Текст книги "Путь в Эльдорис (СИ)"

Автор книги: Екатерина Елизарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

   – Думаете, я не смогу сделать портал?

   – Не знаю, Тания. Но прежде чем куда-то отправляться, разумнее было бы испытать свои способности на небольших безопасных маршрутах.

   – Я не могу ждать, Гиннель. Скажите Ливу, если он очнется до моего возвращения, что я отправилась к его родителям. И не переживайте за меня, я уже достаточно восстановила силы и чувствую себя хорошо.

   Гиннель насупился и как будто даже сморщился, но возражать не стал, правильно рассудив, что спорить с бесшабашной землянкой бесполезно. Ну а я бегло проверила содержимое своей сумки: большинство вещей осталось с Элом, но самые ценные из них как всегда были при мне. Собираясь в бой, я предусмотрительно кинула в нее и свою скромную походную аптечку. Не уверена, что перекись, лейкопластырь и куцый моточек бинта смогли бы помочь в реальной ситуации ранения (в случае с Ливом я даже не вспомнила о них), но будучи укомплектованной даже так, я чувствовала себя на удивление увереннее. Кивнув лекарю и глубоко вздохнув, я сконцентрировалась на образе матери Лива и понеслась к ней навстречу.

Глава 13. Родители Лива

   Полумрак, нарушаемый лишь блеклым светом горящей свечи, и два удивленных глаза встретили меня.

   – Значит, это ты? – тихо и нежно спросила меня женщина.

   Я удивилась ее вопросу не меньше, чем она моему появлению, но, сопоставив имеющиеся догадки и предположения, все же неуверенно кивнула.

   – Я очень рада тебе, – мягко улыбнулась она. – Пойдем на кухню, не хочу разбудить Иосифа.

   "Вот значит, каким земным и даже библейским именем зовут отца Лива", – подумала я и, молчаливо кивнув, тихо вышла из спальни.

   Дом родителей Лива был небольшим, как я и видела его во сне. Кухня была маленькой, но уютной.

   – Садись, мое имя Диная, – все так же ласково глядя на меня, сказала женщина.

   – Я Тания, то есть Таня, но Лив зовет меня Танией, – смутившись, сказала я. – И все вокруг тоже уже стали называть меня так...

   – Понятно, – улыбнулась Диная. – У нас обычно не сокращают имена. Но мне нравится "Лив".

   Я смутилась еще сильнее. Я все-таки говорила не с кем-нибудь, а с самой матерью Лива! И даже несмотря на то, что она была настроена более чем благожелательно, от осознания этого факта мне было неловко и слегка не по себе.

   – Что у вас случилось, Диная? – спросила я, решив не терять время и перейти к делу. – Я... слышала, как вы звали Ливолиса...

   – Да. Меня не удивляет это, я чувствую, вижу, что вы очень близки, но почему же ты пришла без него?

   – Он не смог, поверьте, тревожиться уже не о чем, но... Лив был ранен и пока без сознания.

   – О... Я верю тебе, конечно, ты бы не оставила его в опасности. Мы все уповаем на то, что вскоре это закончится, и люди смогут жить прежней мирной жизнью... Иосиф тоже получил ранение, только вот наш лекарь не в силах ему помочь.

   – Как это произошло? Неужели коганцы добрались и до вашей деревни?

   – Нет. Не коганцы. Это был мой брат... Я так давно его не видела, а он...

   – Он ранил вашего мужа? Зачем?!

   – Ох, я не знаю, Тания. Я не видела, как это произошло, только слышала крики, они о чем-то спорили, Денриан что-то требовал, но я не разобрала, что, а Иосиф сам не рассказывает мне. Думаю, он не хочет говорить плохое о моем брате... но я и сама вижу, как сильно он изменился. И не только внешне, знаешь, он так сильно постарел. Дело в другом – это уже совсем не тот человек, что был прежде.

   – Не знаю, как сказать вам, Диная... но ваш брат... – женщина посмотрела на меня таким взглядом, словно была готова услышать любую самую чудовищную правду о нем. – Он умер, Диная. Совсем недавно.

   – О... – выдохнула она и встала. Постояв немного лицом к окну, она вернулась за стол и сказала: – Все мы рано или поздно уйдем из этого мира, я чувствую, что Денриан сбился с пути и, быть может, такой исход – лучший для него самого.

   – Хочу, чтобы вы знали, он очень помог нам перед уходом, рассказал о коганцах и много еще о чем. Он раскаялся.

   – Спасибо, Тания. Я рада это слышать. Жаль, он не рассказал, как помочь моему мужу.

   – Что с ним?

   – Рана не заживает. Он слабеет с каждым днем.

   При слове "рана" в голове тут же стало всплывать множество образов и картинок. Я невольно вспоминала все слышанное когда-либо о ранах и их лечении, и мне очень хотелось помочь. Только вот я понятия не имела, как можно вылечить сложную рану отца Ливолиса, а если честно, то и любую другую чуть сложнее обычной царапины. Но если я пришла – значит я должна была попытаться помочь, ведь кое-что могла и я.

   – Я могу на него взглянуть? – спросила я.

   – Да, конечно, – с сомнением глядя на меня, сказала Диная. Думаю, любая отчаявшаяся любящая женщина согласилась бы ухватиться хоть за какую-то возможность излечить мужа. Я не хотела ее обнадеживать, но и ничего не делать тоже не могла.

   – Я не врач, то есть не лекарь и ничего в этом не смыслю, – сказала я, когда мы подошли обратно к двери в спальню. Сомнение в глазах Динаи выросло. – Но я могу попытаться помочь, в моем мире есть врачи и лекарства. Я не знаю, подойдут ли они, смогу ли их найти там, но...

   – Но это лучше, чем просто ничего не предпринимать, – закончила за меня она. – Спасибо тебе, Тания. Я не буду ждать слишком многого, но если ты можешь попытаться – попытайся.

   Я кивнула и вошла. То ли от наших шагов и разговоров, то ли сам по себе, но Иосиф проснулся и теперь смотрел на меня с усталым добродушием на лице. Кожа его казалась сухой и землистой, глаза, напротив, блестели в свете горящих свечей.

   – Здравствуйте, Иосиф, – сказала я.

   – Здравствуй, девочка. Так значит, это она? – спросил он у жены.

   Диная кивнула и сказала:

   – Она хочет помочь. Покажи ей свое плечо.

   – Не думаю, что лекари смогут чем-то мне помочь, ты и сама понимаешь это, любимая.

   – Я не лекарь, – поправила я. – И во мне нет ни грамма уверенности, что я смогу что-то сделать для вас, но я могу попытаться, – я подошла ближе и спросила: – Позволите?

   – Хорошо, – кивнул он и потянулся к ране. Только вот снять повязку сам он уже не мог, руки ослабели, а движения причиняли явную боль. Жена помогла ему, и перед мои взором предстала жуткого вида крупная рана. На первый взгляд она казалась чистой, края были ровными и в ней не было крови, но то, что поблескивало внутри было ни чем иным, как гноем. От одного вида этого участка растерзанной плоти становилось дурно.

   Я отвернулась, но не для того, чтобы сдержать тошноту. Я полезла в свою сумку в поисках единственной абсолютно бесполезной на Эльдорисе вещи, иной вариант использования которой неожиданно всплыл у меня в мозгу. Я достала свой мобильный телефон и, молясь всем знакомым и незнакомым мне богам, стала его включать.

   – Есть! – сказала я случайно вслух. Заряд был низким, но на пару снимков хватить должно.

   – Что это за устройство? – полюбопытствовал Иосиф.

   – Это телефон. Устройство для связи, голосовой. По нему можно разговаривать, даже находясь на другом конце света. В моем мире люди не владеют телепатией, – улыбнулась я. Диная нахмурилась, пытаясь, вероятно, представить, с кем я могу связываться по своему телефону на Эльдорисе, а я пояснила: – Сейчас важно другое. Позвонить по нему я, конечно, никому не смогу, здесь это не работает, но смогу кое-что иное.

   Я подошла к Иосифу вплотную и сделала несколько снимков раны, а потом, убедившись, что они на месте, сразу выключила телефон.

   – Я уже говорила, что не врач. Но, возможно, я смогу отыскать врача, а фотографии вашей раны могут помочь в назначении лечения. И еще, думаю, мне нужно узнать как можно больше о вашем самочувствии и обстоятельствах нанесения самой раны, если вы не возражаете.

   Видно было, что длинные разговоры давались отцу Лива с трудом, мне было совестно так мучать его, но я понимала, что мало какой врач возьмется лечить пациента с такой сложной раной дистанционно, да еще и не имея понятия о его самочувствии и прочих деталях, поэтому я старательно запоминала все, что говорил мне Иосиф.

   – Простите, что так утомила вас, – сказала я. – Теперь думаю, мне можно отправляться в путь. Я скоро вернусь.

   Возвратившись на кухню, я стала перебирать содержимое своей сумки в поисках того, что могло бы пригодиться мне на Земле. Я собиралась, как и прежде, обратиться за помощью к Яну, но также понимала, что необходимые лекарства, скорее всего, потребуют приличных затрат денег, которых у меня не было. Несмотря на то, что в сумке у меня не было ничего сколько-нибудь ценного, раскладывая на столе вещи из нее, я подсознательно надеялась на чудо, хотела найти что-то, чем могла бы отплатить Яну.

   Диная куда-то вышла, а я, предоставленная сама себе, задумчиво перекладывала вещи из стороны в сторону, пока не наткнулась на ту из них, чье предназначение мне было совершенно неведомо. Из-за небольших размеров она пролежала в сумке незамеченной уже достаточно долго. Тонкая серебристая палочка, покрытая витиеватыми символами, была когда-то принесена мне Реглифом. Чем дольше я смотрела на ее узоры, тем больше они напоминали мне что-то виденное ранее.

   – Зачем же ты принес мне ее, Реглиф? – спросила я тихо, унося вопрос в пространство. А потом услышала, как дверь отворилась и в кухню вошла Диная.

   – Я догадалась о твоей необходимости и кое-что принесла. Я не знаю обычаев твоего мира, но, думаю, эта вещь может быть оценена по достоинству и там, – произнесла она и положила на свободный участок стола передо мной что-то, завернутое в белую ткань. Я осторожно развернула сверток и обнаружила в нем несравненной красоты золотую диадему, украшенную переливающимися камнями.

   – О, – только и сказала я, с восхищением осматривая вещь. Когда первое изумление спало, до меня дошел смысл сказанных Динаей слов. – Нет-нет, что вы, я не могу взять ее! – сказала я, открывая наконец взгляд.

   – Ну что ты, конечно, можешь. Вещи ничто в сравнении с шансом на исцеление Иосифа. И даже если ничего не получится, вещи не имеют никакой цены, но, как я смогла понять, в твоем мире все устроено несколько иначе.

   – Спасибо, Диная. Это, конечно, перебор, но не будем терять времени. Я постараюсь вернуться как можно скорее.

***

   – Я все же не уверена, – сказала я, выходя из комнаты. – Та же среда, сами бактерии на Эльдорисе, скорее всего, не те, что на Земле. Даже почти наверняка. Я не знаю, подействует ли антибиотик. Иосифа ранил Денриан, а он много времени провел на Земле. Теперь в ране сильное воспаление, не знаю, если дело в этом, то...

   – Тания, все хорошо. Ты сделала так много, даже больше: сделала все возможное. И невозможное тоже, – сказала Диная, подбадривающе улыбаясь. Как этой женщине удавалось не только не унывать самой в сложившихся обстоятельствах, но и искренне поддерживать других, оставалось для меня загадкой. Наверное, для этого надо быть на редкость сильным и необычайно добрым человеком.

   – Да, я очень надеюсь, что это поможет. Других вариантов у меня нет. Если только взять образец на анализ, но не представляю, как сделать это технически, и на это ушло бы слишком много времени, которого уже просто нет, – устало сказала я, присаживаясь на тот самый стул на кухне, с которого телепортировалась в родной мир несколькими часами ранее. – И еще. Ваш лекарь, Уланус, он ведь справится со всеми процедурами? – спросила я, глядя на Динаю. – Просто на вид он такой...

   – Дряхлый? Да, лекарям приходится сейчас едва ли не тяжелее всего. Магия в пространстве сильно истощена, и, как мне кажется, они, помогая больным, отдают частицы своей собственной жизненной силы. Но он справится, не сомневайся. Он опытный и умелый лекарь.

   – Хорошо, – кивнула я, стараясь хоть немного выдохнуть все навалившиеся тревоги. – Когда же все это закончится, Диная? Почему ни в чем не повинные люди страдают?

   – На все всегда есть причина. Но и выход всегда тоже есть. Я верю в тебя, Тания.

   – Спасибо, – сказала я, и мимолетная улыбка скользнула по моему лицу. Сложно было предаваться печали в обществе этой светоносной женщины. У Лива была замечательная мама, которую я уже начинала любить.

   Несмотря на раннее время, Диная накормила меня сытным ужином и уложила спать в небольшой свободной комнатке. Я успела переместиться в этот дом из лагеря, где оставила поправляющегося Лива под присмотром Гиннеля, потом отправиться на Землю за лекарствами для Иосифа и вернуться обратно. И все это за один только день, а точнее, даже половину дня, учитывая то, что прибыла я сюда еще до рассвета. Но путешествия и почти бессонная ночь так вымотали меня, что ложилась я теперь еще засветло и в полном изнеможении.

   Я закрыла глаза, но сон не шел ко мне. Мысли снова и снова возвращались к событиям прошедшего дня. Мое перемещение в родной мир удалось. Даже больше, чем я могла рассчитывать. Ян, как, впрочем, и всегда, очень помог мне. И с покупкой всего необходимого, и с организацией консультации с опытным врачом, который вошел в положение и согласился назначить лечение, не видя пациента, и подробно рассказал все, что могло помочь в лечении. Диадему Ян взял, но продавать наотрез отказался, сказав, что будет хранить ее у себя, и что, если она мне когда-нибудь понадобится, я всегда смогу забрать ее. Благородные люди не перевелись еще не только на Эльдорисе. Не представляю, что делала бы без него. Без ключей от своего дома, доступа к интернету и денег я чувствовала себя в родном городе иностранкой, ограбленной еще на вокзале и не знающей теперь, как быть дальше. У меня были друзья, которых, пожалуй что, не было бы у иностранки, но разве могла я обратиться за помощью к кому-то из них, кроме Яна? Яна, который, как получилось, был теперь в курсе почти всех моих приключений. Остальные просто не смогли бы понять, растревожились и, ко всему прочему, сломали бы легенду о моем пребывании в экспедиции. Я не знала, как буду справляться с этим дальше, как буду объяснять свое отсутствие, когда наступит осень и станет понятно, что любая летняя экспедиция должна была уже закончиться. Не знала еще и потому, что по сути не представляла, что вообще будет со мной и моей жизнью после того, как мы закроем портал. И более того, я гнала эти мысли прочь из своей измученной головы, уговаривая себя, что успею подумать об этом позже.

   Проснулась я с рассветом, проспав порядка четырнадцати часов, что было много даже для меня. Причем проснулась не по собственному желанию, а разбуженная цокотом копыт и голосами во дворе. Это показалось мне странным. Кого могло принести в такую рань? Но едва я сконцентрировалась на этой мысли и доносившихся звуках, как почувствовала то, что наполнило мое сердце пьянящей радостью, а ноги – прытью.

   Лив. Он стоял посреди двора и держал своего Эла под уздцы. Просыпающиеся лучики солнца золотили его волосы, а глаза светились ответной радостью встречи. Белый комочек вылез у него из-под куртки и, проворно спустившись по штанине, побежал ко мне.

   – Луна, киса моя, – сказала я ласково, поднимая котенка на руки. – Я скучала, прости, что оставила тебя там.

   Потом подошла к Ливу и заглянула в любимые глаза, согреваясь в их тепле.

   – Ты уже пришел в себя, – прошептала я, чувствуя, как внутри все глубже разливается знакомое тепло. – И даже забрал Эла с Луной.

   – Да, – тихо и нежно ответил он. – А ты спасла мне жизнь, Тания.

   – Я так рада, что ты в порядке, – сказала я и, не в силах больше сдерживаться, обняла его, обвивая руками за шею и прижимаясь все крепче. – Как там дела? – спросила я, слегка отстраняясь.

   – Пока без изменений. Но нам нельзя задерживаться.

   – Да, конечно, понимаю. Но, Лив, твой отец... я должна убедиться, что лечение подействовало.

   – Как же ты узнала, ати? Что им нужна помощь? Как вообще смогла отыскать это место?

   – Ну... Сначала я видела сон, а потом, когда ты уже был без сознания, услышала, как твоя мать зовет тебя, просит помочь.

   – И отправилась сюда?

   – Да, Лив, конечно. Я видела твою мать и прежде. Шкатулка показывала мне ее. Я смогла настроиться. По правде, сейчас уже и сама не понимаю, как у меня это получилось, но я оказалась здесь. Пойдем к нему?

   Лив только кивнул, взял мои руки в свои и проникновенно и нежно посмотрел в глаза. Я читала в них всю глубину его чувств и благодарности. И мне было и приятно, и неловко от этого. Я сжала его руки крепче и повела в дом.

   К моему облегчению и счастью, Иосифу становилось лучше. Лив уже очень давно не видел родителей. Должность Наставника принца занимала все его дни, а в последнее время все его силы и мысли были сосредоточены на решении главной проблемы, обрушившейся теперь не только на Эданора, но и весь Эльдорис. И тем не менее, пробыв этот день с отцом и матерью, к вечеру Лив заявил, что с рассветом мы уезжаем. Кроткие и любящие, они не пытались уговорить его остаться еще, радуясь тому, что есть. Уже перед самым сном Диная позвала нас в комнату к Иосифу, который был еще слишком слаб, чтобы выйти к нам самостоятельно.

   – Ливолис, Тания, дети, – медленно выговорил Иосиф. – Слова бессильны, чтобы описать радость, поселившуюся в наших сердцах от того, что вы нашли друг друга. А потому... Подойдите ближе, дети мои. Я даю вам свое отцовское благословение, аман-ту-деар!

   – А я даю вам свое материнское благословение, – произнесла Диная, подойдя к нам. – Аман-ту-деар!

   – Спасибо, отец, мама, – поклонился Лив, и я последовала его примеру.

   – Тания... я знаю, что ты уже слышала о моем сне. Я знаю, как сильно ты любишь моего сына, и не сомневаюсь, что обряд пройдет успешно. Это, – протянула она мне объемный сверток, – тебе. Я видела тебя именно в этом платье. Оно соткано из тончайших невесомых белых нитей цветов ориуса, символа Белой Матери и Сестры, и как нельзя лучше подойдет для вашего ритуала.

   Я горячо поблагодарила Динаю и вышла из комнаты, переполненная чувствами. Я действительно была очень благодарна им за то тепло, с которым они меня приняли, и за этот несомненно удивительный и щедрый подарок, но в тоже время, несмотря на все предзнаменования, не могла быть уверена, что обряд будет совершен. У меня все еще не было ключа!

   – Лив... – начала я.

   – Не волнуйся об этом, – сказал он. – Мы последуем дальше по намеченному пути в дом Денриана и отыщем там место первого портала. И будем верить словам Старейших о том, что ключ сам найдет нас, когда придет время.

   На ночлег Лива устроили в той же комнатке, что и меня. Оказалось, что она предназначалась ему, и другой в домике его родителей попросту не было. Тот факт, что мы будем ночевать вместе, не вызвал никакого смятения ни у Лива, ни у его родителей. Загадочные эльдорийцы, у которых не приняты, скажем, прилюдные поцелуи даже между супругами, при этом совершенно спокойно относились к таким вот совместным ночевкам. Наверное, все дело было в открытости и чистоте этих людей. Ну а я не могла не порадоваться такой возможности побыть рядом с Ливом.

   Мы лежали рядом и говорили о разных малозначительных вещах, словно нарочно избегая серьезных тем и давая возможность друг другу просто насладиться этими моментами близости. А потом Лив хитро глянул на меня, и уже в следующее мгновение я увидела не голубоватый потолок над нашими головами, а потемневшие небеса изумительной красоты. Потолок, казалось, просто исчез, стал прозрачным, и нашему взоры открылось небо.

   – Как же это красиво, Лив! Просто восторг! – сказала я, наполняясь ликованием. А когда первый порыв прошел, захотелось просто тишины. Каждый раз глядя на испещренные звездами небеса, я начинала ощущать себя маленькой песчинкой, очень маленькой, но частью единой жизни, частью безграничной Вселенной, окружающей и Землю, и Эльдорис. Эльдорис... прекрасный в своей почти первозданной красоте и чистоте мир. Мысли мои текли дальше, и, чтобы не дать им перескочить на тему того, что с этим миром происходит сейчас, я подумала о Земле. С Земли так же видно кусочек Вселенной, но вот на самой Земле ты все реже можешь найти уголок, чтобы почувствовать себя в гармонии с окружающей природой.

   – Ты загрустила.

   – Самую малость, – улыбнулась я. – Подумала о Земле.

   – Расскажешь?

   – Мне не хватает там этого. Ощущения гармонии моего мира со всей Вселенной и меня с окружающим миром. Мест, где можно побыть только с собой и этим, – сказала я, показывая на звезды. – У нас даже в самой глухой деревне над головой у тебя будут летать самолеты и, скорее всего, ловить мобильный интернет. Уголков, незатронутых технологичной цивилизацией с каждым годом остается все меньше, а природные заповедники все чаще приносятся в жертву личной выгоде горстки людей. Бежать и прятаться уже некуда.

   – Уверен, не все потеряно, аманти. Никогда не потеряно.

   – Что это означает, "аманти"? – спросила я, моментально переключая внимание и не сводя с него глаз.

   Он пододвинулся совсем близко, и, прежде чем утонуть в блаженстве его поцелуя, я услышала:

   – Моя возлюбленная.

   – Что же это за язык, раз я его не понимаю, Лив? – спросила я позже.

   – Это древний язык, ты его не понимаешь, потому что он устарел и не используется в разговорной речи. Остались только отдельные слова, как ати или аманти. Они помогают четче обозначить статус не просто обучающегося, но ученика своего учителя, не просто любимой, а той самой возлюбленной.

   – А что значит "аклав"? Деззар назвал меня так тогда, когда мы боролись со смерчем.

   – Он обозначил тогда этим титулом твою руководящую роль.

   – Правда?

   – Да. Почему ты удивляешься? Ты вела себя тогда очень решительно, – улыбнулся Лив. – К тому же заслужила уважение Деззара еще во время вашего обучения.

   – Хочу верить, что у него сейчас все хорошо. И у всех остальных тоже, – сказала я тихо, понимая, что Лива уже начинает клонить в сон.

   Он уснул, а небо еще долго позволяло любоваться собой сквозь ставший прозрачным потолок. Потом Лив перевернулся с боку на бок, и я переключила свое внимание на его заколку в основании косы. Красивая и необычная, сплошь покрытая символами и узорами, которые казались смутно знакомыми. Я рассматривала их в неярком свете, и они то хаотично расплывались, то складывались в картинки. Звери, диковинные птицы и прекрасные цветы. Уже на самой границе сна и яви ко мне наконец пришло понимание того, что из себя представляет ключ.

Глава 14. Кольцо и клинок

   – Старейшина Ивонг, это вы? – спросила я удивленно. Старец был вроде бы самим собой, он был облачен в болотно-зеленого цвета балахон, обшитый золотой каймой, я могла разглядеть мелкие морщинки вокруг его темных глаз и все детали, но при всем этом Ивонг казался полупрозрачным и как бы подсвеченным голубым сиянием.

   – Да, Тания, это я, просто сейчас ты видишь, скажем так, мой эфирный двойник.

   – Я сплю?

   – Да. Прошу простить меня за подобное появление, мы, конечно, могли бы поговорить и днем, но обстоятельства обязывают меня просить тебя о забвении того, о чем пойдет наш разговор. До определенного момента.

   – О чем же вы хотите поговорить? – с возрастающим любопытством и ощущением смутной тревоги спросила я.

   – Ты попала в наш мир и призвана сыграть в нем немалую роль. Ты – наше чудо, если хочешь. О твоем месте на Эльдорисе и дальнейшей судьбе ведутся разговоры и проводятся Советы не только среди Старейшин, но и эвинов. То, что я скажу тебе, не обрадует тебя. И именно поэтому для благополучного завершения твоей миссии этот разговор ты должна будешь забыть до времени.

   – Не тяните, Ивонг, что не так?

   – Мы все верим, что вы с Ливолисом сможете закрыть портал в Коган и защитить Эльдорис. Очевидно, что ты сама и ваша любовь с Ливолисом – тот самый ключ и выход, но... после того, как все закончится, ты должна будешь вернуться в свой мир. Баланс нельзя нарушать, особенно тогда, когда он так хрупок. Эльдорис будет уязвим еще долгое время после, мы не можем так рисковать всеми, понимаешь? Старейшины говорили о балансе между мирами и запрете перемещений не только по узости взглядов своих. Это действительно так.

   – Вы хотите, чтобы я закрыла портал и... вернулась на Землю одна? – не веря услышанному, спросила я. – А как же Лив? Ивонг, разве вы не понимаете, что...

   – Понимаю, Тания. Понимаю. И с болью в сердце вынужден просить о понимании и тебя. Твое место в твоем мире, его – в его. Так было, так начертано и так должно и остаться.

   – Нет-нет, – завертела я головой. – Мое место здесь, рядом с ним. Зачем вы говорите мне все это? Разве не сам Эльдорис привел меня сюда? Разве не этот мир даровал мне свой дар?

   – Да, все верно, Тания. Но твой дар покинет тебя, как только выполнит свое предназначение, он останется на Эльдорисе, а ты должна будешь вернуться. Я знал, что тебе трудно будет принять это, и понимаю, что это нечестно: требовать от тебя так много. Чтобы дать тебе время свыкнуться с этой мыслью, я говорю тебе сейчас. Ты не вспомнишь о нашем разговоре утром, но эта мысль будет жить внутри тебя, и, когда подойдет время, ты будешь знать, как поступить.

   Вряд ли можно представить что-то более чудесное, чем пробуждение рядом с любимым. Я смотрела, как золотые лучи ласкают его кожу, заплетаются в волосах, щекотят веки, и тихо улыбалась. Я была счастлива, но что-то неуловимое тревожило душу. Мне трудно было поверить в то, что так теперь будет всегда.

   – Ты уже проснулась? – сказал Лив, открывая глаза и нежно глядя на меня.

   – Да, любимый, – улыбнулась я.

   Лив улыбался, как ребенок, золотистые искорки застряли у него в глазах.

   – Ты делаешь меня как никогда счастливым, аманти, – прошептал он.

   – Лив... ты готов отправиться со мной в Амтани-лан?

   – Конечно, Тания. Разве ты сомневаешься?

   – Нет, Лив, не сомневаюсь, – улыбнулась я. – Ты неправильно понял мой вопрос. Готов ли ты отправиться в Амтани-лан со мной сейчас?

   – Что? Ты...

   – Да. Я нашла ключ.

   – Как же? – Лив выглядел удивленным.

   – А никак, любимый. Его принес мне твой пес уже давно, но я забыла о нем и понятия не имела о том, что это за вещь. А вчера... я просто поняла, что это он.

   Я встала с постели и, покопавшись в сумке, вынула клинок в его серебряных ножнах.

   – Вот, – сказала я и протянула его Ливу.

   Лив дотронулся до палочки, и я отчетливо увидела светящийся вытянутый сгусток, словно импульсом отлетевший от клинка к Ливу прямо в голову.

   – Да, это он, – сказал Лив. – Теперь я помню и знаю, что делать. Не будем же терять ни минуты!

   Мы быстро позавтракали, тепло попрощались с родителями Лива и отправились в путь. Лив сделал портал для нас всех, включая коня. Непосредственно к месту скопления силы его делать было небезопасно, и потому еще некоторое время мы ехали верхом, пока не оказались перед входом в пещеру, в глубинах которой было сокрыто то самое волшебное озеро.

   Спешившись при помощи Лива, я оглядела вход. Темное отверстие в скале с неровными краями, поросшее низким кустарником снизу, было непримечательно. Вряд ли сюда часто ступала нога человека. Однако чье-то недавнее присутствие все-таки угадывалось, я сосредоточилась, пытаясь лучше понять свои ощущения, и увидела нечто похожее на светло-серую паутину, раскинутую через весь вход.

   – Что это такое? – спросила я Лива, поморщившись. Сеть мне не понравилась.

   – Что именно?

   – Сеть, паутина, не знаю. Эти серые нити, натянутые перед входом.

   – Хм. Я ничего не вижу, Тания. Это нехорошо, никакой сети тут быть не должно.

   – Что же делать? Как можно ее убрать?

   – Можно было бы попробовать сжечь, очистить вход пламенем. Только вот ты не очень-то дружишь с огнем, а я ее не вижу.

   Я призадумалась всего на пару десятков секунд и сказала:

   – Тогда ты будешь огнем, а я – глазами.

   Лив нахмурился, но идею понял.

   – Нет, это слишком опасно.

   – Есть другие варианты? Попробуем только руку. Если что-то пойдет не так – прервем. Давай, возьми меня за руку и постарайся направить силу по ней дальше, как по полому сосуду.

   Я чувствовала его нерешительность и тревогу, но необходимость действовать пересилила, и, послушавшись, он взял меня за руку чуть ниже локтя. Почти сразу в ней появились жжение и легкое покалывание. Я сконцентрировалась на входе в пещеру и направила вырывающийся из руки поток прямо в паутину, закрывающую его. Пламя, едва охватив нити, тут же буквально испарило их.

   – Получилось! – возликовала я, радостно глядя на Лива. Все оказалось даже проще, чем я думала. Руку немного ломило, но в целом я была в полном порядке.

   – Так быстро... – с сомнением протянул Лив.

   – Не было бы быстро, если бы мы не нашли способ, – все так же радостно ответила я.

   – Да. Только вот не нравится мне, как потрескивает здесь пространство.

   Стоило только Ливу произнести это, как отчетливый и, к несчастью, уже знакомый треск услышала и я. А еще мгновение спустя двое из троицы появились прямо перед входом в пещеру. Холодные их глаза были равнодушны, лица не выражали никаких эмоций, но намерение их ни только не дать нам пройти, но и убрать с дороги навсегда было очевидным. Я не успела заметить, что произошло с Ливом, и не успела среагировать сама. Мощное силовое поле прозрачным желе сковало меня, не позволяя ни сделать шаг, ни повернуть головы. Я буквально замерла, словно вмурованная в ребристую стеклянную глыбу.

   "Почему же они тянут?" – вяло подумала я, вот уже в который раз вися на волоске. Мне не было страшно, уже нет. Или свершится предначертанное, или мы все все равно погибнем. Я попыталась отыскать тонким видением Лива. Звуки напрочь отрезало непроницаемой стеной, но вот для мысли никакая стена не является преградой. Только вот услышала я не Лива и явно не то, что могло предназначаться для моих ушей.

   "Нет надобности ее убивать, Карт. Арнады и так скоро пробьются и расчистят другим дорогу".

   "А какая надобность сохранять ее жизнь, рискуя всем? Она слишком опасна, ты не можешь не чувствовать это и сам!"

   "Возможно, но ты отвергаешь иное, то, что не можешь не чувствовать и ты", – возразил его собеседник. И звучало это так, словно в глубине души они и сами уже поняли, что проиграли. Я улавливала отголоски горечи поражения и нотки умиротворенной надежды.

   Неужели победа была не так важна для них?! Они видят еще варианты своего спасения?

   Все это было загадочно и удивительно, но чувствовать себя залипшей в клейкой ленте мухой было, мягко говоря, неприятно. А еще ощущать, что твоя жизнь и судьба, участь всего Эльдориса зависят сейчас только от этих двоих. Понимать, что даже будучи способными видеть больше, они легко могут принять неверное решение. Смотреть на заветный вход в пещеру и не иметь возможности войти внутрь. А самое главное – не слышать, почему-то не слышать Лива!