Текст книги "Практикантка (СИ)"

Автор книги: Екатерина Абдуллова

Соавторы: Роман Абдуллов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Лэр Маркус, – позвала она и будто случайно брякнула ложкой о край тарелки. – Вам понравилось на горках?

Маркус вынырнул из своих мыслей. Потер брови и устало сказал:

– Было хорошо, пока «крокодилы» не сползлись.

– Крокодилы? – не понял Шон.

– Девушки, – пояснил Маркус, но, кажется, Шону понятней не стало.

Лера, скрывая улыбку, помешала бобы. Опять вспомнила о поваре и, решив, что ничего тайного в разговоре про опекуна нет, спросила Маркуса, к кому можно обратиться, кому довериться.

Маркус отвечать не спешил. Зато Шон вполголоса, но так, чтобы Лера услышала, заметил:

– А родители на что?

Сердце екнуло. О да, если бы мама с папой были здесь… Маркус беспокойно шевельнулся, возможно, хотел вмешаться, но Лера опередила. В упор посмотрела на Шона и сказала:

– Мои родители в лучшем из миров.

Шон сначала оцепенел, а потом, краснея и ерзая, забормотал:

– Я не знал… Прости. Ты как-то говорила о них… Я думал, они живы…

Он так смутился, что Лере даже стыдно стало.

– Да ничего, – она неловко пожала плечами. – Я надеюсь когда-нибудь встретиться с ними.

Шон замер, выпучив глаза. Всё, довела беднягу… Боясь ляпнуть еще что-нибудь, Лера заняла рот лепешкой.

К счастью, Маркус быстро соображал.

– Все мы хотим оказаться в лучшем из миров, – буднично сказал он. – А по поводу опекуна… Я поговорю с дэром Амори ван Тероном.

Услышав имя, Шон очнулся:

– С моим отцом? Он тут при чем?

– Дэр Амори – мой представитель, – сказал Маркус. – Он тебе не писал?

Судя по вытянувшемуся лицу Шона, не писал.

– А твой дед… – начал он и осекся.

– Он пока не знает.

Катая в пальцах шарик из мякиша, Лера с тревогой ждала пояснения Маркуса: почему он хочет обсудить ее с отцом Шона. Он ведь не попросит его быть опекуном?

Шона интересовало то же самое.

– Я могу узнать цель разговора? – спросил он неестественно высоким голосом.

Маркус изучающе посмотрел на друга. Этого Лере хватило, и она воскликнула:

– Лэр Маркус, я передумала! Эти медяшки мне сейчас ни к чему, так что позже… Не надо опекуна…

Когда Вэлэри наспех, без аппетита, доела и ушла, Маркус вновь обратил внимание на Шона. Тот о чем-то размышлял, сверля тарелку злым взглядом.

– Мне казалось, что у вас с Вэлэри дружеские отношения, – заметил Маркус.

– Она просто одна из однокурсниц. С чего бы мне дружить с ней?

– Разве не ты расписывал мне, какая она необычная? И разве не тебе с рыжим тогда в библиотеке она рассказывала… Впрочем, не стоит об этом… Так с чего вдруг такая неприязнь? Уж не из-за того ли, что я взял ее в клиентки?

– А если из-за того? – неожиданно вскинулся Шон. – Я не понимаю, почему ты так печешься о ней? Она всего лишь академическая клиентка! Она не твоя семья! И вообще… – Шон перевел дыхание и уже более сдержанно, однако и с большим недоумением и даже разочарованием продолжил: – Ты – ван Сатор! Как ты можешь заниматься какими-то горками⁈ И я слышал это тоже идея Дартс… Шайсе, горки! – Он опять начал горячиться. – Маркус, мы же не дети! И твой дед точно не одобрит твои… увлечения.

– Шон, – холодно оборвал его Маркус. – Поумерь пыл. Ты хоть и мой друг, но не забывайся.

– Вот именно! Если ты все еще считаешь меня своим другом, то послушай: тебе давно пора вернуться в столицу. В Сивилии твое место! Ведь собирался же… Зачем остался в Альтии?

– У меня свои причины, – отрезал Маркус. – И да, я все еще считаю тебя своим другом. Поэтому воздержись от подобных советов – не «подпевай» моим врагам.

* * *

После ужина, закончившегося в молчании, Шон отправился к себе, а не к Леноре, как собирался. В комнате горел светляк, но никого не было, и он, хлопнув дверью, выругался. От этого стало только хуже. Представилось, как мама укоризненно покачала бы головой, а отец нахмурился бы и посоветовал держать эмоции в узде. Совсем как Маркус…

– Эй, ты чего? – раздался вдруг встревоженный голос Дилана. Рыжий вышел из умывальной.

– Прячешься по углам, – прошипел Шон, не сдержав досады.

– Не прячусь я! – возмутился Дилан, но как-то неуверенно. Запустив пятерню в спутанные, влажные волосы, оглянулся на что-то в умывальне и закрыл дверь.

Тесный ворот рубашки душил. Рванув его, Шон с размаху, чего никогда себе не позволял, упал на кровать.

– Тогда что-то прячешь. – Он мазнул по Дилану раздраженным взглядом. – Вид у тебя, будто в библиотеке застали за воровством книг… И на ужин не пришел.

– Ужин⁈ Проклятье! – Рыжий начал лихорадочно срывать с себя тунику с мокрыми рукавами, после чего выхватил из шкафа сухую, но мятую, и просунув в нее голову, сердито посмотрел на Шона: – Если кто и потащил бы книги, так ты. А я не вор! Еще раз так назовешь меня – врежу! Не посмотрю, что друг.

Жаркой волной Шона подбросило с кровати. Он сам не понял, как оказался напротив Дилана: только что лежал, но уже в следующий миг перед ним возникла конопатая физиономия рыжего с открытым от изумления ртом.

– Ты мне не друг! – заорал Шон. – Понял⁈ Не друг! Не друг! Мы просто соседи!

От крика становилось легче и тяжелее одновременно. Словно что-то одно, едкое, горячее, выливалось из груди, но тут же на его месте возникало новое, давящее и тянущее к земле.

– Да понял я, понял, соседи… – все еще изумленно, однако со странной и очень знакомой ласковой интонацией заговорил Дилан. – Незачем на людей бросаться… С Ленорой поссорился, что ли? Ну, как поссорились, так и помиритесь… Все ссорятся. Даже мы с тобой.

Он похлопал Шона по плечу. Шон дернулся, поняв, наконец, откуда этот успокаивающим тон: так ворковал с лошадьми учитель верховой езды. Рыжий – идиот!

Хотя, кажется, подействовало… После небольшой паузы, потирая плечо и отводя взгляд, Шон тихо спросил:

– Думаешь, помиримся? У нас разные мнения по поводу одной ситуации. Это как стена… И не собираюсь подходить к ней, касаться… А все равно вижу, думаю, натыкаюсь… И хочу проломить. Хочу, чтоб было как прежде.

Он чуть было не добавил: «И чтобы разговора в столовой не было». Испугавшись собственной откровенности, искоса глянул на Дилана, однако тот не насмехался и ответил серьезно:

– Как прежде не будет. Будет либо лучше, либо никак. – Он затянул шнуровку на тунике и попытался пригладить волосы. – А если «никак», то, может, и к лучшему, а? Ленора – та еще змея, ей палец в рот не клади.

Утихшая было злость снова всколыхнулась. Шон предупреждающе сощурился, но Дилан, воюя с торчащими вихрами, ничего не заметил.

– Положишь палец, а оттяпает всю руку. Метко, правда? Мне Вэлэри сказала…

– Заткнись! – не выдержал Шон. – Просто заткнись! Не хочу даже слышать это имя! И Ленору не смей упоминать! Выдумал поводок, а сам бегаешь за Дартс, прихоти ее выполняешь. Разве не видишь, как она помыкает тобой? Использует! Оставь ее одну, и кто она? Никто! Пустышка!

Дилан тоже вскипел:

– Это ты – слепец, а Ленора твоя – пустышка! Шайсе… Тебе объяснять, что в Бездну плевать!

Круто развернувшись, рыжий направился к выходу. Хлопнул дверью, как недавно сам Шон, и сердитые шаги его быстро стихли.

Шон остался один.

Пнув кровать Дилана и пройдя туда-сюда по комнате, он обессиленно замер у окна. В саду сгущалась удушливая, неподвижная тьма… Всё из-за Дартс! Она, как камень в жерновах!

* * *

Попрощавшись с возницей, Лера с кряхтеньем выбралась из коляски и поковыляла к гостинице. От долгого сидения ноги затекли, жара и усталость кружили голову, и неимоверно хотелось пить.

В котомке, закинутой за плечо, бренчали в такт шагам пустые фляжки. Звук разлетался по безлюдному двору, повисал в раскаленном воздухе, но если в другое время он вполне мог бы вызвать муторное чувство апокалипсиса, то теперь Лера слышала в нем лишь одно: никто не помешает ей добраться до вожделенной воды. Напиться, наконец, вдоволь и смыть с себя этот липкий пот и пыль! А потом кроватка… Мягкая! В ней можно лежать и молчать. Вот оно, блаженство…

Взгляд, бездумно скользящий по каменным плитам под ногами, уперся вдруг в колесо.

Путь к блаженству перекрывал чей-то роскошный экипаж. Длиннющий, закрытый, с окнами, завешанными светлой, полупрозрачной тканью, он стоял напротив входа в гостиницу и загораживал ступени.

– И тут мажоры, – под нос проворчала Лера на русском. И так сил никаких, еще обходи его.

Внезапно занавеску отдернули, и в окне показалось худощавое загорелое лицо дэра Вастеса.

– Лиа Вэлэри, – протянул он, щурясь от яркого солнца. – Выглядишь, будто пустыню пересекла.

– Я и чувствую себя так же, – вздохнула Лера и, вспомнив о манерах, коротко поклонилась: – Светлого дня, дэр Вастес.

Тот взглянул на небо, поморщился:

– А я бы дождя пожелал, да не могу… Подожди!

Выйдя из кареты, он завел разговор о горках, и о том, что еще пара владельцев озер захотели устроить у себя такие же.

– Но у них не настолько удобное положение и песок обычный. Мой-то песок прадед завез. Особый, белый… Ты заметила, он совсем не обжигает? И еще, я решил, что нужны горки для детей, так что мы с лэром Маркусом едем выбирать место. Завтра планирую их построить. Три штуки. Повыше, пониже и совсем для малышей.

Лера опустила фляги на землю. Хоть и пустые, но тяжелые,– все руки оттянут, пока дэр Вастес плещет энтузиазмом. А дэр Вастес недоуменно нахмурился:

– Корни собралась здесь пустить? Иди быстрее, собирайся!

Вяло шевельнулось недовольство, и Лера, не особо скрывая его, буркнула:

– Куда?

– С нами поедешь.

– Зачем?

Дэр Вастес изумленно уставился на нее. Ну да, вопросы задавать ей по статусу не положено.

– Всякое случается! – он все же снизошел до пояснений. – Вдруг изменения в чертеж потребуется внести!

– У вас же архитектус есть. Дэр Вастес, я, правда, ужасно устала, а завтра снова в поле. Мне надо силы восстановить.

– Ничего, не умрешь. Отдохнешь в карете. Там прохладно, есть освежающие напитки и еда, а диван уж точно мягче гостиничной кровати. Всё, иди, приводи себя в надлежащий вид.

Коротко поклонившись и подхватив фляги, Лера побрела наверх. Что толку спорить с дэром Вастесом? Только время терять. Лучше поговорить с Маркусом, он один тут нормальный и не потащит измотанного человека рассматривать холмы и песок. Нет, приятно, конечно, что ее ценят и зовут с собой, но, ей богу, сейчас казенная комнатушка милее всех лимузинов мира… Этого мира.

Она как раз поднялась на верхнюю ступеньку, когда из гостиницы вышел Маркус.

– Лэр Маркус! – тут же воскликнул дэр Вастес. – Вы ведь тоже считаете, что ваша клиентка должна отправиться с нами? Уверен, у нее найдется хотя бы один полезный совет.

Лера закатила глаза. Да, да, она очень полезная… Она собиралась уже сказать Маркусу, что не поедет, однако тот прошел мимо. Глянул только свысока и небрежно бросил:

– Зачем она там? Ей восстанавливаться надо.

Лера застыла. «Зачем она там?» «Зачем?» Да она и сама не хотела! Сдались ей эти горки! Медленно обернувшись, она посмотрела на Маркуса. Он спускался легким уверенным шагом человека, сделавшего все правильно.

Рука судорожно дернула с плеча фляги. Те застучали о каменную плиту, и Лера, отметив, как стремительно Маркус развернулся, улыбнулась:

– Ничего, не умру. Отдохну в карете.

* * *

В карете, как и обещал дэр Вастес, было прохладно и уютно. Лера, умытая и в чистом платье, с бокалом напитка в одной руке и вилкой, которой она цепляла мелкие пирожки, похожие на большие жареные пельмени, в другой, слушала дэра Вастеса.

Тот расстелил на столике чертеж, доведенный до ума архитектусом, и карту, где тремя крестиками были помечены возможные места строительства.

– Тут хороший склон, – показывал он на один крестик, – но дно углубилось из-за родников. А здесь мелководье, но холм далековато…

Лера краем глаза следила за Маркусом, сидящим напротив. Тот или дремал, или только делал вид. В любом случае его скрещенные на груди руки ясно говорили, что он недоволен ее выходкой.

– Лучше всех третий вариант, – продолжал меж тем дэр Вастес, – но придется обходить озеро кругом. Как бы эссы не решили, что им легче присматривать за своим подопечными на знакомых пляжах, чем бегать за ними здесь. К тому же, оттуда недалеко до взрослых горок. Опасно…

Экипаж остановился у скал, окружающих Каплю, и дэр Вастес предложил подняться на стену.

За три дня, что минули со строительства горок, тропу наверху очистили от мелких камушков и мусора, с валунов то ли смели пыль, то ли вовсе их вымыли – такими яркими и блестящими они стали, но больше всего изменилась площадка на краю стены. Теперь тут стояли диваны, кресла, пара низеньких столиков, а вокруг в гигантских кадках, замаскированных под камни, зеленели пальмы и кусты.

Один из диванов спинкой упирался в тот самый валун, на котором были нарисованы дирижабль и шар.

Лера покосилась на Маркуса – не волнуется ли он, что кто-то разгадает их наскальное творчество. Однако Маркус выглядел спокойным, и причину его спокойствия Лера обнаружила, когда с видом праздного туриста обошла валун кругом: все рисунки были исчерканы и превратились в непонятные каляки-маляки. На секунду даже смешно стало – представилось, как ночью, в темноте, ее патрон пробирается сюда и, озираясь, царапает камень. Но потом Лера подумала о причине, по которой Маркусу так нужны эти дирижабли, и смеяться расхотелось.

Сев на диван, она откинула голову и закрыла глаза. Хорошо как… Шелест пальмовых листьев над головой, далекие, доносящиеся с горок крики, негромкий разговор Маркуса и дэра Вастеса – все слилось в убаюкивающий шум. Перед внутренним взором замелькали опостылевшее плетение вспушивания почвы и сама почва, бугрящаяся черными комьями…

Дремота резко оборвалась, когда мужчины вдруг замолчали и до Леры долетел стариковский неприятно-пронзительный голос. Звучал он так ясно и отчетливо, что она не сразу поняла, что говорят не здесь, а внизу, у подножия стены.

– … наследник ван Саторов займется такими пустяками. Платный вход, надо же! Впрочем, видал я как-то его деда, дэра Авитуса… – Невидимый старик скрипуче хихикнул: – Один в один мой покойный отец, чтоб мы больше с ним не встретились! «Черепаший панцирь», так его все назвали. За глаза, конечно… Так что не удивлюсь, если дэр Авитус не дал внуку ни медяшки из семейного фонда.

Тут раздался второй голос. Басовитый, невнятный, но по интонации ясно было, что человек возражает. В ответ мерзкий старик фыркнул:

– Да разве ж от Каладара, пса этого, спрячешь чего? Я слышал они еще не все штрафы выплатили. За отца-то преступника… Хорошо, я вовремя жалобу подал. Свое получил, да еще сверх того. – Он заклекотал-засмеялся. – Как тебе расклад: была у меня одна мастерская, теперь три, ну?

Второй опять недовольно заворчал, а старик воскликнул:

– Да вздумай и младший ван Сатор поиграться с порталами, я бы только обрадовался! Но он, похоже, слабоват. Горки какие-то… А внук только о них и грезит, еле удерживаю, мал еще…

Голоса отдалились, слов стало не разобрать.

Не шевелясь и боясь даже вдохнуть, Лера во все глаза смотрела в спину замершему на краю стены Маркусу. Белая рубашка натянулась на его напряженных плечах, еще немного и лопнет. Лере казалось, что и у нее самой что-то вот-вот лопнет в груди.

Первым задвигался дэр Вастес. Кашлянув, сказал:

– Глупцов на свете много.

Потом снова покашлял, но, видимо, больше ничего на ум ему не пришло, и он затих. Лера тоже не знала, что сказать. Любые слова будут только бередить рану. И надо было этому старику раскрывать свой поганый рот именно сейчас⁈

Маркус вдруг вскинул голову и, ни на кого не глядя, ровным тоном произнес:

– Хотелось бы мне, чтоб по этим горкам скатывались в Бездну. – После чего резко развернулся и двинулся по тропе прочь.

Лера посмотрела на растерянно опустившего руки дэра Вастеса и вскочила с дивана.

– Маркус, постой!

Она и сама толком не знала, чего хотела. Наверное, просто быть с ним, не оставлять одного, поддержать, выслушивая все, что накипело в его душе. Но крикнула она лишь: «Маркус, постой!»

И он остановился. Оглянулся. Лера замерла, словно на стену наткнувшись на его темный пылающий взгляд. А Маркус вдруг в два широких, стремительных шага оказался напротив.

– Ты безмозглая? – рявкнул прямо в ее запрокинутое лицо. – Что там? – он пальцем надавил на лоб, заставляя попятиться. – Что? Кость? Пустота? Почему ты до сих пор не запомнила, как следует обращаться к патрону⁈

Лера прижала заледеневшую руку к груди, неосознанно нащупывая кольцо, но того не было. Она оставила его в Альтии.

– Маркус… – прошептала дрожащим голосом.

Ненависть в его глазах была невыносима, невозможна, и она опустила взгляд… Стиснутые челюсти, вздувшиеся на шее вены, вздымающаяся грудь, сжатые кулаки… Всё его тело бурлило ненавистью. Лера зажмурилась.

Секунду спустя раздался шорох, и ощущение присутствия Маркуса исчезло…

Лера не знала, сколько простояла так, бессмысленно глядя на опустевшую тропу. Минуту, две, час… Подошел и встал рядом дэр Вастес. Повздыхал.

– Что ж, понять его можно, – сказал наконец. – Я даже боялся, что он подпалит того болтливого идиота, однако лэр Маркус хорошо владеет собой. На тебя только сорвался…

Дэр Вастес говорил и говорил, но Лера не слушала. В ушах все еще звучали ядовитые слова Маркуса. Да, его понять можно… Конечно, можно… Она просто попала под горячую руку.

– Ну, согласна? Эй! – дэр Вастес встал перед ней и нетерпеливо щелкнул пальцами.

– Что? – Лера заморгала, возвращаясь к реальности.

– «Что?» – возмутился дэр Вастес. – Проклятье! Наверное, даже этот валун всё понял! Я говорю, хорошо жить будешь, если ко мне служить пойдешь. – Он перевел дыхание, и голос его смягчился: – Вэлэри, ты же умная девушка, должна понимать, что с таким слабым даром магом не станешь. Так зачем время тратить? Бросай академию и ко мне. Что скажешь?

* * *

– Пусто как… Младшие без своих патронов всегда разбегаются, – куратор дэр Паблий покачал головой, оглядывая заполненный едва ли на четверть зал столовой. – И десятка дней не прошло… Скоро мы с вами одни останемся.

Мирнон не ответила, подумала только, что и сама с удовольствием сходила бы в ресторан, где не подают бобы. Усевшись за столик, до которого не дотягивались жаркие лучи светила, она кивнула первокурсникам неподалеку, и двое тут же кинулись к раздаче. Мирнон обмахнулась веером:

– Не помню, чтобы в мою практику во Флиминисе стояло такое пекло. Летом бывало, но не сейчас же…

– Скоро полегчает. – Откинувшись на стуле, дэр Паблий расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – Я утром беседовал с дэром Алерайо, так он обещал, что «погодники» разберутся. Пригонят с запада дождь и прохладный воздух.

– Хорошо бы… – Мирнон принюхалась: – Чувствуете? Бобы ведь? Если они, то я, пожалуй, воздержусь. Поем на Капле.

– Вы ходите туда? – куратор неодобрительно поджал губы.

– Присматриваю за студентами в их свободное время. А вы? Неужели не бывали?

– Заглядывал… По-моему, ничего особенного.

– А мне понравилось.

– Вы, может, и катались?

– Конечно! – Мирнон улыбнулась, вспомнив ощущение полета и уважительные взгляды своих учеников. В отличие от прочих девушек, она даже не вскрикнула: ни когда скользнула вниз (девицы уже здесь начинали визжать), ни когда ее подбросило в воздух.

– Мне очень понравилось, – повторила она. – Кроме того, и нам удобно – всегда знаем, где наши подопечные, и студентам польза. Они так рьяно тренируются ставить купол… На занятиях бы столько усердия.

Куратор неодобрительно покачал головой, и Мирнон из какого-то озорства добавила:

– А я еще с детской горки скатилась. Вы, наверное, не видели – их всего день как построили… Теперь на основных озерах спокойней стало – вся ребятня со своими эссами на Капле. Представляете, там даже навесы сделали с артефактами отсечения звуков, чтобы малыши могли поспать.

Мирнон замолчала, наблюдая, как первокурсники, отправленные за едой, несут подносы. Лишь бы не бобы! Да она за всю жизнь столько бобов не съела, сколько здесь.

Парни водрузили подносы на стол.

– Бобы… – обреченно выдохнула Мирнон. – Не понимаю, почему мы обязаны есть именно в столовой и именно то, чем кормят студентов. Это издевательство.

– Это способ позаботиться об учениках, – наставительным тоном заметил куратор.

– Лучше бы тогда вашего повара с нами отправили.

Дэр Паблиус поставил перед собой бобовую похлебку и запеченную со специями морковь. Затем полосой уложил чесночный соус на тонкий, мягкий хлебец, свернул его и с наслаждением откусил. Прожевав, глянул на Мирнон:

– А вы не в курсе? Сина Лидария лишили места главного повара Альтийской академии.

– Лишили? Глупость какая! Он ведь хорошо справлялся.

Дэр Паблий равнодушно пожал плечами:

– Ну, видимо, у квестора на этот счет другое мнение. Сину Лидарию велели покинуть академию в тот же день, когда уехали и мы. Уж не знаю, совпадение это или нет, но он тут же обосновался во Флиминисе и открыл свой ресторанчик. Кстати, совсем близко… – Куратор наморщил нос и язвительно добавил: – Наверняка, из-за наших студентов. Сманил всех к себе этими лепешками-дартс!

Последнее слово он выплюнул с бессильной злобой.

Мирнон кашлянула, скрывая смешок, тоже намазала хлебец, только не соусом, а медом, и будто невзначай заметила:

– А забавно… Сначала лепешки-дартс, теперь горки-дартс… Лиа Вэлэри везде успевает.

– Да почему горки-то дартс⁈ – вскинулся дэр Паблиус.

– Так говорят.

– Но известно же, что строительством занимался наследник рода ван Стирров!

– И правда, загадка… – Мирнон попробовала свой кулинарный эксперимент. Пресно и сухо. Надо меда больше, но тогда будет слишком сладко. – Дэр Паблиус, а что если и нам наведаться к вашему альтийскому повару? Я бы не отказалась от его чудесных лепешек.

Дэр Паблиус посмурнел:

– Не хочу даже смотреть на эти «чудесные лепешки». И вообще, я бобы люблю.

Словно желая доказать свои слова, он замолчал и принялся за еду.

Мирнон с опаской положила в рот кусочек моркови. Очень остро. Проглотив и запив холодным мятным отваром, раздраженно посмотрела на куратора, с жадностью поглощающего всё, что было на его тарелках.

– Вот не понимаю я ваших претензий к Дартс, – сказала она, чтобы хоть немного подпортить ему аппетит. – Ну да, она слабая, однако, посмотрите, как старается! Пока все отдыхают, работает. Я вчера заехала на её поле, и, должна признать, лиа Вэлэри меня впечатлила. А уж я-то знаю, на что она способна! Лично назвала круг, который она рыхлит, плевком.

Куратор ехидно усмехнулся:

– Как вы метко. «Плевок» Дартс, действительно, «впечатляет».

– Но все же она не сдается!

– И что? За это ей следует засчитать практику?

К досаде Мирнон аппетит дэра Паблиуса не уменьшился ни на волос. Наоборот, куратор даже щуриться начал от удовольствия.

– Я спрашивал о Дартс у дэра Алерайо, и он уверил меня, что не важно, сколько часов она проводит на поле. Главное – выполнить всю работу, полностью. Но что же мы видим? Четверть срока уже позади, а ваша любимица осилила едва ли шестую часть отведенной ей работы. Выводы очевидны, не так ли? Это простая арифметика… Которую Дартс так любит… Кстати, помните, я вас предупреждал? Предупреждал, что за вами будут следить все. Надо было раньше отделаться от нее. А теперь ее провал спишут на вас.

– Она мне не любимица, – бесстрастно сказала Мирнон, размышляя, чем же дэру Паблиусу так не угодила Дартс? Стоит только упомянуть о ней, как с него мигом слетает маска благожелательности. – Совсем не любимица… Но вы правы: ее провал отбросит тень на меня. Пожалуй, теперь я захотела, чтобы Дартс справилась.

– О маги-основатели! Я вовсе не это имел в виду! – Куратор схватил салфетку и принялся ожесточенно вытирать пальцы. – Конечно, было бы замечательно, если бы все справились. Особенно теперь, когда квестор явился с проверкой и располагает полномочиями увольнять… Я имею в виду, практика должна пройти без нареканий…

– Что ж, – прервала его Мирнон, – если мы оба хотим, чтобы все прошло гладко, давайте тогда в полной мере позаботимся о наших студентах. Мы же обязаны обедать там, где обедают они, и есть то же, что и они, верно? И раз вы так любите бобы, то оставайтесь здесь, с половиной студентов, а я отправлюсь ко второй половине. Половина на половину – это ведь простая арифметика… – Она поднялась. – Говорите, ресторан бывшего повара поблизости?

Худое лицо дэра Паблиуса покраснело и исказилось от гнева, но Мирнон лишь невинно улыбнулась и, велев проходящему мимо студенту убрать ее тарелки, направилась на выход. Спину жгло от злого взгляда. Ну вот, она потеряла расположение единственного в академии союзника. И было бы из-за кого! Из-за Дартс! Впрочем, Дартс лишь повод, причина в самом дэре Паблиусе. Двуличная душонка, и все его расположение лишь для вида.

В дверях на Мирнон чуть не налетел мужчина с гильдейским значком на тунике.

– Диа Мирнон ван Хиль? – вытаращился он на нее.

Едкий запах пота ударил в ноздри, и Мирнон отступила назад, непроизвольно прикрывая лицо ладонью. Незнакомец, весь какой-то взъерошенный и напуганный, забубнил:

– Дэр Алерайо послал за вами… Один из ваших студентов на поле… Не справился, и всё…

– Что «всё»? – не поняла Мирнон. На поле в такое время оставалась только Дартс. Что она могла натворить? Опять дерзила распорядителю?

Гильдейский повел по залу круглыми глазами, качнулся вперед вместе со своим вонючим облаком и понизил голос чуть не до шепота:

– Вы идите в здание гильдии, там сейчас целитель. А дэр Алерайо возницу допрашивает… Хотя дело ясно: в такую жару и голова не соображает, и язык заплетается…

– Что случилось? – подошел дэр Паблиус.

Мирнон, не оглядываясь, холодно процедила:

– Что-то с Дартс… Ну же! – сердясь, поторопила она гильдейского. – Говорите толком!

– Так я и говорю! – Мужчина выпрямился и наконец перестал шептать. – Всё! Умер ваш студент!