Текст книги "Мелодия Бесконечности (СИ)"

Автор книги: Екатерина Голинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 49 страниц)

– Генрих де Бурбон, король Наваррский, согласен ли ты взять в жёны Маргариту де Валуа? – Королеве Екатерине стоило огромных усилий уговорить кардинала Шарля де Бурбона (единственного католика в семье Бурбонов) поженить пару.

– Согласен, – голос жениха прозвучал настолько обречённо, как для новобрачного, что в глубине души Маргарите даже стало жаль его – возможно, его тоже совсем не радует перспектива этого брака, тогда они могли бы полюбовно договориться между собой.

– Маргарита де Валуа, согласна ли ты стать женой Генриха де Бурбона, короля Наваррского? – Маргарита не отвечала, ни один мускул не дрогнул на её застывшем лице.

По толпе, собравшейся на соборной площади посмотреть на празднество, прокатилась волна недоумения.

Адмирал Гаспар де Колиньи, Королева-мать, Анжу и сам Карл несколько раз переглянулись.

Морщины покрывают землистое лицо ещё совсем молодого короля, человека слабого здоровьем, почти блаженного. Однако, его лицо красиво. Глаза Карла, настороженные и умные, в промежутках между, всё учащающимися, приступами безумия кажутся добрыми. Это глаза сильного человека, но, с каждым днём, ему всё труднее управлять своим разумом.

Королева-мать Екатерина Медичи была ещё молода, но, все прожитые ею годы, паутиной морщин легли на её лице – с тех пор, как она четырнадцатилетней приехала в Париж, где мечтала обрести своё счастье, ей приходилось постоянно бороться – сначала за мужа, теперь – за детей. По иронии судьбы, её дети не отличались сильным здоровьем: старший её сын скончался на семнадцатом году жизни, трое других детей (сын Луи и близнецы Жанна и Виктория) умерли в младенчестве, сколько Господь отвёл ещё лет жизни болезненному Шарлю – неизвестно, её младший сын был изуродован перенесенной в детстве оспой. Она любой ценой сохранит престол для своих детей.

Кардинал повторил свой вопрос. Принцесса молчала.

Не выдержав, сам король подошёл к Маргарите и резким жестом схватил её за волосы и уткнул и головой в Святое писание.

– Она согласна, – ответил за сестру Карл.

– Именем Отца и Сына, и Святого духа, объявляю вас мужем и женой, – закончил обряд Кардинал де Бурбон.

– Брат мой Анрио, вручая тебе мою возлюбленную сестру, я отдаю своё сердце всем гугенотам моего королевства, – с приветливой улыбкой на бледных губах, Карл положил руку на плечо Наваррского короля.

– Ты стал частью нашей семьи, Генрих. Особой семьи. Ты сам скоро в этом убедишься, – вкрадчиво заметил Анжуйский.

Королева-мать облегчённо вздохнула.

Церковный хор исполнил хвалебную песнь в честь Господа и новобрачных, и вся процессия покинула площадь перед собором Парижской богоматери.

* * *

– Не стоит ненавидеть меня, – пронизывающий взгляд серых глаз Наваррского короля, его мягкий голос, при других обстоятельствах могли бы даже вызвать симпатию его молодой супруги, его несколько грубоватые черты лица – большие ясные глаза, крупный нос и крупные губы на загорелом под южным солнцем лице в обрамлении тёмных кудрей, придавали ему особый мужской шарм – Меня и так теперь многие презирают: Ваши братья, Ваш любовник де Гиз, разумеется. Ваша Королева-мать и та меня не жалует.

– Ваша мать меня тоже не любила, – спокойно ответила Марго, даже не посмотрев в сторону мужа.

– Ваша мать убила мою, – Генрих сжал её руку.

– Это не доказано, – тихо возразила Маргарита, больше пытаясь убедить в этом саму себя – она слишком хорошо знала свою мать, которая не остановится ни перед чем для достижения своих целей, и жизнь человеческая для неё в этом смысле не была помехой. Теперь, когда Жанна д’Альбре мертва, королева Екатерина могла полностью подчинить своей власти её молодого сына.

– Xрабритесь? – Генрих сильнее сжал изящную руку жены, – Поддержите же меня, признайте, что и Вас тоже одолевает страх.

– Чего мне бояться? – Маргарита испытывающее посмотрела на него, – Все, кто вас ненавидят, меня любят.

– Тогда зачем они навязали свадьбу? – Генрих старался прочесть ответ в глубине её пленительных тёмных глаз.

– Эта свадьба принесёт мир, – произнесла Маргарита, глядя ему в глаза, – Никто не заставляет меня спать с Вами, – добавила она переведя взгляд с мужа на Генриха де Гиза, шедшего под руку с королевой Екатериной, и, судя по их озабоченным лицам, они беседовали о чём-то, имевшем для них ощутимую важность, – А Вы что-то не похожи на счастливого новобрачного, Генрих, – Маргарита снова повернулась к мужу.

– О каком счастье Вы говорите? О яде в бокале, кинжале в спину? – горько усмехнулся Наваррский.

– Ну, же, улыбнитесь, посмотрите, сколько людей собралось посмотреть на нас – все они жаждут зрелища. Весь королевский двор – один большой театр. Старайтесь играть хорошо, Генрих. Улыбайтесь – дайте им то, что они хотят видеть.

* * *

– К вам, гугенотам (гугеноты – французские протестанты, имевшие серьезные религиозные и политические разногласия с приверженцами католической церкви во Франции шестнадцатого века), я испытываю симпатию. Вы храните веру в Бога, которую мы потеряли, – благостно улыбнулся Анжу.

– Я тоже испытываю огромную симпатию к вам, католикам, – сдержанно ответил Беарнец.

– Это правда, что вас две тысячи? – поинтересовался Генрих Гиз.

– А Вы сами посчитайте, – парировал Наваррский, – Они все приехали на свадьбу.

– Наверное, для Франции это праздник, – в сердцах воскликнул де Гиз, – а для меня день этой свадьбы – день траура!

– А для меня день моей свадьбы – день позора, – в ярости закричал Наваррский, – В приданое я получил гроб с телом моей матери и блудницу из твоей постели!

* * *

Маргарита присела в глубоком реверансе, стараясь скрыть волнение

– Мне кажется, я оторвался от шпионок королевы Катрин, – выдохнул Генрих, – Они думают, что я у баронессы. У итальянки. Прелестная особа.

– Так ступайте. Чего вы ждёте? – как можно непринужденнее поинтересовалась Маргарита, присев на край кровати спиной к Генриху, – Почему вы ещё не у неё?

– Так было угодно Богу. Мне надо с Вами поговорить. Наедине. Мне надо Вас убедить, – серьёзно произнёс Генрих.

– В Вашем семействе всякий раз ссылаются на Бога? – Маргарита повернулась к нему и смерила оценивающим взглядом.

– На Бога. Или на предчувствие, – сдержанно произнёс Наваррский.

– Какое предчувствие? – заинтересованно спросила Марго.

– Крестьян из Пиреней. Так говорит Ваша матушка. Если я останусь жив… то стану королём Франции.

Маргарита вздрогнула – такая мысль, и в самом деле, приходила и ей в голову.

– Король Франции – мой брат, – совладав с собой, спокойно заметила она, – Если же у него не будет детей, то два других брата унаследуют престол. А потом их дети. Ваши шансы ничтожны.

– Ваши тоже. Вы считаете, что Вас защитит семья? – красноречиво продолжал Генрих, – Кем Вы являетесь для них? Вы – предмет, разменная монета. Вы – заложница у братьев.

– Мои братья меня обожают! – воскликнула Маргарита, ошеломлённая такой откровенной наглостью собеседника.

– Братья готовы продать Вас кому угодно за мирный договор, – невозмутимо продолжал Генрих, – И мать с ними заодно.

– Мать меня любит! – горячо возразила Маргарита.

– Она готова продать Вас первому встречному, если ей это будет выгодно! – упорствовал Генрих.

– Мать меня обожает! – твердила она.

– Она ненавидит Вас. И вашего любовника, герцога Гиза. А он использует Вас ради власти и денег, – продолжал Генрих.

– Замолчите! Не смейте! – в сердцах воскликнула Маргарита

– Да, использует, – повторил Наваррский.

– Я не желаю это слышать! – вскрикнула Марго.

– Отчего же? – Генрих вопросительно посмотрел на жену.

– Замолчите! Так это Господь подсказал вам придти и меня оскорблять? – с упрёком произнесла она.

– Нет, что Вы, Марго, – с жаром ответил Генрих, подойдя совсем близко к жене, проведя рукой по её волосам, – Я пришёл не оскорблять. Я хочу предложить союз. Этот брак для меня спасение, но на какой срок? Помогите мне сегодня, а завтра, благодаря мне, у Вас будет всё.

– Мы же договорились, – вздохнула Маргарита, мягко отстранившись от него, – Вы не придёте сегодня ко мне. Ни сегодня, и никогда.

– Да, это правда, – согласился Генрих, – Мы договорились. Но, дайте мне руку, Марго, – он взял её руку в свою, – Научите меня, я – способный ученик. Ведите меня, я здесь как слепец. Эти коридоры приведут к пропасти, из которой живым мне не выбраться. Ваши братья, наверняка, меня убьют.

– Вы заблуждаетесь, – пыталась уверить его Маргарита, хотя сама не была уже ни в чём уверена.

– Они всё равно убьют меня. А вы станете для них лишь обременительной вдовой, – не останавливался Генрих.

– Мои родственники не желают вам зла, – в пол – голоса произнесла она.

– Вы сильнее их всех. Ваша мать встанет перед вами на колени. Вы станете королевой, Марго, – веско заявил Наваррский.

– Замолчите, – взволнованно прошептала Маргарита, приложив палец к его губам, – Даже разговоры с глазу на глаз могут быть опасны.

Генрих подошёл настолько близко, что она могла слышать его дыхание, и поцеловал молодой женщине руку:

– Наш брак-политический. Пусть таким и будет. Мы лишь пешки в хитросплетении их интриг, так давайте разрушим их планы. Будьте моим союзником! Заключим пакт, тайный пакт! Не будьте мне врагом…

– Замолчите, – чуть слышно вымолвила Маргарита.

– Я вам не враг. Я – ваш друг! Станьте и Вы моим другом, моим союзником. Вы будете моим союзником? – взгляд Наваррского, равно как и его прикосновения, обжигали своей искренностью и проникновенностью.

– Может быть. А теперь уходите. Уходите, – бессильно выдохнула она.

– Ваш брат? Любовник? Или оба вместе? – Генрих указал на дверь кабинета, – Не говорите, я не хочу знать. Если бы вы хотели предать меня, вы бы дали мне договорить. Я не прошу Вас быть мне любовницей, но, вижу, что вы честны со мной, а в данном положении мне гораздо важнее ваша преданность, чем пылкая страсть с вашей стороны, – с чувством проговорил Беарнец.

Маргарита стыдливо покраснела.

– Возможно, когда-нибудь я смогу познать Вашу признательность другого рода, а пока мне вполне достаточно вашей дружбы. Вы – истинная жемчужина Франции.

* * *

– Гугеноты будут мстить за Колиньи. Они готовят резню. Я это знаю, – говорила Екатерина, и непроницаемое неподвижное лицо королевы-матери было похоже на восковую маску – впредь история запомнит её, как зловещую убийцу и интриганку, что распростерла свои адские чёрные крылья над французским королевством, а не как королеву-миротворицу, всеми силами старавшуюся сберечь для своих потомков страну, сгоравшую в пламени религиозных и межклановых войн, ознаменовавших период правления её сыновей. Недовольства вспыхивали по всей стране всё чаще, принимая масштабы стихийного бедствия и угрожая жизням самих представителей двора, и только решительные меры и выдержка могли сохранить им жизнь и укрепить влияние и авторитет правящей семьи.

– Расследуйте всё. Мне нужен убийца, – требовал король.

– Ты их видел? Они горят ненавистью. Они оскорбляют нас. Сначала они пойдут на Лувр. Они нас всех убьют. Они нас перебьют, ты слышишь? В последнее время они были заняты сбором людей и оружия.

– У меня тоже есть оружие, и у меня есть люди! – возразил Карл.

– Их тысячи, этих свадебных гостей. Они хотят показать свою силу и теперь не остановятся.

– Колиньи мне как отец, – твердил Карл, – Я поклялся разобраться с этим.

– Не называй его так! – закричала оскорблённая Екатерина, – И не надо взывать к отцу! Если б твой отец был сейчас здесь, он знал бы, что делать. Твой отец знал, что какой бы ни был король, его надо уважать.

– Учись у де Гиза. Он понял, что надо первым наносить удар, а не ждёт, когда нападут на него.

– Это обвинение? – поднял бровь от удивления Гиз.

– Нашли твой пистолет, – пожал плечами Анжу.

– Тем лучше, – губы Гиза искривились в ухмылке, – Я жаждал совершить это преступление.

– Тебя ни в чём не упрекают, – Анжу убрал непослушный локон с лица, – Надо было стрелять точнее.

– Тот, кто покушался на Колиньи, хотел обвинить в этом меня, – задумчиво произнёс Гиз.

– Тогда начинай расследование, защити Колиньи, Гиз! – запротестовала Екатерина, – Если бросишь все силы короля на это расследование, то погубишь королевство, которое я всеми силами пытаюсь возродить. После смерти вашего отца вся грязная работа на мне! И меня это не страшит! Я спасу своих детей. Я готова жизнь положить ради вас.

– Это вы приказали убить адмирала Колиньи? – Карл ужаснулся от своей догадки.

– Да, я! – вскричала королева-мать, – Я одна. Не надо было промахиваться. Твой брат прав. Теперь надо идти до конца. Надо убрать лидеров и немедленно – это заставит их успокоиться и сделает сговорчивее. Сегодня вечером, ночью. Конде, потом Добинье… Телиньи, Бовуа, Морне…

– Дюбортаса, Ларошфуко.

– Миосенса и других.

– Крюсоля, Арманьяка.

– И, конечно, Генриха.

– Нет, его не надо! – захрипел Король, задыхаясь от очередного приступа удушья, – Не трогайте Генриха!

– Колиньи.

– Колиньи, – Карл теребил завязки на своей рубашке, лицо его было влажным от выступившего пота, глаза лихорадочно блестели, в уголках рта выступила пена, – Вы хотите смерти адмирала? Я – тоже. Тоже. Он меня подавляет – думает, что может править вместо меня. Но, пока ещё я король Франции, – ему уже трудно было говорить, речь его стала походить на бульканье, губы посинели, зрачки были расширены, – И всех остальных гугенотов Франции вместе с ним! Ни один из них не останется в живых. Ни один, кто мог бы потом меня упрекнуть, – уже почти скулил он.

– Так сколько… надлежит убить?

– Всех! Всех! – в исступлении выкрикивал король, корчась от боли.

* * *

Звон колоколов церкви «Сен-Жермен» страшным гулом разносился по галереям Лувра, заглушая оглушающие крики и предсмертные стоны, доносившиеся из-за двери.

Со стороны коридора раздался отчаянный стук.

– Кто там? – спросил женский голос.

– Спасите! – взывал мужской голос с той стоны.

Дверь тотчас же открыли. Окровавленный мужчина, не замечая служанок, шатаясь и оставляя кровавые следы на стенах и коврах, бросился к ногам потрясённой Маргариты. На обагрённом до неузнаваемости, своей и чужой кровью, лице, она узнала эти расширенные от ужаса глаза, которые ещё вчера смотрели на неё с преданностью и восхищением.

В эту минуту в двери вломились восемь человек – запыхавшиеся, разъярённые, с факелами, шпагами и аркебузами, их лица и одежды были перепачканы грязью и кровью. Один из них был особенно страшен – растрёпанные рыжие волосы, кровавый рубец через переносицу и дьявольский огонь в глазах.

– Вы в покоях королевы Наваррской, принцессы крови! Он под моей защитой, – воскликнула Маргарита.

– Это Божья кара! Он должен умереть вместе со всеми, – нападающий шагнул вперёд и нанёс удар по извивающемуся телу, но попал в плечо, второй удар пришёлся в бедро.

Алая кровь окропила простыни королевы. Маргарита почувствовала, как судороги сотрясают тело раненого, цепляясь за батист её ночной рубашки, разрывая тонкую ткань, скорченными от спазма пальцами. Наконец, обессилев, пальцы его разжались. Ноги заскользили по влажному от крови полу, и он осел в лужу собственной крови, увлекая за собой молодую женщину.

– Бог не желал смерти этого человека. Вы его не получите. Сначала убейте меня! – при виде такого бесчинства к Маргарите вернулось самообладание, но, этим опьянённым кровью мужчинам уже трудно будет остановиться, сердце её молилось, чтобы сейчас появился кто-нибудь из братьев и остановил это безумие.

– Почему нельзя его убить? – рыжий уже готов был нанести последний удар, но Марго остановила его руку.

– Он умрёт на моих руках! – закричала Маргарита, – Его вы не получите. Как выше имя, месье? Скольких вы уже убили за сегодняшний вечер?

– Аннибал Коконнас, мадам. Я убил тех, кого должен был убить, по приказу его Величества, – угрюмо ответил наёмник.

– В день Страшного суда вы будете рады иметь хоть одну сохранённую вами жизнь, – взывала Маргарита к милосердию и совести этого человека, – День Страшного суда уже недалёк. Что Вы тогда скажете Господу? Что вы ему скажете? Что без пощады добивали раненых? Что пронзили сердце католички, чтобы прикончить раненого? Это Вы ему скажете?

Внезапно, привлечённый шумом, ещё один маленький отряд, возглавляемый высокой рыжеволосой красавицей, немногим старше Маргариты, ворвался в покои.

– Со мной шесть католиков с аркебузами, и у меня кинжал! – Марго в мыслях возблагодарила Господа за такое своевременное появление своей подруги – герцогини де Невер, – Я проткну вам сердце, если сейчас же не уйдёте. Уходите немедленно! – при свете свечей рыжие локоны Генриетты словно сами были пламенем

– С Вашего позволения, Ваше Величество,, – с сожалением отступил Коконнас, остальные последовали за ним.

* * *

– Возьми меня. Я готов, – истерзанное тело мужчины продолжало содрогаться в конвульсиях от каждого прикосновения, пока Маргарита пыталась освободить его от остатков окровавленных лохмотьев и обмывала, – Я знал, что ты красива и восхитительна. Лучезарная. Неземная Мадонна. Ангел, пришедший забрать меня на небеса. Я готов. Возьми меня. Забери меня в небесную обитель свою, – бормотал он в бреду.

– Какие холодные… Какие холодные у тебя руки, – Марго прижала его руку к своей щеке, – Ты будешь жить…

– Мадам! Они сейчас убьют Генриха! Я это знаю. Она мне сказала. Она поклялась мне жизнью, – лицо юной баронессы Шарлотты де Сов, одной из самых обольстительных красавиц «летучего эскадрона» королевы Екатерины, было полно ужаса от того, что ей довелось увидеть этой страшной ночью, она бросилась к ногам Маргариты и поцеловала подол её ночной рубашки, – Марго, умоляю, спасите его! Спасите Генриха! Можете делать потом со мной всё, что пожелаете, Ваше Величество, только, молю, спасите его! Только Вы можете!

– Что она тебе сказала? – Маргарита помогла девушке подняться и встряхнула её за плечи, чтобы привести в чувство, в душе ей жесточайше хотелось выцарапать глаза девчонке за её наглость, но в вопросах жизни и смерти, дочь французских королей умела сохранять хладнокровие, тем более, что она прекрасно знала себе цену и понимала, что эта девочка ей не соперница.

– Они хотят его смерти. Я слышала их разговоры. Он не пришёл. Я прождала

его всю ночь, – продолжала бессвязно лепетать перепуганная до смерти баронесса.

– Замолчи. Скажи, где он? – резко прервала её стенания Маргарита, – Где он?

– У короля, – дрожащим голосом еле выдавила из себя Шарлотта.

– Оставайся с Герцогиней и её людьми, – приказала Маргарита, – Я пойду одна.

Ступив за порог своих покоев, Марго чуть не споткнулась и едва поборола подкравшийся приступ тошноты, закрыв рот и нос руками – запах крови и смерти забивал ноздри до дурноты, множество изувеченных трупов лежало прямо тут, у стен коридоров, с большинства из которых не погнушались снять их одежды, так и оставив их нагими. Иногда можно было уловить еле различимые стоны ещё живых, но уже агонирующих.

* * *

– Пропусти меня скорее к королю через твои покои! – приказала Маргарита кормилице Карла, также протестантке, – Генрих здесь?

– Они хотят, чтобы он отрёкся от своей веры, – тихо ответила та, пропуская её в покои Карла.

– Твой муж здесь, сестра, – раздался за спиной голос короля, – Он с ними в моей спальне. Он не отречётся, – Карл упал на колени и обнял ноги Маргариты, всхлипывая, как ребёнок, – Я ничего не сделал. Это не я, – продолжал он причитать, – Ты мне веришь? – Карл поднял на сестру полный слёз взгляд.

– Почему? Почему? – с болью и обречённостью в голосе спросила она, глядя в его затуманенные глаза.

– Это она, Марго. Клянусь тебе, – Карл хватал её за руки, буквально повиснув на ней всем свои весом, всё ещё продолжая захлёбываться рыданиями.

– Ты выдал им Генриха? – едва слышно спросила Маргарита.

– Нет, я приказал привести его сюда, чтобы защитить. Они пришли потом, – он заламывал руки и размазывал слёзы по лицу.

– Пойдём со мной, – Маргарита помогла брату подняться, – обопрись на меня.

– Нет, не надо… Мне страшно, – Карл пытался извернуться и вырваться из её рук.

– Пойдём, Шарль, – мягко произнесла Маргарита, ведя его под руку.

– А с этим что будем делать? – полюбопытствовал Анжуйский, смерив Наваррского презрительным взглядом.

– Оставьте Генриха! Я не позволю его трогать, – Маргарита посмотрела на мать, потом на брата Карла, ища в них поддержку, – Он член нашей семьи. Это чревато несчастьем!

– Он же предводитель. Нужно всех убрать, – вступил в разговор Алансон, кивнув в сторону Генриха.

– Я не позволю его трогать! – Маргарита выпустила из объятий брата и села возле Генриха Наваррского, взяв его за руку, – Если хотели его убить, надо было раньше это сделать. Сейчас поздно! Вы нас обвенчали перед Богом. Он мне муж, а тебе брат!

– Он не хочет отречься, – пожал плечами Анжу.

– Я не позволю к нему прикасаться! – повторила Маргарита.

– По-прежнему отказываешься? Почему? – во взгляде Генриха Анжуйского был нескрываемый интерес, в каком-то роде даже азарт – так ли силён с своей вере король Наварры.

– Не настаивай, – покачала головой королева-мать.

– Теперь всё кончено. Протестантов в семье не будет, – возразил Анжу.

– Прекрати! – порывисто оборвала его Екатерина.

– Почему? – недовольно поморщился Анжуйский

– Пусть Марго займётся своим мужем, – ответила Екатерина.

– В эту ночь я познал ненависть, – Наваррский сжал кулаки до такой степени, что костяшки пальцев побелели, он весь дрожал от ярости и бессилия.

– А теперь учитесь лицемерию, – положив руку на плечо мужа, прошептала Маргарита так, чтобы только он услышал её, – Я на Вашей стороне. Я не хочу больше быть в стане палачей. Обращайтесь в новую веру. Главное, во что Вы верите своим сердцем.

* * *

– По ком звонят колокола? Ведь боле некого убивать, – с горечью заметил Наваррский.

– Отныне ты – король католической державы. Можешь этим гордиться, – обнял брата Анжуйский.

– Да, можешь гордиться! – не выдержала Маргарита, проходя мимо них – Ты – король страны, где качаются трупы на виселицах! Париж стал кладбищем! Твои подданные – мертвецы, покрытые землёй, или живые, покрытые стыдом!

– Прекрати! – прикрикнула на неё мать. Сегодня, как никогда раньше, чёрные одежды, уже много лет бывшие неизменным атрибутом Екатерины со времени смерти её мужа Генриха II, оттеняли её бледное осунувшееся лицо с впавшими глазами и тонкими губами – взяв грех на душу, она думала, что эта страшная ночь хоть что-то изменит, но вот он – Наваррский избежал смерти и всё так же угрожает престолу, который она всеми силами старается сохранить для своих детей.

– А Вы, матушка – всегда волновалась за своих сыновей. Теперь можете быть спокойны! – кричала Маргарита, обращаясь к матери, – Они навечно прокляты! И я тоже проклята!

– Почему? – удивился Анжу.

– Потому что вы пригласили на мою свадьбу свои жертвы. Сделали нас приманкой для жестокой резни! – Марго закрыла лицо руками, чтобы скрыть слёзы.

– Вот вам и тихоня, – развёл руками Анжуйский, – Что с тобой, Марго? Твой муж стал католиком. Ты же не станешь теперь протестанткой?

– Я хотела мира, Марго. Мира в королевстве. Мира для своих детей, – бледная мать устало посмотрела на неё воспалёнными глазами, – С сегодняшнего дня ты больше не покинешь Лувр. Ты останешься с мужем и его друзьями. Здесь, – она старалась не думать о самом ужасном, но слова дочери вернули её к этим мыслям, что ожидает её и их адский огонь за грех этой ночи, что чуть не погубила и не погребла вместе с жертвами и распорядителей этого действа. Этот страх, что она испытала, сидя в ожидании в своих покоях она не пожелает ни кому – такое можно выдержать лишь раз в жизни. И ей придется держать ответ на страшном суде за то, что не смогла остановить, распространяющийся, словно пожар, ужас этой вакханалии, не пощадившей ни женщин, ни малолетних детей и младенцев. И на её детях тоже будет лежать ответственность, она совсем не желала этого, но верно говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад – туда ей и будет путь, и ей, и её несчастным отпрыскам… Но уже поздно что-либо изменить.

– Марго, что произошло сегодня ночью? – Карл взял её за плечо и развернул лицом к себе, требовательно глядя в глаза, – Ещё что-нибудь? Я узнаю…

Маргариту трясло, как в лихорадке. Потом девушка услышала крик, и только после сообразила, что это кричала она сама. Очнулась она от того, что её растолкала сидящая рядом Даниэлла. Наконец, девушка пришла в себя от страшных видений. На лбу выступили капельки пота, дыхание было частым и глубоким, голова раскалывалась пополам, в висках сильно пульсировала кровь, всё тело словно заживо жгли на костре…

– А?! … Что?!…Где?!… Что случилось?! – Маргарита непонимающе посмотрела на Даниэллу, часто хлопая ресницами.

– Слава Богу! Очнулась, – улыбнулась Дэни.

Маргарита снова оглянулась и увидела, что сидит в аудитории за партой, пара идёт полным ходом…

– Всё в порядке? – поинтересовалась подруга, – Нехорошо на уроках спать – если уж пришли, то посидим, умных людей послушаем… Тебе кошмар приснился, что ли?

– Ага, – кивнула она, – Только почему-то он был слишком реалистичен… – добавила она чуть слышно, с ней, бывало, случалось видеть вещие сны, но чтобы вот так ярко и сильно, до припадка – такого с ней ещё не происходило. Почему именно она? Отчего именно эти картины?

– Тише, леди! – девушки услышали голос преподавательницы, – Маргарита, вы себя хорошо чувствуете? – спросила она, положив руку на лоб девушки.

– Простите, Мисс Керингтон… – виновато улыбнулась девушка, – Мне что-то не по себе

– можно выйти? – Да-да, конечно, сходи в медпункт!

Маргарита вышла.

Пока преподавательница что-то писала на доске, Джастина через ряд дёрнула блондинку за рукав:

– Всё нормально? – спросила она. – Не знаю, но очень надеюсь, что так… – ответила та, лицо её выглядело озабоченным…

Вскоре послышался звон разбитого стекла – вся группа вместе с наставницей сорвались с мест и высыпали в коридор посмотреть, что же произошло.

Они увидели разбитое стекло раскрытого окна, а на полу лежала Маргарита – она была без сознания, руками инстинктивно закрывала лицо, из многочисленных порезов от осколков стекла сочилась кровь, на затылке волосы слиплись, и кровь тонкой струйкой текла по шее за воротник блузки – на алом шёлке появились багровые пятна.

Подруги бросились к ней:

– Джасси, беги скорее за медсестрой! А я звоню Джеку! – Даниэлла достала мобильный телефон и стала быстро искать номер молодого хирурга.

Маргарита лежала на кушетке в лазарете, раны были обработаны и перевязаны; внизу была Евына ветровка, под головой – зелёная кофта Джастины, которую владелица связала собственноручно, накрыта она была Даниной курткой.

– Ребята… – она постепенно начала приходить в себя…

– Тише, тише – тебе нельзя волноваться! – успокаивал её Джон, держа за руку, – Дыши глубже!

Джек измерял пульс и давление – показатели были очень слабыми.

– Молодёжь, откройте-ка окошко! – распорядился Джек – Этьен, будь добр, сгоняй-ка за кофейком для кузины! Марго, сможешь дойти до машины? Мы с Джоном поможем тебе. Приедем домой, и ты будешь спать, я тоже отдохну перед ночной сменой… Как же ты нас напугала! Если с тобой что-то происходит – ты должна обязательно всё нам говорить! А если бы с тобой что-нибудь случилось?! Ну, подумай, хорошо бы это было?! Я не хочу окончательно поседеть раньше времени, волнуясь каждый раз!

Элизабет Брайтон, красивая блондинка из их группы, девушка чрезвычайно высокомерная – недовольно надула губки:

– Боже мой! В каком заведении я учусь – то уголовные элементы, то очередные коники Даниэль, теперь ещё эта сумасшедшая – нет, я не собираюсь учиться с этой ненормальной из серии: «Ушла в себя – вернусь не скоро!» и подпись «Твоя крыша». Ей место в клинике.

– Элизабет Брайтон, если я не ошибаюсь? – спокойным тоном спросила Маргарита, – А ты не боишься оставаться тут – я же дикарка, да ещё и сумасшедшая – я и укусить могу!

– Ну, знаете ли! – Лиз покрутила пальцем у виска, в сердцах топнула ножкой и вместе со своей подругой Феломеной вернулась в класс, громко хлопнув дверью.

– Ты не обращай на неё внимания – Элиза, как та собака – лает, а укусить не может. В общем, она безобидна, – успокаивала Даниэлла подругу.

– Знаешь, и словами убить можно, – мрачно заметила Маргарита.

– Да забудь ты! – справедливо вмешалась Джастина – Ты её хорошо на место поставила! Ух, она теперь злится ещё больше! К тому же, у тебя есть мы – мы не дадим тебя в обиду!

– Nie rozumiem, jak można tak mówić o swojej koleżance z klasy? Elizaweta zła dziewczyna! (Не понимаю, как можно так говорить об одногруппнице? Елизавета злая девушка – пол.) – прямодушно возмутилась Ева – даже её глаза стали тёмно-зелёного цвета.

– Ребята, вы же не отдадите меня в лечебницу? – Маргарита умоляюще посмотрела на друзей – Я ведь не душевнобольная? Правда?

С трудом оправившись от недавнего потрясения, истощившего девушку и морально, и физически, Маргарита решила использовать верное и не раз проверенное средство, которое всегда безотказно помогало отвлечься и поднять настроение, ещё со времен детства:

– Ди, а Ди, приходи ко мне ночевать сегодня! После того, что сегодня случилось со мной на занятиях, я боюсь спать одна, – Маргарита скорчила умильную мордочку, – Джек с Джоном всё равно в ночном…

– Ох, ну ты, как дитя малое, честное слово, – Даниэлла снисходительно улыбнулась и легонько ущипнула подругу за щеку.

– Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, – девушка растянула улыбку от уха до уха и заломила руки, – мне нужно отойти от сегодняшнего. Давай устроим пижамную вечеринку?

– Ну, лады, твоя взяла, – смирилась Дэни.

Маргарита бросилась на шею подруге с радостными воплями в предвкушении веселого девичника.

– Тише, тише! Задушишь же, маньячка моя милая, – Дэни безуспешно пыталась отбиваться от объятий девушки, – Да, с такой импульсивной напарницей ночка обещает быть весёленькой, – вздохнула она.

Вечер обещал быть совсем не томным.

К тому времени, Даниэлла вышла из душа, успела переодеться и уже валялась на расстеленной мягкой кровати, переключая каналы пультом от телевизора, пока её место в ванной занимала Маргарита. Наконец, появилась Марго в своей обожаемой пижаме в цветочки, прижимая к груди целую кучу компакт дисков:

– Смотри, что я принесла: столько аниме (японская анимация, рассчитанная на подростковую и взрослую аудиторию и характеризующаяся многообразием стилей и жанров) – на целую ночь хватит! Только я хочу посмотреть что-нибудь, приятное, не напряжное.

– О, как! – в глазах Дэни заблестели задорные огоньки, – Ну, по такому случаю я пойду на кухню, посмотрю вкусняшек и сока.

– Ага, и не забудь печенек захватить, – добавила Маргарита, включая ноутбук.

– Печеньки захвачены, мой генерал! – отрапортовала светловолосая, возвратившись с целым подносом печенья и двумя пакетами сока, – Хоть, они и отчаянно сопротивлялись.