Текст книги "Мелодия Бесконечности (СИ)"

Автор книги: Екатерина Голинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 49 страниц)

– Ненормальные! Нервнобольные! Да вы с ума посходили! Натуральные психи.

Дальше последовал поток таких невообразимых японских ругательств, что Даниэлла невольно рассмеялась. Громко хлопнув дверями, молодой хирург вышел из палаты. Услышав шаги, девушка инстинктивно прижалась к стенке, но когда появился Джек, сделала шаг навстречу:

– Привет!

Он внимательно смотрела на неё. Карие глаза сверкали негодованием.

– Ты не можешь утихомирить этих… малявок?! – Джек сделал небрежный жест, который, должно быть, символизировал презрение к «этим малявкам».

– А что они на этот раз натворили? – поинтересовалась белокурая.

– Сама полюбуйся, – Джек приоткрыл дверь, – они кидаются подушками! Это уже слишком!

– Это хорошо, – улыбнулась Дэни, – значит, они поправляются и смогут со мной поговорить. Поверь мне – я найду что сказать этим мальчишкам.

– Прости, родная, они меня вывели из себя, – он развернул девушку лицом к себе и, заключив в крепкие объятия, запечатлел на её губах чувственный поцелуй, – Меня ждут дела – ещё увидимся, милая. Мне ещё много пациентов нужно осмотреть.

– Тогда увидимся позже, дорогой, – Даниэлла проводила мужа и вернулась к парням: – Здравствуйте, мальчики! Ну, как Вы себя чувствуете? – ласково спросила она.

Марк с опаской и недоверчивостью покосился на неё и прошептал «нормально», а Джон буркнул:

– Какая трогательная забота.

– О, нет, – ещё приторнее сказала Ди, – я хочу узнать, не заказать ли Вам гробы, пока не поздно… А, может, один на двоих?

– Рано радуешься, мы ещё живы, – отпарировал Красный, приподнявшись, но удержаться в вертикальном положении ему не удалось.

– Ну, и видок у вас, ребята. Да и чувствуете Вы себя, наверняка, не лучше, чем выглядите, – продолжала издеваться она.

Джон показал ей кулак:

– Ну, подожди, вот только встану…

– Если встанешь, – закончила за него девушка, – откуда ты знаешь, дорогой – может быть, тебя вот он, – она перевела взгляд на Марка, – как-нибудь ночью косичкой своей задушит?

Увернувшись от запущенной в неё подушки, она покачала головой и удовлетворённо вздохнула:

– Вот только это вы и можете – сыпать пустыми угрозами и швыряться посторонними предметами, – Джон в этот момент подумал, что неплохо было бы кинуть в неё головой Марка, но удержался, и вслух эту мысль не высказал, – Но стоит дойти до дела… шо ви тут їсте, хлопці? (что вы тут едите, мальчики? Укр.) – языки всегда с лёгкостью давались Даниэлле, и ей особое удовольствие доставило подколоть парней.

Не успели они опомниться, как девушка уже была возле столика с едой:

– Так-так… фрукты – это хорошо (Джонни, хочешь вишенку?) А это что такое??? Конфеты?! Шоколадные?! Да ещё с ликёром?! Подлежит конфискации!

– Не трогай! – хором закричали оба. – Не-а, хлопці, это я себе забираю. Марко, тебе алкоголь противопоказан даже в таких количествах. Представь, что ты на своей дуде наиграешь, если таких конфеток поешь? Джонни, я тебе уже говорила и ещё раз повторяю, что ты слишком увлекаешься сладким. Так что – никаких конфет. Совсем без меня разбаловались! И куда Маргарита только смотрит?

– О, мерзкая, отвратная девица, – промурлыкал Джон голосом оскорблённой невинности.

Неожиданно отозвался Марк:

– Не нявкай, кiшко, коли хвоста прищемили (Не мяукай, котище, когда хвост прищемили. Укр.).

– Что?!!! – рявкнул Джон.

– Хе-хе, Марку, ще пам`ятаеш рiдну мову? Дуже добре! (Марк, помнишь родную речь? Очень хорошо! Укр.) – усмехнулась златовласая.

– Переведи! – приказал Красный.

– Он сказал, чтобы ты заткнулся, – объяснила Даниэлла, подавив смешок.

– Ах, ты…! – парень силился грозно сверкнуть глазами.

– И назвал тебя котом, – продолжила Дэни, уже почти сгибаясь пополам и задыхаясь от приступа смеха.

– С-с-собака! – прошипел Джонни.

На секунду наступила тишина, а потом все трое начали хохотать.

В комнату вошла Маргарита:

– Ребята, я вам бульончика принесла. Как самочувствие? – девушка поставила поднос с чашками на столик между кроватями.

– Уже прекрасно, любовь моя! – и в доказательство этих слов Джон попытался встать, но, не удержав равновесие, вместе с Маргаритой упал на кровать.

– Ну, вы так прямо и сказали бы – я бы хоть отвернулся, – фыркнул Марк, надув губы.

В палате опять раздался смех.

– Мы непременно вернёмся к этому вопросу, дорогой, когда твоё состояние улучшится, – шепнула Маргарита мужу на ухо, и улыбнулась, – Сорри, ребята, я ещё Рафаэля хотела навестить. Но, я обязательно скоро вернусь.

– Твоя жена, Дхармараджа – удивительная женщина, – прокомментировал Марк.

Джон с удовлетворением рассмеялся:

– Ну, я это знаю и без твоей подсказки!

– Марк, ты просто прелесть, – Рита нежно провела рукой по его волосам.

– Марго, ты МАРКО-манка, – развела руками златовласая, и, взяв подругу под руку, послала парням воздушный поцелуй, – Чао, бамбини! Мы пошли, а вы тут не разнесите всё.

– Всё-таки, ответь мне – почему? Почему ты помог вернуть меня к жизни? – Джон сел на подоконник, с любопытством глядя на Марка.

– Ты спрашиваешь почему? – Марк смерил его изучающим взглядом, – Если бы не ты, не вы с Даниэллой – Маргарита никогда не стала бы прежней. Я потерял её, а вы вернули. Без тебя она бы не вернулась. Хотя – невозможно было потерять то, что не принадлежало мне. Я был перед тобой в долгу. И ещё – просто потому, что её желание для меня – всё. Ты бы видел, как она смотрела тогда. Видел бы ты её глаза тогда – разве мог я отказать ей? Я могу лишь мечтать, чтобы она относилась ко мне так же, но она выбрала не меня. Приглядись – как она красива, всмотрись в её глаза – как они прекрасны от того, что в них живет любовь, запомни и не забывай никогда – ты так преобразил её, ты и в ответе теперь за неё – помни это всегда.

– В любом случае – спасибо, – Джон спрыгнул с подоконника. – Хоть я и завидую тебе немного, я – не враг тебе, – парень прямо посмотрел на Джона, – Надеюсь, что и ты мне – тоже. – Ты показал себя с новой стороны и заслужил стать Хранителем. Ты достоин уважения. Я тоже не хочу быть тебе врагом, Марк, – он протянул руку.

– Рад это слышать, правда, – тот ответил на рукопожатие, – Только запомни – я всегда буду на её стороне и буду защищать её от всего, даже от тебя, если ей когда-нибудь придётся страдать из-за тебя.

– Я запомню это, – улыбнулся Красный.

В соседней палате под контролем врачей проходил лечение Рафаэль, которого и собралась проведать Марго:

– О! Смотрю, тебе поклонницы уже и цветы принесли, – посмотрев на букет цветов в большой вазе, Маргарита подмигнула, ставя на столик поднос с завтраком.

– Скажешь ещё тоже! Это… – младший принц покраснел и улыбнулся.

– Спасибо тебе, Рафаэль! Ты спас мне жизнь, – девушка благодарно улыбнулась, поправляя ему покрывало.

– Чего уже там. Ты первая спасла мою, – он сделал попытку привстать на подушках.

– Тшш! – Маргарита вернула его в прежнее положение, – Не так резко. Ты еще слаб. Или мне дока позвать, чтобы он сделал тебе укол успокоительного? – шутя, пригрозила она.

– Мной уже пугают непослушных принцев? – усмехнулся вошедший Джек, – Давай я сниму повязку и осмотрю тебя. Я сделал всё, что можно, учитывая то, чем я могу располагать тут. Надо будет взять тебя на консультацию в клинику, где я работаю – возможно, с современными технологиями, мы сможем сделать для тебя больше, – Рафаэль с надеждой посмотрел на него.

– Простите, я могу войти? – на пороге появилась Ями с корзиной фруктов, – Если я не вовремя, то я приду позже.

– Проходите, дорогая леди, – улыбнулся молодой хирург, – Я уже закончил, – он выразительно посмотрел на Маргариту, – Мы как раз собирались уходить. Я только что сказал ему и повторю при вас, что настоятельно рекомендовал бы показать его своим знакомым специалистам.

– Благодарю вас, доктор, – поклонившись, улыбнулась девушка Джеку и Маргарите. – Ну, мы вас оставляем, – Ями проводила их до двери.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, присев на кровать рядом с ним.

– Как видишь – живой, – буркнул Рафаэль, стараясь не показывать свою радость от того, что она сейчас здесь, что он видит её сейчас так близко.

– Ну, зачем ты так, Рафаэль? Я же беспокоюсь о тебе, – она убрала волосы с его лица, с участием глядя на его повязку через правый глаз.

– У вас есть о ком беспокоиться, миледи. У вас есть брат, – он резко повернул голову в противоположную от девушки сторону.

– Нет, ты просто невыносим! Почему ты пытаешься оттолкнуть меня? – она чуть не зарыдала от незаслуженной обиды, – Джон – мой родной брат, естественно, что я волнуюсь за него! Я и за тебя переживаю не меньше, – потом добавила чуть слышно, – если, не больше…

– А кто для тебя я? – он повернулся, сосредоточенно глядя на неё. – Я… я не знаю уже… – девушка вся вспыхнула румянцем.

– Зато, я знаю, – он привлёк её к себе, всматриваясь в это бесценное выражение смущения и ещё чего-то, пока не ведомого даже ей самой, – Ты чувствуешь ко мне нечто большее, чем привязанность к брату? – поддерживая одной ладонью её голову, он второй рукой поднял её лицо на себя и обжег губы долгим горячим поцелуем, – Чувствуешь ли ты ко мне то же самое? – спросил он, наконец, отпустив её от себя.

Так и не ответив ему, девушка пулей вылетела из палаты, едва не расплакавшись.

Парень опустил голову на колени:

– Придурок! Ну, вот, что ты наделал, а? – он обращался к себе в третьем лице, как будто поучал провинившегося мальчишку, – Взял, всё испортил – она теперь будет тебя сторониться, как прокаженного и обходить десятой дорогой – так тебе, дураку и надо, сам виноват, кретин озабоченный. Она же такая хрупкая, такая неземная, такая… К ней подход особый нужен, а ты тут со своими поцелуями лезешь. Ты бы ещё в постель её сразу затащил. А ты поинтересовался – может, ты ей, вообще, противен? То-то же! А всё туда же – не умеешь тестостерон свой контролировать, так и нечего даже смотреть в сторону приличных девушек. Ты не должен был этого делать… Не должен…

Маргарита была счастлива узнать, что Джон и Марк быстро восстанавливали силы, и уже могут покинуть больничное крыло – сегодня, спустя многие дни, они с мужем снова проведут ночь вместе.

Маргарита поставила на столик поднос с двумя чашками кофе с молоком и корицей и блюдцем с круассанами с шоколадом, присыпанными сахарной пудрой.

– Мадам Дестинофф, вы стали ещё прекраснее, – Джон взял её за руку, пытливо изучая взглядом, – А к этому кофе ещё десерт прилагается? – он притягательно сузил глаза.

– Хотите сказать, месье, что вы уже идёте на поправку? – Маргарита знала, что ни когда не могла устоять перед его обаянием и напором, но, принимая правила игры, решила ещё подразнить, проверяя, скорее себя, чем его, на выдержку, а щеки её горели, – Не убедительно – попробуйте ещё раз, месье, – она спокойно откусила кусок хрустящей булочки, облизав шоколад с губ.

– Вам нужны доказательства, жизнь моя? – он взял круассан из её рук и вернул его обратно на тарелку, – Такое доказательство вас устроит? – она почувствовала жар его губ на своих губах, – Господи, как же я соскучился по тебе. Только ты – моя болезнь и моё исцеление. Только ты можешь успокоить демона во мне. Ты – моё очищение. Только ты – моё убежище от самого себя, мой ангел милосердия, оберегающий меня от грехов, – он взял её ладони и поцеловал по очереди каждый палец на её руках.

– Я всегда буду хранить тебя, – сдалась Маргарита, давая ему полную свободу действий, – Я тоже невозможно скучала.

– Сколько бы лет не прошло – я всегда буду безумно желать тебя, – и он был совершенно искренен.

– А я всегда рада буду исполнить это твоё желание, – и больше не нужно было ничего говорить.

– Как же я хочу тебя… но, тебе столько всего довелось пережить за последнее время. Останови меня сейчас, если не готова, – пошептал он у самого её уха, согревая и щекоча своим дыханием, – Потом может быть поздно… Рядом с тобой я просто теряю голову и забываю, кто я, где я – всё это растворяется в вечности, когда ты со мной.

– Так помоги же мне забыть тот ужас! Только посмей теперь остановиться, – задыхаясь, произнесла девушка, с упоением покоряясь власти его рук, – Я так истосковалась по тебе! По твоим поцелуям, по объятиям твоих рук, по теплу твоего дыхания, по отзвуку биения твоего сердца под моей рукой, лежащей на твоей груди. Я снова хочу почувствовать себя живой.

– Возьми дыхание моё, – и не было сейчас во всём мире счастливее мужчины, чем он.

А дальше – они уже не помнили себя, не помнили, как сбросили стесняющие одежды… От неё пахло ванилью и корицей, а на губах остался привкус шоколада и сахарной пудры – и не было для него в мире ничего более пьянящего, чем этот аромат её, и ничего более сладкого, чем этот вкус её губ, и он сойдёт с ума, не испив эту сладость её уст.

А её сводил с ума терпкий аромат его парфюма с примесью освежающего запаха хвои, нежность его рук, тепло его губ и зной жаркого летнего вечера.

И каждый из них был, в равной степени, всесильным господином и покорным рабом. И каждый друг для друга был Солнцем, вокруг которого вращается его космос, один – сильный и надежный, со смуглой кожей и чарующим взглядом тёмных глаз, в глубину которых она старалась вложить всю свою нежность, другая – нежная и хрупкая, с тёплым взглядом больших глаз, смотрящих с любовью, и огромным сердцем в маленьком теле, готовым обнять весь мир.

И остался только жар прикосновений и поцелуев на коже, и серебристый воздух вокруг стал ощутимым, тяжелым и вязким, и в нём утонули все пережитые страхи, тревоги и печали, задушенные крепкими объятиями сплетающихся тел, укутанных вуалью нежного света полной Луны. Кожа к коже, изгиб к изгибу – ближе, ещё ближе, максимально близко…

– Il est beau comme le soleil! (Прекрасен, как Солнца свет… фр.) – только и смогла произнести она, – Моё Солнце…

– Сладкая моя… необыкновенно сладкая моя девочка… – выдохнул он, стараясь дотрагиваться до её спины как можно нежнее и аккуратнее, чтобы своими ласками не причинить ей дискомфорта.

Остывшие кофе и круассаны нужно будет снова разогревать.

Рейс из Парижа благополучно приземлился в аэропорту Джайпура, и это была самая радостная из всех встреч, и слёзы счастья были не солёными, а сладкими на вкус. Маргарита и Даниэлла снова увидели своих матерей, Джон и Кали смогли снова обнять сына – как же вырос их мальчик! Или это только показалось после разлуки? А он всё время не выпускал руки родителей. И было много объятий и предостаточно слёз – теперь уже всё плохое окончательно осталось позади. Теперь им ни что не угрожало.

– Сara mia! Mio Dio, как же это случилось? Я как знала, как предчувствовала… Я так не хотела отпускать тебя тогда, но, ты всё равно поступила так, как считала нужным, – видя состояние дочери, Валентина не могла более выплескивать на неё упреки, как бы ни было больно ей самой – Маргарите было сейчас гораздо тяжелее, и она, как мать, должна помочь ей и поддержать её, – Как ты, родная моя?

– Мамочка, ну, не плачь – со мной, правда, всё хорошо, – Маргарита обняла мать, продолжая гладить её по волосам, – И будет ещё лучше – я уверена. Теперь всё наладится, – и в голосе и в глазах её была такая крепкая убежденность, – И, ради этого, я бы ещё раз сделала то же самое. Я чувствовала, что должна была так поступить, и, надеюсь, что Небеса простят когда-нибудь мне, что не уберегла своё дитя, и не лишат милости своей.

– Маргарита-а-а-а! – протянув Милорда стоявшему рядом Марку, обняла девушку за бедра заливающаяся слезами Аделина, – Ты плачешь? И я тоже плачу. Это, ведь от радости? Правда?

– Только от радости, Адель, – Маргарита поцеловала её белокурую макушку, – Только от радости.

– Ну, если от радости, тогда можно, – шмыгнула носом девчушка.

– Марк, смотри, а ты ему понравился, – рассмеялась Маргарита, глядя на обескураженное выражение его лица – он стоял, держа в руках кота, а тот лизнул его в щеку – и они в этот момент выглядели такими милыми, такими домашними и уютными, от этой сцены так и веяло теплотой.

Джон обнял самых дорогих женщин в своей жизни: мать и жену. И показалось вдруг, что само Солнце стало ярче светить.

– Дядя Марк, а давай я возьму на руки Милорда, а ты возьмёшь на руки меня? – заискивающе улыбнулась Аделина, – Ты такой милый. Если у тебя нет девушки на вечер, то я могу составить компанию, – девочка непринужденно засмеялась, когда он легко посадил её себе на плечи. Парень и сам не смог удержаться от улыбки:

– Спасибо, малышка, ты – настоящий друг, – а внутри растеклась необыкновенная нежность, словно он, наконец, обрел потерянную семью.

Когда же они ступили из портала на территорию Небесного Града, то перед ними снова появился Ангел Судьбы:

– Вы? Но Вы же обещали не трогать их! – Маргарита с вызовом и опасением, но, полная решимости отстоять дорогих ей людей даже перед лицом самой Судьбы, посмотрела на него.

– Нет, дитя, не бойся – сегодня я пришел не забирать, а вознаградить вас – вы были великолепны, – за его спиной стояли пока ещё плохо различимые фигуры в белых одеждах, – Для того, чтобы жить дальше, вы должны отпустить Ваше прошлое. Пророчество, всё-таки, сбылось – мир уже начал меняться, он уже не будет прежним. Мы не совсем верно истолковали его. Вы, действительно, уничтожили мир, старый мир, на смену которому придёт мир новый. Однако, сильное и опасное зло, равного которому ещё не было, уже подняло голову – вы его породили, и только вы же способны остановить его. А сейчас же вы заслужили передышку. У вас есть пять минут – прощайтесь.

– А это кто? – Марк устремился вперёд, видя, как изменилась в лице Маргарита, но Джон остановил его, да тот и сам замер, как изваяние, резко замотав головой, не в состоянии поверить своим глазам, когда, среди стоящих, он увидел женщину – высокую сероглазую платиновую блондинку в белом шелковом платье, мягко ниспадавшим по её идеальной фигуре:

– Мама? – у него перехватило дыхание, и он не мог оторвать взора от её серых глаз и от её нежной улыбки, – Мама! – он всю жизнь мечтал обнять её. А сейчас в его голове был полнейший хаос – мысли и чувства опережали друг друга со скоростью света, и он снова ощутил себя тем маленьким мальчиком, который каждый раз, глядя на падающую звезду, загадывал одно и то же желание – чтобы свершилось невероятное, и мать вернулась за ним.

И именно такой он и представлял её себе в своих детских мечтах, и столько раз именно такую видел её в своих снах.

– Марк, я так горжусь тобой – ты стал таким прекрасным, и сейчас я говорю не только о внешней красоте, – Руслана обняла сына и поцеловала его бледный лоб, сейчас она была для него такой реальной.

– Нет, мама, это ты была одной из самых прекрасных женщин на земле и самой красивой моделью десятилетия. Я хотел быть частью этого мира, твоего мира, чтобы стать хоть немного ближе к тебе, чтобы испытать и почувствовать то, что испытывала и чувствовала ты, – он всегда хотел сказать ей эти слова, но, из-за слёз, что стояли в его глазах, не мог видеть выражение её лица сейчас, – Я снова верну себе известность и славу той фамилии, что ношу – я стану лучшим в мире, ради твоей памяти. Я начну всё с начала, только теперь уже под своим настоящим именем. Твой сын будет достоин тебя, клянусь! В своё время меня избивали до крови, но, я ни когда не просил пощады – я выжил и стал намного сильнее. Меня ни что не заставит остановиться или свернуть с выбранного пути – я уже ни чего не боюсь. Если бы меня спросили, хочу ли я что-нибудь изменить в своей жизни, то теперь я бы точно ответил, что ни чего не желаю менять – всё, что было в моей жизни – и плохое, и хорошее, всё это сделало меня таким, какой я есть сейчас, сделало меня сильнее.

– Я не сомневаюсь в этом ни секунды – ты добьёшься всего, чего захочешь, если приложишь все усилия. Господь наделил тебя редкостной красотой, и он не заберёт её назад. В твоих же силах – с мудростью использовать, то, что дано тебе от природы.

– Прости меня, я не знал, что мне делать, и наломал дров, – за свою бытность Лев Витриченко уже мало чему удивлялся, вот и сейчас он подошел к жене и сыну, чтобы на этот раз не упустить шанс сказать им, как они для него дороги, – Впервые в жизни я увидел всю грандиозность и всю трагичность смерти тогда, там, за дверью твоей палаты – прошептал «мертва», и сам себе не поверил – как будто, ещё раз убил тебя, произнеся эти слова. А ты лежала на больничной койке – спокойная и умиротворенная, бледная и холодная – как Снежная Королева. Моя Королева… На земле я любил – лишь тебя. Как же я мог оставить того, кто был плоть от плоти, кровь от крови нашей? Это было хуже, чем предательство. Если я любил тебя, то, должен был принять и его. Простишь ли ты меня?

– Уже давно простила, – мягко улыбнулась Руслана и повернула улыбающееся лицо к сыну – пусть это будут всего лишь пять минут, но, эти драгоценные минуты рядом с ней будут её любимые мужчины, – Я всегда знала, что твоя жизнь гораздо важнее, чем моя, и я ни о чём не жалею, и, глядя на тебя сейчас, ещё раз убеждаюсь в том, что оно того стоило, – она сняла с шеи камею, и это было украшение с секретом – кулон раскрывался, и в середине был портрет самой Русланы, нарисованный когда-то Львом Витриченко, – Теперь я всегда буду с тобой – так близко, как только могу.

– Ты и так в моём сердце – ближе и быть не может, – он приложил её ладонь к своей груди.

– Эта маленькая темноволосая девушка, что стоит рядом с тем высоким мужчиной – это она преобразила тебя? – тихо спросила она, на что Марк лишь загадочно улыбнулся.

– Смерть Христова, Ал, – Маргарита застыла на месте с широко распахнутыми от удивления глазами, – Алессио! Это, правда, ты? – она стояла, не в силах пошевелиться, размазывая по лицу потёкшую тушь и помаду, – Я же три месяца каждую ночь засыпала на мокрой от слёз подушке.

– Chao, cara mia! – он улыбался и улыбались его серо-голубые глаза, – Я рад, что у тебя всё хорошо, – а слёзы всё лились и лились из её глаз, и она ни как не могла их остановить, опасаясь даже дотронуться до него, – Ну, перестань же плакать. Такой красавице не идут опухшие глаза, – он провел рукой по её волосам, – Лучше скажи, что же вы такого сделали, что мы тут?

– Всё, что мы сделали – мы сделали все вместе, – Маргарита посмотрела в сторону друзей, – Без них ничего бы этого не было.

– Рerche Margherita e buona,

perche Margherita e bella,

perche Margherita e dolce,

perche Margherita e vera

– процитировал он слова старой песни.

Маргарита – доброта здесь,

Маргарита – идеал красоты.

Маргарита – сама нежность,

Маргарита – сама правда,

Маргарита – неизбежность…

– Ты часто напевал мне эту песню, – девушка сразу вспомнила, как она любила слушать, когда он пел, как её завораживал его хрипловатый голос, – Ты говорил, что она написана специально для таких, как я. Говорил, что она принесёт мне радость и удачу – так и случилось. Знаешь, это даже трудно представить, насколько я сейчас счастлива.

– Нет – это не трудно, об этом говорят ослепительный блеск твоих глаз и твоя лучистая улыбка. И я, правда, очень рад за тебя, малышка. Я помнил тебя милой в своей влюбленности маленькой девочкой, а сейчас я вижу прекрасную молодую женщину в начале расцвета своей красоты. Ты всегда будешь для меня малышкой-сестрёнкой, сестрой моего лучшего друга… Я бы не смог сделать тебя такой счастливой, как это сделал он, – он опустил взгляд на её живот, но, Маргарита не заметила этот его жест, – И вскоре ты будешь ещё счастливее. Возьми это на счастье, – он протянул ей статуэтку в виде фигурки девушки-ангела из искусственного мрамора, покрытого слоем бронзы, – Я так и не успел тебе её подарить, – А это, – в другой руке у него была статуэтка маленького ангелочка, – передай сыну моей сестры, пожалуйста. Это будет ему напоминанием обо мне.

– Я обязательно сделаю это, обещаю, – это было наименьшее, что Маргарита могла сделать для него.

– Отец! – Джон и Ями обняли князя, выглядевшего ещё более царственно в своём белом одеянии: – Как же я рад, что могу снова обнять вас, пусть и не надолго, – он крепче прижал к себе своих обожаемых близнецов, – Я столько ещё хотел сделать для вас, дети. Нет, правда – разве я думал, что умру в пятьдесят лет от обширного инфаркта, мне всегда казалось, что так много ещё времени впереди, что я всё ещё успею.

– Рафаэль, подойди, мой мальчик, – юноша закрыл лицо руками, а слёзы причиняли нестерпимую боль его раненому глазу, он уже и не надеялся ещё когда-нибудь в своей жизни услышать эти голоса, самые желанные голоса для него, – как ты вырос, но, для меня ты всегда останешься моим маленьким мальчиком. Прости, что пришлось так рано тебя оставить, – княгиня Асия и князь Вайвасват заключили младшего сына в тёплый семейный круг любви.

– Благодарю тебя, дитя, за эту возможность снова увидеть свою семью, – князь поблагодарил Маргариту улыбкой. – Это дорогого стоит, – легкая улыбка тронула губы Асии.

– Ваши дети и сами не мало сделали для этого, это – и их заслуга тоже, – ответила Маргарита и улыбнулась.

Сони стояла и беззвучно плакала, не в силах поверить собственным глазам, пока Вайвасват не подошел к ней сам и не взял её за руку:

– Не печалься, посмотри на меня, – он поднял её лицо на себя, – Я не плачу – и ты слёз не лей.

– Госпожа Сони, спасибо вам за то, что были доброй матерью моему сыну, – женщина воздела глаза и увидела выражение благодарности и признательности на приветливом лице Асии.

– Okaa-san! Otou-san! – Джек свёл брови, глубоко вдохнул и с трудом сделал несколько шагов навстречу, не выпуская руку жены, а старые шрамы точно запекли огнем, и снова в памяти ожили события того страшного дня: взрыв в торговом центре, беспорядок и переполох вокруг, крики и стоны людей, вой полицейских машин и сирен скорой помощи, его попытки броситься к нарытым пропитанным кровью сукном телам, чьи-то руки, удерживавшие его, потом укол транквилизатора и реанимационная палата, и он уже не воспринимал того, что ему говорили, не осознавал своего критического состояния, он понимал только то, что его родителей больше нет, и, вот теперь они стоят и улыбаются ему – это было необъяснимое ощущение боли и блаженства одновременно, – Мама! Отец!

– Сынок, гордость наша, – Рейко подошла обняла его, – Ты даже не представляешь, какую мы испытываем радость, видя каким мы стал, чего добился, – молодой хирург крепче прижал к себе Даниэллу, – И у тебя такая замечательная жена, – она подмигнула девушке.

– Сara mia, с тобой тут хотят поговорить, – Алессио поклонился, тряхнув русыми волосам и отступил в сторону, давая женщине подойти ближе к Маргарите, а сам подошел пожать руку Джеку, с которым его прежде связывала крепкая дружба. Казалось бы, история настолько банальная – молодой скульптор очень быстро стал известным и востребованным, он был гордым и независимым, он знал цену своему таланту и не захотел тратить его в угоду преступникам и создавать подделки. Тогда они пригрозили, что он больше ни когда не сможет работать. А дальше – как по сценарию дешевого боевика – его избили до полусмерти и порезали сухожилия на кистях. Пришел в сознание он уже в больнице. Джек стал не только его лечащим врачом, но и другом. Молодой хирург очень болезненно реагировал на любую несправедливость, и старался помочь, чем мог – только вот вернуть былую гибкость и подвижность рукам не удалось – он не сможет уже вернуться к делу, которому он отдавал всего себя. Как, всё-таки, хорошо, что в то тяжелое для него время его поддержали Джек и его младшая сестра Маргарита. Для него она была совсем ребёнком – было-то ей всего лет пятнадцать, не больше, а она просила его подождать, пока повзрослеет, и не влюбляться в другую. Боже, как же это было мило и трогательно! И он обещал, но не суждено было исполниться этому обещанию… Он сейчас действительно рад, что она счастлива – он бы не вынес, если бы это было не так:

– Ну, будь здоров, приятель, – он похлопал Джона по плечу и улыбнулся, – и береги её.

– Благодарю за то, что ты сделала для моего сына, – Руслана положила ей руку на плечо, – Ты помогла проявиться его истинной сущности, самому лучшему, что есть в нём.

– Мне так жаль, что не смогла сделать для него больше, – Маргарита подняла взгляд на женщину и отметила, что Марк, и впрямь, унаследовал от матери её исключительную красоту и грацию, точеную фигуру, подлинно роскошные волосы и чистый цвет серых глаз.

– Я понимаю, но, тебе не в чем упрекнуть себя, – женщина обняла её, – Поверь, ты сделала для него достаточно.

– Не утешайте меня, пожалуйста, мадам, – как же нелегко ей было даже просто смотреть на мать Марка, – Если вы заглянете в мою душу, то увидите там не заживающий рубец. Как я могу смотреть вам в глаза, когда я причиняю вашему сыну боль одним только своим существованием – каждый час, каждую минуту? – и так тягостно и мучительно было сейчас на сердце.

– Марк только начинает жить, он сильный мальчик – справится. Когда-нибудь эти шрамы, всё-таки, заживут, и у него всё будет хорошо, – теплый взгляд Русланы согревал и вселял надежду, что так всё и будет, – Я хочу высказать свою благодарность и госпоже Альвис, которая вела и оберегала его.

Даниэлла и Рози стояли рядом со своими родителями, когда подошел Питер, ведя за руку Еву:

– Последние события заставили меня задуматься о своей жизни: если мне суждено будет погибнуть, сражаясь, то я хотел бы умереть мужем этой девушки. Прошу принять её в семью, как вы принимаете меня.

– Господи, Пит, даже не думай о смерти! – цыкнула на него мать, – Разве мы возражаем против твоего выбора?

– А!!! – завопила от радости Розалинда, едва не оглушив окружающих её родственников, – Это здорово! Просто супер! Мама, папа, я тоже хочу свадьбу. Ну, пожалуйста! У меня даже жених есть. Он, правда-правда обещал на мне жениться.

– А не соблаговолит ли юная леди не торопиться с принятием такого важного решения, – отец потрепал Рози за щеку, – и не подождет ли она ещё несколько лет, когда мы сможем вернуться к этому вопросу?

– Ну, так и старой девой остаться можно, – прихотливо надула губки девочка.

– Поверь, милая, – Камилла взъерошила её челку, – тебе это совсем не грозит.

– И, насчёт вашей личной судьбы, – прощаясь, Ангел Судьбы многозначительно посмотрел на живот Маргариты, – Нужно верить в чудо, даже, когда кажется, что и неоткуда ждать невозможного – и, да воздастся вам по вере вашей!

Маргарита закрыла глаза и обняла себя за плечи – и испытала непередаваемый прилив тепла, распространившийся по всему телу, будто она только что приняла горячую ванну и укуталась в большое и тёплое махровое полотенце. Она ещё не догадывалась, что это означает, но пришло чувство такого нереального блаженства, и поцелуй любимого мужа довершил эту благодать.