Текст книги "Стихийница (СИ)"

Автор книги: Екатерина Боброва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– За такое, – Туман кивнул на пол, – наказывают обоих. Мне-то все равно, а вот тебе подвал точно не понравился, – и он поморщился так, словно вспомнил что-то неприятное.

Ветер нахмурился, уставился вопросительно на Тумана.

– Да так, – неопределенно отозвался тот, придав лицу скучающее выражение, – мимо проходил.

И кивнул Оле:

– Бывай.

Ветер повернулся к Оле, прищурился с подозрением. Вгляделся в лицо девочки, ища ответ, но та смотрела недоумевающим взглядом совершенно честного человека, и парень с досадой покачал головой.

– Туман не тот человек, чтобы… – начал было он, но оборвал себя, махнул рукой и поторопил: – Завтрак скоро закончится. Черныш, у тебя претензии есть?

Парень, который действительно напоминал черноту от жгуче темных волос, до загорелого оттенка кожи, помотал головой:

– Мелкая же, вдобавок новенькая… Считай, разошлись.

Ветер одобрительно кивнул, поднял поднос со стола, отнес на пустой соседний.

– Идем покажу, где чай налить, – и он зашагал к железному шкафу.

Оля смотрела, как из трубочки в кружку льется кипяток желтого цвета.

– Это магия? – спросила удивленно.

– Правда, дикая, – насмешливо фыркнул парень. – Это технологии. Просто чай из чана. Поздно пришла. Уже разбавленный достался. Магия – это твоя способность привлекать внимание. Таких тут наказывают чаще остальных.

– Ну и пусть, – самоуверенно заявила Оля, – зато этот бы больше не лез. Я бы сама с ним разобралась, но за помощь спасибо.

Ветер насмешливо вскинул брови, однако спорить не стал.

– Считай, мы квиты. Ты мне вчера знатно настроение подняла. Давно так не веселился. Больше на меня не рассчитывай. Тут каждый сам за себя. Ну или в компанию можно прибиться. Только тогда служить придется. Главарю.

Внутри внезапно поднялась такая волна протеста, что Оля прикусила губу, удерживая дар под контролем.

Служить? Кому-то? Ни за что!

– Ну я так и понял, – прочитал по ее глазам ответ Ветер. – Тогда просто не высовывайся. С Лучом я сам разберусь. Достал он меня. Главное, больше врагов не заводи и зверя своего держи при себе. Если он кого-то еще покусает…

И парень многозначительно замолчал.

После завтрака Оля чуть задержалась на лужайке внутреннего дворика. Съев половину булочки, Снежок захотел прогуляться. Занятия уже начались, так что во дворе было пусто и тихо, только сверху, из окон классов, доносились далекие голоса.

Девочка со вздохом оглядела несколько деревьев в кадках. Выгоревшую на солнце траву, еще и знатно потоптанную. Н-да… есть Снежку тут было нечего. И это было еще одной проблемой…

Кабинет директора находился на первом этаже.

Здесь, в отличие от очень простой – голые стены – столовой, было красиво. На стенах висели картины. Часть угла оплел вьюн. Под окном выстроились стулья – видимо для посетителей. На полотке – богатая лепнина. Школа пыталась выглядеть солидно. Но не дотягивала. Лепнина кое-где облупилась. Плющ пестрел увядшими листьями. Даже картины выглядели грустно из-за слоя пыли на них.

Оля выдернула себя из размышлений о том, есть ли у школы проблемы с деньгами или временем навести порядок, и постучала в дверь.

Получила разрешение войти.

– Присядь, – тихим голосом произнес мужчина, не поднимая головы от бумаг, и ноги девочки сами понесли ее к посетительскому стулу.

Она раздраженно отмахнулась от навязанного приказа, засопела недовольно.

– Молодец, – так же безэмоционально похвалил Упырь, – менталистику однозначно будем развивать, а вот со стихиями придется что-то сделать. Но сначала… – он поднял голову, глянул на нее своими светлыми, почти прозрачными глазами и девочка поспешно отвела взгляд. Нет, мужчина не был безобразен. Черты лица его были правильными, но все портили до голубоватой синевы цвет кожи, незаметные брови, ресницы и светло-голубые глаза. Волос не было. На бритом черепе чернела татуировка: незнакомый символ.

Оля положила руки на колени, сжала пальцы, сдерживая дрожь. Теперь было понятно, почему «Упырь». Директор выглядел выходцем с того света.

– Сначала, – повторил он задумчиво, – нам надо снять твой браслет.

Оля растеряно коснулась тонкой полоски на коже. Браслет был небольшим, но красивым – со сложным узором мелких камней и расставаться с ним было откровенно жаль.

– Мастер, прошу, – пригласил директор.

Оля, вздрогнув, посмотрела на шагнувшего к ней из угла мужчину. Надо же… она его и не заметила. Гость носил темно-серый комбинезон, рыжие волосы были перехвачены на затылке лентой, на голове странные очки.

– Руку, – проскрипел мастер, раскрывая черный футляр.

Оля продолжила сидеть, напряженно рассматривая странное приспособление.

– Ты же не хочешь, чтобы тебя нашли? – смягчил голос Шлейх. – А браслет – это след.

Оля сомневалась. Нашли? Смотря кто. Брата она бы очень хотела увидеть. И маму. И отца. Да, точно. У нее был отец. Но готова ли она встретиться с врагами?

– Вы научите меня защищаться? – спросила, подняв голову и смело встретившись со взглядом Упыря.

Тот понимающе усмехнулся и согласно кивнул.

– Можешь не сомневаться.

И она решительно положила ладонь на футляр.

Глава 5

С браслетом мастер возился долго. Что-то там шептал, водил руками. Чужая магия неприятно колола кожу. Потом он достал трубку, из которой ударил тонкий язычок синего пламени.

– Не дергайся, – предупредил мужчина.

Внутри что-то заныло, заскреблось… До слез. Словно еще одна ниточка рвалась с прошлым, и она сама согласилась на это.

Но директор прав. Если кто-то желает уничтожить ее семью, сейчас она ничего не сможет с этим сделать. Но в будущем сделает. Обязательно. Станет сильной. Будет старательно учиться. И тогда сможет вернуться домой и одолеть всех врагов.

Оля выдохнула, когда язычок пламени коснулся браслета, а кожа вокруг заледенела под наложенным защитным заклинанием. Выдохнула, обещая себе, что потеря браслета не помешает ей вернуться домой.

– Вот и все, – мастер щипцами аккуратно подцепил разомкнутый браслет, и тут сверкнуло, грохнуло, запахло озоном.

Мастера отшвырнуло к стене, впечатало так, что сверху, задрожав, рухнул вниз портрет солидного вида мужчины.

Директора протащило по полу до стула, там и уложило на пол.

Резко запахло дымом.

– Вот же сдыхла! – донеслось разъяренное из-под портрета.

Шлейх уже поднимался, поспешно гася начавший тлеть пиджак. Он ничего не сказал, но взгляд его был более чем красноречив.

– Вечно эти стихийники какую-то подлянку подложат напоследок, – принялся поспешно оправдываться мастер, снимая очки и с огорчением разглядывая треснувшее стекло.

– Вечно вы торопитесь, – вздохнул директор, посмотрел на девочку и приказал, растеряв все любезность: – Третий класс. Живо. Зверя оставить в комнате.

Оля вылетела из кабинета. Положила руку на дрожавшего от испуга Снежка. Погладила, успокаивая и отправилась к себе.

Сначала долго не могла найти нужную лестницу – полшколы обошла, пока обнаружила, поднялась на третий этаж.

– Вода у тебя есть, яблоко тоже, – перечисляла Оля, поправляя подстилку из сена, кролик выразительно посмотрел на ее постель. – Никуда не смей выходить из комнаты, понял? Вмиг сожрут. Жди, в обед забегу – принесу вкусного. А вечером пойдем погулять.

Снежок послушно положил голову на лапки, прикрыл глаза. Оля посмотрела на него – сердце тревожилось, но брать с собой кролика было еще опаснее.

Около столовой она остановилась возле своих часов – корона бросалась в глаза издалека. С трудом разобрала надпись: «Третий класс» и направилась туда, куда указывала стрелка часов.

Класс встретил ее напряженной тишиной. Пара десятков пацанов напряженно что-то писали, склонив головы над тетрадями. Между рядов ходил высокий, очень тощий молодой человек, следя, чтобы никто не списывал.

Оля кашлянула, и тишина нарушилась. Мальчишки дружно подняли головы, и девочка оказалась в прицеле их любопытных взглядов. По рядам прокатился тихий шепот.

– Новенькая? – удивился учитель, потом видимо что-то вспомнил. – Проходи, – он указал на первую, пустующую парту. – Меня зовут наставник Ли. Посиди пока. Сейчас контрольная. Но если хочешь…

Перед ней лег лист с заданием, и Оля послушно принялась разбирать буквы, складывая слова. Выходило неважно. Мыслевик, конечно, помогал запоминать чужие слова, но с письменностью был плохим помощником. Вдобавок, ее память напоминала собой лист, кружащийся по ветру и не дающийся в руки. Что-то такое мелькало на грани сознания о скоростях, передвижениях потоков, силах, но внятного вырисовывать не желало, так что она начала рассматривать класс.

Полки с книгами. Много полок. Какие-то карты. Рисунки. Чучела животных. Растения в горшках на подоконниках. Светло-серые стены. Белый потолок. И деревянные парты – у каждого своя.

Переливчатая трель оповестила о завершении урока.

– Никто не встает! – рявкнул учитель, и мальчишки, ворча, опустились обратно.

– Итак, у нас новенькая, – наставник Ли обвел всех внимательным взглядом, – Тень, собери листы. Зовут Пепел. Надеюсь, вы поможете ей здесь освоиться. И никаких дурацких ритуалов. Понятно?

Ответом была несогласная тишина. У Оли аж спина занемела от взглядов, и она выпрямилась, напоминая себе, что страх только все испортит.

Наставник подождал еще, потом забрал листы с решениями и вышел из класса.

Класс ожил. Наполнился шуршанием, шепотками, звуками шагов.

– Парни, вы только подумайте, как нам повезло! – в центр, к учительскому столу, вылетел рыжий пацан. – Девчонка! Теперь у нас будет кому убирать! И не надо больше корячиться с мытьем полов или, – тут его лицо перекосило, – туалетов. Вам же, девчонкам, нравится чистота, так что уборка теперь на тебе, – и ей на стол прилетела пыльная тряпка. – А если кто-то и правда принцесса, – по классу прошелся смешок, – так мы корону быстро поправим. У нас здесь все равны.

Оля не могла вспомнить, как они убирались в школе, но, кажется, там все же применялась магия. А здесь? Такое ощущение, что все о ней забыли. Везде ручной труд или эти… как его… технологии… Странно даже.

Она подняла тряпку двумя пальцами. Встала так, чтобы оказаться с пацаном лицом к лицу. Они были одного роста, но у нее возникло стойкое ощущение, что пацан ее старше. Года на три точно.

– Не думала, что попаду в класс лентяев, – хмыкнула, швыряя тряпку в рыжего. Тот отклонился – тряпка, подняв облачко пыли, шлепнулась на пол. – Или решили опозорить себя, выставив трусами, которые боятся испачкать руки, помыв пол?

– Ах ты⁈ – рыжий аж задохнулся от возмущения. – Совсем ограничители потеряла? Мы же тебя сейчас в плоскость закатаем.

За спиной явно что-то готовилось. Воздух сгустился, в нем появился металлический привкус, и она ударила первой, не думая ни о чем, тем более о последствиях.

Сначала повергнуть врагов. Разборки потом.

За спиной дружно заорали, с грохотом ныряя под парты. Умные. Она специально пустила пламя чуть выше. Кто успел – тот выжил. Нет? Ничего страшного. Огню нужны сильные. Да. Теперь она это вспомнила.

Внутри появилось черное удовлетворение. Оно радовалось и затягиваемому дымом классу – пламя, докатившись до стен, весело поползло по ним. И тревожным крикам. И бледному лицу рыжего, перед которым зависла, танцуя, стена пламени.

– Так как насчет уборки? – лениво осведомилась Оля, и огонь лизнул языком воздух перед лицом отшатнувшегося пацана.

– Д-д-да, – замотал тот головой.

Девочка вопросительно вздернула брови.

– Сами, – вытолкнул из себя пацан, – мы сами.

– А-а-а! – с криком ей в спину что-то толкнулось, процарапало, впившись колючками, кожу. Оля потеряла равновесие, упала на рыжего, и они оба покатились по полу. Рядом расползалось пламя – девочка потеряла над ним контроль.

Она резко развернулась, чтобы встретиться лицом с пацаном, который держал в руках нечто вроде прозрачной шипастой палки. На очередной замах девочка среагировала водяной петлей, которая ухватила за палку и вздернула ее вместе с хозяином к потолку.

Хлопнула дверь, и на лицах высунувшихся из-под парт пацанов отразился испуг, а еще злорадство.

– Так! – голос наставника стегнул по головам, но Оля только крепче стиснула зубы, продолжая удерживать напавшего под потолком. Но тот отпустил свое орудие и с грохотом приземлился на парту. Завыл от боли.

– Вспышка – отлично за проявление орудия, неуд за ведения боя. Противника нельзя недооценивать. Где была защита? Или воздушная подушка? Помогите ему добраться до лазарета.

Двое пацанов подхватили товарища, потащили из класса.

Наставник взмахом руки погасил пламя, еще один посыл – и окна распахнулись, впуская свежий воздух.

– Веснушка, сам скажешь или мне?

Рыжий, кряхтя, поднялся. Глянул с ненавистью на Олю и недовольно проговорил:

– Простите, наставник, я не должен был провоцировать ее, не оценив уровень силы. Но кто знал, что она стихийница⁈ – взорвался он обвинением.

– В бою ты тоже будешь обвинять противника в том, что тот не признался первым? – насмешливо уточнил наставник. – Три дежурства у мастера Вэ.

Веснушка понурился, засопел с досадой.

– Ну а ты, – наставник повернулся к ней, – отлично за ведение боя. Боец из тебя неплохой, но спину прикрывать ты не умеешь. А теперь живо к мастеру Хе. Он тебя ждет.

И что-то такое жалостливое промелькнуло на лице рыжего, что Оля сразу ощутила вкус горечи от прозвучавшей похвалы.

За дверью ее встретил ташир. Глянул желтыми глазами, и по коже девочки пробежали мурашки. Зверь был другой. Не утренний знакомец. Настоящий гигант – голова на уровне плеч, а лапы шире ладоней. И девочке подумалось, что она целиком может в его животе поместиться.

Зверь мотнул башкой, предлагая следовать за ним. Словно под охрану взял, будто ей есть куда бежать. В теории есть. Но улица страшила, как и свобода. Да и в школе было неплохо. Пока. Вдобавок ее здесь обещали научить защищаться, сделать сильнее. И она решительно зашагала за зверем.

Мастер Хе ждал в зале. Просторное помещение имело мягкий, пружинящий под ногами пол, голые стены и высокие – от пола до потолка – окна, в которые маняще заглядывало солнце.

Оля вздохнула… Кажется, в ее мире летом не учились. Иначе, откуда такое чувство несправедливости?

– Проходи, – приглашающе взмахнул рукой мастер. Дверь за спиной девочки гулко захлопнулась, заставив вздрогнуть.

Он сидел на мате, скрестив ноги и прикрыв глаза. На гладко выбритом черепе был оставлен лишь небольшой пучок волос, забранный в хвост. В ухе блестела серьга. Ниже, по шее, спускалась затейливая татуировка.

Оля оценила ширину плеч, невысокий рост, здоровенные ладони, бугрящиеся под просторной туникой мышцы и поежилась. Перед ней явно был мастер боя. Опасный, даже если он просто сидел и не двигался.

Пока она оценивала мастера, тот оценивал ее, и кожу щекотала чужая сила. Попыталась проникнуть внутрь, но Оля выставила барьер. Сила толкнулась, однако ломать не стала, отступив.

– Отвратительно, – вынес мужчина вердикт, раскрывая глаза и морщась, точно перед ним было нечто ужасное. – Не знаю, кто работал с тобой, но он практически тебя загубил. Пожалуй, лишь менталистика неплохо сформирована, зато остальное… Как можно было развивать только стихии и забыть о главном⁈

Оля молчала, слабо понимая, о чем речь и что такого в ней может быть отвратительного. Чувствовала она себя нормально. Разве что огонь последние дни норовил вырваться из-под контроля и в глубине души жило понимание, что не хорошо решать споры пламенем.

– Стихии… – выплюнул злобно мастер, одним слитым движением оказываясь на ногах, – вечно во все лезут и мешают нормально жить. Вечно им что-то надо. А потом ты оказываешься в дерьме… Полном. И барахтайся как хочешь. Ни ограничителей. Ни правил. Одни высокие повеления, причину которых ты ни темного не понимаешь. Меня всегда удивляет, почему столь по-дурацки организованные миры до сих пор живы и не развалились на части.

Он обошел девочку по кругу, осматривая, словно товар на рынке.

– Как будто ваш мир лучше, – не сдержавшись, буркнула Оля.

Мастер остановился перед ней, покачался с пятки на носок, заложив руку за спину. Вопросительно поднял брови.

Девочка напряглась.

– Огонь – дрянь, – проговорил мужчина скучающим тоном, – сдыхла вонючая. Гадство, а не стихия.

Оля с силой стиснула зубы. Мастер все сильнее вызывал раздражение.

– Плохо стараетесь, – вытолкнула она из себя ехидно.

Мастер прищурился, прошелся по ней взглядом, уставился куда-то за спину, одобрительно кивнул:

– Какой-то контроль у тебя есть, Пепел. Значит, работать будем глубже. Прям сегодня и начнем.

Он сделал три шага назад, а потом ударил воздушной волной в грудь.

Девочку уронило, протащило по полу. Спину обожгло болью, а мастер уже готовил следующую атаку. Оля вскочила, атакуя в ответ. Воздух полыхнул капельками пламени. Собрался в огромную змею и попытался ударить сверху спокойно ожидавшего ее нападения мужчину. Кажется, это было лучшее ее достижение – огненный змей.

Зубы живым пламенем щелкнули по щиту. Морда, сминаясь, растеклась по невидимой преграде. А сверху уже падала сверкающая сеть, оборачиваясь вокруг огненной туши, впиваясь, разделяя на фрагменты.

Боль от уничтоженного заклинания ударила откатом по нервам.

Оля закричала. Выгнулась, падая на колени. Мир заволокло пеленой слез. И косая, размытая фигура мастера в нем неотвратимо приближалась.

Мужчина присел на корточки. Тон голоса сделался проникновенным.

– Главное преимущество стихий в том, что они гасят откаты. Практически всегда. Но тебе стоит забыть об этом, если хочешь стать нормальным магом, а не вот этим вот придатком природы. Давай, покажи мне, на что ты способна без огня и, если не ошибаюсь, воды. На что способна именно ты. Бей!

Оля стерла плечом слезы. В душе билось много чего: от ненависти к мастеру до понимания, что ей дают урок. Жестокий, болезненный, но урок. Впрочем, легче от этого не было. Боль диким зверем грызла внутренности, тянула нервы и было невозможно на чем-то сосредоточиться. Хотелось свернуться калачиком, укрыться одеялом и спрятаться под ним от всего мира.

– Давай, детка, удиви меня. Захоти убить. Сама. Без помощи друзей. Найди в себе настоящую силу. Иначе, я буду гонять тебя тут целый день.

И сила предупреждающе толкнула в плечо, намекая, что шутить здесь не собирались.

Забыть о пламени? Это возможно? О воде? О той, что всегда поддерживала, помогала… Ее память сейчас жила чувствами. Оля не знала, просто чувствовала – они действительно были друзьями.

– Все проблемы у тебя в голове, – мастер выразительно постучал по своей, – решишь их и все получится. Просто убей их. Сотри. Убери. Очисти себя и сможешь работать с чистой силой.

Убить? Оля задохнулась от ужаса. Ни за что.

А за спиной мастера воздух показательно собирался в туман. И там мелькало что-то темное и явно недоброе.

– Ударишь огнем – пострадаешь, – лениво предупредил наставник.

Оля, дрожа, прикрыла глаза.

«Вам нужно уснуть. На время. Пожалуйста».

Слезы горячим потоком потекли по щекам.

Она словно часть себя стирала. Отказывалась от того, что всегда было с ней. Будто еще одной руки лишалась или ноги.

– Давай, – приказ стегнул по коже.

И огонь рванул навстречу опасности. Туман смял его, словно бумагу. Проглотил без остатка, а следом набросился на девочку.

Оля, взвизгнув, покатилась по полу – сверху, обжигая болью, стегал металлический дождь.

– Плохо, – известил мастер, развеивая заклинание.

Девочка замерла, тяжело дыша. Тело болело так, словно по нему толпа пробежалась. Она осторожно, прикусив губу и сдерживая стон, поднялась.

– Но характер бойца. Это хорошо. Работаем.

И она снова отбивалась. Ее таскали по полу, били, швыряли. Мастер с убеждений перешел на ругань. Кажется, в зал кто-то заглядывал, но был грубо вышвырнут вон.

В какой-то момент она, ослепнув от слез, бесконечно устав и практически теряя сознание от боли, перестала защищаться. И огонь виновато отступил в сторону. Ушел куда-то вглубь. Воду она не чувствовала уже давно. А потом, прорываясь из глубины, горячим потоком хлынула сила. Странная. Чужая. И в то же время своя. Родная.

И Оля, закричав, ударила. Слепо. В отчаянии и боли. Ударила всей сутью. Собой.

Полыхнули защитные надписи на стенах. Зазвенело, вылетая наружу, стекло.

А она все кричала. Мир сошелся в этом крике, в выплескивающейся наружу боли. Перестал существовать вне потока силы.

Она не видела, как страшно ругающегося мастера, протащило по полу, впечатало в стену.

Не видела, как летит в нее кинутое им сонное заклинание.

Крик стих, оставшись внутри, в сердце, в меркнущем сознании.

– Чтоб я еще раз инициировал стихийника, ману мне в печень.

Мастер встал на четвереньки. Потряс головой, вытрясая из нее звон. Защита едва выдержала. Кажется, он все-таки пережал. Или там проснулось что-то мощное, родовое…

Подошел к девчонке. Проверил состояние. Хмыкнул. Даже к целителю, пожалуй, можно не отправлять. Синяки пусть поболят – полезно. А так… отлежится до вечера и ладно. И он задумчиво отер ладонью взмокшую голову, размышляя, как огранять доставшийся ему камень.

Шлейх с раздражением осматривал разгромленный зал. Защиту он восстановит, а вот стекла… Снаружи группа старшеклассников, так удачно пойманная вчера за распитием, убирала осколки, заодно практикуя сегментированную левитацию. Судя по ругани, доносящейся сквозь выбитые окна, получалось не у всех.

– А я говорил, нельзя экономить на защите, – вкрадчиво произнес Хе, как обычно бесшумно возникая за спиной. Не то, чтобы Шлейх его не заметил – годы директорства приучили всегда иметь «глаза» на спине, но применять отслеживающее заклинание против преподавателя, которому он, Шлейх, между прочим, зарплату платил, несколько раздражало. Тем более, что мастер не стеснялся и маскировкой пользоваться, словно поставил себе цель – застать начальство врасплох.

– Установили бы противоударные, не пришлось бы сейчас платить за новые.

Еще и смел указывать на промахи…

Шлейх стиснул зубы, сдерживая раздражение. Знал бы Хе, сколько стоили противоударные… Так и разориться можно. А деньги… Их всегда не хватало.

– Как девчонка? – спросил он, обрывая дискуссию об окнах.

– Нормально, – заверил мастер. – Повреждений нет, синяки сами пройдут. Отлеживается сейчас в комнате. Позже загляну проверить. Нежная она, явно не в поле работала и при этом неплохо развита физически. Словно и не барышней воспитывали. Память – это… – и он с намеком замолчал.

– Не я, – поморщившись – знал ведь кто – ответил Шлейх. – Но я никогда не отказываюсь от дара небес.

Мастер понимающе кивнул – у начальства был уникальный нюх на подобные «дары». Мог и в помоечной куче бриллиант откопать…

– Профиль? – уточнил он, уже смиряясь с тем, что придется ломать схемы обучения, выстраивая их заново. Стихийника нельзя учить по стандартам. Он их сожрет, переработает и выдаст такой результат – кровью все умоются.

Шлейх задумался. Заказчик сам был неуверен в том, какие навыки потребуются для выполнения задания…

– Широкий, – принял он решение, – по специализации… позже определимся.

Хе неодобрительно покачал головой. Значит, у начальства на девчонку особые планы. Только учить стихийника дело непростое, и полного контроля они вряд ли добьются, потому как часть сознания все равно будет под властью стихии. Тут мужчина и не думал обманываться. Знал, что уничтожить стихии невозможно, можно лишь задавить, усыпить, и те в любой момент могли дать о себе знать.

Знало об этом и начальство. Не могло ни знать. И это значило, девчонку готовили на одноразовую миссию…

Хе не любил одноразовых учеников. Но если директор взял заказ, значит оплата достойная. Жаль только, что звезда, попавшая к ним в руки, сверкнет лишь раз.

Очнулась Оля у себя на кровати. В нос настойчиво раздражающе лезло что-то пушистое. Она отвернулась, потом громко чихнула. На груди подскочили. Недовольно фыркнули. Ткнулись холодным носом в щеку. Оля с благодарностью обняла Снежка, зарываясь пальцами в теплый мех. Прислушалась к себе – голова была пустой. Шевельнулась – тело отозвалось болью. Болело все. Каждая мышца. Ныли кости. Такое чувство – на ней живого места не осталось.

В памяти яркими вспышками, усиливая болезненные ощущения, всплыл бой с мастером. От дикого крика зазвенело в ушах, и Оля содрогнулась от страха. Когда она отражала атаки наставника, страшно не было, а теперь неприятный холод близости смерти пополз по спине.

Она бессильно прикрыла глаза. Кролик прижался к ладони, успокаивая, и мысль, какую цену ей придется заплатить за обучение, перестала быть столь ужасной. А еще появилось чувство, что свой первый тренировочный бой она все же выиграла.

– Брат, – простонала Оля, больше всего жалея сейчас об одиночестве, – ты знаешь, как страшно это – отказываться от огня. Но другого выхода нет. Здесь не любят стихийников, а маги совсем другие.

Собственный голос успокаивал, и если лежать с закрытыми глазами, казалось, что рядом, на стуле, сидит брат и внимательно слушает.

Впрочем, один слушатель у нее был – Снежок.

Он честно пытался делиться с ней своими воспоминаниями, но кролик помнил лишь запахи, звуки и собственные ощущения. Хорошо помнил тех, кто чаще всего с ним общался, например, дядю Кайлеса и запах кофе, который того сопровождал. От мамы Оли он помнил сладко-горький аромат духов. От брата – собственное недовольство на суету, галдеж и дерганье за уши. А вот лица помнил светлыми пятнами. И уж тем более, он не мог объяснить, почему семья решила спрятать Олю здесь.

Но девочка была рада и такому. Прошлое, пусть и крошечное, все равно было прошлым. А семья – семьей, даже если от нее в памяти остались лишь запахи.

На обед она не пошла. Сил не было сползти с кровати. В горле неприятно-остро царапалась жажда. Ее бросало то в жар, то в холод. Кажется, она бредила. Говорила с братом. Жаловалась ему.

В какой-то момент тяжесть с груди исчезла – Снежок куда-то направился.

Кролику было страшно так, что лапки подгибались от ужаса. Он стоял, вытянувшись вверх, и напряженно вглядывался в полумрак коридора, прислушиваясь изо всех сил. Двуногих было почти не слышно. Они находились на нижнем этаже, но кролика пугали не они.

Он опустился на четыре лапы, нюхнул воздух. Пахло опасностью, причем такой, от которой задняя лапа начинала дрожать и отбивать ритм тревоги. Идти туда, где пахло неживым, не хотелось. Хотелось остаться здесь, прижаться к полу, притворившись мертвым в надежде, что его не заметит страшный враг. Но хозяйке нужна была помощь. И он скакнул на первую ступень.

Зверя он нашел по запаху. Тот не пах собой. Пах странными вещами и теми, кто был рядом, и кролика вел к нему запах хозяйки, которая гладила его этим утром. А еще зверь мог быть бесшумным – он даже не дышал, только огромные когти клацали по полу, когда зверь передвигался.

Сейчас он сидел, застывши, около двери.

Снежок долго стоял на задних лапках, прислушиваясь и принюхиваясь, прежде чем решился выпрыгнуть из-за угла. Сердечко отчаянно билось в груди. Шерстка взмокла от страха.

«Тук!»

Задняя лапка дернулась, отбив от пола.

Зверь ожил. По шкуре прошла дрожь. Огромная башка опустилась, каменная маска треснула, желтые глаза неверяще округлились, и в них промелькнуло изумление. Край губ приподнялся, ехидно обнажая зубы, мол, еда сама себя доставила. Чудеса.

Снежок едва не лишился чувств от хлынувшей к нему дымчато-алой волны эмоций. Нет, зверю не нужна была еда, его поддерживала сила хозяина, однако он с удовольствием погонял бы гостя, потрепал бы пушистую шкурку, разодрал бы ее на клочки, ощутив во рту сладкий вкус горячей крови.

Кролик затрясся, сжавшись в комок. Уши прижались к щекам. Ужас туманил мозги. Инстинкты требовали либо бежать, либо притвориться мертвым. Животом он буквально сроднился с полом, мечтая обо одном – исчезнуть из поля зрения чудовища.

С трудом он смог вспомнить, почему он здесь, хотя отделаться от мысли, что острые зубы вот-вот сомкнуться на шее, не удалось.

«Хозяйка!»

Лапка сердито стукнула по полу, и оскал зверя стал в два раза ехиднее. Он еще и облизался так предвкушающе, что сердце бедного кролика застучало где-то в кончике хвоста.

«Болеет! Ей нужно помочь!»

Он не умел думать словами, зато умел передавать картинки, и навстречу кровожадному облаку эмоций рванули его собственные: беспокойство, любовь, обида. Кого-то за уши чесали, а теперь он помогать не хочет!

Лапка стучала уже не переставая.

Снежок был готов стать сожранным, только пусть этот… который… не живой и не мертвый… приведет помощь.

Зверь скалиться перестал. Задумался. Потом легко перешагнул через вжавшегося в пол кролика – хвост метелкой прошелся по белоснежной шкуре – и, цокая, величественно двинулся к лестнице.

Снежок чуть помедлил, потом, спохватившись, заскакал следом. Он больше не скрывался, не шарахался от каждой тени. А пережитый ужас запустил процесс, который хозяйка называла «потоком неконтролируемой болтовни». Кролик прыгал по ступенькам, каждый прыжок сопровождая эмоциональным образом. Начал он с хозяйки, потом перешел на себя, жалуясь, как ему не хватает прогулок, зеленой травы. Хотя булка была вкусной, но трава все же лучше. Зверь раздраженно дергал хвостом, шевелил лопатками, но не обрывал. То ли не хотел, то ли не умел отвечать.

У двери хозяйки он не остановился, прошествовал дальше. Толкнул носом пятую по счету и через пару мгновений выволок оттуда зубами за подол юбки яростно сопротивляющуюся девицу.

– Да чтоб тебя темные загрызли! Какую сдыхлу ты творишь? Мышь ты потная, а не волк! Вот пожалуюсь на тебя Грымзе, будешь знать!

Девица столь сильно пахла травами, что кролик не удержался и чихнул. Его заметили…

– Ой! – расплылась в умилении девица, забыв о чудовище, которое продолжало тащить ее по коридору. – Маленький какой! Пушистый! Ты откуда такой, малыш? Если ничей, я тебя себе возьму, – и она уже протянула к нему руку, но зверь не позволил. Не выпуская подол, распахнул дверь в комнату Оли и впихнул туда девицу, потом повернулся к кролику, подцепил его за шкирку и зашагал вниз.

Когда мастер Хе заглянул в комнату к новой ученице, там вовсю кипела активная деятельность. На столе исходил паром котелок, под которым синим огоньком трепетала горелка. Вверх поднималось остро-травяное облако, от которого сразу зачесалось в носу.

На его шаги сидящая на постели девчонка резко повернулась и уставилась недовольным взглядом человека, которого отрывают от любимого дела.

– Луна, – обреченно вздохнул мастер, одновременно радуясь тому, что новенькая в надежных руках и понимая, что прикрывать неофициального целителя школы от пропусков придется именно ему. – Опять не на занятиях?

Девчонка раздраженно дернула плечом.

– Мне не нужны астро-физика и литература. Я не собираюсь читать больным стихи и рассказывать о звездах. Тем более, когда моя помощь требуется здесь, – и она кивнула на лежащую на кровать Пепел.