Текст книги "Мелодия Бесконечности (СИ)"

Автор книги: Екатерина Голинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 49 страниц)

В тот день занятия закончились раньше обычного.

Дэни и Марго попрощались с подругами и направились навестить Джека.

Ева лишь мечтательно закатила глаза, которые сейчас были цвета морской волны, что невероятно красиво сочеталось с оливкового цвета загаром и светло-рыжими волосами. Подобно морским глубинам, меняющимся под властью погодных условий, глаза её меняли цвет в зависимости от настроения девушки. Юная полька недавно перевелась, но уже успела найти себе друзей и покорить сердце Питера – у них нашлось много общего: оба любили природу, спорт, были вегетарианцами, кроме того, девушка обладала феноменальным слухом и прекрасным голосом – подруги обожали слушать, как она поёт, а также сама сочиняла музыку и писала стихи.

Джастина вложила во взгляд всё своё обаяние, и обняла Дэна, от чего тот расплылся в блаженной улыбке, и оба отправились в кинотеатр.

Остальные решили пойти на пляж.

Джека девушки застали как раз во время сдачи смены. Они немного поболтали за чашечкой кофе в ординаторской.

– А неплохо ты тут устроился, ни-сан (уважительное обращение к старшему брату, яп.), – заключила Марго, осматриваясь по сторонам, удобно устроившись в большом докторском кресле, – А Джон не с тобой разве?

– Прости, сестричка, Джон сегодня на выезде с другой бригадой, – развёл руками молодой хирург.

– Ладно, я, пожалуй, побегу – не буду портить вам романтику. Зайду в магазин – и домой, – продолжала весело щебетать девушка, собирая сумку.

– Тогда увидимся вечером дома, – маленькая брюнетка попрощалась с братом и подругой, поцеловав их перед тем, как легкой счастливой бабочкой выпорхнула из помещения.

– Ну, вот – «Джульетта» умчалась на свидание, – заметил Джек, улыбнувшись.

Светловолосая нежно обняла его:

– А я уже нашла своего «Ромео» и никуда не отпущу.

Распрощавшись с ними, Маргарита ещё не знала, что сегодняшний день изменит её жизнь навсегда…

Она и предположить не могла, что когда она решит срезать путь по кротчайшей дороге через дворы, её инстинкты предательски смолчат, запуская целую цепь последующих событий, а ведь ещё в раннем детстве каждому ребенку, наверняка, заботливые мамы или бабушки читали известную сказку о девочке в красной шапочке и о том, как опасно сворачивать с прямой дороги в сомнительной местности. Это потом, уже спустя много лет, Маргарита будет уже воспринимать всё произошедшее в несколько ином свете – что так, видимо, угодно было провидению, чтобы произошло именно то, что случилось, и девушка открыла бы в себе скрытые доселе способности.

Насторожиться девушке пришлось, когда она каким-то шестым чутьем ощутила подозрительное шевеление теней в глубине темной подворотни, а потом трое парней преградили ей путь:

– Посмотрите-ка, какая куколка забрела в наши края! – лица этих трёх типов явно не внушали доверия.

– O, о-ops! Эти точно мороженого не купят, – думала Маргарита, соображая, как ей выпутаться из этой ситуации.

– В чём дело, крошка, не хочешь развлечься? – ухмыльнулся один из троицы, видимо, он был у них главным.

– Ну, что вы, мальчики! Я не достойна такой чести, – и откуда что взялось, но девушка вспомнила Джона, вспомнила, как много всего хотела осуществить в своей жизни, и смелость сама пришла к ней, она резко швырнула сумочку в главаря наглой шайки, и, не замедлив воспользоваться замешательством, убежала через проходной двор.

– Вот сука! – лицо парня исказилось звериным оскалом, – А вы чего ждёте, идиоты – за ней! Если она останется жива, то пусть считает, что ей крупно повезло. Следующим, кто разденет её после нас, будет патологоанатом, – выругался парень, вытирая кровь с рассечённой губы.

– Ну, почему? Почему?! Почему это случилось именно со мной? – думала Марго, спасаясь от погони.

Она уже не помнила, сколько кварталов пробежала, но преследователи не отставали. Маргарита даже не заметила, как выбежала на проезжую часть. Пронзительный визг тормозов – это было последнее, что запомнила она, а потом – тьма. Девушка, словно проваливалась в чёрную дыру. Она вскрикнула и упала…

Молодой водитель перепугался до смерти – девушка появилась так неожиданно, что, как он ни старался, но машина тормозить уже не могла – слишком поздно.

Маргарита лежала на асфальте – окровавленная, без признаков жизни.

Водитель из ближайшего кафе позвонил в полицию и вызвал скорую.

Поняв, что теперь тут ловить нечего, преследователи исчезли в неизвестном направлении.

Не подозревая, какая трагедия приключилась с Маргаритой, её брат и подруга собирались домой:

– Подожди, пожалуйста, дорогая, я сейчас переоденусь, и мы поедем домой, – Джек поцеловал Даниэллу и пошёл сменить врачебный халат на костюм в духе начала века.

В этот момент в комнату вбежала взволнованная медсестра:

– Доктор, вас срочно вызывают в операционную, – она была настолько встревожена, что с трудом подбирала слова, – Ваша сестра… Она доставлена в клинику в критическом состоянии. При ней не было никаких документов, её опознала бригада скорой помощи, и сразу же привезли к нам.

Джек весь побледнел и прислонился к стене. Дэни тоже была потрясена, её мозг отказывался принимать такую реальность.

– Операционная готова? – наконец заговорил молодой хирург, – Соберите бригаду – лучших из лучших. И дайте мне карту, заполненную в приёмном отделении. Я иду мыться и переодеваться.

Положение Маргариты было, и в самом деле, крайне тяжелым. Сейчас трудно было сказать что-нибудь определённое: девушка была на грани жизни и смерти.

В операционной её подключили к целому ряду приборов.

Датчики показывали весьма слабые жизненные показатели.

– Ну, ты даёшь, девочка! Но, даже не вздумай умирать – ты у меня будешь жить! – ругался Джек, – Что это ты вздумала? Я тебе не дам умереть, слышишь – я спасал и более тяжёлых больных.

Ему пришлось проявить всё своё врачебное мастерство, и от него теперь зависела жизнь близкого ему человека.

Выйдя из операционной, он медленно осел по стенке и дрожащей рукой вытер марлевой маской пот с лица – это было самое трудное, практически экстремальное, испытание его навыков и способностей.

Как только сообщили домой, ребята сразу же примчались в больницу.

Маргариту уже перевели в палату интенсивной терапии.

Джон немедленно засыпал молодого хирурга вопросами:

– Что случилось? Как Марго? Что с ней?

– Не знаю я! Чёрт возьми, я врач, а не Бог! – Джек сел на кушетку, обхватив голову руками, всё ещё пытаясь унять дрожь во всём теле.

– Ты – хирург от Бога, – Джон положил руку на плечо друга, – А, значит, нам не о чем волноваться.

– Я сделал всё, от меня зависящее. Если её состояние не стабилизируется, то… Даже не хочу думать о таком исходе. Спасти Маргариту может только чудо, и это чудо должно быть в ней самой.

Парень сел на стул рядом с кроватью Маргариты и взял девушку за руку:

– Милая моя девочка… Ты меня слышишь, я знаю… Знаю, ты сама должна решить – будешь ли ты нами. Я хочу, чтобы ты знала, как мы тебя любим. Как я люблю тебя. Возвращайся – нам ещё столько всего нужно успеть.

– Держись, девочка! Выздоравливай. Мы ещё погуляем на твоей свадьбе, маленькая кузина, – столько было любви и нежности в словах кузена Маргариты – Этьена, его серо-зелёные глаза приобрели совсем болотный оттенок, что выдавало его внутренние переживания. Эллен держалась из последних сил, уткнувшись в плечо брата.

Питер пытался успокоить впечатлительную Еву.

– Как же это несправедливо – Маргарита так любит жизнь, – прошептала Даниэлла, сдерживая слёзы.

Дэн поддерживал под руку Джастину – её лицо было перепачкано потёкшей тушью.

Потом появились те, кого следовало ожидать:

– Доктор, прошу прощения, – в палату вошла медсестра, – Господа из полиции хотят поговорить.

– Да, Стелла, передай им, что я сейчас выйду, – устало произнёс Джек.

В коридоре его уже ожидали двое полицейских вместе с молодым шофёром, который сбил Маргариту:

– Извините, но, мне необходимо было знать, как прошла операция. Девушка оказалась на дороге так неожиданно. Я как я ни пытался, но, в такой ситуации, успеть затормозить было невозможно, но, поверьте, мне от этого ни чуть ни легче.

– Разрешите представиться – капитан Уилсон, – протянул руку полисмен, тот, что был старше, как по возрасту, так и по званию, – Со мной сержант Ховард. Простите, что отвлекаем, доктор. У нас к Вам просьба – сообщите, когда девушка придет в себя и с ней можно будет побеседовать. Нашлись свидетели, которые утверждают, что её преследовали трое парней. По их показаниям составлены фотороботы – требуется опознание, судя, по всему, за ними много тёмных дел числится.

– Да, конечно. Я Вам позвоню, когда вы сможете поговорить с ней, – молодой хирург поспешил распрощаться с ними, всё ещё переваривая информацию.

– Благодарим за сотрудничество, доктор, – попрощался капитан.

Больших усилий стоило молодому хирургу пересказать услышанное друзьям, снова мысленно переживая эту нелепую трагедию:

– Вот такая история, – Джек закончил рассказывать то, что ему удалось узнать от полицейских.

– Ох, ничего себе «в магазинчик сбегала», – тяжело вздохнула Даниэлла.

Джон вскочил со стула:

– Чёрт, ну почему меня там не было?! Если бы я только знал, – от злости на собственное бессилие, он так стукнул кулаком по стене, что мышцы свело от боли, – Эти подонки уже мертвы! Только они ещё не знают об этом.

– Сядь и успокойся! – рявкнул Джек, – Думаешь, я не хочу вот тем самым скальпелем, которым только что оперировал, снять с них кожу себе на новый чемодан? И кто им подпишет смертный приговор? Ты, что ли? И уподобишься этим уродам? Считаешь, Маргарита одобрила бы это? Не знаю, как там у вас решают проблемы, но мы оставим это дело полиции. Я не позволю тебе вершить самосуд.

Молодой хирург подошёл к шкафчику и достал бутылку виски:

– Налить? – предложил он кивком Джону.

Тот так же кивнул в ответ.

– Если она умрёт, то и все девять кругов Ада меня не остановят, – Джон залпом осушил бокал.

– Или ты замолчишь сейчас же, или отправишься домой. Понял? – не выдержал Джек.

Дня выписки все ожидали с волнением, но когда друзья увидели Маргариту, то мурашки пробежали по телу: девушка была бледна, очень худа, голова была перебинтована. Но, даже такая, она оставалась для них близким и родным созданием…

Джон и Даниэлла помогли Маргарите приподняться и принять более удобное положение.

Она смотрела по сторонам во все глаза, и в этих глазах можно было прочесть безграничную боль и тоску – до того девушка была напугана, как маленький ребенок, потерявшийся в огромном городе, и не знающий в какую сторону и шаг ступить без подсказки взрослых. Все эти люди, что сейчас смотрели на неё, смущали и пугали её:

– Кто я? Где я? Что со мной случилось? И почему столько людей? Что им нужно? Не надо много людей – я боюсь, – Маргарита захотела свернуться калачиком, но попытка, к её ужасу, не удалась, отразившись подлинной паникой на её лице, – О, нет! Ноги! Мои ноги! НЕТ!!! – девушка закричала от боли, пронзившей всю её насквозь, до головокружения и тошноты, и по её щекам потекли обильные слёзы.

– Так, друзья, я думаю, вам лучше выйти пока… – док обменялся взглядами с присутствующими.

– Но, Джек… – возмутились было ребята.

– Ладно, Джон, вы с Дэни можете остаться, остальным лучше вернуться домой, – он был непреклонен, здраво рассудив, что потрясений им на сегодня хватит.

– Почему? Господи, почему? За что? Что я такого сделала? В чём согрешила? Я не помню! Ничего не помню! Кто я? Ничего не помню… – кричала Маргарита в отчаянии, она была разбита.

Белокурая Даниэлла обняла подругу:

– Ничего, скоро ты всё вспомнишь, обязательно вспомнишь. А сейчас тебе не надо ни о чём беспокоиться. Ты среди друзей. Мы не дадим тебя обидеть.

– Мон ами… Друзья… – Маргарита окинула их взглядом, в котором читалась растерянность и беспомощность.

– Разумеется, Марго, все мы – твои друзья, – мягко улыбнулся Джон, – Наша любовь и забота помогут тебе снова стать самой собой – теперь всё будет хорошо: теперь ты сможешь сосредоточиться на своём выздоровлении, и всегда рассчитывай на нашу поддержку.

– Можешь пошевелить пальцами ноги? – Джек осматривал и ощупывал её ноги, – Давай, девочка, прикажи своему мозгу, чтобы он приказал твоей ноге, чтобы она приказала твоим пальцам пошевелиться.

– Уи, я могу! У меня получилось! – лицо девушки заметно просветлело.

– Да-да, молодец, малышка! А теперь попробуй согнуть ногу! – попросил он.

– У-у, больно! НЕТ!!! Не могу – сильно болит! – она снова скривилась от боли.

Джек взял Маргариту на руки:

– Ну-ка, мадемуазель! Давай, девочка, держись – обхвати меня за шею. Мы отвезём тебя домой, где ты будешь в полной безопасности, окружена заботой и вниманием. Очень скоро к тебе вернётся память, и ты снова будешь ходить – это я обещаю! Ты ещё бегать у меня будешь!

Глаза девушки наполнились слезами:

– Вряд ли я смогу когда-нибудь отплатить вам за всё добро, что вы сделали для меня! Но я буду стараться изо всех сил.

Самое страшное уже позади, миновал, и начался длительный период адаптации – не только для самой Маргариты, но и для её близких. Ноги девушки всё ещё оставались парализованными, даже восстановление какой-либо чувствительности тяжело было спрогнозировать, и это стало испытанием не только для неё, но и для всех, кому она была небезразлична.

Как могли, старались они поддержать её и облегчить её страдания, как, например, в те выходные дни, когда они могли провести с ней как можно больше времени и подбодрить искренностью своей заботы. В первый такой день в комнате Маргариты было столько гостей, что им тяжело было разместиться. И посещения начались с самого утра, когда самыми первыми, после врачебного осмотра братом, в её комнате появились молодой мужчина со смуглой кожей и удивительными глазами и златовласая подруга:

– Бонжур, Марго! – на лицах Джон и Даниэлла улыбались, и на лице девушки расцвела ответная улыбка, и приветствие на родном языке из уст этих людей приятно согревало, вселяя уверенность за будущее в её душу.

– А мы тут тебе подарочек принесли, чтобы настроение поднять! – Дэни протянула свёрток в шуршащей яркой бумаге, – Очень надеемся, что это платье понравится тебе.

– О, ну это же просто прелесть! – Маргарита не смогла сдержать восхищения, когда, развернув свёрток, обнаружила атласное вечернее платье цвета красного вина, – Оно будет для меня особенно дорогим, – парень подбадривающе потрепал её по волосам.

– Можно? – это постучалась Джастина, держа в руках огромный поднос с пирожными и цукатами.

– O, оui! Жюстин, заходи, конечно. С тобой ещё кто-то? – поинтересовалась девушка, увидев, что за спиной Джастины есть кто-то еще.

– Со мной пришла Ева, она так хотела навестить тебя, – ответила Джастина, ставя поднос на стол и жестом приглашая Еву войти.

– Przepraszam! Ciebie nie pofatyguję? Bardzo burzyliśmy się za ciebie. Ja szczęśliwa dowiedzieć się, że twoje zdrowie już o wiele lepiej. (Прошу прощения! Я тебя не побеспокою? Я очень волновалась за тебя. Я рада узнать, что твое здоровье уже намного лучше – пол.) – улыбнулась девушка, и глаза её были сейчас цвета зеленой весенней травы, что на её эмоциональном языке означало самые приятные переживания.

– М-м-м! Так вкусно пахнет! И выглядит восхитительно. Спорим, что и на вкус – не хуже? – Маргарита взяла с подноса одно пирожное и откусила кусочек, – Ты просто непревзойдённый виртуоз в кулинарии, мон ами. Эти пирожные – возможно, самое вкуснейшее, что я пробовала когда-либо. Просто изумительно!

– Спасибо, я старалась! – встряхнула своей роскошной шевелюрой Джастина, – А ты неисправима – ты всегда питала слабость к сладостям.

– Хаюшки, Мэгги! – малышка Розалинда, прошмыгнув между девушек, забралась на кровать к Маргарите.

– Рози! О, а я сегодня такая популярная – надо будет проверить по гороскопу, сулит ли сегодняшний день мне ещё много приятных визитеров. А это кто?! – девушка радостно захлопала в ладоши, увидев в руках у девочки корзину с двумя щенками – далматинцами и котёнком породы русский голубой.

– Они теперь будут жить с нами, – довольно сообщила Розалинда, – Щенки – от нас с Питером, а котёнка купил Джон. Как мы их назовём?

– Ну, пожалуй, – призадумалась Маргарита, – Щенков будут звать Актеон и Сорбонна (Актеон – любимый пёс короля Франции Карла IX, согласно гению Дюма, а Сорбонна – «напарница» Франсуа Дегре, полицейского из серии романов об Анжелике), как в моих любимых книжках. А котёнка я назову Милорд – уж сильно у него представительный вид, хоть он ещё такой маленький.

– А, вот где все собрались! Бонжур, Марго! Привет, ребята! – в комнату плавно прошествовала рыжая пара – двоюродные брат и сестра девушки – и их мягкие и теплые улыбки показались ей такими важными.

– Мы принесли тебе чай из трав, а ещё ты просила книжек… и ноутбук не забыли, – пока его сестра показывала Маргарите расцветший нежный розовый бутон в керамическом горшке, Этьен, смущаясь, протиснулся мимо девушек к столу и выложил на него небольшую стопку книг и сверху положил ноутбук, подключить который он не успел:

– Так-так, молодёжь, на сегодня – хватит, девочке нужно как можно больше отдыхать, – некстати прервал веселье Джек.

– Ну, дорогой, не будь таким злюкой, – запротестовала Даниэлла.

– К Маргарите посетители, с которыми ей лучше пообщаться наедине, – лицо Джека было на редкость серьёзным и взволнованным.

– Спасибо, ещё раз спасибо вам всем! Спасибо за золотые руки, возвратившие меня к жизни, за тепло, доброту, любовь и заботу, – поблагодарила друзей Марго.

Ребятам пришлось послушать Джека.

Когда они покинули комнату, вошли двое – мужчина и женщина средних лет, но, выглядевших ещё достаточно молодо. Мужчина уже начал седеть, но его карие, как у Маргариты, глаза светились внутренней молодостью и теплом. У женщины были длинные тёмно-каштановые волосы и большие серо-голубые глаза, её нежные правильные черты лица были схожи с чертами лица самой Маргариты.

– Мама? Папа? – дрожащим голосом произнесла девушка.

И это действительно были её родители, интуиция не обманула Маргариту – Шарль-Анри и Валентина, вернувшиеся с научного симпозиума первым возможным рейсом, чтобы быть рядом с дочерью.

– Cara mia! Дочка! (Дорогая моя! – ит.) – женщина присела рядом на кровати Маргариты и поцеловала девушку в лоб.

И девушка не могла сдержать слез, обнимая родителей – даже с частичной потерей памяти, она не могла не почувствовать тепло родных людей и не уловить сходство черт лица, мимики и жестов.

– Детка, ну как же ты так… – женщина провела рукой по её волосам, и Маргарита инстинктивно сильнее прижалась к матери, – Ты опять нас всех напугала.

– Мама… – только и могла произнести девушка, уткнувшись лицом в кружево оборки материнской блузы, – Вы приехали…

– А как же иначе? – ответила Валентина, и отец подтвердил её слова, утвердительно кивнув, – Посмотри, все твои друзья так стараются поддержать тебя, что ты непременно скоро поправишься. Особенно, тот молодой человек, что кружит вокруг тебя, как наседка вокруг своих цыплят.

– Это Жан, – Марго смущенно покраснела, – Теперь он работает в клинике вместе с Джеком и преподает у нас спортивную подготовку.

– О! Так это он и есть, – Валентина улыбнулась, в шутку покачав головой, – Мне, право, даже неловко, точно не я, а он – твоя мать, – она замолчала, видя, что дочь поменялась в лице, готовая расплакаться, когда брови её напряглись, и уголки губ задрожали, – Что такое? Что не так?

– Мам, я, ведь, уже не такая, какой была… – девушка замотала головой, нервно обхватив себя руками, – Я могу никогда не встать на ноги… Зачем я ему такая? почему он всё ещё со мной? Я не решусь спросить у него, но это не перестает волновать меня, я не хочу быть ему обузой. Он же такой, такой… – от переживаний она не могла подобрать слов, – А я, я…

– Потому, что он, видимо, действительно любит тебя, – мать взяла её за руку, и Маргарита почувствовала такое облегчение от того, что ей так хотелось в это верить, и ещё – от того, что Джон пришелся по душе её родителям, – И не забивай свою прелестную головку всякими глупостями. Твое состояние – явление временное, а не приговор. Ты только посмотри, – шепнула Валентина на ухо дочери, заставив её повернуть голову и посмотреть на беседующих у окна мужчин, – кажется, у твоего отца и этого парня нашлись общие темы для разговора.

И в этом году в День Благодарения им как никогда было за что благодарить Бога – близкий для них человек был вне опасности и уверенно шёл на поправку…

Маргарита тоже благодарила Небеса за спасённую жизнь, но больше всего на свете она мечтала вспомнить тех, кто окружили её любовью, заботой и вниманием. Она дала себе слово приложить все усилия. Только в таком случае она сможет снова стать счастливой.

Время пролетело незаметно, декабрь уже давно вступил в свои природные права, и на Рождество компания посетила Швейцарию, где обычно снимали большой деревянный дом на всех. Швейцария богата своей прекрасной природой, головокружительными железнодорожными путями и горнолыжными трассами, известная своими целебными курортами, ещё с позапрошлого века достигшими зенита своей популярности у тысячи туристов со всего мира, и где современные достижения науки и техники соседствуют с нетронутой, девственной красотой природы.

Спокойная обстановка и чистый горный воздух должны были пойти всем на пользу.

Пока остальные ходили за покупками, брат помогал Маргарите собраться для прогулки:

– Маргарита, что с тобой? Ты какая-то подавленная. Что-то не так? Тебе здесь не нравится? – с беспокойством спросил Джек.

– Нет, на этот счёт всё в порядке! – поспешила уверить его девушка, – Понимаешь, я не хочу показаться неблагодарной, но я всё ещё чувствую себя чужой, я не могу достойно ответить на вашу любовь, пока ко мне полностью не вернётся память, но дело даже не в этом… Мне так неудобно – вы столько для меня сделали, а я не могу дать вам то, что вы заслужили… Я не могу разобраться даже в себе: мне снятся кошмары, мой мозг разрывается, я жажду найти себя, я не могу больше притворяться, что всё хорошо, когда всё просто ужасно… – её голос срывался, а на глаза наворачивались слёзы, – Прости, если что… Я не хотела тебя обидеть, честное слово… Извини, что я так разоткровенничалась. Я думаю, что мы должны доверять друг другу и быть честными друг с другом, ведь вы всё-таки остаётесь моими друзьями – я вас люблю очень-очень, и сейчас, как никогда, мне необходима ваша поддержка и помощь.

– Не волнуйся – мы всегда с тобой. И, уже, пожалуй, ты готова снова учиться ходить, – ответил Джек.

– А… как же … коляска…? – девушка смотрела огромными от страха глазами. – Кому она нужна, – отмахнулся молодой хирург, – Ты намного сильнее, чем думаешь. Ты только должна освободить свою силу. Давай вставай.

– Но… я не могу… Я … боюсь… – замотала головой Маргарита.

– А я говорю – можешь, – заявил Джек тоном, не терпящим возражений, – Вставай. Надо работать над собой, стараться – под лежачий камень и вода не потечёт. Хватит дурочку валять – моя сестра не трусиха.

Девушка поднялась с инвалидного кресла, шатаясь, с трудом опираясь о стену.

Джек откатил кресло и отошёл в другой конец комнаты…

– Джек, что ты делаешь?! Что ты задумал?! – от страха Маргарита не могла пошевелиться.

– Иди ко мне, – почти приказал Джек.

– Я… не… – девушка буквально вжалась в стену.

– Давай, ты можешь. Я знаю, я верю – у тебя получится, – подбадривал он, – Постарайся, не ради меня, а ради себя, понимаешь? Ты знаешь, что практически всё моё тело покрыто шрамами? Думаешь, я не чувствую боли? Если бы я не прикладывал усилий, то я бы не стоял сейчас перед тобой на своих ногах. А ты знаешь, какую боль мне пришлось превозмогать? Знаешь, сколько раз я падал и снова поднимался, стирая колени в кровь? Но я поставил перед собой цель: встать на ноги, чтобы посвятить свою жизнь медицине. И я знал, что каким бы болезненным ни был каждый мой шаг, он приближает меня к достижению этой цели, и я не имею права сдаваться, пока не достигну её.

Потрясенная его признанием, набравшись сил – мелкими, неуверенными шагами Маргарита прошла пару метров…

– Так, так… Замечательно, – удовлетворённо улыбнулся молодой хирург, – А теперь ты сможешь дойти до меня.

– Я таки смогу. Думаешь – нет? – подмигнула девушка

Неуверенной походкой, пару раз чуть не упав, Маргарита дошла до дверей и, обессилев, упала в объятия брата…

– Молодец! Хорошая работа, – похвалил Джек сестру, поправив растрепавшуюся чёлку, – Мы обязательно должны показать это ребятам – они, словно малые дети, играют сейчас в снежки во дворе. Думаю, теперь белый чистый снег и благотворный горный воздух произведут на тебя совсем другое впечатление, и ты сможешь присоединиться к ребятам в их развлечениях, – улыбнулся он, глядя в окно, как друзья не удержались от незатейливых зимних забав, подавая ей верхнюю одежду.

Брат с сестрой вышли во двор, сверкавший от ослепительно белого снега:

– Ребята, а у нас для вас хорошие новости! – с достоинством заявил Джек.

Из-за его спины вышла Маргарита, одетая по-зимнему. Свежий снег приятно скрипел под ногами, и в воздухе пахло свежестью, а легкий мороз игриво пощипывал раскрасневшиеся щеки, придавая милому девичьему лицу природный румянец.

Далее последовала немая сцена…

– Маргарита! Дорогая! – Джон обнял девушку за талию и несколько раз прокружил, а потом поставил на землю и поцеловал – Это будет самое счастливое Рождество в моей жизни!

Даниэлла дружески похлопала Маргариту по плечу:

– Молодец, сестрёнка, ты делаешь успехи. Теперь всё пойдёт на лад. Ты у нас просто волшебник, милый. Ты заслужил поцелуй, – и, в доказательство своих слов, она прильнула к его губам.

– Мы верили в тебя, детка, – обняла маленькую подругу Джастина.

– Молодчина, котёнок, – нежно улыбнулась Эллен в своей особой, плавной манере, неспешно растягивая слова и дополняя их такими же гладкими движениями.

– Oj! Teraz rozliczę się od radości! (Я сейчас расплачусь от радости! – пол.) – глаза Евы опять стали светло-салатовыми…

Маргарита улыбнулась:

– Спасибо! Спасибо вам всем – вы поверили в меня, поддержали. Ну, да и я сама – не промах. Но, без вас ничего бы не было, – лицо её осветила лёгкая улыбка.

Не успели они оглянуться, как уже подошли сами Рождественские праздники, которые всегда с большим размахом отмечали в этом доме. И этот Сочельник не стал исключением.

Девушки спустились в холл, и они были прекрасны, как античные богини – в длинных атласных платьях, струящихся по стройным телам.

Дэни была безупречна в платье голубого цвета, который заставлял её глаза сиять ещё ярче, в тон платью, на ней были украшения с бирюзой, локоны светлых волос, словно сияющим нимбом обрамляли её лицо.

На Маргарите было платье винного цвета (да, то самое, которое сшили Джон с Даниэллой), её короткую стрижку подчёркивали крупные серьги с рубинами.

Джастина выбрала серое платье, гармонировавшее с цветом её глаз, на ней были серебряные украшения. Волосы были нарочито небрежно скреплены заколкой.

Не менее эффектно выглядели Эллен и Ева – их рыжие волосы и зелёные глаза идеально сочетались с платьями цвета морской волны и украшениями с изумрудами.

В это время в дверь дома, который наша компания сняла на рождественские каникулы, позвонили. Даниэлла пошла открывать.

– Здравствуйте! Здравствуйте, мои дорогие! Санта поздравляет вас с Рождеством! Я принёс вам подарки.

– Наш любимый Санта! – одновременно воскликнули Даниэлла и Розалинда при виде брата, и бросились ему на шею, – Какой бы ты не надел костюм, свои озорные глаза, Питти, ты не спрячешь.

Теперь настала очередь Евы обнять Питера и поцеловать:

– Drogi, ja tak za tobie stęskniła się! (Дорогой, я так скучала за тобой! – пол.) – Я тоже очень скучал за тобой, родная! – обнял девушку Пит.

Рози мечтательно закатила глазки:

– Как же мне хочется увидеть подарки – вон их сколько под ёлкой, наверняка, и для меня что-нибудь есть. Так хочется, чтобы утро наступило поскорее.

– Этому весьма легко помочь, юная леди, – заметил Джек, – Сейчас ты идёшь в свою комнату и ложишься в постельку – и утро наступит даже скорее, чем ты думаешь.

Розалинда сначала надула губки и скорчила недовольную рожицу, но потом личико девчушки просветлело: – Джонни, Мэгги, вы стоите под омелой – по-моему, вы должны поцеловаться, – многозначительно улыбнулась она.

Поцелуй Джона показался Маргарите таким знакомым… Перед глазами всё поплыло – девушка хотела опереться о перила лестницы, что вела на второй этаж, но Джон поддержал её под руку, она лишь отвела взгляд – посмотреть ему в глаза было невыносимо. Откровенность его чувств причиняла ей боль, ибо сейчас она на могла на них ответить в той мере, в какой он того заслуживал.

Как дотошный археолог, она старалась аккуратно извлечь из глубин своей памяти, как усердный рыболов, старалась она выловить из туманных отголосков прошлых ощущений своё истинное я, свои истинные чувства, но они пока что лишь робкими ростками только начинали прорастать в её сердце.

– А мы чего ждём, милый? – Даниэлла запечатала губы молодого хирурга поцелуем.

Ева взяла Питера за руку: – Przyjaciele, a w tym domu jestem jeszcze ŕěĺëŕ? (В этом доме ещё есть омела? – пол.)

Маргарита изо всех сил старалась вернуться к прежней жизни, но что-то неуловимое надломилось в ней, и она уже не могла быть самой собой. Далеко не все пробелы в памяти восстановились, но друзья окружили её такой нежностью и заботой, за что девушка была им бесконечно благодарна. В особенности Джону – ему пришлось тяжлее всех, но он не бросил её, оставаясь рядом, не давил, продолжая ждать, когда она сможет принять его чувства. Только у неё пока все не получалось – пока она не смогла разобраться даже в себе.

Приступы головной боли усилились, и никогда ещё прежде с ней не случалось такого, чтобы картины зловещих видений приходили вот так – посредине белого дня, во время, когда она находится на лекции и ей нужно сосредоточиться на занятиях, и были до панической дрожи и мурашек на кончиках пальцев реальными и пугающими.

Август 1572 года

В то лето в Париже стояла сильная жара. Было невероятно душно, сам воздух казался тяжёлым, от запахов человеческих тел, пота, резких парфюмов и нечистот, смешивавшихся в удушающий коктейль.

В тяжёлом расшитом платье алого цвета с воротником под горло, Маргарите было трудно дышать, голова кружилась, казалось, ещё чуть-чуть, и она упадёт в обморок. Бледная, что ещё более оттенялось её тёмными волосами и тёмными глазами, она стояла, преклонив колени, на паперти собора Нотр Дам (поскольку новобрачные принадлежали к разным конфессиям, венчание происходило не внутри собора). Огромный шлейф её платья всей своей тяжестью давил на хрупкие плечи. Маргарита ни разу даже не взглянула на своего будущего мужа, коленопреклонённо стоявшего рядом. Господь свидетель – ей его навязали, она его совсем не знает, да и хочет ли узнать? Но, она – Валуа, она исполнит волю семьи и свой долг перед страной, но, продолжит жить так же, как и жила – в её жизни ничего не изменится. Сейчас ей хотелось только скинуть душившие её одежды и забыться в объятиях возлюбленного Генриха де Гиза.