Текст книги "Белое на голубом (СИ)"
Автор книги: Екатерина Кариди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)
Глава 48.
Прошла неделя, как Ширас вернулся из своего путешествия. Первое, что он сделал вернувшись, разумеется, после того как смыл с себя соль и пот, это направился к своему другу Ароису, рассказать, о чем узнал.
Разговор начался с взаимных приветствий, потом Ширас сообщил, что сплавал на тот берег моря и внезапно признался:
– Ты знаешь, я даже не подозревал, как прекрасна страна на том берегу. А какие там женщины... Я вернусь туда. Непременно.
– Кхммм... – не смог удержаться Алексиор, – Из этого я могу сделать вывод, что тебе там кое-кто приглянулся?
– Э... мои личные дела к делу не относятся, – уклончиво ответил Ширас и приступил к тому, что выяснил в Версантиуме.
Правит страной царица Онхельма, говорят, что она необычайно хороша собой и необычайно быстра на расправу. Алексиору оставалось только невесело хмыкнуть, уж он-то знал, насколько эта дама быстра на расправу.
По тому, как сгорбились плечи его друга, когда тот услышал, что государь Вильмор мертв, троих его друзей повесили, а четвертого, ставшего калекой, чудом спасла девчонка– разносчица из портовой таверны, Ширас понял все.
Но вести от матери немного ободрили несчастного беглеца, от них у юноши стало тепло на душе, и даже сквозь наворачивающиеся слезы Алексиор смог бледно улыбнуться. Но он не хотел показывать Ширасу своих слез. Мужчинам не должно плакать. Слез не будет.
– Спасибо, – с чувством проговорил Алексиор, пожимая Ширасу руку, – Спасибо, что ради меня ты пустился в такое далекое путешествие. Я твой должник.
– Эй, уважаемый, я еще не закончил! – воскликнул бывший бандит, – И потом, это я у тебя в долгу!
А потом добавил:
– Если бы не ты, я не встретил бы ту девушку с красными волосами.
Его другу оставалось только порадоваться, что хоть кому-то из них двоих повезло. Ширас же, вернув себе прежнее бесстрастное выражение, рассказал остальное.
Алексиор был неприятно поражен, когда услышал, что царица истребила всех голубей в городе, а теперь штурмует фиорды. Но нисколько этому не удивился. А вот что Голен стал одним из предводителей контрабандистов, вызвало у него улыбку. Голен всегда был лучшим и самым способным из них.
Из них. Но троих из них уже нет. А оставшиеся двое...
Подумать только, всего лишь через какой-то месяц с небольшим он должен был стать царем Страны морского берега. Бред. Пустой бред.
Но у него оставался еще один вопрос:
– Евтихия?
Ширас покачал головой. В этот миг Алексиору стало страшно, вдруг он сейчас скажет, что девушка мертва, он даже закрыл глаза. Но Ширас сказал:
– Исчезла. Пропала без вести.
Алексиор заметил, что не дышал все это время, только теперь, когда выдохнул от облегчения. Пропала без вести – это не так страшно. Он ее все равно найдет.
И пусть на это уйдут годы, да пусть хоть вся жизнь.
***
Ее Величество великая царица Астинит уже довольно долго наблюдала за своим личным секретарем. В последнее время он постоянно был подавлен. Впрочем, юноша и раньше не фонтанировал весельем, но с того дня, как она рассказала ему свой кошмарный сон, стал как-то хмур и неразговорчив. Нет, работал он даже больше прежнего, но...
Она ведь была матерью, она видела, как потух свет в глазах этого мальчика. И лишь иногда в них вспыхивал какой-то горестный огонь. Ей хотелось сделать мальчика счастливее. А что может сделать счастливее жизнь мужчины? На примере своего сына (да и покойного мужа) царица Астинит могла сказать – женщины. Добрая царица уже присмотрела ему в подарок красивую наложницу, из тех девушек, что были у нее в услужении. Осталось только выбрать удачный момент. И ей показалось, что такой момент скоро настанет.
– Ароис, – позвала она, отвлекая своего личного секретаря от бумаг, в которые он зарылся с головой.
– Да, госпожа?
– Скажи, когда у тебя день рождения?
Парень замялся, но потом ровным голосом сказал:
– Через один месяц и три дня.
– Угу, – царица кивнула своим мыслям, – Помнится, ты говорил, что можешь найти воду в той пустыне, что к западу от Магриха?
Алексиор тут же встал и произнес:
– Да, если моей госпоже угодно.
Она оглядела его. Повзрослел за этот месяц, немного раздался в плечах. Красив. А волосы... Умереть от зависти. Госпожа Астинит легко вздохнула.
– Ароис, передай, чтобы готовили мою повозку. Поедем, я покажу тебе это место.
– Да, Ваше Величество.
Юноша поклонился и вышел передать распоряжение царицы, а она смотрела вслед, испытывая какое-то странное чувство. А может быть предчувствие...
***
Через пару часов они уже были на том месте в окрестностях Магриха, где царица Астинит видела во сне озеро. Там действительно каменистая пустыня делала неглубокую впадину, чем-то напоминающую округлый бассейн.
Но, увы, к вящему сожаленю, воды в этих местах не оказалось.
Всю дорогу обратно царица молчала. Ей было отчего-то грустно, немного досадно и обидно. Словно не сбылась мечта. Алексиор же чувствовал себя виноватым. Хотя, казалось бы, в чем его вина? Но тягостное ощущение не отпускало до того самого момента, когда они подъехали к стенам дворца. Возвращались они другой дорогой, не той, что выехали. Алексиор раньше никогда не проезжал через эти старые ворота, потому все внимание было приковано к тому, что видели сейчас его глаза.
Магрихский дворец на самом деле огромная, очень древняя крепость, вокруг которой выстроен город, и когда-то раньше он был окружен широким рвом. Хотя теперь в окрестностях города везде каменистая пустыня, покрытая блестящей черноватой пылью, видимо раньше в этих местах была вода, много воды. Потому что остались пересохшие русла рек, следы водоемов, каналы и рвы. Иногда в пустыне среди мелких камешков и песка находят ракушки или окаменелые скелеты рыб, или растений.
Следы крепостного рва хорошо сохранились. Вокруг всего дворца была выстроена еще одна внешняя стена, и пространство между стенами, не занятое никакими строениями, просматривалось с высоких дворцовых башен. Там росли редкие деревья, пальмы.
В какой-то момент, глядя на эти пальмы среди камней, у Алексиора промелькнула странная догадка, наитие, предчувствие чего-то великого.
– Государыня, велите остановить кортеж.
– Зачем, Ароис?
– Мне... мне надо посмотреть... мне кажется...
Он не договорил, но ему показалось, вернее, он почувствовал, что здесь есть вода. И действительно, там была вода, да еще и у самой поверхности! Потому что только пробили верхний пласт, как высоко в вохдух ударил фонтан воды. Это было настоящее чудо.
Все словно сошли с ума и бросились прямо под струи, бьющие из-под земли. Смеялась царица, промокшая до нитки, смеялись ее евнухи и стража, смеялись слуги. А Алексиор стоял посреди этого веселья, подставив руки под воду, и тихо улыбался. Ему было удивительно приятно, что смог порадовать эту женщину, чем-то похожую на его мать, оставшуюся далеко-далеко за морем.
Наконец общая эйфория немного схлынула, царица Астинит вспомнила, что она не босоногая девчонка, а великая правительница, и вернулась в свою вызолоченную повозку, дабы не смущать подданных видом своих промокших покрывал.
– Ароис, – позвала она, – Подойди. Садись сюда.
– Благодарю Ваше Величество, но я вам все запачкаю...
– Глупости! Иди сюда, мой личный секретарь.
– Он как был, мокрый и весь в грязных разводьях втиснулся в на противоложное сидение, стараясь следить как можно меньше.
– Ну вот, моя госпожа, теперь вы будете видеть озро прямо из своих окон, – улыбнулся он.
– Ты доставил мне сегодня великую радость, мальчик. Я хочу тебя наградить. Я собиралась это сделать на твой день рождения, но пусть это случится сегодня. Подарок.
Алексиор удивленно вскинулся при словах 'день рождения', 'подарок'. Боже, как давно это в его жизни в последний раз было. А ведь когда-то он обожал подарки.
***
В фиордах потихоньку нарастало напряжение, потому что ждать нападения каждый день слишком тяжело для нормальной человеческой психики. Однако весть о том, что государыня Онхельма отправилась в глубь страны на север, была отрадной. Это означало, что теперь какое-то время можно безбоязненно выходить в море. Чем все контрабандное братство и занялось. Кроме тех, кто вынужден был находиться на посту.
Это напоминало затишье перед бурей.
***
Морфос с утра незаметно наблюдал за голубкой. Она стала в последнее время какой-то неспокойной, а иногда вообще уходила в себя, отвечала невпопад. Он даже мог поклясться, что слышал, как пернатая тихонько плачет.
– Евтихия, девочка моя, – позвал древнейший дух земли.
– Да, дедушка, – откликнулась она, но взгляд как был прикован к горизонту, так от него и не отрывался.
Морфос устало выдохнул.
– Девочка, ты мне в последнее время не нравишься.
– Ой, простите, я, наверное, чумазая, простите...
– Не говори ерунды! Я совсем не об этом!
– Тогда о чем...
– Уффф... – сердито просипел дух, – О том, что творится в твоей голове! Ты о чем-то постоянно думаешь. Вот о чем я.
Голубка посеменила из угла в угол.
– Я... Если я вас раздражаю...
– Милая, – Морфос страдальчески сморщился, – Что беспокоит тебя? Скажи.
Евтихия несколько раз приоткрывала клювик, но каждый раз останавливалась. Потом все-таки решилась.
– Скоро год будет, как я не видела Алексиора. Нириель сказал, что с 'черного берега' был человек, который его видел. Узнать бы, как он...
– Уффф... Так бы и сказала.
Морфос потянулся к скальным пластам, тянувшимся аж до самого Расхаранарта, он помнил, где видел юношу в последний раз. Однако его там не было. Древнему пришлось напрячься и 'обежать' весь остров – ничего.
– Знаешь, – озадаченно проговорил он, – Его там нет.
– Да, Нириель говорил, будто тот чужеземец рассказывал тете Ириаде, что Алексиор живет в столице того царства. Во дворце. Он теперь личный секретарь царицы.
Последние слова были произнесены совсем уж тихим голосом.
Морфосу стало понятно.
– Вообще-то, пока эта колдунья уехала на север, ты могла бы слетать туда. Посмотрела на своего Алексиора, а потом вернулась обратно. Ты ведь не успокоишься... А, девочка?
Она не думала об этом, но мысль слетать и взглянуть хоть одним глазком на любимого, показалась такой заманчивой...
– Но я еще никогда так далеко не летала...
– Ничего, мы с тобой воздушного отправим, полетишь на крыльях ветра. Да еще пусть твой Нириель с той пойдет. А то мало ли.
Вот теперь это была прежняя птичка! Как будто даже перышки встопорщились, глазки горят, движения быстрые.
– Ой, дедушка... Я полечу!
– Ну-ну, милая, будет шуметь, – ворчливо пробасил дух земли, пряча улыбку, – Пойду мальчишек позову, чтобы с тобой пошли.
В его почтенном возрасте почти всех местных духов Морфос с полным правом мог именовать мальчишками, а уж тем более, совсем молодых водного Нириеля и воздушного Фаэта.
***
Затишье, царившее в закрытом мирке контрабандистов, неожиданно было нарушено в то же утро. Во время завтрака, когда Джулиус, Нильда и Голен сидели за столом с набитыми ртами, к ним ввалилось все женское население фиордов. Джулиус нахмурил брови и обвел взглядом воинственно настроенных женщин. Нильда отложила ложку, а Голен, сглотнув от неожиданности довольно крупный, почти непрожеванный кусок, закашлялся.
– В чем дело, красавицы? – строго хмуря брови, вопросил старшина Джулиус, уже предвидя разборку, которая может потянуться не один час.
– Все дело в ней, – вытянув руку в сторону Нильды, сказала молодая красотка Арница.
Она в прошлом году овдовела, но пока еще не удостоила выбором ни одного из местных парней.
– Во мне? – Нильда поднялась из-за стола, руки так и потянулись уткнуться в боки, – А что со мной не так?
– А то! – выпалила Арница.
Но, поскольку ее словарный запас под влиянием волнения свелся к минимуму, слово взяла одна из достойных матерей семейства, старожилка фиордов Лимерия:
– Нильда, пойми нас. Пока твой красавчик, – она показала глазами на Голена, – Выращивал для тебя цветы и лианы на старых разбитых лодках, все было хорошо. Мы не возражали.
– Еще бы вы возражали! Помнится, вы были в восторге! – Нильда была настроена по-боевому, все это представление ей не нравилось, тем более что она не понимала пока, с какой целью оно устроено.
– Помолчи, Нильда, и послушай.
Нильда скрестила руки на груди и изобразила гробовое молчание.
– Так вот, пока были только цветы, все было в порядке. Более того, пока твой... муж... читал тебе стихи наших и разных там... иномирных поэтов, мы тоже не возражали. Но когда он начал читать стихи собственного сочинения! Да еще и петь! Да еще и по ночам!! Да еще и так громко!!!
Пока произносились эти речи, Голен сидел с открытым ртом, не зная, то ли ему сейчас упасть под стол от хохота, то ли вместе с креслом испариться под их испепеляющими взглядами. Тут все женщины дружно возмущенно засопели и уставились на них с Нильдой.
Джулиус понял, что пара как-то брать ситуацию под конроль.
– В чем, собственно, ваши претензии? – с каменным лицом спросил старшина, – В том, что он поет слишком громко?
– А в том! Пусть уже эта вертихвостка говорит ему 'Да'! Мы же не железные! Мы тут все помрем от зависти... – неожиданно выпалила Арница, а потом, ткнув пальцем в сторону Нильды, добавила – Будешь еще носом крутить, да перебирать харчами, вот соблазню твоего парня, да на себе женю!
– ЧТО?!!! – Нильда мгновенно разошлась, – Соблазнит она моего мужа!? Да я тебе все волосенки повыдергаю!
– Вот и бери своего мужа! Пока мы добрые!
Это могло послужить сигналом к началу боевых действий. Нильда уже собралась высказать женщинам все, что она о них думает, а потом попросить не совать нос в чужую семейную жизнь!
– Кх-кхммм! – вмешался Джулиус, – Девушки, дамы! Успокойтесь! Я вас услышал. Отныне всем мужчинам будут вменены в обязанность красивые ухаживания. Ээээ... цветы, нет... с цветами не знаю, как выйдет, простите. Но стихи и песни – это да! Желательно собственного сочинения. Потерпите немного, вот вернутся ваши мужчины из рейсов – и все вам будет! А теперь идите, милые, идите.
– Мы не хотим по приказу! Мы хотим добровольно! От души!
– Хорошо, – скрипнул зубами Джулиус, – Будет вам и добровольно, и от души.
Кое-как успокоенные женщины покинули жилище Джулиуса. Тот укоризненно уставился на Нильду, а потом, подкатив глаза, воздел руки к небу. Нильда фыркнула и отвернулась.
– Все, я больше не могу! Ты и так уже всех мужиков подвела под монастырь!– рявкнул дед, шмякнул тряпкой по столу и вышел, изображая притворную злость.
Когда дед вышел, Голен с Нильдой переглянулись и... захохотали.
– А как я за тебя выйду? – проговорила сквозь смех Нильда, – Я же танцевать не умею, еще опозорюсь на свадьбе...
– Я покажу тебе! – смеясь, воскликнул парень, – Меня учили танцевать, правда-правда!
– А как мы будем танцевать? Вместе с креслом?
– Нет.
Тут он отделился от кресла, поднялся в воздух и завис совсем невысоко от пола.
– Нильда, подойди, дай руку, – проговорил Голен.
Вот так он вовсе не выглядел ущербным или покалеченным. Так он выглядел могучим молодым колдуном, великим. Нильда, трепеща от волнения, подошла к нему вплотную и взяла протянутую руку. И тут же оказалась в воздухе, прижатая к нему.
– Ой! Ты не уронишь меня? – ей стало немного страшно.
Голен покачал головой и улыбнулся. Не уронит. Никогда.
А потом они стали двигаться и подниматься все выше, пока не покинули пределов скальных расселин и взлетели над ними.
– Ну вот, следи, что я делаю, и повторяй за мной, – прошептал ей Голен, а сам стал медленно кружить ее в танце.
Через несколько минут они уже весело смеялись, носясь над скалами не хуже голубей и чаек. Пожалуй, именно в тот момент девушка поняла, что ее сердце навеки принадлежит этому парню. И какие бы еще испытания не послала судьба, она пройдет их рядом с ним, вместе.
Тогда это и случилось. Две вещи почти одноременно.
Нильда вдруг заметила, как на севере, перед дальним холмом замерцало какое-то неясное серое марево.
– Стой, Голен, смотри туда, – вскрикнула она.
– Что? Где... Я ничего не вижу.
Голен всматривался, но он не видел того, что могла увидеть Нильда, имевшая дар видеть испинную суть вещей. Потому он и не видел формировавшегося там мощного портала. Но вскоре контуры прорыва в пространстве обозначились резче, и оттуда стали появляться люди: сначала Онхельма, потом Мариэс и остальные колдуны, а после и вооруженные отряды.
– Вниз! Скорее! Держись крепче! – проорал Голен, и рванулся назад в фиорды.
Ему надо было успеть предупредить всех, отправить Нильду в безопасное место и вернуться.
– Я никуда не уйду! Я останусь с тобой, – кричала девушка.
Но он просто быстро поцеловал ее и умчался назад, пока Джулиус орал 'общий сбор' и 'на позиции', а народ спешно готовился к обороне.
И никто из людей не заметил, как из расселины среди скал выпорхнула одинокая белая голубка и полетела на юг.
Только древнейший дух земли Морфос провожал взглядом Евтихию. Он отправил с девочкой двух духов: воздушного Фаэта и водного Нириэля. С помощью Фаэта голубка сможет добраться до 'черного берега' и вернуться за несколько дней. А Нириель присмотрит там за своей пернатой сестричкой.
Хотя, в свете последних событий, они оба пригодились бы и здесь. Но ничего, справятся своими силами. Древнейший сдержанно хмыкнул и потянулся вдоль берега, искать темного Сафора. Нашел его в окрестностях города. Темный старейшина явился тут же, а с ним и остальная команда его духов.
Морфос наблюдал, как разворачивает колдунья свое войско, и думал, что эта настырная дамочка начинает его раздражать.
Глава 49.
Онхельме пришлось здорово выложиться, создавая этот портал. Хорошо, что она тогда еще сделала накопители, а полученной энергии от жизненной силы ее последнего любовника хватило их зарядить. Она пробовала этот ритуал в первый раз, но он оказался таким действенным, впрочем, все ритуалы, замешанные на крови очень и очень действенные. Колдунья даже сожалела, что так бездарно убила того темнокожего толстячка. Могла же столько накопителей зарядить!
Но и четверо колдунов из ее сопровождения неплохо постаралась. Особенно отличился Мариэс. Силен, ничего не скажешь. Только молчит все время, было бы проще понять, что у него в голове, если бы он побольше разговаривал. А то моментами она ловила на себе его странный взгляд, какой-то оценивающий. И мужским интересом там не пахло, разве что чуть-чуть.
Как бы то ни было, а провести через портал армию, пусть даже небольшую – это была демонстрация недюжинной силы.
Когда последний солдат ступил на поросшее короткой травой скальное плоскогорье, портал схлопнулся. В нем больше не было нужды. Три вооруженных отряда было у Онхельмы по пятьдесят человек. Еще выдвигаясь в этот поход, она думала, что цари Страны морского берега вовсе с головой не дружат. Подумать только! Жалкая горстка! И это почти половина армии! Да у нее в Гермикшей личной охраны было вдвое больше! Нет, положительно, вернется из этой экспедиции и наберет нормальное войско, а еще лучше, пригласит наемников, желательно из родных мест.
А пока, раз она полководец, ей следовало обратиться к своему воинству с речью:
– Видите эти скальные ращелины?
Видели, конечно, но особого энтузиазма лезть в них ни у кого не было.
– Преступники прячутся там, внутри. Очистить царство от этой заразы следовало давным-давно, но, очевидно, у моих предшественников до этого не доходили руки, – она обвела свое небольшое войско взглядом, – Но мои руки до них доберутся. И каждый займет полагающееся ему место на виселице.
О, про место на вилелице, и как легко можно занять это самое место, всем было хорошо известно, потому солдаты подобрались и вытянулись в струнку.
– То, что мы делаем, делается ради блага государства! Ради его процветания. Запомните это! Мы будем сражаться за правое дело! И победители получат награду! А теперь – Вперед!
Три отряда рассыпались цепью и двинулись в сторону обрывистого высокого берега. Пока можно было двигаться по ровному участку, заросшему травой, все было относительно просто. Но чем ближе они подходили к краю, тем казалось, дальше он отодвигался.
Выяснилось, что это только издали подходы к берегу выглядели ровными, на самом деле они были изрезаны глубокими параллельными краю трещинами. Иногда солдатам казалось, что трещины возникают прямо на глазах. Они могли поклясться, что еще минуту назад ничего подобного здесь не было! Чертовщина какая-то...
Древние материковые пласты скального берега расходились с такой легкостью, будто это были меха гармошки. Лишь неясный, наслышный ухом, но ощущавшийся где-то в районе солнечного сплетения гул...
Все это вызывало невольный страх.
Продвигатьвся вперед становилось все труднее. Онхельма, оставшаяся на прежней позиции, с небольшого возвышения видела, что творится внизу. Видел и Мариэс, и остальные трое. Но все пока что молчали, предпочитая не высказываться, пока не выяснятся причины происходящего.
Естественно, движение вперед сильно замедлилось. Появились и первые жертвы. Несколько человек сорвалось в открывающиеся чуть ли не под ногами глубокие пропасти. Тут уже солдатам приходилось прежде всего думать о собственной безопасности, а это заставляет напрячься и действовать осмотрительно. И все-таки, преодолевая препятствия, отряд медленно, но продвигался.
Гораздо сложнее стало, когда из глубоких трещин, уходящих чуть ли не дна моря, потому что иногда оттуда теперь слышался какой-то неясный плеск, будто волны бьются внизу в кромешной тьме, стал подниматься густой серый сумрак. Непонятно, то ли туман, то ли... Такого тумана они никогда не видели. Он был какой-то плотный, осязаемый. Как живой.
А вокруг яркий солнечный день! И только в этих скалах все накрыто темной пеленой. Людей потихоньку стал охватывать ужас. Потому что и так не видно ни зги, да еще и скалы под ногами разъезжаются. Из сумрака то и дело стали слышаться крики, и стоны.
– У них очень сильный колдун, – негромко констатировал Мариэс, – Возможно, что и не один. Такой силы... Я даже не представляю, кто мог бы ею обладать.
Онхельма взглянула на него, захотелось заткнуть этому красавцу глотку, но он был прав. Она промолчала и отвернулась.
– Я даже не знаю, – продолжил Мариэс, – Возможно... Наследник...?
– Наследник мертв! – прошипела сквозь зубы Онхельма, – А с колдуном мы справимся.
Мариэс ничего не ответил, просто странно на нее посмотрел. Остальные трое держались немного поотдаль и сделали вид, что вовсе ничего не слышали. Если бы хоть кто-то из них мог видеть истинную суть вещей, но увы. Этим даром не обладали новые советники, ни сама Онхельма. И все-таки, колдун Мариэс обладал одним из даров, дающих теоретическое право претендовать на корону. Он обладал силой, а насчет колдовства, пока еще не определилась его позиция. Он не был ни злым, ни добрым. Он выбирал. И анализировал, а также много разных древних запыленных докуметов изучал в закрытых библиотеках. И теперь у него возникла одна догадка. От которой трепет предвкушения прошелся по его позвоночнику.
А между тем, отряды так и не смогли добраться до края обрыва, не то, что начать спуск. К тому же, с самого края того серого марева, с узкой полосы у кромки берега стали доноситься звуки боя. Их не было видно, но по звукам Онхельма поняла, что там засела первая шеренга обороны контрабандистов.
– Значит мерзавцы, скрывающиеся в этих скалах высунули свои головы? – проговорила царица.
– Хммм, неудивительно. Их авангард под прикрытием того тумана, что наслал колдун, засел в засаде, но основные силы должны скрываться дальше внизу, – нахмурившись заметил Мариэс.
– Основные силы? Вот и отлично, – Онхельма была в бешенстве, очевидно, оттого ее слова и прозвучали так весело, – Заодно посмотрим, так ли силен этот мифический колдун.
Она подняла руки и чуть прикрыла глаза. А потом усилием воли послала туда, вниз, внутрь, через головы своих людей колоссальную волну пламени. Адский огонь, клубящийся и рычащий, словно дикий зверь рванулся поверх сумрака, разворачиваясь вширь и перекатываясь через край высокого берега прямо в фиорды. Хищная победная улыбка засияла на лице колдуньи, когда до нее донеслись жуткие крики людей и птиц, сжигаемых заживо. И пусть это стоило ей чудовищного напряжения, победа оправдает любые жертвы!
Но тут случилось странное. Вал ярко-оранжевого пламени, накрывший весь край высокого берега, стал подниматься и сворачиваться. Пламя, словно столкнувшись с непреодолимой преградой, отступало и гасло, а из-за края скалы наверх поднялась фигура.
Вот он, колдун! Вот!
Но выглядел он странно. Колдун сидел в кресле, лица его было не разглядеть, однако поднятые руки держали невидимый щит, отталкивая стену пламени, забирая его силу и палящую мощь. А остатки пламени гасли, поглощенные сумраком, словно проглоченные.
В какой-то момент Онхельме стало жутко. Этот колдун... он сидел в кресле, словно... словно...
– Отходим! – крикнула она, – Забирайте людей! Живо! Уходим порталом!
У нее еще хватило сил открыть портал обратно в то место, откуда они вышли. Можно было и во дворец, но ни за что на свете ей не хотелось возвращаться теперь. Ей следовало хорошенько осмыслить, как могло случиться, что она проморгала такой силы колдуна у себя под боком.
И выработать стратегию.
Бороться с ним ей еще придется, Но его сила не меньше чем ее, чтобы не сказать больше. И пока он сидит в своих фиордах...
И пусть сидит там, черт бы его побрал! Пусть сидит и носа не высовывает!
Онхельма поняла простую вещь, пока этот, неизвестно кто, сидит в своей норе в фиордах, он не представляет угрозы для ее власти. Значит, надо просто сделать так, чтобы он не вылазил оттуда. Никогда!
Черт! Ей придется забыть о попытках взять фиорды.
Птицы... гадские, подлые птицы! Ничего, найдет способ извести их издали.
Но птицы – это теперь было самое малое, что ее волновало.
КТО этот колдун?! И какого черта сейчас вдруг всплывают подозрения, а не наследник ли он? Где этот наследник?! Где Алексиор?
Вот что предстояло узнать в первую очередь. И найти его! И еще...
Слишком уж проницателен этот Мариэс. Безошибочно подметил с первого раза то, чему она не придала значения! Пожалуй, его нужно будет держать поближе к себе и не спускать с него глаз. Опасен, даже слишком.
Колдунье пришлось прервать размышления, потому что ее изрядно потрепанное воинство нуждалось в отдыхе. Много раненых, убитых. Теперь царица должна была еще выкладываться для того, чтобы лечить раненых. К вечеру, наконец, можно было вздохнуть спокойно и оценить потери. А потери оказались неожиданно велики.
За ужином никто не касался сегодняшнего проигранного сражения, словно они не сговариваясь объявили это запретной темой. Онхельма была за это благодарна своим советникам, и еще раз убедилась в том, что Мариэс, который явно диктовал политику поведения в этой четверке, слишком умен, а остальные трое достаточно дальновидны, чтобы с первого взгляда оценить ситуацию.
Да, вот тебе и новые молодые советники, пожалуй, со старыми ей было куда комфортнее. Надо решать, что с ними делать.
А пока Онхельма милостиво улыбалась всем четверым.
***
Контрабандисты сегодня праздновали первую победу. Хотя, на празднование это было мало похоже. Много пострадавших, обожженных. Если бы не Голен...
Когда колдунья Онхельма уходила порталом, она не оглядывалась. Потому что иначе увидела бы, как завалился назад обессиленный мальчишка колдун и рухнул вместе со своим креслом со всей высоты вниз. Повезло еще, что Нильда, которую он отправил сидеть дома, как положено послушной жене, устроила деду страшный разнос и со скандалом прорвалась туда, откуда слышались шум и крики. А как увидела в небе этого сумасшедшего, что останавливал пламя руками, первое, что ей пришло в голову, растянуть парус, чтобы поймать его, если вдруг сорвется.
– Скорее! Скорее! Разворачивай! Натягивай! Лови!!! – потому что еле успели.
Замешкайся они еще чуть-чуть – и было бы от великого колдуна мокрое место. Так она ему и высказала, как только убедилась, что он цел, невредим и пришел в себя. Голен слабо улыбнулся через силу:
– Ты снова спасла меня. Это уже система... Прости... – он вытянулся на кровати, куда его положили, чтобы привести в чувство.
– Ты! Ты... Ты больше никогда не будешь оставлять меня дома одну! А если бы я опоздала?! Что тогда?! – теперь она могла уже и покричать, и поплакать.
– Прости. Больше не буду. Не злись.
Нильда разрыдалась, прижавшись к его груди.
– Так ты меня вдовой сделаешь раньше, чем мы поженимся, – всхлипывала она.
– Вы, между прочим, можете пожениться хоть завтра. Надо только священника из города привезти, – вмешался дед Нильды.
– А он согласится? – спросил Голен.
Джулиус хитро прищурился и проговорил:
– У нас везде есть свои люди. И среди священников тоже.
– Ну... если так... Нильда, ты как? Согласна? – с трепетом ожидая ответа, смотрел на заплаканную девушку Голен.
Она вытерла слезы, шмыгнула носом, потупилась и кивнула.
– Да!!! – выкрикнул молодой колдун, прижав ее к себе крепко-крепко.
– И посмей только запирать меня дома!
– Согласен! – со смехом отвечал ей счастливый жених.
– Кстати, Голен, – старшина контрабандистов вдруг стал предельно серьезен, – Ты должен научиться владеть своим даром. Сила у тебя огромная, но ты пока не умеешь распределять ее правильно. Вон, опустошил зараз весь резерв, чуть не угробился. Надо беречься, мальчик мой. Баречься, слышишь.
– Хорошо, вы правы, дедушка.
– Эй, как ты меня назвал?
– Хммм, – Голен состроил непростое лицо, – Как муж вашей внучки.
Джулиус только руками развел и рассмеялся, а потом добавил:
– Ну вот, наши женщины, наконец-то, успокоятся, потому что кое-чье громкое пение по ночам прекратится, – он многозначительно поиграл бровями, – А со временем, надеюсь, забудут о том, что им нужны эти дурацкие ухаживания. И тогда мы, мужчины, вздохнем свободно! И... по правде говоря, мне всегда хотелось опустить что-нибудь тяжелое на твою голову, как только ты затягивал очередную кошачую серенаду под нашими окнами.
– Дедушка! – возмущенно прикрикнула на деда Нильда.
А Голен ехидно промолвил:
– Дедушка, вы зря думаете, что серенады поются только до свадьбы. При желании это можно делать и после...
Но старый контрабандист тоже в долгу не остался:
– А ты, внучек, лежи, лежи. Сил набирайся перед свадьбой. Сам понимаешь, что за мегеру в жены берешь, с ней совладать непросто будет, ох непросто...
Дед поцокал языком и тут же поспешил скрыться из комнаты, потому как разъяренная Нильда, вооруженная полотенцем, была не готова признать, что таки да, она -мегера.
***
Уже два дня, как в комнатах у Алексиора поселилась эта девушка, Батшис. Подарок. Как он был ошарашен, когда царица Астинит с улыбкой презентовала ему эту...
Подарок.
– Ароис, мой личный секретарь, за твою верную службу дарю тебе наложницу.
