Текст книги "Дело в шляпе (СИ)"

Автор книги: Екатерина Белецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

– Подайте на праздник, – снова затянул Шини. – Доброго вам здоровья!..

К его удивлению, к ним, пусть и не очень часто, но подходили. И в наволочке вскоре уже позвякивало полтора десятка монеток. И даже шуршали две или три бумажки – на такую щедрость ни Бакли, ни Шини не рассчитывали.

– Бумажки переложи во внутренний карман жилетки, – подсказал Ал. – Давай, давай, не тяни.

– Зачем? – шепотом спросил Шини.

– Когда в мешке только монетки, это выглядит более жалостливо. А с бумажками создается ощущение, что вам уже порядочно накидали. И не молчи, говори, давай. И веткой, веткой!..

Веткой, опять же по обычаю, было положено слегка похлестывать тех, кто хотел избавиться от греха. Такие подходили, кидали монетку, потом поворачивались спиной – и Шини слегка хлестал их по этим самым спинам. Считалось, что так изгоняются грехи, которые поменьше. Дурные мысли, например.

Через полтора часа стало смеркаться, и народ потянулся с площади по домам. Селяне складывали в коробки непроданный товар. Поняв, что больше ничего собрать не получится, Бакли и Шини потихоньку ушли с площади, сняли личины, прошли через несколько дворов, и сели подсчитывать свою добычу.

Добыча, против ожиданий, оказалась немаленькая.

– Ну ничего себе… – потрясенно бормотал Бакли, пересчитывая монетки и бумажки. – Одних шуршалок больше чем на полтысячи. А с мелочью все семьсот наберется. Шини, сколько там?

– Триста, – удивленно ответил Шини. – Я еще не досчитал. Сейчас…

На поверку оказалось, что собрали они почти девять сотен. И это – на полупустой площади, на окраине города. Бакли как-то странно притих, Шини заметил, что он расстроен.

– Ты чего? – спросил он.

– Да просто думаю. Врач быроспаса получает пять сотен. В месяц. А у вас какие зарплаты?

– Мы не работали еще, – напомнил Шини. – Но… тот же Фадан получал тысячи две, иногда поменьше. За родословные мы брали от пятисот до трех тысяч… примерно… Мой папа получал, как я думал, много. Почти пять тысяч. Мама полторы… Бакли, это что же получается? Это нас вот так дурят?..

– Видимо, да. Я ведь сколько раз сам кидал в такие же мешки мелочь! – в сердцах воскликнул Бакли. – Думал, на благое дело. Когда на праздник, когда на приданое кому-то, когда на ремонт церкви какой-нибудь, когда на воссоединение семьи чьей-нибудь. Шини, кого мы кормили, а? Это же огромные деньги! Куда они уходят?

– Это мы скоро выясним, – пообещал Ал. – Ребята, идите в какую-нибудь столовую, поешьте. Пока вы доберетесь до Фадана и компании…

– Про то, что надо поужинать, я согласен, – кивнул Шини. – Вот только где?

– Пройдите подальше от этого места, – предложил Ал. – Не стоит тут лишний раз светиться. Вы молодцы, отлично справились.

– Только Шини плохо голос подделывает, – проворчал Бакли. – Тоненько надо было, а ты…

* * *

Бонни и Аквист, конечно, спать не ложились – какое там. Сплошные нервы, не до спанья. Шини и Бакли пропали, ни слуху, ни духу, а теперь еще и Фадан куда-то запропастился, и неизвестно, вернется ли вообще. Да еще и машина неисправна – если что, придется удирать пешком.

– Проклятый генератор, – в сердцах произнес Аквист, когда они с Бонни забрались в кабину. Вечер выдался прохладным, и сидеть на улице, поджидая, больше не хотелось. – Если бы не он, мы бы уже были на станции, наверное.

– Да… – протянула Бонни. – Из-за него даже журналы не посмотришь, темно слишком.

Лампочка в салоне, само собой, не работала.

– Слушай, я вот про детей хотел вчера спросить, – несмело начал Аквист. – Ты их вообще любишь? Своих хочешь?

Бонни задумалась. Подперла кулачком щеку.

– Ну если честно, я их не очень люблю, – призналась она. – Но ведь у всех есть дети. Значит, и мне придется.

– Даже если не любишь?

– А что делать? – Бонни вздохнула. – Ведь так положено, Аквист. Хотя сейчас… я не знаю. Раньше я думала, что мое желание ничего не значит, а теперь, когда прочла Лердуса… Ведь всё не так трактуется, как принято считать, да? Про те же плоды, например. Что такое плоды? Все говорят, что плоды – это дети. А Лердус пишет, что плодом может быть совсем даже не ребенок, а что-то другое. Ту же притчу о плотнике взять.

Притча о плотнике была, по всеобщему мнению, одной из самых простых для толкования. Плотник этот ходил по городам и селам, и строил дома. И как-то повстречал спустившегося в Мир Триединого. И спросил у Триединого – не пора ли мне прекратить строить дома, и, уподобившись живому древу, начать приносить плоды? Триединый покрутил трижды пальцем у виска и пошел дальше. Суть притчи проста – ты и сам всё понял, и нечего было задавать Триединому дурацкий вопрос. Конечно, ты должен остановиться и наплодить побольше ребятишек.

– А теперь я думаю, что Триединый имел в виду не это вовсе, – вздохнула Бонни. – Тот плотник, он и так принес достаточно плодов, потому его плоды – это построенные им дома. Которые его переживут, и будут даже после его смерти полезны многим. У Лердуса красиво про это написано.

– А что там написано? – Аквист, как историк, конечно заинтересовался.

– Сейчас попробую по памяти, – Бонни подняла глаза. – За-ме-ча-тель-но написано, Аквист. Минуточку. Так… «Плод твой – не есть ребенок, выходящий из чресл твоих, он может быть подобен дыханью ветра, не содержать никакой иной субстанции, кроме духа; и не делается плод от этого меньше и незначительней. Ты можешь облечь плод свой в древо и камень, можешь заставить его светиться путеводной звездой; но не перестанет от этого быть плодом дело рук твоих и духа твоего».

– Ого, – только и сумел сказать Аквист. – А вот это было круто. То есть он, считай, говорит, что плод – это любое твое творение? Подобен дыханью ветра – это ведь про мысль, да? Я прав?

– Ага, – кивнула Бонни. – Выходит, что плод – это просто то хорошее, что некто сделал в своей жизни. Сделал, Аквист, а не родил. Построил дом, посадил сад, написал книжку. Да что угодно, главное, чтобы это что-то пережило его самого. У нас плод – это ребенок. И ничего больше.

– Н-да… – протянул Аквист. – Неожиданно.

– Ну и вот, понимаешь… Аквист, я не люблю детей, – потупившись, призналась Бонни. – Нет, иногда они милые, даже лапочки, но мне они не нравятся. Я люблю… – она потупилась. – Я люблю красиво одеваться, люблю постановки всякие смотреть, спектакли, фильмы. Море люблю.

– Ты же всего один раз на нем была, – напомнил Аквист.

– Ну и что? Один раз, да, и полюбила. Читать люблю. А детей… как-то не очень.

– Ты понимаешь, что уже сейчас наговорила на анафему? – тихо спросил Аквист.

– Еще бы! Конечно, понимаю, – Бонни тяжело вздохнула. – Попробуй скажи при ком такое – вмиг уделают.

– Слушай, я вот одного никак не могу уяснить, – осторожно начал Аквист. – Ты же не глупая вовсе. Ты же умная! Зачем притворялась глупой так долго?

– Ты дурак, что ли? – Бонни искоса глянула на Аквиста. – Девушке не положено умной быть. Даже если она греван.

– То-то Фадан удивился, когда ты сказала, что ты греван-универсал, – протянул Аквист. – У него не сошлось. Вроде бы ты дурочка, а на самом деле…

Бонни снова вздохнула. Поправила волосы, одернула короткую курточку.

– Аквист, а я красивая? – робко спросила она.

– Очень! Ты очень красивая, – с жаром сказал Аквист. Посмотрел на Бонни – не смотря на то, что в машине было темно, Бонни была вполне различима. – У тебя прекрасная фигура, волосы замечательные, и глаза такие… такие…

– Мои глаза выше, – подсказала Бонни. – Но это у меня тоже ничего, да.

– Это – у тебя выше всяческих похвал, – заверил Аквист. – И, если честно… Бонни… ты мне очень нравишься…

– Спасибо, – Бонни улыбнулась. – Так приятно, когда говорят… ну, вот так… как ты сейчас сказал…

– Тебе, небось, много кто так говорил, – Аквист погрустнел. – Верно?

– Ну… нет. Если честно, ты второй.

– А кто был первый? – ревниво спросил Аквист.

– Шини, – пожала плечами Бонни. – А что?

Аквист почувствовал себя гораздо лучше.

– Да ничего. Это я так, просто интересно было. Слушай, а ты не хотела бы…

Аквист не договорил.

Рядом с машиной вдруг раздались шаги и покашливание. Бонни и Аквист переглянулись. Аквист прижал палец к губам – тихо, мол, ничего не говори. Бонни кивнула. Мало ли кто это может быть? А вдруг Олка со своей компанией их нашла? И что тогда делать?

– Эй, вы где? – позвал голос Фадана. – Вылезайте, давайте, я всё, что надо, привез.

* * *

Ит закрыл блокнот – больше писать не хотелось. За окном их комнаты стоял сейчас серый дождливый рассвет. Скрипач полулежал на своей кровати, и рассеянно смотрел на визуал.

– Ну чего там? – спросил Ит.

– Заканчивают, как я понял, – Скрипач зевнул. – Уже недолго осталось. Фэб освободился, написал, что сейчас подойдет.

– Ясно, – кивнул Ит. – Поесть успеем?

– Давай его дождемся, – предложил Скрипач. – Много написал-то?

– Вторую главу закончил, – сообщил Ит. – Как-то у меня не особенно опять идет. Словно мешает что-то писать, понимаешь?

– Еще бы не мешало, от таких-то новостей, – Скрипач поморщился. – До станции они добрались уже?

– Какое там, – махнул рукой Ит. – Фадан генератор приволок, и всё пока что.

– А Бакли и Шини вернулись?

– Еще нет.

– А когда вернутся?

– Как только, так сразу, – пообещал Ит. – Я же не просто так их в город загнал. Им предстоит кое-что узнать.

– И что же? – с интересом спросил Скрипач.

– Вот я тебе взял и рассказал, – хмыкнул Ит, пряча блокнот под подушку. – Имей терпение. И вообще, не до них мне сейчас как-то. Тебе, я думаю, тоже.

– Что верно, то верно, – покивал Скрипач. – Ладно, с этим ясно. Давай еду сообразим какую-нибудь. Фэб голодный придет, восемь часов операции отстоял, как-никак.

…Фэб, против ожиданий Скрипача, есть не хотел. Видно было, что кусок в горло у него не лезет, и что самое последнее, о чем он сейчас думает – это завтрак. Поэтому Фэб кое-как одолел половину порции салата, и запил это салат двумя чашками крепкого лхуса.

– Фэб, ну как там? – отважился, наконец, спросить Скрипач.

– Там так себе, – Фэб покачал головой. – Очень большой срок. Как минимум десять кругов атак придется пройти. Если бы вы кровь не сдали, на заменителе его бы не вывели. А сейчас прогноз хороший, но лечиться ему придется долго. И на системе две недели.

– Я что-то такое и предполагал, – Ит опустил голову. – Но у меня цифры другие получились.

– В плюс или в минус? – с интересом спросил Фэб.

– В плюс, – признался Ит. – Три недели на системе, и атак не десять, а двенадцать.

– Ну-ка покажи расчет, – приказал Фэб. – Может, мы с устатку что-то упустили?

Расчет они смотрели минут десять, после чего Фэб заявил, что Иту, видимо, придется пересдавать курс, потому что он, Ит, ужасный перестраховщик, и что это, с одной стороны, конечно, хорошо, но с другой не очень, потому что риск в определенных пределах должен допускаться.

– Вы ему память замыли? – прервал их спор Скрипач.

– Нет, пока что нет, – Фэб покачал головой. – Только если попросит об этом сам.

– А если не попросит? – Скрипач нахмурился.

– Рыжий, ему жить. Понимаешь? Ему. Он сам решит, что и как, – Фэб отвернулся. – Хорошие мои, я посплю, пока сирены нет, а вы сходите, поговорите с Ильей. Честно говоря, я за него боюсь даже больше, чем за Олле и Зарзи. Помните, когда Виталий и Саша погибли, что с ним было? Он же месяц с ума сходил. И теперь будет то же самое. Он снова обвинит во всем себя.

– Сейчас найдем его, – пообещал Ит. – Скъ`хара, слушай… он ничего не говорил про смену локации или про что-то подобное?

– Илюха? Пока нет, – помотал головой Фэб. – Вообще, я с трудом представляю себе масштабы дела, которое из-за этого случая откроют официалы. И что-то мне подсказывает, что наш опыт может оказаться для Ильи полезным.

– Угу, – кивнул Скрипач. – Ит, пошли. Куртки наши прихвати, там дождь на улице.

– Тут всегда дождь, – пробормотал Ит, выходя из комнаты следом за Скрипачом.

3
О том, как полезно уметь зависать в воздухе

Илья стоял у люка третьего бокса, под проливным дождем, и пристально смотрел куда-то вглубь леса. Смотрел, не отрываясь, словно силясь разглядеть что-то, видимое ему одному, и никому больше. На нем был операционный комбез, судя по бледно-лиловому выцветшему цвету, практически полностью разряженный, и поэтому от дождя ни разу не защищающий.

Ит и Скрипач переглянулись, набросили куртки, и тоже вышли под дождь. С полминуты постояли рядом с начальником госпиталя, помолчали. Потом Ит осторожно спросил:

– Ты как, Илюш?

– Я нормально, – глухо ответил тот. – Что мне сделается.

– Пойдем обратно, пожалуйста, – попросил Скрипач. – От того, что ты будешь тут стоять, ничего не изменится.

– Да, это ты прав, – Илья, наконец, опустил глаза и посмотрел на Скрипача. Взгляд был тяжелый, неподвижный, ничего не выражающий. – Идите, я скоро подойду.

– Может, с нами? – предложил Ит. Илья отрицательно покачал головой. – Мы тогда тебя в боксе подождем.

– Хорошо, подождите, – Илья снова поднял голову. Лес, плохо различимый за пеленой дождя, словно бы притягивал его взгляд. – Я… недолго.

В бокс Илья пришел минут через десять. Покорно переоделся в новый комбез, который притащил Скрипач, так же покорно взял у Ита чашку чая, отпил половину. Затем отдал чашку Иту обратно, сел на выступ стены, и опустил голову на руки.

– Илюш, мы можем что-то для тебя сделать? – спросил Скрипач, тоже присаживаясь рядом.

– Вы? Сам как думаешь? – не поднимая голову, ответил Илья. – Что вообще теперь можно сделать?

– Ну что-то, предположим, можно, – осторожно начал Ит, но Илья его ту же перебил:

– Нет, Ититская сила, ничего тут уже не сделаешь! – вскинулся Илья. – Один из моих лучших хирургов-реаниматологов сейчас валяется в боксе, на системе, покалеченный и физически, и морально, и скажи мне, что ты предлагаешь с этим делать? И кого, ответь мне, ты предложишь на их места? Ты меня знаешь, я не беру кого попало, и…

– Стоп, – приказал Ит. – С какой радости тебе кого-то брать на их места? Зарзи вылечится, и будет работать дальше, точно так же, как и раньше.

– Уже не будет, – Илья отвернулся. – Ты всего не знаешь.

– Чего именно я не знаю? – нахмурился Ит.

– Ничего ты на самом деле не знаешь. И ты тоже, – Илья коротко глянул на Скрипача. – И вообще никто не знает…

– Так, – Скрипач прищурился. – Илюш, ты что-то пил?

– Пока нет. Не успел. Но хотелось. У меня, по-моему, крыша едет.

– Не «по-твоему», а точно едет, – подтвердил Ит. – А ну-ка пошли к тебе, накатим грамм по сто, и ты объяснишь, что к чему.

– Накатим – согласен, – ответил Илья. – Но вот объяснять… ребята, давайте вы вечером к ним подойдете, и они сами вам объяснят. Собственно, Олле просил, чтобы вы подошли. Именно вы.

– Почему – мы? – удивился Ит.

– Потому что вы – гермо. Кроме вас, гермо в команде больше нет. Да еще и кровь вы дали свою… Он, как мне показалось, решил, что вы поймете. Только пусть лучше они сами. Я… не хочу. Лучше они.

– Ну ладно, – с сомнением произнес Скрипач. – Илюш, ты их скъ`хара вызвал сюда?

– Гела? Да, вызвал, – кивнул Илья. – Гел через шесть часов прилетит. Вот уж кому не позавидуешь. И так вся жизнь через пятую точку, а тут еще вот такое приключилось. Не знаю, сумею ли я с ним говорить вообще, и сможет ли он меня простить.

– Тебя-то за что? – изумился Скрипач.

– За то, что не уследил. А должен был.

– Илюх, они вообще-то более чем взрослые давно, чего за ними следить? – Скрипач нахмурился. – Как-то странно получается у тебя.

– Да ничего странного, – Илья махнул рукой. – А где Фэб?

– Спать пошел, – Ит тоже присел рядом с Ильей. – И Поль тоже. И Саиш. И тебе бы тоже не худо хоть на пару-тройку часов прилечь.

– Заботливые, сил никаких нет, – проворчал Илья, вставая. Скрипач с Итом поднялись следом за ним. – Пошли, составите мне компанию на сто грамм, и я тоже, пожалуй, лягу. А вы подождите, Олле сказал, что сам вызовет вас, как решит, что можно.

* * *

Кафе-столовую, работавшую круглосуточно, Бакли и Шини вычислили по одуряюще вкусному запаху свежезаваренного лхуса и традиционной зеленой каши. Народу было, разумеется, превеликое множество (по всей видимости, неподалеку находилась фабрика, на которой трудились в три смены), но, к радости обоих, еду в этой столовой можно было брать на вынос, поэтому друзья нагрузились у кассы тремя объемистыми пакетами с едой и пластиковой бутылкой с теплым лхусом, и отправились трапезничать в тихий дворик неподалеку, который заприметили по дороге. Сели с комфортом – во дворике обнаружилась детская площадка, на которой имелся столик и пара лавочек.

– Красота, – удовлетворенно заметил Бакли, вытаскивая из пакета картонную коробочку с кашей. – Шини, ешь, пока горячая. Ух ты, мяса много положили!

– И мне тоже, – обрадовано сообщил Шини, запуская картонную ложку в свою коробку. – Вкусно как…

– У тебя так вкусно не получается, – заметил Бакли.

– У меня получается даже вкуснее, если я готовлю на плите из нормальных продуктов, а не запариваю концентраты на этой дурацкой белой вонючей горючке, – обиделся Шини. – Вот подожди, доберемся до какого-нибудь нормального жилья, и я тебе покажу, как я готовлю.

– Да ладно, ладно, не сердись, – хмыкнул Бакли. – Чего ты разошелся-то? Мы в общаге чего только не жрали, так что я привычный. Дай мне лхуса, пожалуйста… ага, спасибо…

– Ну и денек выдался, – Шини покачал головой. – Бесконечный какой-то. Как не заладилось с самого утра, так до самой ночи хрен знает что.

– Прорвемся, – отмахнулся Бакли. – Покемарим где-нибудь в парке, а утром к нашим будем добираться.

Время и впрямь было немало – дело шло к третьей ночи. Недоеденные продукты Шини сложил в один пакет, остальные аккуратно пристроил в мусорку; и они побрели прочь из гостеприимного дворика – искать место для спанья. Вскоре поиски увенчались успехом: им подвернулся симпатичный сквер, в котором росли густые и высокие кусты декоративного рибира. Под кустами оказалось чисто и сухо. Бакли и Шини улеглись, и вскоре заснули – это день вымотал их просто ужасно.

* * *

Шини проснулся первым – его разбудил голос. Кто-то стоял совсем рядом с кустами, в которых они спали, и говорил. Как сначала показалось Шини, говорил сам с собой. Однако Шини ошибся – вскоре к первому голосу присоединился второй.

– Они обманули вас. Мы перерыли дно этого проклятого ручья на участке в сто метров, там нет и следов генератора. Надо было лучше обыскивать машину.

– Мы обыскали машину, и генератора в ней не было. Только диски.

– Кестал, вы искали плохо. Потому что они либо увезли генератор с собой, либо закопали его вместе с тем гермо, которого вы подстрелили…

– И могилу которого вы не нашли! Не знаю, за что мы вам платим.

– Мы искали в Аюхтеппэ, а он мог умереть вовсе не там, – зло сказал первый голос. – Подумай сам, начальник! Они, скорее всего, уехали из города, и…

– Если ты такой умный, и они уехали – ищи, где он подох, и где его зарыли! – Кестал явно разозлился. – Кому, как не вам, про это знать! Все кладбища, все церкви, все ритуальщики – под вашим контролем. Ищите! Нам нужен генератор. Срочно. Олка рвет и мечет, и учти, если она разозлится всерьез – достанется не только нам с Суном!.. Вашей группе тоже прилетит, так и знай! Тебя что, не устраивает то, что сейчас имеешь? Ведь всё потеряешь, дурак – и кормушку, и докторишек, и транспорт на халяву, и студентов в помощь. Грешер это легко устроит.

– Ты мне не угрожай, – голос того, кто отвечал Кесталу, неуловимо изменился. – Грехи не жмут, Кестал Амсунати? Или думаешь, что твоя двойница тебе отпустит? Чего ты злой такой сегодня? Опять до тела не позвала?

– Не позвала, – вдруг ответил Кестал. В голосе его зазвучали горесть и раздражение. Шини немного опешил – он не ожидал, что Кестал так резко сменит тон. – Твоя правда, брат Боун, не позвала. Снова. Я уже извелся весь. Играет с нами, как хочет, измучила…

– Ну-ну-ну, успокойся, – голос того, кого Кестал назвал братом Боуном, стал внезапно приторно-сладким. – Поверь, Триединый не допустит вам долгого расстройства. Он смилостивится, правда, он вразумит вашу женщину, и будут тебе покой и умиротворение…

Греван? У Шини глаза полезли на лоб. Это ведь говорит греван, точно! Но какой? Шини, стараясь не зашуметь, осторожно приподнялся. Только бы не разбудить Бакли…

Видно было не очень, но Шини все-таки сумел различить говорившего. Да, это был греван, и тарга его оказалась черной. А на голове… точно, монашеская шапочка. Так что же, выходит дело? Грешер с этой своей Олкой привлек к поискам генератора – кого? Монахов? Греванов?! Ой-ой-ой.

– Ладно, давай вернемся к нашей проблеме, – голос брата Боуна посерьезнел. – В первую очередь мы должны найти этих глупцов, и, так сказать, лишить их возможности разгуливать туда-сюда и разглагольствовать о том, о сём. Конечно, им никто не поверит, потому что нести они будут откровенную чушь и ересь, но ведь вам не нужна утечка, правильно?

– Верно мыслишь, – подтвердил Кестал. – А еще вы должны добиться от них, где они спрятали генератор. Потому что без генератора у нас ничего не получится.

– Согласен, согласен. Мир, дорогой мой друг, находится в большой опасности, – размеренно заговорил брат Боун. – Мы должны не допустить вторжения. И удержать в руках власть, как ты понимаешь.

– Еще бы.

– Поэтому мы должны выстроить полную Печать. Скажи-ка мне, мерзость, которая есть служанка черного диска, она что-то новое говорила вам?

– Говорила, – Кестал хмыкнул. – Она искушала нас, брат Боун. Прельщала. Заманивала. Лгала.

– Я так и предполагал. Держитесь. Не поддавайтесь. Когда мы соберем все части, мы уничтожим Круглую Гору, и мир наш обретет, милостью Триединого, полное и нерушимое равновесие. И знай – все греваны на вашей стороне, и готовы придти к вам на помощь. С этого дня любой монастырь, любая церковь, любой греван – ваш воин и помощник.

– Красиво излагаешь, – хмыкнул Кестал. – Хочется верить, что это и в самом деле так. А если это так, то давайте-ка побыстрее найдем то, что ищем, и тех, кого ищем. Один раз они от нас сбежали. Второго раза не будет.

– Кестал, мы проследили их путь в Аюхтеппэ. Они останавливались в гостиницах для паломников. Не думаю, что они изменят этой привычке, – брат Боун ухмыльнулся. – Наши гостиницы самые лучшие, и самые дешевые. Так что не сомневайся, их поимка – дело весьма невеликого времени.

– Что ж, хорошо. И повторю еще раз: ищите генератор. Ищите! Время действительно дорого.

* * *

Шини зря опасался – разговор за кустами Бакли не разбудил. Чтобы разбудить Бакли, пришлось громко щелкать пальцами у того над ухом, и шуршать пакетом с едой, только после этого Бакли соизволил открыть глаза, и недовольно спросил:

– Что, уже надо вставать?

– Надо, – шепотом рявкнул Шини. – И побыстрее! Бак, у нас ужасные проблемы!

– Опять проблемы? И что на этот раз?..

Шини принялся пересказывать Бакли подслушанный разговор. С каждым его словом лицо Бакли вытягивалось все больше и больше. Наконец он обалдело помотал головой, и, с опаской оглянувшись на кусты, шепотом же спросил:

– И что ты предлагаешь делать?

– Надо скорее к своим, они же не знают, – Шини тоже оглянулся. – Но сперва нужны какие-то личины. Нас же греваны ищут! Ты можешь себе представить, сколько в Шенадоре греванов?

Бакли присвистнул.

– Вот то-то и оно, – развел руками Шини. – Надо кем-то притвориться.

– Но мы же волосы перекрасили, – напомнил Бакли.

– Корни уже отросли, – Шини подергал себя за наспех заплетенную косичку. – И потом, рожи наши слишком приметные.

– Может, в девчонок тех обратно попробовать? – предложил Бакли.

– Ну… можно, наверное, но я как-то не очень себе представляю… – Шини задумался. – Девчонки маленькие, одни, за городом… Нам бы лучше в фермеров каких-то.

– А где ты возьмешь фермеров?

– Да на том рынке, где мы вчера были, – пожал плечами Шини. – Ну что, пошли?

* * *

Аквист после первого часа настоящей тренировки понял, что к вождению машины у него, кажется, вообще нет никаких способностей. Если с мотиком он освоился достаточно быстро (как ему сейчас казалось), то здесь не получалось ну вообще ничего. Совсем! Проклятая машина то глохла, как только он отпускал газ, то прыгала вперед, как взбесившаяся ацха; когда он все-таки кое-как поехал, машина завиляла из стороны в сторону – он испугался, отпустил газ, и машина снова заглохла.

– Безнадежно, – констатировал Фадан. Он и Бонни во время тренировки сидели под кустиками на краю полянки, и следили за тем, как Аквист мучает машину. – Мы так никогда никуда не уедем.

– Ему просто нужно потренироваться, – возразил Шеф. – А хочешь, ты попробуешь?

– Я? Ну вот еще, – Фадан нахмурился. – Старый я уже этому учиться.

– Ты? Ты сопляк ленивый, – усмехнулся Шеф. – Тоже мне, старик нашелся.

– Мне сорок пять, – напомнил Фадан.

– Я и говорю, сопляк. Ладно, пусть пока Аквист покатается, – смилостивился Шеф.

– А может, мне попробовать? – предложила Бонни. Фадан глянул на нее с удивлением.

– Попробовать стоит, но точно не на этой машине, – отозвался Шеф.

– Почему?

– Слишком тяжелое управление, да и кресло под твой рост не отрегулируешь. Она не рассчитана на женщин, машина эта. Руль тяжело поворачивается, педали тугие, рычаг передач тоже тяжело ходит, – принялся объяснять Шеф. – Вот если бы у нас была такая машина, как у конкурентов, тогда был бы другой разговор.

– Я бы смогла ее водить? – с интересом спросила Бонни.

– Почему нет? – удивилась Ана. – Конечно, смогла бы.

– Ана, а расскажи мне, как это делается, – вдруг попросила Бонни. – Ну, так же, как Эл Аквисту показывал.

– Запросто. Смотри…

Фадан, чтобы не мешать им, встал, потянулся, и прошелся туда-сюда по краю полянки. За поворотом надсадно ревел движок – Аквист продолжал тренироваться. Вскоре показалась машина, которая, пусть и немного виляя, все-таки ехала в их сторону. Доехав до Фадана, машина остановилась, и двигатель тут же заглох.

– Всё! Не могу больше, – пожаловался Аквист, спрыгивая на траву из кабины. – Не понимаю, как Бакли водит этот металлолом. Она же не едет!

– Чувствовать надо механизм, понимаешь? Чувствовать! – Эл появился рядом с Аквистом. – А ты давишь, как не знаю что. И вообще, с мотиком ты вполне договорился, чего сейчас пасуешь?

– Не знаю, – Аквист виновато опустил голову. – Не получается, и всё тут.

– Ну, в принципе, можно на слиянии попробовать, – предложил Эл. – Давай ты отдохнешь часок, и поучимся. Аквист, правда, очень нужно. Нам нельзя больше тут оставаться.

– Да понимаю я, – Аквист тяжко вздохнул. – Сейчас лхуса выпью, и продолжим.

– Вот и ладно. Не расстраивайся, всё получится, вот увидишь.

– Хорошо бы.

Фадан видел – Аквист и впрямь серьезно расстроен своей неудачей. Может, попробовать самому?..

– Шеф, – тихонько позвал он. – Как думаешь…

– Садись в кабину, – приказал Шеф. – Угу. Отодвинь кресло подальше, так, чтобы ноги хорошо дотягивались до педалей, и чтобы сидеть было не тесно. Ага, отлично. Теперь – положи руки на руль, вот сюда, и вот сюда. Запомни, это правильное положение рук. Понял?

– Да.

– Убери ноги с педалей… Фадан, поверь, если ты сумел прикрутить на место генератор, это ты тоже сумеешь.

– Ну, не знаю. Одно дело – прикрутить шесть гаек. Другое – пробовать управлять этим рыдваном.

– Благодари небеса, что у рыдвана два аккумулятора, и что сдохший генератор разрядил только один из них, – проворчал Шеф. – Так. Теперь поверни ключ в замке зажигания.

– Ого! – обрадовался Фадан. – Заработала!..

– Хорошо. Теперь посмотри на педали. Правая нога у тебя обслуживает правую педаль и среднюю. Левая педаль – сцепление, правая – газ, посредине – тормоз. Ну-ка, нажми на газ правой ногой.

Движок взревел.

– Это чтобы ехать, так? – спросил Фадан.

– Типа того, – хмыкнул Шеф. – Но не совсем. Теперь дальше. Нажимаешь левую педаль, переводишь рычаг на один щелчок вперед, а потом левую ногу… ты какой ногой нажал на сцепление?

– Правой, – недоуменно ответил Фадан.

– А надо было – левой! – рассердился Шеф. – Фадан, левая нога! Она к этой педали ближе!

– Фу ты, пропасть, – запутавшийся во всех этих право и лево Фадан досадливо поморщился. – Так… погоди… вот я нажал левую педаль левой ногой, ага?

– Ага, – подтвердил Шеф. – А теперь слушай. Да не делай ничего, а слушай! Держи ногу, не отпускай!!! Переводи рычаг на один щелчок вперед.

– Так.

– А теперь медленно, Фадан, мед-лен-но, отпускай левую педаль и потихоньку нажимай на правую, – приказал Шеф.

Фадан послушался, и, о чудо! машина поехала. Фадан жал на педаль еле-еле, и машина тащилась тоже еле-еле, переваливаясь с кочки на кочку.

– Отлично, – похвалил Шеф. – Нежно, Фадан, нежно! Еще нежнее!.. Руки на руле лежат правильно, и… вот перед теми кустами нужно будет повернуть. Газ отпусти почти полностью… можно теперь совсем полностью… и аккуратно поворачивай руль… не дергай, тихонечко! Очень хорошо… еще сильнее поворачивай… отлично… теперь выравнивай руль… ага… и чуть-чуть прибавь газу. Совсем чуть-чуть.

– А останавливаться как? – решился задать мучавший его вопрос Фадан.

– Давай попробуем, – предложил Шеф. – Выжимай сцепление… пока лучше так, потом покажу, как иначе. Выжимай, одновременно правой ногой осторожно дави на тормоз. Только не резко, а то об лобовое стекло убьешься. Хорошо, молодец. Теперь, когда машина стоит, переведи рычаг назад, опять же до щелчка. А теперь отпускай и сцепление, и тормоз. Все, приехали.

Фадан глубоко вздохнул – только сейчас он понял, что взмок от напряжения, что руки вспотели, а сердце колотится, как ненормальное. Получилось? У него получилось? С первого раза?

– Очень неплохо, – заверил Шеф. – Еще час тренировки, и поедем. Правда, придется пробираться окольными дорогами, потому что на большую трассу тебе пока что выезжать опасно. Не справишься.

– Да я и по окольным вряд ли сумею, – усомнился Фадан.

– Сумеешь, куда ты денешься, – заверил Шеф. – Нам сейчас главное добраться до города, и найти ребят.

– Почему ты уверен, что они в городе?

– Им больше негде быть, – твердо ответил Шеф. – Видимо, они попали в какие-то неприятности. Надо выручать. Так, давай снова за руль, и продолжим.

* * *

Конечно, Аквист обиделся, и еще как. Что же это получается такое? Он старался, пытался, и ничего, а Фадан, гад долговязый, поехал с первой же попытки. Ну и ну… Ну и дела…

– Да не дуйся ты, – примирительно сказала Бонни, заметив выражение на его лице. – Ну, подумаешь, тоже мне. Научишься.

– Но Фадан же сразу…

– И чего? Вот, например, взять мои шляпки, – Бонни поправила шляпку, украшенную крошечным розовым букетиком. Эту шляпку она достала из чемодана сегодня утром. – Думаешь, у меня с первого раза стало получаться? Страшно вспомнить, сколько я ткани и клея извела, пока сделала первую нормальную шляпу на продажу. Такие кособокие уродки выходили, страсть. Но потом научилась. И ты научишься. А Фадану, небось, просто повезло. К тому же у тебя рука еще болит, наверное.