Текст книги "Ничего личного (СИ)"

Автор книги: Екатерина Гордиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– Да.

– И отправьте пятнадцать красных роз по адресу…

– Да. Что написать в карточке?

– Эээ… напишите: «Спасибо, миссис Симмонс».

________

(26) «Старый бык и куст» – один из старейших пабов в районе Хампстед

(27) Баллантайнс – сорт шотландского виски

(28) Леонардо, Микеланджело, Рафаэль, Эйприл – герои мультсериала о черепашках-ниндзя

(29) цит. М. Булгаков «Дни Турбиных»

(30) цит. Н. Чернышевский «Что делать»

Глава 14

Надо будет купить запасной телефон с номерами для самых близких, подумала Кэти. За время, пока ее айфон, выключенный, отлеживался на дне сумки, ей поступил один звонок от Гловера (Индеец выполнял свое обещание насчет не более одного звонка в день), пара от Эбби и еще несколько от черепашек-ниндзя.

Но ничего не поделаешь, поговорить с Хью хотелось спокойно и обстоятельно, так что пришлось на пару часов пожертвовать спокойствием близких. Уже, выйдя от Макдермида и стоя на тротуаре перед его домом, Кэти с блаженной улыбкой набрала сообщение Гловеру:

«Устала, как собака, сегодня на приключения сил уже нет. С индейским приветом, К.»

Еще один звонок брату, и Кэти снова отключила айфон. Она действительно устала и на самом деле собиралась провести этот вечер в своей гостиной на своем замечательном ковре из джинсовых лоскутов. И еще ей требовалось собраться с мыслями и обдумать предложение, на которое не очень хотелось соглашаться.

Честно говоря, ей был больше по душе проект с серией интервью с военными, ветеранами войн в Афганистане и Ираке. Да, эти разговоры были мучительны даже для нее, не говоря уже о списанных по инвалидности парнях. Но, хоть и говорят, что на войне правда погибает первой, эта работа была честнее и даже чище многого, что приходилось делать журналистам.

Вот только за нее уже взялся Эдриан Броуди, тот самый одноклассник брата. И у него неплохо получалось, надо признать. Трудно сказать, что больше способствовало его успеху, тот ли факт, что к ветеранам обращался такой же как они брат по оружию, которого не утратившая своих амбиций бывшая империя наградила инвалидным креслом, но парни были с ним откровенны. Вряд ли хорошенькая девочка, не нюхавшая еще ни дерьма ни пороха, смогла бы завоевать их уважение и доверие.

Поэтому Хью предложил пока придержать амбиции и начать с дерьма. Дерьмо это в настоящее время пребывало в тюрьме города Рочестер и звалось Оливер Рэмзи.

– Какой еще Рэмзи? – Кэти невольно поморщилась при упоминании «профессии» Оливера.

– Вот так проходит слава мирская, – притворно вздохнул Хью. – Семь лет назад его имя, можно сказать, гремело. В определенных кругах, конечно.

– Не помню, – пожала плечами девушка.

– Конечно, – согласился Макдермид, – ты была еще маленькая и не интересовалась сутенерами. Все больше на учебу налегала, помнится.

– Хью! Ты отправляешь меня к сутенеру? – Смех победил возмущение.

– Бери выше, нашего Оливера можно было назвать художником своего дела. Это тебе не грязный поц, нелегально импортирующий в Англию румынок и украинок, чтобы потом подсадить их на наркоту и отправить на улицу. Наш клиент был птицей высокого полета.

А вот это уже было интересно. Кэти поставила свою чашку на стол и наклонилась вперед, не желая пропустить ничего из того, что Хью собирался сказать.

– Хочешь сказать, что он аристократ среди отбросов?

– Именно. И водил знакомство с самыми настоящими аристократами…

– Крррасавчик.

– … и с крупными бизнесменами…

– Везунчик.

– … и с политиками.

– Счастливчик.

– И все эти люди до сих пор у власти. Понимаешь, к чему я веду?

Кэти понимала. Через два года Рэмзи ждало освобождение, и на пенсию он пока не собирался. Он никого не сдал, не позволил ни журналюгам ни полиции добраться до припрятанного компромата и теперь рассчитывал на справедливую компенсацию своих потерь. Гарантией его здоровья и жизни должна была стать книга воспоминаний. А вспомнить Оливеру Рэмзи было что, уж поверьте.

– Ты понимаешь, что все эти люди не бросили своих привычек? Просто они нашли себе других поставщиков белого дерева. А так же черного и желтого.

– Понимаю…

– И сведения, которыми располагает Оливер дадут нам возможность начать расследование самостоятельно. Это хорошая сделка: ему книга, нам новый материал по его наводке. Все, что мы сможем раскопать сами, будет принадлежать нам.

– А Гловер в курсе?

Посвящать Индейца в эти раскопки говна мамонтов совсем не хотелось. Слишком велика была вероятность, что он попытается оттереть Кэти от такой работы.

– Ему я ничего не говорил и не скажу. Он близок со многими из этих людей, а, как известно, ворон ворону глаз не выклюет.

Кэти невольно подумала, а не был ли ее босс и сам клиентом Рэмзи? Не то, чтобы она была уверена в порядочности и, хе-хе, нравственной чистоте Гловера. Просто при его, как бы это сказать, способностях, вряд ли ему нужно было покупать женщин.

Кстати, о способностях… нет, сегодня она поедет домой. Надо сосредоточиться и укрепиться духом, прежде чем, зажав нос, ступить в расстилающееся перед ней бескрайнее море пороков человеческих.

Поддавшись малодушию, Кэти жалобно проскулила:

– Почему все скандалы с политиками обязательно связаны либо с коррупцией либо с сексом? Никакого разнообразия.

Макдермид понимающе ухмыльнулся:

– Хотелось бы списать все на недостаток воображения человека-мужика, но истина не менее банальна. Для чего люди вообще идут в политику?

– Полагаю, не для того, чтобы отдать сирым и убогим свое горящее сердце.

– Прекрасный образ, – одобрил Хью. – Оливеру понравится. Кэти поморщилась. – Власть открывает путь к деньгам, а деньги дают новую власть. Кто вступил в этот круг, обратно уже не выйдет. По доброй воле, я хочу сказать.

Ну, что ж. Если им удастся дать пинка некоторым особо зарвавшимся, пусть так и будет. И все же, почему…?

– Но как они не боятся связываться с проститутками? Ведь мы как были пуританами пятьсот лет назад, так и остались. Попадись один раз, и тебя закопают навсегда.

Хью насмешливо подмигнул:

– Знаешь, наше общество само себя загоняет в ловушку с этой нравственностью. Я бы вообще не судил неверных мужей так строго. Тем более, если они занимаются политикой.

Ничего себе! А ей казалось, что она хорошо знает старинного отцовского друга.

– Это почему же?

– Очень просто. То, что власть предержащие не могут делать со своими женами, они делают со своими странами.

* * *

Кэти продолжала размышлять над словами Хью, когда закрыла за собой дверь собственного дома.

– Я пришла! Есть кто живой?

Сбросив туфли и положив сумку на подзеркальный столик, она уже собиралась первым делом пройти на кухню, как раздался звонок в дверь. Кого еще принесло так не вовремя?

Упс. На пороге стояла Лидия Мелвилл – элегантная, надменная, невозмутимая.

– Добрый вечер. Вы ко мне?

Мелькнула идиотская мысль, что эта женщина разыскивает Гловера и решила начать с Кэти.

– Да. Нам нужно поговорить.

Кэти сильно сомневалась, что ей нужно разговаривать со старшей любовницей ее босса, но ее мнением, кажется, не интересовались. Лидия явно намеревалась войти внутрь. Девушка уже собиралась отодвинуться в сторону, когда та неожиданно замерла на пороге с приоткрытым ртом. Кэти быстро обернулась через плечо. Между гостиной и кухней стоял задумчивый Микеланджело в одних спортивных брюках.

– Кэти, ты не видела мой свитер?

Парень собирался на вечернюю пробежку.

– Не мой размер, не интересуюсь, – ответила она и повернулась к Лидии.

Та так и стояла с открытым ртом и остекленевшими, как у мороженой трески глазами. Да уж, подумала Кэти, полуголый Мик – зрелище не для слабонервных. Надо уводить Лидию, пока Лео не выцарапал ей глаза.

– Через квартал отсюда есть итальянская кондитерская, давайте побеседуем там.

Сглотнув, Лидия кивнула и быстро спустилась на дорожку. Сумка, туфли – через десять секунд Кэти присоединилась к незваной гостье. В конце концов, если придется услышать что-то очень неприятное, она возместит нервные затраты одним эклером. Или двумя.

* * *

Начинать Лидия не торопилась. Вероятно, чтобы компенсировать недавнее замешательство, она с подчеркнутым безразличием разглядывала Кэти. Ее собранные в хвост волосы, пушистым помпоном выглядывающие из-за правого уха, серый пиджак с закатанными до локтей рукавами, тонкие пальцы без колец, обнимающие чашку чая.

Вчерашняя студенточка. Милая, свежая мордашка. Трудно было представить ее в вечернем платье на приеме. Скорее, в парке на роликах или на велосипеде. Не иначе, Александр выжил из ума, если решил связаться с малолеткой.

– Кэти Эванс? Я не ошибаюсь?

Кэти кивнула. Конечно, Лидия Мелвилл не ошибалась. Судя по тому, как оперативно эта женщина появилась на пороге ее дома, она не просто узнала адрес, но навела справки и уже некоторое время сидела в засаде. Возможно, тот серебристый мерседес у дома напротив принадлежит ей.

– Мне жаль, что я помешала вам утром…

Лидия смотрела, не моргая. Кэти философски пожала плечами:

– Ничего страшного. Мы уже закончили.

Ой, сорвалось. Но уж очень неприятной оказалась Лидия Мелвилл при ближайшем рассмотрении. А теперь, когда по холеному лицу пробежала рябь, из-под безупречной маски выглянуло что-то совсем неприглядное.

– Вы показались мне порядочной девушкой. И я не хотела бы, чтобы вы пострадали, как многие другие.

Кэти снова кивнула и, собрав волю в кулак, постаралась придать лицу заинтересованное выражение. То, что выталкивали наружу губы Лидии, в данный момент не имело значения. Сами по себе слова не несли никакого смысла. Гораздо интереснее было наблюдать за ее лицом и следить за мимикой. В углу рта крошечная морщинка, но помада в нее не затекла, значит, перед разговором Лидия поправила макияж. И свежеприпудренный нос не блестит. Неужели эта встреча с никому не известной журналисточкой так важны для миссис Мелвилл? Кэти не могла поверить, что эта холеная и опытная женщина могла увидеть в ней хоть мало-мальски значимую угрозу.

– Он может быть очень жестоким…

Девушка с интересом наблюдала. Наглая улыбка, косые от постоянного вранья глаза, туго натянутая на скулах кожа – неужели это супруга нашего будущего мэра?

– …хотя на первый взгляд производит совершенно иное впечатление.

Смысл произносимых слов противоречил интонации, сухой и безразличной. Голос сам собой затухал к концу фразы, что было верным признаком того, что говорящий и сам не придает значения сказанному, а когда Лидия останавливалась, чтобы сделать вдох, ее челюсти сжимались и раздувались ноздри. Нет, это было не сочувствие, обида или страх – только злость и глухое раздражение.

– Спасибо, но вы напрасно утруждались. Я уже поняла, что Александр человек не простой. Полагаю, он ест младенцев и любит запах напалма по утрам? Что еще?

Вероятно, холодная сдержанность давалась Лидии Мелвилл с немалым трудом, раз она теперь вцепилась пальцами в край стола и наклонилась вперед:

– Не советую шутить со мной. И запомни, дурочка, я никому не позволю встать у меня на пути.

Кэти растерянно моргнула. О чем говорит эта холеная красавица? На каком пути она, маленькая Кэти Эванс, может встать у медиа-магната и его высокопоставленной любовницы? Одно это предположение заставило ее расхохотаться.

– Простите, Лидия, но сейчас вы похожи на графиню, гоняющую горничных из мужниной спальни. К чему столько пафоса, если через месяц я ему надоем, и об этой истории вообще никто не вспомнит?

Лидия Мелвилл пыталась справиться с дыханием. Неужели девчонка не замечает, как сильно она зацепила Александра? Он даже бежал за ней до лифта, черт его побери!

– Просто не забывай о моих словах, и все у тебя будет хорошо. У тебя и твоего брата. Поняла?

Рыжая нахалка вмиг подобралась: глаза потемнели, приблизившись цветом к срезу битого зеленого стекла, веснушки ярче обозначились на побелевшей коже, даже волосы теперь больше напоминали пучок медной проволоки.

– Я не люблю, когда угрожают мне. И не прощаю, когда угрожают моим близким. – У Лидии хватило наглости насмешливо поднять брови, и Кэти решила бить с ноги: – А мистер Гловер, думаю, не любит, когда им пытаются манипулировать. Так?

Лидия пожала плечами:

– Мое слово против твоего. Кому он поверит?

– Вам, конечно. Можете не сомневаться. – Кэти достала из пиджака металлический прямоугольник. На первый взгляд его можно было принять за зажигалку. – Это диктофон. Всегда записываю разговоры. Привычка.

– Ах ты, дрянь!

– И он еще работает, – пояснила Кэти. – Хотите что-то добавить?

Да, Лидия очень хотела: дотянуться ногтями до лица этой девчонки. Дрожа от напряжения, она быстро взяла сумочку, шелковый шарф и вышла из кондитерской. Кэти устало откинулась на спинку стула:

– Три эклера с собой, пожалуйста.

Глава 15

Айфон молчал весь вечер и всю ночь. Первый звонок раздался в девять утра. Кэти задумчиво посмотрела на экран. И вот что Индейцу не спится в такое чудесное субботнее утро? С ней все понятно, у нее дела, но он-то что?

– Просто хотел убедиться, что у тебя все в порядке.

Вот это было странно. С чего бы боссу вообще беспокоиться о том, что находится у нее выше пояса?

– Конечно, все в порядке. Просто очень занята и скоро уезжаю.

– Куда?

Вот какое, спрашивается, ему дело. Гловер ей не папа. Но отключать айфон Кэти не планировала, так что эта ее поездка ни для кого тайной не была.

– Прогуляюсь в Брайтон.

Голос на другом конце не отставал:

– Не самый лучший день для прогулок.

Кэти выглянула в окно и не удержалась от тяжелого вздоха. На город наплывали тучи, по горлышко налитые дождем. Если хоть одна из них сейчас напорется черным брюхом на шпиль Биг Бена, добраться сухой до вокзала Виктории ей не удастся.

А голос все не унимался:

– Ты еще дома?

– Ну… да.

– Подожди немного. Доедешь до Брайтона с комфортом.

Если хорошо подумать, предложение было не так уж плохо. Кэти успела приготовить в дорогу термос с чаем и на скорую руку посмотреть обновления на сайте Макдермида. Пришлось признать, что журналисты, которых рекомендовал Гловер свое дело знают – количество публикаций увеличилось втрое, а комментариев читателей раз в пять.

Невольно вспомнилось, как когда-то говорил отец: «Британскими учеными доказано, что каждый третий журналист так же продажен, как и два первых. Это система, дочка, нам ее не сломать».

Гловер не ломал систему. Просто он стал платить за правду.

Айфон булькнул, получив новое сообщение:

«Жду перед домом. Выходи»

Кэти на секунду задержалась на пороге, чтобы полюбоваться зрелищем: на нее смотрел улыбающийся Индеец в добела выношенных джинсах, черной майке и черной кожаной куртке. Затем он перевел взгляд в сторону и, все так же улыбаясь, помахал кому-то рукой. Кэти подняла голову: из окна второго этажа соседского дома ему посылала воздушные поцелуи розовая от смущения миссис Симмонс.

– Хотите чаю?

Девушка уже уселась на пассажирское сиденье рядом с водителем, сбросила туфли и пристегнула ремень. Лидию она не упомянула ни разу, и Александр еще не решил, радует ли его подобное уважение к личному пространству или, наоборот, огорчает такое доброжелательное безразличие.

– Хочу.

Чай оказался очень вкусным и душистым.

– Что здесь, – он с наслаждением сделал второй глоток.

– Ничего особенного, лимон и имбирь.

– Очень вкусно, правда. Неужели «Липтон» научился делать настоящий чай?

Кэти рассмеялась легко и весело:

– Любой чай будет вкусным, если положить в него настоящий лимон и настоящий имбирь.

– Действительно, как просто.

Дождь настиг их на полпути к Брайтону, но настроения не испортил. Александр в очередной раз порадовался про себя, что из всех возможных вариантов провести день, он выбрал самый приятный.

Конечно, он мог бы сегодня пить виски в одиночестве у себя дома. Или напиться в редакции вдвоем с Равиком. Или поехать в «Сохо Хаус» или «Аннабел’с» (31) и пить там с политиками и издателями. В одном из них он бы обязательно встретил Тобиаса Клейтона, у которого сегодня уж точно были все резоны напиться в стельку.

Вчерашний разговор с ним оставил тягостное впечатление.

– Ты снял свою кандидатуру на выборы мэра?

– Уже знаешь? – Напрягся Тобиас. – Мне обещали не разглашать эту информацию еще как минимум неделю. Кто проболтался?

Как обычно, Александр выбрал правду. Но не всю правду.

– Мелвилл. Не ожидал, что ты пропустишь его вперед. В политике даже со стариками и леди такая любезность не поощряется.

Шутку не оценили. Тобиас Клейтон с тихим свистом втянул в себя воздух.

– Я до последнего момента был уверен, что меня поддерживает большинство, а вчера за Мелвилла проголосовали даже те, кто до сих пор одобрял меня безоговорочно. Не могу понять, когда они успели с ним снюхаться.

Н-да, подумал Гловер, Борис, конечно, сволочь первостатейная, но удивить он умеет.

– Может быть, он владеет даром убеждения?

– Скорее, инструментами влияния.

На ум невольно пришел «испанский сапог» и «железная дева». А что, вполне в духе Мелвилла.

– Значит, он знает нечто такое, что неизвестно нам с тобой? – Признать этот факт Гловеру было неприятно вдвойне.

В конце концов, он журналист или «болван» в преферансе? Тобиас устало потер лицо и уронил руки на колени:

– Вот именно. В конце концов, прокатили меня – ладно, не облезу. Но если всплывут старые делишки Бориса, партии еще долго придется расхлебывать его дерьмо. Все знают, что он грязный политик и нечестный лоббист. Просто его еще не поймали за руку. Но вот я носом чую, – для убедительности он помахал пальцами перед носом, – скоро все выплывет на свет Божий. Ээххх…

Гловер задумчиво разглядывал Клейтона: серое лицо, мешки под глазами. Они были знакомы почти десять лет. Если Тоби и не всегда бывал честен, то, во всяком случае, на лжи он не попался ни разу. Прагматичный идеалист, именно таким считал его Александр и в глубине души был бы рад, чтобы когда-нибудь и его сочли таким же. Прагматичным идеалистом.

Лживые слова утешения сами собой просились на язык, но вместо них он произнес:

– Мелвилл просит моей поддержки в прессе.

– И что? – Клейтон поднял голову. На Гловера смотрели усталые серые глаза.

– Отказывать ему не буду, но и врать ради него не стану. Пора посмотреть на нашего Бориса повнимательнее. Может, что и разглядим. Для начала возьмем у него интервью, он уже и список желательных вопросов написал.

Список вопросов Гловера не удивил: Борис Меллвилл жаждал предстать перед электоратом во всей красе, скромно замалчивая свои прежние заслуги (которые слишком легко было оспорить) и раздавая щедрые обещания на будущие (которые очень легко было не выполнять). Вот что действительно заставило Александра насторожиться, так это решительное требование, чтобы интервью брала Кэти Эванс.

Этот разговор Гловер отложил на обратную дорогу.

* * *

В Брайтоне дождь переждали в театре. Босс удивленно поднял брови, когда Кэти сказала охраннику, открывшему дверь запасного выхода:

– Привет, Дик. Это со мной.

Сонный мужик предпенсионного возраста вяло кивнул, уступая дорогу, и Кэти провела Александра в зрительный зал.

– Сиди тихо, – попросила она. – Роб не любит посторонних на чтениях. Да и на репетициях тоже.

Гловер вытянул ноги под впередистоящее кресло и откинулся назад, устраиваясь поудобнее. Было интересно, что делает здесь Кэти, но задавать вопросы он не спешил. Скоро все разъяснится само собой.

На сцене, ближе к рампе, уже были установлены полукругом стулья. Поднимались из зала и рассаживались мужчины и женщины с пачками листов в руках. Взлохмаченный чувак в сером свитере пододвинул один из стульев ближе к своему, и Кэти села рядом с ним.

– Давайте сразу со второго акта. Начинай, Марта.

Та, которую назвали Мартой, включилась, не заглянув в свои бумаги:

– Почему я должна считать себя старой? Мне всего тридцать два. Констанс, например, уже тридцать шесть.

– Действительно? – Рядом с пухлой блондиночкой неловко присел нескладный худощавый мужчина. – Некогда бы не подумал…

– Дик, – наклонившись вперед, Кэти возмущенно встряхнула рыжим хвостом, – ты все-таки настаиваешь на пуле в задницу?

– Да, дорогая. – Гловер поморщился. Какая она «дорогая» этому траченому молью чучелу утконоса? – Джон все время помнит о надежном тыле. Мы обыграем это самым натуральным образом.

– Но как он мог схлопотать пулю в такое место на войне? Ведь так в атаку не ходят.

– Дорогая, придумай что-нибудь. Все-таки Джон у нас обманутый муж, фигура комическая.

Становилось интересно, и Гловер, стараясь не шуметь, пересел на несколько рядов ближе. Хорошо, что зал старой постройки, и акустика в нем прекрасная.

– О, Констанс, могу представить, какого ты теперь обо мне мнения.

– Я? Такого же, как и прежде. Считаю, что моему мужу повезло с любовницей.

– Так ты все знала?!

– Не кричи так, Мария-Луиза. Ты задыхаешься от ужаса. Лучше хрипи повыразительнее, – вмешался Дик.

– Хррр… Так ты все знала?

– Ну, конечно. И все последние шесть месяцев прикладывала неимоверные усилия, чтобы никто из моих друзей и родственников случайно не открыл мне всю правду на ваши с Джоном отношения.

Черт, сколько же лет Гловер не был в театре? Он и забыл, что это может быть настолько увлекательно. На сцене пикантная шатенка с острым носиком прикладывала к глазам носовой платок.

– Но почему, почему? Это как-то не по-человечески. Почему ты ничего не предприняла?

– А вот это уж мое дело.

Еще через пятнадцать минут Александр кусал губу, чтобы не расхохотаться в голос, а через двадцать бессильно хрюкал в рукав. От того, что актерам приходилось некоторые фразы повторять два или три раза, менее смешно не становилось.

Действие разворачивалось, как туго свернутая пружина.

– Как ты догадалась, что Мари-Луиза сказала мужу, что обедает у нас?

– Дорогой, она слишком хитрая женщина, чтобы выдумывать новую ложь, когда под рукой всегда наготове старая.

Значит, автор всей этой феерии маленькая Кэти Эванс? Вот эта взъерошенная птичка, что так отчаянно спорит сейчас с режиссером?

– Дик, я в третий раз переписываю пьесу и все из-за одной дурацкой фразы? Да я лучше взамен десять других придумаю!

– Дорогая, в этой фразе вся суть умной женщины. Сказать лучше просто невозможно. Это надо высекать в камне. Констанс, давай еще раз!

– Знаете, я не понимаю, почему женщина должна бросить свой уютный дом, отказаться от солидной части дохода и мужчины, который решает большую часть ее проблем, только из-за того, что он ей изменил.

Кого-то эта Констанс ему напоминала. Впрочем, можно было не ломать голову: на эту роль в пьесе могла претендовать каждая вторая из жен известных ему политиков. Все они – и молодые и старые, опытные и только начинающие – были воплощены в этой изящной леди, ядовитой как черная мамба, хладнокровной как осенняя жаба, толстокожей как бегемот.

– Да, дорогой, забыла тебе сказать, я уезжаю с Бернаром. Вернусь через шесть недель.

– А ты не думаешь, что начнутся сплетни?

– Джон, Джон, – заголосил со своего места режиссер, – чувствуешь, как давит воротник? Давай, ослабь галстук.

Худой мужчина послушно сунул два пальца за воротник майки.

– Дорогая, в наше время как-то не принято уезжать на шесть недель с мужчиной, едва ли годящимся тебе в отцы.

– Не беспокойся, дорогой. Мы зарегистрировались как муж и жена и будем жить в одной каюте. Никто ничего не заподозрит.

– А… а как же я?

– Никак. Ты остаешься дома и приглядываешь за своими пациентами. Я вернусь к тебе в целости и сохранности через шесть недель.

Теперь по сцене металось уже четыре актера. Чертов Роб протянул к Кэти свою длинную лапу и прижал к боку, вероятно, чтобы не затоптали.

– Жарьте, ребята! Это финал! Вас ждут бешеные овации!

– Я с тобой не разведусь! – У тощего от напряжения уже набухли жилы на шее. – Чтобы даже злейшего врага не подвергать риску жениться на женщине, способной обращаться с мужем так, как ты обращаешься со мной.

– Так мне можно будет вернуться?

– Да, черт возьми! Ты самая ужасная и пленительная женщина, которой Бог может наказать мужчину. Да, черт тебя побери, возвращайся!

– Уффф! – Громко выдохнула Кэти.

Роб покровительственно похлопал ее по плечу.

– Молодец, старушка. Еще пару раз отредактировать, и получится отличная пьеса. – В следующую секунду он прикрывался локтями от маленьких острых кулачков. – Да шучу я, шучу.

Получив от режиссера пачку листов с новыми пометками и хлопнув этой же пачкой его по плечу, Кэти подошла к Гловеру и устало плюхнулась в соседнее кресло.

– Клянусь, я бы сейчас руку отдала за глоток чего-нибудь покрепче.

– Блек Вельвет (32) сойдет? – Александр добыл из кармана куртки небольшую металлическую фляжку с наклейкой «Пожароопасно».

Кэти радостно ухмыльнулась наклейке:

– Огненная вода? Сойдет любая.

Она сделала небольшая глоток и, чуть подержав виски на языке, медленно спустила его в пищевод. Гловер внимательно следил за процессом.

– Так что ты там клялась?

– Насчет руки? – Кэти на всякий случай подсунула ладонь под попу. – Я передумала.

– Обманщица. Будешь тогда меня целовать.

– И тогда весь виски мой?

– Да.

– Идет.

______

(31) Сохо Хаус, Аннабел’с – частные клубы Лондона

(32) Блек Вельвет – сорт виски