Текст книги "Ничего личного (СИ)"

Автор книги: Екатерина Гордиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Глава 16

– А на нас не будут пялиться? – Кэти явно тянула время.

– Конечно, нет. Смотри, весь Брайтон выходит по субботам на променад, чтобы целоваться.

Похоже, так оно и было. По мокрому асфальту не спеша плыли прочно пришвартованные друг к другу парочки, и каждая третья взятая на абордаж женщина уже и не думала оказывать сопротивление.

– Действительно, – сказала Кэти. – А чем мы хуже?

По ощущениям было даже лучше.

– Ты ведь старше меня на двадцать лет, – задыхаясь пробормотала она, когда Индеец затянул ее в узкую щель между сувенирной лавкой и морским рестораном.

– На восемнадцать, – поправил ее Гловер. – И все эти годы я посвятил оттачиванию своих навыков.

– Это я уже заметила. И оценила. – Кажется, ей удалось упорядочить и дыхание и мысли в голове. – А теперь застегни мою блузку и отведи куда-нибудь поесть.

Дальше тянуть с делами было нельзя и между салатом и дуврской камбалой Гловер задал вопрос, так портивший ему аппетит.

– Ты знаешь Бориса Мелвилла?

Мужа твоей любовницы, подумала Кэти?

– Видела издали. В один достопамятный вечер.

Индеец смущенно хмыкнул и отодвинул тарелку.

– «Индепендент» берет у него интервью. Завтра в пять часов, в баре отеля «Коринтия». Но…

– Но?

– Он хочет говорить именно с тобой?

– Почему со мной? – Удивилась Кэти. – Меня даже нельзя назвать серьезным журналистом. Я всего лишь штампую розовые картинки со звездами и ничего не смыслю в политике.

– Я бы так не сказал, особенно после той твоей статьи о нашем премьере. Говорят, что Гордон Браун чуть не покалечил своего пресс-секретаря, когда ему на стол положили эту бомбу.

Да какая-там бомба, скромно подумала Кэти. Всего лишь сухая коровья какашка. Но с наилучшими пожеланиями.

– Думаешь, Мелвилл ее прочитал?

Босс с сомнением покачал головой:

– Надеюсь, что нет.

Ситуация несколько прояснилась.

– То есть Мелвилл хочет, чтобы ему помогли предстать перед читателями с наилучшей стороны?

– Вот именно. Тем более, что наш Борис решил баллотироваться в мэры от партии «зеленых».

Поверх фарфорового чайника с чаем на Гловера смотрели два ехидно прищуренных зеленых глаза:

– И ты тоже хочешь, чтобы я приделала ему крылышки и нимб?

– Ну уж нет, – поверить, что такая продувная бестия, как Мелвилл, может излучать ангельское сияние, мог только слепой и глухой. – Пиши, как найдешь нужным, все равно Равик отредактирует. Тем не менее, он заготовил перечень вопросов. Сейчас… сейчас перешлю их тебе.

На оставшуюся часть дня Кэти была потеряна для Александра. Она рассеянно поковыряла десерт, а затем, держась за руку Гловера, добрела до машины – и это все не отрываясь от экрана своего айфона.

– Да он действительно собирается облиться сахарной глазурью и залезть на елочку рождественским ангелом. Рядом с ним даже мать Тереза будет смотреться ханжой из дамской благотворительно организации.

– Твои руки развязаны, поступай, как считаешь нужным, – Гловер уже не завидовал Борису.

– Пожалуй… да. Я немного изменю сами вопросы и их порядок. От себя добавлю разве что парочку самых необходимых. – Девушка бормотала, разговаривая то ли с Александром, то ли сама с собой.

– И при этом совершенно изменишь общее направление беседы?

– Ты не возражаешь?

Теперь настала очередь Александра удивляться:

– С чего бы это?

– Ну… – Кэти забавно сморщила нос. – Вы с ним, можно сказать, родственники. По женской линии.

Гловер слегка сбавил скорость:

– Скажи мне, что ревнуешь. Мне будет очень приятно это услышать.

Радовать его Кэти вовсе не собирались:

– Как по-твоему, миссис Мелвилл заинтересована в карьере мужа?

Хотела ли Лидия стать женой мэра Лондона? Лучше спросите, хочет ли утка плавать. По заверениям самой Лидии, ее брак уже лет десять находился на грани краха. Что могло скрепить отношения супругов, живущих под постоянной угрозой развода? Правильно, взлет карьеры Бориса.

– Уверен, что да.

– То есть, она должна знать, с кем он встречается и кому дает интервью?

Ситуация открывалась Гловеру с новой стороны.

– Думаешь, она тебя знает?

– Ну… – наконец Кэти полностью оторвалась от своего айфона, – учитывая, что она сама пришла ко мне домой…

– Что? – Гловер затормозил так резко, что только ремень безопасности удержал девушку от столкновения с торпедо.

– Осторожней, – попросила она, – не дрова везешь. Лидия Мелвилл приходила ко мне домой вчера вечером.

– Зачем?

– Если опустить всяческие околичности и предисловия, то за тобой.

Чтобы уверенная, сдержанная Лидия явилась к сопернице устраивать разборки… это было немыслимо.

– И что ты ответила?

– Сказала: забирайте на здоровье.

Кэти надоело изображать веселье. Ее действительно злила эта любовная драма двух немолодых людей, а еще больше злило то, что ее вынудили стать ее участницей.

– Кэти, – Индеец был очень серьезен и вел теперь машину аккуратно. – Мы с Лидией расстались.

Вот и очень плохо, подумала Кэти. Хотя, какая-то надежда еще оставалась.

– Надеюсь, не из-за меня?

– Из-за тебя.

Господи, все еще хуже, чем она думала. Девушка готова была посочувствовать Лидии Мелвилл, если бы не одно «но». Та посмела угрожать ее брату. Теперь следовало прояснить все окончательно:

– Вы долго были любовниками?

– Лет двадцать.

Кэти почувствовала, как холодок коснулся ее ступней и начал поднимать по ногам верх.

– И у вас все было хорошо?

– Мы привыкли друг к другу. Было удобно. – Гловер понимал, к чему ведут эти вопросы, и решил говорить начистоту.

– И расстались в один момент? Просто потому, что появилась я?

Пожалуйста, пожалуйста, скажи «нет», просила про себя Кэти. Александр словно услышал.

– Не вини себя. Теперь я понимаю, что это все равно бы произошло. И скорее рано, чем поздно.

Его слова не позволили предательскому холоду добраться до сердца. Но как же неприятно было чувствовать себя причиной чужой боли.

– И почему ты ко мне прицепился, Индеец, а? – Тихо спросила она.

Только легкая усмешка в его голосе позволяла надеяться, что он не абсолютно серьезен:

– Ты та женщина, которую я всегда хотел, но опасался заказывать онлайн.

Горячая ладонь опустилась ей на шею под затылком, то ли поглаживая, то ли разминая мышцы.

– Поедем ко мне?

– Ну уж нет, – мстительно процедила Кэти. – Я еду домой.

– Почему? Я тебя испугал?

Еще нет. Но, наверное, она испугается, когда поверит в правдивость его слов. Александр Гловер хотел забрать ее всю, целиком и, возможно, насовсем. С этой мыслью нужно было как-то освоиться.

Неожиданная злость снова заставила развеселиться. Девушка помахала в воздухе айфоном с открытым списком вопросов.

– Вообще-то ты мне работу подкинул. Кто будет план интервью писать? Вильям наш Шекспир? Вези меня домой, Индеец.

Уже высаживая Кэти перед домом, Гловер не отказал себе в удовольствии подхватить ее за талию и крепко притиснуть к груди. Девушка почти висела в воздухе, касаясь земли лишь кончиками пальцев.

– Пришли эти вопросы мне, – он тронул губами кончик ее носа.

– Ты же развязал мне руки? – Возмутилась она.

– Хорошо, тогда пришли их Равику.

Уже отойдя на несколько шагов, Кэти повернулась к Гловеру и крикнула:

– Кстати, я убрала тебя из моего «Найди друга».

– Почему? – Никуда ты от меня не денешься, подумал Александр, но спросить все-таки было нужно: – Ты решила поменять правила?

– Я вдруг поняла, что на самом деле правил не существует.

Развернувшись, Кэти побежала через дорогу к дому.

* * *

– Как тебе план интервью?

Позвонить Густаву Александр смог только в четвертом часу на следующий день.

– Неплохо, – усмехнулся в трубку Равик, – Борис будет неприятно удивлен.

– Да ладно тебе. Нет такой ситуации, из которой наш общий друг не найдет себе лазейку.

– Не скажи. Кэти его все-таки прищучит, – в голосе редактора звучало уважение. – Он будет выглядеть идиотом, если попытается отделаться общими фразами, и конченым негодяем, если будет отвечать правду. Значит, ему придется лгать ей в лицо.

Гловер пожал плечами. Лгущий Борис Мелвилл был явлением совершенно обыденным. Вот честного Бориса Мелвилла можно было бы показывать публике за деньги.

– И что ему помешает?

– Девочка раскопала кое-что интересное. Если это интервью увидит свет, конкуренты Мелвилла на выборах сразу бросятся проверять ее фактаж и наверняка что-нибудь да и обнаружат.

Александр быстро соображал: он не собирался идти на открытый конфликт и потому перед печатью отправит материал Борису. Но откажет ему в авторизации и не позволит вычеркнуть неудобные вопросы. И тогда Мелвилл будет уже заинтересован в том, чтобы интервью вообще не увидело свет. А затем они поторгуются.

– Думаю, он будет в бешенстве, – за этим утверждением слышался незаданный вопрос.

Да, в последнее время Борис часто стал терять над собой контроль. Драться пока не пытался, но свою прежнюю расчетливую и холодную язвительность утратил напрочь. Гловер несколько раз становился свидетелем конфликтов, когда лицо Мелвилла багровело от притока крови, а белый воротничок глубоко врезался в раздувшиеся от напряжения мышцы шеи. Это был какой-то новый Борис. Ясно было одно: он перешел некую невидимую для остальных грань, и теперь никто не знал, чего следует от него ожидать.

Кэти с ее неожиданными вопросами могла подействовать на него, как красная тряпка на быка. Густав умел понимать друга без слов:

– Пожалуй, я ее подстрахую.

* * *

Надо отдать Кэти должное, она тоже подстраховалась, как могла. Сидя в углу бара с газетой и чашкой кофе, Равик ухмылялся деловитому виду, с которым Эбби Куинлан расставляла перед Кэти бутылки с водой и стаканы. Мисс Эванс явилась на встречу со своим личным ассистентом (три раза «ха»), ведь она стала такой важной птицей. Вот собирается брать интервью у будущего мэра Лондона, например.

Было не очень удобно, что все происходящее за столиком в глубине зала Густав мог наблюдать лишь в большое зеркало за спиной бармена, но зато и его никто не видел.

Первые полчаса, по его расчетам, можно было не волноваться. Так оно и было: Мелвилл улыбался, кивал, даже пару раз наклонился вперед, чтобы кончиками пальцев коснуться запястья Кэти. Видеозапись не велась, а девушка выглядела такой безобидной и беспомощной, что Борис позволил себе расслабиться. Зря, как вскоре выяснилось.

Какой-то из вопросов Кэти заставил Мелвилла резко выпрямиться и сглотнуть воздух. В этот момент он был похож на окуня, обнаружившего крючок в только что проглоченном червяке и осознавшего, что этот крючок вот-вот у него вырвут вместе с желудком.

Равик отложил газету и отодвинул соседний стул, загораживающий ему проход. Зато Кэти улыбалась все так же простодушно, а Эбби по-прежнему деловито строчила в большом блокноте с желтыми листами. В следующие пятнадцать минут Борис убрал крепко сжатые кулаки под столешницу и цедил ответы сквозь зубы. Кэти, заканчивай, мысленно попросил девушку Густав. Я ведь могу и не успеть.

Мелькнувший в зеркале силуэт мужчины в темном пиджаке, позволил ему с облегчением перевести дух. Гловер собственной персоной приблизился к стулу Бориса, чтобы пожать ему руку, а затем жестом указал, что будет ждать у барной стойки.

Мелвилл заметно расслабился, наверное, решил, что тяжелая артиллерия пришла на помощь именно ему. Две бутылочки воды и чашка кофе помогли ему продержаться до конца интервью, после чего Борис бодро порысил к туалету, чтобы снять напряжение. Мимоходом, он хлопнул Александра по плечу:

– Пять минут, дружище. Закажи мне двойной скотч.

Когда дверь в дальнем конце зала закрылась за Мелвиллом, головы девушек и босса повернулись в сторону Равика. Похоже, Борис был здесь единственным, кто не заметил его присутствия. Пришлось сунуть газету в карман и подойти к их столику. В последний раз он так смущался, когда Мелани, его дочь, с подругами обнаружили его дежурящим у входа в ночной клуб, где девчонки отмечали очередной день рождения.

– Ну, и как вам наш будущий мэр? – Поинтересовался он у девушек. – Симпатяга, правда.

– Довольно мерзявый, – сообщила Эбби, убирая в сумку блокнот и диктофон. – И весь скользкий какой-то.

– Точно, – согласилась Кэти. – Такое впечатление, что соврет даже если спросить, как пройти в сортир.

– После него так и хочется руки вымыть.

– Ага, и продезинфицироваться. Снаружи и изнутри.

– Хорошая идея, – заключил Равик. – Кстати, насчет дезинфекции. Здесь через два дома есть отличный паб. Называется «Полторы пинты».

Девушки переглянулись:

– Ну, что ж. Полторы так полторы. Нам хватит.

Гловер проводил их долгим взглядом. Следующий час ему было суждено провести в обществе Бориса Мелвилла, неудивительно, что сейчас он чувствовал себя каторжником, прикованным к высокому барному стулу.

– Выпьешь? – Спросил он подошедшего к стойке Густава.

– Здесь? Не стоит. Пожалуй, пойду догоню девочек.

– Предатель. – Зависть в голосе Александра прозвучала настолько искренне, что заставила Равика рассмеяться.

– Не завидуй. Лучше побыстрей избавься от этого засранца и приходи в «Полторы пинты».

Глава 17

С той самой минуты, когда Индеец вошел в паб, сел на лавку рядом с Кэти и приобнял ее за плечи, вопросов, куда она пойдет сегодня вечером, уже не возникало. Равик понятливо ухмыльнулся, а Эбби выпучила глаза и выразительно продемонстрировала, как возвращает на место отпавшую челюсть. Кэти вздохнула и пожала плечами, мол так уж получилось, ничего теперь не поделаешь. Больше объяснений не требовалось.

Уже позже, лежа у него на руках, Кэти пробормотала:

– Пожалуйста, скажи мне, что это временное помешательство, и скоро все пройдет.

То, что они вдвоем вытворяли на протяжении часов трех, иначе, как сумасшествием назвать было нельзя. Секс со Стивом теперь казался ей не более грешным, чем пением псалмов в воскресной школе.

Гловер наклонился, чтобы нежно коснуться губами влажных прядок на виске:

– Могу только сказать, что приложу все усилия, чтобы оно не прекращалось как можно дольше.

Последовало короткое молчание, затем тихий вздох:

– Ладно. Ответ правильный.

И все-таки было непонятно, как после этого жадного безумия, этой страсти на грани исступления, он сейчас мог укачивать ее на руках, словно ребенка. Снова его тихий голос:

– Потому что ты тоже этого хочешь?

– Потому что ты сказал правду.

Честно говоря, сам он знать правду совсем не хотел, потому что эта самая правда была до крайности неприятна: с каждым днем он все больше прикипал к этой девушке почти в два раза моложе себя, такой жизнерадостной, красивой и независимой. Что будет с ней, если он найдет способ привязать ее к себе? Станет ли она такой же расчетливой, холодной и циничной, как он сам, как все его женщины за последние пятнадцать лет?

А что будет с ним, если она его бросит? Однажды он это уже пережил, и вероятно, сможет пережить снова. В любом случае, при всех возможных потерях, игра стоила свеч.

Он повернулся во сне и, почувствовав холод простыней под боком, внезапно проснулся и открыл глаза. Вторая половина кровати была пуста. Гловер откинул одеяло в сторону, встал с кровати и быстро натянул джинсы. К черту все эти рассуждения о разнице в возрасте и страхе перед будущем. Сейчас он должен был найти и вернуть ее, уложить в свою постель, закутать в одеяло и для верности прижать сверху ногой. Ее место было здесь, рядом с ним. Он оглянулся в поисках своей рубашки.

Ни на полу, ни в кресле рубашки не обнаружилось. Она нашлась в гостиной. На Кэти.

Обняв себя руками за плечи, девушка сидела на полу перед огромным, во всю стену, окном. Откуда-то тянуло холодком, и в сорочке Гловера было зябко, но уходить от простирающегося до самого горизонта моря огней не хотелось.

Ей на плечи бесшумно опустился пушистый плед. Так же бесшумно рядом уселся Индеец.

– Нравится?

– Завораживает. Сейчас Лондон кажется живым, с ним даже можно поговорить, наверное.

Вот так, она сразу схватывала суть вещей. Даже непонятно, что ему больше нравилось в Кэти, ее детский интерес к миру, мудрое принятие всего окружающего таким, как оно есть или… ее круглая попка. Мысли упорно сворачивали куда-то не туда.

– А Виктория, моя тетка, называет эту квартиру стеклянным зверинцем.

– Есть немного, – признала Кэти, и положила голову Гловеру на колени, – но она не знает, что по ночам твой дом превращается в волшебный фонарь.

Небо над Лондоном было темно-розовым, дорожки огней отмечали границы автострад, между ними навстречу друг другу летели проворные светлячки автомобилей, пространство парков зияло в нарядном полотне ночного города огромными черными дырами.

– Малявка, ты спишь у меня на коленях, как котенок.

Снизу раздалось протестующее, но сонное:

– Не, не сплю.

Его рука перебирала вьющиеся прядки рыжих волос.

– Что мне сделать, чтобы ты осталась со мной? Хочешь, поженимся?

– Не-а.

– Я буду только твой.

– Не надо.

Ах ты зараза, так что же тебе нужно? Может быть, Кэти умела слышать мысли, потому что сказала:

– Просто не ври мне.

Рука Александра на мгновение замерла, а затем снова погрузилась в кудрявые волосы.

– Постараюсь.

* * *

Лидия опустилась на обтянутый бежевой кожей диван и поставила сумочку рядом. Борис сидел на таком же диване напротив в давно знакомой позе: поставив локти на колени и набычившись над стаканом с виски. В последнее время эта картина стала уже привычной.

Женщина досадливо поморщилась. В ее планы не входило, чтобы муж утонул в море алкоголя посреди выборной гонки. Он должен был выгрести к берегу, чего бы это ему ни стоило.

– Как прошло интервью?

Борису незачем было знать, что она уже успела позвонить Гловеру. Как всегда, о деле Александр говорил коротко и по существу:

– Твой муж не хочет, чтобы это интервью было напечатано. Он наговорил лишнего, а когда сообразил, что облажался, попытался угрожать моей сотруднице. Сейчас ситуация складывается не в пользу Бориса, и ты можешь попробовать подписать документы на развод на твоих условиях.

Вот только она вовсе не собиралась разводиться. В момент телефонного разговора Лидия как раз стояла перед зеркалом в дамской уборной ресторана. Хорошо, что никто кроме нее не видел ее лица в тот момент.

В этой истории был лишь один положительный момент – она успела подготовиться к разговору с мужем.

Борис раздраженно ударил донышком стакана по стеклянному столику:

– Это ты навязала мне эту девчонку.

Лидия пожала плечами:

– Думаешь, другие будут к тебе добрее? В том, что ты не был готов, можешь винить только себя. И своего секретаря, – добавила она язвительно. – Я всегда тебе говорила, что специалистов надо нанимать не по половому признаку.

Борис защищался, но уже без азарта:

– Аманда хороший работник, у нее большой опыт.

Да уж, знаем, в какой области у нее опыт, подумала Лидия.

– Как видишь, начинающая журналистка переиграла ее в два хода.

Мелвилл снова сжал кулаки:

– Чертова девка. И откуда она взялась? Лидия, ты должна остановить эту публикацию.

Хотелось ответить, что она ничего, абсолютно ничего не должна этому тупому жирному борову. Но истина заключалась в том, что если Лидия все-таки хотела стать женой мэра, то должна была очень и очень много.

– Я постараюсь, но учти, теперь повлиять на Гловера мне будет довольно сложно.

Брови Бориса поползи наверх, мокрые губы медленно растянулись в глумливую усмешку:

– Что такое? Тебе наконец нашли замену?

Ненависть супругов давно стала взаимной, и Лидия отлично научилась с ней справляться. Оказалось, если сразу возвращать мужу удар, с ним вполне можно было ужиться.

– Вот именно. И знаешь кого?

Новость настолько заинтересовала Мелвилла, что он даже забыл о бутылке.

– Эту самую «чертову девку». Кэти Эванс.

Борис присвистнул:

– Надо же. А у Гловера губа не дура. Я бы тоже не прочь ее…

– Пожалуйста, избавь меня от подробностей, – устало попросила Лидия.

– Так ты поэтому подсунула мне ее статьи, интервью такие красивые, да? Ну, признайся, дорогая.

Настроение Бориса резко пошло в гору. Конечно, его всегда радовало, когда хреновый день случался не у него одного. И как всегда, нельзя было спускать ему гадость с рук.

– Я бы не беспокоилась из-за очередной интрижки Александра. Но Кэти Эванс оказалась дочерью Люка Харди.

Напоминать, кто такой Люк Харди не пришлось, с памятью у Мелвилла все было хорошо.

– Что?

– Да, дорогой. Похоже, от матери она унаследовала только милые кудряшки и фамилию. А мозги и хватку от папаши. Учти это на будущее. Спокойной ночи.

Взяв сумочку, Лидия направилась к двери и не оглянулась, когда за ее спиной горлышко бутылки звякнуло о край стакана.

* * *

– Значит, не опубликовали? – Повторил Макдермид, положив на стол несколько распечатанных на принтере листов. – Жаль, написано хорошо. И ты сумела поддеть Мелвилла за живое, причем когда он этого совсем не ожидал. Признайся, тебе было приятно посмотреть, какое у него стало лицо?

Кэти безразлично пожала плечами. К своей чашке чая она так и не прикоснулась. Сначала долго играла с ложечкой, затем стала поворачивать чашку на блюдце. Хью надоело ждать, когда она наконец прольет чай, и чашка перекочевала на его сторону стола. Девушка на это никак не отреагировала. Вообще, вид у Кэти был довольно унылый, и Макдермид невольно ее пожалел:

– Не переживай. В нашем деле это нормальная ситуация. Честно говоря, на месте Гловера я бы тоже ее не напечатал.

– Думаешь, Мелвилл настолько влиятелен, что босс его боится?

Хью отхлебнул из чашки.

– Не в этом дело. Гловер продуманный и расчетливый делец. Да, журналистика для него прежде всего бизнес. Да, он собирает компромат на политиков и финансистов и не стесняется его использовать. И еще он просчитывает все свои действия на три шага вперед. Вот поэтому я считаю, что он поступил так не из страха, а по каким-то одному ему известным соображениям.

От этих слов Кэти заметно повеселела, что не могло не показаться подозрительным.

– Знаешь, Хью. Если честно, мне не очень нравится вся эта ваша политика. Мне и про Блэка писать было неприятно, а после душки Мелвилла вообще хотелось утопиться в карболке. Я даже…

– Что? – Макдермид снова отхлебнул из чашки.

– Я даже подумала, а вдруг журналистика не для меня? Вот только перед отцом стыдно.

– Ну, еще чего придумала, – Хью перегнулся через стол и щелкнул Кэти по носу. – Уж перед отцом тебе оправдываться не надо. Должен сказать, что он тоже выслеживал всех этих лжецов, воров и взяточников не потому, что сам был святым и рвался очистить мир от скверны.

– А почему? – Кэти усиленно соображала, стоит ли ей сейчас обидеться за отца.

– Просто он был охотником. А нечестных политиков считал своей законной добычей. Нормальным он был мужиком, короче. С нормальными инстинктами.

Девушка обдумывала услышанное. Конечно, идеалы являлись слишком непрочным материалом, и созданный в детстве образ отца уже успел заметно подтаять, как передержанное в тепле мороженое. Тем не менее, узнать, что поиск и доказательство правды были для Люка Харди ничем иным, как врожденным инстинктом, было даже приятно. Вот только…

– Вот только я этот инстинкт не унаследовала.

– Не переживай, – Хью присосался к чашке. – У тебя свой уникальный и редкий дар. Ты умеешь радовать людей. Твой смех не обиден, а шутки не оскорбительны. Честно говоря, был бы жив Люк, он сам бы пинками отправил тебя писать книжки или сценарии. Как, кстати, твоя пьеса?

Кэти поспешно скрестила пальцы.

– Закончила. Когда меня попросили в четвертый раз переписать третий акт, я устроила истерику и пообещала, что даже запятой больше не переставлю. Роб капитулировал и сказал, что приступает к репетициям.

– Вот и умница. Многие журналисты занимаются писательством только в целях самозащиты от жизненных обстоятельств, а у тебя настоящий талант. Так что берись за книжку Рэмзи и не переживай. Заодно и заработаешь.

– Хью, – девушка покачала головой, – но ведь это та же грязь, от которой меня мутит. Я не боюсь работы, но лезть во все это…

Хью многозначительно помотал толстым пальцем в воздухе:

– А вот тут ты не права. Трумен Капоте не побоялся грязи и написал «Хладнокровное убийство». А «Анна Каренина» написана об адюльтере, а «Яма» о буднях публичного дома.

– Не сравнивай меня с Толстым и Куприным. Мне до них никогда не дотянуться.

– А какие милые уютные романы писала Агата Кристи. Даже странно, что все они об убийствах. Просто возьми себе за образец какой-нибудь шедевр и равняйся на него.

Кэти, широко открыв глаза, смотрела на Макдермида:

– То есть, по воспоминаниям бывшего сутенера ты предлагаешь мне накатать второй «Декамерон»?

– А почему бы нет? Если хочешь, можешь добавить туда щепотку, другую «Гаргантюа и Пантагрюэля» и еще ложечку «Тысячи и одной ночи» для пикантности. В конце концов, Рэмзи никогда не связывался с садистами и педофилами, так что ничего по-настоящему шокирующего ты от него не услышишь. Его клиентами были обыкновенные мужчины. Если для тебя открытие, что мы, мужики не думаем о женщинах только во время первого и второго тайма футбола, то сегодняшний день для тебя прошел не зря – ты узнала очередную банальную истину, девочка моя. Я доступно объяснил?

Кэти встала со стула и восторженно зааплодировала:

– Браво! Белиссимо! Таланто грандиозо!

– То есть берешься?

– Ты меня убедил.

– Тогда я свяжусь с Рэмзи.

– Валяй. Но у меня один вопрос.

– Тоже валяй.

– Значит, ты точно так же, как все эти озабоченные, пялишься на мою задницу?

– И на сиськи тоже, – совершенно серьезно подтвердил Хью. – Просто стараюсь делать это незаметно.

– Отдай мой чай, гад, – выхватив у него из рук чашку, Кэти сделала последние два глотка. – Я поеду в Рочестер в следующую субботу. Пока.