Текст книги "Империя Раздолья 1: Огненное сердце (СИ)"

Автор книги: Екатерина Смолина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Annotation

Кто я? Не знаю. Детство? Не помню. Брак с извращенцем оставил в душе шрам: теперь я боюсь и ненавижу мужчин. Огонь – мой дар, и от него не сбежать. Моя сила растёт, и либо я научусь с ней обращаться, либо вновь пострадают люди. Но как не изменить своим убеждениям, если учитель – мастер не только в магии, а случайный знакомец – не такой, как другие мужчины?

Глава 1. Общинницы

Глава 2. Праздник для лессканцев

Глава 3. Гарнизон и сны Воеводы

Глава 4. Ритуалы и обычаи Актариона

Глава 5. Безрукая

Глава 6. Уроки магии огня

Глава 7. Не губите девушек, венценосные!..

Глава 8. С любимыми не расставайтесь…

Глава 9. Ярмарка невест

Глава 10. Уроки плавания

Глава 11. Лессканцы идут!

Глава 12. Огонёк в замке Весигар

Глава 13. Искры льда и выбор

Глава 14. Уроки танцев

Глава 15. Кошачьи тайны

Глава 16. Бестиарий его величества

Глава 17. С широко закрытыми глазами

Глава 18. Интересные знакомства

Эпилог

Глава 1. Общинницы

Империя Раздолья

том 1

ОГНЕННОЕ СЕРДЦЕ

Мне так страшно, безумно больно, Не найти мне назад пути. Лишь вперёд. Хватит плакать, – довольно. Сердцем в путь, и огни впереди…

Ранним утром меня жестоко выдернули из сна, разрушив видение гомоном и смехом женских голосов. Ненавижу утро! Ещё не совсем понимая, где я, находясь во власти сновидения, попыталась сфокусироваться на соседней кровати.

– Драккати, вставай, соня! Завтрак скоро, а надо воды ещё натаскать! – не унималась моя соседка по комнате.

Светловолосая, ладная Аника была моим ежедневным утренним проклятием. И, как всегда, нарочито громко пыталась воззвать к моему разуму, заправляя свою постель. Остальные девушки, застелив свои кровати, одна за другой покидали комнату, а я всё никак не могла соскрести себя воедино. Так бывает, что если разбудить человека в неподходящий момент, то проснуться невозможно тяжело, а уж встать и подавно. Но стоит поспать ещё самую чуточку, и всё меняется к лучшему.

– Кааати! Да Кати же!.. ― Аника не унималась. ― Я за тебя воду таскать не буду, это твоя обязанность!

Мда. Поспать волшебную «чуточку» мне сегодня явно не дадут. Впрочем, как всегда. Аника побурчала что–то себе под нос и, не оглядываясь, вышла.

Мы никогда с ней не были закадычными подругами, как, например, с Ринкой, но и делить в Общине нам было нечего. Ей хорошо, она маленькая, ладненькая. А мне с ростом не повезло ― большинство мужчин Актариона были в лучшем случае одного со мной роста. Про женскую часть вообще молчу. За что надо мной так поизмывалась природа, оставалось для меня загадкой.

Красивой я себя не считала – это сложно, когда ты сильно выделяешься таким ростом среди других девушек, – хотя регулярно получала в свой адрес комплименты от мужчин. Но комплиментам не верила, как не верила обещаниям о вечной любви, и уж тем более не подпускала к себе никого из таких обещающих ближе взбрыкнувшей коленки!

Я сладко потянулась. Солнечные лучи пробивались сквозь ветки высокого, белоснежного от цветов млачевника за окном, играя тенью на старой бревенчатой стене напротив моей постели. Аника, кинув на меня ещё один неодобрительный взгляд, наконец вышла, и девичью окутала благоговейная тишина. Маленький паучок притаился под потолком в углу, посягая на засушенные пучки ароматной травы.

Надо вставать. Соскользнула босыми ногами на прохладный дощатый пол. Где–то в моем сундуке было замечательное бирюзовое платье до щиколоток, со скромным вырезом, чуть приоткрывающим декольте и верхнюю часть плеч. Заношенное, но из приятной прохладной ткани. То, что надо в такую жару.

Наш дом, где по обычаю Общины жили незамужние девушки, находился между центральной площадью с небольшим базаром и воротами, охраняемыми дозорными лучниками на деревянной башне. Сама территория Общины была огорожена бревенчатым забором. Старейшина не раз говаривал, что этот забор охраняет общинников от лесных зверей да лихих людей, и я ему верила.

Кухня располагалась в нашем же дворе – в обязанности девушек входило помогать готовить еду для общинников. Это был невзрачный домик, в котором, наверное, никогда не переставала кипеть жизнь. Там всё время что–то готовили, мыли, обсуждали, опять готовили… Эпицентр сплетен, а не кухня! Конечно, можно было приготовить себе самостоятельно. Но работы в поле было столько, что сил на готовку у многих просто не было.

Община вообще место интересное. От обычных деревень она отличалась тем, что сюда съезжались люди, которые в силу обстоятельств не могли оставаться у себя в деревне, или кочевали с места на место в поисках лучшей доли. Работали вместе, ничего личного не было – всё на благо общины. Хочешь жить здесь – живи, коли Староста разрешил! Но зерно, мука, провизия – всё общее. Уходить отсюда не спешили, а кто–то даже находил свою судьбу и оставался в Общине уже навсегда. Вот и меня угораздило сюда попасть. Но я не жаловалась. Всё могло быть куда хуже тогда, несколько лет назад.

Одевшись, я быстренько соорудила на кровати положенный порядочный для неё вид. В комнате у нас стояло большое массивное зеркало в простой деревянной раме. Моё всклокоченное отражение попыталось мне улыбнуться. Бирюзовый цвет платья неплохо сочетался с персиковым оттенком кожи и длинными, до пояса, каштановыми волосами с отливом в медь. Попыталась заплести косу, но результат был плачевным. Переплела по–другому, – та же история…

Я потихоньку начала закипать. Природа наградила меня густой копной волос, с которой я воюю с детства! В итоге я просто расплела и расчесала волосы, позволив им лечь на плечи тяжёлыми волнами. В отражении на меня скептически смотрела зеленоглазая, высокая девушка с аккуратными чертами лица. Слегка вздёрнутый нос, упрямо поджатые губы и волевой подбородок, – сегодня я себе не нравилась особенно. Бледные веснушки на лице только ухудшили настроение. Обречённо покрутившись перед зеркалом и махнув на него рукой, я выпорхнула через сени на улицу.

Община потихоньку начинала свой привычный трудовой день. Одинокая орега стояла возле тропки, ведущей к кухне. Я невольно задержала на ней взгляд: ярко–коричневая, волнистая кора ввинчивалась в высокую раскидистую крону с очаровательными мелкими сочно–зелёными листиками, на которых при малейшем дуновении ветра играли солнечные переливы. И всё это на фоне чистого лазурного неба! Как мне нравились эти изящные, и в то же время могучие деревья! Правда, был у ореги один существенный недостаток – под шелковистой мелкой листвой встречались противные тонкие иголки. Ядовитыми они не были, но если случайно уколоться ими, то ранка будет заживать долго.

А солнце тем временем уже сейчас ощутимо припекало мою каштановую макушку и совсем скоро обещало предстать во всей красе. Я откинула назад волосы, подхватила бочковатые вёдра и пошла по улочке вверх. Если не торопиться, можно минут за пятнадцать добраться до орегового урочища, где был один из колодцев. Я любила там гулять. Из–за отдалённости от жилых домов им редко пользовались, и через урочище ходили, только если нужно попасть в замок Владыки, или наоборот.

Поговаривали, что если бы Актарионом правил другой человек, то порядка было бы куда меньше, чем сейчас. Владыка был грозен на расправу, но любил свой народ. И поскольку был человек занятой, редко покидал пределы замка. Так что наивные девушки, вожделеющие увидеть молодого светловолосого представителя Теор Коинов и покрасоваться перед ним самим (а то и пополнить бесконечные ряды его фавориток), как правило, оставались с носом. Я число вожделеющих красоваться пополнять не собиралась, меня вполне устраивала размеренная жизнь в Общине.

Разумеется, колодец был не один. Второй располагался гораздо ближе к кухне, только идти надо в сторону заброшенного дома на поляне, через заросли щипун–травы, высотой до локтя и оставляющей на коже неприятные жгучие волдыри размером с ноготь. Конечно, узкая тропа там была. Вот только заросли эти были на редкость живучими, стремясь вновь опутать дорожку уже к утру. До конца не опутывали, но тропа каждое утро становилась существенно уже.

Пойду лучше в урочище! Быстрым шагом, а там может и передохнуть удастся среди лесной тишины и пения птиц! Конечно, жить в девичьем домике и готовить для всех еду – это не то, о чём я мечтала, но это и не худший вариант. Во всяком случае, это было куда лучше моей прежней жизни, в которой законное рабство, побои и унижения считались нормой. Старейшина заботился о нас, как мог, несмотря на свой преклонный возраст, и за те три года, что я здесь провела, я ни в чём не нуждалась. Он стал для меня почти отцом…

…С отстранённым холодом вспоминались события из прошлого. Как бежала из горящей деревни, где выросла. Как металась в дыму по комнате. Как неистово кричал заживо горящий человек… За несколько минут до этого он стоял возле очага и опять орал на меня дурным голосом, унижал, оскорблял, пытался схватить, ударить... Я в очередной раз что–то сделала не так. Попытка оправдаться, защититься… Но он лишь сильнее рассвирепел и ударил наотмашь по щеке. Темнота.

Следующее, что я смутно помнила, – мечущегося по комнате человека, объятого пламенем, и пожар. Он был настолько сильным, что сбить его было невозможно. Как и спасти того человека. Огонь быстро перекидывался с одного дома на другой, люди выскакивали из домов, едва успевая прихватить детей. А я шла с каким–то отстранённым чувством, почему–то ничего не ощущая, сквозь охваченную дымом и жаром деревню с единственной мыслью – что всё уже кончилось. Моя жизнь, моя боль, ежедневные унижения и насилие. И совсем не важно, что я не дойду и до ворот. Главное – всё кончилось…

Но оказалось, что я ещё ничего не знала о жизни. Родан – покровитель живого – неожиданно смилостивился над собственным созданием. Как ни удивительно, я выжила. Меня подобрали какие–то торговцы на тракте, когда я механически брела в неизвестном направлении, привезли в незнакомое место и… оставили. А мне по–прежнему было всё равно. Я помню морщинистые руки, с заботой осторожно очищающие мои раны и ожоги от прилипшей обгоревшей ткани одежды, и запах лечебных трав. Но боли не было. Были пустота и безразличие. Хотелось, чтобы всё поскорее закончилось, и чтобы, наконец, оставили в покое. Жить по–прежнему не хотелось. Я не понимала, – а зачем?..

Старейшина Беорн не отходил от меня часами. Менял повязки, заставлял пить горький взвар. От еды я отказывалась, мне не хотелось есть. Точнее, я не видела в этом смысла. Меня удивляли поступки этого седого старца с мудрыми выцветшими глазами. Зачем он со мной возится, тратит время и силы на бесполезное тело с выжженной душой, упорно не желающее жить?

Кажется, впервые в жизни обо мне заботились. Без упрёков, угроз и насилия. И это бесконечно удивляло. Это было так непривычно! По его приказу меня осторожно переодевали женщины и меняли постель. Его ласковый голос заставлял пошатнуться моё безразличие. Но не настолько, чтобы перестать стремиться вновь отвернуться и закрыть глаза, в очередной раз отказавшись от еды. Стоило провалиться в сон, и мне вновь снился удушливый огонь, пожирающий деревню и того человека.

На шестой день я лежала с закрытыми веками, в каком–то дурмане, окончательно потеряв силы и способность разумно мыслить. Перед глазами был тот же клятый огонь, за всполохами которого я слышала печальный мужской голос:

– Девочка, зачем тебе туда? Рано, рано…

И я ответила, удивившись звуку собственного забытого голоса:

– Всё кончилось. Я хочу уйти. Это мой последний путь.

– Последний, дитя, но не единственный. Есть и другие пути.

Я помолчала. Мне было всё равно, я так устала! Боги, как же я устала…

– Какие?

Голос так же ответил не сразу, словно взвешивая каждое слово:

– Путь любви и надежды. Путь веры. Путь Жизни.

Огонь перед глазами внезапно сменился солнцем. И оно грело не настойчиво и не обжигающе, освещая белоснежные макушки гор, которые я видела впервые, постепенно переходящие в зелень у их подножия. Тёплый ветер ласково огибал лицо и плечи, играя с моими волосами. А сзади меня обнимали чьи–то сильные руки. И не противно было, а так удивительно спокойно! И словно мы здесь уже не впервые, словно так и должно быть. Это было настолько ново, что заставило пошатнуться мою уверенность в нежелании оставаться влачить своё жалкое существование.

– Ты от этого хочешь отказаться? – спросили горы.

Поколебавшись, я с грустью ответила:

– Это только глупые мечты. Реальность страшнее.

– Мечты становятся реальными только по нашей воле, дитя. И до тех пор, пока ты мечтаешь о пути в никуда, все остальные дороги остаются для тебя закрытыми. Но это не значит, что их нет. Шагни в сторону, и ты увидишь, насколько разными они могу быть.

Я осторожно положила ладонь на обнимающие меня руки. Руки мне нравились. От того, кто стоял сзади, исходило приятное тепло и надёжность. Отчего–то было совсем не страшно, что я не знаю, кто это. Мы стояли на горной тропе. Чьи–то руки по–прежнему бережно, но очень надёжно держали меня, – гораздо надёжнее цепей и оков в подземном леднике…

– Это моё будущее? – с надеждой спросила я.

– Это один из путей.

Мне стало интересно, и я попыталась обернуться, чтобы увидеть того, с кем мне так спокойно в одном из вариантов моего бреда. Но он стал размытым, руки переместились на плечи.

– Нельзя, девочка. Пока нельзя…

Я недовольно нахмурилась. Что же это за путь, если опять чего–то нельзя?! Опустила взгляд на то место, где были руки, и изумилась – мой живот был непривычно округлым! На что обнаруженная часть организма незамедлительно ответила ощутимым толчком изнутри.

– Ой!.. – сорвалось с моих губ нечаянно.

Окончательно растерявшись, я не знала уже, чему верить, и чего я хочу.

– Путь любви и надежды. Путь веры. Путь Жизни. Выбирай.

Я открыла глаза. Беорн сидел рядом, устало откинувшись на спинку стула, и светло улыбался:

– Ну, как ты? Поешь?

Старейшина протянул мне миску с чем–то горячим и месивообразным.

– Да… – растерянно ответила, прокручивая в голове вновь и вновь то, что сейчас увидела. Бред ли это был, или откровение, боги предоставили решать мне. Но в том, что к этому причастен старик, так рьяно меня опекающий, – сомнений не было. Я подозревала, что он наделён какой–то силой, – за то время пока я лежала здесь, у меня появились все основания так думать.

Уплетая лёгкую кашу с ароматными пряностями и вспоминая всё то, что только что было, я терзалась вопросами. Реально ли всё это? Кто тот незнакомец? Когда всё это будет? Что мне надо сделать, чтобы эта яркая мечта стала реальностью? И всё же решилась:

– А почему нельзя?

Старец непонимающе посмотрел на меня:

– Ты о чём, дитя?

– Я про путь и того, на кого нельзя смотреть, – недоверчиво скосила на него взгляд.

– Ты ослабла и бредила. Я рад, что ты наконец пришла в себя, – улыбнулся он в седую бороду.

А в уголках его выцветших глаз – лукавая улыбка!

«Не скажет, – подумала я. – Даже если переспросить – не скажет... Ну и пусть! Даже если это всего лишь бред… Почему бы хотя бы не попробовать?»

Беорн внимательно наблюдал за мной и, словно подтверждая мои мысли, почти незаметно, медленно покивал головой. Затем встал, забрал у меня из рук пустую тарелку и вышел. А я без сил рухнула обратно на подушки и почти сразу заснула. Ни огня, ни гор в то утро я больше не видела…

…За этими вот невесёлыми воспоминаниями сама не заметила, как наткнулась на незнакомца. Вернее, заметить–то я заметила, но вот увернуться не успела и едва не врезалась в его могучую грудь, перетянутую замысловатыми ремнями! Такие использовали воины для украшения и, в большей степени, для подвешивания на них оружия.

Он поймал меня за плечи, когда я, от неожиданности вцепившись в вёдра и путаясь в складках платья, – а я как раз наступила на подол – начала падение, пытаясь увернуться от столкновения. Мне помогли обрести равновесие и почву под ногами, а я смутилась и почувствовала, как щёки заливает румянец. Незнакомец оглядел меня с головы до ног и, заметив мою крепко сжимаемую ношу, сокрушённо заметил:

– Женщина с пустыми вёдрами с утра… К дождю!

И обаятельная улыбка на загорелом мужественном лице.

– Простите, – пискнула я, рассматривая землю под ногами, а заодно и его дорогие сапоги из мягкой кожи. – Просто задумалась…

Незнакомец хмыкнул:

– А если не прощу?

Я недоуменно посмотрела ему в глаза. Серо–голубые. С ехидным прищуром. А его горячие ладони съехали по моим плечам вниз, к запястьям, заставляя руки приподняться. Вместе с вёдрами. Мои глаза распахнулись от изумления ещё больше, когда большие пальцы его рук стали осторожно вырисовывать на моих запястьях узоры. Что он делает?!

– Красавица, так как же мы поступим в этой удивительно неловкой ситуации?

Ситуация действительно складывалась неловкая, и надо ли говорить, что неловкость создаёт он сам! Поначалу его странные касания были приятными, и оттого шокирующими. Но постепенно приятное сошло на нет, и я отдёрнула руки, гневно буравя взглядом нахала. Нахал лишь загадочно улыбнулся.

– Встретимся у колодца. Кажется, он у вас там, – быстро разворачиваясь и уходя, махнул в сторону урочища ведром.

Моим ведром!!!

– Жан! – незнакомца окликнул крепкий седовласый мужчина.

Но тот лишь отмахнулся, едва сдерживая улыбку:

– Потом, Лунь! Позже.

Лунь смерил взглядом меня, растерянно посмотрел вслед удаляющемуся Жану. Хмыкнул и обратился уже ко мне:

– Ну что стоишь, девица? Догоняй! Уж и не знаю, что Жан в тебе нашёл, но, видно, глянулась ты ему!

– Я не… Да я случайно наткнулась на него!

Лунь лишь криво усмехнулся:

– Молодая ты да глупая. Коли бы он не хотел, ты бы на него и не наткнулась. Жанко воин, и он… В общем, с координацией и вниманием у Жана лучше, чем у кого–либо в Раздолье вообще!

Проводила взглядом удаляющуюся мощную мужскую фигуру означенного «внимательного» воина.

– То есть он… Специально?! – чуть не задохнулась от возмущения!

– Беги уже.

– Вот ещё!

Лунь удивлённо вскинул бровь, но лишь заметил:

– Насколько я знаю, у вас на кухне скоро должны начать готовить, а воду носит определённый человек, – седовласый мужик с лицом, неуловимо напоминающим волчье, кивнул подбородком в мою сторону.

Я всё ещё колебалась. Нет, я понимала, что вода нужна, но и бегать за всякими нахальными воинами, пусть и очень красивыми, было ниже моей гордости. Хотя такой интересный способ заманить девушку на свидание мне льстил. Развернулась на мысках и потопала обратно к девичьему домику. Ну не единственные же там вёдра?!

На кухне было душно. Девушки чистили овощи, весело болтая и сплетничая. Я не торопилась быть замеченной и осторожно передвигалась, тихонько обшаривая кухню на предмет вёдер. Как назло, ни одна встреченная посудина не подходила на роль ведра для воды. Невольно я прислушалась к сплетницам.

– Ой, девочки, а вы видели новых воинов Владыки?

– О, даа! Как на подбор!

– А Воевода, Воевода–то – это ж просто грех искушения во плоти! Я когда с ним встретилась случайно, так чуть не умерла от этого самого греха!

– Ох, Ринка, тебе все мужики кажутся воплощением твоих ночных фантазий!

– Ну, нет, этот – совсем другой! Волосы длинные, до… Ниже пояса, чёрные как смоль, и немного вьются! А взгляд какой! Посмотрит – и сразу коленки слабеют!..

– Да видела я Воеводу! Жан, конечно, красавчик! – Аника мечтательно возвела глаза к потолку. – Но волосы у него существенно короче, всего лишь до лопаток! Хотя это самое, которое ниже пояса, тоже внушает трепет.

Жан? Воевода?.. То есть вот то огромное, наглое, и из–за которого я тут мышь изображаю в поисках посудины вместо отнятых им вёдер – и есть новый Воевода?! Ну, дела!..

Этирая, чистившая картошку, застыла и выдохнула:

– Это спереди или сзади?!

Аника мигом покраснела, как и все девушки. Даже меня в краску вогнало, а уж как вспомнила, как он запястья гладил…

– Аника, ты так говоришь, как будто у тебя с ним что–то было!

Девушки уставились на вконец смутившуюся Анику.

– Так было?!

– Только поцелуи, – прошептала девушка.

Дружный томный вздох.

– Девочки, как он целуется!.. Весь мир переворачивается!

Я не выдержала и уронила котелок, который придирчиво осматривала до последней фразы на предмет ношения воды. Просто представила себе на секунду, как Жан… Котелок жалобно брякнул и покатился по полу.

– Драккати! Где ты ходишь?! И где вёдра с водой?! Нам уже готовить надо, а ты ещё даже и не ходила!

– Я ходила. Не дошла…

Все ещё горя румянцем от услышанного и представленного, я поняла, что самой мне эти клятые вёдра не найти.

– Девочки, я вёдра… потеряла. Есть ещё?

Сзади уже знакомый низкий мужской голос иронично вопросил:

– Эти сойдут?

Жан аккуратно поставил вёдра с водой на лавку, обвёл нас всех насмешливым взглядом, и остановился на той, чьи вёдра тащил по собственному почину под палящим солнцем. И судя по паре волдырей на руке, не с урочища. Значит заметил, что я не пошла за ним, думал подловить у ближнего колодца? Да вот ещё!

Неожиданно он тепло мне улыбнулся и вышел, прикрыв за собой дверь.

Этирая отмерла первой:

– Интересно, он давно нас слушает?..

Аника поджала губы:

– А мне гораздо интереснее, с какой стати Воевода таскает вёдра, с которыми ушла она! – тычок в мою сторону,

– Я же сказала, что потеряла!

Сознаваться, каким образом их «потеряла», я не собиралась ни за какие коврижки.

– Он даже не посмотрел на меня, Драккати! Только тебе мило улыбнулся, тебе, слышишь! Что у тебя с ним? И как давно?!

– Да не нужен мне твой Воевода! Я потеряла вёдра в кринице, а он их достал и принёс. Добрый человек.

Говорят, ложь во спасение грехом не считается. А меня тут сейчас некоторые ревнивые девицы, кажется, примеряются именно прибить. Так что спасение мне не помешает!..

– Я тебе не верю, – надулась Ани.

А я стояла почти у двери и, едва уловив тихие удаляющиеся шаги в мягких кожаных сапогах, ответила:

– Это твоё право.

На кухне теперь стояла напряжённая тишина. Мне казалось, я сейчас услышу, как скребутся мыши в подземном леднике по соседству.

– Разожгу очаг, – решила прервать я тишину. – Обед скоро, ещё и воинов новых кормить.

Девушки при упоминании обеда для воинов с ужасом переглянулись.

– Не успеем! – дружный возглас, и по кухне начали метаться вихри моркови, картошки, зелени, приправ. Ринка сбегала в ледник и, пыхтя, притащила огромную хладную ногу какой–то дичи. Я тоже металась вместе со всеми, то помешивая похлёбку, то поворачивая на вертеле мясо. За работой постепенно на время забылись взаимные претензии и мечты.

Заходил Беорн. Посмотрел на коллективный процесс приготовления пищи, довольно улыбнулся и присел в тенёчке рядом. Развлекая нас сказками да байками, в самый ответственный момент не преминул напомнить, чтобы про приправы не забыли. Я подскочила, бросилась к полке с травками. Но оказалось, что большая часть закончилась, а оставшейся не хватит. Старейшина ласково улыбнулся на мой растерянный взгляд, полез в принесённый с собой мешок и протянул мне мешочек поменьше, вкусно пахнущий пряными травами.

– А.. Ааа... Пчхи!.. – обоняние у меня всегда было слишком острым. Ринь даже шутила, что оно у меня, как у собаки.

– Будь здорова, девочка.

Я с благодарностью посмотрела на старика. Как же хорошо, что он о нас заботится, и так вовремя принёс специи, без которых еда не будет столь вкусной, как хотелось бы! И пусть нос раздражают запахи травок из мешочка, я всё равно схватила его и пошла к баночкам, рассыпать бесценные приправы.

– Потом пересыплешь. Сначала добавь, сколько нужно, в стряпню, иначе поздно потом будет.

Дверь в кухню приоткрылась и приняла очередного посетителя. Воистину место встречи!

– Почтенный Мастер Беорн, мне сказали – вы здесь.

Вошедшая женщина была немного старше среднего возраста, но всё же моложе Беорна. У неё были необычно размеренные жесты и речь, и от неё веяло смутно знакомыми травами.

– Ооо!.. Моя дорогая Яирне! Как давно я тебя не видел! Всё хорошеешь!

– Родан благословляет тех, кто предан ему, – и улыбка у неё мягкая, а сеточка морщинок вокруг глаз и рта… Как будто ей даже шли! – Мастер Беорн, зашла поздороваться. С вашего дозволения я поживу в Общине какое–то время, пока цветут нужные травы, и вернусь в Лозяк. Мои–то травы закончились, а у нас они, к сожалению, не растут.

Старейшина улыбался, но стал грустным:

– Как жаль, что только на время! Ну да Родан с тобой… Дом твой – тот же. Желающих жить и трудиться во благо Общины больше не было, так что можешь спокойно заселяться. А может и останешься, а, Яирне?

Он так ласково ей улыбнулся, что у присутствующих ушек, заинтересованно подслушивающих их разговор, не осталось и сомнений в том, что когда–то эти двое были друг другу ближе, чем сейчас. А может, и остались.

– Беорн, у девочек и так ушки уже шевелятся как у степных ланей. Не смущай их своими разговорами. Я буду помогать в случае необходимости, как и требуют правила Общины. Бесплатно.

Прокашлявшись, Беорн испытующе оглядел наше вмиг засуетившееся кухонное войско.

– Хотя бы проводить тебя позволь.

Яирне улыбнулась одними уголками глаз, едва заметно. Воодушевлённый старик вскочил с лавки, но тут же согнулся, крякнув от боли. Подтянул к себе посох, на который всегда опирался при ходьбе, и они ушли.

Глава 2. Праздник для лессканцев

Обед мы таки успели состряпать в рекордные сроки! Довольные, побежали во двор расставлять столы и лавки для гостей. А во дворе нас ожидал сюрприз. Столы расставлены, лавки аккуратно придвинуты. А за одним из столов сидели два воина. Один, помоложе, завидев нас, встал, приветствуя кивком.

Мы тоже вежливо покивали, а Ринка озвучила то, что мы и так молчаливо вопрошали:

– А где все остальные? Мне казалось, прибывших воинов Владыки будет больше, не меньше дюжины…

– К сожалению, Владыка приказал сначала явиться на присягу. Но обязательно прибудут позже.

– А вы тогда почему здесь?

– Распоряжение Воеводы. Наказал помочь расставить столы, лавки. Всячески содействовать там, где нужна мужская сила. И, при необходимости, натаскать воды.

Девочки почему–то покосились на меня, а Аника просто прожгла меня взглядом голодного василиска. А я–то чего? Можно подумать, заставляла!..

В голосе молодого вояки не было и тени иронии, и он смотрел на наше замешательство с лёгким удивлением.

Тира, хихикнув, обратилась уже к обоим воякам:

– Простите нас, мы тут несколько переволновались. Возможно, пока ваш отряд присягает на верность Владыке, вы захотите перекусить? И кстати, меня зовут Этирая, а это Драккати, Ринкания и Аника.

– Меня зовут Тор Ашиник, – представился молодой парень. – А это – командир одного из трёх лучших отрядов личной охраны Лессканских принцев, Маверик Ойтхоген.

Командир с длинным званием встал из–за стола, повернулся к нам. Довольно рослый, с непропорционально длинными руками и хмурым взглядом на обезображенном лице, он уже внушал ужас и отвращение.

– Что, хорош? А, девчонки?!

Из–за лица, больше похожего на запечённое месиво, было не понятно, улыбается он искренне, или ухмыляется.

– Нам с Аши мяса. Вы тоже можете присоединиться, если моя рожа вам аппетит не портит. Затем всё убираете и идёте по своим делам, пока я не позову.

Я первой метнулась в кухню. Не столько выполнить приказ, – он ещё и приказывает! – лишь бы больше не видеть это ужасное лицо. Мясо на вертеле ещё ароматно дымилось, и я начала аккуратно срезать с него небольшие куски. Ринка нарезала овощи в салат. А перед моими глазами всё ещё было лицо капитана Ойтхогена. Капитан личной охраны наследников соседнего королевства! Что же с ним должно было случиться, чтобы он так выглядел? Ужас!.. И что он тут делает?!

– Драккати!..

Я обернулась на плохо сдерживаемый от гнева женский голос. На меня смотрела бледная Аника. По–моему меня сейчас будут бить… Не сдамся. У меня поднос с мясом в руках, ещё не хватало, чтобы меня влюблённые ревнивые соседки унижали и били! Но Аника протянула мне розу. На запястье, под судорожно сжатым и оттого побелевшим кулачком виднелись капельки крови.

– За дверью стоит человек, который настоятельно просит передать тебе это. И знай, этот паршивый цветок ничего не значит! Видит Родан, я отказывалась. Никому не позволю отобрать у меня Жана!!!

Окроплённая кровью роза падает к моим ногам. А взбешённая девушка, кажется, только сейчас увидела и почувствовала свою израненную шипами ладонь.

– Ани, с чего…

Но она уже хлопнула дверью так, что та аж отскочила от косяка. А я так и стою. С подносом в руках и окровавленной розой у ног.

И взялся же этот Жан на мою голову!!!

Вынесла поднос. Ели молча, только Аники не было. Тор несмело поглядывал на Этираю, а она упорно разглядывала содержимое тарелки. Мой вопрос, где Аника, сначала дружно проигнорировали. Но затем сидящая рядом Этирая шепнула, что она как ушла в девичью, так и не вернулась.

– Я схожу, – тихо ответила я

– Лучше я, – Тира, кажется, нашла повод улизнуть из–под настойчивого взгляда молодого Тора.

Новые воины Владыки прибыли ближе к вечеру. Наша площадка возле кухни не смогла вместить столько народа, и приветственный ужин было решено перенести на центральную площадь. Разожгли костры, перенесли столы и лавки. Местные жители выволокли на улицу свою мебель для весёлой гулянки и веселились вместе с нами, браво вытанцовывая под бодрую музыку вместе с воинами. Даже Аника пришла под ручку с Ринкой, выискивая в толпе гуляк кого–то взглядом. Несложно догадаться, кого!

Но Воеводы не было. Уж я бы заметила – с самого начала здесь сижу. Я успела и потанцевать практически со всеми, и поесть, и выпить пару кубков разбавленного вина, привезённого воинством Владыки Актариона. Ото всего этого приятно кружилась голова, и хотелось вновь танцевать! И я, подскочив с места, вклинилась в круг танцующих. Но плясовая мелодия вдруг оборвалась, и над площадью полилась тягучая, завораживающая мелодия. Те, кто уже давно устал танцевать, тяжело повалились на лавки. Мужчины стали приглашать девушек и женщин на танец. А я растерялась. Счастливый Тор нежно обнимал в танце Этираю. Тира всё ещё смущалась, стараясь на него не смотреть.

Хотелось танцевать, но вроде не с кем. Как назло, когда захочешь немного внимания – только на танец! – так никого не доищешься!

Словно в унисон моим мыслям мне кто–то протянул руку. Кавалер был из новоприбывших воинов, молод, и неплохо двигался. Мы вальяжно провальсировали вокруг одного из костров. Небольшая заминка. Мне была протянута другая рука. Взглянула на кавалера. Поклонился, и разрешающим жестом указал на следующего танцора.

На нём не было привычных лёгких доспехов, так примелькавшихся уже глазу. Он был в простой одежде, какую носят местные, и даже почти одного со мной роста. Но всё–таки чуточку ниже. И только положив ему руки на плечи, я почувствовала под тканью перекатывающиеся мышцы. «Воин!» – подумалось мне. Он легко закружил меня в танце, и я не сразу заметила, как мы незаметно вальсируем куда–то в сторону, прочь от толпы.