Текст книги "Пси-фактор (СИ)"

Автор книги: Екатерина Лылык

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 50 страниц)

Глава 36

Придет время и мы все станем одинаковы и равны, опустимся на четвереньки и заглянем в душу дикому зверю. Глаза в глаза… и поймем что разницы между нами и ими на самом деле нет.

Сон был тяжелым, а пробуждение болезненным. Не спасал ни свежий ветерок, игравший кружевными занавесками, ни яркие лучи солнца, коснувшиеся ее лица. На миг прикрыв глаза, Нана задумчиво уставилась на капельницу, а потом перевела взгляд на гротескные зеленые банты, украшавшие тяжелые кремовые шторы по бокам окна. На фоне серых стен они выглядели слишком ярко и неуместно. Еще более неуместно выглядел туалетный столик заставленный всевозможными бутылочками духов. Отцепив капельницу, Нана медленно поднялась и подошла к зеркалу, невольно провела руками по кремовой ткани атласной сорочки. Полуденное солнце радостно играло яркими бликами вычерчивая по ее безобразному отражению фактурные тени от занавесок. Но это все, чем оно могло порадовать.

На сгибе правой руки виднелся след от катетера, который она только-что сорвала. Собственная кожа казалась белой, почти бескровной. Бледное, осунувшееся лицо, мешки под глазами, желтоватые белки глаз. Подрагивающие пальцы… Волосы, заплетенные в две тугие косы…

Впору бы удивится, но чувств не было. Только яркое ощущение собственного тела. Ход крови внутри артерий и вен, гулкие удары сердца, вкус собственной слюны во рту. Саднящая боль в затылке. И чем больше Нана сосредотачивалась на этой боли, тем сильнее она пульсировала и накатывала, уходя вглубь мозга, туда, где обычно ничего не болело.

Нана осторожно коснулась пальцами головы, изучая ее. Там где болело больше всего, кожи не ощущалось. Вместо неё была стальная рифленая пластина с разъёмами. Она была теплой на ощупь и совсем не к месту. Попыталась отцепить и поняла что болит сильнее.

Имплант и разъёмы…

Похоже, её прооперировали. Эта мысль вспыхнула в ней и погасла. Она не удивила и не взволновала. Лишь бесстрастная констатация факта.

Собственное отражение в зеркале продолжало демонстрировать абсолютное и непривычное спокойствие.

Нана неспешно расплела обе косы медленно подбираясь к ушам. А потом долго ощупывала каждый сантиметр своего затылка, темени, висков, макушки находя подушечками пальцев один за другим саднящие бугорки. Что это было и для чего – для нее оставалось загадкой.

Увы, страх не наступал и это тоже легло в список странностей. Сейчас бы панике в самый раз взять ее разум в оборот, но нет. Просто не важно.

Ей дали ознакомится со своим новым состоянием по полной. А потом в поле ее кардинально сужающегося зрения возник человек. Нандин Абэ. Зайдя в комнату, он молча присел за стол и начал листать какую-то папку, словно вокруг него все было в пределах нормы.

– Что произошло? – наконец спросила Нана, даже не задумавшись о том, что страх и отвращение к этому человеку исчезли.

Нандин не отшутился и даже не усмехнулся:

– Вам выпала честь быть секретарем его величества, госпожа Вагнер. Считайте этот случай счастливым билетом в безбедное будущее, – спокойно ответил он, ложа папку перед собой, а потом поднял на девушку взгляд. – Садитесь напротив, разговор будет длинным.

Нана не стала спорить и пререкаться. Во время их утреннего общения она хорошо поняла, что непослушание чревато последствиями. Абэ не церемонился и плевал на границы дозволенного. И не важно были это мысли или чужое тело. Он мог сделать что угодно и как угодно. И то как он это делал навсегда останется в ней.

– Я рад что вы уяснили правила нашего общения, – неожиданно улыбнулся он, – это существенно упрощает мою задачу. У вас есть пять минут на вопросы, а потом задавать их буду я.

Всего-то пять минут. У нее не было вопросов, на которые, ей бы дали искренние ответы за это время. А слушать очередную ложь Нана не хотела.

– Почему я не ощущаю эмоций? – подумав, спросила она, не отводя взгляда. Когда голову не застилала мишура из чувств, даже дышалось спокойнее.

– Это временно, сейчас ваш мозг привыкает к импланту, – не стал врать Абэ. – Вскоре начнется процесс подключения и синхронизации. Он затянется на четырнадцать суток. Всё это время вы не сможете воспользоваться своим личным опытом. Это не должно вас озадачивать. По истечению этого срока вы снова станете сами собой, только с бесконечным объёмом памяти.

Вопросы закончились. Время тоже. Остальной их разговор мало напоминал приятное общение. Абэ ее тестировал. На реакции, на логику, на уровень памяти. Иногда возвращался к ее воспоминаниям и это было мучительно долго… наверное было.

Нана чувствовала болезненное течение времени, а еще колоссальное спокойствие и апатию, сравнимую разве что с уколом ее сестры, Айши.

Оставшись довольным ее ответами, Абэ молча развернул к ней свою папку с распечаткой. "Инструкция главного оператора баз данных", – гласила титульная страница.

Нана задумчиво пробежалась по названию взглядом, а потом опять посмотрела на мужчину.

– А дальше?

– А дальше вы проработаете пол года на империю и по итогу будете отключены от базы. Прочтите инструкцию, там все описано. – Он взглянул на часы, встроенные в его коммутатор, а потом поднялся. – Сейчас пополудни. Желательно вернуться в кровать, под капельницу. Вам с этим помогут. Еще два осмотра. Полтретьего начнется процесс подсоединения к базе. В общих чертах у вас три часа. Попытайтесь использовать их с умом.

Нана молча кивнула и проводила его взглядом. И лишь когда в замке двери послышался щелчок, принялась читать врученный ей документ. Информации было много, вопросов к ней ещё больше.

Как и обещал Нан, к ней действительно пришло двое мужчин и заставили вернуться в кровать. Подсоединили к капельнице, выбрав для катетера вену на левой кисти. Прощупали ее голову и даже проверили работоспособность разъемов импланта. Оба остались довольны.

Девушка, в свою очередь, не понимала что чувствует. Не было ни интереса, ни страха, ни отрицания происходящего. Это просто было и все.

Синхронизация, база данных, утрата личности – лишь слова, значения которых больше не затрагивают душу. Где-то там в другой жизни остались люди, к которым были чувства. Теперь Нана не не могла даже сказать, нужны ли ей эти исчезнувшие чувства?

* * *

Ио не знал вечера и ночи. Не знал сна. Одна смена занимала место другой, продолжая бесконечный процесс жизнедеятельности без устали. Тарис никогда не видел такого. Ему казалось достаточно просто лечь и уснуть вечером и проснуться утром. Но в Ио такое было невозможно. Просто не было утра. В памяти отбивались сотни мыслей, уставший разум искал ее следы, но ничего не находил.

"Хотел бы я обладать таким чемоданом", – полицейский прошёл мимо Тариса даже не обратив на него внимания. Лаен в свою очередь просто стоял, привалившись к стене под самой камерой видеонаблюдения. Полицейское отделение Ио было многолюднее чем в Леополисе. Мысли у служащих по большей части рутинные. Образ Наны Вагнер иногда появлялся в них, поблескивал и тут же исчезал, не давая возможности найти их источник.

Лаен ждал.

Неожиданно вклинившийся в его голову очередной странный "Чемодан", заставил Тариса провести рослого мужчину взглядом. Чемодан был мелким, несуразным и почему-то светился изнутри. О чемоданах больше никто не думал. Так что Тарис просто решил, что мужчина вспомнил свой сон. Объяснение он увидел лишь спустя полтора часа, когда все тот же человек вернулся к отделению и замер перед Лаеном.

– У вас все в порядке? Вы стоите здесь уже который час… – поинтересовался он.

– Чемодан, – чисто машинально прошептал Тарис, вспоминая его мысль, замеченную часом ранее. И тут же был огорошен целым ворохом картинок.

Этот человек видел Нану. Собравшись с мыслями, Тарис поднял на него взгляд и постарался говорить тихо и ровно, чтобы не пугать незнакомца своим голосом:

– Я видел удивительный чемодан. Но не знаю чем он был на самом деле.

Полицейский вспомнил. Тарис внимательно смотрел на него, пытаясь идентифицировать это воспоминание. Сознание озарила яркая вспышка и обрывочные фразы, слова, эмоции. Тонкие запястья в стальных оковах, рыжие кудри и отвращение на знакомом лице.

– Ты видел яркую вспышку? – уточнил полицейский. Тарас осторожно кивнул, изучая лицо гемовца. Этот человек никак не относился к произошедшему, пройдут сутки и скорее всего вообще забудет об утреннем инциденте.

– Забудь об этом, проводили эксперимент, иди домой, – на полном серьезе посоветовал он и, развернувшись, направился к отделению. Фраза полицейскому не принадлежала. Она была в него выложена. Лаен, почти неделю общавшийся с Райго, очень четко этот факт осознал. Кто мог в полицейского вложить мысль? Люди Маркуса, или кто-то еще?

Тарис ещё некоторое время смотрел на прохожих и посетителей отделения полиции, а потом вернулся к Райго и Милки. Его одолевали мрачные мысли.

На языке вертелось имя "Нандин Абэ", это последнее о чем подумал служащий, прежде чем стать недоступным для чтения.

Тарис тяжело вздохнул: Наны здесь не было. Похоже его путь лежал к Абэ и его "чемодану".

Тарис тоже хотел такой чемоданчик и пользоваться им хотел безвозмездно.

Райго и Милки ждали его двумя кварталами дальше, спрятавшись в узкий проход, ведущий к жилым трущобам. Милки уверенно вела их к своему жилищу, ни капли не заботясь о нетипичности своих действий.

– Куда летишь, звездочка? – окликнул её огромный мужчина, чьих мыслей ни Тарис, ни Райго считать не смогли. У громилы был один глаз над самой переносицей, от чего массивное лицо модифицированного монстра выглядело жутко.

Милки проскользнула мимо него, не обратив никакого внимания на оклик. Парни двинулись следом, обходя громилу по кругу.

Дом их новой знакомой находился в самом конце улицы. Дальше только технические помещения да вентиляционные системы. В комнате была пара неглубоких ниш и перегородок, уголок с индукционной плитой на две конфорки, трубопровод, небольшой бак с водой и рукомойник. Окон не было. Тихо жужжала вентиляционная труба. Стол, пара стульев, да кровать в нише. Шкаф с растениями. Круглые с зубчатыми краями листочки обрамляли глиняные горшки пышными розетками. Между листвы виднелись бледные зеленые гроздья ягод. Тарис зачарованно ткнул одну из них пальцем и тут же возмущенно оглянулся на Райго, который хоть и не прокомментировал вголос его поведение, но точно очень ярко подумал о нем.

Похоже девушка жила совсем одна и приглашать друзей не привыкла. От этого Тарису было на ее территории неуютно, да и перед самой девушкой как-то неудобно.

Как рассказала Милки, бак наполнялся водой раз в сутки. Пятнадцати литров вполне хватало на одного человека в сутки. Если надо было постирать, для этого была общественная прачечная, если помыться, то городская баня. Туалета в квартире не было, под него был отведен отдельный общественный блок неподалёку. Таких блоков было по одному на каждые десять квартир. Это в свое время помогло увеличить количество жилых площадей и уменьшить общую длину канализационного сообщения.

Райго абсолютно не волновал престранный разговор Милки Вэй. Больше озадачивала та пара коротких фраз, оброненных Тарисом, перед тем, как они спрятались в этом жилище. Нану забрал Абэ. Нану увели с помощью некоего светящегося чемодана. Несложно было догадаться, что он просто воспользовался своим переносным телепортом, который таскал в саквояже. Больше всего озадачило, что применил он это средство к Вагнер. Что она знала такого, что смогла заинтересовать Абэ? Или же дело было в том, что она успела узнать?

Может, на самом деле его интересовал Тарис?

Взгляд серых глаз скользнул по модифицированному. Лаен, похоже набрал в весе за пару дней, по крайней мере сейчас он не выглядел столь тощим, как обычно. Расстроенным он тоже больше не выглядел, так словно мысли о Нане его на время отпустили.

Тарис на полном серьезе слушал рассказ Милки, периодически вклинивая никак не относящиеся к их проблеме вопросы.

– Почему ты хочешь увидеть солнце? – поинтересовался он у девушки. И Райго только и оставалось удивляться степени его самоконтроля сейчас..

– Потому что это мечта, – пожала плечами Милки Вей, – а почему ты ищешь свою Нану?

– Обязан ей помочь…

– А может она тебе просто нравится? – Девушка улыбнулась. – На самом деле, когда человек нравится, причины не нужны ни для помощи, ни для просто встречи. Мы ищем ее, находим, совершаем.

– А тебе кто-то нравится? – Не остался в долгу Лаен.

– Мне нравится мечтать, – на лице опять расцвела улыбка.

– О солнце? – Съехидничал Райго.

– И о солнце тоже – Милки кинула на Иссиа задумчивый взгляд, – а еще о том, что когда-то все вернется на круги своя, и если не мои дети, то мои внуки будут жить на поверхности.

– Почему же ты сейчас не отправишься в один из верхних городов? – удивился Тарис.

– Потому что не сможет дышать на поверхности, – вклинился в их разговор Иссиа. Откровения Милки его раздражали. Еще больше нервировало, что Тарис, похоже проникся новой знакомой. Словно ему Наны мало.

Девушка не обиделась на его замечание.

– Я как те цветы в теплицах, умру без должных климатических условий, – задумчиво протянула она. – В Ио много таких как я, ожидающих очередь на модификацию в течении целых поколений.

Тарис опустил голову на руки и шумно выдохнул.

– Как все двулико… вы поколениями ждете на возможность выйти на поверхность, а нас модифицируют только потому что мы вторые дети в семье…

– Поддержание генотипа легче чем его полное преображение. – Прошептала Милки, – это как с растением. Легче его клонировать, чем поддержать определенный сорт натуральным путем.

Райго фыркнул, но больше ничего не сказал. У него на счет клонирования были свои соображения. Быть одним из сотен таких же однолицых приятелей то еще удовольствие. Никой идентичности и тем более никакого личного пространства и свободы.

– Это все прелестно ребята, но нам надо решить, как мы покинем Ио, – он внимательно взглянул на Лаена, – или ты передумал и остаешься здесь с нежным цветочком Вэй?

Тарис не успел ответить.

Стук в дверь всполошил обоих. Милки не реагировала, продолжая пребывать под телепатическим влиянием.

– Потому что, что такое натуральный цикл воспроизведения для растения? – продолжала она свой монолог, в то время как парни повскакивали со своих мест, – это процесс опыления, созревания плода, и его семян и в конце концов сбор этих семян. Сортировка, обработка, посадка и выращивание.

Решение пересидеть стук тихо не увенчались успехом. Дверь вышибли, а следом за ней в комнату протиснулся встреченный на улице одноглазый громила.

– Уродцы, – зло прогорланил он, сверкая своим единственным красным глазом, – в землю втопчу поганцы!

Циклоп оказался до жути проворным. Бросившийся на него Райго тут же отлетел в сторону. Парня впечатало в стенку и он, потеряв сознание, сполз на пол.

Не обращая внимания на поверженную жертву, гигант взглянул на замешкавшегося Тариса.

– Голиаф, прекрати! – Милки буквально повисла на его кулаке. – Он не злой!

– Совсем задурили голову!

– Не он! – Милки крепче ухватилась за его руку и с надеждой заглянула в лицо. – Тарис не дурил меня, вон тот… – И она указала пальцем на лежащего без чувств Райго. – Они от Абэ прячутся, и от Биби… И у них подругу украли. Нужна помощь, Голиаф. Очень нужна.

Гигант продолжал сопеть. Тарис и сам тяжело дышал, оглушенный волнением Милки.

– В могилу тебя сведёт твоё доброе сердце, звездочка, – гигант как-то разом весь сдулся, опустив плечи.

Тарис, поняв, что драка не намечается, ринулся к Райго и ощупал его.

На голове у последнего образовалась здоровая шишка, да и только.

Милки искренне улыбнулась Голиафу.

– Все хорошо, мой друг. Спасибо что пришел, – она продолжала сжимать своими маленькими ладошками его огромную ручищу.

– Ты не узнала меня, Милки, я насторожился.

Девушка оглянулась на бесчувственного Райго, а потом отпустила руку Голиафа.

– Тарис, там кровать есть, в нише, перенесем его туда, – она мягко улыбнулась, когда Лаен поднял на нее полный непонимания взгляд. Милки рассудила это по своему. – Всё будет хорошо, просто ему надо прийти в себя.

– Хорошо, если так, – неуверенно ответил Лаен. Голиаф опустился на стул, который минутой ранее занимал сам Тарис, принюхался к чашке с чаем, а потом отхлебнул из нее, буквально осушив ее одним глотком. Абсолютно нечитаемый человек. И Тарису это было крайне непривычно. Теперь он в полной мере понимал, что чувствовал Райго, жалуясь, что не слышит его мыслей.

Уложив Райго на кровать, Лаен безучастно наблюдал за тем, как Милки обрабатывает ему шишку. Ее абсолютная бескорыстность взрывала мозг Лаена, заставляла думать о вещах, которые были непривычны даже ему. Не просто обязанность, а взаимопомощь, независимо от того чего это будет стоить. Ведь сейчас они с Иссиа преступники, и по идее любой добросовестный житель Леополиса оповестил бы полицию. Но Милки этого делать не собиралась. Она даже не проявила ни капли злости или обиды, узнав, что ее просто использовали… словно она и не человек, а погремушка. Платежная карточка, деталь.

– Тарис… – окликнула она его, закончив натирать ушибленную голову Райго какой-то мазью. – Попроси своего друга больше на меня не влиять. – Она смущенно поджала свои губы. – Объясни, что я готова помочь по собственной воле. И для меня важно, чтобы это была именно моя воля, а не его.

– Ты очень добрая…

– Нет, не добрая. Просто так должно быть. Люди помогают друг другу, а не используют, – прошептала Милки. – Тарис, пообещай, что когда встретишь свою Нану вновь, поцелуешь ее.

Ее просьба застала парня вздрогнуть. Он не понимал, зачем это новой знакомой, тем более после всего произошедшего. Ведь ее просьба не была навеянной.

– Зачем?

– Это испытание, – улыбнулась Милки Вэй. Твое и её. – Если сможешь коснуться ее губ, и она ответит, значит ваши чувства взаимны… А если оттолкнет, то все что ты себе придумал лишь твое воображение…

Она ткнула пальцем ему в грудь и улыбнулась.

Голиаф хмуро следил за их разговором, а потом махнул рукой:

– А… Как-то оно будет, – скривился он, раздумывая над сложившейся ситуацией. А потом уже обратился к самому Лаену. – Я видел тебя в хоромах Би Би, уродец. И хочу знать, что в тебе такого особенного, раз этот двуликий не заколотил тебя своей палкой?

Милки охнула, буквально затопив ментальное пространство упавшими ей на ум ассоциациями. Тарис растерянно моргнул, переводя взгляд то на одного то на другую. Слова Голиафа не вязались с картинкой, представленной Милки и это вносило свою лепту в понимание витиеватой фразы.

* * *

У базы данных был свой характер. Его диктовали те сотни личностей, что вошли в состав кластеров. Базе данных были не чужды желания, предпочтения и взгляды на те или иные вещи. Подключаясь к человеку она брала свое в полной мере, пока не насыщалась и не гасла под напором сознания ее оператора.

Фердинанду нравилась та личность. Секретари менялись, а сущность внутри них оставалась все той же: идеальной, цельной и единственной в своём роде. Если бы было возможным не менять ее операторов раз за разом, Фердинанд с радостью бы оставил кого-то из них подле себя подольше, чем пол года. Увы, такое решение неминуемо привело бы к их гибели, а позволить себе убить этих женщин Ферди не мог. Иногда заглядывая в секретарский отдел, или в канцелярию, замечая знакомые лица, он вспоминал их личные полгода работы и понимал что их утрата была бы серьёзной глупостью. В каждой из них оставалось немного от той уникальной искусственной модели, которую он был не против видеть рядом с собой.

Однако, сейчас он спешил поговорить с Вагнер до того, как ее сознание исчезнет и видоизменится. Видеоданные, которые создали с помощью Тридцать девятой волновали его. Спрашивать Абэ о том, что могла рассказать Вагнер было просто расточительством времени. Синхронизация изменит её. Сейчас же, находясь уже без эмоций, но еще без подключения к базе, она могла быть предельно честной. Он верил в это и хотел ее ответов.

Нана, как и ожидалось, пребывала в отделе синхронизации. Знакомая комната, которая служила обиталищем всем секретарям, была уютной и негласно оснащенной датчиками жизнедеятельности. Первое, что бросилось в глаза это ее тонкий силуэт на краю кровати и комки рыжих волос, устелившие пол возле ног девушки, постель, колени и даже предплечья… Нана, облаченная в тонкую рубашку, бесстрастно смотрела перед собой, наматывала на пальцы тонкие пряди и рвала их… В такт ее движениям болталась трубка капельницы, прикрепленная к ее левому запястью.

Прикрыв дверь, Фердинанд медленно приблизился к ней и присел рядом на кровать.

– Смена стиля всегда позитивно влияет на личность. – Абсолютно спокойно произнёс он и смахнул с ее колена оторванный клок. – Но, что-то мне подсказывает, не пройдёт и двух недель, как вы глубоко пожалеете о своих действиях.

– Я не чувствую сожаления, – прошептала Нана, продолжая наматывать очередной локон на палец.

Фердинанд накрыл ладонью её пальцы, прекращая действие, после чего слегка наклонился к её уху:

– Вы можете вырвать все до единого волосы, но это не изменит факта. Вы больше себе не принадлежите. Так что просто примите это и наслаждайтесь ситуацией.

Нана внимательно посмотрела на него:

– И вы пришли, сказать это? О наслаждении ситуацией? Сейчас… С вами? – ее голос оставался предельно ровным и безэмоциональным.

Фердинанд убрал свою руку.

– Я пришёл поговорить о ваших воспоминаниях, Нана, пока они не заблокированы. Я хочу знать о Маркусе Биби.

– Вы стоите друг друга, – с апатией вымолвила Нана, – два абсолютно беспринципных человека борющиеся с лопастями ветряной мельницы при полном доступе к механизму.

Фердинанд не ожидал такого выпада. Говорила она это серьезно, в шутку, с иронией, или же с ненавистью – оставалось загадкой и это неожиданно разозлило его.

– Это слишком смелое заявление, Нана… Достаточно ли у вас оснований чтобы судить?

– Вполне, – Нана никогда не сказала бы такого, если бы была в адекватном состоянии. Она понимала это, но остановится не могла. – Вы оба оперируете насилием, ни капли не волнуясь о поломанных судьбах.

Фердинанд помрачнел:

– Вы ошибаетесь…

– Разве? – она чуть склонила голову на бок и застыла, словно птица. – В моей голове находиться имплант, которого я не просила. А рядом человек, которого видеть нет абсолютно никакого желания. Вы же не отпустите меня, у вас есть планы на мою голову, вот только никто не спрашивал, хочу ли я. Что это, если не насилие? А завтра, – она на миг запнулась и склонилась к нему, – в этом теле меня не станет и вы будете вольны делать все что угодно с угодной вам интеллектуальной поведенческой моделью. Разве это не насилие?

Фердинанд молчал.

– Маркус такой же отвратительный как и вы… – продолжала говорить она. – Я его боялась, а вы забрали у меня даже эти чувства. Если бы я могла, я бы ненавидела вас, мой император. Если бы ненавидела то убила бы…

Резко ухватив её за подбородок, Фердинанд с силой притянул её лицо.

– Лучше бы ты молчала, – процедил он.

Ее губы исказились в усмешке, а голос дрогнул, словно она наконец таки что-то почувствовала.

– Насилие ваш конек… да? – Её взгляд оставался спокоен и безучастен. – Знаете… Тарис по сравнению с вами, сущий ребенок, воплощение невинности и доброжелательности.

Отпустив её лицо, Фердинанд без комментариев резко вскочил и поспешил покинуть комнату. Дверь за ним закрылась с грохотом. Лишь достигнув своих покоев – выругался. Слова Наны резали по больному. Стоило речи зайти об этом модифицированном и он срывался как истеричка.

Но хуже всего было осознание, что он ждал мига, когда она сядет в то чертово операторское кресло и наденет тот обруч. И забудет каждое сказаное ему слово.