Текст книги "Ничего личного (СИ)"

Автор книги: Екатерина Гордиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 12

Александр с трудом отвел глаза от айфона. Один Бог знал, каких усилий ему стоило ни разу не позвонить ей на этой неделе. Утешало одно: судя по упорству, с каким бывший парень Кэти осаждал двери редакции, обратно она его не пустила. С одной стороны Гловер понимал бедолагу, зато с другой испытывал нестерпимое желание выйти на улицу и дать ему в глаз. И это странное желание скорее радовало, чем огорчало.

«Виктория была бы в восторге», невольно подумал он.

Отвлекший от неприятных размышлений звонок Равика этим вечером стал для него чуть ли не гласом Божьим. Бормотание телефона Александр выслушал, не сдерживая улыбки на губах. На смену дурному настроению вновь вернулся охотничий азарт и деловой настрой.

– Ясно. Возвращайтесь в редакцию. Поднимайся вместе с мисс Эванс ко мне в кабинет.

Пока Кэти заново излагала историю доктора Дж. Паркера, он осторожно рассматривал ее. О том, что произошло в баре, Равик уже сообщил – коротко, но не без ехидства. Теперь Александр отметил, что левой рукой Кэти двигает неловко и вообще старается ее не задействовать. Нижняя губа девушки припухла и, наверное, болела, судя по тому, как она поморщилась, сделав первый глоток виски. Блузка в желтоватых пятнах от вина, как же ему захотелось снять ее…

– Значит, вся эта путаница возникла только из-за того, что в онкоцентре работают два однофамильца?

– Да, – подтвердил Равик. – Доктора Джозеф и Джаред.

– И теперь все собаки лают не на то дерево?

– Доктор Джаред Паркер не дерево, – вмешалась Кэти. – Он порядочный человек, и теперь его незаслуженно травят. Сегодня перед его домом полдня толпятся репортеры, какие-то активистки уже устроили перед окнами пикет. Его жена и дети не могут выйти из дома, а на работе уже наверняка решают, как побыстрее от него избавиться.

– Пусть потерпит пару дней, – пожал плечами Гловер. – Потом все газеты дадут опровержение.

Теперь Кэти смотрела на него чуть ли не с ненавистью:

– Я знаю, как это делается. Сначала смешают с грязью, доведут до нервного срыва, а через месяц, когда все само собой стихнет, тиснут пару строк на последней странице. Мол, извините, ошибочка вышла.

Обижаться было глупо, девушка была права. С другой стороны «Индепендент» получил в руки редкую ситуацию под названием «Все вокруг лохи, один я д’Артаньян». Из этого можно было многое выжать.

– Тогда что вы предлагаете?

Судя по решительному виду, план действий у Кэти был готов. Постаравшись сосредоточиться, она сделала еще один маленький глоток из стакана и быстро облизала губы. Гловер опустил глаза на клавиатуру ноутбука.

– У нас достаточно материала на серию статей. «Индепендент Дейли» будет занят этой темой не меньше недели. Поэтому мы можем позволить себе и развернутую статью с доказательствами вины Джозефа Паркера, и интервью с пострадавшими женщинами, и небольшое исследование о том, как влияет вмешательство прессы на жизнь простого человека. Мы не просто напишем опровержение в пользу Джареда Паркера, мы дадим ему высказаться и рассказать, как клевета повлияла на жизнь его семьи, а наши юристы проконсультируют его по вопросу подачи иска к «Дейли Экспресс» и прочим, кто успеет подключиться к этой травле.

Девушка следила глазами за Индейцем. Он задумчиво побарабанил пальцами по столу, затем хлопнул ладонью по измятому выпуску «Дейли Экспресс».

– Согласен. Нужна группа в пять человек, как минимум. Завтра я поговорю с начальником полиции, пусть готовится принимать иски от пострадавших. Мы повторно проверим у независимого врача всех женщин из вашего списка, мисс Эванс. А насчет интервью…

– На Джозефа придется устраивать облаву. – Похоже, Равик планировал целую операцию. – Конечно, он уже насторожился, поэтому сделаем вид, что опрашиваем всех сотрудников онкоцентра. Для начала пусть просто выскажет свое отношение к ситуации, а потом мы выпустим первую статью с доказательствами и посмотрим, как будет дальше эволюционировать его совесть. А с Джаредом…

Кэти, как школьница, подняла руку:

– Я хочу сама поговорить с Джаредом Паркером. Завтра с утра, как можно раньше. И я хотела бы вести всю линию его защиты.

– Зачем так спешить?

Вообще-то, Гловер не был против этой инициативы, и он понимал причины ее интереса к Паркеру, но девушка сама отказывалась от перспективы напечатать самый горячий материал недели ради возможности поддержать и защитить невиновного человека, и это было необычно. Была ли то незабытая полудетская обида за отца или простая доброта? Он почти забыл, что это такое. От женщин, с которыми Александр спал все последние годы всегда сквозило холодком.

Кэти упрямо покачала головой:

– Достаточно того, что он пережил ужасный день и ему предстоит ужасная ночь. Вряд ли он заснет сегодня.

– Тогда позвоните ему сейчас и договоритесь о встрече.

– Он не берет трубку. – Она беспомощно развела руками. – Не отвечает ни на домашний, ни на мобильный телефоны.

Интересно, подумал, Гловер, где и когда она успела раздобыть номера Паркера? Впрочем, к черту. Если Кэти хотела получить это интервью, значит, она его получит.

– Адрес знаете?

Он уже поднялся и взял со спинки стула пиджак. Кэти удивленно смотрела на него снизу вверх.

– Да. А что?

– Едем сейчас.

– Но…

– Какое «но»? Вы же сами сказали, что он не спит. Вот, возьмите, – он сунул ей в руки большой блокнот.

– Зачем?

Кэти послушно засунула его в сумку, но вид у нее был недоумевающий. Гловер наклонился к ней и объяснил, как ребенку:

– Дверь они вам не откроют. Поэтому вы напишете записку и бросите в щель для писем. Надо использовать все возможности.

Глаза девушки просияли:

– Да, босс.

Он криво улыбнулся. Давно бы так. Больше она не спорила.

Уже в машине, дождавшись, когда Кэти разошлет все свои сообщения и уберет айфон в карман, Александр спросил:

– А как вы вообще вышли на этого доктора?

Ответом было безмятежное:

– Есть несколько сайтов для женщин, борющихся с раком. Я читала их отзывы о врачах.

– Что?

Машина резко вильнула влево, но Гловер сразу выровнял ее. Заметив, как побелели костяшки пальцев на руле, Кэти поспешила пояснить:

– Со мной все в порядке. Просто собирала материал.

Его хватка немного ослабла.

– И?

– И наткнулась на пост женщины, пережившей уже три операции. Мне показалось странным, что доктор поставил ей диагноз на первом же приеме, даже не получив результаты биопсии.

– Это могло быть случайностью. Или пациентка могла что-то перепутать.

– Могла, но дело в том, что доктор оказался разговорчивым. И очень подробно рассказывал ей о современных методах диагностики, позволяющих сократить количество болезненных для пациента анализов и процедур.

– И вы просто проверили его слова? И убедились, что он врет?

– Конечно. Знаете, – ехать им предстояло еще минут тридцать, как минимум, и Кэти устраивалась в кресле поудобнее, – у нас в университете Психологию журналистики вел один интересный джентльмен. Однажды он сказал, что нам прочитают лекцию об использовании правительством США вакцины для контроля над разумом. Эээ… вам интересно?

– Я весь внимание.

Гловер тихо улыбался себе под нос. Кэти держалась с ним свободно, как будто между ними ничего и не было. Вероятно, поверила, что ее оставили в покое и предпочли забыть ту сумасшедшую ночь. Плохо она его знала.

– Так вот, некий благообразный старичок, похожий на профессора, полтора часа перечислял нам самые достоверные факты, цитировал светил науки, перечислял, когда и где проводились конференции по этой проблеме. Одним словом, мы проводили его бурными овациями. Знаете, что было потом?

Гловер догадывался, но не мог отказать себе в удовольствии просто поболтать с Кэти Эванс.

– Что?

– Нас попросили найти в сети имена и факты, которыми оперировал лектор.

– Ничего не нашли?

– Ничего. Ноль! Зеро! Оказалось, наш подставной профессор давний пациент психиатрической больницы и сейчас как раз находится в стадии рецидива шизофрении.

Гловер рассмеялся.

– Дайте угадаю. Вы закончили Кингстон (24)?

– Дайте угадаю. Вы тоже?

– Да. Там давно практикуются подобные штучки. Согласитесь, это было убедительно.

– Да уж.

Оставшуюся часть дороги Кэти болтала обо всем на свете. Гловер наугад подбросил ей две темы, она сразу подхватила и, что самое удивительное, сумела разговорить и его. Александр сам поразился, когда вдруг обнаружил, что рассуждает о кредитах на образование и политике сокращении потребления на фоне увеличения денежной массы. Вряд ли Кэти понимала все, о чем он говорил, но поддакивала вовремя и наводящие вопросы задавала с умом. Да уж, она была прирожденным журналистом.

Зато ему удалось, пользуясь ее искренней заинтересованностью, пару раз коснуться ее локтя и разок дернуть выбившуюся из-за уха прядь. Она только хихикнула, как девчонка, но не отстранилась. Кажется, он двигался в правильном направлении.

* * *

Вопреки опасениям босса никаких записочек под дверь подбрасывать не пришлось. Темноволосая женщина лет пятидесяти некоторое время рассматривала Кэти через застекленную дверь, потом слегка приоткрыла ее и выглянула наружу:

– Мы не даем интервью, мисс. Уходите, это частная территория.

– Конечно, сейчас уйду, – торопливо перебила ее Кэти. – Просто я хотела сказать, что доктор Паркер ни в чем не виноват, и у меня есть доказательства. На следующей неделе они будут опубликованы в «Индепендент Дейли». Я заехала сказать, что все будет хорошо, потому что понимаю, как вам сейчас нелегко…

Договорить она не успела. Дверь широко распахнулась и девушку мгновенно затянуло в полутемное нутро дома. Интересно, о чем успевает подумать комар, когда летит в пасть лягушки на кончике липкого языка?

В следующую минуту Кэти обнаружила себя сидящей в гостиной на обтянутом гобеленом диване напротив серого от усталости мужчины. На столике между ними в золотистой лужице стоял стакан и полупустая бутылка «Джонни Волкера» (25). Ну, решила Кэти, если они так сидят на пару с «Джонни» с самого утра, то доктора можно считать трезвенником.

– Извините, что так поздно. Надеюсь, я вас не разбудила?

Паркер горько усмехнулся уголком рта:

– Честно говоря, я не думаю, что мы с женой сможем сегодня заснуть.

Арлетт наверняка тоже еще не угомонилась, все празднует, сердито подумала Кэти, и бодро заявила:

– Тогда приступим.

* * *

Спать не хотелось, и Гловер философски размышлял над странными отношениями, установившимися между ним и Кэти Эванс. Вот уже третий раз он сидит в машине, ожидая, пока эта рыжая бабочка выпорхнет из-за очередной двери. Ситуация складывалась непривычным для него образом, но пасть духом не позволяла только надежда, что остаток вечера и большая часть ночи пройдет по его сценарию.

Откуда-то снизу раздался писк пришедшего сообщения. Александр опустил глаза: на коврике перед сиденьем лежал айфон в серебристом корпусе. Наверное, Кэти выронила. Гловер поднял мобильник и, не удержавшись, коснулся пальцем погасшего экрана. Результатом было появление знаменитого изображения Эйнштейна с высунутым языком. Впрочем, почти вся картинка была залеплена иконками приложений и документов. В правом верхнем углу маячил оранжевый значок «Найти друзей». Искушение было слишком сильно. Несколько быстрых манипуляций сначала на айфоне Кэти, затем на своем собственном, и Гловер положил мобильник на торпедо перед пассажирским сиденьем. Нет, совесть его не мучила.

Кэти вновь появилась на пороге дома только через час. Надо же, ее даже обняли на прощание. Александр с улыбкой наблюдал, как девушка, подпрыгивая на ходу, бежит к машине. Шагов за пять до него она с победным видом помахала в воздухе блокнотом, а когда с размаху упала на соседнее сиденье, шумно выдохнула воздух и объявила:

– Я молодец!

– Молодец, – согласился Гловер. – А почему?

– Интервью уже есть. Завтра я перешлю Джареду… – ах, он уже Джаред, недовольно поморщился Гловер – … истории болезней пациенток Джозефа Паркера. Он прокомментирует, правильно ли велось лечение и какие обязательные процедуры были упущены. И еще…

– Подождите, Кэти… мисс Эванс… откуда у вас истории болезни?

– Эээ… ну… – слегка смутилась она. – Оттуда.

Ну, не докладывать же боссу, что Леонардо не только хороший друг и талантливый программист, но и рыцарь плаща и кинжала, блуждающий по ночам в дебрях Матрицы. Об этом она не проболтается никому. Ни за что. Никогда.

Индеец смотрел недоверчиво и пристально, сжав губы в прямую линию. Кэти сразу захотелось оказаться подальше от него.

– Пожалуй, я вызову такси, – предложила она. – Я, наверное, и так вам вечер испортила.

Босс неожиданно подобрел:

– Как испортили, так и исправите, мисс Эванс.

Звучало многообещающе.

– Мне, вообще-то, надо домой, – пискнула она.

– Домой так домой, – согласился Гловер, и Кэти почувствовала, как расслабляются сжатые в кулаки пальцы.

* * *

Босс оказался человеком предсказуемым. Припарковавшись перед домом Кэти, он вышел из салона автомобиля, обошел машину и открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья. Кэти без возражений приняла протянутую руку.

В молчании они дошли до невысокой лестницы перед выкрашенной в белый цвет дверью. Кэти поднялась а ступеньку и повернулась к Александру:

– Спасибо, что подвезли. Спокойной ночи.

Индеец окинул ее внимательным взглядом. Судя по ярко розовеющим щекам и блестящим глазам, спать ей сейчас совсем не хотелось. Это обнадеживало. Он мягко привлек девушку к себе. Кэти смотрела на него задумчиво и считать овец не торопилась. Это воодушевляло.

– Мои ночи перестали быть спокойными, – сообщил он.

Кэти пожала плечами. Мол, а я тут причем? Пришлось уточнить:

– Из-за тебя, Кэти.

– Мистер Гловер, – девушка попыталась освободиться. Не получилось. – Мне нравится моя работа.

– Рад это слышать, Кэти.

– И мне не хотелось бы ее терять из-за интрижки с боссом.

– Обещаю, ты не лишишься работы.

– Ээээ… а если я вам откажу? Что тогда?

– Ты не лишишься работы в любом случае.

Если Индеец пытался выглядеть приличным человеком, то сегодня у него это неплохо получалось. Кэти нервно сглотнула. Конечно, надо было как-то от него избавиться, чтобы не пожалеть о содеянном завтра утром. Но Кэти вечерняя и Кэти утренняя были совершенно разными людьми. Вот почему она едва сдержала разочарованный вздох, когда за стеклами входной двери затеплился неяркий огонек настенного светильника, и дверь распахнулась.

Гловер с удивлением наблюдал, как за открытой дверью сгустилась тьма, и эта тьма смотрела на него темными глазами с желтоватыми белками. Глаза находились где-то на высоте шести футов от пола.

– Кэти, мы уже начали волноваться, – пророкотал низкий голос, и тьма оформилась в очень черного парня.

Похож на картину Малевича, невольно подумалось Александру. Такой же черный и квадратный.

– Все в порядке, Мик, – Кэти снова зашевелилась в объятиях Гловера.

Пришлось ее выпустить. Из-за плеча Мика выглянул еще один парень, на этот раз белый. Вернее, золотистый: загорелая кожа, выгоревшие волосы и брови, россыпь рыжих веснушек на породистом носу.

– Вы привезли домой нашу девочку, сэр? Премного благодарны.

Пытаясь перебороть чувство горького разочарования, Гловер смотрел, как Кэти поднимается еще на одну ступеньку и переступает через порог.

– Спокойной ночи, мистер Гловер, – донеслось из-за закрывающейся двери.

* * *

Не сдержавшись, он ударил кулаками по рулю. Он потерял целую неделю. Неудивительно, что ему сейчас так плохо. Так тебе и надо, подождун хренов, подумал Александр. Сидишь себе с умным видом на берегу и думаешь, что река вот-вот принесет тебе желаемое, а эта рыжая бестия, не задумавшись ни на секунду, вскакивает на подножку трамвая и мчится вперед, подставляя лицо свежему ветру. Всего неделю назад выгнала своего парня и уже нашла взамен сразу двух, чертовка.

Что ж, он догонит тот трамвай. Спокойной ночи, Кэти Эванс.

_______

(24) Кингстонский университет – один из ведущих университетов Великобритании, находится в юго-западной части Лондона

(25) JohnnieWalker – сорт виски

Глава 13

К четвергу основные материалы были напечатаны. Главный редактор «Дейли Экспресс» два вечера подряд напивался в «Поппинсе» до «зеленый мальчиков». Конкуренты поздравляли Гловера нехотя и вяло. Юридический департамент, кажется, дневал и ночевал на работе, а начальник финансового отдела сыто массировал область желудка.

Тем более казалось странным, что Александр Гловер смотрел на всех вокруг сквозь прищуренные веки и цедил слова через неплотно сжатые зубы. Причина его дурного настроения была известна только ему самому: Кэти Эванс в редакции почти не появлялась. Она брала интервью, сопровождала жертв медицинского мошенничества на консультации к адвокатам и врачам, пыталась пробиться к руководству онкоцентра и строчила свои статьи. Большая часть ее материалов поступала Равику по электронной почте.

Айфон неизменно информировал Гловера, что в кафе и барах она не бывает, а домой добирается уже ближе к полуночи. Поэтому когда вечером в четверг на конце ломаной красной линии, исчертившей карту Лондона, появился черный значок с надписью «Старый бык и куст» (26), он подхватил со спинки стула пиджак и быстро пошел из кабинета к лифту, уже на ходу давая распоряжения своему водителю.

Кудрявую рыжую голову Гловер заметил еще с порога. Рядом с ней сияла черная, аж до синевы, гладкая лысина и еще одна рыжая шевелюра, только потемнее. Блондинчика видно не было. Пробираясь через толпу к барной стойке, Александр лихорадочно соображал, как вести себя дальше. Ясно было одно, забрать Кэти и уйти с ней прямо сейчас не получится. Значит, надо было найти способ остаться.

Взяв для начала стопку виски, он терпеливо дождался, пока девушка не повернется в его сторону, а затем, удерживая ее удивленный взгляд, двинулся к столику.

– Добрый вечер, мисс Эванс. Рад встретить вас здесь.

– Добрый вечер, мистер Гловер.

И все. Помогать ему никто не собирался.

– Не представите меня своим друзьям?

Кэти с сомнением оглядела своих спутников. Добродушным выглядел только рыжий. Если это брат, подумал Гловер, то придется в лепешку расшибиться, но завербовать его в союзники. Помощь пришла с неожиданной стороны.

– А кто вылакал мой виски? – Раздалось за спиной.

Гловер быстро оглянулся: так и есть, тот самый блондин возмущенно смотрел на сидящих за столом.

– Кто выпил виски, я спрашиваю? – Повторил он.

Все разом указали пальцем друг на друга. Какое трогательное единодушие.

– Минутку, – сказал Гловер и шагнул назад к бару.

Через две минуты он вернулся с бутылкой Баллантайнс (27).

Компания молча оглядела его с ног до головы. Общее мнение выразил блондин:

– Приветствую тебя, о вождь Быстрый кошелек. Садись к нашему костру.

– Это Леонардо, – пояснила Кэти.

– Микеланджело, – черный поднялся с места, чтобы пожать Александру руку.

– Донателло или Рафаэль? – Гловер с любопытством смотрел на брата Кэти.

Невысокий, как и сестра, с внимательными серыми глазами, парень просто излучал спокойную уверенность.

– Раф. – Пожав протянутую руку, он подвинулся на скамье, давая место гостю.

Когда рыжий в свою очередь отправился в туалет, Гловер переместился ближе к Кэти.

– А вас, наверное, звали Эйприл (28)? – Тихо спросил он.

У Микеланджело оказался отличный слух:

– Нет. Она всегда была Малявкой.

Что ж, подумал Александр, он бы тоже с удовольствием называл ее так.

Вторая рюмка пошла не хуже первой, а третью он поставил перед собой, собираясь завершить ею сегодняшний вечер. Кэти тоже не торопилась пить. То ли оттого, что девушка была довольна проделанной работой, то ли чувствовала себя в безопасности в окружении парней, она не выказывала признаков беспокойства от близости Гловера.

– Между прочим, – объявила она, – мой босс тоже закончил Кингстон.

– Значит, мы выпорхнули из одного гнездышка? – Удивился Лео.

– Но я, сами понимаете, учился на факультете журналистики.

– А у меня было программирование.

– А кто у вас вел статистику? Как там Дуглас, еще жив?

Леонардо оживился:

– Был живее всех живых, когда я выпускался. Что ему сделается?

Гловер сам удивился, насколько приятной показалась ему эта болтовня о студенческих годах.

– И что он теперь делает? Дергает себя за подтяжки или пинает плинтус?

– Пинает. Значит, ты помнишь?

Еще бы Индеец не помнил. Билл Дуглас, преподававший статистику, имел неприятную манеру во время лекции расхаживать перед кафедрой и совсем отвратительную привычку дергать себя за подтяжки, когда затруднялся подобрать нужное слово. Щелчок резиновой ленты об округлое брюшко стимулировал умственную деятельность преподавателя и болезненным звоном отдавался в похмельных головах студентов.

– Я сидел во втором ряду, когда подтяжка сорвалась и щелкнула Билла по лбу. Конечно, мы все заржали. А он обиделся. И когда в следующий раз остановился, чтобы щелкнуть подтяжкой, мы даже дышать перестали.

– А он? – Кэти улыбалась от уха до уха.

– А он подумал и пнул плинтус.

– И пинает его до сих пор.

Пришлось повторить эту историю дважды. Пока все хохотали, Кэти тихо спросила Гловера:

– Вы следите за мной, босс?

Он молча кивнул. Глупо было бы отрицать очевидное. Девушка пыталась осмыслить ситуацию, и пока ее брови не успели сдвинуться к переносице, Александр поторопился добавить:

– Предлагаю сделку.

– Еще одну? В дополнение к тем, что уже были раньше?

– Именно. У вас ведь была возможность убедиться, что я держу свое слово, так?

– Ну, дааа… А что за сделка?

– Я могу приходить к вам. А вы можете потребовать, чтобы я ушел, как только мое общество перестанет вам нравиться. Идет?

И почему ей все время казалось, что Индеец играет краплеными картами? Может быть потому, что его общество ей действительно нравилось? Собственно, а что она теряет?

– Оставайтесь, мистер Гловер. И спасибо за виски.

* * *

Обратно возвращались пешком. Дом Кэти находился в трех кварталах от Хампстед Хай стрит, и Гловер счел для себя совершенно естественным проводить девушку, тем более, что его так и не попросили уйти. Они с Кэти незаметно отстали.

Мик с Лео шли в обнимку, а Раф сохранял с ними дистанцию ровно в один шаг, так что Гловеру уже было понятно, кто кому здесь мылит спинку в душе. Стало быть, Кэти не живет с двумя парнями. Она делит дом с двумя парнями, которые живут друг с другом. Совсем другое дело.

Когда дошли, стало совсем темно. Свет лампы перед дверью был таким мутным и тусклым, что Александр не утерпел, и, подхватив Кэти за талию, утянул ее в благоухающую жасмином темноту. Девушка не вырывалась, только чувствовалось, как настороженно она прислушивается к звяканью ключей на крыльце. Гловер не торопился целовать ее, тоже ждал. А, вот оно, со стороны дома донеслось:

– Не целуйтесь, а то меня тошнит (29).

Кэти не могла видеть, как у Александра поползли на лоб брови.

– Сестренка, умри, но не отдавай поцелуя без любви (30). – Еще один пьяный голос.

До этой минуты Гловер был уверен, что сумасшедший здесь только он один.

– Что это с ними? – Его губы почти касались уха девушки, а кудрявые волосы щекотали подбородок.

Ее сердце быстро билось под его ладонью, а беззвучный смех ощущался серией коротких толчков.

– Это они демонстрируют знание русской литературы. Грамотеи.

– Причем здесь русская классика?

– Совершенно не причем. Вы хотели мне что-то сказать, мистер Гловер?

Говорить ему совершенно не хотелось. Только гладить ее кожу под рубашкой, такую тонкую и горячую, словно тающую от внутреннего огня. Проникнуть в нее через уши, глаза, рот… через… Тут его довольно чувствительно хлопнули по руке, и почти в ту же секунду откуда-то сверху раздался дребезжащий старческий голос:

– Кэти, что там делает этот симпатичный молодой человек?

Александр растерянно огляделся: неужели здесь живут говорящие совы? Кэти тоже смотрела куда-то вверх:

– Добрый вечер, миссис Симмонс. Этот молодой человек делает мне неприличные предложения.

– О, дорогая, – чувствовалось, что старушка взволнована не на шутку, – обязательно соглашайся. Иначе потом пожалеешь.

Спасибо вам, миссис Симмонс.

– Предлагаю перебраться в более уединенное местечко, – тихо попросил он.

Лицо Кэти смутно белело перед ним в темноте. Затем она склонила голову:

– В конце концов, что я теряю? Так, мистер Гловер?

Он сразу почувствовал, как отпускает напряжение, давившее больше месяца.

– Александр, – он легко коснулся губами ее рта. – Меня зовут Александр.

Ее губы шевельнулись в ответ – то ли поцелуй, то ли тихий смех:

– Мне больше нравится Индеец.

* * *

Утром Гловер попытался присоединиться к ней в душе. Пришлось, хоть и с шутками-прибаутками, но решительно вытолкать его из ванной. Все-таки пятница не суббота, не получится ни отоспаться ни отдуться от работы.

Кэти с насмешливой улыбкой оглядела женский шелковый халат, висевший на крючке для полотенец, а в верхнем ящике шкафчика обнаружила крем для лица и тела. Воротник халата пах терпкими духами, слишком пряными, слишком тяжелыми. Впрочем, она не собиралась брать чужое, будь то одежда или мужчина.

Таким образом, вопрос о дальнейших отношениях с Индейцем разрешился сам собой, и Кэти уже с чистым сердцем голосила под горячим душем «Правь, Британия, морями».

Александр с улыбкой прислушивался к происходящему в ванной. К моменту, когда Кэти появилась на пороге кухни, на столе ее ждал стакан апельсинового сока и тарелка с омлетом. Честно говоря, он бы предпочел увидеть ее в своей рубашке на голое тело, но Кэти в очередных невероятных джинсах, состоящих из одних заплаток и дыр, и свободной белой блузке с жемчужными запонками выглядела не менее желанной. Рыжие волосы, брови и ресницы – на девушке сейчас не было ни грамма косметики, и, похоже, это ее совершенно не беспокоило.

Девушка жадно втянула в себя насыщенный запахами еды воздух и, словно гончая по следу, уверенно прошла к своей тарелке. Омлет с зеленью и толстым слоем сыра сразу вызвал обильное слюноотделение, рука сама потянулась к вилке.

– Я не знал, любишь ли ты омлет, – в голосе индейца звучало смущение. – В прошлый раз он тебе не понравился.

– Омлет я обожаю. – Кэти вскинула на него горящие предвкушением глаза. – Особенно тот, который готовлю не сама. Спасибо тебе.

Александр с облегчением вздохнул. Вчера они начали целоваться уже в подземном гараже. Потом с трудом выбрались из лифта и, наконец, оставив половину одежды в гостиной на полу, наконец добрались до спальни. Поговорить в постели хотя бы об омлете так и не получилось – нашлись другие, более важные, дела.

Значит, они теперь на «ты»? Это не могло не радовать. Тем не менее, следовало закрепить успех.

– Кэти, у меня к тебе просьба.

– Да? – Донышко стакана звякнуло о столешницу.

– Больше не называй меня мистером Гловером.

– Эээ? – Вилка зависла над омлетом.

– Даже если мы поспорим, или будем друг другом недовольны, называй меня Индейцем. Или Александром, на худой конец.

Рыжие брови поднялись выше, а зеленые глаза взглянули на него недоверчиво.

– Почему?

– Знаешь, лучше накричать, чем ударить, и лучше ударить, чем отвернуться и забыть о существовании друг друга. Не хочу, чтобы ты когда-нибудь решила, что я умер для тебя.

Это заявление Индейца рушило всю только что выстроенную Кэти схему ее будущей жизни. Девушка замерла, обдумывая сказанной Гловером.

Ответить она не успела, потому что из холла раздался звук открывающихся дверей лифта. По мраморному полу простучали каблуки, и на пороге кухни возникла… Лидия Мелвилл.

– Александр, ты мне нужен!

Кэти перевела взгляд на Индейца. Вот сейчас он выглядел самым настоящим мистером Гловером – собранным, сосредоточенным, холодным.

– Ты не предупредила, что приедешь, Лидия.

Женщина слегка побледнела и перевела растерянный взгляд на Кэти, затем снова на Александра.

– Извини, я так растерялась, что не подумала… Прости, если помешала.

Кэти отложила вилку и сползла со стула. Это уединенное местечко становилось слишком людным. Пора было возвращаться в нормальную жизнь.

– Мне пора, мистер… – возмущенный взгляд Индейца заставил ее проглотить остаток фразы. – То есть, мне пора на работу.

Подхватив в гостиной сумку, она быстро прошла к лифту. Затренькал айфон, и Кэти приложила трубку к уху:

– Алло?

– Кэти, подожди, – через холл к ней быстро шел Гловер.

Продолжая говорить, она вступила в кабину лифта и улыбалась ему одними глазами, пока двери между ними не закрылись.

* * *

Александр вернулся на кухню и оглядел кухню. Только что она казалась ему такой уютной и теплой. Сейчас Лидия, одетая в шелковый брючный костюм и туфли на острой шпильке, казалась здесь неуместной и нелепой. Он выкинул омлет в мусорное ведро и опустил грязную тарелку в раковину.

– Выпьешь?

– Пожалуй, да.

Они прошли в гостиную. Лидия сделала быстрый жадный глоток, и Гловер невольно поморщился от звука, с каким ее зубы коснулись стекла. Больше она не пила, только грела в руках стакан скотча.

– Он все знает о нас.

Вообще-то Александр был уверен, что Борис Мелвилл уже пятнадцать лет как знает, что его жена спит с Гловером. Эта история началась задолго до Бориса, и все эти годы он успешно делал вид, что ни о чем не догадывается. Следовательно, теперь у Бориса нашлись убедительные причины прозреть.

– Он угрожает разводом…

Борис решил пожертвовать козырной дамой?

– … и обещает забрать у меня сына.

Вот в любви Лидии к своему единственному ребенку, четырнадцатилетнему Питеру, Гловер ничуть не сомневался. Это было единственное уязвимое место в панцире, который за долгие годы жизни с политиком успела нарастить эта женщина. Следовательно, ставки были высоки.

Гловер наклонился вперед и оперся локтями о колени:

– Чего он хочет?

Она сделала еще один глоток.

– Борис все-таки добился согласия партии и решил баллотироваться в мэры, теперь ему нужна поддержка «Индепендент».

Александр с усмешкой покачал головой. С его-то беспринципностью и умением пробкой выскочить на поверхность любого помойного ведра, Борис Мелвилл имел все шансы преуспеть на поприще политике. Ему мешал один-единственный недостаток, как выяснилось, непреодолимый – он всегда откусывал больше, чем мог проглотить.

– Хорошо, я поговорю с ним.

– Правда? Ты сделаешь это ради меня?

Щеки Лидии порозовели. Она поставила стакан на столик и пересела на диван ближе к Гловеру. Кончиком указательного пальца она нежно провела вдоль ворота его майки, затем потянула пуговицу джинсов. Глаза ее сияли, а уголки губ подрагивали у улыбке:

– Как я смогу тебя отблагодарить?

Задумчиво прищурившись, Александр смотрел на нее и молчал. Тогда ее пальцы медленно расстегнули пуговицу. Опустившись на колени перед диваном, Лидия взялась за собачку молнии, и в этот момент ее запястье оказалось в жестком захвате его ладони.

– Довольно, Лидия. Собери свои вещи.

* * *

Проходя к себе в кабинет, Гловер остановился возле стола секретаря:

– Хелен, мне нужно сменить код лифта в пентхаусе.