Текст книги "Белое на голубом (СИ)"
Автор книги: Екатерина Кариди
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 30 страниц)
Глава 47.
Впервые оказавшись в Версантиуме, любой путник потеряет голову от его красоты. Высокие белые скалы, голубые волны моря с белыми барашками пены, белые чайки над водой, белые облака на лазурном небе. Прекрасный белый город на склонах вокруг бухты в зеленой оправе рощ и садов. Дивной красоты молочно белого мрамора дворец, увенчанный множеством голубых куполов. Его прозрачные, словно кружевные мраморные колонады. Жасминные сады, дивный запах наполняет воздух сладостью.
Словно ожившая прекрасная сказка. Белое на голубом.
Ширас был пленен еще до того, как ступил на берег.
Его поразили и люди, населявшие это место. Шумные говорливые, пестро одетые. Простоволосые. И длинные волосы очень у многих, почти у всех. Некоторые мужчины носили их распущщенными, но в основном собранными в хвост или в косу, а женщины... Женщины позволяли всему миру любоваться этой струящейся шелковой красотой. Бедный Ширас даже растерялся, на его родине женщина никогда открыто не появлялась на людях. Тем более вот так легко одетая и простоволосая! Ее бы мгновенно похитили! Да он первый похитил бы любую из этих соблазнительниц, весело смеявшихся прямо на глазах у всех...
Он попал в другой мир. Несмотря на свою, скажем так, не слишком поэтичную профессию бандита, Ширас был неплохо образован и любил поэзию. Невольно всплыли из памяти когда-то слышанные стихи иномирного поэта, который наверняка видел прекрасный город Версантиум, может во сне, а может и наяву:
***
Молчу, томлюсь, и отступают стены -
Вот океан весь в клочьях белой пены,
Закатным солнцем залитый гранит,
И город с голубыми куполами,
С цветущими жасминными садами,
Мы дрались там... Ах, да! я был убит'.
(Из сонета Николая Гумилева)
Действительно, это совершенно другой мир. Теперь он понимал, каково было Ароису, когда он впервые оказался на 'черном берегу'. Однако любоваться красотами города у него еще буде время, подумал Ширас и решил заняться тем, зачем сюда приехал.
Оказалось, что в порту одна единственная таверна. Туда он и направился.
В таверне было просторно, светло и чисто, но обстановка простая, и люди, сидевшие за столиками, хоть и были по-разному одеты, держались просто и свободно. Тут подавали свежую жареную рыбу и белое вино, а румяные еще плоские хлебцы из белой муки, соленый сыр и зелень. Ширас набрал себе всего побольше, потому что от прогулки в порту у него разгулялся аппетит.
Удовлетворив свой первый голод, он стал приглядываться к посетителям. Судя по всему, здесь в основном моряки, купцы и солдаты, но есть и обычные горожане. Их быструю речь Ширас понимал не слишком хорошо, приходилось напрягаться вслушиваясь. Потом, решив, что тратить время впустую глупо, стал подсаживаться то к одному столику, то к другому столику и задавал вопросы, называя имена Семнорфа, Голена, Эфрота, Маврила и его сестры Евтихии. Не знает ли кто-нибудь что-то о судьбе этих людей?
Ширас был поражен тем, что люди, услышав, о чем идет речь, мгновенно утрачивали всю приветливость и замыкались, ограничиваясь односложными ответами 'нет' и 'не слышали'. Возможно, в его исполнении фразы эти звучали несколько коряво, потому что даже до примитивного владения языком Ширасу было далеко, но бывший бандит не мог не заметить настороженности, с которой на него начали оглядываться.
– Тут определенно что-то не так, – рассуждал он про себя, – Слишком уж странно все реагируют. И что такого может быть связано с теми, о ком просил узнать Ароис?
Пока он, задаваясь этим вопросом, задумчиво оглядывал зал таверны, к его столику подошел юноша разносчик. Он протер столик тряпкой, собрав крошки, и, словно невзначай, обронил фразу:
– Вас хотят видеть, – одновременно показывая глазами на коридорчик, ведущий в сторону выхода во внутренний двор.
Ширас разобрав из этого всего только взгляд, показавший направление, в котором следует смотреть (все-таки профессиональные качества бывшего бандита были универсальны, почти), взглянул туда, куда ему советовали.
О... Там стояла рослая девица в белой вышитой рубашке, открывавшей стройную шею и верхний краешек сочного бюста, и темно-синей юбке до шиколоток. Аккуратные ножки в черных туфельках нетерпеливо притопывали. Девица показалась Ширасу сказочно прекрасной. Ее янтарные глаза манили как звезды, а светло-каштановые волосы с яркой рыжиной добили беднягу окончательно. Девица быстро пробежалась глазами по залу, а потом сделала жест рукой, подзывая его. И Ширас как загипнотизированный пошел к ней. Сейчас он бы не заметил никакой опасности, даже если бы шел по горящим углям или по битому стеклу босиком.
Прекрасная дева скрылась за дверью, Ширас вышел вслед за ней. А дальше он уже ничего не помнил, потому как получил знатный удар по затылку, смягченный плотным слоем шерстяной ткани, которой была замотана скалка. И сделано это было не из боязни причинить подозрительному типу телесные повреждения, а исключительно во избежание лишнего шума.
Пришел он в себя в каком-то подвале, привязанный к кровати и с кляпом во рту. Рядом сидел дюжий парень, кулачищи которого очень внушительно смотрелись, сложенные на коленях.
– Мама, – подал голос парень, увидев, что Ширас открыл глаза, – Он очнулся.
– Иду, – послышалось снаружи, и в каморку вплыла пожилая дородная женщина в белом переднике с тряпкой в руке.
Откровенно говоря, Ширас напрягся, ему вовсе не нравилось то беспомощное положение, в котором он оказался. И где, спрашивается, была его дурацкая башка, когда он пялился на ту красотку? При воспоминании о красотке с темно-рыжими волосами бывший бандит испытал сожаление. Но долго предаваться сожалениям ему не дали.
– Кто ты и почему задаешь эти вопросы? – голос у женщины негромкий, но требовательный.
Ширас показал глазами на кляп. Получив возможность говорить, сказал:
– Развяжите меня.
– Ага! Щас. Пока я не узнаю, за каким чертом ты интересовался Голеном, тебя не только не развяжут, ты вообще отсюда не выйдешь! – толстуха была настроена весьма серьезно.
Ширас смачно выругался на родном языке.
– А, так ты с 'черного берега'? Какого черта тебе здесь надо?
– Меня попросил узнать о них друг! – выкрикнул Ширас, коверкая слова и начиная терять терпение.
– Не кричи, не то, снова получишь скалкой по кумполу, – спокойно произнесла женщина.
Что такое 'скалка' и что такое 'кумпол' бывший бандит не знал, но по тону понял, что это реальная угроза. А потому сказал уже спокойным тоном:
– Я приехал узнать. Друг просил.
– Что за друг? – прищурилась толстуха, – Ну-ка, расскажи, как выглядит твой друг?
С трудом подбирая слова, Ширас описал Алексиора. Толстуха с парнем переглянулись, потом она спросила:
– Почему ты это для него сделал?
– Долг жизни, – ответил Ширас.
Те двое переглянулись снова, потом женщина осторожно начала:
– Тот твой друг, о котором ты говоришь, он на 'черном берегу'?
Ширас уже догадался, что с Ароисом тут связаны какие-то тайны, и на всякий случай решил не распространяться на его счет.
– Я не могу сказать.
Как ни странно, женщина одобрительно кивнула, потом тихо спросила:
– Но он жив? Здоров? Не так ли?
Ширас кивнул.
– Слава Богу, – неожиданно воскликнула она, – Слава Богу! Тимотэ, развяжи его.
Потом обратилась к связанному Ширасу:
– Эй, тебя сейчас развяжут. Не вздумай делать глупостей, понял?
Тот всем своим видом показал, что понял, хотя и был зол. Однако то, что эти люди опасаются чего-то, и это прямо связано с его белым другом, было очевидно. Его развязали, парень показал на голову Шираса и, поморщившись, проговорил:
– Ты уж извини, пришлось.
Ширас поднял руки в примирительном жесте, а парень занес в каморку столик с едой и два стула. Вслед за ним вернулась и толстуха.
– Садись, поешь с нами. Как тебя зовут?
Поняв, что его больше не подозревают черти в чем, Ширас назвал себя и сел за столик покушать. Потому что от стресса разыгрывается аппетит, и кстати, наступило время ужина. Да и угостить человека хлебом-солью во всех мирах считается знаком доброжелательности, пока не будет доказано иное.
Так, за ужином, он и узнал все.
Что после побега наследника, его четверых друзей схватила стража. Что по приказу царицы Онхельмы их пытали и казнили. Повесили. Но повесили троих. Одного, Голена, спасла Нильда, разносчица из их таверны. Она взяла его в мужья прямо с эшафота. А потом ушла вместе с ним в фиорды к контрабандистам.
Что государь Вильмор умер, а вместо него теперь у них государыня Онхельма. А ей отправить человека на виселицу ничего не стоит. И что она, царица Онхельма, осаждает фиорды. Но контрабандисты держатся. А Голен стал одним из их вожаков.
Про сестру Маврила Евтихию, о которой спрашивал Ширас, ничего неизвестно, она пропала, и с тех пор о ней никто не слышал.
А семьи, то есть матери их, живы и здоровы.
Еще странную вещь поведали Ширасу, будто царица Онхельма велела истребить всех голубей в городе, но малая часть их укрылась в скалах высокого берега. Так она не успокоилась, все хочет добраться и туда, чтобы уничтожить несчастных птиц.
Ну вот, казалось бы, все и узнал.
Полная женщина была поварихой в той таверне, и звали ее Дениза. Она вдруг сказала, глядя в глаза тому парню, Тимотэ:
– Надо бы дать знать госпоже Ириаде. Но это опасно, черт побери...
– Я сделаю, мама.
– Будь осторожен, сынок, – тревожно проговорила толстуха, глядя вслед уходящему сыну.
Потом повернулась к Ширасу и тихо сказала:
– Тимотэ приведет мать твоего друга. Расскажешь ей... а потом тебе лучше сразу покинуть Версантиум. Потому что вчера ты слишком много внимания привлек своими расспросами. Если попадешь в застенок к нашей царице, вряд ли выйдешь оттуда живым.
Ширас кивнул, соглашаясь. Но у него были и свои вопросы.
Он хотел знать, кто та девушка, что выманила его из зала.
– А, это моя дочь. Фелида.
Ширас поинтересовался, не замужем ли она.
– Эй! А тебе-то что, чужестранец?
Он повторил свой вопрос, на что ему сердито ответили, что не его это дело! Более того, толстуха разворчалась:
– Знаю я вас! С того берега! Похитите девушку – и в гарем запрете, наложницей! Рабыней бесправной. Не по-человески это.
Особо на это возразить Ширасу было нечего, потому что все правда. Но ведь они живут по-другому, иначе живут. У них другие обычаи, в конце концов. И женщинам у них не так уж плохо живется, их холят и лелеят, берегут, особенно, таких красавиц с длинными волосами и белой кожей!
Именно это он и высказал. На что получил ответ:
– Запри вольную птицу в клетку и спроси у нее, как ей живется.
Ширас не мог не признать, что слишком разные их страны и обычаи, но девушка запала ему в сердце, и он не собирался отказываться от нее так просто.
– Но я смогу ее еще увидеть?
Толстуха прищурилась.
– Что, так понравилась? – и смерила его взглядом.
Мужчина ей показался достойным внимания, он не был юным, но то, что называют 'в самом расцвете сил', неглуп, силен и недурен собой. И, судя по всему, порядочный человек, хотя и бандитской наружности. А то, что он 'темнокожий', как называли здесь всех жителей с другого берега, так это не самый большой недостаток.
– Будешь себя правильно вести, дам тебе с ней встретиться. Но в присутствии братьев! И без глупостей!
Ширас расхохотался. Он знаменитый у себя на родине бандит. В другое время просто свернул бы шею толстухе, перевернул бы тут все вврех дном, нашел девчонку, украл бы, а потом ушел – и дело с концом. Но он сидел напротив этой женщины, Денизы, и готов был принять ее условия. Слишком уж женщины тут, в Забиргане необычные, свободные. И это ему почему-то нравилось.
Вскоре вернулся Тимотэ, сын Денизы. С ним пришла закутанная в черный плащ женщина.
– Госпожа Ириада, – Дениза поклонилась и пригласила ее сесть, – Этот человек вам кое-что расскажет.
А потом их с Ширасом оставили одних. Женщина откинула капюшон и на мужчину взглянули карие глаза, такие же, как у Ароиса. Он прошептала срывающимся голосом:
– У вас есть вести о...
Он рассказал матери своего друга все, что знал. Женщина слушала молча, лишь слезы лились из ее глаз. Под конец она улыбнулась, и произнесла:
– Спасибо добрый человек. Передай... что ему возвращаться сюда опасно. Пусть даже не думает об этом. А у нас все хорошо. Все хорошо...
А потом тихонько добавила:
– Теперь и умереть не страшно.
Мужчина молча поклонился, а женщина вновь закуталась в свой плащ и пошла к двери, но вдруг обернулась:
– Прости, странник. Я бы наградила тебя, но боюсь, что это наведет на тебя подозрения...
Ширас сделал отрицательный жест, проговрив:
– Долг чести, – и коснулся рукой сердца.
– Да благословит тебя Создатель, – прошептала женщина в черном и скрылась.
В комнату вернулся Тимотэ, а с ним еще два шкафообразных парня.
– Слушай, – скривился он, – Мать разрешила тебе увидеться с Фелидой. Но только в нашем присутствии! И без глупостей.
Бывший бандит спрятал усмешку в усы и согласился.
О! Он был более чем доволен. С девушкой ему удалось перекинуться лишь парой слов, но по тому, как она смущалась и краснела под его жарким взглядом, он понял, что не оставил ее равнодушной. А потому на прощание сказал:
– Я скоро вернусь. Дождись меня.
Девушка ничего не ответила, только смотрела ему в глаза, словно завороженная. Тяжело оказалось оторваться от нее и уйти, потому что больше всего Ширасу хотелось схватить девчонку в охапку и утащить с собой. Но он решил играть по правилам. В конце концов, чем долше караулишь добычу, тем она желаннее.
Утром Ширас уже был далеко в море. Он уплыл вместе с купеческим кораблем из Фивера, шедшим к 'черному берегу'. И весьма своевременно. Потому что утром в таверну наведалась дворцовая стража, разыскивая того темнокожего, что интересовался вчера друзьями сбежавшего наследника.
***
Совсем не так удачно сложилось все у Файзулу.
Отправившись в город, он некоторое время бесцельно бродил, влекомый неясным чувством, будто его ведут куда-то, а потом как бы случайно оказался на площади перед дворцом. Файзулу показалось, что его зовут туда, внутрь. И он вошел. А потом так же, повинуясь зову, двинулся дальше.
Государыня Онхельма принимала сегодня просителей в зале приемов. Вдруг из толпы, ожидающей своей очереди, вышел маленький темнокожий толстяк и, прижав руки к сердцу, словно в каком-то полусне напрвился прямо к трону. С удивлением следя за ним, Онхельма заметила на его пальце кольцо с сапфиром. То самое!
Черт побери! Что это значит?!
Она сделала милостивое лицо и спросила человечка, взиравшего на нее в восхищенной прострации:
– Кто ты и чего хочешь?
– Дева, прекрасная дева, – бормотал Файзулу, не в силах произнести что-либо, более членораздельное.
Онхельма была страшно, просто смертельно разочарована и зла. Такой план сорвался! Но она не подала виду, а просто сказала советнику, сидевшему за столиком рядом с возвышением, на котором стоял трон, чтобы он продолжал без нее. А сама поманила за собой Файзулу и вышла. Тот как был в восторженной прострации, так поплелся вслед за царицей. Приведя будущую жертву в свои покои, царица ласково улыбнулась и пригласила несчастного присесть. Даже налила ему вина. А потом стала распрашивать, откуда он.
Ах, из Расхаранарта... Сегодня приехал? А... А это кольцо с сапфиром у него откуда?
Ничего не подозревавший Файзулу выложил все что знал, в его глазах эта дивно прерасная царица казалась ангелом, он готов был умереть у ее ног.
Он и умер. Только прежде рассказал, что приехал сюда с человеком, который интересовался странниками из Забиргана. Но, к сожалению, где его попутчик Файзулу не знал, они расстались в порту.
Умертвить его царице Онхельме ничего не стоило, просто немного сжать пальцы – и этот человек задохнулся, выпучив глаза. Она вызвала Милу, велела ей незаметно избавиться от трупа, а сама ушла в спальню, размышлять.
– Значит, наш маленький Алексиор жив. Что ж, отлично. Плохо, что этот дохлый дурачок больше ничего не знал.
Она решила найти того, с кем он вместе приехал. Возможно, тот будет знать больше.
Все это всколыхнуло в Онхельме массу чувств. И вылилось в то, что царица вновь стала корить себя в забывчивости. Как она могла забыть о своих планах взять фиорды с берега? Наваждение какое-то, почти месяц прошел!
– А впрочем, все происходящее к лучшему. Теперь они наверняка расслабились и не ждут нападения.
Царица рассмеялась. Надо отдать приказ готовиться к штурму фиордов с суши. Но пусть это делается тайно и быстро, наверняка у мерзавцев контрабандистов есть шпионы в городе.
Онхельма решила принять ванну перед ужином. Когда она вернулась в гостиную, в ее покоях уже царил образцовый порядок, никаких трупов, все чисто и благоухает розовой водой.
– Мила! – недовольно выкрикнула царица, – Ты же знаешь, я терпеть не могу розовую воду!
Да, царица с некоторых пор не выносила этот запах. С тех самых, когда ее начала преследовать вонь паленых перев от этих проклятых голубей. Тогда весь дворец провонял розовым маслом на километр вокруг. И все равно Онхельма чувствовала гарь сквозь приторно сладкий и пряный аромат роз.
Прибежала бледная как смерть камеристка и начала оправдываться:
– Простите, Ваше Величество, я...
– Замолчи. Приготовь мне лучше ванну.
– Да, Ваше Величество...
– И на ночь. Товар.
Онхельму странным образом завела смерть этого человечка, ей захотелось острых удовольствий. Хотя... может быть это то, живущее в ней внутреннее... Может, это оно выказывало свои вкусы? Колдунья не стала анализировать, отчего начинают меняться ее постельные пристрастия, внутренний советчик уже сказал, что ей понравится. И она этому советчику верила, как не верить, он же никогда еще не ошибался!
Мила застыла с открытым ртом в оцепенении, она силилась что-то сказать, ни слова не выходило, только легкий хрип. Но царица даже не обратила внимания на то, что ее камеристка, в ужасе, она уже углубилась в одну из своих книг, из тех, что держала при себе постоянно, а камеристке коротко приказала:
– Иди. Не стой столбом.
***
Онхельма устроила сегодня официальный ужин в малой гостиной. На ужине у царицы присутствовали новые члены Совета и кое-кто из старых. Это был жест доверия и расположения, но она преследовала и другие цели. Ей хотелось поближе присмотреться к новым людям. Что ж, ужин прошел примерно так, как она и ожидала. Дружное славословие, заверение в своей преданности. Правда в зеленых глазах красавца Мариэса иногда вспыхивало нечто непонятное, но она не стала углубляться в изучение его тайн сейчас. Достаточно того, что этот колдун согласен сотрудничать без возражений.
Потому что именно ему она и собиралась поручить подготовку к решающему штурму фиордов. На страрых членов Совета расчитывать не приходилось. Они тряслись каждый раз, стоило ей заговорить о фиордах. Трусливые скоты, лепечут что-то о какой-то мифической защите! А этот молод, неглуп, амбициозен, силен, решителен, и главное, не заражен всеобщими предрассудками. Да и остальных троих она нашла вполне приемлемыми, правда, не столь привлекательными.
С привлекательности мысли перескочили на постельные развлечения, Онхельме подумалось, что можно бы и разнообразить игры, добавить в них немного... нового.
Размышляя о 'новом' царица вдруг невпопад хищно усмехнулась посреди разговора, чем вызвала некоторое смущение у выступавшего с тостом старика, он решил, что сказал что-то не то. Но ее доброжелательная улыбка скрасила неловкий момент. В остальном ужин прошел достаточно продуктивно.
А ночью она получила свое удовольствие. И впервые попробовала кровь на вкус. У нее дивный цвет, у крови. Онхельме заметила, что кровь может казаться разной, то пурпурной, как закатное море, если вскрыть вену, то празднично – ярко алой, когда рвется на волю из перерезаной артерии, то черноватой, похожей на деготь, когда свернется и начнет засыхать. Сегодня ей удалось увидеть почти все оттенки. Правда 'счастливчик' не выжил, но это уже мелочи.
Ее несчастная служанка, на долю которой приходилась организация приятного досуга царицы и уборка следов после ее развлечений, давно уже вышла за пределы своих душевных возможностей. Она теперь не чувствовала своего тела, своей души, жила механически. И больше всего страшилась оставаться наедине с собой.
Онхельма могла бы и заметить состояние девчонки, она и заметила, но решила, что дело просто в каком-то парне, который разбил ей сердце, а потому по доброте душевной предложила камеристке в подарок любовное зелье. Приворожить предмет своего интереса, так она ей сказала.
Служанка вымученно улыбнулась и со словами благодарности взяла, думая при этом, что ей бы больше пригодилось зелье забвения. Но потом решила воспользоваться советом, Мила все-таки была достаточно практичной девушкой. Вдруг это поможет справиться с тем ужасным чувством вины, что терзает ее постоянно, стоит только остаться одной?
***
Утром государыня узнала, что попутчик ее вчерашнего заморского гостя исчез, словно сквозь землю провалился. Она не показала вида, но это взбесило ее окончательно. Если бы могла, она убила бы черномазого толстяка еще раз. У него ведь наверняка была ниточка к Алексиору. И так бездарно все испортить!
Однако злость нашла выход. Царицей овладела жажда действия.
Она велела немедленно вызвать к ней Мариэса и о чем-то недолго разговаривала с ним за закрытыми дверями. От нее советник направился прямо в казармы, а царица приказала седлать коней и выдвигаться в сторону дороги, ведущей на север. А город оставила, как она выразилась с улыбкой:
– На старую гвардию.
При этом осмотрела всех стариков-советников, которые под внимательным царским оком невольно поежились, и добавила:
– Я доверяю вам как самой себе.
Старики раскланялись, вздыхая с облегчением, стыдно было признать, но находиться рядом с этой юной красавицей им было просто по-человечески страшно.
Как красив был ее кортеж. А она сама...
Золотые волосы горят огнем на солнце, платье цвета запекшейся крови оттеняет молочную кожу, синие глаза светятся изнутри... Народ снова любил свою царицу.
Вслед за государыней Онхельмой и сопровождавшей ее четверкой новых советников выступили вооруженные отряды. Мариэс ехал рядом со своей повелительницей хмурый и чем-то недовольный, однако, когда светлый взор царицы обращался на него, выражение колдуна менялось.
– Куда направляется государыня? – интересовались горожане.
– Инспектировать северные провинции, – был единственный ответ.
– И надолго?
– Может быть, месяц, а может два, – многозначительно покачивая головой, отвечали престарелые советники.
– А это, часом, не будущего ли нового консорта мы видим рядом с государыней?
Чопорно поднятые брови и пожатие плечами.
– Они были бы красивой парой, – мечтательно и томно произносили горожанки.
– Угу, – думали мужчины, – Он хотя бы из наших краев.
Однако в предположениях не было и доли истины.
Ибо Государыня Онхельма может, и впустила бы знойного зеленоглазого красавца в постель, но делить место на троне не собиралась ни с кем. Да и Мариэс, наследник вассального княжества Сэтанги, что в западной части Страны морского берега, имел совершенно другие планы, а, находясь в данный момент рядом с царицей, преследовал свои тайные цели.
Поход на север действительно предполагал инспекцию провинций, однако у царицы имелся еще и другой план, осуществлять который она собиралась не теперь.
