Текст книги "Карнавал сомнений (СИ)"

Автор книги: Екатерина Осеннова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

========== Глава 1. Приглашение ==========

15 июня 2015 года, Торонто, Онтарио.

Проклятое приглашение на свадьбу сестры никуда не исчезло, не растворилось в ‎воздухе, не рассыпалось пеплом в пальцах, повинуясь моему тайному желанию. Устроив западню, оно терпеливо поджидает в прихожей, как охотник – жертву: белоснежный прямоугольный ‎конвертик, а на нём каллиграфическим почерком, буковка к буковке – мои имя и ‎адрес, всё так же валяется на столике.

Что же делать?

Захлопываю входную дверь, прислоняюсь к ней ‎спиной, сползаю на пол. В ‎отчаянии обхватываю руками согнутые колени. Прикусываю нижнюю ‎губу, чтобы не разрыдаться.

Полгода назад похожую проблему я решила легко. Ни на мгновение не позволила себе ‎задуматься, что чувствую по поводу предстоящего бракосочетания бывшего жениха и подруги детства. Ни где, ‎ни как, ни почему, ни кому из них пришла в голову идиотская ‎мысль позвать меня на свой праздник. В моём положении это стало ‎бы непозволительной роскошью, поэтому всё было до банального просто: не читая, ‎я выкинула приглашение в мусорный контейнер по дороге на парковку. ‎Понадобилось бы – с лёгкостью соврала бы, что ничего не ‎получала. Никогда. Если бы вообще ответила на их звонок. Но, слава богу, им хватило ума не ‎звонить с выяснениями.

Наша с Майком несостоявшаяся свадьба семь лет назад – первая и, возможно, ‎последняя отменённая брачная церемония за всё существование Риверстоуна. Она должна была стать спасительным лекарством для города. Доказательством, что горе ничтожно в сравнении с счастьем, что любовь сильнее беды. Но ‎я не смогла. Предпочла убраться оттуда, увозя с собой за тысячи километров невидимый ‎для остальных «хлам». Для большинства горожан эта часть воспоминаний теперь – ‎всего лишь досадное прошлое. Убитый неизвестными единственный сын кандидата в мэры, сломленная тяжёлой утратой семья, ‎слетевшая с катушек сестра-близнец…

Чем дольше полиция не находила убийцу, тем старательнее ‎в Риверстоуне пытались как можно скорее всё забыть. Выкинуть подальше любые болезненные, ‎неприятные последствия весенней трагедии, как ‎разбросанный на ухоженных газонах мусор. Ведь если не видеть, можно не помнить, а потом и вовсе сделать вид, что ничего никогда не происходило. Так проще ‎принять неизбежное.‎

Я не смогла спросить, что означали предсмертные слова моего брата. ‎Сама не верила, что Майк может быть замешан в его убийстве, ведь они были лучшими друзьями с ‎самого детства. Не нашла в себе сил перебороть страх: что будет, ‎если ошибаюсь? Что, если мои подозрения подтвердятся? Я не хотела… не могла и не собиралась обвинять Майка голословно, поэтому скрыла свой последний разговор с братом от ‎полиции и родных. А потом поняла, что не могу жить дальше, вечно ‎сомневаясь. Отменила свадьбу, наплела ерунды про надоевший, скучный городок. Заявила всем, ‎что достойна большего, и уехала. В один конец, не желая думать, что когда-‎нибудь, рано или поздно, придётся вернуться. Пусть и на время.‎

Что ж, по-своему я тоже лечила раны Риверстоуна, одновременно ‎разрушая его традиции.

А теперь загнанные в самый потаённый, самый тёмный и глубокий уголок мысли и ‎чувства берут долгожданный реванш. Ведь сомнение подобно плесени – бесшумно, неумолимо ‎оно разъедает душу. И казавшийся ‎прочным замок рушится на глазах.‎ ‎

‎…Зима в Торонто была гораздо мягче, чем дома. Даже здесь, в Оквилле, ‎почти на окраине «Золотой подковы» – никаких сугробов выше человеческого роста, ‎никаких морозов под сорок. Нулевая температура, колеблющаяся вверх-вниз в ‎пределах нескольких градусов. Единственный недостаток – всё, что успевало растаять ‎за день, ночью основательно подмерзало, превращая стоянку у дома в каток.‎

Но я быстро приноровилась: возвращаясь с работы домой, парковалась задним ‎ходом впритык к лестнице, и тогда по утрам можно медленно скользить до заботливо посыпанной солью улицы. Первый раз, когда по ‎неопытности пришлось проделать то же самое задом, стал доходчивым уроком. ‎Мне чудом повезло остановиться за сантиметр до того, как я снесла соседский ‎забор и впилилась в столб.‎

Поэтому и сейчас, привычно маневрируя в темноте, я припарковала ‎машину у самого входа. Прихватив с переднего сидения бумажный пакет с ‎продуктами, вылезла наружу и чуть не выронила его из рук от неожиданности – на ‎каменных ступеньках двухэтажного коттеджа, где я снимала двухкомнатную ‎квартиру, сидел Майк.‎

– Привет, – невозмутимо поздоровался он, поднимаясь. Небрежно стряхнул с ‎брюк прилипший снег.‎

– Ка…к ты меня нашёл?

Сестра проболталась? Она была единственной, кому я удосужилась сообщить ‎новый адрес. На всякий случай. Вот только появление Майка вряд ли под ним ‎подразумевалось.‎

– Это всё, что тебя интересует? Мы не виделись ‎полгода. Даже не говорили.‎

– Логичное продолжение после слов: «Всё кончено. Не ищи меня». – Злиться и грубить было проще, чем ‎начинать прислушиваться к себе и анализировать, что чувствую сейчас, когда ‎Майк так близко. Стоит, как ни в чём не бывало, щурится, как будто ‎на улице не темень, а ярко светит солнце.‎ – Не ‎находишь?

– Как видишь, нахожу, – не остался в долгу он. Поёжился. – Может, пустишь ‎всё-таки в дом? Холодно.‎

‎– Неужели? – Стоять и ‎препираться действительно глупо, и я направилась вверх по лестнице. – ‎В Риверстоуне сейчас минус двадцать восемь и метель.

– Приятно, что следишь за нашей погодой, Стэйс.

Я молча передёрнула плечами, свободной рукой пытаясь открыть болтавшуюся ‎через плечо сумку.‎

– Вдвойне приятно лицезреть твою эмансипацию в деле, но в принципе… – Майк наверняка сейчас улыбался. – Я ‎могу подержать пакет. Если ты мне доверяешь, ‎конечно.‎

Не доверяю, хотелось крикнуть в ответ, и в этом как раз проблема. Но ‎я опять промолчала, продолжая воевать с молнией на боковом кармашке сумки. Тихо выдохнула, радуясь, что она наконец-то сдалась, а пальцы уже нащупали ключи. Ещё через мгновение замок открылся.

Я распахнула дверь, ‎нащупала сбоку на стене выключатель, перешагнула через порог. В полном ‎молчании вошла в дом, опустила на стол пакет с продуктами и только тогда обернулась, с ‎удивлением обнаружив, что Майк остался стоять снаружи.‎

В кожаной ‎тёмно-коричневой куртке на меху, в чёрных джинсах и рыжих зимних ботинках на ‎рельефной подошве он почему-то казался выше, чем я помнила. Тёмно-русые ‎волосы отросли и непривычно свисали на лоб тонкими прядками. Лицо бледное, ‎осунувшееся, глаза уставшие.‎

Едва ‎ощутимым холодком по позвоночнику пронёсся страх: вдруг Майк ‎пришёл, чтобы убить меня, как когда-то брата. И тут же сменился ужасом от того, что ‎я способна даже гипотетически допустить такую возможность. А ‎потом, уже знакомым до боли сомнением, смешанным с чувством вины, сжать мои ‎внутренности в огненный кулак.‎

Я вопросительно посмотрела на Майка: ‎

– Ну, и долго ты собираешься там стоять?

– Я не стану вламываться в твой дом без приглашения.‎

– Да заходи уж, раз приехал.

Его не пришлось просить дважды. Майк закрыл за ‎собой дверь и бросил хмурый, оценивающий взгляд по сторонам.‎

– Не беспокойся, я живу одна.‎

– Я в курсе.

– Неужели…

– Ага. Брат проверил, – улыбнулся он. – На всякий случай.

‎– Твой брат? – удивилась я.‎

– Да, он теперь работает в полиции. Как отец.‎ Ты разве не знала?

‎– Ясно. – Конечно, я не знала. Не знала, потому что не потрудилась ‎поинтересоваться. Я вообще старательно избегала разговоров обо ‎всём, что хотя бы косвенно имело отношение к бывшему жениху, но озвучивать ‎это ему не собиралась. Нарочито небрежно распахнула пальто, сдёргивая шарф. – Ну, и зачем ты приехал? ‎

– В прошлый раз мы не договорили, – Майк сделал шаг навстречу, сокращая и ‎без того пугающе близкое расстояние между нами.‎

Я попятилась.

– Разве?

‎– Ага. Ты предпочла соврать. Я сделал вид, что поверил, – он ‎продолжал приближаться. – А вчера подумал, что прошло достаточно времени и мы вполне можем поговорить ‎начистоту.‎

– Я всё сказала тог…‎

– Стэйс, пожалуйста! – Майк остановился ‎совсем близко. – Не начинай снова мне врать. И не пытайся убедить, что вот это вот всё, – он выразительно обвёл ‎глазами комнату, – то большее, о котором ты якобы мечтала и которого тебе не ‎хватило дома.‎

‎– Ты не поймёшь, – еле слышно пробормотала я.

Корить себя в том, что я так и не смогла ‎задать страшный вопрос вслух, а потому сбежала из Риверстоуна, бессмысленно. Майк жив и здоров. С ним ничего не случилось. Значит, один из вариантов, о котором мучительно напоминала совесть, ‎можно смело откинуть в сторону. Что бы ни имел в виду мой брат, умирая, это явно не было ‎предупреждением, что Майку грозит опасность. Ответ в любом случае не имел значения. Я бы ‎продолжила сомневаться.‎

– Попробуй. Я – умный. И всё ещё люблю тебя. Всё ещё хочу, чтобы ‎ты стала моей женой, Стэйс. А ты, – Майк скользнул взглядом по моей груди, – всё ещё ‎носишь моё кольцо. Как ты думаешь, что это значит?

Вспоминать ту февральскую ночь, ставшую для нас с Майком последней, мне странно. ‎Вместе с щемящей тоской чувствую, как растёт возбуждение, как ‎опьяняющим, манящим в омут теплом оно растекается в низу живота. Словно сейчас, а не много лет назад, ‎ледяные пальцы Майка прикасаются к моей горячей коже. Словно в эту секунду, а не миллионы прожитых после ‎мгновений, мои губы находят его и жадно целуют.

С досадой смотрю на конверт. К сожалению, поступить с приглашением так же, ‎как полгода назад, не получится. Мои родные не заслуживают такого. ‎Сестрёнка не виновата в моих ошибках и страхах и уж точно не специально, назло мне, решила ‎выйти замуж за сводного брата Майка по старинной традиции Риверстоуна: двадцать первого июня в день летнего ‎солнцестояния в Саду невест. Именно так, как собирались пожениться мы: под открытым небом, в украшенной белыми ‎гиацинтами резной беседке в тени плакучих ив.

Заводная мелодия выводит из размышлений. Вздрагиваю, понимая, что всё ещё сижу на полу в коридоре, а по щекам градом ‎катятся слезы. Вытаскиваю из бокового кармана ‎пиджака мобильный, бросаю мельком взгляд на экран и обреченно вздыхаю – мама. Придётся ответить.

Как можно увереннее здороваюсь: ‎

‎– Привет.‎

‎– Стэйси? – после короткой паузы настороженно интересуется она. —‎‎ Ты в порядке? ‎

– Да-да, всё отлично, – изо всех сил стараюсь придать голосу беззаботные ‎нотки. – Простыла, наверное. – Не дожидаясь следующего вопроса, озвучиваю на него ответ: – Я получила ‎приглашение, мам. Как раз собиралась вам звонить.

Моя сестра счастлива и ни в чём не ‎виновата. А я не имею права омрачать ни её счастье, ни счастье своей семьи. Однажды я уже это сделала. Второго раза не будет.

– Значит, ты приедешь?

Заставляю себя улыбнуться.

– Конечно приеду, мам.

А потом вернусь обратно в Торонто – в знакомый, пусть и ненастоящий мир. Буду зализывать ‎потревоженные встречей с прошлым раны в уютной квартире-студии, любоваться шикарным видом на острый шпиль Си Эн Тауэр и ‎фиалками на окне. А ещё – молиться, чтобы самая младшая сестра выскочила замуж где-нибудь в Вегасе. Повторять предстоящую ‎пытку не хочется даже в перспективе далёкого-предалёкого будущего.

***

Короткий телефонный разговор помогает остановить рыдания, грозившие ‎закончиться настоящей истерикой. Не то чтобы я окончательно успокаиваюсь и ‎расслабляюсь, но хотя бы перестаю всхлипывать. Теперь можно ‎попытаться собраться с мыслями и обдумать всё, о чём сознательно не позволяла ‎себе вспоминать целый день с той самой минуты, как утром открыла дверь ‎посыльному.‎

Ехать на свадьбу придётся, хочу я или нет. Это факт, особенно ‎теперь, когда пообещала матери. Рассчитывать на то, ‎чтобы сразу после венчания незаметно улизнуть обратно в Торонто, не приходится. Мама не зря предупредила, что на торжественную часть приглашены ‎без малого человек сто: друзья, родственники, деловые партнёры и даже администрация ‎города. Для остальных горожан собираются устроить праздник в парке, а значит, там будет весь Риверстоун от мала до велика. Кто-то притащится из ‎любопытства поглазеть на местную элиту в свадебных смокингах и вечерних платьях, ‎кто-то придёт из уважения, остальные – ради бесплатных угощений и танцев. И для ‎большинства моя персона – один из пунктов развлекательной программы. Не ‎главный, но весомый.‎

С досадой швыряю пиджак на покрывало двуспальной кровати. ‎Рывком расстегиваю молнию на брюках, рискуя сломать хрупкий пластмассовый ‎замочек. Я не люблю быть в центре внимания. Никогда не любила… А уж идея становиться ‎если не «хлебом», то «зрелищем» на свадьбе сестры пугает меня до чёртиков.

Горько усмехаюсь. Если уж совсем откровенно, толпа гостей – меньшее из зол в предстоящем ‎возвращении. Пусть глазеют, пусть провожают меня долгим взглядом и шепчутся за моей ‎спиной. В конце концов всё это можно пережить и забыть, как очередной страшный ‎сон. Уехать из родного города – ещё ‎не преступление. При тех обстоятельствах – даже закономерность. Ни у кого нет причин меня ненавидеть. Никто не ‎посмеет ни в чём меня упрекнуть. Никто, кроме Майка и его семьи. Вот с кем на самом ‎деле я боюсь встречаться даже взглядом.

Его жена сухо поздоровается и отвернётся. Она обижена на меня с тех пор, как я ‎свела на нет наше общение после отъезда из Риверстоуна. Не страшно да и не важно уже. Глупые детские клятвы о вечной дружбе не ‎выдержали на поверку даже первых ударов взрослой жизни, сразу дав трещину, а ‎потом и вовсе развалились на части. Захочешь – не склеишь. А я и не ‎собираюсь.‎ Тем более теперь, когда моя дорогая подружка детства – давно не девушка брата, а жена ‎Майка. Моего Майка. Нам с ней вообще не о чем говорить.‎

Младший брат Майка наверняка вырос, возмужал и всё так же пылко и яростно ‎готов вступить в схватку с любым, кто посмеет обидеть его героя. Есть ‎вещи, которые никогда не меняются, как не меняются люди. Мне сильно повезёт, если ‎он промолчит при встрече.‎

Их мать, наоборот, не проронит ни слова, но именно её молчание ‎красноречивее всех обидных эпитетов, какими мог бы наградить младший из ‎Бэков. Спокойный, проницательный взгляд мудрой женщины, в старшем ‎сыне которой я посмела усомниться.

Мне всегда казалось, что ‎ей известны настоящие причины моего отъезда. До сих пор охватывает ‎желание провалиться сквозь землю, стоит вспомнить наш с ней последний разговор и на ‎прощание – её многозначительное: «Надеюсь, ты знаешь, что творишь, Стэйси. На твоём ‎месте, милая, я бы обдумала всё снова. А потом ещё раз. Хотя врагу не пожелаю быть сейчас ‎на твоём месте». Да уж… Я с удовольствием поменялась бы с каждым, ‎только вот желающих не нашлось.‎

Но всё это цветочки по сравнению с реакцией Майка на моё появление. Хотя не так уж и важно, что он сделает, что скажет и скажет ли мне вообще. На самом деле уже не имеет значения, как Майк посмотрит, если всё-таки ‎решит удостоить меня взгляда, или отвернётся презрительно и демонстративно, как в ‎нашу последнюю встречу. Станет ли ‎показательно обнимать жену или, наоборот, отойдёт от неё за километр. Мне всё равно ‎будет одинаково больно видеть любимый взгляд пронзительно серых глаз, ставший ‎невыносимо чужим.

Рассчитывать на помощь Логана не приходится. Пусть он – единственный, с ‎кем в Риверстоуне, кроме членов семьи, я до сих пор поддерживаю близкие отношения. Но в ‎когда-то кристально прозрачной, полноводной реке нашей дружбы ‎течение с годами ослабло, а подводных камней лишь прибавилось. К тому же Логан – всё ещё лучший друг Майка. Неизвестно, на чью сторону встанет, если ему придётся ‎делать выбор. В юности было проще, выбирать не требовалось. Мы все были как детальки слаженного механизма. И Логан – балагур, шутник, вечный двигатель вечеринок и автор почти всех наших безумств. Пятое, но никогда не лишнее колесо телеги, которая уверенно ‎двигалась вперёд, пока был жив мой брат. Пятое, так и не ставшее запасным, когда брата убили. ‎И всё развалилось на части.

Средняя сестра слишком занята собственной свадьбой, ей не до моих личных сражений. Младшая – слишком молода, хотя порвёт за меня в клочья ‎любого. Я невольно улыбаюсь, представляя её фееричную баталию с кем-нибудь из приглашённых. Тоже выход, ‎если бы не одно существенное «но». Устраивать скандал на свадьбе дочери мэра и ‎сына мирового судьи – точно не то воспоминание, которым хочется наградить родной ‎город.

С губ срывается нервный смешок. Пальцы машинально тянутся к висящему на ‎цепочке помолвочному кольцу, которое я так и не вернула Майку.‎ Столько времени прошло, но сейчас мне кажется – всего лишь неделя. От силы – месяц. В итоге всё сложилось совсем не так, как я надеялась и хотела. Убийца брата до сих пор не найден и, что самое ужасное, скорее всего по моей вине.

Со вздохом подхожу к окну, прислоняюсь лбом к прохладному стеклу.‎ Снаружи вечерний город живет яркой и независимой жизнью. Искрит ‎переливающимися огнями на фоне антрацитового неба и торопливо летит навстречу ‎ночи, чтобы, скинув сладкую дрёму, встретить рассвет в лучах ‎поднимающегося над «озером сияющих вод» солнца.

В Торонто легко затеряться ‎среди спешащих людей и машин, погрузиться в омут большого города и раствориться ‎в его шуме. И даже тогда я остаюсь пусть крошечной, но частью чего-то огромного ‎и важного. Одинока, но не одна.‎ В Риверстоуне всё иначе. Там я не одна, но смертельно одинока. И уже ‎навсегда.

Задумчиво ‎кручу в руках сотовый. Продолжать копаться в воспоминаниях не имеет абсолютно никакого ‎смысла. Гораздо полезнее сосредоточиться на настоящем, пока я окончательно не ‎расклеилась. А если и пускаться в путешествия по прошлому, то лишь с одной целью – ‎напомнить себе тот эмоциональный пинок, что позволил шесть с половиной лет ‎назад встряхнуться: найти престижную, хорошо оплачиваемую работу в Торонто, ‎купить квартиру в даунтауне и убраться из Оквилла, где даже стены напоминали о ‎Майке. ‎

Сумела тогда, сумею снова. Всё вернётся на круги своя, просто нужно ‎пережить эту свадьбу. А для этого мне необходимы союзники. Кто-то, кто надёжно ‎прикроет «тыл», пока мои силы и внимание направлены на охрану личных границ, на ‎случай, если прошлое объявит войну по всем фронтам.

***

Многоквартирные небоскрёбы мегаполиса хороши уже тем, что, проживая в одном доме, ты не имеешь ни малейшего представления о соседях. Разве что ‎случилось нечто из ряда вон выходящее. Или ты постоянно сталкиваешься с одним и тем же человеком в лифте по утрам, и уже через ‎неделю по инерции начинаешь приветливо здороваться и улыбаться, хотя ничего ‎о нём толком не знаешь. В лучшем случае – на каком этаже он живёт и каким ‎одеколоном пользуется после бритья.‎

О Ридже у меня не было даже такой «ценной» информации. Мы не пересекались на ‎парковке, не сталкивались в холле у лифта, не пытались ‎одновременно засунуть монетку в одну и ту же стиральную машину в прачечной ‎– ничего такого, что в фильмах предвещает знакомство. ‎

На первое Рождество без брата я вместе с семьёй уехала к ‎родне отца в Ванкувер. Наверное, так всем было легче справиться с пустотой, образовавшейся после гибели Стива. Но Пасху мама решила ‎справлять дома в Риверстоуне, а я, только-только оправившись от встречи с Майком в Оквилле, не собиралась подставлять себя под новый удар. Не хотела ‎заново переживать и без того кровоточащий разрыв, поэтому уцепилась за ‎спасительное «так много работы, не вырваться», превратившееся с годами в мою палочку-‎выручалочку по умолчанию.‎ И осталась в Торонто.

О том, что Ридж существует, я узнала совершенно случайно, когда ‎собиралась на Пасхальный Парад с коллегами из офиса, любезно пригласившими ‎присоединиться к их дружной компании.

‎…От неожиданности я застыла у входной двери, одной рукой удерживая ‎вставленные в замок ключи, другой – прижимая к груди внушительных размеров ‎пакет с коробкой, до отказа набитой шоколадными яйцами.‎

Темноволосый высокий парень ‎почему-то босиком и голый, если не считать болтавшееся на бёдрах ‎махровое полотенце, нервно дёргал ручку двери в квартиру ‎напротив. Судя по напрягшимся мышцам – с силой, но совершенно напрасно и явно не ‎замечая, что уже не один на лестничной площадке.‎

Я вежливо кашлянула, ‎чтобы привлечь его внимание. Сработало – сосед обернулся, но чересчур ‎резко, от чего полотенце, и так державшееся на честном слове, поползло в бок и ‎через мгновение уже валялось на полу.‎

Он ойкнул, стыдливо пытаясь прикрыть ладонями место, которым при ‎других обстоятельствах мог бы гордиться. Я запоздало отвернулась, ‎уставившись на металлические створки лифта. Ещё через мгновение осознала, ‎что прекрасно вижу соседа в их отражении – как тот подхватил упавшее ‎полотенце и суетливо пытается снова замотаться в него. Не сдержавшись, ‎рассмеялась. Обернулась к нему, встречаясь взглядом.‎

Он смущённо уставился в пол, шмыгнул носом и зачем-то пустился в ‎объяснения: ‎

– Я вот собрался побриться, но выбило пробки… Вышел, а дверь сквозняком захлопнуло… Проклятие! ‎Чёртов замок… Сто лет собираюсь сменить, и вот… – он ‎растерянно пожал плечами, отпуская полотенце, но сразу же вцепился в его края ‎левой рукой, а правой беспомощно подёргал за ручку двери.‎

– Надо позвать слесаря… – Я осеклась, мысленно ругая себя. Тоже мне, нашлась Капитан Очевидность! ‎

‎– Да, конечно… Надо бы… Но мобильник остался в квартире, а спуститься вниз к ‎консьержу в таком виде я ещё не созрел. Пока ты не появилась, находился на ‎стадии отрицания. – Сосед беспомощно покосился на закрытую дверь. – Эх, был ‎бы Циклопом, проблема решилась бы мгновенно.‎

– Кем?..‎

– Циклопом… Ну, Скотт «Слим» Саммерс, – он бросил на меня оценивающий, ‎подозрительный взгляд. – Неужели не смотрела «Люди Икс»? ‎

– Смотрела, конечно.‎

– И что? Не понравилось? ‎

‎– Предпочитаю «Тайны Смолвиля».‎

– А, понимаю… – многозначительно протянул он, присвистнув. – Красивые глаза Кларка Кента.‎

– Вообще-то, мне больше нравится Оливер Куинн. – Я пожала плечами, ‎удивляясь, что оказалась втянута в дурацкую дискуссию о фильмах на ‎лестничной площадке с голым соседом. – Если хочешь, можешь позвонить с моего ‎телефона.‎

‎– Да? – В синих и по-детски озорных глазах появился робкий огонёк надежды. – Было бы супер! ‎

– Без проблем. Только придётся подержать яйца.‎

‎– Что подержать, прости?.. – Его симпатичное смуглое лицо изумлённо вытянулось.‎

Я невольно закатила глаза. ‎Протянула ему пакет:

– Вот это подержи, говорю.‎

– Там – яйца? – недоверчиво поинтересовался он, но коробку взял. ‎Осторожно, одной рукой снизу, второй продолжая цепляться за полотенце. – Чьи?

– Шоколадные.

– Так ты «Пасхальный заяц», что ли? – расплылся в широкой улыбке сосед. – А я – Ридж. ‎Ридж Спенсер…

Уверенно тыкаю указательным ‎пальцем в кривляющуюся физиономию-иконку на экране сотового. Торопливо набираю ‎сообщение: «Ридж, надо поговорить. Срочно. Ты уже дома?»‎

Не проходит и трёх секунд, как мобильный оповещает о полученном ответе: «Я в ‎Мидтауне. Буду минут через двадцать. Заходи и не забудь печеньки. Ты обещала». И ‎ухмыляющийся смайлик в конце.‎

Впервые за целый день искренне улыбаюсь. Печеньки так ‎печеньки. Чтобы получить его «да» в ответ на авантюру, которую собираюсь ‎предложить, я готова завалить печеньем с миндалём всю квартиру Риджа.

Двадцать минут тянутся медленно. Слишком.‎ Но всё же заканчиваются. Для верности решаю выждать ещё пять, чтобы не обрушиваться на ‎друга прямо на пороге. За это время успеваю ополоснуться в душе, трижды ‎переодеться, чтобы в итоге вернуться к первоначальному выбору: чёрной футболке и ‎голубым поношенным джинсам. Заплести косичку, сменить её на хвост, чтобы снова ‎распустить волосы. Придумать страшный «форс-мажор» на работе и вынужденно ‎пропустить свадьбу Эми. В разыгравшейся фантазии сначала угнать, а потом, для ‎верности, взорвать самолёт вместе с собой. И ещё устроить несколько природных ‎катаклизмов, из-за которых федеральные власти обязательно отменят даже поезда между Торонто ‎и Эдмонтоном. ‎

‎«Передумала? – вопрошает звуковое сообщение ехидным голосом Риджа, как раз когда я мысленно оцениваю шансы на возникновение цунами в водах ‎Онтарио. – ‎‎Или печеньки зажала?»‎

С улыбкой подхватываю приготовленную упаковку и мчусь в квартиру ‎напротив.

Ридж, по обыкновению босиком, в серых брюках и розовой рубашке с ‎расстёгнутыми верхними пуговицами колдует на кухне над тремя бутылками вина с ‎двумя глубокими бокалами в руке. Расстояние не позволяет прочитать, что написано на ‎этикетках, но я ещё от двери успеваю заметить, что две из них, с красным и белым, ‎уже откупорены.‎

‎– Присоединишься к дегустации? – предлагает, не оборачиваясь, он.‎

– Давай. – Кладу печенье на микроволновку. – Хуже не будет.‎

– Белое? Красное? ‎

Выхватываю из рук Риджа оба бокала, залпом ‎опустошаю один за другим. Под изумлённым ‎взглядом опускаю их на стойку и выдвигаю ногой высокий белый ‎табурет.‎

– Даже так? – Ридж забирается на такой же табурет напротив меня. Разливает по ‎бокалам белое вино, делает маленький глоток. С видом знатока смакует, ‎удовлетворённо причмокивая. Потом вопросительно смотрит на меня, видимо, предлагая ‎начать разговор первой.‎

Я уже придумала с десяток вариантов, как это сделать, пока дожидалась Риджа. То заходя издалека, ‎пускаясь в пространственные объяснения о своей семье, брате и Майке и о том, почему ‎мне так тяжело вернуться в родной город даже на один уикенд. То сокращая историю до необходимого ‎минимума. Но здесь и сейчас выдаю чистый экспромт и сама удивляюсь тому, что слышу: ‎

– Ридж, ты бы согласился жениться, например, на такой, как я? ‎

– Я что?.. – Он изумлённо таращится на меня. Затем хватает бокал и ‎залпом выпивает вино.‎

Понимаю, что смягчить удар не выйдет. Остаётся только вперёд и напролом:

– Абстрактно и гипотетически. Ты мог бы жениться на мне? ‎

– В смысле… Что конкретно ты спрашиваешь, Стэйс? Мог бы физически или… – осторожно, не сводя с меня пристального взгляда, спрашивает Ридж.‎ Пожалуй, ‎впервые за всю нашу шестилетнюю дружбу он не бросается в ответ своими вечными шуточками.‎

– Физически? Да нет же! – Размахиваю руками и едва не роняю на пол ‎одну из бутылок. Ридж успевает её перехватить. – Прости. Я имею в виду, ты ‎бы мог притвориться, что собираешься на мне жениться? ‎

– Притвориться? – хмурится он. Сосредоточенно наливает себе чудом уцелевшее ‎красное вино. – Почему я должен притворяться? ‎

– Потому что на самом деле ты не хочешь.‎

– Почему ты так решила? ‎

– А ты что… хочешь? ‎

– А ты предлагаешь? – Ридж внимательно на меня смотрит.

– Конечно нет! ‎

– Ясно. – Он ловко соскакивает на пол и исчезает за моей спиной. – ‎Тогда зачем спрашиваешь? ‎

Задумчиво придвигаю к себе бокал. Неторопливо отпиваю, ‎чувствуя, как алкоголь приятной, успокаивающей теплотой окутывает внутренности. ‎Нет, так просто в лоб не объяснить. Придётся говорить с Риджем на его языке.‎

– Помнишь фильм «Жених напрокат»?

– Чего это ты вдруг о нём вспомнила? Тебе же он никогда не нравился. А зря, между прочим. Малруни там неплох, – ‎Ридж влезает обратно на табурет с вазочкой фисташек. – Да и Кэт в исполнении Дебры такая милашка. Обожаю ‎эпизод, когда он целует её у машины в самом начале. У Дебры ещё такое офигевшее лицо и…‎

– Помнишь, почему она наняла себе жениха?

Мечтательная улыбка моментально исчезает с его лица.‎

– Ты… это… тебе… – Ридж недоверчиво буравит меня глазами исподлобья. Тыкает ‎себя в грудь указательным пальцем. – Я? ‎

‎– Эми… Это моя средняя сестра… – Ужасно боюсь, что Ридж откажется, даже не дослушав, и стараюсь говорить как можно быстрее: – Она ‎выходит замуж. Церемония венчания через пять дней. В это воскресение. В ‎Риверстоуне. И я прошу тебя поехать со мной на свадьбу в качестве моего ‎неофициального жениха.‎

Ридж не спешит отвечать. Какое-то время задумчиво крутит в руке бокал, наблюдая, как вино лихо закручивается в маленькую воронку. ‎

– Что конкретно ты имеешь в виду, Стэйс? ‎

– Что мы с тобой совсем недавно начали встречаться. Что ни о какой помолвке речи не ‎идёт, и вообще не факт, что мы поженимся… Чтобы потом я могла сказать, что мы ‎расстались. И всё.‎

– То есть на «жили долго и счастливо» в нашем только что родившемся любовном ‎романе нет никаких шансов? – как-то странно усмехаясь, спрашивает Ридж.‎

– Не смешно.

Мне действительно не до смеха. До ужаса дурацкая ситуация, но ничего другого мне в голову не пришло. Ридж – ‎единственный, к кому я могу обратиться с такой просьбой. Не нанимать же, в самом ‎деле, жениха напрокат. А даже если бы я наняла, ни у кого никогда не получится ‎притвориться так же естественно, как умеет Ридж. Харизматичный журналист, за ‎словом в карман не лезет и сборища сливок общества ему не впервой. Не ‎растеряется. Мы с ним знакомы целую вечность, за столько лет изучили все привычки друг ‎друга. И самое главное – ему я могу смело доверить свой тыл.‎

– Да в общем-то ты права, не смешно… – бормочет Ридж. Ехидно добавляет: – ‎Ещё пять минут назад я, не задумываясь, ‎назвал бы тебя самым искренним и прямолинейным человеком, кого знаю.‎

Обидные по сути слова не звучат, как обвинение. Простая констатация факта. Но всё равно режут по ‎живому. ‎

– Это не совсем обман, Ридж. – О ‎да, конечно, не совсем обман. Всего лишь очередная ложь. Во спасение, а значит, ‎святая. ‎

Я хватаюсь за спасительное вино и отвожу взгляд.

– Слушай… А шафер на свадьбе – тоже твой бывший? Как в фильме? – вдруг спрашивает Ридж.‎

– Угу.

Незачем нагружать друга ненужной ‎информацией. Какая разница, что шафером будет Логан, а не Майк. Для ‎Риджа все они, весь Риверстоун – маленькое приключение на один длинный уикенд. ‎Уедет и забудет. А уж если с кем и придётся общаться, так только с моими родными, для ‎которых тема прошлого – табу. Даже для любопытной младшей сестры, вызвавшейся, по словам матери, ‎встречать меня в аэропорту добровольно и по собственной инициативе.‎

Ридж снова вскакивает.

– Ты куда?

– Принесу лэптоп. Надо заказать билеты в Эдмонтон.‎

– То есть, ты не против? Поедешь со мной на свадьбу?

– Считай, своё «Согласен взять в жёны» я уже произнёс, – нахально подмигивает мне он.‎

– Ты – чудо! Не представляешь, что это значит… Ты! Я тебя обожаю! С меня ‎гора печенья! – Из груди вместе с облегчением вырывается бурная радость. – Подожди, ‎сбегаю за кредиткой.‎

– Вот ещё! Причуды невесты буду оплачивать сам. Ты, – ‎Ридж останавливается, вполоборота глядя на меня, – только предупреди семью, что мы ‎приедем вместе. Вряд ли они в курсе нашего романа, раз я узнаю о предстоящей ‎свадьбе меньше, чем за неделю. А ведь ещё надо купить подарки. ‎

– Точно! – вспоминаю я. Хмурюсь. – Подарки…‎

Ридж насмешливо кривится: ‎