Текст книги "Любовь Химеры 2 (СИ)"
Автор книги: Елена Истомина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
– Ты что, теперь моя тень?
– Хоть чугунком зови, государыня, лишь бы не в печь.
– А если в печь, что тогда?
Я резко развернулась, протянула руку, объятую огнем Семаргла, к генералу. Он даже не моргнул, но сдержанно кивнул:
– Воля твоя, государыня, – покорно склонил голову генерал.
Глава 66
Весь день я провела с детьми, играя, общаясь. Наслаждаясь чудесным днем. Орлан все время держал меня в поле зрения. Когда пришла пора ложиться спать, я вышла из ванной и увидела, что Орлан стелет себе в моей комнате на диване, одет он был уже в одни шорты.
– Это что еще за новости! – возмутилась я. – Приказано охранять, так идите за дверь и охраняйте.
– Я должен держать Вас в поле зрения, государыня.
– Что, и спать не будешь?
– Вы уснете, усну и я. Вы проснетесь, я проснусь.
– Я в доме своего отца, генерал! Мне здесь ничего не угрожает. Или что, он боится, что я той же монетой ему отплачу, перед первым встречным ноги раздвину? Так передай ему, что по себе людей не судят. Пусть к Золушке своей охрану приставляет. Не его печаль теперь, с кем ночи свои делить буду!
– Ошибаетесь, он все еще Ваш муж.
Орлан лег на диван и укрылся простыней.
– Как у вас оформляют развод?
– Об этом должны договориться ваши отцы.
– Хорошо, я думаю, Велес пойдет мне навстречу.
Я скинула халат и юркнула в постель в черной прозрачной сорочке. Олег очень любил доводить меня до умопомрачения, лаская языком или соски через этот тончайший материал. Меня словно током било.
Внизу живота тут же образовался тугой болезненный комок. Тьфу ты, как некстати вспомнила-то, а! Пришлось перейти в ардонийскую ипостась и охладить себе кровь до посинения почти.
– Император сейчас здесь, в Аюдаге. Одно ваше слово – и через 5 минут он будет здесь, – зевая, как бы между прочим заметил Орлан.
Я раздраженно фыркнула и отвернулась.
– Спокойной ночи!
– И Вам, государыня.
Мне показалась, Орлан улыбался.
Мне было не до смеха, накатила горечь от предательства, да, я понимала, что это случайность. Что он не хотел с ней зачать, это оплошность. Но как же унизительно. И мерзко.
– Все в жизни бумерангом прилетает, – услышала я тихий, спокойный женский голос у себя в голове. – Теперь ты знаешь, каково было мне все эти годы.
– Но я не знала, что он женат! Я бы и близко к нему не подошла, если б знала о тебе. Так, что все претензии, к мужу, пожалуйста.
– А они не знали, что ты жива. И винить их не в чем. Я же тебя не виню и его простила. Лиза должна была родится именно у вас, хоть меня это конечно и не приводит в восторг, но с кем бы и где бы ни гулял, возвращается всегда ко мне. Потому что мой и ничей больше. А ребенок, что ребенок, пусть будет. Есть тысячи шансов не выносить, не родить или родить мертвого. Поэтому, если ребенок все же появляется на свет, значит, на то воля Божия, значит, он нужен зачем-то этому миру. Мужа он у тебя не заберет.
– И вообще, чья бы корова мычала, ты отдалась моему убийце на второй же день, бессовестная, – возмутился в моей голове Тарх.
– Да вам-то какое дело вообще? Вам-то зачем этот клуб поддержки?
– Мы просто не хотим, чтобы ты глупостей натворила, – улыбнулась Джива в моей голове, – например, излишне очаровалась Люцифером. Разбуди память Майи, вспомни, как в гробу три дня лежала, задыхаясь, как рожала в жутких муках в Арарате. Как три месяца тряслась, как осиновый лист, его ожидая, как убегала, как умерла! Помни, не забывай! Нельзя тебе забывать этого! Майюшка, нельзя! Нельзя тебе оставаться здесь на Мидгарде. Возвращайся в чертоги Велеса к мужу.
– Жизнь моя, и решать мне самой позвольте.
– Ну, это конечно, – печально вздохнул Тарх, – спи сладко, малышка. Я очень рад, что ты жива.
– Я знаю, – ответила я с улыбкой и тут же уснула.
Мне снилось, что гуляю я по цветущему зеленому лугу, вдыхаю сладкие ароматы трав. И тут вижу – в белой рубахе ко мне идет Люций, развел руки, хочет меня обнять, улыбается. Такой красивый, притягательный. Я иду к нему, ускоряя шаг. Он тоже идет быстрее. Хватает меня за талию, приподнимает над землей, кружит, смеясь.
– Соскучилась? – спрашивает, улыбаясь.
– Нет, – честно признаюсь я. – Не трогай меня! Меня только почистили от тебя. Кого ты там на подселял, бессовестная морда?
– Всего лишь одного хранителя, маленького и безвредного, а так в тебе без меня черноты хватало. Ты ведь первый раз очищение проходишь, а натворила за свои годы уже много чего. Я никак не влияю на тебя, ты и так уже моя.
– Тогда сними заклятие со своего кольца и позволь мне его снять.
– Оно тебе не нравится?
– Мне не нравится ощущение рабства, что оно дает, и то, что я через него под твоим контролем. И то, что над моими девочками опасность через него. Доверяешь, сними, не принуждай ни к чему, если любишь, пожалуйста.
– Что ж, будь по-твоему, любимая.
Люций легко сдергивает с указательного пальца левой руки кольцо, зажимает в своей, и оно высыпается золой из его кулака.
– Так лучше, любимая? – спрашивает он, целуя мою руку.
– Да, лучше, – киваю я.
Хочу выдернуть свою ладонь из его рук, но он не дает, подносит к губам и начинает зацеловывать и облизывать каждый мой пальчик, прожигая меня страстным взглядом. Меня словно током бьет от этого действа, ноги подгибаются.
– Не надо, пожалуйста.
– Почему, ты же более не считаешь, себя женой Анта, ты свободна, ты хочешь меня, а я тебя. Так в чем проблема?
– Я не вступаю в отношения с женатыми мужчинами.
– Считай, уже разведен. Ты же знаешь.
– Так нельзя! Она твоя кармическая пара. Она тебя любит, а мы причиняем ей боль, я так не могу и не хочу!
– Я надеюсь, ты не думаешь всерьез, что она кристально верна мне все те тысячи и тысячи лет, что мы вместе, – усмехается Люций.
– Ваши взаимоотношения меня не касаются, это ваше личное дело. Я знаю лишь, что она твоя пара. Я помню, что она плакала, подписывая договор, она не хотела тебе отдавать мне. Я не хочу, чтобы она плакала из-за меня.
– Да-а! Хорошо тебя прочистили, я вижу! – усмехнулся Люций. – Такая правильная стала, я аж сам, ей-бог, себя устыдился.
Люцифер почесал затылок.
– И тем не менее сейчас у нее бурный роман с твоим внуком по Коляде Радогастом, я б этом знаю, и, как видишь, спокоен. И, кстати, одинок, тебя жду. И где ж справедливость тогда получается, а? Плачете по одному, а в штаны лезете к другому!
Люций подошел. Притянул меня к себе.
– Не могу больше! Хочу тебя!
Мужчина прильнул к моей шее и буквально впился в нее, покусывая, посасывая, облизывая. Его руки до боли сжимали меня.
– Не надо, пожалуйста, не надо, не так, не сейчас.
Я уперлась руками в плечи мужчины, пытаясь оттолкнуть. Но меня лишь крепче сжимали и лишь больнее кусали.
– Мне больно, остановись!
Вдруг резко и сильно зажгло щеку, и я открыла глаза. Увидела перед собой встревоженного генерала.
– Тебе снилось что-то нехорошее, государыня. Я разбудил, – пояснил он.
Я прикоснулась руками к горячему месту на шее, подскочила, помчалась к зеркалу, включила свет: огромный красный засос со следами зубов.
….ять! Же ж!
Я уронила голову на руки и расплакалась от отчаянья. Он что, мне каждую ночь сниться будет?! Не устою же. У одной тетки мужа увела, муж другой на меня облизывается! Как-то неправильно это! Как-то совсем неправильно! Посмотрела на левую руку – кольца нет! Нет кольца! Подбежала к постели – на подушке горстка серого пепла лежит.
Я открыла окно, стряхнула пепел, попила воды, села на кровать. Орлан, сидевший там же, аккуратно дотронулся до засоса, я почувствовала легкое покалывание.
– Да что ж ты будешь делать! – поморщился Орлан. – Не уходит!
– Оставь, утром Тару попрошу.
– Ага, попросит она! Представь, о чем они подумают?
– Да плевать.
Сама, не зная, зачем, я коснулась рукой левой щеки Орлана. Этот шрам почти от уха и до рта он получил из-за меня, оттолкнул в сторону, когда Ант, разбушевавшись на хмельную голову, сбивал кнутом яблоки с моей головы, забава ему приспичило такая.
– Любишь мужа, Приюшка? Доверяешь? – хохотал император, опоенный жрецами.
– Люблю. Доверяю, – пискнула я, полумертвая от ужаса.
– Тогда стой и не двигайся.
Первые два удара прошли гладко. Третий рассек нос, и я заплакала от страха и боли.
– Ант, пожалуйста, не надо, иди, проспись.
– Спокойно! Я покалечил – я и залечу. Ты ж знаешь, че реветь, яблочко бери и стой спокойно.
– Довольно!
Орлан ворвался в залу, перехватил рукой кнут и вырвал его у пьяного императора.
Тот, разгневанный, схватил второй кнут и стеганул им по лицу своего наставника, закрывавшего меня собой. Тут же пришел в ужас, долго извинялся и даже пить с тех пор бросил, чем очень расстроил приближенных жрецов. Но он еще не знает, как нас сблизил этот шрам. В тот же вечер я пришла к Орлану, чтобы поблагодарить, пришла – и дальше само все как-то получилась. Я так же гладила его по щеке, он целовал мою руку, потом соединились наши губы, и в ту же секунду нас накрыло. Моя туника слетела на пол, я быстро расстегнула его брюки, обвила его ногами, он усадил меня на стол, вошел одним резким движением. До боли мял грудь, кусал шею, а я царапала спину и кричала от смеси боли и невероятного наслаждения. Я впервые изменила мужу и мне это понравилось. Меня это завело. Понравилось не изменять, а мстить за все его пьянки. За девок, что во служанках у нас и так и норовят в трусы залезть. Нет, он мне не изменял, но за то спасибо лишь бабушке Марене, подсказала заговор на девственную кровь, чтоб у мужа лишь на жену стоял всю жизнь, покуда в браке. А без него ведь точно бы, зараза, всех девок перепортил во дворце. Что пробовал, точно знаю, раза три приходил в спальню злой, как бес. Орал, что колдунья я проклятая, все в бабку свою, Марену-смертушку. В тот момент я была искренне благодарна бабушке. Правда, она честно предупредила, что, если потенциал у мужчины большой, мне одной его и придется выносить. Если отказывать, станет жутко злым, даже руку поднимать будет. Но я довольно быстро вошла во вкус, и три раза в день меня не тяготило, зато была спокойна, когда он отбывал по делам в военные походы и учения. Знала, что по возвращению меня ждут жаркие дни и ночи с тройным напором, беспокоило лишь, что выпивал он почти каждый вечер. А выпив, часто и дурковал. То голубей стрелял, то служанок на углях танцевать заставлял, то меня, голую, со змеей на шее, хотя знал, что я боюсь их до ужаса. Сегодня был апогей дурости. И вот я мщу, а он мне так не сможет! Как же это сладко!
Орлан снял меня со стола, повернул спиной к себе и снова вошел. Его движения стали ударами, оргазм накрыл меня неожиданно, он был невероятным по своей мощи. Орлан зажал мне рот, чтобы не разбудила дворец. Он кончил вместе со мной. И тяжело дышал, навалившись мне на спину. 5 минут невероятного наслаждения, пять минут греха. И вся жизнь потом – сплошное раскаяние. Стыдно стало тут же, я оделась и молча выбежала из спальни, прибежала к себе, заперлась в ванной, мылась, ожесточенно оттираясь, я осквернила себя! Осквернила свою честь! Изменила мужу с его учителем – стыд, позор! Выпила отвар для предотвращения беременности и, собравшись с силами, вышла. Муж сидел в кресле, закрыв лицо руками, увидев, что я вышла, бросился ко мне. Встал на колени, обхватил мои ноги руками и, плача, умолял простить. Клялся, что больше ни грамма в рот не возьмет. Я тоже плакала и просила простить.
– За что, Приюшка? За что, моя девочка?! Ты у меня самая хорошая, самая добрая, самая верная!
Муж покрывал меня поцелуями. Подхватил на руки, понес в постель.
Он был так нежен, так искусен в ласках, что теперь, когда мне было с чем сравнить, рейтинг мужа взлетел до небес. А наутро стало известно, что Орлан ушел в подводный град. Олег спускался не раз, извинялся не раз, но генерал отказывался вернуться, мотивируя тем, что там у него невеста и он женится. Больше я Орлана так и не видела до недавнего времени.
– Я не хочу более быть орудием мести, государыня.
Орлан убрал мою руку со своей щеки и ушел на диван.
А мне вспомнились слова Люция:
– Плачете по одному, а в штаны лезете к другому!
Я надела длинное белое платье с подсолнухами и желтым поясом, причесалась, подкрасилась.
– Ты куда? – повернулся Орлан.
– Выспалась, пойду пирогов напеку на день.
– В нарядном платье с макияжем?
– Да. Только раз не веришь, иди, сиди смотри.
Пошел, сидел, смотрел.
Почти за 3 часа нажарила гору пирожков с яблоками, с ягодами, с грибами, картошкой и с луком и яйцами.
Пришел Перун, заглянул на кухню, взял большую корзинку из шкафа, наложил из каждого таза пирогов, укрыл полотенцем. Я дожарила последнею партию.
– Ты куда?
– Не ты, а мы. Мой руки и собирайся, дед тебя видеть хочет.
Мое сердце пропустило 5 ударов: я что, сейчас самого Сварога увижу?
Глава 67
Мы сели в вайтман и уже через 10 минут были над Сваргой, столицей Глории, пролетели над ней и сели на площадке за городом. Я очень волновалась и поэтому молчала всю дорогу, отец лишь снисходительно улыбался.
– Идем, – отец взял меня за руку, и мы переместились в прекрасный сад.
Он весь полыхал разными ярчайшими цветами, растущими в клумбах и на кустарниках, запах стоял умопомрачительный. Трава была зеленее зеленого, где-то журчала речка, рядом был маленький фонтанчик с водой, переливающейся всеми цветами радуги.
– Как красиво! – выдохнула я.
– Ага, посиди-ка на скамеечке, скушай яблочко, я щас.
Отец сорвал мне яблоко с огромной раскидистой яблони, усыпанной спелыми плодами, и исчез. Я присела, откусила – невероятно сладкое и рассыпчатое. Я огляделась, впереди вдали виднелся красивый, сияющий всеми цветами радуги дворец. Быть может, тот самый, что, по легенде, отец построил, желая сердце Дивы покорить? Расхаживали по дорожкам величественные красивые павлины. Сердце защемило по прекрасному императорскому саду в Антлании. Я подошла к фонтанчику с разноцветной водой, в нем еще и маленькие рыбки золотые прыгали! Я засмотрелась и вдруг услышала конское ржание, топот и мужскую брань.
– Да куда ж ты прешь, скотина ты этакая!
Оглянулась: прямо на меня мчался красивый огромный черный конь с крыльями! Самыми настоящими, из спины растущими! Засмотрелась так, что еле успела отскочить к лавочке. За конем мчался крепкий парень в одних брюках. Вот вроде догнал, схватил за поводья, но конь, взъярившись, встал на дыбы, развернулся и лягнул парня копытом в грудь. Тот отлетел на траву, а конь помчался дальше. А я помчалась за конем сама не знаю зачем. Перегнала его, хоть это ох как непросто было, и ощерилась, показав все свои 162 ардонийских зуба. Конь, почуяв хищника, заржал, встал на дыбы и реально сел на попу, не в силах побороть ардонийский призыв к подчинению, сидел так на попе и возмущенно фыркал.
– А не фиг кобенится было! Че бузишь-то? – миролюбиво сказала я, спрятав зубы. – Вставай давай, не съем я тебя, если слушаться будешь.
Конь, фырча, упал на бок и легко вскочил на ноги, сзади кто-то заливисто хохотал. Обойдя коня, увидела крепкого, высокого мужчину с седыми, как у Перуна, волосами. Он был очень на него похож, только повыше и поплечистее раза этак в 2. На нем тоже были только брюки, а все мощное тело переливалось мускулами. Сердце мое замерло, я взяла коня за уздечку, потянула, но он идти не хотел, вместо этого преклонил ноги, приглашая покататься.
– Если скинешь, глотку перекушу, – пообещала я животине.
Тот лишь фыркнул, что типа давно понял, с кем имеет дело. Я подошла к коню, перекинула ногу и, удобно утроившись, взялась за уздечку. Конь мягко поднялся и шагом пошел к мужчинам, я расправила плечи и старалась держаться свободно, мысленно поблагодарив Тарха и за уроки верховой езды. Конь вдруг побежал и замахал крыльями.
– Эй, куда! Куда! Стоять, я сказала!
Конь встал, как вкопанный.
– То есть идти, идти, но не лететь. Не лететь, ясно?
Конь пошел рысцой, мужчина, все еще смеясь, схватил его за поводья.
– Учись, как надо коников-то укрощать, Радька! Тридцать лет круги выписывал, а бабушка твоя вон за минуту справилась.
Бабушка? Ух ты! Значит, этот парень – Радогаст, старший сын Коли-Коляды и жены его Рады-Радуницы.
Я перекинула ногу и спрыгнула на землю, но оказалась прямо в крепких, сильных руках дедушки.
– Ну, здравствуй, внученька, перуница Доротея бесстрашная, – улыбнулся он, ласково заглядывая в глаза.
– Здрав буди, дедушка, – улыбнулась я, обнимая Сварога.
– Ну, веди теперь уж коника в конюшню, никого, кроме тебя, он не послушает теперь.
– Послушает, – улыбнулась я, усиливая ардонийский зов на коня, – он же у нас хороший, послушный мальчик, он будет слушаться того, кому я его подарю.
Я подвела коня к Радогасту и передала поводья.
– Держи. Послушнее и вернее друга теперь не найдешь.
– Спасибо! – поклонился мне счастливый парень.
Лихо вскочил на коня и почти тут же взмыл вверх.
– Дитя дитем, – покачал головой Сварог, – пойдем со мной, внученька, за подарочком.
Сварог открыл переход, просто махнув рукой, мы шагнули в него и в следующее мгновение оказались в легендарной кузнице Сварога. Перед огромной печью стояла огромная наковальня, к ней были привалены исполинский молот и щипцы. Сварог подошел к наковальне, взял с нее меч и поднес ко мне.
– Вот, держи, воительница, прими с благодарностью нашей за спасение Азгарда. Мы обязательно вернемся туда однажды. Благодаря тебе.
– Спасибо, дедушка, – поклонилась я.
Я взяла меч, в руке сидел, как влитой, был легкий, под силу мне даже в человеческой ипостаси.
– Ты не смотри, что легкий-то, в сталь булатную, как по маслу, войдет. Зашит из энергии, ты изменишься – он за тобой. Если с ним заниматься, тренироваться усердно, с любовью, с уважением, он сильнее день ото дня станет, часть твоей энергии вбирая, а как час настанет, всю ее тебе до капельки отдаст. Ты в тени его своей прячь, как будет нужно, он сам в твою руку и ляжет.
– Как это в тени, дедушка?
– Да неужто же не обучил тебя Перун тенью-то пользоваться? Это зря он, зря, – покачал головой Сварог. – Ну-ка, пойдем со мной на солнышко, покажу.
Мы вышли из кузницы, Сварог вывел меня на травку под солнышко, так, чтоб тень хорошо была видна.
– Твоя тень – это твой собственный тонкий мир, ты его видишь на Мидгарде хорошо, когда внутренним зрением смотришь, там они разграничены, здесь едины, всмотрись в свою тень, раздвинь ее, как молнию на сумочке, просунь в нее руку.
Я всмотрелась, сосредоточилась, тень вдруг начала переливаться, словно из воды состояла. Я протянула к ней руку, погрузила туда, прохладно стало. Выдернула. Интересно-то как. Вспомнились слова из фильма про иных – выйти из сумрака! Я улыбнулась.
– Теперь дай мечу своему имя доброе, хорошее, что на сердце, любое, хоть в честь кошки, хоть в честь дочки, но чтоб привязана ты к нему по теплому была, и не говори никому его никогда.
Я задумалась, на ум пришло кое-что забавное, на мой взгляд, я улыбнулась и нарекла меч Златкой. Ослепительно сверкавший на солнце серебром, но отливавший золотом, он вдруг нагрелся в моих руках и сверкнул ярко-голубым светом…
– Отлично имя принял, искренне назвала, от сердца. Теперь погрузи его в свою тень.
Я просунула руку в тень, она действительно раздвигалась, словно сумочка, легко и послушно.
– Отпускай, отпускай туда, не бойся! – улыбнулся дед.
Меч практически сам выпрыгнул из моих рук в тень.
– Он тебя, кстати, и от недоброго будет хранить, если кто подойдет к тебе с мыслью недоброю, сразу жар почувствуешь от него. А теперь руку подставь под него и позови его по имени, только не вслух.
Позвала, меч тут же в руке оказался.
– Ну вот, умница, – улыбнулся Сварог, – попробуй еще.
Попробовала. Покрутилась с ним, покружилась, отрабатывая удары, меч был почти невесомый, хоть танцуй с ним.
– Ай, хороша, ай, хороша, – улыбнулся Сварог, – тренируйся с ним как можно чаще, чем больше накопишь, тем больше он потом тебе отдаст. На Антлане меч, конечно, отродясь в руках императрицы не бывал, но все же постарайся.
– Не бывал, так теперь будет.
К нам шел Перун.
– Она еще весь чертог Велесов жизни научит, не то что Антлань.
В руках Перуна появился меч, и он напал на меня. Пришлось обороняться. Бил в полную силу, не жалея.
– Нападай, не робей. Враг не заробеет, а голову, таким мечом отрубленную, даже ящерица чистокровная не отрастит.
Пришлось нападать. Как умела.
– Плохо, очень плохо, – констатировал отец, в третий раз давая возможность подняться. – Лично гонять, как Сидорову козу, буду каждый вечер! Расслабилась, видишь ли!
– Да полно вам, идемте к столу уж, – услышала я женский голос.
Рядом со Сварогом стояла высокая худенькая женщина с доброй, приветливой улыбкой. На вид она была лет на 60 максимум, морщинки у глаз – вот и все, что выдавало ее возраст.
– Идем, мамочка, – улыбнулся Перун.
Я вышла вперед и преклонилась перед женщиной, целуя руку.
– Здрава буди, Лада-матушка.
– Здравствуй, Дорушка, здравствуй, внученька.
Меня подняли с колен и прижали к себе.
– Ласточка ты наша вешняя.
В глазах у доброй женщины отчего-то стояли слезы.
– А вот и вся честная компания, – улыбнулся Перун.
К нам шла мама и вела детей и папу.
Встреча была теплой и радостной.
Нас проводили в дом, усадили за стол. Я любовалась неповторимым очарованием деревянного терема, было ощущение, что я в сказке про Марью-царевну. Все так чисто, просто и красиво. Вместо стульев – скамьи, вместо люстр – свечи повсюду, резные комоды и трюмо, полочки, огромная русская печка с чугунками и ухватами, люлька, прикрепленная к потолку, и гамак, который сразу оккупировали младшие дети. Лада принесла им коробку с деревянными игрушками, и дети с интересом увлеклись изучением.
Мама с папой получили официальное благословление на брак от родителей, чему были очень рады.
– А где же твое обручальное колечко, Дорушка? – спросил Сварог.
– Люций снял, – буркнула я, не поднимая глаз.
– Ну ладно, не беда, новое сделаем.
– Так без надобности уже, – вздохнула я.
– Да разве? – усмехнулась бабушка. – Что ж ты здесь тогда не с Люцием?
– А кто вам сказал, что я к нему пойду? Да я из принципа никогда ему не дам! Теперь особенно, учитывая наши близкородственные связи в этом воплощении.
– Похвальная позиция, конечно, – констатировала бабушка, прокашлявшись.
– А кольцо его где? – встрепенулся Перун.
– Он вчера его снял ментально во сне.
– Ты сегодня же ты немедленно возвращаешься на Антлань! – взревел Перун.
– К мужу не вернусь!
– Твое дело! У него много планет, пригодных для жизни. Но из его чертогов ни ногой больше! И Велесу нужно помочь выкурить соглядатаев Люция, это можешь сделать только ты. Не Велесу должна, не Анту – Илье, он вслед за ним на трон однажды сядет.
Возразить мне было нечего, я связалась со свекром ментально, предупредила, чтоб собрал все службу охраны, ибо есть крот от Люция. А я сейчас приеду, найду и покараю. Детей оставила во Сварге и вылетела на Антлань. Пока летели, отец разоткровенничался.
– Знаешь, я понимаю тебя, как никто. Я изначально знал, что Дива носит не моего ребенка.
– Я топить его не понесу, – дерзко заявила я.
– Ты не представляешь себе, что я пережил! Он был моим наставником, со временем стал лучшим другом. И да, он первый встретил Диву, и она была почти просватана. Но я видел, что она не его пара. Ягиня к тому времени не родилась еще просто. Моя она пара была. Моя! Я это видел! Но они были слишком очарованы друг другом. А когда с ней беда случилась, я сделал все, чтобы он опоздал. Чтобы я спас ее из плена, а не он. Да и похищение это подстроил, если совсем уж честным быть. Договорился с Черномором. Типа похить, типа напугай, а я типа спасу. Молодой был, глупый, влюбленный. Разыгралось, как по нотам, даже Дый поверил. И дочку отдал за меня с радостью. Велес все понял, ответил мне тем же на свадьбе. Самое обидное в том, пожалуй, что я знал, что он ее не силой взял, не обидел бы он ее никогда. Она сама в то время еще металась меж нами. И со мной пошла лишь потому, что на тот час уже были обвенчаны и не хотела, чтобы кровь за нее лилась невинная. Умоляла меня на коленях, как ты Тарха, не убивать его. Когда я понял, что кровь на простыне – из пальца порезанного.
Отец передал мне картину прошлого. Он, молодой еще, сидит на постели. Рядом на коленях перед ним стоит зареванная блондинка, слезы по ее щекам бегут в три ручья.
– Меня убей, если хочешь! Моя вина! Не его! Он бы не коснулся меня, если б я не позволила. Он найдет еще судьбу свою! Много бед снесет, но счастлив будет! Не убивай его, не бери греха на душу, не начинай снова брани великой! Покарай меня, заслужила я.
– Если ты понесла от него, я дитя не приму, так и знай!
Перун выдергивает свои руки, девушка падает.
– Ложись в постель, замерзнешь!
Видение оборвалось, я вернулась к реальности, по щеке Перуна катилась слеза.
– Ты сказал ей, что малыш умер?
– И не лгал, она тоже понимала, что ребенок от него, и от переживаний он родился раньше и не дышал. Крадировать младенца (сжечь) рука не поднялась, я понес его к реке. Там опустил корзинку на воду и услышал писк. Рось поймала корзинку, я попросил верховную хранительницу Ирия позаботиться о малыше, если он выживет. Она согласилась, он называл ее мамой. Она ему говорила, что отец его – я. Так что он искренне в это верил, когда встретились.
– Диве ты не сказал, что он жив?
– Нет. Это – единственный мой грех перед ним. Они все поняли, когда встретились, ему уже было за 30 тогда, так что матерью для него так и осталась Рось. Отцом зовет меня, как Рось учила, мне только в радость, хороший мальчишка.
Отец тепло улыбнулся.
– А Велес как же?
– Велес с ней Яра родил в свое время. – усмехнулся Перун. – Нет, они, конечно, и Тарху рассказали все, но тот уже был слишком взрослым и слишком хорошо знал Велеса, чтобы менять что-то в восприятии нас.
– С той поры, как ты вернулся, и не виделись?
– Почему же? На свадьбах Яра вместе гуляли, да и так не раз уж друг друга выручали. Видела, как он на Ягиню смотрит? – улыбнулся Перун.
– Так же, как и ты на Диву, – улыбнулась я.
– То-то и оно. Время все по местам расставило. А если любишь, порой-таки стоит простить. Я ни разу за все тысячи лет не пожалел.
– Так я уже прощала, пап, и не раз.
– Так и я не раз, второй раз я был ровно в твоей ситуации, даже хуже, ребенку уже было 3 года, и они были вполне себе счастливой парой, между прочим. Но я видел, что раскаивается она искренне. Искренне рвется ко мне, меня любит. А с ним лишь от горя и одиночества утешалась, и не смог не простить и ни разу не пожалел об этом. Она оценила мое прощение должным образом, оценит и Олег, я уверен.
– С кем рос Яр?
– То тут, то там. Я не препятствовал.
Я тяжело вздохнула, перешла в ардонийскую ипостась, мы уже приземлялись в космопорту Антлании. Я расправила плечи, подняла выше голову, добавила надменности взгляду и вышла.
Нас встречали Велес и Ант, которого я не удостоила и взглядом, подчеркнуто смотря лишь на Велеса.
– Здравствуй, дочка, как ты? – ласково улыбнулся он.
– Здрав будь, Велеслав Родович, – поклонилась я.
Мужчина невольно сморщился, раньше бы сказала «здравствуй, батюшка» и непременно обняла бы. Не сейчас, не теперь, сыну спасибо скажи, что не ласкова теперь, как прежде.
– Вся служба безопасности собрана на внутреннем дворе. Ожидают учений, – невесело улыбнулся Велес.
Глава 68
Мы прошли через ближайшую портальную арку на внутренний двор. Там стояло 230 человек службы безопасности, обеспечивающих охрану дворца. Мужчины все в светло-синих костюмах, женщины – в длинных туниках с шарфами такого же цвета.
– Я задам вам всего один вопрос. Передаете ли вы какую-либо информацию Люциферу? Подходим ко мне, честно отвечаем, да или нет. Отходим в сторону налево! Собственно, все, поехали.
Первая сотня оказалась чистой. На второй в третьем десятке вышли сразу двое, мужчина и женщина, шли, держась за руки. Они поняли сразу.
– Почему? – не дожидаясь ответа, спросила я.
– У него наши дети, – ответил мужчина.
Не лгал.
– Покажи, что случилось.
– Это случилось, когда мы были в чертогах Огненной Лисы в гостях у моей мамы, – добавила девушка, из ее карих глаз катились слезы. – Я там была, не он.
– Покажи.
– Смотрите.
Женщина открыла память и стала вспоминать. Она сидит на лавочке, читает книгу, двое детей, мальчик и девочка, бегают рядом по газону за собакой. Весело смеются, визжат, отбегают подальше к сосновому лесу за собакой.
– Далеко не убегайте! – предостерегает их мать.
– Мы только Пушка вернем! – кричит мальчик, убегая в лес.
– Я кому сказала!
Мать встает, идет за детьми, но неспешно, из леса вдруг слышится отчаянный собачий визг и испуганный детский крик. Мать бросается туда. Но в лесу уже никого нет. Ни детей, ни собаки.
Мать в ужасе мечется по голубому лесу, кричит, зовет. Без толку.
– А через 3 дня пришла посылка с головой Пушка. И было сказано, что если мы не будем работать на него или скажем кому, то же будет с детьми.
– Когда это случилось?
– Через неделю после того, как вы прилетели сюда.
– Что вы должны были делать?
– Передавали ему записи из спальни государя.
Девушка густо покраснела.
– Более ничего.
Девушка не лгала.
– Как передавали? – спросил Велес.
– Каждые выходные улетали в чертоги Лисы, там и передавали лично ему, заодно убеждались, что дети в порядке, он нам записи передавал с ними.
– За эту неделю уже передали?
– Нет. Сегодня должны были.
– Полетели, – я быстро схватила девушку за руку.
– Мы с тобой! – заявил свекор.
– Без вас справлюсь! Проверьте остальных пока. Вы ложь не хуже меня чувствуете.
– Я пойду, – заявил Перун тоном, не терпящим возражений.
Я кивнула. Рванувшегося было Олега удержал Велес.
Нам открыли путь в чертоги Лисы, правила в которых, кстати, Марена Свароговна, и через 20 минут мы были на Лисейре, темно-синей с виду планете. Поначалу я думала, что она вся во льдах. Оказалась, нет. Это почва такого оттенка и воздух. Вполне пригодная для проживания человеческого вида планета, хотя мрачноватая. Все вокруг в оттенках синего, даже трава вроде зеленая, а вроде и синяя.
Мы высадились на площадке за лесом возле дома родителей Светлояры. Так звали несчастную мать. И пошли в дом к ее родителям. Перун остался ждать, я надеялась, что справлюсь сама.
Мы вошли в дом, вполне обычный небольшой коттедж, каких и на Мидгарде полно. Сухопарая женщина как раз подавала Люцию чай, руки ее дрожали, как при сильном треморе. Когда дьявол увидел меня, челюсть его отвисла.
– Жить хочешь? – с порога спросила я.
– Понял, щас верну, – улыбнулся Люций. – И так бы вернул, не нуждаюсь я больше в их услугах, ты – моя и так уже, и все, что нужно, я уже знаю.
Как ни странно, дьявол не лгал и правда отпустил бы детей родителям, а не убил всех, что логичнее. Хотя ему нужны свои люди у Велеса, а эти бы уже знали, что ему можно доверять и лучше ему не перечить.
