Текст книги "Практикантка (СИ)"

Автор книги: Екатерина Абдуллова

Соавторы: Роман Абдуллов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Лера перешла на магзрение. Дилан «светился» синим, аура служителя выглядела как у неодаренного – видимо, потратил всю силу на попытки открыть ворота, – ее же собственная едва переливалась холодом по самой кромке… Ладно, сколько есть… Лишь бы вообще вспомнить этот «кулак».

На самом деле она слышала его давно и всего раз, когда пришла к Маркусу научиться сужать щуп. Маркус тогда был обожженный, весь в бинтах. Наверняка мучился от боли, но все равно занимался с ней…

«Wau haste» – вроде бы так. Эмоционально и хлестко, очень созвучно треску, с которым от удара «кулака» захлопнулась дверь спальни.

– Ты уверена? – негромко спросил Дилан.

Лера уверена не была, но кивнула. Сил на разговоры не осталось, и так сказано уже, что заклинание короткое, боевое. Его неправильно произнесешь – мозги не спалит, просто плетение не «загорится» – другой принцип, не как с длинными заклинаниями. Скорее похоже на вызов команды… И зачем было тащиться сюда? Стоило сначала попробовать на месте: «загорится» или нет…

– Wau haste! – шепнула Лера.

«Загорелось».

* * *

– Эй! – от неожиданности Дилан едва не упустил момент, когда Вэлэри начала оседать на пол. Его самого обдало вернувшимся обратно из-за решетки «воздушным кулаком», но ведь не настолько же сильно: всего лишь дунуло по ногам.

А она упала…

Спину вдруг продрало холодом: а что если она все же ошиблась? Что если и от боевых заклинаний можно отправиться в Бездну?

– Ну? Как? – потеснив Дилана, к решетке наклонилась здоровячка, а над плечом высунулась худая физиономия Шона.

Последний мельком глянул на Вэлэри и, с присвистом дыша в ухо, взволнованно спросил:

– Получилось?

Дилан не ответил. От мимолетного «сквозного» взгляда Шона в мозгах прояснилось и, поспешно перейдя на магзрение, он уставился на ауру Вэлэри. Жива! Просто исчерпала резерв. Просто не выдержала…

Подхватив мелкую, он понес ее обратно.

– Что там? – Пожилая эсса, обложенная спящими детьми, привстала навстречу.

Избегая ее тревожного взгляда, Дилан пристроил Вэлэри рядом с Маркусом, потом посмотрел на застывшие фигуры у решетки и нехотя ответил:

– Не вышло. Вэлэри сил не хватило.

Эсса перевела растерянный взгляд на мелкую.

– Не вышло?

Внезапно лицо ее сморщилось, превратившись разом в лицо древней старухи.

Дилан отвернулся.

Голова нестерпимо болела. Череп словно обручем сдавило, казалось еще немного и затрещит.

Как орех – хрясь…

Неужели лед и правда может сдвинуть эту гребаную плиту? Прошлой зимой он видел, как замерзшая вода выдавила дно у бочки, но то бочка, а то огромная каменюка. Да и болтала Вэлэри невесть что, помутилась рассудком… Хотя звучало умно. Она вообще умная… И она не сомневалась, используя заклинание, которое еще не испытала с преподавателем…

Но у нее же не вышло! Да и кто из неодаренных поймет, что она там делала, с воздухом-то. А вот если он заморозит воду, все увидят. Растреплют. Сможет ли он потом дома морозить? Он ведь не станет магом, а син из бывших студентов всегда будет на особом счету у Магического Контроля. Стражи могут даже проверять его дом, опрашивать семью и соседей… Хотя, это он высоко хватил: ему и сином-то не позволят стать – он же применит заклинание, которое не должен был знать. Это приговор. Клеймо ненадежного. И что тогда? Всю жизнь таскать на себе чужие товары? Как отец?

Отцу он тоже не сможет помочь. Тех грошей, что платят на складах, едва хватит на еду, уголь и плату за квартиру. Если недоедать и недогревать, за полгода можно накопить один-два золотых. А надо тысячу.

С шумом рухнула на колени вернувшаяся здоровячка. Задыхаясь и что-то прерывисто бормоча, круглыми глазами повела вокруг. Увидав своих детей, замолчала. Потом моргнула раз, другой, и по щекам ее покатились крупные слезы.

Лучше бы кричала. Дилан сжал в кулаке горсть зерна. Казалось, еще немного и мог бы раздавить его, стереть в муку.

Медленно подошел Шон. Став перед Маркусом и Вэлэри, странно посмотрел на них, будто сам хотел лежать вот так же, ничего не чувствуя.

Дилан потер виски, ослабляя «обруч», и поднялся.

– Отойдем… Эй, слышишь? – Пришлось дернуть оцепеневшего Шона за руку. – Разговор есть.

Они остановились у плиты, перекрывающей вход. Шон зябко обхватил себя за плечи.

– Что за разговор?

Присев, Дилан тронул воду в луже. Отражение светляка качнулось теплыми бликами. Если Вэлэри права и простой кусок льда спасет всех, то он обязан попробовать… Он снизу глянул на Шона. В патриции метит, в настоящие. Для них закон важнее семьи, что уж говорить о друзьях. К тому же этот полукровка не так давно брызгал слюной, вопя, что они лишь соседи, не друзья. Как знать, может, именно он и сдаст его Контролю.

– Ты зачем через мост полез? – встав, спросил Дилан.

– Полез и полез. Что теперь?

– Жалеешь?

– А ты? Жалеешь, что за Дартс побежал?

Дилан и сам не знал. Вроде и жалел, а вроде и вернись время обратно, снова побежал бы.

Он взъерошил волосы, оглянулся. Малыши спали. Или были без сознания… Некоторые женщины тоже лежали, другие сидели, уставясь в пространство. А ведь не растормоши его Вэлэри, то и он вот так же пялился бы в никуда.

– Чтоб вас пески сожрали! – ругнулся он, сам не понимая кого больше проклинает: «погодников», законы или, как обычно, патрициев. – Шон! Ты тоже думаешь, что замороженная вода сдвинет плиту?

– А что?

– Просто скажи! Да или нет?

– Не знаю. По-моему, Вэлэри была не в себе… Нет, я признаю, что в ее предположении есть некий смысл, но в конечном счете оно не имеет значения: ты же не умеешь…

– Я умею.

Шон перестал растирать плечи.

– Умеешь замораживать воду? Это же не первый курс…

– Второй, – кивнул Дилан. – Но я могу.

– На глазах у всех?

– А что ты предлагаешь? Задохнуться, но не нарушить закон?

Шон нервно обежал взглядом хранилище, покосился на служителя.

– Тебя выгонят из академии.

Дилан хотел усмехнуться, но получилось только неестественно вздернуть край рта.

– Ну и радуйся: избавишься от такого соседа как я.

Шон раздраженно скривился, но ничего не сказал. Протестовать тоже не стал и даже отошел, когда Дилан направил ручеек к стыку плиты со стеной.

Плита была подогнана идеально, и первая же попытка вдавить воду в едва угадываемую меж камней полосу оказалась бесплодной. Впрочем, понадеявшись, что хоть сколько-нибудь влаги все же просочилось, Дилан активировал заклинание заморозки. Ничего. Только корка льда там, где камень намок.

Дилан соскреб лед и повторил попытку. После третьего раза Шон неуверенно окликнул его:

– Может, попробовать одновременно с запуском механизма?

Они растормошили служителя.

– Я пуст, – вяло отозвался тот.

И правда, фиолетовое свечение вокруг него исчезло. Зато Шон сиял, как гигантский куст ирисов, с засунутым внутрь него светляком. Такие всегда ставили вокруг площадей на Праздник урожая.

Поймав на себе оценивающий взгляд Дилана, Шон шагнул назад:

– Я не син, чтобы артефакты напитывать!

Отвечать Дилан на это не стал, а попросил служителя показать «вот этому длиннокосому» точки активации.

– На последней предупредишь, – сказал он Шону, перед тем как вернуться к луже. – Чтобы одновременно…

Механизм сдвинул плиту на волос. Не понятно было, хватит этого или нет, но Дилан, не раздумывая, вдавил ручеек в щель и сразу же активировал заготовленное плетение «заморозки». Повторил. Потом еще раз. Лед поднялся до уровня пояса, однако щель не расширялась.

– Надо внизу морозить, – сказал Шон. – Верхний лед послужит препятствием, как крышка, и тогда нижний раздастся в стороны… Ну-ка, отойди. Готовь пока плетения.

Посторонившись, Дилан забубнил заклинания, а Шон опустился на колени и зажимом, который снял со своей туники, принялся отколачивать ледяной нарост, закупоривший внизу щель. Посыпались прозрачные осколки, и скоро обнажился слой льда между плитой и стеной. Он был столь тонок, что без холодящей его наружной сосульки тут же начал таять. Это было кстати, а то Дилан уже прикидывал, как растапливать его, чтобы протолкнуть новую порцию воды.

– Давай! – Шон смахнул в сторону осколки и отступил.

«Ручей», «заморозка»…

Раздалось потрескивание, а следом свист. Тихий, на грани слышимости, но Дилан различил его совершенно отчетливо. Шон тоже услышал. Они обрадованно переглянулись.

– Воздух пошел!

Так, попеременно замораживая «крышку» и нижнюю часть, удалось сдвинуть плиту на два пальца.

Теперь ветер в щели гудел и звенел, напористо врываясь внутрь холодом и дождем. Дилан губами ловил мелкие капли и дышал, дышал…

* * *

Сначала Лера ощутила тепло. Она будто лежала в куче пуха, мягком и греющем, а тело казалось невесомым. Затем осознала темноту и тишину.

Тишина продлилась недолго. Скоро в ней начали проступать звуки: сначала гудение ветра в проводах, затем голоса… И когда они достигли полной громкости, чувство тепла резко пропало. Какой там пух⁈ Она замерзла! Окоченела так, что колотит. Похоже, вечером не закрыла окно. Димка заметит – обязательно подколет, что она улицу отапливает.

Лера открыла глаза.

Вместо белого потолка ее комнаты сверху смотрела тьма. В мягком свете, струящемся сбоку, кружил вихрь пылинок… Смерч! Она бежала от смерча и теперь заперта в зернохранилище! Нет ни дома, ни Димки… И проводов тут нет, негде гудеть ветру… Но гудит.

Она повернула голову на звук: ослепительная полоса прорезывала каменный склеп, и гудело именно там.

Плита была сдвинута.

Лера приподнялась на локтях, с силой зажмурилась и снова посмотрела на выход. Действительно, сдвинута. Не померещилось.

У самой щели, на фоне льющегося из нее дневного света, маячили нечеткие фигуры Дилана, Шона и служителя. А женщины, «ожившие» с притоком кислорода, перенесли детей ближе к выходу и трещали, как стая воробьев по весне. Громче всех слышался бас «гренадерши», ей поддакивала карапузова эсса. Никто не рыдал, не рвал на себе волосы. Все живы.

Лера вдохнула, набирая полные легкие влажного, сладкого воздуха. Лепота! Но холодно. А еще невыносимо хочется есть.

Сев, она повернулась к Маркусу, и в груди остро кольнуло при виде его застывшего лица. Почему он так долго не приходит в себя? Что если мозг поврежден?

– Лиа Вэлэри! – позади раздался звонкий детский голосок, и, шурша зерном, подбежала Алли. – Вы так крепко спали. Крепче всех! Даже я проснулась, а вы все спите и спите. – Она присела и с любопытством уставилась на Маркуса: – А ваш жених скоро проснется?

– Не знаю, – Лера беспокойно нахмурилась. Потом сообразила, как Алли назвала Маркуса. – Эй, ты опять? Говорю же, нет у меня жениха!

– А знаете, что говорит моя мама? – Алли вдруг хитро улыбнулась, отчего на ее пухлых щеках появились ямочки. – Она говорит, что девушка может держать за руку только жениха и мужа.

С этими словами Алли засмеялась и, вскочив, ярким вихрем умчалась к сестре.

Лера опустила взгляд. И правда, она обеими руками обхватила ладонь Маркуса. Даже не заметила когда… И пусть. Она просто проверяет температуру! Кстати, его рука теплая. Или это она сама настолько замерзла? Она прижала пальцы к его здоровой щеке – непонятно, вроде тоже теплая.

– Маркус, хватит валяться. Слышишь? Шон весь извелся, пульс тебе аж до локтя щупал, и даже, вон, девчонка мелкая спрашивает, когда ты проснешься. Ну? Все же волнуются!

Горло сжалось. Лера кашлянула и, глубоко вдохнув, снова заговорила:

– Уж не знаю как, но Дилану и Шону удалось приоткрыть ворота. Скоро вообще выберемся… Или помощь придет – там светло уже, ураган кончился. Ты продержись только…

Под ладонью, которую она так и не убрала с его щеки, почудилось едва ощутимое трепетание. Сердце гулко забилось, руки затряслись сильнее, чем от холода, и Лера, не обращая внимания на вспыхнувшую в ступне боль, торопливо встала на колени и склонилась над Маркусом.

Он поднял веки. Медленно, словно с неохотой, и в упор посмотрел на нее.

Лера замерла. Где-то далеко зависла мысль, что надо отодвинуться, надо спросить, в порядке ли он и где болит, – надо было что-то делать. Но темный взгляд Маруса не отпускал, а все тело охватило огнем, таким приятным, согревающим.

Маркус повел глазами по сторонам. Лера, наконец опомнившись, выпрямилась. В носу защипало, и она неуверенно улыбнулась. Очнулся… Он, правда, очнулся!

– Мы в зернохранилище, – сказала, сглотнув ставший в горле ком.

Маркус вновь посмотрел на нее. Похоже, собирался что-то сказать, и Лера, боясь пропустить хотя бы слово, подалась вперед. Пересохшие губы его разомкнулись, кадык дернулся и вдруг… Он зажмурился, а вместо слов из его горла вырвался болезненный стон.

* * *

Вой, надрывный, на одной ноте, проходил сквозь тело, норовя разрушить ледяную корку, сковавшую сердце.

Алерайо нашел взглядом источник воя. Молодая патрицианка. Похожа на его Авилу. Только Авила уже не плачет, она, словно пустая оболочка, сидит там, куда он ее усадил.

Подойдя к остаткам беседки, он поднял расщепленную доску. Под ней лежал пирог. Раздавленный и вмятый в песок. Вылезшая ягодная начинка напоминала кровь.

Он опустил доску обратно и двинулся к горкам.

Дочки наверное катаются со средней… Впрочем, Алли может заглядываться и на высокую, она иногда слишком беспечна, всё на старшую сестру полагается. А Роса и сама еще дитя.

Ноги не поднимались, и, когда путь преградил матрас, лопнувший по шву и вываливший наружу промокший пух, Алерайо остановился. Пух дрожал и колыхался. Вдруг ветер выхватил одно перо и повлек его по песку, закручивая и швыряя то вверх, то вниз. Алерайо медленно поворачивал голову, провожая перо взглядом. Неужели Алли и Росу вот так же?.. Они ведь такие хрупкие…

* * *

По дороге, огибающей холм, трусили двое мальчишек. Тот, что постарше, рыскал взглядом по реке и причалу, младший же оглядывался и канючил:

– Зачем мы здесь? Все равно ничего путного не найдем.

– Да как не найдем⁈ – старший возбужденно раскинул руки. – Смотри, сколько всякой всячины на берегу!

– Там одни обломки. Давай вернемся, отец выпорет, если еще нас потеряют.

– Так мы же сестер ищем!

– Лучше давай и правда их искать.

– Хорошо, хорошо… Но представь как родители обрадуются, если мы пару золотых принесем.

– На этих баржах только зерно возят, откуда там золото. Брат!

Младший попытался удержать старшего, вцепившись в его тунику, но старший досадливо стукнул его по рукам:

– Пусти! И почему ты такой скучный⁈

– А ты чересчур радостный.

– Еще бы! – старший расплылся в улыбке. – Такой ураган! Когда еще столько смерчей увидим. И огромные же! Фанс и Цейлис павлинами раздувались, когда гостить в столицу отправились, а теперь от досады взвоют, что все пропустили.

– Они взвоют, что у их дома крышу унесло.

Внезапно старший остановился. Ухватил младшего за плечо и вытянул дрожащую от нетерпения руку в сторону зернохранилища:

– Смотри! Корабль! И почти целый!

Младший восторженно вскрикнул, и оба бросились на площадку перед входом в хранилище.

– А знатно завалило! Придется растаскивать лошадьми.

– Или магами.

Мальчишки прыснули от смеха.

* * *

Лера незаметно подвигала челюстью. Каково это, когда сломана? Мало того, что болеть должна адски, так еще и не сказать ничего и не поесть… На мысли о еде в желудке громко заурчало. Лера посмотрела на Маркуса, лежащего с закрытыми глазами. Наверное хочет зубы сжать. А нельзя. Вздохнув, она перевела взгляд на свою припухшую ступню.

– Хочешь шутку расскажу?

Маркус мрачно покосился на нее.

– Ах да, тебе же смеяться больно… – В замешательстве она почесала шрамы. – Тогда могу песню спеть. Гаудеамус. Правда, голос у меня сейчас не очень: охрип… Но если хочешь, моргни один раз.

Маркус, кажется, даже дышать перестал, лишь бы не моргнуть.

Лера криво улыбнулась:

– Ну, если не хочешь, моргни два раза.

Маркус чуть приподнял брови, и столько высокомерия и скептицизма было в этом незначительном движении, что она почувствовала себя глупо.

– Ой, ладно! Просто решила отвлечь тебя… А вообще, будешь такое лицо делать, возьму да спою!

Маркус на ее браваду не ответил. Нахмурившись, потрогал раздувшийся на щеке кровоподтек и неразборчиво, не открывая рта, сказал:

– Как… Тут…

– Как ты здесь оказался? – поняла Лера. – Так заметили же, что отстал. Вернулись и нашли… – Она бросила взгляд на выход. – Давай Шона позову, а то он переживает.

Окликнув Алли, она попросила ее сбегать до лэра Шоннери и передать, что его друг очнулся.

– Маркус! – Шон примчался сразу же. – Как ты? Где болит? Как голова?

– Раскудахтался! – одернула его Лера, испугавшись, что он еще и с объятиями накинется. – У него челюсть сломана, так что поменьше вопросов. Лучше расскажи, что вы там делаете.

Шон с беспокойством и некой растерянностью вгляделся в Маркуса и, не дождавшись от того ни слова, недоверчиво уставился на Леру:

– Ты откуда знаешь, что сломана?

– Я конечно, не рентген, но когда пол-лица раздуло и говорить не можешь, это серьезно. Так что там с выходом?

– Дальше плиту не сдвинуть – это предел, максимум. Нужна помощь извне.

Лера глубоко вдохнула. Все еще чувствовалась пустота в груди, и голова была будто ватой набита – наверное большая часть воздуха уходила-таки через вытяжки, но все равно, теперь дождаться помощи не проблема. Вот только выражение лица у Шона какое-то замороженное. Будто недоговаривает «ботан», и недоговаривает что-то важное.

– А как открыли? – наблюдая за ним, Лера кивнула на выход.

Шон поморщился и после небольшой заминки сказал:

– Льдом… Как ты предлагала.

Льдом… Значит, Дилан. А говорил, что не учил… Или не уверен был в правильности и, выходит, рискнул? Собой рискнул, своей жизнью… А может, боялся «спалиться» перед кучей народа? Но в любом случае, он крут.

Шон еще минут пять посидел и вернулся к воротам, сказав, что нужен там. Возможно, наврал. Возможно, ему просто не нравились, что говорить приходится с Лерой. Да и о чем говорить? Если о том, что лед тает и его надо постоянно подмораживать, или о том, что силы у Дилана не бесконечны, то первое Шон сказал, а второе и без слов ясно.

Лера перешла на магзрение. Дилан «потускнел», «поблек», будто свеча в яркий полдень, зато рядом, как костер в ночи, «полыхал» Маркус. Эх, его бы силищу да в нужное русло! Но заклинание он произнести не сможет…

А если «воздушный кулак»? Коротко и безопасно. И уж точно удар Маркуса будет не чета ее «плевку». Лучше бы, конечно, «воздушный таран» – этот стопудово воздуховоды пробьет. Она совсем недавно выучила его: заглянула в конец «Заклинаний» для первого курса, а там – «таран». Заковыристый такой. Она не смогла пройти мимо… Хотя ей он бесполезен: для хорошего удара силы надо много.

Кстати, если она «сплетет» «таран», то Маркус ведь может его активировать. Правда, маги так не делают. Дураков нет – чужие плетения на своей шкуре испытывать…

– Вы что делаете⁈ – завопил внезапно служитель. – Прекратите! Сейчас же!

Разговоры стихли, и сквозь гудение воздуха стали слышны необычные звуки. Лера нашла взглядом служителя. Тот выкрикивал уже одни междометия и, всплескивая руками, прыгал вокруг согнутой женской фигуры, от которой и шли странные звуки. Вот женщина на миг выпрямилась, и Лера узнала ее: «гренадерша». Ее рвало. Нещадно выворачивало прямо на зерно.

Отвернувшись, Лера посмотрела на Маркуса: большая вероятность, что у него тоже сотрясение. А если и его начнет рвать? Он от боли рот приоткрыть не может, а тут такое.

Сдвинув брови, Маркус дал понять, что ее обеспокоенный взгляд ему не по душе, и попытался сесть.

– Погоди! – Лера придержала его за плечо. – Скажи сначала, двоится или нет. – Она подняла вверх указательный палец. – Если двоится, моргни один раз, если нет, то два.

Маркус недовольно посмотрел на нее, потом на палец и после небольшой паузы моргнул один раз. Значит, сотрясение. Фигово.

Он все же сел, а чуть переждав, и вовсе поднялся и неверной походкой направился к Шону и Дилану. С его некогда белой рубашки осыпалось прилипшее зерно. А еще он прихрамывал.

И все равно, он жив, почти здоров и даже сам ходит! С улыбкой проводив его взглядом, Лера улеглась на зерно, поерзала, продавливая удобную ямку, и только подумала, что не хватает одеяла, как вдруг у выхода кто-то заорал.

Лера подскочила. Орал Дилан, но таким диким голосом, что не мудрено было не признать.

– Эй! Кто там⁈ – вопил рыжик, прижавшись к щели лицом. – Мы здесь! Слышите⁈ Вытащите нас!

* * *

– Мы нашли!

В стылое сознание пробился чей-то крик.

– Мама! Папа! Ли и Фло в зернохранилище!

Сердце заколотилось, бросило кровь в виски. Алерайо задышал глубоко, жадно, будто до этого он и не дышал вовсе. Обернулся всем телом.

От прохода меж скал к озеру бежали двое мальчишек. Вот один остановился, нагнулся, схватившись за грудь и кашляя, а второй снова закричал:

– Там много детей! И вход завалило!

Никогда еще Алерайо не был так благодарен магам-основателям за дар, которым они его наделили. Никогда еще его губы так быстро и четко не произносили заклинания. Никогда еще не бросал он столько силы в плетения.

Комья земли разлетались в стороны, с влажными шлепками ударяя в склон холма и падая в ложбину, где грязный, несущийся к реке поток ворочал камни, а под ноги черной лентой ложилась новая тропа. Прежняя едва угадывалась среди перемолотой смерчем и размытой дождем почвы, но Алерайо она и не была нужна. Зернохранилище! Его малышки в зернохранилище! Судьба уберегла их от смерти!

Но почему бросила задыхаться в каменной ловушке?

Площадка перед хранилищем, всегда чисто выметенная, теперь была завалена сырыми листьями, ветками и землей, а вырванные с корнем деревья, сплетясь с обломками грузового корабля, уродливым монстром залепили вход.

Мальчишки говорили, есть щель… Алерайо бросился к воротам, туда, где в переплетении ветвей едва уловимо темнела узкая полоса – словно трещина в камне, которая вот-вот схлопнется. В нее со свистом затягивало воздух.

Руки дрожали от нетерпения, от желания упереться в плиту. Казалось, одно стремление увидеть дочек дало бы силы сдвинуть проклятый камень, но вплотную было не подобраться, и Алерайо усилием воли обуздал себя. Вскинув кулак, велел тем четверым, которые последовали за ним по холму, затихнуть. Быстро окинул их магическим взором. Проклятье! «Огневик» и трое неодаренных. Ни одного «воздушника»!

– Слышите меня? – крикнул, всем телом налегая на ветки напротив щели.

Внутри заголосили женщины, их прервал невнятный, идущий вглубь мужской окрик, а еще один высокий от волнения, но тоже явно мужской голос зачастил:

– Воздуховоды перекрыты, вытяжки тянут, плиту заклинило. Мы льдом ее сдвинули, но «водник» уже «пуст», а лед тает. Суньте что-нибудь, у нас здесь только зерно. Быстрее!

Алерайо напряженно вслушивался в прерывистые, еле долетавшие сквозь гудение ветра слова. На фразе про лед, метнулся взглядом вдоль щели. Внизу, действительно, что-то белело, но обломки и дерево мешали рассмотреть.

Дальше он не слушал: бросился вытаскивать из спрессованного «монстра» сук, торчащий наружу измочаленным концом. Затрещали досками и ветками остальные. «Огневик» громко выругался на сырую древесину и, подскочив к Алерайо, вцепился в «его» сук. Вдвоем они раскачали его, выдрали… Сук оказался толстоват. Перевернули.

Алерайо чувствовал, как горят ладони, обдираемые о шершавую кору, слышал как на каждом выдохе сыплет проклятиями «огневик», слышал собственное хриплое дыхание, слышал крики и плач из хранилища и над всем этим тревожным барабаном в ушах выбивало: быстрее, быстрее…

Полная соков, толстая ветвь сгибалась, но не лезла меж камней. Бросив ее, схватились за другую. Быстрее, быстрее…

Они не успели.

Ни Алерайо, только-только отломивший подходящий сук, крепкий и должной толщины; ни «огневик», с радостным восклицанием вытянувший из расплющенных недр корабля металлический прут; ни «бескосый», чьи сыновья обнаружили детей, – этот выломал наконец доску из обшивки, – никто не успел. Они даже не успели понять, что плита задвигается.

Просто вдруг разом стало тихо.

Свист воздуха оборвался.

* * *

В одно мгновение все замолчали. В тишине тонко попискивал проголодавшийся, обессилевший младенец, да детский голос выговаривал:

– Тэри, вот ты не верила, а папа пришел… Конечно я узнала его!.. Папа скоро откроет ворота, и мы поедем к маме.

От этого одинокого голоса морозные иглы вдруг пронизали тело. Медленно встав, Лера похромала к собравшимся у выхода женщинам. Сияющей полосы больше не было. Плита задвинулась. Казалось бы – ерунда, ведь снаружи люди, и, Алли права, они скоро откроют ворота, но всеобщее молчание и полутьма будто вытянули из груди весь воздух. И снова рот непроизвольно открылся, хватая пустоту, снова зачастило сердце.

Она еще не дошла до возвышающейся позади всех «гренадерши», как кто-то со сдавленным восклицанием бросился на плиту, кулаками ударил в камень и, хрипло застонав, сполз на пол. Лера обогнула застывших женщин. Худенькая билась в луже. Истеричка…

Скоро истерика началась у всех женщин.

Если раньше, уставшие и не знающие о приближении гибели из-за нехватки воздуха, они тихо-мирно погружались в апатию, то теперь, когда судьба поманила близким спасением, когда за полуметровой каменной стеной жили и дышали люди, они будто с ума сошли. Лере казалось, что она заперта в палате с буйными психами. Стоны, рыдания, вопли! Женщины бросались на плиту, царапали ее, царапали себя, а малыши таращились на них и ревели. Впрочем, силы измотанных женщин быстро иссякли, и одна за другой они затихли.

Лера старалась смотреть только на Маркуса. Шон и Дилан тоже выглядели относительно спокойными, но Маркус был и вовсе как айсберг: такой же невозмутимый и уверенный в себе. От одного его присутствия легче дышалось. Лера не прочь была бы даже взять его за руку, а еще лучше прижаться, но пока не до такой степени отчаялась.

Они четверо и вновь прибившиеся к ним Алли, Роса и «первоклашка» Ветт устроились подальше от женщин и, перебрасываясь редкими фразами, ждали… И ждали, и ждали…

– Они там вообще не торопятся! – не выдержал наконец Дилан.

Действительно, по ощущениям времени прошло достаточно, чтобы добежать до города и обратно. Ну хорошо, когда ждешь, время тянется как теплая жвачка, но все равно, с той стороны могли бы быть и порасторопнее. Да хотя бы вытяжки отключили, что ли! Еще немного и все тут задохнутся, так и не дождавшись помощи.

– Надо самим что-то делать! – решительно сказала Лера.

Обведя взглядом их компанию, задержалась на детях. Те были напуганы, но не паниковали и смотрели доверчиво, рассчитывая на них, на взрослых. Лера подмигнула Алли и повернулась к Маркусу:

– Может, попробуешь пробить воздуховод? Я пыталась «кулаком», но сил не хватило.

– Ты как к патрону обращаешься⁈ – возмутился Шон.

Лера раздраженно махнула на него рукой и как остальные – все, кроме «правильного» «ботана», прожигающего в ней дыру, – с надеждой воззрилась на Маркуса. А он рассматривал решетку воздуховода, щурясь то ли задумчиво, то ли просто чтобы сфокусировать взгляд.

Сфокусировать… Черт! Лера потерла шрамы, с трудом удерживаясь, чтобы не начать грызть палец. И почему она раньше не подумала: ведь у Маркуса же в глазах двоится. Как он активирует заклинание⁈ Поток надо подать точно в нужный узел, а узлов он увидит два… Который будет нужным: один из двух? место между ними?

Видимо, Шон подумал о том же, потому что назидательным тоном процедил:

– ЛЭР Маркус ранен. Ты сама-то со сломанной челюстью и сотрясением смогла бы прочесть заклинание? А активировать?

– Эй! – Дилан нахмурившись, ткнул Шона в плечо. – Вэлэри со сломанным пальцем бегала, чтобы вытащить лэра Маркуса из-под носа у смерча, так что не надо тут… И силы последние на этот гребаный «кулак» потратила.

Заметив, как Маркус посмотрел на ее ступню, всю в засохшей крови и глине, Лера метнула на рыжего сердитый взгляд и без особой уверенности предложила:

– Заклинание могу прочесть я… для Маркуса.

У Дилана и Шона одинаково вытянулись лица. Лера разозлилась:

– Почему-то когда я его применяла, вы против не были!

– Так это ж боевое плетение, короткое и безопасное для мага, – промямлил Дилан под согласные кивки Шона.

– Вот именно! – отрезала Лера.

Судя по замешательству на физиономиях рыжего и «ботана», их мировоззрение ломалось: как же так! активировать чужое заклинание! Но если безопасное…

– Сам, – произнес Маркус, поднимаясь.

Шон тут же вскочил, подставляя ему плечо, но Маркус отмахнулся и неспешно, словно на каждом шагу примериваясь, куда ставить ногу, направился к решетке воздуховода. Дилан кинулся за ними, а Лера осталась с детьми.

Без Маркуса, Дилана и даже без Шона она вдруг почувствовала, как ей плохо. В ступне «стреляло», желудок от голода выворачивался наизнанку, и опять мутилось в глазах. Невыносимо захотелось лечь и уснуть.

А потом проснуться дома. В своей постели… И чтобы мама за стеной напевала и пахло блинами…

– Лиа Вэлэри! – из сладостных грез ее выдернул бас «гренадерши». – Ваш старший в состоянии магичить? Что он делает?

– Лэр воздуховоды дырявит, – сонно пробормотала Алли. – Садитесь, грана.

– Да разве ж усидишь, когда тут такое… Лиа Вэлэри, а вы почему не с ними?

Вздохнув, Лера подняла голову.

– Я ничем не помогу. Сил нет.

– А кто от вас силы-то ждет! Вы бы советом каким… умным.

Из-за «гренадерши» выглянула эсса:

– Лэр и сам справится. Если уж смерч остановил…

«Гренадерша» неприязненно повела плечом.

– Думаете, шатается он от избытка сил?

На это эсса не нашлась, что возразить, и все, замолчав, напряженно уставились на компанию у стены.

Обычному человеку могло показаться, что там ничего не происходит, только пугающая пустота отчего-то вдруг образуется вокруг, рывком вытягивает из легких и без того разреженный воздух, но Лера магзрением видела, как загорается кружево заклинания, как поток вонзается в узел активации и как лазурный шарик юркает в темноту за решеткой… Вид его должен был радовать, однако внутри все сжималось от нехорошего предчувствия: это был уже третий «кулак». Третий, чтоб его! Если сейчас загорится четвертый…

Загорелся.

Лера уцепилась за «гренадершу»:

– Помогите! Сходим узнаем, что там.

– Что ты увидела? – всполошилась эсса.

– Не знаю. Похоже, преграда серьезная и таким заклинанием ее не взять.

Дилан и Шон встретили их мрачными взглядами. Маркус тяжело опирался о стену и часто дышал.

На вопрос подалась ли «пробка» хоть немного, Дилан зло пнул решетку:

– Нисколько! Будто чья-то гребаная толстая задница уселась с той стороны… Надо мощнее вдарить!

Мощнее… «Таран» куда мощнее «кулака». Лера с тревогой вгляделась в бледное, покрытое испариной лицо Маркуса. Осмелится ли он активировать ее плетение? А она? Готова подвергнуть его риску? Впрочем, какой риск⁈ Она абсолютно уверена, что выучила правильно – и произношение, и ударения!

Но вдруг что-то не так? Говорят, сапер ошибается лишь раз.

– А еще лучше, – продолжал горячиться Дилан, – так шарахнуть, чтобы всю стену сдуло в Бездну. Чтобы уж наверняка…