Текст книги "Пси-фактор (СИ)"

Автор книги: Екатерина Лылык

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 50 страниц)

Глава 34

"Просто поднимаем опущенные руки, устремляем взгляд вперед и идем.

Не важно, как и не важно какой дорогой. Пусть под ногами колдобины и ямы. Пусть с неба льет дождь, а в лицо бьет пронизывающий ветер. Пусть наши сердца и души бороздят глубокие трещины из погасших надежд и сотен разочарований. У нас нет другого выбора – мы должны идти только вперед. Не оглядываясь, но помня о всем, что составляет наши личности.

Из приветственной речи Фила, Первого Императора Сакской Империи"

абз. 2 ст.5. Учебник по социальной философии. 365 с.

Рекомендация к включению в базовое образование.

Класс сложности – 5

Нандин вернулся в резиденцию только к девяти утра с целым ворохом событий за спиной и коробкой чистых записывающих кристаллов. Воспоминания Наны Вагнер оказались по истине интересны. Недостающая деталь, кирпичик из самого основания многолетнего заговора. Там было столько отвратительности и аморальности, что этим натерпелось поделится.

Фердинанд, на его восторженный комментарий лишь вальяжно махнул рукой и присосался к чашечке с кофе.

– Я в записи посмотрю, – туманно ответил он. Темные круги под глазами и покрасневшие белки его глаз свидетельствовали об бессонной ночи. Мыслей Нандин не слышал и подозревал что Ферди просто их заблокировал. Впрочем, сейчас было не до этого.

– Тридцать девятая! – Крикнул он, влетая в секретарский отдел, – мне нужно полное подключение к базе данных.

Девушка вскинула на него абсолютно незаинтересованный взгляд.

– Полное подключение будет возможно через двадцать минут, запустить процедуру? – На ее лице проскользнуло подобие улыбки. Нандин Абэ и сам не заметил, как улыбнулся. Еще пару дней и эта девушка наконец начнет проявлять полноценные эмоции. И тогда Фердинанд снова будет пушить хвост. Все станет на свои места.

– Запускаем.

Секретарь прикрыла глаза и сосредоточилась. А спустя мгновение взглянула на Нандина:

– Нас ждут.

База данных представляла собой мощную нейросеть: на ней лежало не только сохранение информации, но и ее полная интеллектуальная обработка. Нандин шел мимо полукруглых стеклянных сфер и привычно скользил взглядом по заключенным внутри операционистам. Их обнаженные, лишенные растительности тела давно срослись с системой жизнеобеспечения. Нервные трубки объединяли их разумы, создавая супермощную систему обработки информации. Тридцать девятая шла мимо них, никак не реагируя на абсолютно отсутствующие лица коллег. Еще одна дверь, отдел технического обслуживания резко отличался шумом и гамом. Персонал следил за работой систем жизнедеятельности и похоже готовился к полной замене одного из органических кластеров.

Тридцать девятая продолжала не обращать на происходящее внимания. Нандин знал, что с аналогичной отрешенностью она бы прошла и сквозь пыточную. Сколько он видел таких секретарей как она: бесчувственных и рациональных, проходящих мимо полу обрубленных, оплетенных трубками тел и никак не реагирующих. Что при Филе, что при безумном Сатоире, что при Фердинанде, – одно и тоже – первые, вторые, десятые и двадцатые, тысячные, беспрерывно сменяющиеся операторы баз данных. Бесконечное дыхание давно сгинувшего мира, где человеческая жизнь без гроша и связей равнялась нулю. Нан помнил, как увидел эти человеческие кластеры впервые: Филла тогда трясло, а Клэр просто вырвало. Отвращение и желание уничтожить, вот что они чувствовали. Что чувствовал он сам – Абэ не помнил, а сейчас он и не задумывался об этом. Потому что давно стало все равно. Вырастят ли под нужды системы чистый мозг, или же позаимствуют его у подходящего гражданина, – по сути одно и тоже отношение, пострадает человек для человечества. Больше – никто. Хотел ли Филл именно такого соотношения человека и природы? Кто знает, но вышло вполне в его духе.

Место, в которое привела Тридцать девятая, было Нандину знакомым. Серая комната, система жизнеобеспечения и кресло, обвитое сетью нейротрубок – внутри каждой живые нервные волокна. Они были выращенные до объемов, которых никогда не смогли бы достигнуть в человеческом теле. Весь этот техно-биологический ужас переходил в сеть тонких проводов, а те оплетали навершие кресла – тонкий обруч. Тридцать девятая не смотрела по сторонам, подошла к приборной панели, расположенной вдоль левой стены и начала выбирать настройки:

– Тип задачи? – не смотря на ту мимолетную улыбку, пойманную в секретариате, её голос все ещё звучал механически.

– Запись. Визуализация. Аудио, – с расстановкой ответил Нандин.

Девушка быстро пробежалась пальцами по голографической панели, выбирая настройки.

– Место сохранения?

– Индивидуальный блок, – Нандин передал ей коробку с кристаллами.

Когда кристаллы до единого легли в приёмный бокс, Тридцать девятая захлопнула крышку и продолжила настраивать систему. И только когда сделала все что требовалось, она распустила свои волосы, освобождая их от булавок, молча села в кресло и одела на голову обруч. Тонкая сеть нейротрубок легла поверх ее волос, словно покрывало, навевая мысли о совсем иных, более приятных ассоциациях. Множество мелких био-электродов на суставчатых ножках охватили её голову по всему периметру.

– Система готова к использованию. Запуск, – звонко констатировал она и, положив руки на подлокотник, застыла как кукла.

Установка загудела. А в следующий миг десяток широких стальных браслетов зафиксировали её тело.

Нандин только и ждал этого. Обойдя кресло и пробравшись пальцами сквозь сеть нейротрубок, он коснулся ее висков и только потом начал внушать.

Мозг Тридцать девятой оказался сильным: вложить в её прелестную головку весь тот объем информации, который Нандин хотел визуализировать, было сложно. Но он это сделал, а аппарат считал все прямо в Базу данных. Записывающие устройства заполнялись одно за другим, пока Нан не вложил в них свою последнюю вразумительную мысль. Тридцать девятую трясло. Её глаза закатились, судорога, казалось, охватила каждый участок её тела. На ее губах пузырилась слюна, белки глаз покраснели от полопавшихся сосудов.

Нан продолжал держать её голову ещё некоторое время, пока её не перестало трясти, а потом с трудом разжал свои одеревеневшие пальцы. Девушка осунулась, полностью потеряв сознание.

Изъяв из бокса полные под завязку кристаллы, Нандин осторожно переложил их в коробку и разблокировал дверь. В коридоре уже толпились представители из обслуживающего персонала. И все бы хорошо, но в центре рабочего коллектива стоял Фердинанд.

– Ты в своём уме?! – выкрикнул он, врываясь внутрь комнаты. Следом за ним шустро прошмыгнули рабочие и занялись системой. – Отключите её!

– Информация была важной.

Зло прошипев, Ферди пересек комнату и склонился над Тридцать девятой: проверил пульс, и только удостоверившись в его наличии, осторожно снял с нее обруч. Крепления с громким щелчком разжались, и девушка безвольно сползла ему в руки.

– Нам надо поговорить, – напомнил о себе Нандин. На самом деле происходящее его забавляло. Секретари у Фердинанда менялись регулярно. Пока один отрабатывал свой срок, оперируя базой данных с помощью собственного мозга, следующий уже готовился к началу процесса интеграции. Иногда случались неувязки и перегруз, как сейчас.

– Ты сжёг мне секретаря, Нан! – Фердинанд, как обычно, откровенно негодовал. Служащие осторожно освободили из его нервных объятий девушку и уложили ее на носилки. – Её два месяца готовили к интеграции!

– Возьмём другого, – Нандин откровенно скучал.

Почему-то его бывший подопечный все никак не мог привыкнуть к особенностям секретарской должности. Рано или поздно Тридцать девятая перестала бы справляться с объёмами информации. И неважно, как именно, но это произошло бы в любом случае: либо от обычного посредственного запроса, в конце срока службы, либо от внепланового перегруза информацией, как это произошло сейчас.

Ферди упрямо выдвинул подбородок.

– Кого? Найди мне хоть одну восприимчивую! – вскинул он руки.

Нандин усмехнулся.

– Маленькая, рыжая, второй размер груди… Очень нежное создание…

Фердинанд завис…

– Ты о ком?

Вопрос был ожидаем. Его бывший подопечный, как и ожидалось, проглотил наживку. Абэ улыбнулся.

– Нана Вагнер, мой Император, – с самодовольством объявил он, – прекрасно поддаётся внушению, идеальная кандидатура для секретаря.

* * *

– Мне надо подумать, – наконец ответил Кэйт, сворачивая на главную улицу. Резиденция уже виделась издали, подпирая своими четырьмя башнями туманное небо. Клэр сидела рядом, на пассажирском сидении. Аккуратно причесанная, как всегда, стильно одетая. Ответ Кэйта Свона ее ни капли не удивил и никак не отобразился на ее безупречном лице.

– У тебя десять минут, – она строго посмотрела на подчиненного. – После чего ты сразу поедешь к Ирраилю.

Кэйт потерял дар речи от такой наглости. Сильнее сжал руль и даже почувствовал испуг от того, как на миг перехватило дыхание. Его смятение могло стать последним чувством в его жизни. И это было до нелепости глупо. Кинул на нее быстрый взгляд и еще больше смутился. Дэ Руж была абсолютно серьезна.

– Вы понимаете, что я могу не дожить до вечера? – осторожно поинтересовался он, пытаясь успокоиться. Клэр подавила дерзкий ответ и отвернулась к окну. Голос её прозвучал глухо: ей тоже сейчас было не легко говорить.

– Марта тоже может не дожить до вечера.

– Потому нас надо переработать обоих, да? – Свон все же не удержался и высказал то, что думал. – Я не могу взять и попросту перечеркнуть всю жизнь. Хотя бы на вопросы ответьте.

– Спрашивай, – ответ Клэр дэ Руж был столь неожиданный, что он на миг растерялся. Префект тихо хмыкнула, чем подначила на самую не подходящую тему из пришедших на ум.

– Ночью, в вашем доме было двое, – начал Кэйт и мысленно выругался тому, что ляпнул. Поворачивать было не куда. – Директор Леополиской академии Маркус Соболевски, а с ним предположительно менталист.

Клэр странно на него покосилась.

– Ты подглядывал? – уточнила она.

– Проконтролировал… – Кэйт и сам был не рад что сказал об этом, – стоял под окном.

– А я … что делала?

Вопрос дэ Руж был столь емким, что Свон поразился.

– Рыдали, Клэр. – Он в который раз взглянул на нее и смутился, поймав пристальный взгляд. – В общем, это единственное что я слышал. Вы не помните?

– Помню стакан, – прошептала она, – собутыльников не помню.

Собутыльников было двое, Кэйт Свон точно знал это. То, что Клэр не помнила этого, наводило на мысль что с ее памятью поработали так же, как с его восприятием мира.

– Поэтому вас могут отстранить следом за Мартой, риск ее влияния на вас?

– Марта никогда такого не делала, она… – женщина на миг замялась, подбирая слова, – очень преданный сотрудник.

– Насколько?

– Это не моя тайна.

– Да бросьте, – Кэйт свернул машину вправо, вдоль очередной радиальной улицы. Дорога вела к центру по спирали, медленно приближая их к цели. – Вы меня сейчас уговариваете преступить закон, так дайте что-то взамен. Выгода должна быть обоюдной.

Клэр шумно выдохнула. Свон был прав. Но сказать, это подставить не только себя и Лэйн… Были ещё люди, которых это касалось. Память услужливо расстелила воспоминания перед ее глазами. Боль, неверие и страшные непривычные цели. Тогда дэ Руж казалось, что она все делает правильно. Теперь же те решения выглядели как сумасбродство, или даже очередная нелепость, выброс мысли, без понимания последствий. Вряд ли Клэр поступила бы так сейчас. Но, увы, она понимала, что именно те решения привели ее к тому, чем она являлась сейчас. И черт возми, она себе нравилась именно такой.

Кэйт молчал, ожидая ответа, машина медленно ползла вперед. А перед глазами стояли не фрески и не лепнины Леополиса, а кафельные стены Кальтэноя…

– Пятнадцать лет назад я выкупила Марту у Мебиуса Такебира, – наконец ответила дэ Руж, формируя свои мысли в ответы, и снова вперилась взглядом в свою искусственную руку. Кэйт молчал и смотрел на дорогу, переваривая ответ. А Клэр думала о том, чего не озвучила. В тот злополучный день Нандин сделал лишь то, что ему велели, не более и не менее. Фердинанд мстил за семью… А Клэр в тот момент оказалась вместо цели. Ошибочка вышла… и она сделала все, чтобы ответить равноценно за эту ошибку. Дэ Руж хотела мстить. И именно для этого в тот день отправилась к Такебиру.

– В плане, выкупили?

– Заплатила солидную суму, – не раздумывая ответила она, так словно говорила об обычной порции стандартного обеда номер три, – чтобы ее выпустили из Кальтэноя. Она там была, чем-то в качестве живого банка клеток для исследования долгожительства и телепатии.

– Но ведь Марта не единственный менталист и долгожитель…

– В многих случаях она изначальная версия, – объяснила Клэр, переводя на него взгляд. – Потому, когда ты смотришь на лысую женщину-менталиста, знай, что скорее всего ее исходник Марта Лэйн… или ее дети.

– Я не понимаю… – Кэйт действительно не понимал и это было написано на его лице. Но проблема была не в факте купли или продажи. Он не понимал смысла действия. Почему у префекта Такебира вообще были люди, которых он мог продать. Почему он в принципе мог это сделать. До недавна работорговля была запрещенной. Так почему же дэ Руж так просто об этом говорила?

Префект поняла его смятение верно. Ее ответ был предельно продуман и искренен. Чем вогнал Свона в еще больший ступор.

– Всё предельно просто… Человека с телепатическими способностями может поймать лишь человек с аналогичными умениями. Потому в принципе нарушения в моих действиях тогда не было. Но я хотела именно Марту, а не её клона, или ребёнка, которого придётся ещё растить. Мне нужен был человек, с которым можно было говорить, который понимал бы меня, и моё долгожительство… Такебир сказал, что отдаст за суму… Я дала ему эту суму. Сделка была честной.

– И согласованной, судя по всему, – закончил за неё Кэйт. – Потому у императора есть Абэ, а у вас Марта Лэйн? Зачем же тогда менталист Маркусу Соболевски? Он ведь только директор академии, он не в той должности, чтобы заниматься поиском менталистов…

Клэр не ответила. Свон продолжал, углубляясь в проблему еще дальше.

– У всего происходящего есть исходная точка, Префект. Мне было бы легче работать и понимать события, если бы я знал её. Может, расскажете?

– Почему ты уверен, что её знаю я?

– Потому что вы не с того ни с сего пошли и купили человека… Пятнадцать лет назад… – едва сдерживаюсь процедил Кэйт, бросая на неё взгляд. – Я полночи провел в городском архиве, благо меня там хорошо знают и пустили… Маркус Соболевски погиб пятнадцать лет назад вместе со своей семьёй, матерью и младшими братьями. Странно, но средний из них – тёзка нашего Императора, более того, чертовски на него похож.

Клэр молчала, Кэйт продолжал:

– По официальным данным этот Маркус Соболевски был создан специально под освободившуюся должность, по заказу городского совета, то есть с вашей резолюцией… И вот у меня возникает вопрос… А действительно ли погиб тот Маркус Соболевски, и правда ли что его копия, в том же возрасте была создана всего спустя месяц… И почему на человеке маска?

– Несчастный случай…

– В инкубаторе? – Кэйт подавил невольный смешок. – У меня острое ощущение, что в Леополисе ведётся война, Префект… между братьями Соболевски… С наглым использованием запрещённых приёмов. Осталось понять, жив ли третий…

Дэ Руж резко перевела на него взгляд, голос дрогнул.

– Тэодор Соболевски погиб… пятнадцать лет назад.

– Как и Маркус… Исключительно официально.

Женщина дернулась как от пощечины и нервно огладила искусственную руку.

– Если Тео жив, – она в неверии замотали головой. – Если бы он был жив…

– Ему было бы двадцать лет. Синие глаза, белесая шивелюра… Со своим менталистом под боком, – словно в шутку, закончил Кэйт… Он хорошо прочувствовал ту боль, которая проскользнула в голосе Префекта. Значило ли это, что братья Соболевски для нее были чем-то большим, чем просто рядовые граждане? Однозначно значило. Она знала каждого из них. Боялась Фердинанда, утопала, рыдая в объятиях Маркуса, и вот сейчас искренне сожалела о гибели Теодора…

– Маркус не мог подставить Тео… – почти беззвучно прошептала она.

– То есть это все-таки Маркус, – подытожил Кэйт. Картинка в его голове стала четче и ярче. Не хватало лишь деталей… мотивов, отправной точки… цели. Методы, увы, он уже в полной мере прочувствовал – не понравились.

Клэр горько скривилась:

– Что ты ещё нарыл?

– Ваше первое омоложение и рука относятся к тому же времени. Все произошло пятнадцать лет назад. – Отстранённо ответил бывший следователь, раз за разом тасуя в своей голове информацию. – На старых фотографиях у вас шрам. После омоложения его нет… Но шрамы не исчезают при такого рода процедурах… Я допускаю, что ваш имплантант появился тогда же. Пятнадцать лет назад у вас не стало руки, Префект, я прав?

Она не ответила. Кэйт, в свою очередь, больше не смотрел в её сторону. Он допускал, что теперь эта женщина сделает все, чтобы он не распространялся о сказанном. И лишь надеялся, что его не постигнет участь Швецова.

Все его внимание было приковано к дороге. К солнцу, виднеющемуся из-за шпилей зданий, ровным рядам построек, неторопливому движению прохожих. Будет ли у него еще время просто смотреть на происходящее вокруг и ничего не делать? Увы, Кэйт Свон не мог ответить на этот вопрос, он не мог гарантировать себе даже спокойного окончания этого дня.

Во дворе резиденции их уже ждали. Две полицейские машины были припаркованы у края улицы, а одна отрезала выезд их машины позади. Кэйт нахмурился, заметив маневр в зеркале заднего вида.

– Это выглядит странно…

– Это… выглядит как задержание, Кэйт… Не более и не менее. – Клэр шумно выдохнула, справляясь с ненужными эмоциями. – Я надеюсь, ты не забыл, о чем я попросила. Все остальное не важно, помни это.

Выйдя из машины, она спрятала руки в карманы и, щурясь от резкого порыва ветра, взглянула в сторону ближайшей машины. Ветер затрепал полы ее одежды, вскинул курчавы волосы. Мидлтон и сам вылез из одной из машин. За его спиной встали два незнакомых гемовца, явно из нового пополнения.

Взглянув на Кэйта, так и не покинувшего машину, полковник скривился, словно гадость на зуб попала, а потом кивнул своим ребятам. Те молча обступили Клэр дэ Руж и без излишних церемоний увели ее в припаркованную полицейскую машину.

Мидлтон еще некоторое время наблюдал за тем, как авто выруливает с парковки, а потом двинулся к Кэйту.

Опустив боковое стекло, Свон вопрошающе взглянул на него.

– Доброе утро, полковник, что произошло?

– Доброе… – буркнул он, внимательно смотря на бывшего подчиненного, – ничего особенного. Выполняем распоряжение высшей инстанции… Как твое расследование, нарыл что-то?

– В архиве не особо что-то нароешь за ночь, полковник Мидлтон, а к базе меня не допустили. – Кэйт Свон был привычно невозмутим. – Куда увезли дэ Руж?

– Не парься этим, – усмехнулся его бывший начальник и спрятал руки в карманы. – В горсовете обыск, так что делать тебе здесь сегодня нечего.

– А меня обыскивать не надо?

– Распоряжения нет, Кэйт, так что отдыхай, пока есть возможность… И да, машину служебную оставь на стоянке, а то еще и тебе растраты пришьют.

– Понял…

Оставив машину там, где велели, Кэйт Свон нырнул в первый же проходной подъезд. В памяти один за другим разворачивались переходы и проулки, которыми вела его дэ Руж днем ранее. Быстрые и удобные пути, рассекающие радиальные улицы города как прямые лучи.

Только подумать, пару часов назад он даже представить не мог чем обернётся это утро. Двадцать минут назад он едва допускал, что согласится на нее предложение.

Но то отчаяние, что сквозило в голосе дэ Руж поднимало внутри Свона не привычные, далёкие от рациональности чувства. Чувства к женщине, которую он едва знал. Марта Лэйн была профессионалом и воспринимать её иначе Кэйт не мог. Узнать, что в ее недавнем прошлом было что-то помимо скучных будней, оказалось неприятно. То, что она, по сути, была заложником обстоятельств – тоже.

Кэйт не мог понять, как Марта Лэйн могла быть товаром, или исследовательский объектом, предметом для научных изысканий, экспериментов, банком клеток… По сути, бесконечно живущим донорским материалом.

Не мог, но хотел. Невольно вспомнилась её неубранная квартира, кабинет, полный уникальной литературы, и съезжающий на бок нелепый парик. Их так и не удавшаяся ночь, разбитая на до и после пожаром.

* * *

Было одиннадцать утра, когда в дверь гостиничного номера уверенно постучали.

Вито послушно открыл дверь и не понимающие уставился на Кэйта Свона. Тот в свою очередь невозмутимо оценил помещение, виднеющееся за спиной мальчишки. Большая площадь, две кровати, окна вдоль правой стены.

– Кто там, Вито? – послышался из глубины номера низкий шепелявый голос мастера Ирраиля. И только теперь Кэйт заметил его макушку, виднеющуюся из-за спинки мягкого кресла.

– Помощник Префекта, – ответил он, не двигаясь с места. Ирраиль, обернулся и хмуро уставился на нежданного гостя.

– Пусти…

Вито отступил в сторону, пропуская мужчину внутрь и прикрыл за ним дверь.

– Не буду лгать что рад встрече… – сразу выдал старик, но при этом не побрезговал пожать протянутую ему ладонь.

– Прекрасно вас понимаю, – признался Кэйт и кинул на паренька полный сомнений взгляд. – Нам надо поговорить, желательно с глаза на глаз. Ирраиль поджал губы, а потом кивнул Лаену.

– Вито, выйди, – а когда за парнем закрылась дверь смежной комнаты, сцепил ладони на коленях и вопрошающе уставился на мужчину, – Говорите.

– Маркус Биби.

Ирраиль скривился, как от оскомины и говорить сразу перехотелось.

– Зачем вам? Вчера дэ Руж чётко дала понять, что её это не интересует.

Кэйт ответил не сразу. Оглянулся, нашёл стул, поставил его напротив мастера и молча сел. Внимательно взглянул в старое, обезображенное глубокими морщинами лицо.

– Прошлым вечером, после вашего разговора с Префектом дэ Руж, был убит главврач Леополиской больницы, Алек Швецов. На теле нашли следы специфического ранения. Два отверстия, однако, не колотые. На дне каждой раны стальной шарик. По предварительной оценке, мы имеем дело с огнестрельным ранением, однако утверждать на все сто процентов эксперты не берутся. Мало данных для сравнения.

Ирраиль слушал Кэйта Свона молча. Он понимал, о чем говорит этот молодой человек. Более того, он знал кто виноват в происходящем. Однако выкладывать все подчистую было абсолютной глупостью.

– Я не знаю как выглядит Маркус Биби, – наконец выдал он, – этот человек носит маску. Но не обычную. Его голографик разбивает внешность на квадратные пятна. Словно смотришь на замыленное цензурой непотребство…

– Возле Маркуса Биби есть лысая женщина? – не унимался Свон. Ирраиль помрачнел. Не трудно было понять куда клонит этот человек. Но говорить что-либо еще старик больше не собирался. – Это все вопросы?

Свон нервно улыбнулся и тут же попытался успокоиться. Его метания выглядели странно, но мастер продолжал ждать ответа, так словно не видел ни смятения, ни неуверенности в движениях помощника дэ Руж.

– Я слышал, вы можете снять ошейник. Мой жмет и боюсь, как бы не сломался… Может есть какой сервисный центр, чтобы сдать…

Большей несуразицы Ирраиль никогда не слышал. Чуть склонил голову в сторону и выжидающе уставился на гостя. В конце концов он обязан сказать правду.

– Спрошу еще раз, это все вопросы?

Свон шумно выдохнул. Он мог сейчас уйти и забыть, о Марте, о дэ Руж и о подпольном мастере. Но собственный язык решил за него.

– Вопросов больше нет… – он внимательно взглянул на мастера, – есть просьба. Мне нужно увести из Леополиса долгожительницу Марту Лэйн до того, как она пройдет комиссию по вопросам ментализма и телепатии. Чтобы покинуть префектуру я должен снять ошейник. Я надеюсь, что это сделаете вы. Если нет, я просто встану и уйду…

– Придётся тебя побрить. – поморщился старик, даже не думая с ответом.

Кэйт Свон сначала подумал, что ослышался. Но мастер не шутил. Он действительно собирался снять ошейник и не где ни будь в лаборатории, а здесь, в гостиничном номере.

– Вито, найди мне бритву, помазок или электрическую машинку, – повысил он голос.

Юноша выглянул из соседней комнаты и растерянно захлопал глазами, а после вышел из номера. Вернулся он со всем заказанным спустя десять минут.

– Сядь, парень, – велел Ирраиль поднимаясь с кресла, указывая Кэйту на нагретое им место. – Ухватись за подлокотники и не дергайся. И не нервничай… Иначе рванет…

Молча уселся на стул и вздрогнул, когда за спиной зажужжала электрическая машинка. Керамические лезвия срезали его волосы почти идеально. Но Ирраилю этого было мало. Нанес вспененное мыло помазком, и счистил остатки волос опасной бритвой.

– Обычно маяков ставят двадцать одну штуку … – пояснил он, обтирая лысую голову Свона спиртом. – Пять штук по меридианной линии от переносицы к затылку. Еще четыре линии параллельные меридианной. Две из них, так называемые парасагиттальные содержат по пять маяков. Крайние, височные – по три маяка. Сидят они под кожей, в кости… Вытягивать буду по очереди… Главное не нервничай. Я-то не умру… а тебе шею новую никто не пришьет.

– Хорошо, док… – сглотнул Свон, невидящим взглядом уставившись перед собой. Ирраиль фыркнул, посунулся чуть в сторону, и навис над его правым ухом, щуря один глаз и тыкая пальцем над ухом.

– Вот здесь… от левого до правого наружного слухового прохода тянется центральная линия. Она пересекает остальные линии перпендикулярно. По два маяка в левом и правом полушарии… один на макушке. – Палец Ирраиля коснулся той самой макушки и чуть надавил… Старик улыбнулся, – вот он, родимый…

А потом в его руках оказался совсем другой инструмент.

– Я начинаю… Вито, выйди. Тебе это видеть ещё рано.