Текст книги "Империя Раздолья 1: Огненное сердце (СИ)"

Автор книги: Екатерина Смолина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Здорово!

– Здорово?! Девонька, ты пару дней назад без сознания лежала, в крови вся! Я когда тебя увидела, уже и попрощалась мысленно. И вот ты мало того, что стоишь на ногах, полная сил, да ещё и ни синяка, ни пореза – только бинты в засохшей крови, а так бы я подумала, что те несколько дней мне померещились!..

Я поражённо смотрела на лекарку, не зная, что ответить. Сказать, что мне Владыка Актариона снился? Засмеёт ведь!.. А она вдруг задумалась, и в её глазах мелькнула тень подозрения.

– Значит, сны, говоришь странные? А как выглядел тот человек, что помогал тебе во сне?

– Ну… Жуткий такой. Волосы белые с серебром, взгляд леденящий. И всё время в глаза просил смотреть.

– Вот так новость… Владыка, значит, – она заходила по комнате, забыв о смущённой мне. – Тогда всё сходится, только он мог так вылечить… Но сам наяву не приходил, а во сне другое было, только зачем?..

– Яирне, может объясните, что происходит?

Она остановилась, задумчиво глядя на меня и комкая в руках чистые бинты:

– Деточка, ты ведь сама так быстро и без всяких последствий вылечиться не могла, понимаешь?

Я кивнула.

– Помог тебе наш Владыка. Это счастье, что за тобой сам Воевода ухаживает, они ведь друзья с детства.

– Ну, так уж и ухаживает… – смутилась окончательно. – Одной девушкой больше, одной меньше. У него их вон сколько, если слухам верить! Виноватым себя чувствует – я ещё поверю.

– Ты ведь ничего не помнишь, да? – она с сочувственной улыбкой покачала головой.

– А что я должна помнить, Яирне?

– Так ведь на руках Жан тебя принёс, и как преданный пёс сидел рядом все эти дни и ночи, – не отогнать было. На нём же лица не было! В первый день так вообще на крыльце ночевал. А уж если помочь что надо было – так только спроси!.. Хороший он, Воевода. Любит он тебя. Может и сам ещё до конца не понимает, но любит.

– Разве так любят? Ну, помог… Меньше пятен на его высокородной чести.

– А ты сама подумай – что ему стоило попросить нашего венценосного Владыку о помощи и спокойно удалиться? Не ушёл ведь, не откупился золотом, хотя мог!

– Ещё скажите – руки попросил!.. – фыркнула я.

– Был у них с Беорном задушевный разговор… Может, и не руки просил, но разрешения встречаться спрашивал, да увезти тебя со временем к себе. Да только Старейшина наш заупрямился. Сказал, что без твоего согласия не отдаст. Дал ему время, чтобы у вас всё само разрешилось.

Я поражённо стояла и краснела, слушая рассказ женщины. И мысленно возносила хвалу упрямству Старейшины!

– Яирне, я только одного не могу понять, – задумчиво начала я,– если наш Владыка так здорово лечить умеет, то почему моя рука меня так и не слушается?

– Ох, девонька… Я ведь только лекарка. Травы, заговоры да умелые руки – вот моё призвание. Роды принять да рану залечить с благословления Родана. А Владыка Теор Коин – маг, да какой!.. Ты вот у него лучше и спроси. Небось, не последний раз снился, – она мягко улыбнулась.

– Спасибо, Яирне. За всё спасибо! Может, я помочь смогу чем–то? По хозяйству, или в палисаднике? У Вас такие красивые цветы перед домом!

– Может, потом как–нибудь позову. Ты заходи, если помощь нужна, или совет.

Я поблагодарила лекарку, и мы тепло распрощались.

На улице был погожий денёк, уже не такой жаркий, но всё ещё достаточно тёплый. «Скоро осень», – с грустью подумалось мне. Я шла по дороге в сторону девичьего домика, с озорной улыбкой вспоминая нашу недавнюю ночную прогулку. Людей на улицах было мало, – кто в поле работает, кто по хозяйству хлопочет. Какая–то женщина вешала сушиться во дворе своего дома очаровательные розовые панталоны, по покрою больше похожие на мужские. Я никогда не видела, чтобы бельё можно было вешать с таким благоговейным лицом, и невольно хихикнула, созерцая, как она бережно и с невыразимой нежностью разглаживает складки на этом белье. Женщина заметила мой жест и мигом рассвирепела:

– Ну, чего уставилась? Белья никогда не видела?!

– Простите меня, но вы с такой любовью их…

Она внезапно успокоилась, тихо заметив:

– Молода ты ещё. Вот когда будет тебе, кому бельё стирать, я на тебя посмотрю!

Я насмешливо улыбнулась и прошла дальше. Обе улочки в Общине извилистые, клином врезаются в дорогу к замку. Мне досталась левая, и я шла, созерцая окрестности и откровенно наслаждаясь прогулкой.

Ещё издалека мне приметился чёрный силуэт всадника на лошади. Я залюбовалась грацией и величественностью приближающегося чёрного жеребца. Его шерсть лоснилась на солнце, поступь выдавала многолетнюю выучку, а бабки щеголяли ещё более чёрной длинной шерстью. Лоб рассекала белая, узкая неровная стрелка. Красавец холёный, дорогущий и наверняка горячо любимый! Я давно заглядывалась на лошадей, но подолгу в седле не сидела, и только училась верховой езде. Когда конь поравнялся со мной настолько, чтобы моя рука невольно потянулась его погладить (в последний момент я её таки отдёрнула, смутившись), вдруг вспомнила, что к лошадям обычно прилагается ещё и всадник. Посмотрела на знакомые сапоги из дорогой мягкой кожи у боков коника, всё ещё не решаясь поднять взгляд. Обладатель сапог сокрушённо заметил, обращаясь к своему коню:

– Вот так, Веарт, тебя хоть погладить хотели, а на меня и взглянуть не желают!

На меня сверху вниз иронично взирал обладатель красивых серо–голубых глаз. И какие же у него ямочки на щеках, когда улыбается!

– Добрый день, Воевода Стааль, – я не смогла сдержать ответную улыбку.

– И тебе доброго дня, красавица. Куда путь держишь?

– К девочкам хотела зайти. Старейшина разрешил вернуться в девичью.

Веарт заинтересованно ткнулся мордой мне в ладонь – я недавно поела, и, наверное, мои руки пахли чем–то вкусным. Воевода смущённо одёрнул упирающегося Веарта.

– Хочешь покататься? – заманчиво мне улыбаясь, эрл Стааль похлопал по холке вороного жеребца. Тот всхрапнул, перебирая копытами и подозрительно кося глазом на дополнительную ношу. – Тебе понравится!

Вздохнув, я всё–таки погладила точёную бархатную шею разгорячённого животного. Предложение было более чем волнительным! Представив, как я самолично отказываюсь прокатиться на этом красавце, мне стало тоскливо, и я поняла, что никогда потом себе этого не прощу! Жан протянул мне руку.

– Только покатать! И никаких грязных намёков!..

– Мои намёки будут исключительно чистыми, – он улыбнулся ещё шире, пытаясь пригасить улыбку.

Я вздохнула, ухватилась за предоставленную конечность, и была втянута на холку Веарта, спереди от всадника. Вынужденные объятия смущали, но без них я бы давно скатилась и упала! Жан придерживал меня за талию, периодически втягивая назад, но и сам то и дело усаживался ровнее, нервируя хладнокровного Веарта.

– Может, сядешь по–другому? – не выдержал он, в очередной раз вылавливая меня на попоне.

– Я не смогу перекинуть ногу, подол мешает… – призналась, немало намучавшись сама.

– А я помогу, – щекотно шепнули на ушко.

– Лучше не надо! – испугалась я.

Ну а что, помощь – она разная бывает!..

– Как знаешь. Устанешь – скажи, – терпеливо вздохнул темноволосый эрл.

Мы пересекли Зареченский мост, двигаясь рысью, и теперь направлялись в сторону луговых полей, мимо общинных садов, огородов и пашен, на которых копошились люди. Наконец пашни сменились леском, и, ещё через какое–то время, впереди замаячили зелёные бугорки Николь–Холмов. Я никогда сюда не заходила, и только слышала по эти холмы, усеянные в погожий летний день ароматными яркими цветами и земляникой. Основательно устав от неудобства, и прикинув ширину подола, я всё–таки решилась сесть нормально.

– Только делай всё плавно, без паники, хорошо? – попросил Жан.

– Да… – подобрала юбку.

Волнительный момент перекидывания ноги, откинувшись спиной на мощный торс Воеводы, ощущая спиной через платье жар его напряжённого, как струна, тела, я не забуду ещё долго. После того, как он откинулся назад, увлекая рукой меня за собой, чтобы я смогла совершить это действие, я долго не могла сосредоточиться на дороге и красотах! Но моё волнение, к счастью, было не замечено. Я опустила подбородок, пряча пунцовые щёки за волосами, и стараясь думать о вороном жеребце, на котором так хотела прокатиться…

А полюбоваться действительно было чем!.. С высоты породистого тяжеловоза всё казалось красивее и ближе. Можно было коснуться ветки рукой, позволив листьям прошуршать по раскрытой ладони. Я даже нашла взглядом птичку, заливисто переливающуюся звонкой мелодией, а ещё пахнуло земляникой… За неспешной прогулкой, дурманящими ароматами леса и начинающейся холмистой поляны я забыла о смущении и о том, что сзади кто–то есть. Просто пригрелась, и расслабленно откинула голову, глядя в небо, усеянное пушистыми облаками.

Лучики солнца пробирались сквозь шумящую листву деревьев, играя на них бликами, и иногда слепя глаза. Я почувствовала на виске лёгкий поцелуй. И вздрогнула, осознав, что уже давно расслабленно сижу в объятиях Воеводы, любуясь окрестностями. Молниеносно попыталась выпрямиться, по инерции летя носом к затылку занервничавшего Веарта, но меня притянули назад, прижимая к себе крепкой, перетянутой кожаным браслетом рукой. Вырываться было бесполезно, но и расслабиться я уже не могла, напряжённо сопя. Над ушком печальным хриплым голосом прозвучало:

– Прости. Так хорошо ехали… Не удержался!.. – он ослабил хватку, позволяя мне сесть поудобнее, и перехватил поводья обеими руками.

– Воевода Стааль, не делайте так больше…

Он помрачнел:

– Так неприятно?..

– Просто мы мало знакомы… – смутилась, в глубине души начиная жалеть о своей реакции.

– Кати, я что, настолько тебе противен, что ты всё время меня отталкиваешь? И ради Родана, с каких пор мы перешли на «вы»? Всегда же так непринуждённо общались… Я что–то пропустил?

Я насупилась:

– Не давите на меня. Пожалуйста!.. Вы… ты мне не противен. Просто я никогда ни с кем не встречалась!..

– А Беорн сказал, ты замужем была… – его голос стал растерянным.

– Не по своей воле. И это было каждый день. Не по своей воле, грубо и больно, – я опять начала краснеть.

И почувствовала, как он напрягся, сжимая на поводьях кулаки. Немного помолчав, он ответил, подбирая слова:

– Так вот в чём дело… – вздохнул. – Жаль, что твоя жизнь сложилась таким образом. Но теперь всё будет иначе.

– Будешь охранять? – улыбнулась.

Чуть обернувшись, я увидела его улыбку и ощутила мягкий поцелуй в затылок, – до мурашек приятно!..

– Жан, – тихо начала, – ты не сможешь всё время быть рядом, – печально улыбнулась, – всегда найдётся кто–то, кто посчитает, что так поступать – нормально.

А в душе что–то шевельнулось, такое новое… Приятно было, что он так печётся обо мне! И пусть это только обещания, всё равно приятно!

– Даже если сам не смогу, за тобой будут присматривать мои стражи. И, если честно, уже смотрят.

– Ты приказал за мной следить?!

– А что мне оставалось делать? Ты всё время влипаешь в какие–то нелепые ситуации!.. То тебя принуждает какой–то шустрый малый, то в толпе теряешься… Только на глазах была – уже нет! Унёс, сказали, бесчувственную, какой–то блондин! – Воевода разозлился. – Я, как дурак, рванул тебя спасать, а у вас там чуть ли не свидание! Могу поспорить, – со мной бы ты купаться не пошла!.. – взбешённый низкий мужской голос чеканно выбивал претензии у меня над ухом.

Я сжалась, замерла, испугавшись раскатов его голоса, и тихо прошептала:

– Не кричите на меня, эрл Стааль…

Без особой надежды на то, что меня услышат. Бывший муж никогда не слышал.

Но Жан сделал глубокий вдох, успокаиваясь, и остановил лошадь. Спрыгнул на землю, и помог спуститься мне. Поляна и впрямь была прекрасна, вот только настроение испортилось. Я прошлась по холму, зло разбросав обувь. Из глаз текли слёзы. Я вспомнила всё, что со мной случалось плохого, и как мне хотелось защиты и поддержки в эти моменты. Ладони нагрелись, во рту словно собирался появиться жар. И сейчас я не знала что хуже, – оставаться и дальше в прежнем положении, или… Но как же невыносимо сложно шагнуть навстречу, довериться, открыться! Как страшно ожидать предательства того, кому верила… Тот, кто сгорел в огне, тоже клялся, что это в последний раз. А я верила. Потому что иного выхода у меня не было. Сбежать я не могла – меня держали под замком. И вся деревня знала. Знала, видела, слышала… И никто не заступился, ни словом, ни делом. Кажется, я плакала впервые за много лет. Как жаль, что это видит он.

Большая тень загородила солнце. Тёплые ладони легли мне на плечи.

– Прости, что накричал. Меня просто раздражает ситуация, в которой я ничего не могу сделать. Я привык принимать нужные решения, контролировать людей, наказывать, подчинять… Но с тобой у меня опускаются руки. Ты как неуловимая, трепетная лань, – любопытная, живая, красивая. Но стоит сделать одно неверное движение – и тебя словно и не было только что. И в то же время, словно наивное дитя, идёшь в руки опасности.

Он прижал меня к себе. Сейчас он для меня не был угрозой, которую я привыкла ждать от мужчин, – только человеком, за которым чувствовалась сила и покровительство. Неожиданно для себя я осознала, что это именно то, чего мне так не хватало. Я судорожно завсхлипывала, уткнувшись носом в его нагретую рубашку в области ключицы. Уходило напряжение и обиды, которые я носила в себе годами. Словно гора свалилась с плеч. Так странно. Но так легко. Не зря говорят, что женщине пореветь полезно для психики. Только я считаю это слабостью. Мне и сейчас было немного стыдно за свои внезапные слёзы. На макушке я почувствовала дыхание и движение мягких губ. Снова приятно, и вновь мурашки…

– Ну вот скажи – зачем вы потащились ночью через лес к заброшенному дому? Ты хоть знаешь, что там засада разбойников была?.. Стражам пришлось их тихо убрать и за вами до общины по кустам идти, чтобы вы их не заметили… – сокрушался Жан.

– Что, прям разбойники?! – я поражённо посмотрела в его глаза.

– Двое пьяных, невменяемых оборванцев с тупыми ножами. Они следили за вами, Кати!

– А мы ничего не услышали…

– Вот видишь… – он нежно и осторожно вытирал пальцем на моем лице слёзы, удерживая в объятиях второй рукой.

Мы смотрели друг другу в глаза, стоя так близко… Сердце забилось чаще, когда он скользнул взглядом по моим губам. От слёз остались одни воспоминания, только волнение и внезапная глупая улыбка.

– Хочешь меня поцеловать? – я нарочито кокетливо похлопала ресничками. Этот жест я много раз видела у Ринки, но как–то никогда не думала, что пригодится.

– Хочу, – честно ответил он.

– А я не дам! – весело и немного нервно захихикала, едва он наклонился к моим губам. Вырываясь из кольца его рук и смеясь, я уворачивалась здоровой рукой от перехватов ладоней за запястье. Я видела, как он словно нехотя, без особых усилий, одерживает верх, и играет со мной в навязанную ему игру со снисхождением в глазах. Вдруг я неожиданно взмыла ввысь, инстинктивно упираясь ладонями в его плечи, и услышала его вздох и шёпот:

– Девчонка… Кати, какая же ты ещё девчонка!.. – он держал меня, обхватив за ноги, и смотрел снизу вверх.

– эрл Стааль, отпусти…те…

– Не отпущу.

– Почему?!

– А ты попроси правильно, – он улыбался. Красивое лицо. И длинные волосы… И бесенята в глазах, ставших серыми.

– Жан, отпусти. Пожалуйста! – мягко попросила я.

И он отпустил. Позволив плавно съехать по нему и ощутить сквозь платье все прелести накачанного мужского тела, и без того вызывающего восхищение! Когда я очутилась на земле, с моим телом произошли удивительные метаморфозы, – частота сердцебиения зашкаливала, щёки предательски пылали, а от низа живота расходились острыми иголочками мурашки! Такая гамма ощущений была для меня в новинку, и это немного пугало.

Я подняла взгляд, и поняла, что пропала. Он, не отрываясь, смотрел на меня, тяжело дыша, от улыбки не осталось и следа, а глаза стали тёмными–тёмными! Его ладони гладили мою талию и спину, поднимаясь выше и проходясь большими пальцами по бокам. И щекотно и приятно одновременно. Вот только, кажется, меня сейчас и правда будут целовать, а я не готова!

То есть не хочу… Вернее хочу… Я не знаю!!! А–а–а–а!..

А он наклонялся ко мне, внимательно глядя в глаза. Ну, всё. Попала, так попала, – умерла, так умерла. Будь что будет. Я обещала Ринке попробовать поцеловаться хоть с одним, так пусть тогда это будет он! И закрыла глаза в ожидании неизбежного. Кончики его волос щекотнули лоб и ключицу, и я почувствовала его дыхание на своём лице. Неизбежное оказалось неожиданно нежным и коротким. А самое главное, в щёчку!.. Продолжения не последовало.

Удивлённо распахнула глаза и увидела его ироничное лицо со вздёрнутой бровью.

– Что это было?!

– Девчонке – девчоночий поцелуй!.. – хитро улыбнулся Жан.

Не удержалась и стукнула его в грудь кулачком, обиженно поджав губы:

– Обманщик!

– Кто бы говорил!.. – рассмеялся тихо.

Отвернулась, обиженно нахмурившись. Удерживать меня не стали. Так меня ещё никто не обманывал! Было стыдно и обидно. Я тут на такое согласна была, а он издевается! Да вот теперь точно не соглашусь!!!

– Ты, кстати, так и не ответила, зачем вы к старому дому ходили ночью.

Обернулась. Он улёгся на траву, и посмотрел на меня снизу вверх, прищурив от солнца один глаз.

– Это Ринка придумала. Сказала, что мне понравится.

– И как, понравилось? – улыбнулся ехидно.

– Да что там может понравиться? – возмутилась, полыхнув, – ничего особенного! Подумаешь, топором махал… Да и темно было!

Но мне, кажется, не поверили, судя по самодовольной ухмылке.

Я приметила россыпь земляники в траве неподалёку и села её собирать. Собирать было неудобно и не во что, поэтому большая часть ягод складывалась сразу по назначению – в рот. Почувствовала взгляд. Но оборачиваться не стала.

– И никто не покормит голодного мужчину, – сокрушённо заметили сзади.

– Мужчина сам должен добывать еду, – мстительно заявила я.

Сзади меня хмыкнули. Послышался шорох травы и шаги. Я тишком обернулась. Жан, не оборачиваясь, шёл к стреноженному Веарту. Мелькнула нехорошая мысль, что меня здесь так и оставят в назидание, но он порылся в чересседельной сумке и достал какой–то свёрток. Я отвернулась к ягодам и тихонько облегчённо выдохнула. Повернулась уже на ароматный запах вяленого мяса. Жан, расстелив тряпицу, сноровисто нарезал мясо на куски ножом, раскладывая на два ломтя хлеба. Рядом расположилась бутыль из тёмного стекла и пара металлических кубков. Я заинтересованно поглядывала за процессом. Когда бутерброды были готовы, он открыл бутыль, разлил вино по кубкам и выжидающе посмотрел на меня.

В животе возбуждённо заурчало. Попереводив взгляд с его улыбающегося лица на аппетитно пахнущую еду и обратно, я подобралась ближе, усаживаясь рядом, и приняла кубок, больше косясь на бутерброд.

– Поешь сначала, – прозвучало ценное указание.

Прожигать укоризненным взглядом, как Аника, я не умела, но попыталась. Он мне ещё указывать будет! Судя по отсутствию реакции, попытка провалилась. Мы молча жевали бутерброды.

– А фкуфно!.. – изумилась я, прожёвывая. – Жан, а как ты стал Воеводой?

Мужчина был застигнут как раз за последним куском бутерброда, и если у меня укоризненный взгляд не получился, то я теперь точно знала, у кого буду учиться!..

– Это не очень интересно. Если вкратце, то по знакомству, – дожевав, ответил Воевода.

– А ефли более раввернуфо? – я тоже дожёвывала вкуснейшее вяленое мясо с пряно–острыми приправами. Он чуть склонил голову набок, с полуулыбкой и тенью укоризны наблюдая за тем, как я сражаюсь с остатками угощения. Наверное, по меркам эрла я что–то делала неправильно. Под таким взглядом я чуть не подавилась!.. Мне поспешно протянули кубок.

– Если более развёрнуто, то у себя в Лесскане я считаюсь неплохим воином и военачальником. А с Владыкой мы очень давно знакомы, – уклончиво ответил он.

Хм. Скрытный какой! А Яирне говорила, они лучшие друзья!..

– А почему именно здесь, а не в Лесскане? – я пригубила вино и зажмурилась. Сладкое, но не приторное, немного терпкое, с ягодным оттенком. Неужели такое воины в походах пьют?..

– Потому что здесь я нужен больше. Опытных полководцев не так много, Кати. Если разразится война с Салинией, лучше иметь подготовленных союзников.

– Война?.. – я замерла.

– Не забивай голову, ненаглядная моя, – он обворожительно улыбнулся, поднимая кубок с вином. – Давай лучше выпьем за наше первое свидание.

Меня как громом поразило:

– Свидание?! Ты же обещал, что только покатаешь на Веарте!

– Нуу… Живописное место, романтичная обстановка. Ты и я. Надо же было найти повод тебя сюда привезти. Или ты чем–то недовольна?

Смутилась и сделала вид, что рассматриваю цветочек. Воевода отставил кубок и подтянул меня к себе, усадив боком на свои колени и сжимая в кольце мощных рук. И страшно, и паника завывает где–то глубоко внутри, и… прижаться хочется!

– Смешная девчонка. Всего меньше часа назад таяла в моих объятиях и заигрывала со мной, а теперь тебя пугает констатация того факта, что у нас свидание! Ты удивительная, Кати!.. – осторожный поцелуй в висок. – Моя нежная, трепетная лань…

Он слегка повернул за подбородок моё лицо к себе, и я не успела ничего понять. Потому что ощутила то, чего так избегала! Я замерла, ощущая ягодный привкус и неторопливые, ласкающие движения мягких, тёплых губ. Его дыхание и щекотные пряди волос на моей коже. Его горячие руки, поддерживающие меня за голову и за талию... От волнения меня немного знобило, а сердце бухалось в грудной клетке так, словно старалось её проломить. А Жан всё не отпускал. Лёгкое, но настойчивое касание губ языком заставило предоставить большее пространство для ласки. Он ласкал не торопясь, завоёвывая, подчиняя, дразня… И поцелуй вышел восхитительно нежным и пьянящим. Или это вино?.. Никогда бы не подумала, что мне это может понравиться!!!

Но всё же…

Он отстранился, заглядывая в глаза. И посерьёзнел.

– Ты дрожишь.

«Дрожишь» – это мягко сказано! Моё волнение давно перешло в стадию паники, и единственным желанием в данный момент было вскочить и, раздирая глотку первородными звуками, убежать в лес! Мешало лишь странным образом не слушающееся меня моё собственное тело и лёгкое головокружение…

– Слишком много впечатлений… – меня мелко трясло, словно на улице зима и ветер.

– Впечатлительная ты моя, – он снисходительно улыбнулся, протягивая мне мой, почти полный, кубок, – выпей вина.

Вино пришлось очень кстати, – стоило сделать маленький глоток, как я поняла, что очень хочу пить. И практически залпом осушила кубок размером с два кулака. Жан молча наблюдал за мной со слегка удивлённым видом, но от комментариев воздержался. Дрожь постепенно уходила, оставляя место приятному расслаблению. Немного кружилась голова, а облака обретали забавные очертания… Хорошо, что никто не знает, что я сейчас в них вижу. Неловко забарахталась, пытаясь встать, – помог. Интересно, а что будет там, на самом верху холма?!

Я поддалась порыву и побежала к влекущему меня месту. Уже у его основания – холм был небольшой, в полтора человеческих роста – закрутилась на месте, расставляя руки в стороны и улыбаясь небу. И чуть не упала, когда остановилась – поляна у холма, где мы сидели, продолжала крутиться… Но это меня не остановило – нетвёрдой походкой, переполняемая упрямством и тягой к вершине холма, я отправилась наверх.

А надо мной были два забавных солнышка! На холме было удивительно красиво. Отсюда казалось, что поляна и деревья вокруг переливаются всеми оттенками зелёного, с богатыми вкраплениями жёлтых и синих полевых цветов. А вокруг чирикали самые разнообразные птички, стрекотали и щёлкали в траве стригунцы, пушистые облака на лазурном небе ползли вдаль, попеременно закрывая и открывая дорогу солнечным лучам. Я подставила ладони, вытянув их к небу, и снова закружилась вокруг своей оси, раскручивая широкий подол и свои длинные каштановые волосы. Меня переполняла эйфория, хотелось прыгать и смеяться, а ещё лучше – отрастить крылья и полететь. И я полетела! Вернее, меня сгребли в охапку и понесли на руках к готовому к поездке Веарту.

– Воевода, а ты всех девушек так соблазняешь? – я постаралась сделать томное лицо, но осознав, как это выглядит со стороны, рассмеялась.

Он кинул на меня жалостливый, ироничный взгляд и промолчал. Стало как–то обидно.

– Пусти, я сама пойду домой!

– Нет.

– Жан!.. – я стукнула его кулачком по руке.

Вместо ответа меня усадили верхом, а следом он сел сам. Обратный путь занял, как мне показалось, гораздо меньше времени, хотя ехали неторопливым шагом, иногда ускоряясь на склонах. Размеренный стук копыт, усталость и остатки хмеля сделали своё чёрное дело – я начала клевать носом ещё на полдороги. Когда стало совсем невмоготу держать спину, чтобы не свалиться с лошади и не откинуться спиной в объятия молчаливого Воеводы, я всё же плюнула на приличия и принципы.

Раз катать повёз и напоил, вот пусть терпит! Свидание так свидание, – справедливо решила я, устраиваясь лопатками на груди черноволосого красавца. Он лишь положил руку на мою талию. А мне вспомнился поцелуй. Теребя и задумчиво рассматривая прядь его смолистых и слегка вьющихся волос, я вспоминала свои ощущения. Конечно, он заметил мою нервозность, и вино мне наливал не зря ещё до еды, хоть и сказал, чтобы поела. Но мне понравилось. «Кто бы сомневался», – мелькнула ехидная мысль. Подняла взгляд на его расслабленное, ничего не выражающее лицо. Подсознание говорило, что я могла задеть или обидеть этого терпеливого мужчину. Но его рука покоилась на моей талии, меня не оттолкнули от себя, – а значит, если и задела, то не сильно. Беспокоило только, что на меня он упорно больше не смотрел. И всё же я задремала.

В общину мы въехали уже на закате. Я с трудом разлепила глаза, чтобы оценить обстановку и понять, где мы. Но не успели мы проехать по улочке и нескольких метров, как от дерева к нам метнулась тень. Человек, лицо которого было наглухо скрыто капюшоном плаща, быстрой походкой преодолел разделяющее нас расстояние. Жан притормозил Веарта, невзначай положив ладонь на древко притороченной к седлу секиры. Незнакомец в капюшоне неожиданно опустился на одно колено и склонил голову, молча протягивая какую–то металлическую трубку с вензелями по краям.

– Встань, – мрачно приказал Воевода.

Вестник – а это был он – не шелохнулся. Я притворилась спящей, и с интересом наблюдала за разворачивающейся картиной из–под полуопущенных ресниц. Странное поведение для обычного вестника – те обычно передавали сообщение, только убедившись в личности адресата, и тут же уходили. Сколько раз видела, как от Владыки приходили такие вот молчаливые люди–тени. Но ни один, ни разу даже не пытался преклонить колено. Неужели Воевода настолько выше по положению Старейшины? Хотя… Друг Владыки… Но всё равно это не было объяснением.

Воевода недовольно выдохнул и протянул руку к свитку.

– За ответом придёшь утром. Дом, полагаю, знаешь?

Капюшон утвердительно кивнул, выпрямляясь во весь рост. Лица я так и не увидела, когда мы тронулись с места. Неторопливая, плавная поступь Веарта укачивала, как колыбель, а мою спину уютно грел Воевода. И я снова почувствовала, как тяжелеют веки. На улице ощутимо похолодало, но мне было тепло и уютно. Лишь почувствовала, как его руки осторожно сжимают меня в кольце, и как он прижался носом и губами к ушку. Стало ещё теплее.

– Спишь? – тихий шёпот, и ухо обдало жарким дыханием.

Я промолчала. Но не выдержала, и через какое–то время выдала себя, чуть улыбаясь уголками губ. Нежный поцелуй в висок.

– Притвора!.. – умилённо шепнул он в ушко. – Тебя до девичьей довезти?

Я мгновенно нарисовала в голове картинку, как под ревнивыми взглядами нескольких василисков я прощаюсь с Жаном. Возвращаться в девичью резко расхотелось.

– Меня будут пытать с пристрастием, если нас вдвоём увидят, – честно призналась я. – Лучше не надо.

– Тогда к Беорну? – предложил он альтернативный вариант.

Сразу вспомнилась недавняя угроза Старейшины: «Замуж выдам, и бегать не придётся!..». Я вздохнула.

– А есть другие варианты? – я задумалась о том, чтобы дойти пешком, благо дом Старейшины показался на горизонте, а чуть дальше, через дорогу, должен был быть и девичий домик.

– Есть. Но не уверен, что ты захочешь, – он лучезарно улыбнулся, заглядывая в глаза через моё плечо.

Я мгновенно покраснела, поняв, на что он намекает, и распрямилась, отталкивая его руки.

– Ну уж нет!..

– Кати, я не имел в виду ничего того, о чём ты подумала. Просто хотел проводить тебя пешком, отправив Веарта домой.

– Сама дойду, – буркнула я, не поверив ни слову.

Воевода остановил и так едва переставляющего ноги вороного коня и спешился. Из принципа начала слезать с противоположной стороны, но Воевода вдруг неожиданно резко вскрикнул:

– Ку–у–уда?! – перехватил меня за плечо, стянув с коня на свою сторону.

Веарт всё это время нервно качал головой вверх–вниз, но терпеливо стоял на месте. Оказавшись на земле, я возмущённо зашипела на Воеводу:

– Прекратите всё время за меня решать! Не маленькая, сама разберусь!..

Он явно хотел что–то ответить, но я не стала слушать, развернувшись на мысках и зашагав в сторону девичьей. Меня опять мелко трясло, его поступок обидел меня до глубины души, и я, зло рыкнув, дёрнула руками в воздухе. Но послушалась только одна. И это стало последней каплей.

А Воевода стоял, в онемении наблюдая, как его трепетная, нежная девушка оставляет на траве выжженные, и тут же погасшие следы. Неподалёку он заметил и белого кота, гипнотическим взглядом провожающего каждый её шаг. Кот сморгнул, поднял глаза на замершего Воеводу и, мрявкнув, побежал вслед за ней…

Глава 7. Не губите девушек, венценосные!..

– Леонелль, ты меня звал? – Жан вошёл в знакомый кабинет Владыки в северной башне замка Весигар. Он всю ночь не спал, выслеживая с небольшим отрядом группу беглых мятежников из Салинии. Усталый, раздражённый, он ещё даже не переоделся.

– Заходи, – Владыка Леонелль Теор Коин стоял лицом к окну, из которого лились рекой света утренние лучи, обрисовывая и без того светлый контур правителя. Он обернулся.

– Как прошла ночью облава? – на непроницаемом лице не было ни эмоции.

– Ты же и так знаешь, – Жан устало опустился в кресло.

– Мятежников становится всё больше. И всё это трусливое войско бежит сюда, в надежде укрыться от глаз безумного Ягава и поживиться за счёт простых людей. Не жалей о них. Ты всё сделал верно.

– На границе с Лессканом орудует большая разбойничья шайка. Видел их?

– Слишком далеко. Я вижу гарнизон, Общину, предлесье и урочище, – Владыка нахмурился. – Дальше тьма.

– С десяток лет назад ты и дальше замка не видел, – Жан выдал вымученную улыбку.

– И всё же слишком мало… У меня для тебя есть кое–что.