Текст книги "Ничего личного (СИ)"
Автор книги: Екатерина Гордиенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
– Чем? – Вяло поинтересовалась Кэти, в свою очередь пересматривая пахнущие свежей краской листы бумаги.
– Ну, не знаю, что там у Мелвилла в жилах течет. Вряд ли кровь, скорее моча пополам с ядом. Иди уже, не заставляй своего парня ждать.
– У него-то кровь точно разбавлена нитроглицерином (55), – слегка поморщившись, добавил Лео.
Надо же, вот как они думают о Гловере. Подсознательно, девушка понимала, что человек, построивший, пусть и на прочном фундаменте, но собственный медиа-холдинг, не может не быть слабым и нерешительным. И все же увидеть Индейца в черной коже и армейских ботинках с кровью на костяшках пальцев было на грани шока.
И это человек, у которого половина гардеробной комнаты занята костюмами из шерсти с шелком, заказанными у маэстро Баральдо, а под запонки отведен специальный комод. Черт, да у него даже пуговицы для сорочек изготавливались по специальному заказу. И все же, ошибки быть не могло: тот самый мужчина, который каждое субботнее утро начинал с неизменного маникюра и визита стилиста-парикмахера, сегодня не побрезговал собственными руками набить две халдейские рожи в холле трехзвездочной гостиницы.
«О сколько нам открытий чудных…». Александр Гловер, какие еще твои темные стороны прячутся за фасадом элегантной безупречности? Какие еще сюрпризы ждут меня сегодня, подумала Кэти.
____
(55) Нитроглицерин – сложный эфир глицерина и азотной кислоты, обладает взрывчатыми свойствами.
Глава 30
– Привезла? – На звук открывающихся дверей в холл вышел Гловер.
Кэти молча протянула ему флэшку. Конечно, Лео сделал несколько копий, сохранив их на своем ноутбуке и переслав по почте Кэти, но флэш-карту она все-таки убрала во внутренний карман куртки. Туда же на всякий случай перекочевал кошелек с документами и карточками.
– Пойдем, посмотрим, – не дав времени раздеться, он почему-то потянул ее на кухню.
Там уже ждал открытый для работы ноутбук и чашка остывающего чая. Он так и не переоделся, отметила про себя Кэти, разглядывая обтянутую черной майкой спину. Ему идет. Можно будет вечером сыграть в плохого парня и хорошую девочку.
– Отличная работа, – Индеец обернулся резко, отвлекая ее от грешных мыслей.
Надо было бы сказать «Спасибо», но Кэти ответила в своем стиле:
– Знаю. Что дальше?
– Дальше? – Он приподнял черную бровь. – Дальше все по плану. Ты мне веришь?
Честно говоря, не очень. Но посмотреть, что он станет делать дальше, было очень интересно. На всякий случай Кэти мотнула головой так, что ее жест можно было расценить как «да» и «нет» одновременно.
– Завтра получишь паспорт. Есть еще пожелания? – Теперь девушка пожала плечами. – Тогда иди погуляй. Вернешься часа через три.
Что? От возмущения глаза вытаращились сами собой, а рот слегка приоткрылся, готовый извергнуть поток возмущенных возражений. Не успела. Ее прервал женский голос, прозвучавший из гостиной:
– Милый, ты еще долго? Хочешь выпить со мной?
Удивленно приоткрытый рот закрыть не удалось. На пороге кухни стояла Лидия Мелвилл со стаканом виски и… в бледно-зеленом шелковом халате.
– Я, пожалуй, останусь. – Голос слушался плохо, и три коротких слова прозвучали как-то слишком хрипло.
Хорошо, что плакать пока еще не хотелось. Но сегодняшние сюрпризы Кэти уже не нравились. Совсем. Внутри все онемело, как отсиженная нога, и как организм отреагирует на новые открытия, предсказать было невозможно.
– Я останусь, – повторила Кэти уже тверже.
– Хорошо, – Индеец смотрел жестко, сведя брови в одну линию над переносицей. – Тогда у меня одна просьба. Сиди молча. Не отвечай, пока не спросят.
Так как вопросов не было, Кэти молча кивнула. На Лидию она старалась не смотреть. Конечно, та сейчас улыбалась с видом победительницы.
– Вернемся в гостиную. – Александр взял со стола ноутбук и кивнул обеим женщинам в сторону дверей.
Кэти заняла кресло напротив дивана. Раз ей было отведено место молчаливого зрителя, она должна держаться подальше от сцены. Лидия, напротив, уселась точно посередине, явно рассчитывая на близость Гловера. Когда колено женщины коснулось его обтянутого черными джинсами бедра, он заговорил:
– Во второй раз у тебя ничего не получится.
– Что? – Ярко накрашенный рот Лидии округлился, а брови поползли вверх. – О чем ты говоришь?
Она потянулась вперед, стремясь прикоснуться к его руке. А может быть, чтобы халат на груди распахнулся еще глубже, цинично подумала Кэти. Индеец не отстранился, но его лицо окаменело.
– Я говорю о том, что не нужно без разрешения брать чужое белье. – Лидия улыбнулась игриво и нежно, сделав вид, что приняла его слова за шутку. – И еще о Салли. – Он безразличным взглядом следил, как быстро выпрямилась и напряглась женщина в шелковом халате. – И о моем сыне.
– Я…
– Если попробуешь сказать, что ничего не знала, – Гловер говорил все-так же отстраненно, только пальцы поползли к ладоням и сжались в кулаки, – я тебя ударю.
Кэти плотнее вжалась в спинку кресла и на всякий случай подтянула колени к подбородку. Даже она почувствовала, как холодеет воздух в комнате, что уж говорить о Лидии. Женщина плотно запахнулась в тонкий шелк и обняла плечи руками. Индеец кивнул, словно ожидал именно такой реакции.
– Теперь перейдем к делу. – Он щелкнул мышкой и развернул экран ноутбука к Лидии. – Смотри внимательно.
Минут пятнадцать мата, криков и звуков ударов слушали в полном молчании, затем Лидия попыталась оттолкнуть от себя ноут.
– Александр, я не знала, – беспомощно произнесла она. – Ты же помнишь, я говорила тебе, какой он…
– Не знала? – Он вытянул из-под диванной подушки тонкую синюю папку и бросил ее на колени Лидии. – Не знала, что происходит в принадлежащем тебе отеле? – Ого, молча порадовалась Кэти, а он тоже неплохо подготовился. – Или не знала, на какие деньги ты покупаешь себе недвижимость в Челси и Белгравии (56). – Упс, а вот это я проверить не додумалась, огорчилась она.
– Ты не можешь так поступить со мной, – по щекам Лидии потекли самые настоящие слезы, – после стольких лет… Александр…
– Могу. – Его глаза над белозубым оскалом зияли такой мертвой чернотой, что Кэти сразу поверила, еще как может. – Моему сыну двадцать лет. И все эти годы я не знал о нем ничего. Я могу сделать с тобой что угодно, Лидия. Если эти материалы будут опубликованы… – Плачущая женщина в шелковом халате смотрела на него, молча качая головой. – Какая там, к черту, политическая карьера? Борису даже руки подавать не станут. Возможно, ты сможешь избежать срока за сутенерство, но адвокаты превратят твой кошелек в голландский сыр, такой же дырявый. А объяснения в налоговой полиции, а? А расчеты через панамские офшоры? Лидия, какая же ты мелочная и жадная, если поскупилась на проценты для нескольких надежных переводов? Что скажешь?
Недолгое молчание подтвердило, что ответных слов не нашлось. Кэти только чувствовала, как холодок тонкой струйкой заползает ей за шиворот и стекает вниз по спине. Не удивительно, что Лидию уже трясло, как отбойным молотком. Спокоен и сосредоточен был один Индеец:
– Ты уже подумала, как это скажется на твоем сыне?
Вероятно, эти слова оказались последней каплей, потому что в тот же миг ярко-красные ногти метнулись к его лицу. Кэти не успела отследить, как Гловер отмахнулся от рук Лидии и, заканчивая плавную дугу, ладонью с отведенным в сторону большим пальцем опрокинул плачущую женщину в угол дивана. Тяжело дыша, она вцепилась в подлокотник.
– Какая же ты сволочь!
– Не правильный ответ, – он поднялся, чтобы взять с подноса графин с виски.
– Что… что ты хочешь?
Он вернулся обратно с выпивкой и чистым стаканом в руках:
– А что у тебя есть?
– Деньги.
– Деньги? Это само собой. Что еще?
Лидия смотрела растерянно и зло:
– А что тебе еще надо?
Кэти напряженно всматривалась в лицо Индейца. Нет, вряд ли он был жесток сам по себе, и вряд ли эта ситуация доставляла ему удовольствие. Александр не наслаждался беспомощностью женщины, но читавшаяся в его лице уверенность, что он имеет полное право опустить на нее свой каблук и с хрустом вдавить в землю, казалась не менее страшной. И он не торопился.
Забытый Лидией стакан опустился на стол перед ней. Янтарная жидкость плавно потекла из графина, наполняя стакан почти до самого верха.
– Пей, – Гловер протянул стакан Лидии. Ее глаза испуганно расширились. – Пей!
Под таким взглядом я бы, например, выпила что угодно, мелькнула у Кэти внезапная мысль, даже серную кислоту. Лидия глотала виски торопливо, рискуя поперхнуться и пролить на себя. Так и есть, на нежной зелени шелка расплылось некрасивое бурое пятно. Женщина поставила стакан на стол и не сводила глаз с Гловера, ожидая следующего приказа.
– Ты ведь записывала клиентов.
Глаза Лидии заметались, она явно что-то подсчитывала в уме. Конечно, от Индейца это не ускользнуло:
– Публичного скандала не будет, – произнес он. – Мои адвокаты помогут тебе развестись тихо и на самых выгодных условиях. Ты сможешь забрать сына и уехать… в Аргентину, например. – Злая усмешка искривила его рот. Лидия кусала губы. – Но мне нужны эти записи. Все.
Глаза женщины остановились на стакане. Гловер снова налил, на этот раз всего пару глотков.
– Их много. Ты не представляешь, какие люди в этом замешаны. – Пробормотала Лидия.
– Пытаешься торговаться? – Всего лишь холодный интерес, но сейчас Кэти была рада и ему. Хоть какая-то человеческая эмоция. Ну, не мог же человек, которого она любила, в единый миг превратиться в такую бесчувственную ледяную глыбу. – Очень хорошо представляю. Меня больше интересует, о чем думали вы с Борисом, когда начали шантажировать этих людей?
– Мы не…
– Неужели? – Вслед за любопытством возвращалась ирония. – Думаешь, я не догадаюсь, кто и каким образом способствовал карьере Бориса? Брось, Лидия. Ты сама давно поняла, какое бездарное ничтожество твой муж. Хватит! – Прикрикнул он, и Кэти вздрогнула вместе с Лидией. – Итак, мне нужны все записи. Мне нужен паспорт той девушки…
– Марины Климко, – подсказала Кэти.
Индеец одарил ее взглядом «я не разрешал тебе говорить».
– Мне нужно, чтобы ты уладила все разногласия с бандитами, которые ее используют. Что-то еще? – Наконец Кэти получила разрешение подать голос.
– И вид на жительство.
Гловер пожал плечами с видом «да хоть луну с неба».
– Это все?
– Да.
– Хорошо. – Он уже доставал из кармана айфон. – Лидия, тебе лучше одеться. Сейчас сюда придут мои люди.
Лидия на нетвердых ногах поплелась в сторону спальни. А неплохо она держится, подумала Кэти. Я бы после такой дозы и «мама» сказать не смогла.
– Кэти, – Александр не отрывался от экрана айфона. – Мне надо будет уехать. Ты останешься здесь. Не хочу, чтобы ты в таком состоянии выходила на улицу.
Он окинул ее быстрым взглядом и недовольно поджал губы. Что с ней не так, интересно? Сама себе Кэти больше напоминала Лотову жену с дочерями (57). И чувствовала себя соответственно.
Что происходило дальше, она уже не пыталась узнать. Из гостиной до нее долетали звуки мужских голосов, плач Лидии. Затем женщина чему-то засмеялась. Смех звучал истерично и оборвался внезапно. Может быть, она снова пила?
Даже когда все ушли, девушка так и осталась сидеть на кровати, положив подбородок на колени. Озноб не проходил, и думать не хотелось.
Ну что, хотелось сказать себе самой, мечтала увидеть настоящего Александра Гловера? Теперь любуйся. И чего она хотела бы на самом деле? Закрыть глаза на недосказанности? Существовать, не замечая запертых дверей, за которыми кто-то рычит и скребется? Или все же узнать правду, чтобы найти способ принять ее и жить с ней?
А если не получится? Сможет ли она вытолкнуть чудовище, с которым сегодня познакомилась, в мрачный коридор, ведущий куда-то в глубину подсознания, где уже бродят Фантомас, Песочный Человек и учитель химии из ее девятого класса? Сможет ли вообще уйти от Индейца?
Наверное, она задремала, потому что вздрогнула, когда на плечо опустилась теплая ладонь. В комнате было темно. Если бы не россыпь огней за окном, Кэти не смогла бы разглядеть даже темный силуэт мужчины, опустившегося на кровать рядом с ней.
– Это заняло больше времени, чем я рассчитывал. – Александр потянулся к лампе на прикроватном столике и включил свет. – Держи. – На покрывало между ними лег конверт. – Здесь паспорт и визитная карточка адвоката. Он поможет оформить документы для получения вида на жительство. Все будет улажено в течение двух-трех недель. И это. – Из заднего кармана джинсов он вытянул второй конверт, гораздо толще. – Сто тысяч.
– Зачем? Я не просила.
– Для твоей Марины. Пригодятся. Сутенерам заплатили вдвое больше. Пришлось, чтобы не втягивать в дело полицию.
– Ой, – смутилась Кэти. – Мы тебя не разорили?
Гловер довольно усмехнулся:
– Платила Лидия. Ты представить не можешь, какое у нее было лицо, когда Игорь назвал свою цену. Как у ребенка, узнавшего что Санта Клауса не бывает.
Воображение журналиста услужливо дорисовало картину: неверящее лицо женщины, на глазах которой до основания рушилась крепость ее благополучия. Терпеливо и расчетливо возводимая годами. Скрепленная слезами и кровью людей, по чьим головам Лидия так долго шла к своей цели. Александр наконец заметил, что Кэти все еще сидит неподвижно.
– Как себя чувствуешь?
– Как-будто под асфальтовым катком побывала, – честно призналась она.
– Я тоже.
Гловер с блаженным вздохом откинулся на спину и заложил руки за голову. Кэти наблюдала, как расслабляются мышцы его лица, смягчаются губы, разглаживается морщинка между бровей. К ней возвращался прежний Индеец.
– А с Мелвиллом говорил?
Его глаза бесцельно бродили по потолку.
– Нет. И не собираюсь. Он уже сбитый летчик. Им займутся те, кого он шантажировал.
– Да они же его порвут, как Тузик грелку.
Тело Гловера несколько раз вздрогнуло то ли смеха, то ли от кашля:
– Ты и здесь решила проявить человеколюбие? Тогда расслабься. Эти люди уйдут со своих постов и из партий тоже. Так что их разборки будут больше похоже на грызню беззубых. Черт, ты не представляешь, сколько народу здесь было замешано.
– Хочешь сказать, что ты за один день выкосил половину британского истеблишмента?
Расслышав напряжение в ее голосе, Индеец повернул голову и подмигнул:
– Не я. Этим займется Клейтон. Как я и ожидал, он только обрадовался шансу выполоть политический огород. И начнет с собственной партии.
Ну да, Тобиас Клейтон, который и сам не прочь стать мэром.
– Он будет баллотироваться вместо Мелвилла?
Гловер помотал головой:
– Нет, эта замена в последний момент произведет слишком много шума. Скандал не нужен никому, кроме журналистов. Так что извини.
– Да я и не в претензии.
Индеец повернулся на бок и, подперев рукой голову, удивленно уставился на Кэти:
– Серьезно?
Кэти кивнула:
– Да. Оказывается, мне совсем не нравится ломать судьбы людей.
– Даже плохих?
– Только по необходимости. И без всякого удовольствия.
Гловер кивнул, словно получив подтверждение собственным мыслям:
– Так ты поэтому не стала требовать ничего для себя?
– А что мне нужно? – Пожала плечами девушка. – У меня все есть. Но… – она немного поколебалась, – …если хочешь сделать мне приятное, набей морду Мелвиллу.
Александр снова откинулся на спину, чтобы как следует посмеяться:
– Ты не представляешь, скольким людям это доставит удовольствие. – Затем вернулся в прежнюю позицию. – А та девушка с видео? Зачем ты попросила для нее вид на жительство?
Наверное, это прозвучит несколько пафосно, ну и пусть:
– Потому что ее любовь живет здесь. А у нее нет ничего, кроме любви.
Ни тени усмешки в ответ, абсолютно серьезный взгляд:
– Знаешь, можно полжизни строить свой бизнес, зарабатывать деньги, добиваться поддержки политиков, а потом понять, что не имея любви, не имеешь ничего.
– Невероятно.
– Невероятно до смешного.
Ну, и как теперь ему сказать? Она не сможет, во всяком случае, пока он так на нее смотрит. Мягко толкнув Александра в плечо, Кэти заставила его лечь на спину и запустила пальцы в густые черные волосы, расчесывая их как гребнем. Эта простая ласка всегда помогала снять напряжение, когда Индеец клал свою усталую голову ей на колени. Он даже утверждал, что ее руки способны исцелить головную боль.
– Александр… – Тонкие пальцы скользнули ему на веки. Пусть не смотрит. – Ты сегодня изменил жизнь многих людей.
– Ты тоже, – беззвучно шепнули его губы.
Он был прав. Именно Кэти столкнула первый камень, Индеец лишь превратил это почти случайное падение в настоящую лавину. Во что же будут выливаться ее поступки рядом с ним? Если она останется…
– Мне страшно. – Он не двигался, ожидая продолжения. Только губы затвердели. – Ты такой… неотвратимый. И я меняюсь рядом с тобой. – Гловер хранил молчание. – Меня пугают размеры твоего влияния на мир. А я всего лишь… – «муха», чуть не сказала она, – …человеческая женщина. Мне не по себе среди таких больших… – «людоедов», чуть язык себе не откусила, чтобы удержать это слово несказанным.
Осторожно, боясь спугнуть тишину, Кэти вернула руку себе на колено. Индеец так и лежал с закрытыми глазами, такой суровый и бледный. На покойника еще не похож, мелькнула дурная мысль, но на надгробие вполне.
– Я запуталась, Александр. – Нет, пора поскорее заканчивать, пока не скатилась в щенячий скулеж. – Мне надо подумать. Побыть одной. Не удерживай меня, пожалуйста.
Он не пошевелился ни разу, ни когда она побросала в сумку те немногие вещи, что хранила здесь, ни когда собирала с кресла и комода свои блокноты. Ей уже стало казаться, что они так и расстанутся с этим каменным молчанием на душе, когда Гловер вздохнул и пошевелился:
– Кэти?
– Да?
– Запомни, что бы ты ни сделала, я использую все свои возможности, чтобы защитить тебя. Я никогда, ни при каких обстоятельствах не обращу свою силу против тебя. Ты мне веришь?
– Да.
Она действительно поверила. Без колебаний и сразу.
– Хорошо. Теперь иди.
Кэти хватило сил продержаться в лифте, а затем в такси. Она даже смогла сама открыть дверь своего дома и подняться на второй этаж. Слезы прорвались при виде старого свитера, который она стащила у Индейца, чтобы носить у себя дома и класть под подушку, когда его нет рядом. Она второпях забыла его на кровати, когда в последний раз переодевалась здесь.
В тот день такси уже десять минут ждало за дверью, от звонков из редакции раскалился телефон, а она не могла думать ни о чем, кроме того, что на срочную правку и согласование статьи уйдет не больше часа, а затем она сможет подняться наверх и вновь окажется внутри волшебного фонаря, где все ее жизнь обретала настоящий смысл.
Не сдерживая рыданий, девушка повалилась на кровать и изо всех сил прижала к груди мягкий серый ком, пахнущий горячим деревом и дымом.
______
(56) Белгравия, Челси – Престижные районы Лондона
(57) Библия описывает, как жена и дочери праведника Лота превратились в соляные столбы, оглянувшись на город Содом
Глава 31
С самого воскресного утра настроение Виктории было ни к черту. Вчера ей снова пришлось садиться за стол в одиночестве.
Гловер пропускал уже четвертый субботний обед подряд. Когда-то их еженедельные встречи за столом, сервированным хрусталем и фарфором, приобретенным еще бабушкой Виктории, были традицией, которой неукоснительно придерживались, как тетя, так и племянник. Если уж Александр начал отказываться от многолетних привычек, значит, в его жизни происходило нечто экстраординарное.
Добиться правды по телефону было невозможно. На все свои вопросы Виктория получала один ответ: все хорошо, много работы, не приеду, извини. Слухи доносили одно: в офис племянник являлся без опозданий, элегантный, как Браммел (58), выбритый до синевы, как баклажан, и злой, как сатана.
Женщина поправила перед зеркалом прическу, мизинцем убрала помаду в морщинке у рта и подняла трубку телефона:
– Уэсли, седлайте роллс-ройс, мы едем в город.
Придется все выяснить самой.
* * *
Виктория окинула быстрым взглядом гостиную. Пожалуй, все выглядело не так плохо, как она опасалась. В пентхаусе чисто (ну, да, прислуга убирает), на журнальном столике стоит бутылка коньяка и стакан (но бутылка отпита всего на треть), рядом ноутбук и стопка бумаг, часть из которых уже перекочевала на пол (значит, работает), щетина на щеках максимум двухдневная (ага, действительно выползает иногда из своей норы). Ну, что ж, с этим уже можно работать, решила она.
– Где взять второй стакан? – Спросила она у удивленного вторжением племянника.
Гловер кивнул в сторону бара, где на серебряном подносе вокруг графина толпились широкие хрустальные стаканы для виски. Поставив свой рядом со стаканом Александра, Виктория щедро плеснула из бутылки себе и ему.
Племянник продолжал смотреть на нее все с тем же недоверчивым интересом. Пришлось пояснить:
– Будем пить дуэтом.
– Подожди, – попросил Гловер, – сейчас принесу лимон.
– Закусывать коньяк лимоном придумали тараканы в голове, – отрезала Виктория, поднимая свой стакан.
Александр предпринял еще одну попытку, правда, довольно вялую:
– В твоем возрасте вообще пора завязывать с выпивкой, – проворчал он, уже потянувшись к своей порции.
Ну уж нет, решила тетушка:
– А возраст придумали мужчины, чтобы лишний раз позлить женщин.
Больше возражений не возникало, и они молча выпили. Первой тишину нарушила Виктория:
– Кстати, а по какому поводу мы пьем?
Видимо, Александр не видел смысла скрытничать. Это в детстве было хорошо: прикрыл глаза ладошками, и разбитой вазы как не бывало. А как быть, если снова разбита кое-как склеенная жизнь?
– Как ты смотришь положительно на то, чтобы выпить еще?
Виктория в слова не играла, просто пододвинула ближе стакан. Выпили снова.
– Меня бросила женщина. Любимая. Снова. – Гловер поднял голову и посмотрел ей прямо в лицо.
Выглядел он все-таки плоховато. И углубившиеся морщины около рта и чуть припухшая и синеватая кожа под глазами указывали: он все-таки пьет и в немалых количествах.
Словно прочитав ее мысли, Гловер подтвердил:
– Не хочу привыкать к снотворному. Лучше полбутылки перед сном. – Виктория вздохнула, а племянник, не дождавшись ее ответа, поинтересовался: – Вот ты умная, тогда скажи, почему мне так не везет?
Ну, хватит, разозлилась Виктория. Молодой, здоровый, богатый – сидит и жалеет себя, как старая девственница. Вот почему умные люди так часто живут как дураки? Терпение, которым она, казалось, запаслась в избытке, закончилось внезапно и безоговорочно.
– Да уж не потому что ты в детстве плохо кушал! – Рявкнула старуха. Не ожидавший от тетки такого пыла, Александр откинулся на спинку дивана, однако, стакана из рук не выпустил. – Говори, что ты сделал Кэти?
– А почему ты решила, что я ей что-то сделал? – Надо же, он еще и спорит. Гловер страдальчески сморщился: – Она такая хрупкая, ее и обнять-то покрепче страшно было.
Виктория уставилась на Александра недоверчиво прищуренными глазами. Интересно, а кто еще мог быть виноват в ссоре такого нежного ангела, как Кэти, с этим упрямым бесом, ее дорогим племянничком?
– Тогда скажи, что ты НЕ сделал?
Действительно, что? Виктория видела Кэти с Александром всего несколько раз, но, судя по всему, девушка была крайне неприхотлива, а племянник на нее просто надышаться не мог. Что они могли не поделить? Александр с горьким смешком покачал головой:
– Лучше научи, как заставить ее принять от меня хоть что-то. Хотя… была одна вещь, – он с усилием потер лоб, – она попросила, наверное, в шутку…
– Что?
– Не поверишь. Набить морду Борису Мелвиллу. Странно, да?
Против его ожиданий, Виктория бурно возмутилась:
– Ничего странного! Раз попросила, значит, так нужно. Мужчина вообще должен делать все, что просит любимая женщина. Сказала «чтоб ты сдох» – пошел и повесился! Сказала набить морду – пошел исполнять! И нечего тут рассуждать!
Александр наблюдал за разгневанной Викторией с теплой улыбкой. Сейчас она как никогда была похожа на себя прежнюю. Ту женщину, что работала по двадцать часов в день на одних сигаретах и паре глотков виски. Которая публично отказалась пожать руку самой Молочной Воровке (59). За которую муж смертным боем дрался с каждым из ее любовников, после чего неизменно возвращал блудную жену домой.
– Я тебя люблю, тетя, – он улыбнулся этой сумасшедшей, вечно молодой женщине. – И ее люблю. И не знаю, что мне сейчас делать. Я обещал дать Кэти время подумать. – Улыбка погасла, как догоревшая свечка. – Она думает уже месяц. А я весь этот месяц схожу с ума. Что мне делать?
В чем-то Гловер был прав, вынужденно согласилась Виктория. Он должен был совершить некий значительный поступок, который определит их с Кэти дальнейшие отношения. Вот только, что это должен быть за поступок? Продемонстрировать терпение и чуткость? Закинуть на плечо и утащить в пещеру? Или действительно учудить что-нибудь безумное вроде публичного мордобоя с видным политиком? Ох уж эта молодежь! Придется ей, старухе, взять их судьбу в свои руки.
– Пожалуй, я встречусь с Кэти, – сказала она. – Попытаюсь выяснить ее настроение. – То ли девчонка стихов и романтики хочет, то ли кровищи по всем стенам. – Но уж потом… – Виктория сверкнула на Гловера огненным глазом, – ты меня не подведи. Я, знаешь ли, внуков хочу.
* * *
Уговаривать на совместный ужин Кэти не пришлось. То ли действительно испытывала симпатию к Виктории, то ли не хотела грубить старушке. Впрочем, до этого досадного недоразумения, как про себя Виктория называла ссору голубков, они с подругой племянника неплохо ладили. Убедившись в своей вседозволенности, возражения против «Тома Айкенса» (60) леди Гловер отмела привычным доводом: она выгуливает бриллианты.
– Итак, что мы будем пить? – Пробежав глазами список напитков, Виктория выжидающе взглянула на Кэти поверх очков. – Сок?
– Пожалуй, – девушка была как всегда покладиста, – сельдерей с морковью.
Неужели? Старое сердце под жакетом от Шанель встрепенулось, как в молодости.
– Или апельсиновый? Лучшая профилактика от простуды на мой взгляд.
– Можно и апельсиновый. – Кэти наблюдала за Викторией с улыбкой «я знаю, что у тебя на уме».
– Ну, хорошо, – старуха захлопнула кожаную папку с меню и положила ее на угол стола. – Значит, коньяк.
– Можно и коньяк, – улыбка Кэти не поблекла ни на одну канделу (61).
Какое разочарование, внуки откладываются на неопределенный срок. Пытаясь скрыть мимолетное уныние, Виктория обратилась к официанту:
– Филе оленины и…
– … и филе оленины.
Ужинать с Кэти было сплошным удовольствием: девушка не любила долго копаться в меню, зато с аппетитом ела все подряд. Коньяк, конечно, оказался всего лишь легкой угрозой, попыткой прощупать почву, на которой предстояло вести боевые действия, поэтому на пино-нуар с «золотого склона» (62) девушка согласилась так же безропотно.
Противники молча изучали друг друга поверх винных бокалов. Виктория сдалась почти сразу, надеясь выиграть главное сражение:
– Ну, что? Бросим монетку, кто первым вспомнит об Александре?
Такая уверенность, по мнению Кэти, могла основываться только на одном: в кармане у леди Гловер имелся соверен с двумя королевскими профилями. Впрочем, уходить от ответа она не собиралась.
– Я люблю Александра, но я ушла сама.
Виктория осуждающе покачала головой:
– Ты хоть догадываешься, как он сейчас мучается?
Судя по расстроенному лицу Кэти, она если не догадывалась, то опасалась.
– Но он не пытался связаться со мной, и я подумала… – жалкий лепет.
Неужели я тоже была такой дурой в свои двадцать с небольшим, подумала старуха?
– Не хочет на тебя давить, – безнадежно махнула рукой она. – Играет в благородство, Дон Кихот несчастный. Чувствую, скоро доиграется. – Решительно опрокинув в себя оставшееся в бокале вино, она наклонилась вперед и с заговорщическим видом поведала Кэти: – Он считает тебя слабой и хрупкой, вот в чем фишка.
Девушка недоверчиво хмыкнула:
– Это он просто не пробовал у меня ночью одеяло отобрать.
– Вот именно, – уж Виктория-то видела эту девчонку насквозь. – Все же объясни мне, почему ты ушла и хочешь ли вернуться?
Кэти начала с самого простого вопроса:
– Вернуться хочу. Даже представить не могла, как буду по нему скучать. Когда все только начиналось, я и вообразить не могла, что Александр окажется таким замечательным. – Старуха кивала с довольным видом свиньи, объевшейся трюфелей. То-то же, знай наших. – Но я боюсь вернуться.
Что натворила эта девочка? Продала корпоративные секреты? Увела деньги со счета? Согрешила с садовником?
– Понимаете… – Кэти растерянно ковыряла ногтем салфетку. – Я поняла, каким большим влиянием он обладает. Это такая власть… даже страшно.
– Тебе-то чего бояться? С тебя он пылинки сдувать готов. – Нет, нынешнюю молодежь ей не понять.
– Я боюсь того, что тоже могу… Я не могу предвидеть, чем обернутся мои поступки рядом с ним.
– Подожди, – до Виктории начало доходить, – ты имеешь ввиду дело Мелвилла?
– Вы уже знаете? – Понурилась Кэти.
– Ну, конечно!
Только в общих чертах, на самом деле. Виктории было неприятно признавать, что она не получила доступа к полному списку имен грешников и, тем более, к самим видеозаписям. Александр отделался замечанием, что в ее времена блудили гораздо веселей и простодушней, так что в его же интересах сохранить остатки теткиной невинности (три раза «ха», подумала старуха). Тем не менее, она была в курсе истинных причин внезапной отставки трех министров и глобальной чистки в партии «зеленых». Да и лейбористов с консерваторами шторм по имени «Кэти» потрепал очень чувствительно.
– Ну и что? Ты имеешь что-то сказать в защиту пострадавших? Считаешь, они были честнейшими людьми?
– Нет. – Хорошо, хоть отвечает по существу и не пытается вывернуться.
– Никогда не подозревались в коррупции, не были замешаны в скандалах?
– Нет.
И последний козырь:
– Хочешь посмотреть записи?
– Нет! – Ужас в честных зеленых глазах.
Виктория окинула разгромленную по всем фронтам Кэти удовлетворенным взглядом:
– Подвожу итог: человек сделал полезное для общества дело. А ты его за это бросила. Поздравляю. Мои собственные тараканы аплодируют тебе, стоя.
Вряд ли Виктории удалось переубедить девушку именно сейчас, над тарелкой оленины. Скорее всего, ее доводы оказались последней песчинкой на весах, что уже колебались в душе Кэти. Но теперь чаша весов уверенно потянула в пользу Гловера. Во всяком случае, расстроенный вид рыжей пигалицы служил тому неопровержимым доказательством.
И все-таки, Виктория опасалась торжествовать слишком явно. Она снова потянулась к Кэти, чтобы нежно коснуться ее руки кончиками пальцев:
– У меня к тебе две большие просьбы, дорогая. Пожалуйста, пообещай, что не откажешь.
– Да, – девушка смотрела внимательно.
– Встреться с Александром. Поговорите друг с другом. Я сообщу тебе, когда и где лучше это сделать.
– Хорошо.
