Текст книги "Ничего личного (СИ)"

Автор книги: Екатерина Гордиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Вот как? Значит, наш Бориска встал на крыло?

Клейтон горько усмехнулся:

– Да уж, птеродактиль из него получился знатный. – Стакан с громким стуком опустился на столешницу, а Тобиас наклонился через стол и с неожиданной горячностью пробормотал: – Я все равно не сдамся. Буду сражаться до последнего. Александр, ты же сам знаешь, что бывает, когда к власти приходят сукины дети…

Можно было не заканчивать – собачья жизнь начинается у всех.

– Вот, значит, зачем ты пришел? Вербуешь в свои ряды журналистов?

Клейтон развел руки в стороны, признавая очевидное:

– Я уверен, что Мелвилл ведет грязную игру. Ты же знаешь правила: власть не берут, ее передают. А сейчас происходит что-то непонятное. Ты веришь, что Бориса выдвигают добровольно? Да я руку отдам, что лидеры партии поддерживают его вынужденно. Надеюсь, кто-нибудь из пишущей братии сможет что-то накопать на него.

Зная Мелвилла, Гловер готов был отдать и обе руки. Действительно, было интересно, почему партия тратит свои ресурсы на поддержку этого ничтожества, ведь два срока он точно не продержится?

– Думаешь, шантаж?

– На Бориску можно думать, что угодно, не ошибешься. А теперь улыбайся, наши дамы возвращаются.

Клейтон бросил пиджак на спинку стула и сделал шаг навстречу Кэти, однако, был вынужден подвинуться, почувствовав легкий тычок под ребра. Впрочем, как истинный политик, он быстро сориентировался и переключился на Викторию:

– Вы позволите?

До конца вечера больше ни один мужчина не получил шанса прикоснуться к мисс Эванс. Все медленные танцы были заняты Гловером, а во время быстрых он отводил ее к стене, крепко прижимал к себе и, положив подбородок ей на макушку, беззвучно скалил зубы на потенциальных соперников. Никто не заблуждался насчет улыбки Индейца и, дорожа скальпом, уже не пытался увести его девушку. Наконец, она сама не выдержала:

– Дай мне уже потанцевать еще с кем-нибудь, чудовище!

Мужские руки только плотнее сжали ее талию:

– Чудовище с сокровищем, – донесся сверху тихий голос, который однако расслышал стоявший рядом Равик.

Он так же, как Гловер, весь вечер не выпускал из объятий смущенную и счастливую Эбби.

– Кэти, – подруга улыбалась во все тридцать два зуба, – готовься, сейчас будет наш подарок.

Густав махнул кому-то рукой, и в зале мгновенно погас свет. Удивиться никто не успел, потому что сначала в кромешной темноте зазвучала тихая мелодия, а вслед за ней по полу, потолку и стенам неторопливо поплыли голубые и белые звезды.

Дыхание замерло в груди от страха спугнуть эту красоту. Удивительно, как мало нужно, чтобы снова почувствовать себя счастливой: просто войти по колено в этот невесомый свет и замереть, совершенно позабыв, что завтра нужно сдавать срочный материал и мчаться на очередное интервью. Зато очень хорошо помнилось, что на каникулы ничего не задали, и скоро они все поедут к бабушке в Солсбери – и папа и мама и Рафка.

Большие теплые руки развернули ее на сто восемьдесят градусов, и перед Кэти возникло лицо мужчины. По нему тоже плыли звезды, а в глазах сияли брызги Млечного пути. Она хотела сказать, что совсем не знает его, и все же любит, но звезды приблизились вплотную, и что-то крепко-накрепко запечатало ее рот.

Это был поцелуй. Свет зажегся так же внезапно, и улыбающиеся Кэти с Александром смотрели на замершие среди толпы парочки, которые, как и они, были не в силах разомкнуть объятия.

– Идем домой? – Тихо спросили сверху.

Не успев отдышаться, она молча кивнула головой.

_______

(46)Angie – знаменитая рок-баллада группы TheRollingStones

(47) Сити-холл – резиденция Администрации Большого Лондона

Глава 24

Пора было навестить Эдди. Он уже пару раз туманно намекал, что дело с «Моби Диком» продвигается, но делиться информацией по телефону отказывался наотрез. Будет очень плохо, если парень в одиночку захочет поиграть в Сиднея Рейли (48) и запорет наблюдение.

Кэти окинула критическим взглядом шкаф-бар и выдернула наугад одну из бутылок, до горлышка наполненных янтарной жидкостью. Нокэндо (49). Ну, конечно, Гловер фуфла не держил. Хотя он же утверждал, что плохого виски в принципе не бывает. Просто одни сорта лучше других. И Эдриан Броуди, сам того не ведая, был с ним полностью солидарен.

Итак, план был прост: оставить в спальне ноутбук, взять виски, сменить туфли на кроссовки и сбежать, пока не вернулся Индеец. Но из холла послышалось гудение лифта и тихий звонок, оповещавший об открытии дверей. Стало понятно, что сбежать незаметно сегодня не получится.

Даже из гостиной звук его шагов казался резким и злым. При виде Кэти, сусликом замершей перед баром, лицо Александра смягчилось. Он бросил в кресло пиджак, потянул вниз узел галстука и с маху опустился на диван.

– Налей мне чего-нибудь, девочка.

– Чего-нибудь белого или чего-нибудь желтого?

Можно было бы и не спрашивать. Для плохих вечеров существовал только один напиток – каталонский Торрес (50). Протянутый стакан ухватили вместе с рукой и в ту же секунду Кэти сидела на диване, крепко прижатая к белой мужской рубашке. Оставалось только опустить голову Индейцу на плечо и ждать, когда он заговорит.

– Как прошел день?

Его голос звучал так устало, что девушке даже стало немного стыдно за то, что она собиралась оставить его одного на весь вечер.

– Неплохо. А у тебя?

– Паршиво. – Гловер совсем недавно перестал корчить перед ней неутомимого супермена. – Вдрызг разругался с Густавом.

Кэти тихо вздохнула под тяжелой рукой Индейца. Пожалуй, Равик был единственным настоящим другом Гловера. Если они поссорятся всерьез, ее мужчине не останется ничего иного, как дружить с барменом и психотерапевтом. Так себе перспективка, если честно.

Она украдкой взглянула на часы. Выяснять причину ссоры, а так же кто в ней прав, а кто виноват, было некогда. Да и незачем. Кроме того, бутылка Торреса была великовата для одного человека. Стараясь производить как можно меньше телодвижений, она вытянула свой телефон из заднего кармана джинсов и выбрала быстрый набор номера Гловера.

Когда из его пиджака раздалось треньканье звонка, Александр даже не пошевелился.

– Я возьму.

Не дожидаясь согласия, Кэти спрыгнула с дивана, подошла к креслу и сунула руку в карман. Свой телефон она продолжала держать за спиной. Сделав вид, что колеблется, она застыла посреди комнаты.

– Это Густав. Мне ответить?

– К черту его. – Гловер продолжал смотреть перед собой остановившимся взглядом.

Надо же, еще ни разу не моргнул, отметила она про себя и сбросила звонок.

– Впрочем, можешь передать ему, что он идиот… – голос Индейца был таким же безжизненным, как его взгляд, – … тупица и кретин.

Ага, понятно, опять ругались из-за какой-нибудь статьи. Кэти уже заметила, в последнее время главред стал не в меру дерзким и отважным. Не иначе, как Эбби обеспечила ему прилив тестостерона в организме. А близкое знакомство с Тобиасом Клейтоном указало, в какую сторону направить избыток дурной силы. Особенно бесился Равик, когда осторожную позицию юридического департамента поддерживал сам Гловер.

– О’кей, так и передам, – легко согласилась она, на этот раз набирая на телефоне Индейца номер Густава. – Мистер Равик, наш общий босс просил передать вам, что вы идиот… но все равно остаетесь его самым близким другом.

Раздавшийся в трубке ответ был больше похож на хриплое от злости карканье:

– Таких друзей… за одно место и в музей. Скажи этому сукиному сыну, что он мне не друг, а трусливая куриная жопа.

Кэти вздохнула и плотно прижала трубку к груди:

– Говорит, что понимает твою позицию, хоть и не может с ней согласиться.

Взгляд Гловера слегка прояснился:

– Скажи ему, что может свое понимание свернуть в трубочку и засунуть в одно место. Вместе с согласием.

А, была не была.

– Мистер Равик, босс сожалеет о своей несдержанности.

Теперь Индеец наблюдал за Кэти с неподдельным интересом, хотя она приложила все усилия, что бы из трубки до него не донеслось ни звука.

– Иногда лучше жевать, чем говорить. Особенно на собрании редакторов. Тогда и жалеть не придется. – Похоже, Равик тоже начал терять боевой задор.

Дальше Кэти уже не пряталась. Ее слова должны были услышать оба мужчины.

– Александр, Густав считает, что сегодня на собрании ты упустил блестящую возможность промолчать.

– Что такое, – возмутилась трубка, – я не так сказал.

– Ничего страшного, – с апломбом заявила Кэти в ответ. – Я всего лишь перевожу ваши вербальные эмоциональные выбросы на цивилизованный язык.

Некоторое время оба мужчины пытались осмыслить услышанное. Затем Гловер встал и решительно отобрал у нее свой телефон.

– Слушай, друг, кажется, нам нужно выпить. – Судя по тому, как просветлело его лицо, Равик на этот раз возражать не стал.

Привстав на цыпочки, Кэти приблизила ухо к трубке.

– Только сегодня давай без баб! – Донеслось до нее.

Гловер посмотрел с сомнением, но девушка уверенно закивала. Не дожидаясь, пока он закончит разговор, она быстро поцеловала колючую щеку, подхватила сумку и поспешила к лифту.

– Буду поздно, – помахала она в щель между закрывающимися дверьми лифта. – Обещаю вести себя плохо и не скучать.

* * *

На уютной улочке в паре кварталов от Кенсингтонского сада царили тишина и покой. Листва высоких лип заглушала шум автострады, из-за закрытых окон домов не доносилось ни звука, собачники и их питомцы совершали привычный вечерний ритуал в полном молчании.

Собаки, передвигаясь от столба к столбу, вдумчиво исследовали пи-мейлы ранее отметившихся сородичей. Влекомые на конце поводка, их хозяева покорно подчинялись заданному ритму движения – пятьдесят метров, остановка, пятьдесят метров, снова остановка. Время от времени кто-то наклонялся, чтобы разминировать дорогу: четкие, точно выверенные, автоматические движения.

Кэти постучала в затемненное окошко синего автофургона, особенно популярного у фермеров и владельцев небольших магазинчиков. Стекло тут же опустилось сантиметров на пять и из сумрака салона послышалось приветливое:

– Хулинадо?

– Открывай. Свои.

Дверца распахнулась, и девушка нырнула в пахнущее кофе, сигаретами и жареной картошкой нутро. Эдди, расположившийся у задней стенки с ноутбуком на коленях, быстро поднял глаза, кивнул и снова уставился в экран. Зато его напарник, вероятно тот самый Кайл, владелец машины, смотрел на девушку во все глаза и ухмылялся во все тридцать два зуба.

– Так это ты, значит, та самая Кэти Эванс?

Она кивнула и протянула руку для приветствия. Продолжая улыбаться, он потянулся ей навстречу:

– Которая и мертвого из могилы поднимет?

Ну, Эдди! Ну, трепло! Ее ладонь мгновенно повернулась, уперлась шутнику в лоб и толкнула обратно на сиденье.

– Эдди!

Тот предпочел сдаться без боя:

– Ну, прости, детка. Не мог не поделиться радостью.

И рожа у него при этом была такая счастливая, что Кэти сразу поняла – ругаться бесполезно. И все же душа требовала мести:

– Кстати, ты мне до сих пор должен пятерку. Чем порадуешь?

Вторая попытка пробудить в Эдриане Броуди крепко спящую совесть, как и первая, закончилась ничем:

– Ну, хочешь, пришлю тебе свою фотку из душа? – Эдриан отложил ноутбук в сторону и взял с сиденья пакет с логотипом Subway (51).

– Фууу, готова сама заплатить, чтобы этого не видеть. – Кэти с интересом наблюдала, как короткие толстые пальцы разворачивают вощеную бумагу, в которую был завернут королевских размеров сэндвич.

– Отлично, – Эдди плотоядно улыбнулся длинной булке, украшенной оборочками розовой ветчины и нежно-зеленого салата, – вот мы и сошлись в ноль. Эээ, отдай обратно!

Ловким движением Кэти выхватила сэндвич у него из рук и, не теряя времени, хищно вгрызлась в самую середину. Сразу стало веселее на душе. Эдди жалобно смотрел, как уменьшается в размерах его ужин.

– Это моя еда, детка, – попытался напомнить он.

– Вот сразу видно, у кого здесь тотемное животное жаба, – Кэти медленно жевала, наслаждаясь вкусом острого соуса и маринованных огурчиков. – Ладно, на. – Она вернула булку законному владельцу и вытерла рот бумажной салфеткой. – Приступим к делу. Что нарыли, Пинкертоны?

Теперь ноут перекочевал к ней на колени.

– Рассортировал по папкам записи с твоими «друзьями», – объяснял Эдди, время от времени отхлебывая гловеровский виски прямо из горлышка. – Смотри, человек десять сюда наведываются регулярно.

Неожиданно богатый улов.

– Они приезжают одни?

Эдди кивнул, а Кэти вздохнула. Жаль, снять компромат на пороге отеля не получится. Впрочем, это было бы слишком шикарным подарком судьбы. Но как продвинуться дальше, ведь поставить камеры внутри им точно не удастся.

– А теперь… тадаммм! Вот эти девушки приходят вслед за ними, а уходят чуть раньше.

Стало понятно, почему у Эдди такой торжествующий вид. На горничных эти длинноногие красотки были совсем не похожи. Кэти внимательно просматривала фотографии, увеличивала их, вглядываясь в лица совсем еще молоденьких женщин. Пожалуй, нельзя было сказать, что их очень тяготит образ жизни «дневных красавиц». Вот только одна, со светлыми прямыми волосами до лопаток, всегда выходила из дверей отеля, низко опустив голову. На видеозаписи она несколько раз останавливалась, чтобы поднести к лицу бумажную салфетку.

– Эдди, – тихо спросила Кэти, – мне кажется, или она действительно плачет?

– Похоже на то, – голос парня звучал так же негромко, – я тоже ее заметил. Это Белоснежка. Красивая. И ноги такие… длинные.

– Думаешь, ее здесь обижают?

– Наверняка. Даже по походке заметно: приходит всегда злая…

– А уходит?

– А уходит… – Эдди пощелкал мышкой, открывая несколько файлов, – … вот такая иногда уходит.

Снимки были сделаны с близкого расстояния, словно тот, кто их сделал, шел по улице навстречу девушке. Прядь длинных волос закрывала скулу, но не могла скрыть заметно припухшей и рассеченной губы.

– Это я, – пояснил до того молчавший Кайл. – Она как-то странно шла, все время спотыкалась. Ну, и я рискнул, подошел поближе. – Предупреждая молчаливый вопрос Кэти, поторопился заверить: – Только один раз. Больше она меня не видела.

Судя по записям, после отеля Белоснежка часто сидела в кафе на перекрестке. Просто обнимая руками чашку с чаем, ни на кого не обращая внимания, всегда за одним и тем же столиком – дальше от входа, почти не заметная со стороны улицы.

– Интересно, кто же с ней так? – Задумчиво произнесла Кэти, обращаясь скорее сама к себе.

И удивленно подняла глаза, возвращенная в реальность бодрым и злым голосом:

– А вот это я тебе точно могу сказать.

Поверх снимков на экране развернулась аккуратно заполненная электронная таблица: дни недели, даты, время суток. Имена посетителей, прозвища девушек. Офелия, Джульетта, Лаура, Беатриче… Надо же, усмехнулась Кэти про себя, а Эдди-то в душе романтик. Но какой дотошный!

Имя Белоснежки упоминалось реже прочих, не чаще раза в неделю. И всегда в одной графе с… недоверчиво нахмурившись, она перечитала снова: Б. Мелвилл. И снова Мелвилл… и еще.

– Ага, тот самый, – подтвердил голос над ухом. – Наш возможный будущий мэр.

– Ты уверен?

Глупый вопрос, да. Кэти понадобилось поработать совсем не много времени, чтобы понять – совпадений и случайных встреч не бывает. Если жизнь сталкивает людей лбами, а тем более заставляет вступать в конфликт, значит, здесь действует закон притяжения. Тот самый, который не дает Луне оторваться от Земли, влюбленным разомкнуть объятия, а врагам мирно разойтись в разные стороны и забыть о существовании друг друга. Интересно, кто из них кому наступил на хвост в прежней жизни?

– На, убедись!

Снова снимки и видео. Да уж, Бориса – суку – Мелвилла трудно было с кем-либо перепутать. А голос Эдди все больше наливался злостью:

– Всегда такой довольный выходит. Даже останавливается на пороге яйца почесать, словно весь мир трахнул. А девчонка после него по углам прячется, чтобы пореветь.

Не отрывая взгляда от экрана, Кэти протянула руку назад и сжала пальцы на предусмотрительно подставленном горлышке бутылки. Я не знаю еще, что ты мне сделал и почему ты мне так не нравишься, Борис Мелвилл, но ты мой враг. Ты смеешься над законом, презираешь тех, кто тебе поверил и отдал свои голоса. И ты бьешь женщин. Я не успокоюсь, пока не выведу тебя на чистую воду, не посажу в дырявый тазик и не пущу вниз по гребню бурной стремнины. Один короткий глоток, долгий выдох сквозь стиснутые зубы и новый тост:

– Война, значит, война!

_____

(48) Сидней Рейли – Знаменитый британский разведчик. Считается прообразом Джеймса Бонда

(49) Нокэндо – сорт шотландского виски

(50) Торрес – испанский бренди

(51) Subway – сеть ресторанов быстрого питания

Глава 25

Гловер и сам не заметил, когда научился чувствовать присутствие Кэти в своем доме. Достаточно было на пару шагов отойти от дверей лифта, остановиться и втянуть в себя воздух, и он мог с точностью до нескольких метров определить ее местонахождение. Даже в полной тишине, даже в полной темноте.

Сегодня его девочка работала на кухне. Она сидела в привычной позе на табурете: одна нога подтянута под себя, вторая спущена вниз, как хвост пантеры. Александр не удержался от теплой усмешки: пальцы на этой самой ноге шевелились в точности как кончик кошачьего хвоста. Руки девушки порхали над клавиатурой, а взгляд был прикован к экрану столь пристально, что она не сразу ощутила его присутствие.

Вдвойне приятно было то, что Кэти не вздрогнула, а улыбнулась во все свои тридцать два белоснежных зуба.

На гранитной столешнице перед ней веером были разложены блокноты с записями от руки, бумажные вырезки, испещренные яркими полосами разноцветных маркеров и желтые квадратики с клейким краем. Смотреть материалы для статьи на стадии ее написания было одним из табу, с которыми Гловер смирился практически сразу и без встречных условий.

Именно поэтому, подойдя к столу он смотрел только на блюдце с маринованными оливками (судя по всему, на сегодня это был весь ее ужин), а затем на рыжую макушку и кудрявую прядь волос, стекавшую по шее на худенькое плечо.

Кэти подняла к нему лицо, чтобы встретить поцелуй.

– Ты сегодня рано, – заметила она. – Какие планы на вечер?

Закинув оливку в рот, Гловер в своей привычной манере переступил с пятки на носок, затем бросил пиджак на соседний табурет и потянул вниз узел галстука.

– Планы грандиозные. Сначала погоняю тебя вокруг стола, – Кэти опустила крышку ноутбука, по голосу Индейца безошибочно определив, что он не шутит. – Потом поймаю и… Эээ, ты куда?

Не дожидаясь завершения, девушка соскользнула с табурета на пол и скрылась под столом. Когда в поле ее зрения появилось лицо Гловера с удивленно приподнятыми бровями, она пояснила:

– А я в домике. – И так как его рука уже тянулась к ее щиколотке, крепко обхватила ножку стола и добавила. – Не поможет.

Кэти знала, ей остается только продолжать изо всех сил держаться за стол и досчитать до пяти. Если у Гловера сразу не получалось добиться желаемого по-плохому, он соглашался действовать по-хорошему. И что самое приятное, никогда не обижался. Три… два… один…

– Можно войти? – Вежлив, как на чаепитии с викторианскими старушками.

Ничего, мы тоже умеем быть любезными:

– Конечно, пожалуйста.

На пол у колен Кэти сначала опустилось блюдце с оливками, затем рядом улегся Индеец собственной персоной.

– А знаешь, – он внимательно оглядел нависающую над его головой столешницу, – здесь довольно уютно. И мы здесь еще не пробовали.

Девушка смотрела на прядь смоляных волос, упавшую на лоб, на безмятежную улыбку в уголках твердого рта. Да, неплохая мысль. Очень заманчиво. Вот только серые глаза под прямыми черными бровями оставались все такими же серьезными.

– Но сначала поговорим. Держи, это тебе.

Он разжал кулак, и на колено Кэти легла синяя бархатная коробочка. Уже понимая, что это вовсе не подарок, она поскребла ногтем шелковистую ткань. Почему-то было страшно поднять крышечку.

– Открывай, Кэти, – его голос звучал напряженно, почти угрожающе.

Ну, что ж, если Индеец думал, что у нее палец без кольца мерзнет, то он сильно ошибался. Хотя… на караты не поскупился. И почему-то этот факт оказался очень приятным.

– А теперь надевай, – угроза из его голоса никуда не делась.

– Почему… – она откашлялась и повторила более уверенно, – Зачем тебе это?

К такому вопросу Гловер явно был не готов.

– Ну… чтобы ты была со мной. Устраивает?

– Нет, – честно ответила Кэти. – Я и так, вот видишь, – она обвела рукой вокруг, – сижу тут с тобой под столом. Почему? Назови настоящую причину.

Вот теперь он отнесся к ее вопросу серьезно, даже перекатился на живот и приподнялся над полом, опираясь на локти.

– Что бы ты была моей. Ясно? Моей женой. Чтобы жила в моем доме, спала в моей постели и растила моих детей. Так понятно?

– Не до конца.

Александр с видимым усилием разжал кулаки и медленно выдохнул воздух. Затем неожиданно ухватил Кэти за ноги, дернул на себя, вытащил из-под стола и усадил обратно на табурет. Обойдя вокруг, уселся напротив.

– Хорошо. Начнем сначала. Я хочу жить в твоем сердце, умереть у тебя на груди и быть похороненным на дне твоих глаз (52).

– Звучит неплохо. И все же…

Кэти со своей табуретки смотрела на него круглыми глазами, как несогласный со своей участью кролик смотрит на удава.

– И на этом все. Теперь возьми кольцо!

Золотой кружок вылетел из коробочки и, звякнув о камень столешницы, подкатился к ладони Кэти. Она отправила его обратно точным щелчком.

– Нет.

– Возьми, тебе говорю, – рычащий встрепанный Индеец надвигался на нее, словно грозовая туча.

Упершись кулаками в стол, Кэти медленно поднялась ему навстречу.

– Не смей повышать на меня голос, – тихие слова с трудом проталкивались через сведенное злостью горло. – Никогда. Возьму, когда буду готова. А пока… – в посветлевших от бешенства глазах вот-вот готовы были сверкнуть зеленые молнии, – … еще хоть один пук не в той тональности и… Что? Что ты ржешь?

Довольно ухмыляющийся Гловер сгреб кольцо со стола, сунул в карман рубашки и похлопал себя по груди.

– Значит, когда будешь готова? – Вот как ему удавалось в одну секунду перейти от гнева к благодушию? – То есть тебе просто надо подумать? Так бы и сказала. Иди сюда, девочка моя, – он сгреб ее в охапку и усадил к себе на колени, – я тебя поцелую.

Минут через пять у Кэти уже нашлись силы почти спокойно спросить:

– Ну, и к чему было это представление?

Гловер снова удивился, и опять совершенно искренне:

– Как зачем? Я же сказал: хочу на тебе жениться.

Миллиардер и медиа-магнат, пятая позиция в списке самых желанных холостяков Великобритании хочет жениться на начинающей и никому еще толком не известной журналистке, таксибешном репортере и писательнице недоделанной. Что может быть естественней?

– Зачем?

Он тяжело вздохнул. Опять этот дурацкий вопрос.

– Потому что так надо. Потому что я тебя люблю.

А вот этим словам Кэти поверила сразу. Более того, она догадывалась о чем-то подобном, но впервые услышать слова признания от этого красивого сильного мужчины, мужчины, обладающего такой властью над многими людьми, было по меньшей мере… странно. И все же…

– И все же это не может быть настоящей причиной. Почему на самом деле?

Черт! Вот как, как ей объяснить? Александру очень хотелось снова зарычать, но Кэти строго смотрела на него все еще прищуренными после недавней стычки глазами:

– Подумай хорошо и скажи, что чувствуешь на самом деле. И учти, – она ухватила его за уши и уставилась прямо в зрачки, – второго шанса высказаться у тебя не будет.

Индеец глубоко вздохнул и, крепче притиснув девушку к себе, начал вместе с ней раскачиваться на табурете. Вероятно, эти действия стимулировали его мыслительный процесс, потому что через пару минут он, наконец, выдал:

– Не хочу, чтобы ты спала с кем-то кроме меня.

И сразу почувствовал, как расслабилось тело девушки в его объятиях. Да, теперь он был предельно честен, даже капли сомнения не просочилось в охваченную тревожным ожиданием душу Кэти. Она легко провела пальцем по брови Гловера.

– Можешь быть уверен. Пока я с тобой…

Ее руку тут же перехватили и до боли стиснули пальцы.

– Я хочу, чтобы ты была со мной всегда. Чтобы не оставила меня.

Неужели это страх, с удивлением подумала Кэти. И если она так близка ему, если он действительно боится ее потерять… Острая щемящая боль настолько туго стянула сердце, что девушка едва смогла сделать новый вдох.

– Ты же сам понимаешь, – она говорила тихо, согревая дыханием его висок, – кольцо ничего не гарантирует и ничем не поможет.

Александр снова завозился на стуле, а потом уткнулся лицом в ее шею и затих.

– А что, что поможет?

Что поможет удержать любимых людей рядом? Хотела бы она и сама это знать. Чуть склонив голову, она потерлась щекой о его волосы. Индеец мало рассказывал о своем прошлом, но Кэти чувствовала, какая затаенная боль звучит в его голосе. Время не заживило старую рану, всего лишь стянуло края тонкой корочкой и намело поверх ненадежный слой повседневный забот и интересов. Что там дремлет под ним, даже прикоснуться страшно. И все же…

– Ты думаешь о Салли?

Ее рука беспрепятственно скользнула от макушки к уху, затем легко легла на затылок.

– Да. – Глухой ответ сквозь сжатые зубы.

– И о сыне?

Плечи Индейца вздрогнули, но голова осталась лежать у нее на плече.

– Да.

Такой большой и сильный мужчина. Господи, что же он так мучается?

– Милый мой, хороший, послушай. Я могу обещать только одно. Я не уйду молча. И не исчезну. Если между нами случится что-то плохое, ты обо всем узнаешь и получишь возможность объясниться.

Спасибо тебе, моя девочка. Наконец ему удалось расцепить сомкнутые в замок пальцы. Гловер поднял голову, чтобы взглянуть в лицо Кэти, и был вознагражден еще одним прикосновением тонких пальцев. Они скользнули по брови, чуть задержались на скуле и шутливо дернули мочку уха.

– Спасибо, – голос звучал сипло, словно с похмелья. – Это лучше кольца.

Намного лучше. Если бы она только знала, какой роскошью с годами стали для него доверие и искренность.

– Спасибо, – повторил Александр уже увереннее. – Это королевский подарок.

Кэти, умница, не стала делать вид, что не понимает.

– Всегда пожалуйста. Считай, что это было мое приданое. Больше у меня ничего нет.

Поцеловав Гловера в последний раз, она выбралась из кольца его рук.

– А что у нас на ужин, кстати?

Легким хлопком чуть ниже поясницы Индеец направил ее в сторону спальни.

– Сначала прими душ и переоденься. Голодной не оставлю.

Уже на пороге комнаты тихий голос за спиной заставил ее остановиться.

– Кэти, – она обернулась. – Мне больше ничего и не надо.

* * *

– Детка, ты сегодня не со мной, или мне это только кажется?

Оливер Рэмзи требовательно постучал пальцами по столу. Кэти в ответ лишь пожала плечами. Да, он был прав по всем статьям, зато она сама была не в том настроении, чтобы признавать чужую правоту.

– Диктофон пишет, я внимательно слушаю, чем ты недоволен, Оливер?

– Твоей постной физиономией, дорогуша. Ты ни разу мне не улыбнулась, а ведь я целую неделю шлифовал эту историю про мальчишник нашего министра сельского хозяйства.

– Спасибо, Оливер, – лицо Кэти вытянулось еще больше, – это было очень смешно. Правда-правда.

– Ну, хватит, – Рэмзи потянулся к диктофону и выключил его. – Давай рассказывай.

– Что? – Удивилась Кэти.

– Что там у тебя стряслось. Помер кто? Или несчастная любовь? Или каблук сломала?

– Какие каблуки? – Девушка быстрым движением закинула обутую в кроссовку ногу на стол, прямо под нос Оливеру. – Я полностью сосредоточена на работе.

Ответом ей была разочарованная гримаса на гладко выбритом лице:

– Не заговаривай мне зубы, детка. Вот если бы ты проделала такое в платьице, я позволил бы отвлечь меня ненадолго. Давай уже, – его теплые пальцы погладили руку Кэти, – расскажи старику Рэмзи, что тебя так расстроило. Обещаю, не узнает ни одна душа.

Кэти неуверенно улыбнулась, кажется, первый раз за сегодняшний день. Серьезный, как баптистский пастор и бледный, как шпорцевая лягушка, Оливер смотрел ей в глаза с выражением безграничного терпения и участия. Как ни странно, сейчас он казался ей более подходящим собеседником, чем брат, друзья или Хью Макдермид. Ладно, пусть этот старый сводник на час-другой заменит ей подружку или сестру.

– Оливер, – ощущение было такое, словно она прыгнула в холодную воду, – почему мужчины женятся? – Странно, сразу стало легче.

Не обративший ни малейшего внимания на ее душевные метания, Рэмзи пожал плечами:

– Тоже мне секрет. Потому что этого хотят их подружки.

– И все?

Какое разочарование. Можно подумать, эта малышка только сейчас узнала, что Санты не существует. Придется уточнить. В поисках подходящих слов Оливер покрутил пальцами в воздухе:

– Ну, я говорю об обычных парнях. Не о тех амбициозных засранцах, которые женились на богатеньких девочках, чтобы потом ходить ко мне за девочками попроще.

Судя по недоверию, светившемуся в умных зеленых глазах, Кэти ему не поверила.

– Так просто? Подружка захотела, и парень женится? А если он откажется? А если она вообще не хочет замуж?

Настала очередь Рэмзи недоверчиво покачать головой:

– Детка, ни один парень не поверит, что женщина не хочет замуж. Таких женщин не бывает. – И предупреждая готовый сорваться с губ Кэти протест, добавил: – Значит, она просто еще не встретила такого, за которого захочет. А это значит что?

– Что?

– Что она может его бросить и уйти к другому.

Кэти удовлетворенно хмыкнула: что ж, до этого момента мнения Индейца и Старого Сводника полностью сходились. И все же:

– А разве он не может найти себе другую?

Оливер беспомощно развел руками:

– Сам удивляюсь. В нормальном состоянии мужчина так и делает. Но когда его кусает эта чумная блоха под названием «любовь», он перестает мыслить разумно. Сама подумай: променять всех женщин мира на одну-единственную. Непостижимо! Отказаться от блондинок, брюнеток, шатенок, молодых, зрелых, стройных или пухленьких ради одной, которая будет стареть, толстеть и тратить твои деньги. Ты бы так смогла, а, детка?

Наконец-то ее проняло. Насмешливое недоверие в глазах Кэти сменилось на нечто среднее между ужасом и восторгом. Оливер невольно приосанился и сам себе улыбнулся: забавно, как его всегда вдохновлял ее интерес. Дальше он уже не пытался остановиться:

– Я тебе еще кое-что объясню. Самое интересное, что при этом мужчине нравится не вся женщина, а что-то особенное в ней. Например, правая грудь. Или задница. А он… – Рэмзи многозначительно поднял указательный перст, – … женится на всей женщине целиком. Да еще получает в придачу ее друзей, родню и даже… – он скривился, словно проглотил таракана, – мамашу.

Кэти сидела, оцепенев, как под взглядом Медузы Горгоны. Ага, дошло наконец, удовлетворенно отметил Оливер.

– Но ведь это… – она медленно подбирала слова… – это даже не любовь. Это что-то животное. Неестественное.