руках энергетический шар и собиралась было кинуть.
– Стой, а молнию разве не можешь? Ей точнее и кидать удобнее.
– Да не получалось как-то раньше.
– Ну как же посох ведь делаешь. Ну-ка представь копье в правой руке или левой, ты ж левша.
Я подняла левую руку, закрыла глаза. Представила в ней копье и метнула его в пакет, раздался взрыв, как от фейерверка, я вздрогнула и открыла глаза: пакет горел синим пламенем.
– Здорово, да?
Лиза просто сияла от гордости за меня.
А с неба раздались глухие раскаты грома: я слишком раскалила зимний воздух.
Глава 10
Олег допоздна просидел в кабинете за отчетом, закончил уже в двенадцать, когда вышел, в гостиной перед телевизором в кресле спала Лиза. По телевизору шел чемпионат мира по фигурному катанию, шло уже награждение. Все три призовых места заняли наши пары, что не могло не радовать. Олег выключил телевизор и подошел к девочке, чтобы взять ее на руки и отнести ее в детскую. Девочка открыла глазки.
– Я не сплю. Я с папой общаюсь, – улыбнулась она.
– Прости, не хотел мешать, давай, я отнесу тебя в постельку, там и продолжите, а то здесь уснешь.
– Мы уже закончили на сегодня, – улыбнулась девочка, прижимаясь к отчиму, – он подхватил ее на руки прижал к себе.
– Хорошо, как, – вздохнула малышка.
– Тебе папы в физическом плане не хватает, наверное. Обнять, поцеловать.
– Почему же? Ментально тоже все можно. И обнять, и поцеловать, и нежность, и тепло, и прикосновение почувствовать на физическом уровне. Просто нужно иметь достаточный уровень психического развития. Даже покушать можно. Ощутить вкус еды, получить от нее энергию калорий, как от реальной еды. Так что нет, я не несчастный ребенок, обделенный отцовским вниманием. Просто тепла ведь много не бывает, и ты мне нравишься. Ты искренний, добрый.
– Ты тоже замечательная, добрая девочка.
– Ты сможешь возить меня на танцы дважды в неделю? Ты ведь все равно в спортзал ездишь, это там же. Пока будешь заниматься и плавать, я буду танцевать.
– Хочешь стать чемпионкой мира?
– Нет, не хочу. По отношению к людям это нечестно, так как мои физические данные намного выше. Просто для выплеска энергии, и чтобы дома не сидеть. Да и вообще мне нравится, в приюте занималась.
– Смогу, конечно. С удовольствием. Только у папы с мамой разрешения спроси.
– У папы уже спросила, согласен, и мама разрешит тоже.
– Договорились тогда, – Олег чмокнул Лизу в нос и понес наверх.
– Хочешь, я помогу тебе его найти? – вдруг спросила девочка.
– Кого? – опешил Олег.
– Папу твоего. Вот ты по нему очень скучаешь.
– Его уж, наверное, и в живых нет.
– Жив, – утвердительно сказала девочка, – когда кто-то из родителей мертв, по ауре сразу видно – ниточки родства оборваны. Твои целы, значит, жив.
– Это хорошо. Но, наверное, я ему не нужен, если за 30 лет ни разу не связался с моей мамой и не спросил обо мне.
– Ситуации разные бывают, давай найдем, пообщаетесь, хоть душа спокойна твоя будет.
– Ну, давай, – вздохнул Олег, рассудив, что девочка права.
– Но это будет небыстро и нескоро. Я разбужу твой мозг, дам тебе необходимые знания и умения, а искать будешь сам.
Олег вошел в комнату Лизы, откинул одеяло, уложил девочку, она взяла его за руку.
– Садись, вспомни самый яркий момент, со своим папой связанный.
Олег призадумался и вспомнил: отец был тоже человеком служивым, его часто не бывало дома и поэтому всякий раз, когда отец приезжал, это был праздник. Но однажды в день его двенадцатилетия, когда отца и не ждали, он таки приехал и привез сыну фотоаппарат кодак с целым чемоданом пленки и проявителей. Это была заветная мечта мальчишки. И радости предела не было. Но еще ярче, когда на следующий год Олег на зимних каникулах в деревне спас деревенского мальчишку, провалившегося в полынью, увидел, подполз на пузе к краю и вытащил, благо, поводок был в руках длинный и прочный, за него и вытащил. А сбежавшая собака Дымка прибежала вечером сама – как награда за подвиг.
