Текст книги "Карнавал сомнений (СИ)"

Автор книги: Екатерина Осеннова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Почему? – интересуется Лиам, собирая отснятые и разложенные на полу документы в аккуратную стопку. Наверняка из вежливости, чтобы поддержать разговор – ведь ответ для него очевиден. Мы слишком хорошо и давно знакомы. Да и Майк обязательно рассказывал.

Но я продолжаю рассуждать вслух только, чтобы не молчать.

– В какой-то момент я приняла позицию Логана, что случившееся не имеет значения. Что стоит жить дальше, оставлять прошлое в прошлом, не тянуть за собой. Тем более такое прошлое. А ещё боялась, что он узнает про расследование. Что все эти поиски и гипотезы разбередят старые раны. И без толку. Ну, появится причина, почему его родители помчались из города поздно вечером, и что дальше? В конечном итоге, что это меняет? А теперь, глядя на это, – я выразительно обвожу глазами коробки, – готова дорого заплатить, чтобы узнать ответ.

– По-моему, это как раз теперь не важно. Беспокоит друго… – Лиам замолкает. Хватает меня за предплечье, прижимая указательный палец к своим губам.

Испуганно прислушиваюсь. Сверху отчётливо доносится возня с замком на входной двери и приглушенные голоса.

Неужели?..

Чёрт, мы ведь почти успели! Осталось совсем чуть-чуть.

Я тянусь к тоненькой стопке.

– Нет. Спрячь телефон, – шёпотом одёргивает Лиам. – Это улики. Ты – всё ещё одна из главных подозреваемых. Не помогай им сбиться со следа, сами справятся. – Еле слышно напоминает, практически вынуждая меня читать по губам: – Если что, мы недавно пришли, чтобы забрать машину Майка, нашли здесь коробки и как раз собираемся звонить «красным мундирам», – он ободряюще улыбается, подбрасывая на ладони мобильник. – Смотри, я уже достал сотовый.

– Думаешь, они здесь? – C облегчением узнаю голос средней сестры.

– Должны быть. Челленджер в гараже. Если не ушли куда-нибудь пешком, – второй голос принадлежит Майку.

– Мы внизу! – зовёт Лиам, ловко вскакивая на ноги. Протягивает мне руку, чтобы помочь подняться с колен.

Невольно морщусь – ступни затекли и теперь неприятно покалывает. И всё же я почти счастлива, что в гостиную торопливо спускаются вовсе не «красные мундиры». Не помню, когда последний раз так радовалась чьему-то появлению.

Майк, как и я, в той же одежде, что и вчера вечером. А вот Эми вырядилась так, словно собралась на слушание в Верховный Суд в Оттаве: неброский макияж, волосы собраны в элегантную кичку на затылке, отутюженные аккуратные стрелочки на черных шелковых брюках и бежевая блузка с накрахмаленным воротником-стоечкой дополняют картину. Из украшений – маленькие серёжки-гвоздики и обручальное кольцо.

С трудом верится, что совсем недавно, меньше, чем сутки тому назад, это была нежная воздушная невеста, собиравшаяся сегодня отчалить с мужем в свадебное путешествие. Мне вообще странно думать, что всё: от бракосочетания сестры до убийства Мишель, случилось вчера. Кажется, прошла вечность.

Лиам первым подходит к ним, обменивается приветствием с братом, заключает Эми в объятия. Я с удивлением наблюдаю за ними. По-моему, за последние семь лет их отношения заметно потеплели. Сестра, обычно сдержанная даже с Логаном и Майком, с откровенной нежностью целует Лиама в щёку, ласково жмёт ему руку, по-свойски отвечает на шутку про брачную ночь и только потом кивает мне.

А Майк почему-то не спешит подходить. Мнётся у лестницы, как будто специально сохраняет между нами дистанцию. Какого чёрта?! Даже в парке перед свадьбой на глазах у всех родственников он был куда приветливей.

– Всё в порядке? – тут же пугаюсь я, приближаясь. Осторожно, опасаясь, что он отпрянет в сторону, прикасаюсь губами к его щеке.

Майк не отворачивается, а обнимает и целует меня в ответ:

– Это ты мне скажи. Я проснулся, а тебя нет, – жалуется он. Пытается казаться серьёзным, но в любимых глазах искрится знакомая смешинка вперемешку с радостью: – Я испугался. Решил, что ты передумала и сбежала.

– Ага, конечно, – довольно улыбаюсь я, чувствуя, как его рука уверенней сжимает мои плечи и притягивает к себе. – А Риджа оставила вам с Логаном на память.

– Он ещё не спускался, когда мы уезжали. Как и Логан, – встревает Эми.

– Дэниз? – Лиам успевает меня опередить, озвучивая догадку.

– Она самая, – кивает сестра. Оборачивается, на мгновение задерживаясь взглядом на коробках. Хмурится. Внимательно смотрит на меня, потом на Лиама: – Ну, что тут у вас?

– Дэниз успела что-то рассказать? – уточняю я.

– Да она нам столько всего наговорила. Ты же её знаешь, – пожимает плечами Эми. – Считай, что ничего, но напугать меня ей удалось, поэтому лучше всё с начала и по порядку.

Бросаю красноречивый взгляд на Лиама. Он со вздохом кивает в ответ. Честно говоря, я его прекрасно понимаю. Мне и самой бы хотелось оставить очень многое «за кадром», а ещё лучше – развидеть и расслышать, и тем более – не ковыряться сейчас в грязном белье наших семей. Но не то чтобы у кого-то из нас был хоть какой-то выбор. Да и со временем туго.

Задумчиво кусаю губы, пытаясь восстановить в памяти хронологию событий и хоть как-то утрясти всю информацию, что я узнала за сегодняшнее утро, выделив то, что важнее остальных новостей на данный момент.

– Давайте быстро и о главном. Лиам отстранен от расследования, но это не критично, потому что дело забрали у шерифа и отдали «красным мундирам». Как вы понимаете, эти церемониться не станут. Как только получат ордера, нагрянут с обыском и сюда и куда захотят. Не удивлюсь, если даже к нам с Риджем в Торонто. Скорее всего они возобновят дело о гибели вашего отца, Майк. И соединят его с убийством Стива и Мишель.

– Наверняка, – соглашается со мной Эми. – Из-за орудия убийства. Им придётся это сделать.

– Боюсь, им также придётся вытащить из архива ещё одно дело. Аварию Логанов.

– Зачем? – хмурится Майк. Вслед за Эми бросает настороженный взгляд на коробки.

– Именно поэтому, – кивком указываю на спрятанные там документы, вытаскиваю из кармана сотовый. – Сегодня я удосужилась наконец-то включить телефон и обнаружила вчерашнее сообщение Мишель.

Ставлю запись, снова слышу сбивчивый, торопливый голос подруги. И в который раз мысленно сокрушаюсь, что у неё не хватило мужества позвонить мне и всё рассказать гораздо раньше. Или хотя бы Эми. Они ведь дружили, сестра была её адвокатом, почему же она не доверилась ей?

Когда-то мы могли рассказать друг другу любую тайну. Почему всё стало вдруг таким сложным?

– Оливер – дурак! – Мишель сидела на самом краю крыши, свесив ноги вниз. Барабанила пятками по стенке. Иногда, очень тихо, шмыгала носом – наверняка не хотела, чтобы я слышала.

Но я слышала.

– Оливер – дурак, потому что он на полгода младше тебя. – Я осторожно встала на колени, наклонилась, высматривая в темноте спаниеля Мишель, который должен был бегать внизу во дворе, всегда бегал, но сейчас его нигде не было видно.

Подруге явно было плевать – она вызвалась выгулять Лакки только для того, чтобы удрать из дома на ночь глядя, пока отец дежурил в больнице.

– Это тебя он младше на полгода, Стэйс. Меня – нет.

– Ну, всё равно он маленький. Не переживай. Подумаешь! Не хочет приходить на вечеринку? Свободен. Обойдёмся без него. Вот увидишь, потом он жалеть начнёт! Только поздно будет.

– Этот не начнёт.

– Начнёт. Я его лучше знаю. – Я перебралась поближе к подруге и села рядом с ней: – Прикинь, а у меня ещё одна сестра будет. Сегодня узнала.

– Э… а… Ни фига себе!

– Вот-вот, я примерно так и сказала маме. У нас же больше, чем двенадцать лет разницы будет. Представляешь? Мы со Стивом поедем в универ, а она даже в школу не будет ходить. Чувствую, и портал не понадобится – другой мир сам придет к нам. С криками и памперсами.

Почему Мишель ничего никому не сказала про документы? Боялась обращаться к Майку или Логану, но были ведь остальные. Хотя бы Лиам. Или мой отец. Или её родители.

А может, дело именно в том, что она всё-таки рассказала? Но не тому человеку.

– Это ведь вчерашняя запись? Значит, Мишель так замолчала, потому что… – трясущимися губами бормочет белая, как мел, Эми. Ни один тональник не смог бы скрыть такую бледность. – Потому что… Поэтому, да?

Лиам кивает, обнимая сестру. А я чувствую, как напрягается рука Майка на моём плече. Изо всех сил гоню от себя страшные мысли. Жалею и благодарю бога одновременно за то, что не сумела прийти в беседку вовремя.

Того, кто сотворил такое с Мишель, нельзя назвать человеком. Это чудовище. Чудовище, убившее Стива. А может, Логанов и Райана тоже.

– Мы должны отдать запись в полицию, – заявляет Эми.

– К сожалению, это далеко не всё. Там, – Лиам указывает на коробки, – есть вещи похуже.

Майк с Эми мрачнеют. У них нет оснований нам не верить, но вообразить что-то страшнее убийства Мишель вряд ли возможно.

– Мы понятия не имели, где и что искать, – торопливо нарушаю тягостное молчание. – Решили начать с вашего дома. Проверить её комнату, вдруг, сможем найти какую-нибудь подсказку, что Мишель имела в виду. В магазин нас никто не пустит. Не врываться же в дом к её родителям. Мы всё равно не знаем, что искать.

– Поэтому решили устроить несанкционированный обыск здесь. Я спустился сюда, – подхватывает мой рассказ Лиам. – Увидел все эти коробки, позвал Стэйс. Оказалось, что в одной – копии документов из дела нашего отца. В основном допросы. Может, что-нибудь ещё. Мы пока не успели всё хорошенько просмотреть.

– А в другой – авария Логанов, – догадывается Майк. Убирает руку с моего плеча и направляется к документам. – Что вы нашли?

– Я хочу, чтобы ты взглянул сначала вот на эти, – Лиам подходит к брату и поднимает с ковра несколько отложенных в сторону листков. – Это один и тот же документ. Но данные отличаются. Смотри сам.

Майку хватает беглого взгляда на цифры.

– Какой же я мудак! – почти кричит он. Со стоном опускается на пол, раскачивается, сцепив на затылке пальцы. Листки бумажным водопадом падают рядом.

Мы молчим в ожидании объяснений. Я почти не дышу. Кажется, уже знаю ответ.

– Стив говорил тебе?

Майк поднимает голову, виновато смотрит мне в глаза:

– Помнишь нашу с ним последнюю ссору?

– Только не говори, что ты семь лет назад узнал, что аварию подстроили и старательно подделали техосмотр, но до сих пор молчал. – Мне сложно определить, чего больше в голосе Лиама: изумления или страха. Я и сама понятия не имею, что чувствую сейчас.

– Конечно, нет! – Майк вскакивает. – Я – идиот, но не настолько.

– Тогда почему…

– Потому что Стив пытался мне рассказать. Не прямо. Намекал на возможность подделки, но он же был адвокатом до мозга костей, осторожничал. Ничего конкретного не сообщал. Только попросил, чтобы я изучил какие-то документы. А я не стал слушать! Думал, его зациклило. Что он просто хочет нам доказать, что прав. Велел прекратить копаться в дерьме. Пугал, что добром не кончится. Ведь если Логан узнает, чем он занимается… В итоге мы поругались. Стив заявил, что справится без моей помощи. Я пожелал ему удачи.

– Но вы же помирились потом, – вспоминаю я.

– Незадолго до смерти Стив пришёл ко мне, сказал, что глупо не разговаривать, когда я собираюсь жениться на его сестре. А я обрадовался. Решил, раз он ничего не выяснил, значит, я оказался прав. Либо информация не подтвердилась, либо он прислушался к моему совету и оставил это дело. Идиот!

– Ты не идиот. – Подхожу к нему, заботливо беру в ладони его руку. Как никто понимаю его. Жаль, помочь ничем не могу. У каждого из нас собственные причины сожалеть о прошлом. – Мы не могли знать, что Стив не ошибся. Никто не мог. Но мы с тобой там были, когда произошла авария. Значит, самые необъективные, хотя и считали наоборот.

– Я должен был ему доверять, – глухо, в никуда роняет Майк. – Получается, я сам отправил его на верную смерть.

– Не неси ерунды! – сердится Эми. – Два сапога пара! Заладили. Одна с Мишель, теперь ты. С чего вы взяли, что могли их спасти? А вот погибнуть вместе с ними или вместо – легко! Так что слава богу, вы живы.

– Но если бы я…

– Никаких «если», Майк! – обрывает она. – Стив должен был идти не к тебе, а в полицию со всеми своими догадками и доказательствами. И это именно то, что теперь сделаем мы. Роберт был мэром в конце концов. Пусть открывают дело. Мы не в какой-нибудь Венесуэле живём.

– Согласен, – нарушает молчание Лиам.

– Согласен он! Ты первый должен был позвонить «красным мундирам». Сразу же, как нашли эти коробки. А ещё лучше, когда услышали сообщение. Не мне тебе объяснять, что происходит. Погибли люди. Как минимум двое из них убито. Подозреваю, что так или иначе в случае Логанов речь идёт о насильственной смерти. Вероятно, ваш отец тоже пострадал отнюдь не по вине волков, как считалось до сих пор. Это всё не игрушки. Я не хочу больше трупов в своей семье. Вообще трупов и убийств! Предпочитаю, чтобы моя свекровь сидела без работы. И я тоже.

– Мы бы позвонили, Эми, – вступаюсь за Лиама, который явно готов провалиться в подвал. Рассказывать сестре о том, что я собиралась привезти коробки в офис отца, больше не вижу смысла. – Позже. Я хотела сфотографировать самые важные из тех, что мы нашли. На всякий случай. Мало ли. Шериф ведь был любовником Мишель. А нас с Майком подозревают в её убийстве! Между прочим, это тоже не игрушки. – Понимаю, что начинаю заводиться, и затыкаюсь.

– Расследование у него уже отобрали. Полагаю, как раз по этой причине, – миролюбиво заявляет Эми.

Внимательно смотрю на неё. Она может сколько угодно быть первоклассным адвокатом, но я-то знаю её с пеленок. Эми никогда не умела врать, зато недоговаривать и «забывать» рассказать важные новости научилась превосходно.

Но мы ведь не зря родные сёстры – я тоже быстро учусь на ошибках. Особенно на своих.

– Не обошлось без мамы, да? – ухмыляюсь я. – Мадам Мэр надавила на нужные кнопочки, чтобы Лински отстранили, правильно?

– Понятия не имею, Стэйс.

Вот теперь она точно врёт. Наверняка даже Лиам с Майком это замечают.

– Мудро. Верный пёс не наломает дров. Посидит, погрустит. Впредь умнее будет. Ещё и должен останется за спасение своей драгоценной шкуры. А «красные мундиры» пусть поднимают все старые дела и ищут убийцу сына мэра. Раз уж за столько лет местный департамент не справился с задачей.

– Их трудно винить, когда вокруг развелось столько любителей частного сыска, – с сарказмом бросает Эми.

– Погодите, – Майк обводит нас обеспокоенным взглядом. – Выходит, Стив погиб, потому что раскопал подделку. Но успел спрятать документы, а Мишель всё это время знала, где они хранятся? И молчала? Но кто-то узнал. Или она сама рассказала. Поэтому её тоже убили из-за них. А коробки оказались у нас в доме. Вы понимаете, что это означает?!

Крепче сжимаю в ладонях его руку. Эми права – мы с ним слишком похожи. У нас даже мысли сходятся.

– Я понимаю, – сестра садится на корточки и решительно сгребает в кучу разбросанные по полу листки. – Надеюсь, вы теперь тоже. Но строить гипотезы и искать доказательства будем не мы, а КККП. – Она оборачивается ко мне: – Поедешь с нами. Им понадобится твой телефон.

– Нет. Сначала я поговорю с отцом. Расскажу ему всё, что давно должна была. – Многозначительно смотрю на Эми. Пусть она умнее, но я упрямей. – Как ты сама советовала. Заодно покажу снимки документов. Предпочитаю, чтобы он узнал об всём от меня. Лично. Райан и Роберт были ему не чужими, а Стив – вообще его сын.

– Возьмешь мою машину, – Майк не предлагает, не спрашивает – он озвучивает факт.

И я не пытаюсь спорить, пусть от Бэков до дома родителей не больше километра. Бродить по улицам в моём положении и при сложившихся обстоятельствах – не самая удачная идея. Майк прав.

Благодарно киваю, соглашаясь:

– Спасибо.

– Отлично, – Эми выпрямляется, поворачиваясь ко мне. – Тогда встретимся в полиции позже.

– Не спеши. Сначала Лиам вам кое-что расскажет.

– Кое-что? – с опаской переспрашивает Майк.

– Про видеозапись, которую мне прислали на девичник. И… – Мне жаль подставлять Лиама, но с тайнами и загадками между нами придётся покончить. Хотя бы с теми, для которых нашлись отгадки. Перевожу взгляд на сестру: – Это касается твоего свёкра. Боюсь, тебе не понравится.

У нашего дома ещё прогуливаются несколько журналистов, но они послушно расступаются, пропуская машину и позволяя мне без проблем припарковаться практически напротив дома родителей. Никто не бросается ко мне с диктофоном, не слепит вспышкой фотоаппарата, как было семь лет назад. Может, потому что теперь убили не моего брата, а всего лишь бывшую подругу. Может, потому что теперь я – дочь действующего мэра, баллотирующегося на третий срок. Или потому что у входа дежурят двое полицейских.

Они сдержанно кивают мне в ответ на вежливое приветствие. Для них я всё ещё главная подозреваемая. Или новая-старая подружка супруга жертвы. Или им просто плевать. Устали после бессонной ночи, а вместо удобного кресла приходится торчать под палящим солнцем.

В гараже рядом с отцовским замечаю джип матери. Значит, и она решила остаться сегодня дома. Наверняка, как и большинство, взяла выходной после свадьбы дочери. Кто ж знал, что вместо отдыха будет такое?

Почти бесшумно вхожу в дом, но не спешу подниматься на второй этаж. Задерживаюсь в холле у зеркала.

Я осознаю все свои бесконечные «если», но решение принято. Мой лимит исчерпан – я не имею права на ошибку. На миг кажется, что отражение кивает мне в знак поддержки. Ему я могу признаться: больше всего на свете хочу сейчас, чтобы за спиной хлопнула дверь и раздались тихие, знакомые шаги. Тогда я обернусь, перехвачу взгляд родных серых глаз, возьму Майка за руку. И будет не так страшно. Ведь если он сумел простить мою ложь, родители тоже смогут. Или нет? Что, если они никогда меня не простят?

Я всё еще могу позвонить Майку и попросить приехать. Он тут же примчится, я ни капли не сомневаюсь. Но нет. Нельзя. В этой «битве» мне придётся сражаться одной.

– Ты в порядке? Почему одна? – вместо приветствия набрасывается с вопросами мама, когда я сталкиваюсь с ней в коридоре. Она ни на шутку взволнована и, по-моему, всю ночь не сомкнула глаз. – Где Ридж?

– У Логана.

– Почему он там, а ты – здесь?

– Потому что он всё ещё спит, а я нет, – пытаюсь отшутиться. Получается плохо.

– Стэйси, ты не должна разгуливать по городу без него! Особенно теперь.

– Что? – не понимаю я. Ах, да. Родители ведь по-прежнему считают его моим женихом. Хотя нет, им же всё рассказала полиция. Тогда почему?.. Совсем некстати вспоминаю последнее напутствие шерифа в закусочной. Неприятное подозрение противно сосёт под ложечкой. Я ужасно боюсь спрашивать. Боюсь услышать правду. Боюсь, но должна. – Мам, что вас связывает с Риджем?

– Да расскажи ты ей уже, – слышу за спиной усталый голос отца. – Пока они действительно не поженились.

Мама колеблется. Тогда вместо неё говорит папа:

– Ридж – телохранитель. Мы наняли его, когда ты переехала в Торонто.

– Вы что?.. – Его слова доходят до меня не сразу.

– А что ты хотела? – Мама как всегда нападает, защищаясь. – Мы потеряли Стива. Я не собиралась терять ещё и тебя. Нужно было, чтобы кто-нибудь за тобой присматривал.

– Но как же?.. Его квартира, наше знакомство. – Я упрямо отказываюсь верить в эту чушь. Хватаюсь за «соломинку», но срываюсь и тону в океане лжи и сомнений.

– Пришлось кое-что продать в Джаспере.

========== Глава 23. Драка ==========

На входе в самолёт невысокий лысоватый стюард с прилипшей к лицу услужливой улыбкой кивал словно китайский болванчик каждому новому пассажиру. Пробормотав ему приветствие, я торопливо юркнула в салон и направилась по узкому проходу. С облегчением вздохнула, увидев нужные мне ряд и место. Можно наконец-то расслабиться и попытаться собраться с мыслями.

Запихав кожаную сумку под потолок в багажное отделение, я плюхнулась на сидение и огляделась. Полупустой самолёт постепенно заполнялся пассажирами. Незнакомые люди сосредоточенно двигались по проходу, приветливо улыбались, что-то говорили. Я не вслушивалась. И чтобы не встречаться с ними взглядом, уставилась в окно.

Снаружи кипела непрекращающаяся ни на минуту жизнь аэропорта, мелькавшего в темноте яркими разноцветными огнями. Когда прилечу в Пирсон, будет почти ночь. Ещё один повод не звонить родителям.

В Оквилле меня никто не ждал. Там никому не было до меня дела. И это именно то, чего хотелось больше всего: раствориться среди людей, стать маленькой незаметной песчинкой. Отмолчаться, отболеть, не бередить раны сомнением и ложью, позволить себе забыться. И забыть.

Я поступила правильно. Я сделала то, чего хотела больше всего – сбежала от всех, решив, что это моё единственное спасение. Но в горле комом стояли слёзы, а перед глазами застыло бледное печальное лицо Майка. Он просил… умолял меня не уезжать.

Нет! Нельзя о нём думать. Майк – прошлое, а мне надо сосредоточиться на будущем. Решение уехать далось слишком тяжело, чтобы позволить себе мучиться угрызениями совести и новыми сомнениями. Торонто – город, где меня никто не знает. Там больше не существует Трупер и Бэк, там можно начать с чистого листа.

– Можешь злиться, сколько хочешь, – напоминает о своём присутствии мама.

Она сидит в кресле рядом с отцом, сжимает в ладонях огромную коричневую чашку с кофе. Ещё одна, точно такая же, стоит около меня на журнальном столике. На обеих нарисованы заснеженные пики «Трёх сестёр» – давным-давно Стив привёз их родителям в подарок из Канмора{?}[город на юго-западе Альберты, расположен на самой границе национального парка Банф.]. Нам на память достались другие – разного цвета с изображением только одной вершины и размашистой подписью-названием: «Вера» для меня, «Милосердие» для Эми и «Надежда» для Дэниз. Брат как знал, что очень скоро нам понадобится всё это, чтобы пережить его гибель.

Папа молчит. Терпеливо ждёт моей реакции. Он всегда так делает: сначала слушает, потом реагирует. Мягко, но чётко – по существу. Но почему-то сейчас очень хочется, чтобы «правила» изменились. Чтобы вместо гробового молчания слышать его бодрый, радостный голос, прижаться к груди, почувствовать, как в юности, папины ласковые пальцы на своей макушке. Не выйдет. Да и не поможет больше. Нас тревожат совсем не детские заботы. И я давно не бунтующий ранимый подросток.

– Я не злюсь, мам, я…

Я ошарашена, сбита с толку. Никак не могу разобраться в собственных чувствах и даже мыслях. Мне больно, обидно и что-то ещё. Что-то безумно важное, что никак не получается ухватить. Что-то, что действительно имеет значение. Я упрямо стараюсь понять, но ураган ощущений вперемешку с воспоминаниями не даёт ни малейшего шанса сосредоточиться и швыряет меня из крайности в крайность. Хочется то кричать, то разрыдаться, то истерично хохотать. И я, сцепив на коленях пальцы, молча буравлю глазами нарисованные на чашке горы.

Наивная идиотка. Размышляла ведь, почему так легко родители отпустили меня в Онтарио, почему не лезли с дотошными расспросами о моей новой жизни, почему не настаивали на возвращении. Но каждый раз приходила к выводу, что они смирились. Поняли, что я изменилась, повзрослела. Поверили в меня. Как бы не так. Отпустили, потому что нашли способ контролировать мою жизнь даже за тысячи километров.

Сколько же тайн мы скрываем друг от друга? А сколько ещё осталось? Мы погрязли во лжи, запутались, дошли до точки. Мы все. Все без исключения. Грани стёрлись, остались иллюзии – точь-в-точь, как на картинах Гонсалвеса{?}[**Роберт «Роб» Гонсалвес** – канадский художник, работавший в стиле магического реализма-сюрреализма.], которыми мама обвешала комнату.

Господи, когда всё это началось? Когда разбились Логаны? Когда Стив поклялся разобраться и найти виноватых? Или спустя девять лет, когда брат оказался на пустыре у дома Бэков, где был убит? Кто из нас начал врать первым? Неужели я, скрыв от всех последние слова брата? Или Мишель, когда ставила крест на нашей дружбе, целуя Майка на вечеринке вместо того, чтобы просто поговорить со мной? Или тот, кто подстроил аварию Роберта и Джеки? А может, гораздо раньше?

Готова ли я узнать правду обо всём? Кто убил брата и Мишель, кто угробил Логанов, что на самом деле произошло с Райаном и Лиамом в ту страшную февральскую ночь? Я сейчас-то с трудом справляюсь с меньшим, а что будет, когда ответы станут очевидны? И станут ли? А если всё-таки да, сможем ли мы жить с ними дальше? Что, если ложь во спасение действительно святая, а в незнании заключается счастье?

Десятки вопросов и ни малейшего понятия, что с ними делать. Кажется, что стою на перепутье, но ещё могу развернуться и найти дорогу обратно. Стоит сделать шаг – всего лишь один маленький шажок вперёд – как точка невозврата будет пройдена. Всё изменится, никогда не будет больше прежним.

Или я сильно заблуждаюсь. Всё уже изменилось, а выбор сделан очень давно и вовсе не мной?

Интересно, если бы мне рассказали, какой сюрприз приготовили родители в Торонто, я бы всё равно уехала? Или осталась в Риверстоуне? Можно лишь гадать, как сложилась бы моя жизнь и жизни остальных, не сбеги я подальше от сомнений и чувства вины.

Но всё точно было бы сейчас иначе, останься Мишель в живых. Не так остро, не так больно. Не так обречённо и безнадёжно.

– Не спеши судить, Стэйси. Когда у тебя родятся дети, ты поймешь, почему мы так поступили. С тобой нельзя было по-другому, – говорит мама. Голос тихий, даже нежный – ни намёка на упрёк.

– Тогда – нельзя было, – вторит ей отец.

Вот оно! Вот! То, что ускользало, а сейчас неожиданно яснее ясного!

Мне не нужны свои дети, чтобы понять. Я понимаю без них. И мне стыдно, ужасно стыдно. За всё.

За то, что собственные страдания и горе я ставила на первое место. Что думала только о себе, не заботилась о сёстрах, не поддержала Мишель. Что врала Логану, сомневалась в Майке. Что не хватило духу поговорить, рассказать им про брата.

Мне стыдно, что я струсила и предпочла сбежать от проблем. Что сама превратилась в проблему, втянула в неё остальных, спряталась в непробиваемую скорлупу, закрылась от мира. От близких и друзей, от себя, от правды и сомнений – от всего и всех разом.

Мне стыдно за слабость и глупость. За то, что рыдала на груди у Риджа, делилась с ним своими бедами и радостями, считая близким, но всё же «посторонним» другом. Тем единственным, кто, как я думала, не имел к моему прошлому никакого отношения.

Он знал обо мне всё с самого начала. И тогда, когда я цеплялась за него на подземной парковке, как утопающий за соломинку, в годовщину убийства брата. И гораздо позже, когда неделю тому назад предложила ему выдать себя за моего жениха. Теперь мне стыдно за каждый миг, когда я сваливала на него свои несчастья, притворялась, использовала. Даже за вчерашний вечер, когда Ридж появился на пороге берлоги с моим чемоданом. Что он там кричал? «Ты хоть понимаешь, каким идиотом я выгляжу в глазах твоей семьи и ‎друзей?!». О да, теперь понимаю. И какой идиоткой выгляжу – тоже.

Я недоговаривала. Значит – врала. Ридж притворялся. Значит, тоже врал. Вся наша дружба – ложь. Или даже хуже – вся моя жизнь. Последние семь лет – абсолютно точно.

Мама что-то добавляет. Я не слушаю. Сгораю от стыда, обреченно перебирая в памяти фальшивое прошлое в Торонто.

Однажды, той же весной почти сразу после нашего знакомства, Ридж уговорил меня сходить на какой-то боевик с Микки Рурком. Кажется, на «Киллера». А в конце фильма, когда мы выходили из зала, в шутку бросил, что настоящий мужчина должен уметь стрелять. А он – не умеет. И я тут же потащила его в тир. Долго, терпеливо объясняла, как целиться. Рассказывала про виды оружия, пристрелку, какой калибр лучше использовать для тренировок. Важно повторяла слова Роберта Логана, обучавшего нас управляться с винтовкой: «Оружие – ваша последняя линия обороны. Крайняя мера. Всегда помните от этом».

Я радовалась, как дурная, когда у Риджа начало получаться и он не палил мимо мишени. Мне и в голову не пришло, что он уже умел стрелять. Ведь телохранитель, как минимум, обязан владеть огнестрельным оружием в совершенстве. Что всё это – не больше, чем хорошо разыгранный спектакль.

Зачем? Наверное, чтобы проверить мои навыки. Чтобы заставить меня тренироваться, думая, что я – учитель, а не ученик. Затем же, зачем Ридж записал нас на двухнедельные курсы самообороны, якобы на спор – как развлечение. Пошла бы я туда, скажи он мне – так надо, Стив убит, а твоей жизни угрожает опасность? Ни за что. Знай я, что его роль – охранять меня от неприятностей, я бы не подпустила Риджа к себе за километр. Но я не знала и потому позволила ему войти в мою жизнь, сделала его её частью. Важной и необходимой. Считала лучшим другом. Считаю до сих пор. Или больше нет?

Что именно входило в его обязанности? Как много поведали Риджу обо мне родители? Выдали с потрохами или всего лишь попросили позаботиться о моей безопасности? Как много подробностей получали о моей жизни все эти годы? Кто ещё был в курсе? Логан? Потому узнал про квебекский отпуск и послал цветы заранее? Потому приехал нас встречать и так легко сошёлся с Риджем? Потому потащил его с собой на мальчишник? Потому Ридж вернулся к нам с Майком? Что, если Майк тоже знал? Логан вполне мог поделиться секретом, раз уж рассказал ему про Сиэтл. Тогда что это было ночью в подвале между Риджем и Майком? Я ведь была там, видела, слышала. Их беседа никак не смахивала на подделку. Майк никогда не умел притворяться. А вот Ридж – вполне. После всего, что я знаю теперь, у меня ни малейших сомнений. Только зачем?

Догадка ослепляет. Я вскакиваю, едва не задев чашку и не расплескав кофе.

Ну конечно же! Я ведь призналась ему во всём, рассказала про Майка и про настоящую причину отъезда в Торонто. Я доверяла Риджу, я выдала ему почти все свои тайны. А он обязательно доложил моим родителям. Ещё один верный пёс Мадам Мэр.

Кажется, я зря пришла. Гениальная идея Эми нанять отца адвокатом утратила актуальность. Они не просто догадываются. Они уже всё знают в подробностях.

Родители с тревогой следят за мной. Наверняка ждут шквал вопросов. А я молчу, потому что не вижу смысла расспрашивать. Я всё равно им не поверю. Я вообще не понимаю, кому могу теперь верить. Вряд ли даже себе.

Хочу злиться. Хочу сорваться, выплеснуть все свои страхи в отчаянный крик. Лишь бы не анализировать, потому что от бесконечных размышлений схожу с ума.

Не получается. Я не могу никого винить, родителей – тем более. Я заварила эту кашу, я тоже виновата. Может быть, только я.

– Куколка, – папа заискивающе улыбается. – Не молчи. Поговори с нами.

Поговорить? Что ж, он прав. Нам давно надо поговорить.

– Майк не виновен. – Я сажусь обратно в кресло. Перевожу взгляд с отца на маму и обратно. Жду их реакцию, особенно мамину, но Мадам Мэр угрюмо молчит. Она нервничает, потому сцепила пальцы в замок, опустила глаза – точь-в-точь я сама несколько минут назад. – Что бы вы себе сейчас не думали, он не убивал Стива. И Мишель тоже не убивал.