Текст книги "Белое на голубом (СИ)"
Автор книги: Екатерина Кариди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)
– Нильда! – рявкнул дед, – Как ты посмела лезть сюда?! Непослушная девчонка! А ты куда смотришь?! Еще муж называешься!
Общий комизм ситуации не мог не вызвать громовой хохот со всех сторон. Однако дед злился всерьез. Он продолжал отчитывать Нильду и распекать Голена. На что юный головорез, оказавшийся на самом деле девчонкой сделал невинное лицо и просто ответил:
– Дедушка, об этом мы дома поговорим.
Ширас ничего толком не понял, кроме того, что парень неожиданно оказался девкой, да еще и пререкался с капитаном. А девица вдруг ни с того ни с сего разъярилась:
– И вообще, где обещанный тобой священник?!!! Когда наконец мы с ним, – она указала пальцем на парня, давившегося от смеха в своем кресле, – Поженимся? Нас так поубивают раньше!
Тут Ширас решил вмешаться и обратился к старику:
– Уважаемый, если мы выяснили, что не враги друг другу, не могли мы уже продолжить нашу беседу в мирной обстановке? Кроме того, мне нужно срочно попасть в город, и сделать это тайно.
– Зачем? – насторожился Джулиус.
Ширас замялся, но потом все же высказал:
– Мне нужно найти девушку. Она дочь поварихи из той таверны, что в порту.
– Э?! Так ты и есть тот чужестранец-магриб, что принес тогда вести о...
– Да, это я.
– Так бы сразу и сказал!
Старый Джулиус развернулся и приказал своим людям:
– Отпустить всех, это свои.
А потом, обращаясь к Ширасу и его людям:
– Добро пожаловать в фиорды, уважаемые!
Команда 'Изамбира', да и отряд Шираса, с откровенным напряжением наблюдавшая до этого за развитием событий, наконец, слегка расслабилась. Как оказалось, цель их путешествия сама нашла их, однако это не упрощало общую задачу. Потому пиратская флотилия вокруг города выглядела зловеще, и ничего хорошего не предвещала. Корабль отвели в относительно безопасное место, в бухточку, где волнение не ощущалось так сильно, и оставили ждать на рейде. А Шираса вместе с его полусотней бойцов пригласили проследовать за ними в фиорды.
Откровенно говоря, у ребят Ширас, да и у него самого слегка глаза повылазили от нервного напряжения, пока они по пенящемся и крутящимся волнам проникали в эти узкие проливы, утыканные острыми камнями, как акулья пасть. Доблестный бандит не раз уже начинал молиться за свою не совсем праведную душу, думая, что их сейчас в щепы разобьет об острые скалы, но устье фиордов они миновали на удивление легко и без неприятных происшествий. Видя его изумление, Джулиус сказал:
– В эти проливы может войти только друг. Понимаешь, о чем я?
Ширас кивнул. Однако, сколько загадок таит в себе высокий берег Забиргана. Но сейчас, когда они более или менее выяснили, кто есть кто, его волновала собственная проблема, очень волновала.
– Я бы хотел поскорее попасть в город, – сказал он.
Джулиус бросил на мужчину взгляд из-под бровей и пробурчал:
– Потерпи, чужестранец, ты же понимаешь, надо дождаться темноты. За нами и так постоянно как коршуны охотятся ребятки из береговой стражи. Да еще шпионов развелось... – он непечатно выругался, – Опасно. Понимаешь?
Ширас понимал. Но чем дальше, тем больше почему-то беспокоился за свою красноволосую красотку.
– Вот разместим твоих ребят, пристроим к делу, – продолжал Джулиус, – А там посмотрим. Тебя как зовут, кстати?
– Зови меня Ширас, уважаемый. А как твое имя?
– Я Джулиус, – важно ответствовал старый контрабандист.
– Что-то подсказывает мне, уважаемый, что ты неплохо знаком с ремеслом пирата? – заметил, прищурившись, бывший бандит.
Старый контрабандист хмыкнул:
– А мне кажется, уважаемый, что ты тоже имеешь отношение к нашему ремеслу?
Оба расхохотались. Известное дело, Рыбак рыбака, контрабандист – бандита...
Глава 58.
На самом деле, решение не идти на 'Изамбире' прямым ходом в порт Версантиума, было самым верным. Это стало ясно с наступлением темноты.
Ширас, который уже давно изводился от нетерпения, вместе с Джулиусом и еще несколькими парнями отправился тайной тропой вдоль берега в город. Оборону фиордов оставили на юного колдуна, который уже вполне уверенно 'держался в седле', как он выразился сам. Голен за время, прошедшее с последней атаки, полностью восстановился, к тому же он теперь много экспериментировал с водой, пока она не стала ему полностью послушна, так что теперь он при случае мог бы сдержать удар колдуньи, не растрачивая своего резерва.
Они были уже где-то на полпути к городу, когда началось ЭТО.
С берега поднялась волна пламени и, стелясь над водой, направилась в сторону стоявших на рейде пиратских кораблей. Первыми запылали мелкие суденышки, стоявшие ближе всего к берегу. Их было множество, и как ни странно, они, приняв на себя огненный вал, задержали пламя на какое-то время, дав остальным возможность уйти в море, за пределы досягаемости.
– Колдунья, – сплюнул сквозь зубы Джулиус, однако он не мог не признать, что пиратов, как реальную угрозу с моря, надо было разогнать.
Получалось, что сейчас они некоторым образом сражались на одной стороне. Однако, по непонятной причине, ему было безумно жаль людей, горевших заживо на этих суденышках, потому что колдовской огонь нельзя потушить обычной водой. И они, прыгая в воду в поисках спасения, продолжали гореть и там. Они же не успели принести никакого вреда. Да, возможно, у них были планы напасть на город. Но за те преступления, что еще не совершены, а может, и не будут совершены, обречь их всех на ужасную смерть...
– Наверное, все дело в жестокости, – подумал старый контрабандист, а потом прикрикнул на остальных, что застыв, вглядывались в картину пожара, – Чего встали, вперед!
И они двинулись дальше в полном молчании, еще быстрее, чем раньше. А Джулиус по дороге не мог отделаться от мыслей про того мужчину, что явился среди бела дня к нему в фиорды с просьбой отвести его к шаману морского народа. Среди бела обычно просители не приходят. Ночью. Они приходят ночью, прячась в темноте.
Но, раз уж фиорды пропустили его, Джулиус не мог отказать. Он отвез его к скале, и да, шаман ждал его. Значит...
А черт его знает, что это значит...
***
Несколько переходов порталом – и от вражеских отрядов, вторгшихся на территорию Страны морского берега, остались лишь паленые кости. Разумеется, вместе с этими людьми сгорели и лошади, и окрестные поля, и сады, и вся живность. А кое-где и местные жители. Потому что Онхельма не желала тратить время на то, чтобы отделять 'зерно от плевел'. И отряды, вставшие на постой в приграничных деревнях, были уничтожены вместе с деревнями.
Мариэс был в ужасе. Когда он выразил свое возмущение, что они уничтожили своих же людей, Онхельма только фыркнула:
– Ерунда, народятся новые. Зато теперь эти орочьи отродья и прочая шушера к нам больше не посмеют соваться.
– Боже мой, – подумалось колдуну, – Мы уничтожили гораздо больше своих людей, чем могли бы эти захватчики! Такой ущерб...
К тому же он заметил, в одной из деревень играли свадьбу. Не важно, что это был орк! Захватчик он или нет, а местная девушка пожелала выйти за него замуж! А они сожгли и их, и всю деревню! А потом эта кошмарная сцена с горящими кораблями. Когда люди продолжали заживо гореть в воде. Их крики до сих пор стояли у него в ушах.
А ведь эта женщина, царица, явно испытывала наслаждение! Его уверенность в том, что он собирался сделать, только окрепла.
Когда все закончилось, царица Онхельма пожелала отправиться к себе, милостиво отпустив Мариэса спать. Спать! Да как можно спать после такого?! Он отправился прямо к одному из старейших советников, надо было созвать Совет прямо с утра. И пригласить на него государыню.
***
До старого причала в порту команда Джулиуса добралась без приключений, да и береговая стража в этот момент была занята, вылавливала тех, кому все-таки удалось спастись с тех пиратских суденышек, и прямым ходом отправляла в застенок.
Добравшись до старого причала, команда разделилась, чтобы не привлекать внимания. Дальше лучше по одному. Ширас, двигаясь быстро и незаметно, пробрался к таверне и вошел в нее со двора. Он запомнил этот второй выход еще с прошлого раза. Но входить в зал не стал. Притаился за дверью и заглянул через щелку внутрь. Народу было немного, среди тех, кто там сидел Ширас безошибочно смог определить двоих стражников, остальные казались просто посетителями.
Он узнал того, кто работал сегодня разносчиком, это был Тимотэ, сын кухарки. Подождав, пока тот подойдет близко к двери, Ширас его шепотом окликнул. Тот даже не дернулся, но через секунду взглянул в сторону двери. Потом незаметно огляделся и сделал знак, ждать его на улице. Ширас вышел.
Несколько минут спустя из двери, выходящей во двор появился Тимотэ. Вопросительно уставился на него:
– Чего тебе, чужестранец?
– Я хочу видеть твою сестру.
Тимотэ хмыкнул и присвистнул.
– Да что ты?
– Тимотэ... – видимо в голосе Шираса, а может, в его глазах появилось нечто такое...
Дюжий парень рассмеялся:
– Ладно, сейчас скажу матери. Жди здесь.
Ожидание далось мужчине нелегко, но кухарка Дениза появилась довольно быстро. Она взглянула на него подбоченившись:
– Чего приперся?
– Хочу жениться твоей дочери, на Фелиде, – выдал несколько угрожающе Ширас, уже понимая, что тетка будет всячески упираться, а потому отступать он был не намерен.
– Да? – она прищурила один глаз.
– Да. Я готов жениться даже в вашем храме, – тетка молчала, а он замер в ожидании ответа.
– А как же твой гарем?
– Нет у меня гарема! – в сердцах выкрикнул Ширас.
– Не ори, – выдала Дениза, – Не на базаре. Поклянись.
– Клянусь чем угодно! Нет у меня гарема, – ответил Ширас.
– Ладно, – она еще раз просканировала его подозрительным взглядом, потом позвала, – Фелида, выходи! Твой черномазый явился.
Из коридорчика появилась прекраснейшая в мире девушка, яркие волосы которой, казалось, светились в темноте. Так, во всяком случае, этот момент всегда потом вспоминался Ширасу. Шагнула ему навстречу и, глядя в его глаза, прошептала:
– Ты вернулся. Не солгал...
Он взял ее руки в свои и только собрался ответить, как во двор таверны стали вбегать стражники.
Ширас среагировал мгновенно. Толкнул девушку за спину, одновременно выхватывая саблю, и шепнул Денизе:
– У старого причала меня будут ждать, уходите с ними. Уходите быстро! Поняла!
Денизе не надо было повторять дважды, она схватила Фелиду, которая все порывалась метнуться к Ширасу, юркнула куда-то между мелких дворовых построек, крича во все горло:
– Тимоте, уходим!
А сам Ширас в это время ожесточенно рубился со стражниками, которых становилось все больше и больше. И, в конце концов, они его взяли, но, слава Богу, он дал время женщинам спастись. Узнав в нем того самого чужестранца, за которым велела следить государыня, стража тут же отправила его в одиночную камеру в застенке. Надо сказать, это была честь, потому что застенок был переполнен.
Ночью старая кухарка портовой таверны Дениза вместе с Фелидой и Тимотэ были уже в фиордах. Фелида крепилась, но слезы текли у нее из глаз от страха за судьбу чужестранца, который каким-то образом успел врасти в ее сердце. Дениза смотрела на это, смотрела, а потом со вздохом сказала:
– Не плачь, дочка. Мы его вытащим. Раз уж этот черномазый так тебе дорог. Ну, будут у меня черномазенькие внучатки... Э-хе-хе... Что ж поделаешь.
Фелида улыбнулась сквозь слезы, а у старухи созрел план. Она помяла пухлой рукой щеку, прикидывая, все ли верно придумала, а потом пошла к Джулиусу.
***
Когда проситель, тот колдун, ушел, Алексиор еще долго стоял в расселине, прижавшись спиной к скале. Не хотелось открывать глаза.
– Что мне теперь делать с тем, что я узнал?
Вопрос был к собственной совести, но ответил на него голос из глубины сознания. Голос Астериона.
– Это как тайна исповеди. Ты должен помолиться и забыть об этом. Потому что дальше воля Создателя.
– Но как?! Как?! Тебе хорошо говорить! Ты дракон! А я же человек, как я смогу все забыть и просто жить дальше?! Это ведь касается моей страны! Моей!
В ответ пришла грустная усмешка.
– В эту страну я вложил часть своей души. Думаешь, мне безразлично? И столько лет выслушивал просителей просто от нечего делать?
– Прости. Прости. Мне просто тяжело справиться...
– Это ничего, это пройдет. Ты сможешь принять верное решение.
– Ну хоть подскажи! Как мне его принять?
– Вспомни, что он отдал, чем готов пожертвовать?
– Да... Да... Хорошо. Я, кажется, понял.
Алексиор несколько раз глубоко вздохнул, потом открыл глаза и... Нет. Это даже не облеклось в слова, это было нечто неизреченное, но имевшее смысл. Такое, что может услышать только Создатель.
Из глубины души пришло одобрение и странная фраза:
– Никогда не думал, что это так закончится.
– Что закончится?
– Ничего, нам пора обратно на корабль.
В следующее мгновение они были уже на палубе 'Евтихии'. Будто ничего и не было. Однако же произошедшее изменило Алексиора навсегда. Вот так, решать чью-то судьбу, решать кто чего достоин...
Маятник его судьбы качнулся в очередной раз.
Он стал кем-то, кого не существовало раньше. Теперь уже не был ни царевичем Алексиорм, ни изгнанником Ароисом, он сам еще не знал, кто он и что он. Но у этого нового 'Я' были серьезные обязанности, а впереди лежал совсем непростой жизненный путь. И будущее, которое хоть и казалось столь же 'привлекательным', как морская бездна, но все же таило в себе надежду.
До берегов родного Версантиума оставалось плыть сутки с небольшим, если не изменится попутный ветер.
***
Эта мысль пришла Евтихии еще ночью, она еле дотерпела до утра, а рано-рано на рассвете отправилась на поиски.
– Нириель, – в этот раз она даже вылетела из того ущелья, в котором упорно сидела почти весь год, – Нириель!
– Чего, пернатая сестричка, – молодой водный дух вынырнул на зов голубки.
– Нириель, – она уселась на острую вершинку обломка скалы, вокруг которой пенились волны, и вид у нее был довольно загадочный, – Какой сегодня день?
– Евтихия, неужели голуби интересуются календарями? – водный изобразил лукавое удивление.
На самом деле он был рад, что она перестала тоскливо тялиться в одну точку на горизонте и решила как-то начать жить заново.
– Некоторые интересуются, – с нажимом проговорила девушка-птица, – Так ты мне скажешь? Или спросить у Фаэта?
– У этого воздушного? Пфффф!
– Я здесь, – раздался веселый голос воздушного.
Водный Нириель аж перевернулся в волнах:
– Тебя никто не звал! Проваливай, давай!
– Даааа, – протянул молодой дух воздуха, – А мне казалось, я слышал свое имя?
Дух воздуха Фаэт успел подружиться голубкой, с подопечной Морфоса. Вообще-то, сначала он просто выполнял распоряжение древнейшего из чистого уважения и субординации, но общаться с ней было так интересно, что он и не заметил, как втянулся. Птиц Фаэт знал очень хорошо, естественно, он ведь был ветром в их крыльях, а вот людей... А тем более, девушек... Можно даже сказать, что воздушный дух испытывал к девушке-птице легкую влюбленность, и не прочь был произвести на нее впечатление. Даже завязать отношения, если она захочет...
А Нириель, который ощущал себя ее старшим братом, не желал, чтобы этот 'ветреник' вертелся около его сестры. Нечего девочке мозги пудрить! Тем более, что у нее уже есть жених.
Это он и высказывал воздушному, а Евтихия, на глазах которой вся сцена и происходила, только головой покачала, потом выдала со смехом:
– Вы прямо как мальчишки. Кто дальше плюнет. Кто-нибудь мне скажет, какой сегодня день?
Оба духа насупились и ответили ей одновременно.
– И все-таки, зачем тебе? – спросил Фаэт.
– Хочу сделать своему жениху подарок, – мечтательно ответила девушка-птица.
– Какой еще подарок?
– На день рождения. Алексиору через неделю исполнится 19 лет.
– Ээээ... Ууу... эээ!... Да... – промямлил Нириель.
Он-то знал много чего про ее жениха, но клятву давал Морфосу, что ни словом не обмолвится, пока подходящий момент не настанет. А когда он настанет? Этого молодой водный не знал.
– Простите, у меня дела, – внезапно засуетился он и рванул к древнейшему духу земли посоветоваться.
– Чего это с ним? – удивилась голубка.
Воздушный посмотрел водному вслед, пожал плечами и предложил:
– Ну что? Полетаем?
– А давай! Полетаем!
Только страшен был вид, открывшийся взору Евтихии, когда увидела усеянное обгорелыми останками суденышек море перед лазурной бухтой. Когда-то лазурной, сейчас она была скорее грязно-серой.
Глава 59.
Вчерашняя ночь принесла Онхельме удовлетворение, даже какое-то странное чувство сытости, что ли. Как человек она бы никогда не смогла определить что это за ощущение, но так ведь оно принадлежало и не человеку вовсе, то чувство насыщения испытало ее второе, скрытое глубоко внутри 'Я', нечеловеческое. Насытилось зло, которое она в себе носила. От этого на царицу снизошло временное умиротворение, потому что насытить зло навсегда невозможно. А значит, скоро возникнут новые идеи, но пока можно немного расслабиться и переваривать. С удовольствием.
Новая служанка одевала ее, когда явился старейший из ее советников.
– Старейший из оставшихся советников, – мрачно пошутила про себя царица, одарив его приветливой улыбкой, и спросила, – В чем дело?
– Государыня Онхельма, Ваше Величество, – он замялся и вытер потную лысину, – Совет собрался и хочет видеть Вас.
– Хорошо, идите, я буду через полчаса, – и отпустила его.
Она и сама собиралась созвать Совет, это будет очень кстати. Надо решить наконец вопросы обороны. А то, что ж теперь, ей вечно, что ли метаться в мыле по границам, да выжигать нарушителей как клопов? Делать нечего! Надо перевести сюда гвардию из Гермикшей, Гунтер, ее любезный полковник, будет рад. Пожалуй, его можно будет пустить и в постель...
Но этого мало, надо набрать еще наемников. Вот Гунтер этим и займется. А у нее будут более приятные дела.
Настроение у Онхельмы было настолько благодушным, что она даже негромко запела. Новая служанка, которую царица взяла на смену Миле, боялась прекрасную царицу как огня. Она не смела на нее даже глаза поднять, а когда вдруг услышала хрипловатое пение, чуть не упала в обморок от страха.
– Что с тобой, милая? – с улыбкой осведомилась царица, видя, что девчонка дрожит.
– Ничего, все хорошо, Ваше Величество...
– Да, ну тогда возьми вот тебе, – она протянула девушке красивую заколку, из тех, что в изобилии лежали на столе, – У тебя красивые волосы.
– Благодарю, Ваше Величество... – пролепетала девчонка и взяла заколку дрожащей рукой.
– Иди, можешь быть свободна.
Девчонка исчезла мгновенно, царица была довольна. Боятся – это хорошо. Потом еще раз взглянула на себя в зеркало, с удовлетворением отметив и свежий цвет лица, и блеск синих глаз. Прекрасна. Провела пару раз щеткой по распущенным золотым волосам и отправилась на встречу с Советом. Огласить им свою волю.
На месте были все, никто не заболел, никто не отговорился. Онхельма прошла к своему креслу и села за стол. Огляделась. А несколько кресел все-таки пустуют, ну, это те, кого она... Государыня улыбнулась своим мыслям. В этот момент ее взгляд остановился на сидевшем в противоположном конце длинного, скругленного по краям стола, Мариэсе. Колдун был хмур, красив и вглядывался в нее с какой-то напряженной жаждой. Онхельма даже слегка смутилась и покраснела от удовольствия под таким пристальным мужским взглядом. Чтобы прервать этот зрительный контакт, она сказала:
– Господа советники, доложите обстановку.
Поднялся со своего места Мариэс, царица с интересом смотрела на него, ожидая доклада.
– Государыня Онхельма, Ваше Величество, Господа, – начал он поклонившись.
И тут... Тут этот... у нее не было слов...
– Совет собрался сегодня, чтобы огласить Вам свою волю. В должны немедленно предъявить Совету символы власти и доказать свое право на владение ими и страной. В противном случае Вы, Ваше Величество будете объявлены недееспособной.
Немая тишина в зале.
Недееспособной.
Недееспособной?!!!
ЕЁ?!!!
Безмолвие полное беззвучного вопля.
Изнутри, из глубины души пришло верное решение.
А потом в звенящей тишине, словно гром грянул.
– Символы власти? – негромкий голос Онхельмы, – Разумеется. Вы увидите их через несколько минут. Мне нужно спуститься за ними в хранилище.
Совет встретил ее слова в полном молчании. Царица встала, прошла по залу и вышла. Как только Онхельма оказалась за дверью, лицо ее исказила страшная судорога, кулаки сжались, и резко опустились вниз.
Все двери и окна в зале Совета разом захлопнулись, а резной потолок, украшенный расписными плафонами обрушился вниз на головы сидевших в зале людей. Она так и не ушла, стояла тут, слушая вопли, доносившиеся оттуда, и наслаждалась.
Среди престарелых советником было много колдунов. Не имея прав на символы власти, некоторые, тем не менее, обладали довольно большой силой, но самым сильным из них был Мариэс. Если бы он знал, идя на этот Совет, что так сложится, взял бы с собой накопители... Хотя, чего-то подобного следовало ожидать. Но сейчас приходилось рассчитывать только свой резерв и на свои силы.
Он удерживал давящую громаду каменного потолка, образовав под ним подобие низкого купола, пока старики пытались заклинаниями проделать дыру в перекрытии. Однако зал Совета властителей Страны морского берега был построен на совесть, с полной защитой (так во всяком случае всегда считалось) от всяческого колдовского вмешательства. Дедушкам пришлось выкладываться до полного изнеможения, пока дыра, образовавшаяся в полу, достигла такого размера, чтобы из нее можно было вывалиться на нижний этаж по одному.
Пока Мариэс держал потолок, совсем как Атлант небесный свод.
– Черт побери! – думал он про себя, напрягаясь из последних сил, – Как же вы ставили защиту?! А, развратившиеся цари Страны морского берега? Черт бы вас побрал... Пол пробить невозможно, а потолок эта тварь обрушила в один миг, как нечего делать... Прогнила наша власть, к чертям прогнила!
Но сил у него оставалось все меньше, а каменный свод с каждой секундой давил все тяжелее.
– Господи, дай мне сил удержать, пока они все выберутся...
***
Что же отдал этот колдун за то, чтобы видеть свою страну свободной?
Свою жизнь.
Что ж, обещанное ему исполнится. Механизм запущен.
***
Когда Евтихия пришла в себя от увиденного в море, странное дикое предчувствие сжало ее сердце, она, не оглядываясь, полетела в сторону 'черного берега'.
– Стой! Куда? – метнулся за ней Фаэт.
– Мне нужно... Нужно его увидеть...
– Погоди, глупая птица, я у Сафора отпрошусь и полечу с тобой!
– Не могу! Я не могу ждать...
Воздушный заметался между долгом перед начальством и джентльменскими соображениями, потом все же бросился к старейшине докладывать и отпрашиваться. Будь на его месте Нириель, тот бы не сомневался, что ему делать, но, увы, Нириель в это время выслушивал мудрые советы и наставления Морфоса.
А потом случилось это.
***
Темный старейшина Сафор был занят, а этот 'ветродуй' Фаэт все таскался за ним следом, пытаясь обратиться с какой-то просьбой. Наконец темный, скрипя зубами, нашел-таки время выслушать бормотание воздушного о каких-то птицах. А когда понял, о чем, вернее, о ком идет речь...
Воздушный еще никогда не видел старейшину в таком гневе, Фаэт умчался в ужасе догонять голубку, трясясь теперь, что в лучшем случае его убьют, если он ее потеряет. А Сафор понесся к Морфосу. Но только на полдороги его остановил колоссальной силы выплеск злого колдовства. Прямо во дворце. Он устремился туда.
Всех стариков удалось спасти, трое молодых, приносивших присягу вместе с Мариэсом, опустили вниз последнего.
– Теперь вы, – проговорил Мариэс.
– А как же ты?
– Я справлюсь! Вам что, охота геройствовать?
Нет, геройствовать они не были готовы.
– Но...
– Все, уходите порталом! Живо! Объедините свои силы и катитесь отсюда, – проскрежетал он.
Сафор появился, когда портал за ними уже схлопывался, а окончательно обессиленный Мариэс начал сползать на пол. Темный удержал свод, чтобы колдуна не раздавило и попытался привести человека в чувство, но тот выжег до тла свой резерв, в который вложил все, и в том числе свою жизненную силу. А, сделав то, что хотел, просто тихо умер.
Только мысль, что обломками может придавить людей, остановила Сафора от того, чтобы взорвать разрушенное перекрытие и выбросить его вверх каменным фонтаном. Чтобы выплеснуть свою злость. Он же снова опоздал! Опять злое колдовство! Когда же это кончится?!
На место злости пришла скорбь. Темный старейшина придал рухнувшему своду правильную форму, закрепив его замковым камнем в центре, и оставил человека в нем как усыпальнице. Пусть покоится здесь, пока за ним не придут. И пусть его тела не коснется тление.
***
Надо сказать, что военные действия вокруг Вермантиума вовсе не отменили обычной мирной жизни в других царствах. И совсем рядом продолжала процветать торговля во всех ее проявлениях.
Невдалеке от берегов Версантиума, где сейчас разыгрывались трагические события, идя под попутным ветром с очередным рейсом из восточного царства Ши-Зинг, волны Полуденного моря бороздил торговый корабль 'Ласточка'. Капитан Ли Сан Фу как раз стоял на палубе, когда на нее приземлилась белая птица. Он поразился – голубка.
Птица показалась капитану необычной, а потому он прищелкнул пальцами – и белые крылья забились пойманные тонкой и прочной ловчей сетью.
– Иди сюда красавица, – бормотал он, – Ты пополнишь мою коллекцию.
На сей раз среди его товаров был ценный груз – клетки с невиданными райскими птицами. Ли Сан Фу аккуратно выпутал испуганную птицу из сети и понес к себе в каюту, где собственно и хранил свой экзотический груз. Он уже собирался посадить в клетку белую голубку, приговаривая:
– Хоть ты и обычная голубка, а все равно кажешься необычной...
И тут услышал:
– Отпустите меня, пожалуйста!
– Что? Кто говорит? – вертел он головой во все стороны.
– Отпустите, пожалуйста! – умоляла...
Голубка!!!
Героический капитан так и сел, открыв рот, но рук не разжал! А когда пришел в себя от припадка изумления, зашептал:
– О! Говорящая птица...!!! – потом повертел голубку перед лицом, заглядывая в ее глаза-бусинки, – Ты и вправду необычная! Если, конечно я не спятил...
– Прошу, отпустите, – молила птица.
– Э, нет, милая. Ты поедешь со мной в Магрибахарт! Я знаю, кому подарю тебя! Я подарю тебя самой великой царице Астинит! Ммммм! И за это выпрошу у нее право беспошлинной торговли на год!
А после этого отправил говорящую голубку в клетку, хорошенько проверил замок и накинул сверху покрывало. Для надежности.
Евтихия была в ужасе. Она же в самой настоящей тюрьме. Утешало только то, что этот корабль плывет туда, куда ей, в общем-то, нужно – в Магрибахарт. А великая царица Астинит как раз та, кому служит ее Алексиор. Она видела ее в прошлый раз, царица показалась ей милосердной женщиной.
***
Еще с самого утра с севера и с востока в город начали поступать первые жертвы войны – погорельцы. Просить милости у государыни. Помощи: еду, одежду, ссуду, чтобы начинать все заново. Их сады и поля сгорели на корню, да и дома тоже. Куда им еще идти, как не ней, к матери народа?
Среди погорельцев можно было затеряться, и народ из фиордов воспользовался такой возможностью. Они с самого раннего утра пробирались в город по одному. Темнокожие парни из полусотни Шираса, разумеется, сойти за погорельцев не могли. Для большей правдоподобности "Изамбир" открыто вошел в порт. Вроде как с официальным визитом. Вроде как повелитель отправил убедиться, что государыня Онхельма добралась к себе без досадных происшествий.
Где-то в районе десяти часов утра в город въехала телега, запряженная осликом, ею правила толстуха, вся закопченная и всклокоченная, чисто трубочист. На телеге, весь перевязанный так, что одни глаза виднелись, да и то закрытые, и укрытый рогожами лежал мужчина, а рядом шла закутанная в лохмотья женщина. За ними, опираясь на костыль, хромал весь рослый парень в шапке, надвинутой почти что на нос. Толстуха смачно ругалась и причитала, погоняя несчастного осла, а женщина идущая рядом с телегой, иногда наклонялась, поправить повязки у лежавшего на телеге.
– Нильда, – раздался шепот из-под повязок, – Ну почему ты не захотела остаться?! Я же с ума схожу от беспокойства!
– Молчи! – прошипела она, оглядываясь, – Ты представляешь, что будет со мной, если с тобой что-то случится? Не представляешь? Вот и молчи!
Действительно, что будет с ней, если с ним что-то случится? Она ведь не любила его сначала, но постепенно... Постепенно он стал ей дороже жизни.
***
После вчерашнего ночного совещания у Джулиуса, когда все, волнуясь и крича, предлагали свои варианты, как вызволить Шираса из кутузки, на нервах были все. Потому что к единому мнению так и не пришли. Полусотня темнокожих магрибов, те, что приплыли с ним на 'Изамбире', да и команда вместе с капитаном, рвались в бой. Они были уверены, что возьмут застенок хоть в лоб, хоть с тыла. Джулиус спорил, понимая, что дело они будут иметь не только, и не столько со стражей, а с самой колдуньей! Самой кошмарной, какую ему приходилось видеть на своем веку.
– Это у вас на 'черном берегу' цари обычные люди! – говорил он.
– Что ты сказал про наших царей?! – обиделся капитан 'Изамбира'.
– Я хочу сказать, что они у вас нормальные люди! Нормальные люди! Понимаете? А у нас сплошные колдуны! И каждый со своей придурью! А последняя наша распрекрасная государыня – хуже самого черта!
Он остановился, переводя дыхание, потом покачал головой и повернулся к Голену:
– Скажи хотя бы ты им. Соваться туда в лоб бессмысленно.
Голен до этого все больше молчал, изредка вставляя реплики, но сейчас он кивнул Джулиусу и перешел на язык гостей:
– Поверьте, нам придется действовать и силой, и хитростью. И нельзя показывать сразу свои намерения.
Как раз в этот момент пришла толстуха Дениза:
– Мальчик прав! Попретесь в открытую, оглянуться не успеете, как отбросите копыта. Лучше послушайте сюда...
Они еще долго спорили, перекрикивая друг друга, совещались, выдвигая новые варианты, но хоть какое-то подобие плана появилось. Потом, вконец устав от препирательств, решили разойтись, и еще раз попробовать все утрясти утром.
Когда все наконец разошлись, Джулиус устало потер затылок, сказал:
– Все. Не могу больше тут находиться. Я пойду к морю. Спать буду на "Милашке". Не ждите меня сегодня, – вышел.
Голен сидел у стола, вперив взгляд в одну точку. Нильда подошла к нему и встала рядом. Он проговорил:
– Как странно, да, он приехал сюда из-за моря, чтобы спаси меня. А сам теперь попал в застенок, – дрожь пробежала по его телу.
Нильда, почувствовав это, прижала его голову к груди:
– Тебе больно вспоминать?
– Да, – еле слышно, выдохнул юноша, – Это страшно. Эта женщина страшная, если она до него доберется... Она же звереет... получает удовольствие...
