Текст книги "Ничего личного (СИ)"
Автор книги: Екатерина Гордиенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
Глава 20
Кэти чувствовала себя обладателем внезапно свалившегося на нее богатства. Весь этот субботний день с утра до позднего вечера принадлежал ей одной.
Все началось с того, что рано утром ее разбудил легкий поцелуй в плечо. Приоткрыв один глаз, девушка взглянула на будильник – стрелка приближалась к отметке с цифрой «восемь». В ванной шумела вода, Индейца под одеялом уже не было. Пожалуй, ей тоже пора было вставать, но так хотелось подремать еще. Во всяком случае, у нее в запасе оставалось еще минут пятнадцать, пока не освободится ванная.
Вернувшись в спальню, Александр обнаружил Кэти сидящей ровно посередине кровати, но все еще с закрытыми глазами.
– Ты уходишь?
– Да, еду в Лидс.
– Важные дела?
Девушка сползла с кровати и поплелась в ванную. Гловер поймал ее по дороге, чтобы чмокнуть в нос:
– Ты задаешь очень много вопросов.
Кэти приоткрыла один глаз и тут же закрыла его.
– Ты прав. Лучше, если мне будет все равно.
Вот умела она сказать нужные слова в нужный момент. На самом деле ему вовсе не хотелось, чтобы ей было все равно, и эта мысль беспокойной мошкой зудела в голове, пока он натягивал брюки и застегивал рубашку.
Когда Кэти в роскошном шелковом халате появилась на кухне, Александр уже готов был ехать.
– Кэти…
– Да?
Чайник завис в воздухе, девушка посмотрела на Гловера.
– Я еду к Салли. Мне нужно с ней поговорить.
– Удачи. Буду за тебя волноваться.
Неожиданно ему захотелось улыбнуться. Вот так-то лучше.
* * *
Влезать на каблуки ради Оливера Рэмзи Кэти не стала. Хватит с него и тонкого свитера с широкой горловиной, открывающей одно плечо. Отсутствие на этом плече бретельки лифчика давало пищу для размышлений.
Перемены во внешности Кэти Оливер оценил, как только увидел ее входящей в комнату посещений, и не отводил глаз все время, пока она шла к его столу.
– Это действительно то, что я подумал, – он указал на ее обнаженное плечо.
– Совершенно верно.
Рэмзи со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы:
– И у тебя грудь так стоит без лифчика?
Девушка фыркнула, словно разговаривала с несмышленым младенцем:
– Мне всего двадцать четыре. Почему бы ей не стоять? И вообще… советую вам для разнообразия иногда смотреть мне в глаза, мистер Рэмзи.
– В ваших глазах светится разум, а это чертовски отвлекает от более важных дел. Но… – Кэти было забавно наблюдать, с каким усилием Оливер собирает мысли в кучку. – Надо признать, пишете вы отлично. Я тут кое-что зачитал ребятам, смеялись, как дети.
– А как насчет нашего героя? Я угадала?
– В яблочко с первого выстрела.
Первая глава была посвящена Плохишу. Две недели назад Кэти, вытаращив глаза, слушала байки о похождениях некоего влиятельного политика, чье имя Рэмзи, конечно, называть не стал, но описал так ярко, что не узнать этого господина было просто невозможно. Но так же невозможно было и поверить, что грозный министр, громогласно призывающий «поставить на место зарвавшихся милитаристов из стран третьего мира» и устанавливать демократию «железным кулаком», и пузатенький джентльмен в трусах, носках и галстуке, просивший проституток отшлепать его за плохое поведение, был одним и тем же человеком.
Вместе с тем осознание, что большинство мужчин, обладающих почти неограниченной властью, при ближайшем рассмотрении оказываются не злобными и страшными, а всего лишь трусливыми и смешными, странным образом успокаивала.
– Итак, – Кэти включила диктофон, – кто у нас следующий?
* * *
– Как продвигается книга?
Кэти плотнее прижала трубку к уху, когда голос Макдермида чуть не был заглушен подошедшим к перрону поездом.
– Легче, чем я ожидала. Спасибо за совет, кстати.
– Какой?
– Выставить наших шалунов в смешном виде. Подозреваю, что они скорее согласились бы предстать перед публикой бандой Джеков Потрошителей, чем стадом ослов с морковкой в заднице.
– Какая еще морковка? – Возмутился Хью. – Девочка моя, ты способна вставить им такую петарду, которая порвет их на сотню хомяков. Дерзай! Я в тебя верю.
Кэти насмешливо хмыкнула:
– Ну, спасибо тебе, добрый человек. А теперь скажи, зачем ты мне на самом деле позвонил?
– Точно! Хорошо, что напомнила, – вот умел Хью убедить собеседника, что это он больше заинтересован в выполнении просьбы Макдермида. Ничего, подумала Кэти, когда-нибудь я тоже так научусь. – Не могла бы ты проведать Эдди, что-то я за него беспокоюсь.
С этого и надо было начинать. Кэти хорошо знала, что по пустякам Хью беспокоиться не умеет.
– Что с ним?
– В том-то и дело, что не знаю. Он два месяца работал, как каторжный, поднял уйму материала, выклевал мне все левое полушарие… эээ…
– Мозга, – подсказала Кэти.
– Ну, хорошо. Пусть будет мозг. Так вот, он уже три дня не отвечает на звонки. Как ты думаешь, у него запои случаются? Или он курит травку? Что вообще с ним могло произойти?
Давая Эдриану Броуди рекомендации для работы, Рафаэль заверял, что ничем подобным его школьный приятель не увлекается. Тем больше было поводов тревожиться за него.
– Конечно, заеду.
После переезда родителей за город Эдди стал почти полноправным хозяином небольшой квартиры с двумя спальнями в южной части Ламбета (38). Стараниями матери, время от времени навещавшей его в Лондоне, окончательно загадить квартиру не удавалось, но, по мнению Кэти, сейчас ей не помешала бы генеральная уборка.
Вопреки опасениям Хью, стоявшая на кухонном столе бутылка виски была пуста лишь наполовину. Все остальные поверхности были заставлены грязными чашками и завалены картонными коробками из-под китайской лапши и риса.
Задумчиво оглядев царящие на кухне мерзость и запустение, Эдриан предложил девушке посидеть в гостиной.
– Хочешь чего-нибудь выпить? Пива? – Пива в холодильнике не нашлось. – Или чаю?
Кэти сомневалась, что в этом доме осталась хоть одна чистая чашка.
– Глоток виски.
В шкафу над мойкой нашелся стакан, и, прихватив со стола бутылку, Кэти прошла в гостиную.
– Что, Хью прислал? – Парень развернул свое кресло на колесах и тоже потянулся к виски.
Скрывать причину своего визита не было смысла.
– Да. Интересуется, не помер ли ты еще?
– Был бы посмелее, уже давно бы сам себя порешил.
Кэти видела, что банальности вроде «у тебя вся жизнь впереди» и «отчаиваются только трусы» сейчас не пройдет. Эдди, хоть и небритый и всклокоченный, выглядел сосредоточенным и злым. Скорее решительным, чем отчаявшимся.
– Что тогда? Пьешь или колес наглотался?
Ответом ей была кривая ухмылка:
– Не дождетесь.
Важно было разговорить его, дальше все покатилось само собой. По мере понижения уровня виски в бутылке лицо парня смягчалось. Его глаза уже не казались Кэти двумя оловянными пуговицами, он даже пару раз вполне по-человечески улыбнулся.
– Знаешь, мне иногда даже стыдно бывало. Казалось, что я еще дешево отделался, – он похлопал широкой ладонью по подлокотнику коляски. – Особенно когда встречался с теми, кому досталось больше, чем мне. У Дэша Вулфа, например, обе руки похоронены в Афгане. А Киран Мастерс только пальцами шевелит да говорит кое-как. Ни дать ни взять, чурка с глазами.
Он глубоко затянулся сигаретой, а затем запил горький дым не менее горьким виски. Кэти пила маленькими глотками и помалкивала – поддерживать разговор от нее не требовалось.
– Когда был там, – Эдди покрутил рукой в воздухе, и девушка кивнула, понимая о каком «там» идет сейчас речь, – уже через три месяца готов был палить и по детям и по старикам, только бы выбраться оттуда живым. А теперь…
Его голос затих, и Кэти придвинулась ближе, чтобы дотянуться по его колена.
– Что теперь?
– А теперь думаю, зря.
– Зря?
– Не надо было мне возвращаться… таким. Лучше бы сразу.
Кэти вздохнула и сильнее сжала пальцы. Ответом ей был хриплый смешок.
– Можешь мою коленку не тискать. Я все равно ничего не чувствую. Раньше хоть боль была. И пальцами на ногах мог пошевелить. И даже стояк по утрам случался. – Он снова глотнул огненной воды, теперь уже из горлышка. – Ты извини, что я так откровенно. Но ведь я уже не мужик…
– А что говорит врач?
Эдди скривился, то ли от выпивки, то ли от вопроса:
– К черту врачей. Я и так уже весь штопанный-перештопанный, как старый матрас. Хватит с меня.
Некоторое время они молчали. Рот наполняла горечь, и Кэти незаметно сглотнула. Сидящий рядом с ней парень, длиннорукий, сгорбленный, казался ей сейчас почти стариком. А ведь он ровесник брата, подумала она. Ему не может быть больше двадцати восьми. Что же вы с собой делаете, мальчики?
– Кэти, можно я на тебя посмотрю?
Его голос звучал так робко, что девушка не сразу поняла, о чем ее просят. Несколько секунд она, сосредоточенно хмурясь, вглядывалась в лицо Эдди, затем встала со своего места и пересела к нему на колени. Он наклонился вперед и, глубоко вдохнув воздух, замер в нескольких сантиметрах от ее шеи:
– От тебя так хорошо пахнет. – Затем откинулся назад и потянулся к широкой горловине свитера. – Можно?
Боясь расплакаться, Кэти прикусила губу и кивнула. Кончики жестких пальцев скользнули по шее от уха к ключице, сжали эластичную ткань и после недолгого колебания осторожно растянули свитер на плечах. Одежда поползла вниз к локтям и парень судорожно вздохнул, когда чуть ли ему не в лицо выпрыгнули тугие груди и уставились на него розовыми сосками.
Теперь он дышал открытым ртом и медленно склонялся вперед. Внезапно печаль на лице Кэти сменилась удивлением и почти сразу возмущением. Оттолкнув Эдди обеими руками, она вскочила на ноги и начала поспешно приводить себя в порядок.
– Знаешь что, бедный сиротка, найди себе подружку и не пудри мне мозги! Нет, ну надо же! Попалась, как последняя дурочка. Эдди, ты гад. Я все Рафу расскажу.
Парень в ответ смотрел на нее радостно выпученными глазами и, даже не стесняясь, поспешно ощупывал себя в области ширинки.
– Кэти…
– Заррраза…
– Кэти…
– Если хоть кому-нибудь расскажешь, я тебе сама там все отрежу. Тупым ножом!
Он шумно вздохнул и развел руками, признавая очевидное.
– Ты вернула меня к жизни. Кэти… ты даже не представляешь, что ты для меня сделала.
Она уже не злилась, только сокрушенно покачала головой. Какие же вы все-таки глупые, люди-мужики. Ох, только бы Хью не узнал. Он ведь ее со свету сживет своими шуточками.
– Пока Эдди. Дальше веселись без меня.
Он молча катил вслед за ней к двери и окликнул только, когда она потянула вниз латунную ручку:
– Кэти…
Девушка устало обернулась:
– Ну, что еще?
– Классные сиськи. Такие и мертвого из могилы поднимут.
– Пока, гад.
* * *
Дорога от Лидса до Лондона под проливным дождем заняла больше ожидаемых четырех часов и вымотала последние силы. Ныла затекшая спина, покалывало виски, что-то неприятное ворочалось в желудке.
Прислонившись спиной к большому зеркалу, Гловер ждал, когда двери лифта откроются в холле его пентхауса. Дом встретил тишиной и темнотой. Не включая света, он прошел в гостиную и настороженно замер посреди комнаты. Тишина казалась живой, дышала равномерно и сонно.
Сразу стало легче. Александр разулся на пороге спальни и бесшумно подошел к кровати. Кэти лежала на своей половине кровати, свернувшись клубком – маленький комочек под большим одеялом. Спит, нет ли, понять было невозможно.
Плюнув на душ, он быстро сбросил одежду и, даже не тратя время на поиск пижамных брюк, скользнул в постель. Ужасно хотелось схватить и прижать к себе это теплое мягкое тельце, но останавливала мысль, что руки у него холодные, а его девочка уже согрелась и спит. Осторожно коснулся губами теплого плеча.
– У меня есть сын.
Она сонно вздохнула и пошевелилась:
– Целый взрослый сын?
– Да. Не знаю, что мне теперь делать.
Теперь ее вздох был недовольным:
– Элементарно, Индеец. Детей надо любить.
– И все? – Усомнился он. – Так просто?
– А что тебе еще надо? – Совершенно искренне удивилась Кэти. Она поерзала, подползая ближе и устраиваясь у него на полусогнутых коленях. Теперь они лежали, плотно прижавшись друг к другу, как ложки в буфете. – Ладно. – Разрешила она великодушно. – Грейся уже.
____
(38) Ламбет – район (боро) Лондона
Глава 21
Вряд ли Лидия захочет пропустить такое мероприятие, как прием в честь спонсоров Британской библиотеки. Гловер размышлял, как ему продержаться там не меньше двух часов и не убить эту женщину. Пожалуй, единственным якорем, способным не дать ему сорваться, была Кэти.
Правда, его предложение о первом совместном выходе в свет было встречено без энтузиазма.
– Мне надо закончить статью, – она посмотрела на часы. Было без пяти шесть. – Работы еще на час, как минимум.
– У тебя есть тридцать минут на статью и еще тридцать на сборы. Выезжаем в семь.
Голос Индейца в трубке телефона звучал так безапелляционно, что захотелось поспорить с ним хотя бы принципа.
– Я не успею заехать домой переодеться. Или ты поведешь меня на прием в джинсах?
Хотя те, что были на ней сегодня, выглядели очень даже ничего. Бледно-голубые и расклешенные от колена в стиле 70-хх. Если бы прием проводился в честь лауреатов какой-нибудь литературной премии, Кэти в них выглядела бы вполне уместно.
– Мой водитель доставил твое вечернее платье и туфли. Кэти, пожалуйста, не спорь. Ты мне нужна сегодня.
Прозвучавшая голосе босса такая нехарактерная для него усталость, заставили девушку проглотить уже готовый извергнуться поток возмущения. Вот только нужно было узнать имя предателя:
– И кто же ему отдал мои вещи?
– Леонардо был очень любезен.
Ну, Лео, погоди.
С другой стороны, только Лео мог так аккуратно упаковать платье в чехол, что даже гладить не пришлось. Махнув рукой на издержки феминизма в собственном характере, Кэти выбрала в гардеробной новое белье. Шелковые кружева цвета шампанского совершенно не ощущались на коже, зато облекли самоуверенность в алмазной крепости панцирь.
– Ты еще не готова? – Александр в черном шелковом смокинге стоял на пороге спальни.
– Беру десять минут дополнительного времени? Можно?
– Конечно. – Он прошел в комнату и уселся в обтянутое синим шелком кресло. – Не торопись.
Такое терпение по мнению Кэти заслуживало награды, и потому она причесывалась и красилась в одном белье. Когда все было закончено, накинуть платье оставалось делом десяти секунд. Сегодня она вывернула его светлой стороной наружу.
– Выпьем по глотку перед выходом?
Индеец выглядел подозрительно задумчивым и, кажется, вовсе не беспокоился о том, что они могут опоздать. Он медленно тянул свой виски, хмурясь каким-то явно нерадостным мыслям. В конце концов, подумала девушка, если он вдруг передумает ехать, она будет только рада. Сбросив туфли, она забралась с ногами на диван и смотрела в окно, на разгорающиеся внизу огни города.
– В этом платье ты похожа на Примаверу (39).
Кэти не заметила, когда Гловер успел сосредоточить все свое внимание на ней. От его упорного неотступного взгляда стало как-то не по себе. Вообще сегодня он был до жути похож на того мужчину, каким она увидела его в первый раз в зале «Рэдиссон блю» – наглухо закрытого и опасного. Пожалуй, надо попробовать заговорить ему зубы.
– На самом деле, на той картине Весна не изображена. Только Венера, Хариты и ангелочки. И Флора.
Он поставил стакан на столик и придвинулся ближе:
– Ну, раз у нас такой интеллектуальный разговор, то ты сейчас больше всего похожа на Лолиту. Такая юная… Все мужики в зале будут смотреть только на тебя. Надо что-то с этим делать.
У Кэти было замечательное предложение – никуда не ходить. Но высказать его она не успела. В следующую секунду сильные руки подняли ее в воздух, перевернули и закинули на мягкую спинку дивана. Встать не получилось: одна ладонь Гловера прижимала ее к дивану, вторая уже пробралась под подол платья и двигалась вверх.
– Индеец, это плохая идея!
– Помолчи, Малявка. Я все сделаю сам. Это будет быстро.
Он собрал кружево трусиков в кулак и потянул.
– Не смей рвать мое белье!
Индеец уже навалился на спину и тяжело дышал ей в шею:
– Ошибаешься. Это мое белье. Я за него заплатил.
Только внезапно накатившая злость не позволила пролиться слезам.
– Я тебя поняла. Больше не прикоснусь к вещам, за которые платишь ты.
Его рука замерла, затем вернулась на бедро и сжала его. Некоторое время Гловер дышал ей между лопаток, потом отстранился. Платье скользнуло вниз, прикрывая ноги, и Кэти перевалилась через спинку дивана, подальше от него.
Александр отвернулся, чтобы налить себе еще, а девушка схватила большую сумку с ноутбуком и почти бегом направилась к двери. Клатч и туфли лежали в опасной близости к Гловеру, и подойти к нему ближе она не рискнула.
– Кэти, прости меня. – Он так и стоял с пустым стаканом и бутылкой в руке. – Я не должен был с тобой так поступать. Это я во всем виноват, ты здесь ни при чем.
Дальше случилось невероятное: в два шага преодолев разделяющее их расстояние, Индеец опустился перед растерянной девушкой на колени и уткнулся лицом ей в живот.
– Ты чуть не изнасиловал меня, сукин ты сын.
– Прости, – глухо повторил он, – сам не знал, что способен на такое.
Она все еще колебалась:
– Объясни, что произошло.
Его тело напряглось и затвердело, как камень. Кэти не отстранялась, но и не пыталась его подбодрить. Она просто ждала.
– На этом приеме будет… один человек, которого я ненавижу. Мне надо было расслабиться.
– Вот таким образом? За мой счет?
Его хватка стала крепче, отчаяннее.
– Если не сдержусь, я могу убить его.
Тяжелая сумка упала на ковер рядом с ним. Тело Кэти скользнуло вниз и вот она уже устроилась у него на коленях, гладя и теребя его волосы:
– Индеец, миленький, не пугай меня так. И, главное, не горячись. Я уверена, – она слегка отклонилась назад, чтобы посмотреть ему в глаза, – этот человек действительно совершил что-то ужасное. Но ты снимешь с него скальп потом, хорошо, да? Чтобы с чувством, с толком, с расстановкой. Ага?
– Ага. – Смешное слово, детское.
Легкие быстрые поцелуи, словно касания крыльев бабочки:
– Ты ведь мне потом все расскажешь, правда? Потом, не сейчас.
Он кивнул. Да, потом, когда он вспомнит другие слова, кроме нецензурных.
– А, может, не пойдем никуда? – Кэти легко провела пальчиком по его брови. – Залезем под одеяло и прекрасно проведем время. Как считаешь?
Нарисованная ею картина была настолько соблазнительной, что Гловер поспешно встряхнул головой, отгоняя непрошенные видения. Нет, нельзя. Рано или поздно, придется встретиться лицом к лицу со своими демонами. И он знал, что лучше сделать это как можно раньше.
– Нет, пойдем. Только, прошу тебя, постарайся держаться рядом со мной. Не отходи далеко.
Кэти задумчиво накручивала на палец прядь его волос:
– Как думаешь, министр образования на приеме будет?
Вот умеет же она задавать вопросы. Удивившись, Гловер на секунду полностью забыл о Лидии Мелвилл.
– Наверняка. А что?
– Какой ужас. Буду теперь держаться за твой хлястик до белых пальцев.
– Почему?
– Да слышала кое-что о нем. Теперь опасаюсь. А вдруг придется с ним за руку здороваться?
Александр рассмеялся – громко и от души. Он знал обо всех этих людях столько всякой грязи, что вполне был способен потерять аппетит лет этак на десять. Кэти не догадывалась, что ей еще предстоит, если она решит продолжить карьеру журналиста.
– Понимаешь, – она доверчиво смотрела ему в глаза, – когда знаешь о ком-то что-то некрасивое, трудно общаться с ним как с нормальным человеком. Может, мне к психологу сходить, как думаешь?
Повинуясь неожиданному порыву, он обнял ее крепко-крепко, а затем помог подняться с пола.
– Боюсь, дорогая моя, что тут даже гипнотизер не поможет.
* * *
От рукопожатий Кэти была избавлена самым простым и естественным способом: одна ее рука оказалась прочно зафиксирована на локте Гловера, а вторая была занята бокалом шампанского. Прием оказался небольшим – всего около сотни приглашенных – и Индеец, как оказалось, был знаком почти со всеми. Кое-кто из подошедших поздороваться с боссом узнавал и ее: мужчины кивали, широко улыбаясь, а их дамы растягивали губы в вежливой улыбке и внимательно сканировали девушку холодным взглядом.
Пожалуй, их внимание нельзя было назвать откровенно враждебным, но так иногда смотрят женщины, когда в поезде их просят убрать сумочку со свободного места.
Плохиша на приеме не было, зато явились Лизунчик, Папочка и Кусака. Именно под такими прозвищами они проходили у Оливера. Кэти решила, если получится, сфотографировать их для Рэмзи, пусть порадуется удачному вложению своего капитала. Учитывая, как высоко по социальной лестнице вскарабкались эти стареющие шалуны, они на многое пойдут, чтобы прикрыть былые грешки. Особенно интересно было то, что все они пришли с женами – любезными, элегантными и доброжелательными леди. Наверное, старый сводник Рэмзи и здесь оказался прав: нет существа более хладнокровного и толстокожего, чем жена политика.
Поймав на себе очередной ледяной взгляд, девушка не удержалась и тихо спросила:
– Почему все эти женщины смотрят на меня так, словно я стащила у них кошелек?
Плечо в черном смокинге слегка приподнялось и опустилось:
– Обычно я выхожу на официальные мероприятия с Викторией. Может быть, они удивлены?
Может быть Гловер спал с некоторыми из них? Таких вопросов Кэти задавать не собиралась. Гораздо интереснее было бы догадаться самой.
– Так, может быть, не стоило их так шокировать?
– Нет, – Индеец крепче прижал ее руку к своему боку, – пусть привыкают.
Теперь настала очередь Кэти пожать плечами. Ну, пусть. В конце концов, это ее ни к чему не обязывает.
И все же было ужасно интересно, кто же тот человек, встречи с которым ее непробиваемый босс так опасался? Гловер одинаково радушно пожимал руки и финансистам, и политикам, и нескольким скучающим среди чопорной публики рок-звездам. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда к ним приблизился Борис Мелвилл под руку с супругой.
На самом деле холодок между Александром и Лидией мог заметить только посвященный. Она не протянула ему руку для пожатия, ограничившись кивком, а узкую щель, в которую превратился рот Индейца за пять шагов вполне можно было принять за улыбку. Кэти сразу захотелось найти себе какое-нибудь срочное дело где-нибудь подальше от этих троих. Например, в туалете. Но сбежать именно сейчас было делом безнадежным. Во-первых, хватка Гловера на ее запястье уже напоминала стальной капкан, а во-вторых, Борис Мелвилл по никому непонятной причине был рад видеть именно Кэти Эванс. Хотя и делал вид, что полностью поглощен разговором с Александром.
– Дружище, ты, конечно, прокатил меня с интервью, но я решил не держать зла.
Как же, так ему и поверили.
– Рад это слышать, – в голосе Гловера не слышалось напряжения, словно обманывать надежды наиболее вероятного кандидата в мэры было для него делом совершенно обыденным.
– Да, все к лучшему, как говорится. Сейчас я сотрудничаю с «Экономистом». Джефф Паркер считает, что у меня отличные перспективы.
Кэти постаралась натянуть на себя маску примерной школьницы, которую отчитывает строгий директор, и которая усиленно делает вид, что не замечает его расстегнутой ширинки. Похождения мистера Паркера, главного редактора «Экономиста», в узких кругах известного под кличкой Бешеный Кролик, были уже описаны ею в четвертой главе книги Рэмзи.
Интересно, мог Мелвилл что-то знать о Паркере? Или о своей жене с боссом? Во всяком случае, сейчас он изображал из себя довольного жизнью рубаху-парня.
– Признаюсь, был момент, когда я подумал, а зачем мне вообще все это нужно?
То есть, тонул, и не знал, за какую щепку схватиться, чтобы выплыть, перевела для себя Кэти.
– Ведь у меня есть все, чтобы быть счастливым: выносливая печень, любимая работа, верная жена…
Ну, конечно, знает. И судя по взглядам, которыми обменялись Лидия с Гловером, для них это вовсе не было сюрпризом.
– Но, с другой стороны, есть люди, готовые поддерживать меня до конца…
Интересно, чем Борис их зацепил?
– И если уж удача так и крутится перед носом, надо хватать ее за тугую задницу. Так, дружище?
И Мелвилл подмигнул… Кэти.
Подождав, когда Борис с Лидией удалятся на безопасное расстояние, девушка спросила:
– Он ведь все знает про вас с Лидией?
– Да.
Судя по всему, Индейца этот факт совсем не беспокоил. Напротив, спину Мелвилла он рассматривал с деловитым интересом, словно на ней уже была нарисована мишень.
– И он никогда не пытался отомстить тебе?
Гловер пожал плечами:
– Зачем? Ему было выгоднее использовать меня.
Кэти вздохнула и покачала головой:
– Не понимаю…
– Чего именно?
– Сто лет назад люди благородные за подобное вызывали друг друга на дуэль.
– Действительно, интересно. Я как-то об этом не думал. И в чем причина перемен, по-твоему?
– Ну, к счастью, изменились не все. Простые парни до сих пор не разучились бить морду хахалям жены.
Симпатии Кэти были явно на стороне простых парней. Вместе с тем нельзя было не признать ее правоту. Александр и сам в течение многих лет наблюдал, как деньги и власть вымывают благородство из людских душ, как кальций из костей. В результате хрупкие ломались, и наверху оставались гибкие, цепкие, легко приспосабливающиеся. Те, кто мог прожить и без внутреннего стержня. Само понятие благородства и чести девальвировалось, как истертая монета.
Он презирал и использовал таких людей, забывая подумать, а каким, собственно, стал он сам?
– Все, я больше терпеть не могу, – Кэти с усилием вытянула руку из-под локтя Гловера. – Пусти.
В дамской уборной с синими бархатными скамеечками и цветами в расписной фарфоровой вазе около зеркала стояло всего три женщины. Одной из них была Лидия Мелвилл.
При появлении Кэти все три замолчали. Меня обсуждали, подумала Кэти. Судя по ехидным лицам, Лидия изложила приятельницам не самую лицеприятную версию отношений мисс Эванс с мистером Гловером. Вытирая мокрые после мытья руки, девушка приветливо улыбнулась всем трем. Пожалуйста, леди, выскажитесь, не держите это в себе, мысленно предложила она. Дамы немедленно воспользовались ее приглашением:
– А вот и наша дебютантка, – растягивая слова протянула женщина с неподвижным от вколотого ботокса лицом.
– Да, милочка, поздравляю, – присоединилась к ней вторая, с крупными бриллиантовыми серьгами, – это все равно как в первый раз зайти в казино и сорвать банк.
Кэти изобразила крайнюю степень внимания и полнейшее недоумение:
– Не понимаю, о чем вы, леди.
– О том, как вы, дорогая, взбодрили нашего призового холостяка. Кажется, у него появился шанс дойти до финишной черты. На этот раз.
Так вот как называют Индейца у него за спиной. Кэти решила, что делиться этими знаниями она с боссом, пожалуй, не станет. Вежливо улыбнувшись сплетницам еще раз, она принялась вытирать руки с удвоенным старанием. Лидия, помалкивала, лишь улыбалась многозначительно, зато ее спутницы чирикали, как пара бешеных воробьев:
– Но будьте внимательны, детка. Он уже не раз срывался с крючка.
– Да, – мечтательно закатила глаза ботоксная мумия, – столько разбитых надежд, столько неоправданных ожиданий.
Ну уж нет, сердито решила про себя Кэти. Не дождетесь. Она швырнула в мусорную корзину смятую бумажную салфетку и подняла левую руку с растопыренными пальцами, демонстрируя отсутствие помолвочного кольца.
– Вы ошибаетесь, дамы. Я просто сплю с ним и больше ничего. – Уже стоя перед распахнутой дверью, она обернулась и улыбнулась в последний раз. – Для собственного удовольствия.
____
(39) здесь имеется ввиду картина Боттичелли «Весна»
