Текст книги "Мелодия Бесконечности (СИ)"

Автор книги: Екатерина Голинченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 49 страниц)

К концу вечера уже все знакомые Джона и Марка пали, плененные чарующей притягательностью и неотразимой харизмой азиата, за исключением, разве что, Льва Витриченко, державшегося настороженно – уж он-то знал толк в темных искусствах, и этот мужчина почему-то не внушал ему доверия, о чем он не помедлил предупредить Марка и Джона, посоветовав, быть с ним предельно осторожными.

Как и было оговорено, ровно в восемь утра друзья уже были на площади перед собором Нотр Дам, где уже полным ходом шли работы по установке подмостков, начавшиеся ещё час назад, и на небольшом отдалении были припаркованы фургоны для рабочих и балетной труппы.

– Утро доброе всем! – Ондзи выглядел свежим, отдохнувшим и был в прекрасном расположении духа, словно вчера и не было ни показа, ни затянувшейся далеко за полночь вечеринки после него, – Вы не опоздали – это прекрасно, успеем пару раз прогнать до вечернего выхода. Месье Гайе уже ожидает нас. Он утвержден на роль архидьякона Клода Фролло. Ну, что, малышка, согласна на роль Флер де Лис? – обратился он к Маргарите с чарующей улыбкой, – С ролью Эсмеральды лучше справится твоя очаровательная подруга, – с не менее обольстительной улыбкой повернулся он к златовласой, Джон и Джек несколько раз повторили про себя установку, что это – всего лишь игра, просто роли, а они уже давно выросли из подросткового возраста мелочных обид и ревности.

– Но, месье, а как же то, что я не подхожу внешне по типажу? – Марго поначалу стушевалась от такой неожиданности.

– Не переживай – парики и цветные линзы творят настоящие чудеса, – он безошибочно подбирал аргументы, – Главное, что ты подходишь по тембру голоса.

– В таком случае, я принимаю этот вызов, и покажу всё, на что способна, – твердо решила для себя девушка.

– Умница, девочка, – похвалил Ондзи, погладив её по голове.

– Ты должна забыть себя – во время репетиций и, особенно, самого представления, не существует Маргариты, а есть только твой персонаж, чьим образом и чьими переживаниями ты и обязана жить, – Марк тем временем уже заканчивал гримироваться, единственное от чего он категорически отказался, так это портить дредами свои роскошные волосы, – Пропусти через себя все её эмоции, ощутить то, что могла бы чувствовать она и донеси эти чувства до зрителя. Оскорбленная предательством, гордая Флер де Лис требует смерти своей соперницы, – в его голосе появилась странная осиплость, которой ещё вчера не было, и глаза его блестели как-то особенно воспаленно.

– Что-то типа вдохновителя? А Фэб – исполнитель? – хихикнула Маргарита.

– Представь себя на её месте, – без тени улыбки, серьезно продолжил парень, – Я смог, при помощи неравнодушных людей, подняться с самого дна, но, я не забыл того, как сам много лет искал прибежище, я понимаю чувства короля Двора Чудес, как свои собственные.

– Даже не знаю, молодой человек, вы слишком молоды, и голос у вас не настолько низкий и хриплый для партий Клопена, – критически заметил азиат, – Я до сих пор не до конца уверен в правильности своего выбора… – он смерил юношу изучающим взглядом.

– Прошу вас, эта роль должна быть непременно моей, – слова Марка были уважительны, но, тон его был дерзок, он, точно, не просил, а требовал и отчаянно настаивал, – Даю вам слово, что справлюсь с ней.

– Я, рискну, пожалуй, – кивнул он в конце концов, дружески хлопнув парня по плечу, – Постарайся не разочаровать меня.

– Ну, что вы! – Марк подскочил со стула, повернулся к нему лицом, встретившись взглядом с глазами азиата, – Сделаю всё, от меня зависящее, чтобы оправдать ваше доверие.

– У вас и для меня найдется парик, господин Танака, раз уж мне предстоит сыграть зеленоглазую брюнетку? – увлеченно поинтересовалась Даниэлла.

– Непременно, красавица, – Ондзи утвердительно кивнул и указал в сторону гардероба, – В костюмерной вы найдете всё необходимое.

– Тогда мы пошли готовиться, – но, не успела блондинка взять за руку подругу, чтобы отправиться переодеваться, как из другой гримерки уже вышли их благоверные в образах.

– Ну, и как я вам? – весьма довольный своим видом, поинтересовался молодой хирург.

– Умереть – не встать, братишка! – хлопнула в ладоши Марго, – Сам именитый Гару нервно курил бы в сторонке.

– Бог мой, ради этого стоило жить, чтобы увидеть тебя в роли звонаря собора Парижской Богоматери – Квазимодо, – зааплодировала златовласая, эти слова заметно успокоили Джека.

– Дышать старайся грудью и не напрягай диафрагму, – напутствовал Джон перед тем, как самому выйти на сцену в своём козырном образе парижского поэта Гренгуара, – Не переусердствуй, дорогая, хорошо?

Пока Ондзи накладывал грим, он был погружен в свои мысли, и все они крутились вокруг златовласой, которая не выходила у него из головы. И странное чувство охватывало его каждый раз, когда он смотрел на девушку – рядом с ней он явственно ощущал всю свою ничтожность и все свои пороки, не мог заставить себя посмотреть в её голубые глаза. Да что за напасть такая? Что с ним такое? Никогда он не чувствовал ещё ничего подобного. Никогда не встречал он более прекрасного и совершенного создания, глядящего своими удивительными глазами прямо ему в душу. Рядом с ней он ощущал себя в то же время и самым счастливым, и самым несчастным – разве такое возможно? Оказывается – возможно. Подле неё хотелось быть каждую минуту, каждую секунду, дышать с ней одним воздухом, прикасаться к её золотым волосам, тонуть в её глазах небесной синевы. Ему казалось, что в её присутствии он очищался от своих грехов.

Её же миниатюрная подруга вызывала в нем теплые чувства иного рода – у него не было сестры, но, если бы она была, то он хотел бы, чтобы она была похожа на неё – маленькая и хрупкая, которую хотелось бы защищать и оберегать.

– Спасибо вам, что подарили нам такую возможность, – искренне поблагодарила мужчину Маргарита.

– Ты же совсем не знаешь меня, – он отложил расческу, которой расчесывал белокурый парик капитана Фэба, и посмотрел на неё, силясь улыбнуться якобы собственной остроте, и в глазах его была усталость и тоска, – откуда тебе знать, что у меня на душе. Может, я совсем гнилой внутри. Может я – порождение зла.

– Человек, что так талантлив и красив, как вы – не может быть злым, – расплылась в улыбке Маргарита, также закончив расчесывать парик, с удовлетворением рассматривая результат в большом зеркале.

– Иногда злость помогает выжить, – печально усмехнулся мужчина.

– Как и любовь, надежда и вера, – девушка развернулась к нему и протянула влажную салфетку, – Я уже приняла тебя в свое сердце и полюбила тебя как нашего друга, я верю в тебя, и надеюсь, что мы сможем стать друзьями, если ты действительно этого захочешь.

– Какой же ты ещё, всё-таки, наивный ребёнок, – Ондзи взлохматил её челку, – Ты так уверена, что я стою всего этого: вашей веры, вашей любви, вашей надежды?

– Ай, – девушка протестующе убрала его руку, – Я же только всё уложила, – а он, глядя на её, улыбнулся от всей души – впервые за очень долгое время, – Ну, вот что вы сотворили, господин Ондзи? Я на себя не похожа. Меня теперь родной муж не узнает, – шутливо улыбнулась она своему отражению, откуда на неё смотрело неземное создание с белоснежными локонами и глазами цвета лазури в простом обтягивающем платье голубого цвета.

– Тебя не должно это волновать сейчас, – нарочито пожурил её мужчина, – Пока будет идти представление, я – твой жених и возлюбленный, не забывай этого, зритель должен поверить происходящему на сцене.

– А вот и я! – наконец, из гримерки появилась жгучая брюнетка с ярко-изумрудными глазами в длинной робе цыганки Эсмеральды цвета хаки, расшитой под технику печворк – в которой не признать было светловолосую Даниэллу, – Прошу любить и жаловать!

– Просто неотразима, дорогуша! – честно ахнули от восхищения и подруга, и сам Ондзи, – Мы можем начинать, прекрасные дамы! – он взял девушек под руки и повел к кулисам, где уже ожидали остальные исполнители и шоу-балет.

Репетицией все остались довольны.

И вот, когда колокола собора Парижской Богоматери возвестили шесть часов вечера, наступил самый ответственный момент, которого все так ждали.

– Ну, что? Все готовы? – последний раз спросил азиат, и, даже не спросил, а, скорее – констатировал он.

– Один-два-три! «Нотр Дам де Пари»! – они взялись за руки, и мысль их была единой – как можно полнее раскрыть замысел произведения и доставить удовольствие зрителям, – Удачного нам выступления. Постараемся изо всех сил!

И они отдавали себя целиком этому выступлению, играя на пределе своих возможностей. И зритель верил каждому слову, каждому жесту, каждому взгляду.

И, исполняя визитную карточку мюзикла – композицию «Belle», ни кто из троих мужчин не кривил душой – и для каждого из них путеводной звездой были небесной синевы глаза Даниэллы.

Когда, после финального поклона снова заиграли, без труда узнаваемые, ноты заглавной песни – «Пора соборов», музыку к которому написал тот самый Риккардо Коччанте, который сочинил и её любимую песню о Маргарите, на помост вышел оригинальный первоначальный состав исполнителей: Гару, Брюно Пелетье, Люк Мервиль, Даниэль Лавуа, Патрик Фьори, Эллен Сегара и Жюли Зенатти, ставши, каждый рядом с новым прототипом, некогда их, персонажей. Публика взорвалась овациями. Сами выступающие были потрясены не меньше – поистине, Танака-сан не преувеличивал, когда обещал невероятное. И они ощутили такой небывалый прилив сил, стоя на одной сцене, рука об руку, со своими кумирами и ощущая их одобрение и поддержку.

– Знаешь, когда я беременная исполняла композицию преданной своим возлюбленным женихом девственницы – «La Monture», – исполнительница партии белокурой Флер де Лис, такого же невысокого роста, как и Маргарита, обладательница красивого сочетания русых волос и больших карих глаз, Жюли, уже успевшая стать матерью, сама до сих пор походила на очаровательного ребенка, и вела себя так же непосредственно, как и Маргарита, часто использовала свою живую мимику для выражения эмоций – в них, действительно, было что неуловимо общее, – Зал чуть не повело со смеху – они выкрикивали, что там в животе место уже занято моей маленькой жительницей. А я им отвечаю, что это от святого духа, а я – типа Дева Мария, – она ободряюще взяла девушку за руку (* Имеется в виду, что по сюжету мюзикла Флер де Лис – невеста капитана Феба (в исполнении Жюли Зенатти) – девственница, оскорбленная изменой жениха, но готовая его простить и подарить себя в обмен на то, что разлучница Эсмеральда будет казнена за попытку убийства самого Феба. Пятнадцатилетняя Жюли пробовалась и на роль Эсмеральды, но, продюсеры сомневались, справится ли она с ролью Эсмеральды, которая считается слишком сложной для пятнадцатилетней девочки, она становится Флер-де-Лис. Потому и получилась такая интересная ситуация, когда на концерте (не на спектакле) с участием исполнителей мюзикла она пела партию своей героини, будучи на поздних сроках беременности).

– Да, я помню это выступление, – Маргарита улыбнулась в ответ, – Еще немного, и у меня была бы такая же ситуация – это платье так невыгодно облегает фигуру, – потом она подкатила глаза и по-детски оттопырила нижнюю губу, – но, пусть только попробуют сказать что-нибудь насчет «колобка на ножках» – я найду, что ответить, и вообще – пусть завидуют молча.

– О, а про нас с Гару столько слухов ходило. О нашем, якобы, страстном романе. А на самом же деле были всего лишь вечеринки в пижамах на троих – я, он, и моя кошка, и – просмотр фильмов на пол-ночи с поеданием орешков. Мы с ним как брат и сестра – и сейчас любим вечерами в скайпе поболтать, – обладательница необыкновенного бархатного голоса и исполнительница партии цыганки Эсмеральды, Эллен не удержалась от улыбки, сильно зажмурилась, обмахивая себя ладонями, и пару раз шмыгнула носом от нахлынувших воспоминаний (* Имеется в виду, что по мюзиклу у их героев любовь, которую они искусно перенесли на сцену, потому и ходили слухи об их романе).

– Я тоже долгое время не мог избавиться от своего акцента, – Люк, исполнитель партии короля нищих парижского «Двора чудес» Клопена, с улыбкой посмотрел на стоящего рядом Марка, который просто не знал куда себя деть от переполнявших его эмоций, пытаясь подбодрить вконец растерявшегося парня, – Меня всё время спрашивали – не кузен ли я Селин Дион. Ну, сами бы хоть подумали: я и Селин Дион – одно лицо, не правда ли? Где я, а где – она. (*Имеется в виду канадский акцент Люка Мервиля, одного из приглашенных звезд канадской эстрады)

Отыграв последний выход, Марк даже не успел дойти до гримерки и упал прямо на сцене – его колотил озноб, а на лбу выступили капельки пота.

– Господи, да что это с ним! – не на шутку перепугалась труппа.

– Так, расступитесь, дайте парню воздух, – Джек попытался подступиться к нем, протискиваясь между людьми, – Сейчас посмотрим, что с ним такое.

– Ему в госпиталь нужно, – взволнованно посмотрел на доктора отец Марка.

– Да, и укол шприцем Жане (*большой медицинский шприц для промываний, объёмом до двухсот мл) в мягкое место, а лучше ремнем по этому самому месту, – молодой хирург укоризненно посмотрел на Марка, закончив осмотр, – У него тяжелая ангина, – вынес он свой неутешительный вердикт, – И как ты её умудрился заработать? Неужели пил минеральную воду со льдом?

– Я так делал в школе, когда не хотел отвечать домашнее задание, – слабо прохрипел парень, – Ох, и намучался со мной в своё время мистер Айронс, – улыбнулся он, вспомнив добродушного старика.

– Господин Витриченко, чувствую, вам ещё придется наверстывать упущения в воспитании сына, – повернулся он к отцу Марка, покачав головой.

– Как жаль, что у вас такая ситуация, – с сожалением заметила Жюли, – А мы хотели пригласить вас отметить с нами сегодняшнее выступление.

– Если ваше предложение будет в силе, то мы с удовольствием отмети с вами юбилейный спектакль шестнадцатого числа, – с надеждой сказала Даниэлла.

– Разумеется, в силе, – утвердительно кивнула русой головой Жюли, – И по поводу мест в зрительном зале можете даже и не переживать – мы вам все организуем – сейчас важнее состояние здоровья вашего друга, и её поддержали остальные.

– Пропустите! – у ограждений кто-то громко спорил с охранниками, – Разрешите же мне пройти, я могу помочь, – Маргарита обернулась на шум и увидела Марию, а рядом с ней красивую женщину в броском цыганском наряде, девушка велела охранникам пропустить их.

– Эк, малец, что же ты натворил, а? – цыганка приложила ладонь к разгоряченному лбу юноши, – Но, этому помочь можно, – она протянула Маргарите мешочек с сушеными травами, – Заварите их, пусть выпьет, должно полегчать.

– Что ты делаешь? – Джек был обескуражен неосторожным поступком сестры, – Ты же не знаешь эту женщину, и берешь у неё неизвестные предметы?

– Мария, это твоя мама? – она наклонилась к девочке и задала ей несколько вопросов, – Вот видишь, как же не знаю – это Шанта, мама Марии, – с улыбкой повернулась она к брату.

– Если Маргарита доверяет ей, то и я тоже, – чуть слышно прошептал Марк.

– И правильно делаешь, яхонтовый, – довольная цыганка спокойно присела возле него, – Шанта зла не причинит, Шанта доброе дело делает, – она протянула свою ладонь, – Дай мне свою руку, – цыганка, всматриваясь, провела пальцами по линиям на его руке, – Печаль и тоска на сердце у тебя большая, да только разгонит ветер её – ты и сам не заметишь, и унесет её далеко заверить лепестков вишни. Ждет тебя счастье большое, но, не сразу оценишь ты его, ох и помотаете вы нервы друг другу со своей суженой – то. Не заиграйтесь, а то так и не разглядите судьбы своей, – из кармана своей необъятной цветастой юбки она достала простой деревянный крестик из осины и протянула его, – Возьми, это крест цыганский, он и от хворей сохранит, и сердцу верный путь подскажет, – потом Шантаж повернула свою голову в сторону Маргариты, – А ты и есть та важная панна, что с дочкой моей знается? – она внимательно посмотрела на девушку, – Мария говорит, дар у тебя есть, что сокрыто, видеть. Если хочешь, большему научить могу, доктор ваш современной медицине доверяет, а предки наши не зря проверенные временем методы жаловали. Химия сейчас одна, а то же самое они ногами топчут – трав целебных знать не хотят, а я научить могу. Я только чистых сердцем учить берусь, ибо вред страшный причинить, по злому умыслу или незнанию, и травами можно. И про дитя твоё рассказать могу – и про тех, что ждешь, и про того, что ещё ждать будешь. И как родить без боли научить могу.

– Это честь для меня, мадам, – ответила девушка поклоном, – Мы улетаем завтра, а когда вернемся, то я найду вас обязательно.

– Светлой дороги, дочка, – улыбнулась Шантаж, – Как вернешься, Марию мою найди, она отведет.

Лихорадящего парня срочно отвезли домой, где ему сделали инъекцию жаропонижающего и уложили в постель.

– Тебе известно, что твоя мать до смерти боялась лошадей, – мягко улыбнулся отец, положив ладонь на лоб сына – того всё ещё продолжало лихорадить, – но, ни кто даже не догадывался об этом – на фотосессии в образе Леди Годивы она восседала на коне подобно королеве – грациозно и величественно. И только потом её стошнило прямо у лифта – до такой степени она подавляла в себе напряжение и страх. Ещё она очень любила крыши – она довольно часто тренировала подиумную походку, да так, что в кровь стирала ступни, а однажды даже просто уснула на крыше и наутро проснулась с головной болью и простудой, но добросовестно отработала показ, и уже после него обратилась за медицинской помощью. Этому делу она отдавала всю себя – ты такой же, как она, это у тебя в крови, – через пару часов подействовал отвар из трав, что дала мать Марии, и горячка отступила, и парня прошибло потом.

Марк стойко переносил лечебные процедуры, только молча сводил брови каждый раз, когда приходило время полоскать горло, первые сутки ему было запрещено разговаривать, поэтому он набирал на планшете то, что хотел сказать.

Эта ночь прошла беспокойно, но утром парню значительно полегчало, и он уже был в состоянии лететь с друзьями в Польшу.

Самолет на Варшаву благополучно взлетел, и пассажиры, по традиции, аплодисментами приветствовали экипаж с удачным взлетом.

Уже не раз летавшая самолетами, Маргарита после того как своими глазами видела крушение лайнера, на котором летел дорогой ей человек, каждый раз делала над собой огромное усилие, чтобы перебороть этот страх, она крепче прижалась к мужу и постаралась заснуть.

Небеса Европы – полонез

Среди облаков стали различаться очертания города, и самолет начал снижение, заходя на посадку в аэропорту имени Фредерика Шопена города Варшавы.

Впереди у них целых двадцать четыре часа на то, чтобы познакомиться с ней, изучить её, насладиться ею.

Больше всех, конечно же, волновалась Ева – как и для всех, это будет её первое посещение Польши, вместе со всеми она будет открывать для себя красавицу Варшаву – с тех пор, как её прабабушке, еще совсем молодой девушке, удалось сбежать из ада Варшавского гетто и достичь спасительных берегов Америки, семья её так и продолжала жить там – сначала в Нью-Йорке, потом переехав в Лос-Анджелес, где Евангелина Жуковская, или просто Ева, чьи предки вели свой род от потомственных польских дворян, пока один из этих самых предков не полюбил дочь еврея – ювелира и не был лишен отцом наследства, и познакомилась с друзьями. Так и продолжала бы семья её жить на земле пращуров, если бы не пришла война – сама история государства польского представляет собой бесконечную борьбу за свободу и независимость, но, Вторая Мировая едва не стерла саму Польшу с лица Земли.

И вот теперь, спустя долгие годы, она сжимает в руках маленький блокнот в темно-зеленой обложке, исписанный аккуратным каллиграфическим почерком, почерком её прабабушки Ханны/Анны… В каждой строчке страшная и шокирующая правда жизни польских евреев Варшавы в годы оккупации, записанная шестнадцатилетней Анной, которую даже называли польской Анной Франк – по имени еврейской девочки, рожденной и выросшей в Германии, а в годы гитлеровской власти со всей своей семьей укрывавшейся от нацистского преследования в Нидерландах, автора знаменитого «Дневника Анны Франк», переведенного на многие языки мира, книги, разоблачающей злодеяния фашистского режима, объединившей в судьбе одной юной девочки миллионы человеческих судеб и трагедий, связанных с нацистским геноцидом.

И в её дневнике была приблизительно такая же запись: «Немцы звонят в каждую дверь и спрашивают, не живут ли в доме евреи… Вечером, когда темно, я вижу колонны людей с плачущими детьми. Они идут и идут, осыпаемые ударами и пинками, которые почти сбивают их с ног. Никого не осталось – старики, младенцы, беременные женщины, больные – все тронулись в этот смертельный поход…» – ощущение давящее, душащее, заставляющее задыхаться от боли и негодования…

Сколько раз потом она просыпалась среди ночи от собственного крика, на мокрой от слез подушке, всё ещё живо представляя перед глазами весь тот ужас…

И только много позже, уже перед самой своей смертью, её сын Анжей, дедушка Евангелины, решился рассказать о существовании этого блокнота – у самой Анны так и не хватило сил… Теперь этому блокноту суждено стать экспонатом Музея Независимости, как свидетельству несгибаемой воли народной и освободительного движения, объединившего представителей всех национальностей и всех сословий, проживавших на территории государства польского пред лицом общей беды, вернее, даже не сам блокнот – он не покинет семью Жуковских, а его бережно отсканированный электронный вариант, который можно будет смотреть на большом экране современного монитора, и к которому будет прилагаться аудио – и письменный перевод на нескольких мировых языках, чтобы как можно большее число людей смогло узнать эту историю, в которой есть место не только для страха и смерти, но и для жизни и любви, историю о том, как влюбленный молодой немецкий офицер, пожертвовав собой, спас от мучительной и неминуемой смерти не одну жизнь, подарив само существование не только Анжею Жуковскому, отцом которого он являлся, а значит, и самой Еве.

С пожелтевших от времени страниц, от имени своего народа говорил один голос – не воина, мудреца или поэта – простой девушки.

Евангелина имела долгий разговор с родителями на предмет того предложения, что сделал ей Питер, и подготовки к предстоящей свадьбе. В силу своей сильной занятости на работе, они не смогли присоединиться к ним в Польше, потому важная миссия по передаче дневника Ханны в дар Музею Независимости была возложена на Еву, которая даже начитала его польский вариант в аудио-формате, что, с одной стороны далось девушке с огромным трудом, а с другой – так она ощущала себя ещё ближе к истории своей семьи – для неё честь озвучить мысли той юной польки, которой была её прабабушка в тяжелые годы гитлеровской оккупации. Сама эта идея была почти спонтанной – последний год, со смерти любимого дедушки Анжея, который в свою очередь, тоже обожал и всячески баловал свою единственную внучку, и ей первой рассказал он тайну зеленого блокнота, она несколько раз перечитывала его и знала содержание практически на память – но, сколько бы раз она не перечитывала, всё равно, не могла ни понять, ни оправдать тех бесчеловечных зверств. Она давно думала поступить подобным образом, и вот, когда уговорила друзей сделать остановку на польской земле, то утвердилась в своём решении окончательно. Не имея возможности присутствовать лично, Вислав Жуковский, её отец, историк по образованию, преподаватель истории искусств в Калифорнийском университете – по профессии, использовал свои связи, чтобы договориться с администрацией музея о передаче нового экспоната.

А уже позже, когда дела позволят им покинуть Лос-Анджелес, родители Евы разделят с дочерью радость свадебного торжества, прибыв на церемонию в Париж, где смогут принять участие в самых важных, самых волнительных и самых ответственных последних приготовлениях.

Варшава – величественная польская столица, гостеприимно встретила путешественников неторопливым ритмом жизни старого города, шелестом свежего молодого ветра в вековых деревьях и плеском светлых вод прекрасной Вислы.

Первым делом надо не забыть поменять валюту и телефонные сим-карты.

Наиболее распространенное в народе мнение о происхождении самого названия города, рассказывает нам легенду о рыбаке по имени Wars и русалки, прозванной Sawa, на которой тот женился. И теперь образ Русалки Савы стал признанной эмблемой Варшавы – варшавская Русалочка до сих пор считается безусловным символом города, и знаменита она не меньше своей сестры, что в Копенгагене. Её изображение можно встретить на гербе города, а на Рыночной площади фольклорному существу стоит памятник, через прикосновение к которому, наши герои с удовольствием соприкоснулись с историей и легендой.

Герб Варшавы – не менее красив и загадочен, чем аналогичный символ знаменитой столицы Франции, к примеру, официально утверждённый королём Карлом V, (на котором изображен корабль, символзирующий, с одной стороны – лежащий в самом центре города остров Сите на реке Сене (напоминающий по форме корабль), а также – торговлю и торговые компании, главную составляющую городского хозяйства, а лазоревое поле с золотыми лилиями в верхней части герба – старая эмблема французской королевской династии Капетингов, самой большой и значимой из французских королевских династий) – и представляет собой щит, в червлёном поле которого запечатлен тот самый символ города – варшавская русалка, с золотым щитом в левой руке и золотым мечом – в правой. Щит венчает королевская корона и лента с девизом «Semper invicta» (лат. Всегда непобедима), исходящую из верхних углов щита, а снизу расположен орден Вислы с надписью на знаке ордена «Virtuti Militari».

Есть несколько легенд об основании города, однако, на самом же деле, доподлинно неизвестно, откуда взялось название столицы. Одно точно наверняка: Варс и Сава жили на живописных берегах Вислы, и свое начало легенды берут от гостеприимства и доброго сердца местных жителей.

Согласно первой версии этой легенды, путешествующего короля Казимира запах свежей еды привел к убогой рыбацкой хижине, где его радушно пригласили к столу, и во время трапезы вкусной рыбой, рассказал ему рыбак о своей семье, которая недавно увеличилась – у него родились двое чудесных близнецов. За великолепное угощение хотел король отплатить хозяевам золотом, но они отказались брать с него плату за гостеприимство. Тогда король попросил их оказать ему честь стать крестным отцом близнецов. При крещении мальчику дали имя Варс, а девочке – Сава, и король торжественно провозгласил, что теперь Пётрко Рыбак, будет зваться Пётром Варшем, королевским рыбаком, отцом Варса и Савы, владельцем прилегающих земель, а основанное им поселение он назовет своим новым родовым именем, которое сохранится на века.

Иная легенда гласит, что когда-то давным-давно стояла на реке Висле маленькая хижина, жили в которой рыбак Варс и жена его Сава. Однажды в окрестностях шла охота, во время которой князь окрестных владений, потерялся в лесной чаще, и долго блуждал по лесу, пока не вышел к рыбацкой хижине на Висле. Варс и Сава хлебосольно приняли незнакомца, а наутро благодарный князь сказал: «Вы без колебаний приняли под свой кров незнакомца и спасли его от голода, холода, а может и от диких животных. Поэтому земли эти навсегда станут Варшавой, чтобы ваша доброта не была забыта».

Да, и сам город не менее впечатляющий, чем Париж – обладает не менее интересной и захватывающей историей и самобытной культурой.

Старый центр Варшавы был варварски разрушен гитлеровскими войсками, но в послевоенные годы европейцы приложили все усилия, чтобы реконструировать средневековые постройки.

Варшавский аэропорт имени Фредерика Шопена находится в черте города, всего в десяти километрах от центра, и добраться от него до Старого города, где находятся все достопримечательности Варшавы, можно как на такси или, для такой большой компании, как наша – арендовать микроавтобус.

Самые главные достопримечательности Варшавы можно перечислить на пальцах двух рук. За сутки вполне реально увидеть все самое интересное в этом городе. Старый город Варшавы относительно небольшой, и обойти его вдоль и поперек можно где-то за пару часов.

И самым юным гостям Варшавы, и их более старшим сопровождающим не придётся скучать в польской столице. Первую прогулку по городу лучше всего провести на туристическом поезде с остановки на Замковой площади. В получасовую экскурсию по улицам Старого и Нового города можно послушать рассказы экскурсоводов про наиболее интересные места польской столицы, и рассказ этот, в переводе на английский язык, с огромным удовольствием послушали наши путешественники.

Стоящая в эти дни теплая солнечная погода позволила полюбоваться панорамой города с Вислы, воспользовавшись одним из небольших круизных корабликов – и невозможно было отказать себе насладиться этим волшебным видом.

Другие достопримечательности можно осмотреть на… историческом трамвае.

В программу знакомства с городом нужно не забыть включить подъём на тридцатый этаж Дворца культуры и науки – панорама Варшавы, открывающаяся с самого высокого здания в городе, оставляет незабываемые впечатления.

А теперь – подробнее…

Во время Второй мировой войны Варшава была практически стёрта с лица земли, и многие оригинальные памятники были утрачены, а другие – заменены на послевоенные копии, а большинство исторических зданий практически отстроены заново. Так что, исторический центр Варшавы – это всего лишь искусная имитация.

Начинать знакомство со Старым городом туристам рекомендуют с Замковой площади, на которой и стоит Королевский дворец, а в центре площади возвышается колонна короля Сигизмунда. Вот, и наши туристы решили последовать этому совету и начать познавательно-развлекательную прогулку Варшавой с посещения Королевского дворца. Не будет преувеличением сказать, что это – визитная карточка города.

Удивительно, но большинство туристов и не подозревает, что старинное на вид, здание восстановлено лишь послевоенные годы на основе сохранившихся старых планов, фотографий и рисунков. По приказу Адольфа Гитлера Варшаву практически сравняли с землей – в результате бомбежек были взорваны все исторические постройки, в том числе и прекрасный Королевский дворец, от которого осталась одна арка, а сейчас, в по-настоящему роскошных интерьерах, тут проходят выставки, концерты и симпозиумы.

Многие польские Короли честно признавались, что видели в замке привидения. Сначала, Сигизмунду Августу являлась его усопшая любимая супруга Барбара, потом через сто лет правитель Станислав Понятовский увидел в королевском зале даму в белом, предсказавшую ему раздел Польши. В семнадцатом веке алхимик Ян Беттгер произносил здесь магические заклинания, чтобы изготовить золото.