Текст книги "Дело в шляпе (СИ)"
Автор книги: Екатерина Белецкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Екатерина Белецкая
Насмешники. Дело в шляпе
Посвящается тому, кто сейчас читает эту книгу. Каждая книга – это новая встреча с тобой, мой дорогой читатель. Так что знай, я рада видеть тебя снова. Сегодня отличный день для нового путешествия, не так ли?
Пролог. Дананг
Два дебила – это сила
– …до такого допереть! Ты же видел, кретин, что там трава впереди! Ровная!!! Где ты по Вьетнаме вообще видел ровную траву, а?!
– Около посольства, в Дананге. Там же, где и ты.
– И чего тогда ты попер на эту ровную траву?!
– Я хотел, как быстрее…
– Ит, ты кретин, мать твою за ногу и головой об забор!!! Как быстрее он хотел!!! Слыхали?! Нет, Саиш, ты слышал, а?! Он хотел как быстрее!!!
– Рыжий, не ори. И лежи спокойно. Не дергайся. Всё сам знаешь.
– Ну знаю, знаю. Нет, Ит, просто так ты от меня не отделаешься!!!
– Слушай, завали плевательницу, а?! Я, значит, попер на ровную траву? А кто мне доказывал полторы минуты, что там проскочить будет удобнее?!
– Я просто сказал!
– А я просто сделал!!!
Молодой вьетнамец, раненый, который до этого молча слушал перепалку, вдруг тихо засмеялся и что-то произнес. Рыжий ответил – коротко и, кажется, зло. Вьетнамец рассмеялся еще раз.
– О чем это они? – недовольно спросил Саиш. Ему не нравилось категорически всё: и Вьетнам, и вьетнамцы, и когни, и штатники, в общем, весь нынешний военный набор. Язык он не снимал принципиально, не смотря на ругань Ильи и ворчание остальных врачей госпиталя «Дананг».
– Этот товарищ говорит, что нам махал, но мы же дураки, – объяснил Ит. – Рыжий ответил, что сильнее надо было махать, через дождь не видно.
– А этот?
– А этот ржет, ты не заметил, что ли? – Ит тяжело вздохнул. – Чертовски неудачно налетели, что правда, то правда.
– Бывает, – пожал плечами Саиш. – Чего-то нас долго в очереди держат…
– Легкие мы слишком, вот и держат, – Ит пожал плечами. – Но блинский блин. Илья с Фэбом оборутся. И в поле месяц не выпустят.
…«Ледяные иглы» были штукой пренеприятной. Мало того, что прятали их когни поистине мастерски, мало того, что тащили на себе «иглы» кучу всякой дряни, так еще и вывести раскрывшуюся иглу из тела было задачей долгой и муторной. Потому что дробилась она в раневом канале на такое количество травмирующих элементов, что страшно подумать. Да и сами элементы были чаще всего с кучей «сюрпризов». Хотя большую часть этих сюрпризов местные врачи уже изучили. Нейротоксин? Разработан нейтрализатор, который вводится заранее, всем – и врачам и военным. Набор ядов? Есть противоядия, всё тоже заранее. Не первый год воюем. Еще какое-то дерьмо в обход пактов и соглашений? Тоже не вопрос. Самое поганое в «иглах» теперь не это. Самое поганое – «живой песок». Который, сука такая, расширяет раневой канал изнутри, и который можно вывести только активным гелем, который пришлось спешно для этой боевой кампании разрабатывать. Две такие «иглы» в ногу, и вот ты уже кандидат на пару операций и на несколько дней с раневыми каналами «под гелем», что более чем неприятно. Твари вы всё-таки, когни. «Птички». Изобретательные и хитрые твари…
– …девятую и восьмую. Рыжий, я вам поражаюсь просто. Вы чего, дебилы, что ли? Куда вас понесло?
– Два дебила – это сила, – с тяжким вздохом ответил Илье Скрипач. – Ну, понесло. Да сам знаю, что идиотизм получился. Не ругайся, Илюш. Мы ж не нарочно.
– Да понимаю я, что не нарочно, – главный врач госпиталя, в данное время носившего название «Дананг», Илья, и двое других врачей, Дослав и Вася, сейчас спешно осматривали ногу Скрипача. Обезболивающее, разумеется, работало, но даже под ним было заметно, что Скрипачу неприятно, как минимум – он то и дело досадливо морщился. Два канала, оставленных иглами, изначально были по три миллиметра толщиной, но сейчас они подходили к своему истинному размеру: полутора сантиметрам. – Как вы так ловко-то, рыжий?
– Что ловко? – не понял Скрипач.
– Ровно по две дырки каждый словили, причем примерно в одних и тех же местах, – хохотнул Дослав.
– Потому что кассета шла, – пояснил Скрипач. Приподнялся на локтях, чтобы посмотреть, но Вася показал ему кулак, нишкни, мол. Скрипач покорно лег обратно. – А на «стреле», ясное дело, ногу не отдернешь. Некуда.
– Понятно… лежи, блин, не рыпайся! – приказал Дослав.
– Сильно разошлось?
– А ты как думал? Сильно. Ничего, переживешь, – проворчал Илья.
– Ита завезли? – Скрипач имел в виду операционную.
– Само собой, у него ж приоритет, – пожал плечами Вася. – Уже делают. С вами просто будет, сам знаешь. Вы тощие.
– Ну это да, – кивнул Скрипач. – Из жиров это всё вдвое дольше ковырять бы пришлось….
– Всё, спи давай, поехали. Через часок увидимся, – пообещал Илья.
– Слушай, скажи Киру с Фэбом, чтобы не орали, – сонным голосом попросил Скрипач. Он уже понял – наркоз Илья взял совсем слабый, по низшей градации, а значит, действительно ничего страшного нет и не ожидается. – Скажешь?
– Скажу, скажу, – заверил Илья. – Разговорчики в раю!.. До скорой встречи.
* * *
Их даже в палату не отправили. Разбудили после операции и велели убираться к себе в комнату. Ясное дело, что не пешком, первые дни ходить нельзя, но всё-таки своим ходом.
– Вот так дурости и делаются, – проворчал Скрипач, когда они, наконец, оказались у себя и перебрались с транспортировочных платформ на кровати. – Хорошо хоть парня вытащили.
– Парню на самом деле сильно повезло, – отозвался Ит. – Через неделю в часть вернется.
– Это да, – подтвердил Скрипач. – Ну чего? Будем ждать возмездия?
Возмездие себя особенно долго ждать не заставило: где-то через час вернулись Кир с Фэбом. Точнее, первым пришел Кир, и сходу принялся орать, причем суть его ора сводилась к тому, что «этих двух идиотов не то, что в лес, в сортир одних отпускать нельзя». Скрипач с Итом слабо отбивались, отлично понимая, что спорить с разбушевавшимся Киром будет себе дороже. Десятью минутами позже явился Фэб, судя по утомленному виду только что отстоявший какую-то сложную операцию, и последовало продолжение марлезонского балета, только на этот раз с упором на безответственность и лихачество.
– Скъ`хара, ну хватит, а? – взмолился Ит, когда ор одного и занудство другого вышли на третий круг. – Ну и так ноги болят, а тут вы еще… мы же правда не нарочно!
– Ежу понятно, что не нарочно, но всё равно, осторожнее надо быть, – последний раз погрозил кулаком Кир.
– Как говорят местные, обезьяна тоже падает с дерева, – философски заметил Фэб.
– А разве это местные говорят? – удивился Скрипач. – Мне казалось, что это были индийцы.
– Какая разница? – пожал плечами Фэб. – Ладно. Хорошо то, что хорошо кончается. Так, мы в город через час. Кому что привезти?
– Мне вкусное что-нибудь, сами решите, – попросил Скрипач.
– А мне… – Ит задумался. – Фэб, купи там блокнот и пару ручек, пожалуйста.
– Зачем? – удивился Фэб.
– Хочу продолжить эту свою… историю.
– Ну, ты вспомнил! – рассмеялся Скрипач. – Пять лет прошло, писатель! Оно надо?
– Почему нет? – удивился Ит. – Нам лежать неделю. Делать нечего. Курс мы сдали. В поле не выпустят. А на счет пяти лет – ну, кто виноват, что времени не было?
– Жизнь, – вздохнул Скрипач. – А ты правда придумал, что там было дальше?
– Давно уже придумал, но некогда было, – Ит зевнул. – Так что давайте, езжайте, а мы пока что покемарим, что ли.
– Фэб, вот сто против одного, что они специально подставились, – Кир был само ехидство. – Ни тебе сирены, ни поля. Отсыпайся и бездельничай.
– Я в тебя сейчас подушкой брошу, – пообещал Скрипач.
– Тебе нельзя, у тебя гель в ноге, – невозмутимо ответил Кир. – Ладно, мы пошли. Ит, потом почитать дашь, чего у тебя там получится.
– Может дам. А может, и не дам. В общем, блокнот с ручкой сначала привезите, критики.
Ит Соградо
Насмешники. Дело в шляпе
1
Веселый катафалк
– Нет, Фадан, так нельзя. У тебя рожа слишком довольная, – отчитывал Шеф. – Ты помнишь, какая у вас легенда? Ты помнишь, в какой мы едем машине? Ты помнишь, по какому поводу мы едем?
– Да помню я!!!
– Не помнишь. Давай повторять.
– Шеф, это уже несерьезно.
– Нет, это вполне серьезно, Фадан. И… эй вы! Там, в кузове! Прекратите ржать! Аквист, немедленно лег и притворился мертвым!!! Ты же труп! Забыл? Шини, сядь. Бонни, ты тоже. Бакли, не отвлекайся от дороги. Так, хорошо. Фадан, начинай.
– Мы должны отобрать диски у тех, кто у нас их спер, – неприязненно сказал Фадан.
– Угу, – кивнул Шеф.
– Мы должны активировать систему, чтобы выбраться из «шляпы», – секунду подумав, добавил Фадан.
– Так, – подбодрил Шеф.
– А сейчас мы должны проехать так, чтобы нас не загребли полисы. Ага?
– В общих чертах – да. Но ты не мог бы хотя бы попробовать отнестись к делу чуточку серьезнее?
– Шеф, я почти декаду отношусь серьезно, и мне надоело! – взмолился Фадан. – А еще эти… Бонни, ну вот что смешного я только что сказал?
– Ни… ничего… просто… ой, мамочки…
– Над чем ты там хихикаешь?! – взорвался Фадан.
– Труп щипается, – пояснил Шини. – Аквист, сейчас как дам по рукам!
– Детский сад, – проворчал недовольно Шеф. – Так, Фадан, еще раз по пунктам, пожалуйста.
– Ох. Так, значит. Сейчас едем в Шенадор, ну или рядом, там ищем этих мерзавцев, отбираем диски, потом тащимся на гору, где эти, как их… ну, понятно, в общем, и активируем всю эту систему. Я правильно сказал?
– Ну да, сказал-то ты правильно, – неприязненно ответил Шеф. – Но за эти дни вы безобразно распустились. Никуда не годится. Поэтому еще раз попрошу всех: сохраняйте, по возможности, серьезность. Дело нам предстоит нешуточное.
– Да это мы уже поняли… – Фадан нахмурился. – Бонни! Кончайте там смеяться, и дай мне сюда, пожалуйста, распечатки по атомным станциям. Мы ведь до сих пор так и не поняли, куда именно собирается отправиться Олка со своими подонками.
Еще двое суток назад предстоящее дело казалось Фадану относительно легким, но сейчас он стал понимать, что легкостью тут на самом деле и не пахнет. Во-первых, у них заканчивались деньги, и надо было откуда-то взять еще, иначе экспедиция будет обречена на провал. Во-вторых, опасность команде грозила все-таки немалая, Шеф объяснил, что полисов надо будет остерегаться – есть шанс, что их ловят, и что проверки бывают разными. В-третьих, подготовка команды явно оставляла желать лучшего, поэтому Алу и Элу предстояло сейчас спешно натаскивать своих учеников, чтобы те могли хотя бы как-то отбиться. И, в-четвертых, и, пожалуй, самых главных, было определение места назначения – в окрестностях Шенадора имелось целых три атомных станции, и до сих пор было неясно, на какую из них поедут Олка и Грешер…
– Бакли, зря ты все-таки этого тухлого рыбца привязал снаружи, – посетовал Аквист. – Не дай Триединый, остановят, и как мы тогда быстро запах изобразим?
– Как-нибудь, – Бакли был занят, дорога в этих местах оказалась неровная, и он переживал за свою старенькую машину. – Поверь, если бы рыбец был внутри, мы бы давно задохнулись.
– Пусть лучше там, – попросила Бонни. – Я даже отсюда эту гадость чувствую.
Идею с тухлым рыбцом предложила «добрая» Ана, а подлый Шеф эту идею одобрил, к большому негодованию всей команды. Суть идеи заключалась в следующем. Берется рыбец среднего размера, обрабатывается всякими консервантами, типа формалина, и оставляется в теплом месте на денек-другой. Запах будет очень и очень похож на запах покойника, по крайней мере, для полисов обманка получится в самый раз. Маловероятно, что кто-нибудь захочет подробно рассматривать «мертвое тело», нюхнув предварительно рыбца с формалином. Проблема заключалась только в том, что Бонни категорически отказалась сосуществовать с рыбцом в кабине. Остальные, впрочем, с ней согласились. В результате крепко запечатанный пакет с наформалиненной дохлятиной Бакли привязал снаружи, под днищем. При необходимости его можно переместить в кабину, и пусть полисы нюхают на здоровье.
– А если перетащить не успеем? – Аквисту надоело лежать, поэтому он сел, придерживая грубую ткань, изображавшую погребальное покрывало, и с удовольствием потянулся. Первоначальную идею – ехать в мешке – Аквист отмел категорически. Еще не хватало! Сошлись на покрывале.
– А если не успеем, то скажем, что ты еще не протух как следует, – дернул плечом Бакли. – Лег бы ты лучше.
– Не хочу, надоело, – Аквист поморщился. – Сколько можно лежать?
– Сколько нужно, – поддел его Бакли. – Плечо болит?
– Да нет. Ноет немножко, но не болит.
– Это хорошо, – похвалил Бакли. – Через несколько дней вообще должно пройти.
– Хорошо бы. Фадан, так что про электростанции получается?
– Ну, примерно вот что…
Первую Шеф забраковал сразу же: она была, по его мнению, слишком маломощной, да и располагалась неудачно. Вторая, по его мнению, подходила лучше – и от города недалеко, и мощности достаточно. Только одно обстоятельство смущало: на этой станции не так давно был пожар, поэтому из четырех блоков работали сейчас только два. Да и рабочих, ремонтирующих станцию, там сейчас должно было быть немало. Оставалась третья. Она подходила идеально. Шестьдесят километров от Шенадора, это раз. Шесть работающих исправных блоков, это два. Хороший удобный подъезд, это три.
– Видимо, они отправятся именно туда, – подвел итог Шеф. – На эту самую станцию. Слушайте, а почему они все с названиями у вас? Эта называется «Весенний гром», подгоревшая – «Единая мощь», маломощная – «Восход». Первый раз вижу, чтобы им названия давали.
– А что не так? – удивилась Бонни. – Названия и названия…
– Ну, не знаю, – пожал плечами Шеф. – Впрочем, неважно. Давайте подробнее про этот «Весенний гром».
* * *
– Ит, ну чего? Получается что-то? – Скрипач кое-как сел, зевнул.
– Да не очень, – признался Ит. – Не идет у меня сегодня.
– Тогда ложись, – предложил Скрипач. – Раз не идет, лучше спать лечь, как я думаю.
– Не хочется, – Ит нахмурился. – Просто, понимаешь, сейчас мне, по идее, надо расписывать подробности, почему они решили поехать именно на эту электростанцию, а это будет так скучно!
– Ну так не пиши про это, – пожал плечами Скрипач. – Вот мне, как читателю, глубоко по фигу, почему. Дай-ка посмотреть, что у тебя там получилось…
Написано в блокноте было совсем немного, поэтому чтение заняло у него минуты три от силы.
– Ну? – требовательно спросил Ит.
– Не пиши подробности, – Скрипач решительно захлопнул блокнот. – Действительно, тягомотина будет. Лучше напиши прикол с рыбой.
– Напишу, – пообещал Ит. – Я, правда, его на потом хотел.
– У тебя для «напотома» вся книжка, – напомнил Скрипач. – Разбавь свои унылые рассуждения хоть чем-нибудь. Пусть у них пройдет какое-то время, что ли? Это можно?
Ит задумался.
– Можно, наверное, – неуверенно сказал он. – Сейчас, попробую.
– Вот и давай.
– Угу.
Ит отобрал у Скрипача блокнот, поставил знак отбивки, и начал писать. «Пошли третьи сутки их путешествия…»
* * *
Пошли третьи сутки их путешествия. Дороги стали лучше, погода теплее, и команда, не смотря на увещевания Шефа о том, что нужно соблюдать осторожность, слегка расслабилась. Аквист сидел в кабине наравне со всеми, вместо того, чтобы лежать под покрывалом, Шини втихую заплел себе несколько привычных косичек, а Бонни, из которой «унылая молодая вдова» и так получилась неважнецкая, занималась преимущественно тем, что листала прихваченные из гостиницы в Аюхтеппэ модные журналы с разнообразными моделями шляпок. Относительную серьезность сохранял только Бакли, который вел машину, но и он нет-нет, да влезал в веселые беседы, которые шли эти дни в салоне машины.
– Прикольно будет, если получится, – мечтал вслух Шини. – Мы – агенты, представляете себе? Форму, наверное, настоящую дадут, драться хорошо научат…
– Ты бы для начала меня слушал почаще, недотепа, – ругался Ал. – Научишь тебя, как же! Если ты со мной работаешь кое-как, то что тебе, например, учитель-человек скажет? Или когни?
– Учитель – кто? – удивился Шини.
– Человек или когни, – пояснил Ал. – А ты думал, что в Службе только рауф работают, что ли? Там полно разных рас, так-то. Учитель-человек с тобой бы нежничать не стал. Люди, они знаешь какие строгие?
– Ой, да ладно, – отмахивался Шини. – Тоже мне, напугал. Бонни, мы где в этот раз ночуем?
Ночевали они в маленьких придорожных отелях для паломников, и Аквисту это очень не нравилось: ему приходилось оставаться на ночь одному в траурной машине, потому что вид разгуливающего покойника мог бы вызвать у окружающих множество ненужных вопросов. Поэтому, пока остальные нежились в мягких кроватях, бедный «покойник» ворочался на носилках, стараясь укутаться получше – места всё еще были северные, и по ночам машина выстывала.
– Наверное, в лесу, – отозвалась Бонни, разворачивая карту. – Ана, что мы там придумали?
– Или вон тот отель, или можно отъехать в лес, – Ана возникла рядом с Бонни, и указала на две точки на карте. – Что, Аквист, надоело?
– Не то слово.
– Понимаю. Терпи. В общем, два варианта, и… Бакли! Внимание! Тормози, это полисы.
К слову сказать, полисы на Раворе-7 вели себя весьма специфически. Во-первых, служить брали только мужчин, ни женщины, ни гермо полисом стать не могли. Во-вторых, как казалось тому же Фадану, полисов словно специально подбирали для этой работы: они даже внешне были чем-то похожи. Высокие, рослые, зачастую толстые, они имели практически одинаковые лица и почти идентичные выражения на этих лицах. Под длинным козырьком полисовской кепки обычно находилась морда, исполненная брезгливости и презрения ко всему окружающему пространству. Казалось, еще секунда – и полис, не выдержав, плюнет тебе в глаз.
Полисы существовали пешие и дорожные. Пешие таскались по городам и поселкам парами, либо же тройкам, а вот дорожные за городом всегда ездили вчетвером. Машины у них были довольно большие, и, по слухам, быстрые – догнать старенький пикап Бакли такой машине не составило бы никакого труда. Но это были полисы, работавшие на межгородских трассах. В городах транспортные полисы катались по трое на маленьких юрких машинках, способных заехать при надобности в любой переулок или двор.
Особого внимания заслуживала форма, в которую полисы одевались. Форма эта, не лишенная даже некоторого изящества, шилась из мягкой плотной ткани болотного оттенка, и состояла из штанов с множеством карманов, и рубашки с длинными рукавами, в которой тоже карманов находилось – хоть отбавляй. Так же у формы имелся многофункциональный кожаный пояс, на который специальными карабинами крепилось следующее – баллон с плаксивым газом, ярко-красного цвета, погоняло из твердой резины с удобной ребристой рукояткой, наручи трёх размеров (женские, гермо, мужские), и (мечта всех без исключения детишек) большой серебряный свисток, от звука которого можно было оглохнуть, особенно если полис внезапно засвистит рядом.
На голове полисы носили кепки, причем не простые, а тоже функциональные. Справа – наушник рации, спрятанной в кармане рубашки; посредине – табличка с номером участка; слева – пачечка тонких бланков-нарушалок и короткий карандаш для записи.
И вот всё это богатство и роскошь, позвякивая наручами и помахивая снятыми с поясов погонялами, в количестве трёх полисов сейчас направлялось к остановившемуся пикапу Бакли. Четвертый полис остался в машине, видимо, на всякий случай.
– Аквист, быстро лег, – распорядился Фадан шепотом. – Черт!.. Рыбец!..
– А я вот говорил, – проворчал Аквист. Он проворно лег на носилки, и Шини с Бонни спешно закрыли его покрывалом.
– Молчи, – прошептала Бонни.
– Угу…
– Говорить буду я, – Бакли выпрямился. – Не в первый раз. Сидите со скорбными рожами, и молчите в тряпочку.
– Ладно, – шепнул в ответ Фадан.
– Всё, тихо.
Подойдя к пикапу, полисы остановились. Один из них ткнул пальцем в Бакли, и жестом приказал – вылезай, мол. Бакли тут же покорно вылез, раболепно согнулся, и, вытаскивая из-за пазухи документы, поспешил навстречу полисам.
– Что они там делают? – шепотом спросила Бонни.
– Бумаги смотрят, – беззвучно ответил Фадан. По счастью, Бакли не заглушил мотор, и они могли разговаривать. – Не дай Триединый, полезут внутрь.
– А они полезут, – Шеф в этот раз решил остаться невидимым. – Так, быстро сделали нужные лица. Быстро! Они идут сюда!..
Действительно, один из полисов остался снаружи – он и Бакли стояли у дороги, листая документы, а двое других полисов решительно направились к пикапу. Один из них стукнул своим погонялом по двери и велел:
– Открывайте, выходите.
Пришлось послушаться. Фадан вылез из пикапа первым, следом за ним на землю ступила Бонни. Шини вылез последним, уронив при этом себе под ноги пластмассовую бутылку с водой.
– Ой, простите, – забормотал он, поднимая бутылку. – Можно обратно поставить?
– Валяй, – разрешил полис. Шини буквально на секунду скрылся в кабине, и тут же вылез обратно. Уже без бутылки.
– Так… – полис, прищурившись, смотрел на компанию. – Откуда едем? Чего такие невеселые?
– Потому что… потому что у меня муж умер! – выпалила Бонни. – Я что, веселиться должна?
– Муж умер, муж умер… а этот кто? – полис кивнул на Шини.
– Это тоже муж, – пожала плечами Бонни.
– А я их скъ`хара, – расставил всё по местам Фадан.
– Откуда едем?
– Из Аюхтеппэ. Из свадебного путешествия, – пояснил Фадан.
– А чего все вместе-то поперлись? – удивился полис.
– А так было дешевле, – встрял Шини.
Этот аргумент, видимо, показался полису логичным – он кивнул.
– Дешевле, это точно. Я так по отдельности платил, год потом долги отдавал, – согласился он. – Так что там случилось у вас? Чего твой муж-то помер?
Бонни открыла было рот, но тут ей в голову, видимо, пришла какая-то мысль – и она картинно разрыдалась, повиснув на шее у Шини. Полис крякнул, сдвинул кепку на затылок и выжидающе глянул на Фадана: ты, мол, объясняй.
– Он заболел апчихитом, – тихо произнес Фадан. – И прожил только шесть дней после этого. Мы даже быраспас вызывали, но не помогло.
– А как помер-то? – видимо, полису стало интересно. Ну, правильно, что может быть интереснее, чем какие-нибудь жаренные фактики или личные подробности чужой жизни?
– Страшно, – Фадан понял, что нужно добавить обстановке драмы. – Ночью, ближе к утру. Он… он задохнулся. Кашлял, кашлял, и…
Фадан не договорил. Поднес к лицу весьма натурально трясущуюся ладонь и прикрыл ею глаза. И тут ему внезапно, совершенно не к месту, вспомнилась одна давняя студенческая постановка, в которой он принимал участие – играл ученого-археолога. Фадан вспомнил, как безбожно лажали студенты-актеры, и как дело кончилось тем, что один из них неудачно упал, оборвав при этом хилый самодельный занавес… тут Фадан понял, что его начинает, помимо воли, душить истерический смех.
– Простите… – с трудом выдавил он. – Я… не могу говорить… слишком… тяжело…
Полис, видимо, принял этот смех за сдержанный плач – и отступил на шаг.
– Ну, это, соболезную типа, – произнес он. – Кто у вас тут вменяемый-то остался?
Взгляд его упал на Шини.
– Пойдем, покажешь мне это… ну, тело.
– Зачем? – неприязненно спросил Шини, кое-как освобождаясь из объятий Бонни.
– Ориентировка у нас, преступников ловим. Давай-давай, покажешь, и дальше поедете, – приказал полис.
– Показать-то я могу, но… понимаете ли… – Шини замялся.
– Чего – но? – нахмурился полис.
– Три дня едем. Пахнет там плохо.
– Понятно, что пахнет. Иди, показывай.
Шини и полис скрылись в салоне пикапа, но секунд через двадцать буквально выпали оттуда, давясь кашлем и отплевываясь.
– Сссскотина!!! – заорал полис. – Ритуальщик, скотина ты жадная!.. Ты чего не накачал его?! Воняет же так, что хоть рядом ложись!!!
– Да накачал я… – Бакли изобразил на лице недоумение.
– Это называется – накачал?! Чем накачал-то?! Воздухом, что ли?! Да я вас с такой вонью в Шенадор не пропущу, так и знай! Потому что это… неуважение вообще… фу ты, ну не знаю… иди, доливай, чего там положено, и проветри машину, урод! Пока не дольешь, дальше не поедете!!!
«Что происходит? – не понял сначала Фадан. – Чего они говорят про запах, откуда?» И тут его осенило. Рыбец!!! Значит, Шини успел как-то протащить в машину рыбца, и подсунуть его полисам. Вот только с рыбцом они, видимо, перестарались, раз полис так орет.
Бедный Аквист! Он ведь до сих пор валяется там, в кабине, в этой вонище, изображая покойника!..
– Господин Бак, сделайте то, что велит полисандер, – приказным тоном решительно сказал Фадан. – Прощения прошу. Мы с открытыми окнами ехали, машина проветривалась. А сейчас, как встали, видимо, воздух застоялся, ну и вот…
– Оно и видно, – хмыкнул полис. – Да, ну и работенка… пока кого поймаешь, с ума сойдешь.
– А кого вы ловите-то? – поинтересовалась Бонни. Она уже вытерла слёзы и, кажется, успела даже слегка припудрить носик.
– Да воришек одних, – поморщился полис. – Семейство. Состав – как у вас, но, остроухий раздери, у половины Равора такой же состав! Старший, двое гермо, жена. Ориентировка такая у нас.
– У нас один гермо, – поправил Фадан. – Было двое, да. А стал один.
– Вообще верно, – согласился полис. – Хороший парень-то был?
– Хороший, – вздохнула Бонни. – Добрый и ласковый.
– Жаль мне тебя, девушка. Но ничего. У тебя еще один остался, а захочешь, так потом кого найдешь, если этот надоест, – полис шутливо ткнул Шини в бок погонялом. Погоняло было твердое и с резиновым шипом на конце, но Шини заставил себя улыбнуться в ответ, хотя улыбка, что греха таить, вышла вымученная.
– Ритуальщик, скоро ты там? – поторопил второй полис.
– Скоро, скоро, – донесся из машины голос Бакли. – Уже почти готово!
– Давайте езжайте отсюда, – приказал первый полис. – Пока вы нас тут совсем не потравили.
Полис, который проверял документы у Бакли, давно уже сидел в машине, вместе с водителем. Вскоре оба полиса присоединились к товарищам, и полицейский фургон стартовал. Бакли сел за руль, и повел пикап прочь.
– Меня сейчас вырвет, – слабым голосом предупредил из-под покрывала Аквист. – Бакли, останови, мне плохо!..
– Сейчас, сверну куда-нибудь, – в машине и впрямь воняло, но не так, как десять минут назад.
– Останови, сказал!.. – Аквист закашлялся. – Ой, мамочки… Фадан… помогите, кто-нибудь…
Выбирать не приходилось. Бакли свернул на первую попавшуюся грунтовую дорогу, доехал до первых же кустов – и следующие полчаса они провели весьма творчески: Аквист, который, видимо, решил поселиться в этих кустах, требовал то воды, то укол от тошноты, то «понюхать какой-нибудь травки», то убить его прямо сейчас, то позволить отправиться домой. Дело в том, что у рауф, в отличие от людей, гораздо более тонкое обоняние, и можно себе представить, что пережил бедный Аквист, которому почти двадцать минут пришлось нюхать стухшую рыбу, пропитанную формалином, и при этом не шевелиться, да еще и дышать через раз, ведь мертвое тело, как известно, дышать не может.
– Так. Ночуем мы, видимо, здесь, – подвел неутешительный итог Шеф, когда, наконец, Аквист вылез из кустов. – Потому что до завтра на этой машине вы явно никуда не поедете. Надо как следует проветрить и помыть.
– И мертвеца я больше изображать не буду! – рявкнул Аквист. – Хватит с меня! Чуть кишки не выблевал!..
– Между прочим, испытание отвращением – одно из самых сложных в работе, – рядом с Аквистом появился Эл и одобряюще ему улыбнулся. – И вы все сейчас с ним отлично справились. Особенно ты.
– Вот спасибо, – саркастически ухмыльнулся в ответ Аквист. – И какие же испытания нам еще приготовлены?
– Ну… – Эл замялся. – Болью, например. Алчностью. Много чем. Я не могу сразу рассказать, прости.
– Почему это? – с подозрением спросил Шини.
– Потому что вы будете этих испытаний ждать, а этого не нужно, – твердо сказал Шеф, тоже появляясь из ниоткуда. – Все должно быть честно.
– Уж куда честнее… – проворчал Аквист. – Бонни, можно мне еще водички?
– Сейчас.
Разговор этот происходил на маленькой лесной полянке, куда Бакли перегнал машину, когда Аквиста, наконец, перестало тошнить. Полянка всем понравилась, тем более что неподалеку протекал маленький лесной ручеек, а машину было решено хорошенько вымыть изнутри.
* * *
– Будем менять легенду, – решительно сказал Шеф. – Вы едете теперь не на похороны, а с похорон. Была, допустим, у вас какая-то ветвь семьи, и помер, допустим, дядюшка по черти какой линии. Вы его схоронили, и возвращаетесь. И никаких покойников в машине.
– Зато состав семьи совпадет с ориентировкой полисов, – проворчал Аквист. Он уже почти оправился, правда, до сих пор с опаской поглядывал на машину, которую Бакли поставил на другом краю полянки. Машина сейчас стояла открытая настежь, а до этого ее долго все вместе мыли, но Аквисту нет-нет, да казалось, что запах все-таки остался.
– Не совпадет, если вы его измените, – рядом с Бонни появилась Ана.
– Ты что-то придумала, Стерва? – с интересом спросил Шеф.
– Конечно. Знаете, я до этого больше молчала, но вы наделали столько глупостей, что одной координацией, чую, моя функция не обойдется. Потому что головами думать вы явно не приучены. В общем, смотрите. Значит, предлагаю вам следующее. Первый вариант – мужчина, старший, его гермо, жена гермо, сестра жены, и племянник, который ведет пикап.
– И кто у нас сестра? – с подозрением спросил Шини.
– Ты, – невозмутимо ответила Ана.
– Не выйдет, – замахал руками Шини.
– Еще как выйдет. Следующий вариант. Немолодая женщина за рулем, старший – тоже в годах, две девушки, и, например, одноногий инвалид.
– Инвалид, видимо, я, – проворчал Аквист.
– Не обязательно, – пожала плечами Ана. – Ногу можно подвязать кому угодно. Еще варианты предложить?
– Ну, давай, – Фадану стало интересно.
– Молодой мужчина, женщина, гермо, и две девочки-подростка.
– Не смогут, – тут же отозвался Шеф. – Это сложнее. Это надо делать личины, а им такое пока не по силам.
– Да, действительно, – согласилась Ана. – Этот вариант не пройдет. А жаль. Перспективно.
– Как это – личины? – с интересом спросил Аквист.
– Такая техника, её часто используют агенты, – принялась объяснять Ана. – Ты, находясь рядом с кем-то, снимаешь характеристики и образ этого кого-то. Обычно это делается в ускоренном режиме. А потом ты проецируешь этот получившийся образ на себя так, что окружающие видят не твой облик, а тот, который в проекции. Очень действенный метод, когда надо быстро прикинуться кем-то. Еще существуют метаморфозы, но…
– Вот не надо, – оборвал ее Шеф.
– Почему не надо? – не понял Шини.
– Потому что для того, чтобы сделать из агента метаморфа, этому агенту нужно сначала подсадить клетки того существа, в которое он потом будет превращаться. И задать этим клеткам программу. И еще кучу всего сделать, – объяснил Шеф. – Это калечащий агента метод, и я его категорический противник!
– Превращаться? – с тихим восторгом спросил Шини. – По-настоящему?
– Да, – неприязненно ответил Шеф. – Превращаться по-настоящему.
