Текст книги "Настоящие"

Автор книги: Екатерина Белецкая

Соавторы: Анжела Ченина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

– Налей стаута, Дин, – попросил он у бармена. – Двойную порцию. Устал сегодня… Как я спел, нормально? – спросил он в пространство, когда перед ним оказался большой стакан с прозрачной пенной жидкостью.

– Ты сегодня в ударе, – меланхолично покачал головой бармен. – Смотри не напивайся только. А то как в прошлый раз…

– Да уж, – усмехнулся тот, – ничего, у меня завтра весь день свободен.

Бармен отошёл в сторону, вытащил шейкер и принялся колдовать над каким-то мудрёным коктейлем. Радал кашлянул, певец повернул к нему голову.

– Чья это песня? – спросил Радал. – Ваша? Певец посмотрел на него сквозь стакан.

– Нарелинова, из старых, – ответил тот и сделал большой глоток шипящего напитка. Вблизи было видно, что певец не такой уж молодой, каким показался на первый взгляд в мягком свете сцены. Черноволосый, как многие здесь, а лицо простое, с резкими чертами. И одет неприметно, в простую серую куртку и штаны.

– А кто он такой? – Радал почувствовал, что делает что-то не то, но ему было слишком интересно.

– Нарелин-то? Был у нас один такой… – ответил певец. – Вы что, внешник, да?

Радал кивнул.

– Только сегодня приехал, – подтвердил он.

– Понятно. – Парень оглядел Радала внимательно. – С Терры, да?

– Не совсем… Но в общем да. – Радал отпил из своего бокала псевдосока. – Я там последние три года прожил. А как вы угадали?

– У вас рубашка из натурального материала, – пояснил парень, – и сок в стакане дорогой, наши стаут пьют обычно, а федералы – пиво. – Он вздохнул и грустно сообщил бармену: – Вот так вот. Они там про Лина уже и не знают. А ведь как в своё время орали…

– Я тебе всегда говорил, – флегматично откликнулся бармен, – что федералы плевать на Эвен хотели, у них своих звёзд хватает, чтобы помнить дохлого пета с задворков Галактики.

Знакомое имя неприятно резануло – Радал тут же вспомнил другого Лина, Сэфес. Рыжего. И с трудом справился с волной ненависти, толкнувшей его изнутри.

– А почему помнить? – поинтересовался он.

– Ну как – почему? – удивился бармен. – Потому, что он уже давно на том свете, разумеется.

– Он погиб? – спросил Радал. Ему уже хотелось встать и поскорее отсюда уйти. Казалось, что печальные глаза следили за ним не отрываясь со всех фотографий в зале.

– В некотором роде, – сказал черноволосый парень. – Он был казнён. Поднял бунт, бунт подавили, а его, как главаря, приговорили к высшей мере, и многих с ним тоже. Как раз когда Рауль Консулом стал, давно уже.

– Что? – на секунду не понял Радал. – Когда?..

– Давно, – повторил черноволосый – Пятнадцать лет назад. Нарелин Эльве. У них здесь, в этом баре, как раз типа штаб был во время бунта. Сейчас-то всё переделали, а я помню, как раньше было…

– А кто приказал его убить? – медленно спросил Радал.

– По приговору суда, – пожал плечами бармен. – А уж кто там на самом деле решение принимал, о том вслух не говорят. То ли Одисон, Председатель тогдашний, то ли наш Рауль, а скорее, сообща договорились… что им цацкаться с бунтовщиками?

– Понятно. – Радал поёжился. – Жалко. Красивая песня…

– Это ещё что, – оживился черноволосый. – У него много записей есть. Он же звезда был какое-то время, раскрутили… этот, Клео Найрэ, он же был его партнёр. И ведь мог бы спасти, а наоборот, против него в суде выступал… Скотина.

– Клео Найрэ? – тупо переспросил Радал. По спине пробежал мерзкий, липкий холодок. – А… понятно. Спасибо. А записи можно купить?

Чудовищным усилием воли он удержался от следующего, вертевшегося у него на языке вопроса: не сам ли Клео отдал этот приказ?

– Можно, само собой… Дин, – черноволосый повернулся к бармену, – перекинь ему копии, что ли. Комм на приём включите, сейчас скинем. Он ещё и танцевал, между прочим… говорят, он бывший пет был, Нарелин. Экзот экспериментальный, поэтому умом и тронулся… Хотя я не верю. Но он сам про себя говорил, что он эльф. Тоже ведь бред.

– Почему? – удивился Радал.

– Ну как же он может быть эльфом? – сказал бармен – Это ж ведь из книги, этой, как её… ваш писатель, с Терры… Не может же человек быть из книги? Бред, точно. Вообразил себе, ну и…

Радал промолчал. Он до сих пор отлично помнил мёртвые, иссохшие тела, часть которых принадлежала именно таким нелюдям. Теперь, вглядываясь в лицо с изображений, он понял: да, это та самая раса. И на считках тоже были эльфы, та же Раиса. Они даже чем-то похожи. Тот же разрез глаз, точёное лицо, какой-то неземной взгляд.

– Наверное, вы правы, – тихо ответил он бармену.

– Ещё бы, – сказал бармен. – В здравом уме такое не делают. Благородный бунтовщик, понимаете ли. Вперёд, к свободе и братству. И чего добился? Только кучу народу положил, таких же дураков, за ним пошедших. Вот она, харизма, до чего доводит. Пел бы себе и пел, нет, нужно было за справедливость бороться. Хоть одна польза от этой идиотской революции – сколько лет уже прошло, а клубу всё доход идёт.

Черноволосый вздохнул, но спорить с Дином не стал. Запел сигнал комма, вызов Санни. Радал совсем забыл про встречу.

– Куда ты пропал? – немного недовольно спросил её голос. Видео на этот раз не открылось. – Я вижу, ты в «Хряках» застрял. Может, мне лучше самой подойти?

– Не надо, я уже иду. – Радал поспешно допил сок. – Подожди меня на улице, ладно?

– У кафе, – сказала она. – Жду.

…Всю обратную дорогу он просидел молча, глядя перед собой. Черноволосого эльфа с печальными глазами он потом иногда вспоминал.

* * *

За окнами кричат дети. Играют, веселятся, беспечные. Наверное, для кого-то другого этот интернат в самом деле хорош. Но не для него. «Какие они все чужие и пустые, – отрешённо думал Радал. – Никогда мне не стать таким же». Дети… смешно. Он уже давно не ребёнок, и как он устал притворяться! Сил нет никаких. И деться некуда.

Радал отошёл от окна, прилёг на кровать. Спать сейчас было ни в коем случае нельзя. Радал был уверен, что и сейчас за ним следят. А Светловолосый, наверное, ждёт на берегу ручья. Встречи стали короче. Радал нервничал, да ещё Рауль должен был со дня на день прибыть на Терру по каким-то своим делам. Конечно, он заявится сюда. Конечно, снова начнутся эти разговоры… Радал сжал ладонями виски. Это как осенний дождь там, в лесу. Даже, наверное, ещё хуже.

Ну почему его стали отслеживать столь пристально? Почему сейчас, именно тогда, когда кончилось это беспросветное, абсолютное одиночество, когда он по странной прихоти судьбы начал ощущать себя настоящим, живым – впервые за годы, прошедшие после смерти Хатры?

«Что же мне делать?..»

5
«Не судите…»
Нарелин

К сожалению, в настоящее время людей в меньшей степени заботит этическая сторона вопроса, а зря! Я не хочу вверять свою жизнь и жизнь своей планеты неизвестному мне существу, которое будет иметь возможность уничтожить моих близких и меня, руководствуясь чуждой мне этической моделью.

Тира Данелэ. Осквернители чистых помыслов.

Из библиотеки Реджинальда Адветон-Вэн

Радал был прав в своих догадках: Рауль действительно встревожился, связав сны-видения с лиственной картиной. Экспериментировать с ней он больше не решался. Столь опасный предмет вернее было уничтожить, но сделать это Рауль не осмелился – слишком красива. Однако убрать из спальни пришлось. Безопасность важнее.

Не помогло. Сны становились тревожнее, ощущение опасности накатывало всё сильнее. Иногда Рауль ловил себя на мысли, что боится засыпать, но даже лучшие стимуляторы не были всесильны. Всем иногда нужен отдых. Хотя бы раз в трое суток.

Он еле держался на ногах, когда, как всегда, поздно ночью вернулся домой. Сил хватило лишь на то, чтобы стащить с себя одежду. «Выспаться. Хоть немного. Иначе я завтра вообще не встану».

Сон накрыл его почти сразу, затянул, словно в омут, и вдруг Рауль отчётливо осознал, что он уже не лежит в постели. Нет, он сидит на полу в пустой металлической камере, ему холодно и душно, шею сдавливает ошейник, где скрываются модуляторы боли. Напротив светилось окно, экрана-голограммы, и Рауль с ужасом понял, что видит в нём залитое слезами лицо Фери, мальчишки-котёнка, его давнего верного друга. Полудетское лицо уже застывало, жёлтые глаза смотрели в пустоту – мальчишку убили, ведь вина его была неоспоримой – последние годы он жил вместе с Раулем.

Всё провалилось, всё пошло прахом. Все тайны открыты, и Рауль Найрэ больше не Консул – он разоблачённый самозванец. Всё, что его ожидает, – лишь смерть, на этот раз не спастись. Смертная казнь ждала всех, кто знал его лично, зачистки охватили весь город. Военные корабли Федерации облепили планету как стая саранчи, дабы помогать Авелю Рою, бывшему государственному прокурору, а ныне Первому Консулу, держать Эвен в повиновении новым властям. Недовольных объявили вне закона и согнали в районы-резервации; на планете начался голод…

– Нарелин Эльве, ты можешь ответить на некоторые вопросы? – раздался голос из невидимого передатчика.

Рауль – он всё ещё был в этом облике – вздрогнул.

– Задавайте, – ровным голосом ответил он и поднял лицо – белое как бумага, но спокойное, каким было всегда.

– Твои действия были направлены на усиление влияния Эвена, но своими указами ты запретил многие разработки, в том числе и военные, уменьшил финансирование научных программ – и в итоге добился лишь развала производства. Это делалось с подачи твоих пособников в федеральном правительстве – блока Ива Шалеру?

– Вы искажаете факты, – ответил Рауль. – Я остановил лишь разработки, связанные с созданием оружия, запрещённого законодательством Федерации, но так, чтобы убытки в этих областях компенсировались увеличением доходов от легальной торговли. Никакого развала производства не было вовсе. Наука и промышленность Эвена находятся в хорошем состоянии, чем, увы, теперь сможет воспользоваться ваше преступное правительство. Мои действия в экономике были открытыми для наблюдателей Федерации, так что о них прекрасно знали в обоих блоках. Что-нибудь ещё?

– Ты можешь назвать свои ошибки в управлении государством?

– Главная моя ошибка очевидна всем. Вы.

– А спасти кого-то из своих друзей ты не хочешь?

– На вопросы личного свойства я отвечать не буду. Это вас не касается.

– Ты согласен с предъявленными обвинениями? Убийство подлинного Рауля, захват власти, превышение должностных полномочий, убийство членов правительства и граждан Эвена, шпионаж в пользу Вирджи, преднамеренные действия с целью развала экономики, военного производства и науки?

Рауль спокойно смотрел в экран.

– Я признаю, что убил подлинного Рауля, но сделал это в целях самозащиты – иначе он убил бы меня. Я признаю, что сплавил его личность со своей и занял его место. Все мои действия на посту Первого Консула оставались в рамках законов Эвена и были направлены к тому, чтобы превратить Эвен из рассадника криминала и работорговли в общество, достойное называться человеческим. Шпионаж, разумеется, моими спецслужбами вёлся так же, как вёлся он и ранее и будет вестись вами. Остальные обвинения – ложь.

– Ты хочешь что-нибудь сказать пришедшему к власти правительству?

– Диктатура не может быть вечной. Ваша власть не имеет будущего.

– Завтра будет казнён твой главный пособник – Клео Найрэ. Что ты можешь сказать по этому поводу?

– Ничего.

– И ты ничего не хочешь предпринять, чтобы оправдаться?

– Зачем? Это бессмысленно. Вы ведь всё равно не собираетесь оставлять меня в живых, а свою совесть я буду оправдывать не перед вами.

– Перед кем же, интересно знать?

– Перед тем Единственным, кто имеет право судить.

– Ты хочешь попросить у кого-нибудь прощения?

– Да. – Рауль помолчал, прикрыв глаза. – У тех, кого я не смог спасти. Впрочем, теперь они всё равно не увидят эту запись.

– Ты хочешь что-нибудь сказать жителям Эвена напоследок?

– Будьте людьми, а не покорным быдлом в руках мерзавцев.

– У тебя есть какие-нибудь пожелания? 

– Есть. Принесите мне гитару.

– Зачем? – удивился голос.

– Раньше играть мне не позволял статус, – ответил Рауль. – Теперь можно.

Кажется, прошла целая вечность, заполненная лишь музыкой, сутки или двое. Рауль играл на гитаре старые песни, пытаясь забыть обо всём. Время вновь возобновило свой ход, лишь когда дверь неожиданно открылась и в камеру вошёл Авель Рой. Он надменно сложил руки на груди. Красивое лицо исказила усмешка.

– Я полагаю, ты достаточно разумен, чтобы мне не пришлось оставлять здесь охрану? – спросил Авель.

– Если ты предоставишь мне возможность набить тебе морду, я это сделаю, – произнёс Рауль с внешним безразличием. Внутри, однако, взметнулся огонёк ненависти.

– Не предоставлю. Ну как, Нарелин, тебе не жаль всех, кто погиб из-за тебя?

– И это говоришь ты, отправивший их на смерть?! Спроси о жалости к себе.

Авель наклонился к Раулю, и лицо прокурора искривила злая усмешка.

– Жалость к твоим прихвостням? О нет, дорогой друг. Я хочу стереть с лица земли всё, что связано с тобой, так, чтобы и памяти о тебе не осталось!

Рауль вздохнул.

– Я мог бы говорить с тобой как с достойным врагом, Авель. Но вижу, что ты не заслуживаешь такой чести.

– Думаешь, я воспринимаю тебя как врага? – с нарочитым презрением осведомился Авель. Он подошёл к Раулю и приподнял его лицо за подбородок. – Ты всего лишь зарвавшийся щенок, Нарелин Эльве, пет, монгрел и преступник… – Он прищурился. – Я хочу, чтобы ты принял свой подлинный облик.

– Зачем?

– Разве ты и умереть хочешь в чужом облике?

– То, за что вы собираетесь меня убить, я делал именно в нём. Согласись, было бы логично в этом облике и умереть.

– Мы судим Нарелина Эльве, а не Рауля Найрэ. Или ты боишься?

– Авель, – Рауль улыбнулся, – я не ведусь на подначки.

– Я хочу, чтобы ты принял свой старый облик… и тогда обещаю – твой Клео умрёт мгновенно. Но если ты откажешься, он будет умирать долго и мучительно. Выбирай.

Рауль замялся.

– Хорошо. Только отвернись, – сказал он наконец. – Это не слишком эстетично.

– Не беспокойся о моих нервах.

Рауль пожал плечами и опустился на пол, согнулся, обхватив себя руками. Лишь через минуту он снова поднял голову. На Авеля смотрел уже Нарелин – черноволосый мальчишка с дерзким взглядом.

Авель обошёл вокруг Нарелина, пристально его рассматривая. Теперь блонди был на голову выше.

– Действительно, просто мальчишка… Ну что ж, это мне нравится. Так гораздо соответственней.

– Болван ты был, Авель, болван и остался. – В голосе Лина впервые прозвучало презрение. – Убедительность не в росте.

Авель снова приподнял лицо Нарелина за подбородок и посмотрел ему в глаза, ожидая найти в них страх. Но встретил лишь бесшабашную, отчаянную весёлость.

– Отключить камеры слежения, – приказал Авель в пространство. – Возможно, мальчик, я согласился бы оставить тебя в живых. Если бы ты не был так опасен…

– Думаешь, я брошусь вымаливать жизнь? – осведомился Нарелин. – Обломаешься, ублюдок.

– Жизнь Клео тебе тоже безразлична? Признай перед всеми то, что я продиктую, – и Клео останется жив.

– Хорошее предложение, друг мой Авель, – иронически покивал Нарелин. – Но боюсь, цена слишком высока. У меня, в отличие от некоторых, ещё есть совесть.

– Совесть? – удивился Авель. – А мне кажется, в последнее время ты к ней мало прислушиваешься. И она тебя не мучает… впрочем, как и меня.

Одно резкое движение – Авель даже не заметил, когда хлёсткая пощёчина успела обжечь ему щёку. А Нарелин уже снова сидел на полу.

– Не тебе судить о моей совести, тварь, – сдавленно проговорил он.

– Хочешь играть по правилам силы? – осведомился Авель. – Ну что ж, хорошо. Модулятор боли активизация!

Спустя мгновение Лин со стоном повалился на пол, а ещё через секунду уже кричал от раздирающей тело боли. Авель аккуратно наступил ему на руку.

– Ты будешь играть по моим правилам, Нарелин Эльве, – проговорил он, глядя сверху вниз на корчившееся тело. – Если понадобится, я выпущу из тебя мозги, выпущу мозги и из твоего дружка Клео, и из всех ваших прихвостней. А если понадобится, они будут жить, чтобы ты лизал мне сапоги. И ты станешь лизать мне сапоги, иначе твои приятели будут страдать лишь за то, что знали тебя. Ты будешь служить мне как пёс в ошейнике, и если ты попробуешь мне повредить, они будут извиваться от боли, как черви, пока не захлебнутся своей же блевотиной.

Авель отошёл в сторону и выключил ошейник. – Ты понял?

С минуту Нарелин молчал. Потом с трудом приподнялся и стёр с лица слёзы.

– Не выйдет. Я убью их сам, как только ты начнёшь манипулировать ими. Я всё ещё эмпат, этого ты не отнимешь.

– Ты ценишь свою гордость дороже их жизни? – притворно изумился Авель.

– Ты всё равно не сохранишь им жизнь, потому что подчиняться тебе я не вправе. А ты… Ты мразь. – Нарелин словно выплюнул: – Ты продал свою душу.

– Ну как знаешь, – пожал плечами Авель. Он рывком, за шиворот, поднял Нарелина над полом – лицом перед собой. – Тогда они сдохнут на твоих глазах. А ты сдохнешь вслед за ними. Как же ты раздражал меня, будучи Первым! Наконец-то у меня есть возможность за всё отыграться. Мне даже жаль тебя немного, слишком ты ничтожен.

Нарелин чуть заметно качнул головой.

– Ты всегда был слишком подвержен эмоциям, Авель. Тем более низменным. Какой позор для блонди! Не стоит меня жалеть, будь уверен – я тебя при случае не пожалею. Только смотри не сгори вместе со мной. А то ведь тут такое дело… Ненависть, понимаешь? Сейчас-то я ещё держу себя в руках, а как поднимется волна – мне терять будет нечего, но и от тебя, суки, один пепел останется!

– Значит, так? – прищурившись, осведомился Авель. – Ну что же, я предупреждал! Надеюсь, тебе понравится моё шоу. Ты сам его выбрал.

Он вышел из камеры. Снова развернулась голограмма: Клео уже пристёгивали к электрическому стулу. Нарелин отвернулся и сосредоточился, чтобы найти контакт с партнёром, и тот привычно откликнулся на зов, словно завязал прочную нить. Теперь главное – оборвать нить его жизни, прежде чем всё начнётся…

Там, на экране, все отошли в стороны, и в поле зрения камер остался один только Клео.

Красный свет залил всё пространство, по нервам ударило болью, и именно это придало Лину силы. Он закричал во весь голос и краем сознания почувствовал, что нить чужой жизни лопнула – Клео был мёртв. Ему почти не было больно.

Ничего. Теперь уже недолго ждать. Скоро мы будем вместе – там, по ту сторону смерти.

* * *

Сквозь стекло знакомой комнаты исполнения приговоров на него смотрел Авель Рой: довольный, окружённый новыми высокопоставленными блонди.

Страха давно уже не было, зато внутри закипала ненависть. Лютая ненависть, свирепая, за бесконечную ночь ожидания казни заполнившая всё его существо. Сволочи. Нелюди. Твари…

И вот в камере вновь вспыхнул красный свет, и по телу пробежал лёгкий первый разряд. Потом ещё сильнее, сильнее – медленно нарастая.

Ненависть сконцентрировалась в клинок, длинный, острый, пылающий огнём. Нарелин знал, куда он ударит: ещё мгновение – и остриё вонзится в мозг того, кто всё это сделал… и останется пепел. Прах. Серая пыль. Сильнейший разряд! Огненная боль во всём теле… Прежде чем всё померкло, Лин успел захохотать во всё горло – услышав вопль ужаса, исходивший от Авеля Роя. Блонди, его окружавшие, шарахнулись в стороны – тело нового Первого Консула вдруг охватило пламя, и через пару секунд оно рассыпалось в пыль.

* * *

Рауль резко поднялся в кровати, прижимая руку к груди.

Темнота спальни. Отсвет города – снизу, из-за прозрачной стены, там, где ещё с вечера была отдёрнута портьера. В ногах, свернувшись калачиком и стянув на себя половину одеяла, мирно спал Фери. Беспокойно толкнулся внутри испуганный Зверик. В последнее время симбионт вёл себя странно, словно чувствовал какую-то невнятную опасность…

Первые секунды Рауль не мог понять, что происходит, потом вздохнул с облегчением.

Господи, это был просто сон. Всего лишь бредовый, кошмарный сон.

В комнате тихой мелодией прозвучал вызов комма. На определителе высветился номер Авеля Роя, государственного прокурора Эвена.

– Слушаю. – При взгляде на номер всё тело Рауля пронизала дрожь. Эру, почему некоторые сны не желают исчезнуть из памяти?!

Видео Авель не включил. Голос его был хриплым, как будто он пытался говорить через кашель.

– Рауль, мне интересно, какого чёрта… – Он снова прокашлялся. – За что вы хотите меня убить?

– Откуда вы взяли? – Рауль снова откинулся на подушку.

– Я просыпаюсь от приступа боли и чувствую контакт с вами… настолько явный, что, кажется, – я вижу вас в лицо. Вам не кажется, что есть другие способы от меня избавиться?

– Авель, – проникновенно сказал Рауль, приблизившись к зоне визуального приёма, – поверьте, я не ищу контакта с вами. Лучше примите снотворное, а завтра пройдите медобследование.

– Меня никогда прежде не мучили кошмары, – сказал голос Авеля через несколько секунд. – Если у вас есть ко мне претензии или рекомендации, лучше изложите их прямо. – Голос Авеля стал ещё более хриплым. – Спокойной ночи.

Прокурор отключился.

– Авель, погодите! – Рауль возобновил вызов. – Расскажите хотя бы, что вам приснилось?

Авель ответил не сразу.

– Мне снились вы.

– Это я уже понял. А подробнее? Я что, хотел вас убить, там, в этом сне?

– Я видел во сне ваше лицо, как в полутьме… и проснулся от резкого приступа боли. Вы тянулись ко мне… трудно объяснить. Словно хотели схватить, сжечь, уничтожить… Я полагаю, вы понимаете, о чём речь.

– Авель, погодите с выводами. – Рауль задумчиво обхватил подбородок пальцами. – А ведь мне тоже снился сон. Кошмар. Причём с вашим участием. Правда, в нём всё было наоборот – там именно вы убивали меня… Да, похоже, обследование стоит пройти нам обоим.

– А можно полюбопытствовать, – Авель усмехнулся, – как именно я вас там убивал?

– Вы объявили меня узурпатором и посадили на электрический стул, – ответил Рауль. – И разумеется, я не испытывал к вам приязни за подобную акцию.

– А почему я это сделал, вы не помните? На каких основаниях?

– Отчего же, прекрасно помню. Вы заявили, что я не кто иной, как Нарелин Эльве, монгрел, пет и преступник.

Авель закашлялся и долго не мог прийти в себя.

– Ну это уж слишком! – сказал он, когда ему удалось совладать с голосом. – Всему есть предел. Вы слишком много работаете, Рауль. Выпейте бокал вина и выспитесь как следует. Может быть, тогда перестанете видеть сны, опасные для окружающих…

– К сожалению, я не умею контролировать свои сны. Но за совет спасибо, я так и поступлю. – Рауль помолчал немного и добавил: – Я отменю назначенные сегодня до полудня мероприятия… Там всё равно нет ничего срочного. Вы правы, Авель, мне действительно нужно как следует отдохнуть, тем более что скоро предстоит выступать на Совете Федерации… И вот что ещё. Меня беспокоит, что в этом сне мы были врагами. Не хочу, чтобы это отношение у вас закреплялось. Пусть мы и не близкие друзья, но я ваш союзник, а не враг. Пожалуй, теперь всё. Спите, Авель… Думаю, в эту ночь кошмары нам больше не приснятся.

– Забудьте об этом глупом сне, – посоветовал Авель. – Если хотите, мы можем завтра встретиться, чтобы вы окончательно успокоились. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Авель. – Рауль улыбнулся ему почти уже искренне.

* * *

Заседание Совета, спустя несколько дней проходившее на Терре, действительно было для Эвена крайне важным. Решался вопрос о внедрении Транспортной Сети на планетах Федерации. Проект, начавшийся три года назад, был встречен с опасением – слишком он был необычен; впрочем, его выгода была явной.

Зал заседаний был переполнен. Сотни лиц; со многими здесь Рауль был давно знаком лично, и практически с каждым приходилось работать. Представители независимых миров, подобных Эвену, посланцы федеральных планет, друзья и противники, и откровенные враги… Клео в одном из секторов; он чуть заметно улыбается – похоже, доклад воспримут благожелательно. Доходы нужны всем, а язык цифр доступен каждому…

– Итак, – говорил Рауль, и сбоку от него высвечивалась очередная диаграмма, – вы можете убедиться, что внедрение Транспортной Сети приведёт к резкому падению расходов на межзвёздные перевозки и высвобождению средств, которые можно будет направить в отрасли, терпящие недостаток финансирования. Напоминаю, что нами уже достигнута договорённость с правлением Скай-Лайн и пяти крупнейших транспортных компаний, согласно которой они будут представлять в своих мирах интересы ТС…

Внутри снова шевельнулся Зверик. Раулю на миг показалось, что симбионт смотрит вокруг через его, Рауля, глаза, смотрит испуганно и растерянно, как настоящий котёнок, вдруг попавший в толпу огромных, страшных, громких! – убежать, спрятаться… Да что же с ним такое! Не сейчас, маленький, успокойся, всё хорошо, это наши друзья, я почти закончил, и скоро мы поедем домой…

Рауль продолжил:

– Я уже говорил о культурных и экономических связях, которые приведут к обогащению нашей цивилизации новыми технологиями и достижениями. Мы подготовили обширные информационные материалы, с которыми вы можете ознакомиться и сделать самостоятельные выводы. Я хочу, чтобы вы убедились: сотрудничество с многочисленными структурами другой вселенной означает новый этап в развитии человечества и не несёт опасности для стабильности наших государств…

Что-то внутри Рауля сильно толкнулось в грудь – внезапно, без всякой причины. На миг ему передалась дикая паника симбионта – почему у Зверика паника, отчего?! Рауль пошатнулся, едва устояв на ногах.

Ещё удар – изнутри! И сразу же, без промежутка, тело захлестнуло раскалённой волной, мир обрушился в круговерть темноты, и последней вспышкой мелькнуло – золотистый свет старинных светильников на стенах, и вот уже на лицо падают чёрные пряди…

Не золотые, а чёрные.

* * *

– Никак не очухается, гадёныш, – произнёс рядом знакомый голос – Можно что-то сделать?

Сознание снова меркло.

«Не понимаю… Куда пропал постоянный привычный внутренний диалог? Что со мной?»

Пустота, в которой нет ничего: ни знакомых ощущений, ни голосов. Словно разом отрубили большую часть чувств.

И симбионта нет тоже.

На несколько мгновений Нарелина охватила паника. «Зверик! – закричал он отчаянной мыслью. – Ну Зверик же, где ты?!!»

Молчание. Только отголоском, где-то вдали, как будто котёнок заплакал, жалобно, чуть слышно. И всё стихло. Господи, где симбионт?! Что произошло?

И проверьте на всякий случай фиксаторы, – приказал голос.

– Да, госпожа Трём.

Нарелин попытался открыть глаза, и это получилось неожиданно легко. Он уже внутренне приготовился, что будет трудно, плохо… но нет. Тела он не ощущал совершенно.

Госпожа Трём. Джения, жена Томаса Грема. На Совете она не присутствовала, но, несомненно, наблюдала. Изящная и на вид молодая, пышные каштановые волосы обрамляют симпатичное лицо, на губах нежно-розовая помада… Похоже, к этой встрече Джения основательно подготовилась.

– Джения? – произнёс он удивлённо.

– Узнал? – спросила она, усаживаясь на стул, стоявший рядом с его кроватью. – Странно. Они говорили, что тебе сейчас не до разговоров, но я сумела настоять на своём.

– Ещё бы не узнать тебя, – ответил Нарелин. – Ты всегда была настойчивой.

И голос стал непривычным. Голос Лина, а не Рауля. «Чёрт, как плохо-то… Ведь это же конец. Или… Стоп, прекрати паниковать! Спокойно. Ты ещё ничего не знаешь. Не исключено, что ещё есть шанс выкрутиться».

Нарелин огляделся. Помесь больничной палаты и тюремной камеры. Белые стены, синеватый свет и очень хорошо укреплённая дверь. Диафрагма. В больничной палате.

Что с его телом, Лин увидеть не смог. Ниже уровня груди всё было закрыто сплошным покровом зеленоватого пластика.

Господи, да что это за место?

Впрочем, ответ напрашивался сам собой, несмотря на всю его нелепость. Тюремный комплекс в одном из зданий, принадлежащих федеральной госбезопасности.

– Что произошло? – спросил Нарелин и попытался привстать.

Конечно, приподняться не удалось. Не удалось даже пошевелиться. Зато основательно закружилась голова.

– Не дёргайся, – посоветовала Джения – А то подохнешь раньше времени. Вообще довольно странно, что ты всё ещё жив.

– Что случилось? – повторил вопрос Нарелин – Я почти ничего не помню.

– Правда? – делано удивилась Джения. – Ну так я освежу твою память. Только, прости, так, как это делаем мы, а не с помощью чужой техники, которой ты так лихо пользуешься. Кстати, не пробуй воспользоваться этим твоим… детектором. Мы блокировали его работу. Чувствуешь?

– Не знаю, о чём ты, – на всякий случай проговорил Нарелин. Комната наверняка под наблюдением, и любое неосторожное слово может быть использовано против него. – Я слушаю тебя. Внимательно.

– Ты?! Меня?! – Джения засмеялась. – Смотри. Сцену того, что происходило в зале Совета, Джения показала во всей красе, в объёме и с отличным звуком. Изображение развернулось прямо перед глазами.

Вот оно что! Ну конечно. Стремительное преобразование – из Рауля в Нарелина. Далее сработали охранные системы. Всё правильно, ведь Нарелин Эльве значится в базе данных как опасный террорист – немедленно уничтожить. Идиоты! Разве можно доверять такие вещи автоматике?

Смятение в зале, крик, шум, толпа вокруг трибуны. На полу валяется мальчишка с длинными чёрными волосами, в одежде Рауля он как в мешке, это даже смешно. И крови почти нет, всё сожжено.

«Твою мать! – подумал Нарелин. – Экий бифштекс из меня получился. Здорово располосовали. Это что же у них там, значит, плазма? Незнакомая модификация оружия, интересно, кто разработчик, точно не Эвен… Как я только жив до сих пор».

Непонятным осталось, куда делся симбионт. И Лин от души понадеялся, что Зверику удалось сбежать. Как оказалось, не зря.

– К сожалению, мы ещё не отыскали эту тварь. – Джения остановила запись и ткнула пальцем в котёнка, застывшего в прыжке над трибуной. – Но отыщем, не сомневайся. И тебе, Нарелин, больше никто не поможет. Ни твои дружки, создавшие нам проблемы с Транспортной Сетью, ни их техника… То, что ты называл детектором, не будет работать, потому что мы постоянно заменяем тебе кровь, и объём «умной воды» в ней просто не успевает достичь нужного уровня. Ни Клео не поможет тебе, ни Джовис. – Она усмехнулась. – Ну как ощущения? Сейчас с тебя разом содрали все твои волшебные шкурки, и ты теперь один на один с миром, да, Нарелин? Доходит, каково приходится нам, простым смертным?

«Находчивы, ничего не скажешь, – невольно подумал Нарелин. – Постоянно заменять кровь. А ты кретин. Никогда не думал о такой простой и эффектной возможности».

Джения встала со стула и села рядом с Нарелином на кровать. Чарующе улыбнулась и вдруг с размаху ударила его по лицу.

– Сволочь, – прошептала она. – Поганая сволочь!.. Страшно? А ну говори, тебе страшно?

– Вы молодцы, – сказал Лин. Боли от удара он не ощутил совершенно. – Да, страшно. Довольна? За что ты меня ненавидишь?

– Попробуй угадать сам, – серьёзно сказала Джения. – За что может ненавидеть женщина, дружок? Не получается? Попробуй. У тебя осталась ещё пара дней, не больше. После этого, по нашим прогнозам, твой детектор отключится – и ты умрёшь. К сожалению, вылечить тебя своими методами мы не можем.