Текст книги "Практикантка (СИ)"

Автор книги: Екатерина Абдуллова

Соавторы: Роман Абдуллов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

От волнения Лера закусила губу. Впишутся ведь⁈ Такая скорость…

Грациозной пантерой черная скользнула в узкое, всего в раза в три шире нее самой, русло, идеально вошла под мост, и проскочив канал за считанные секунды, влетела во второе озеро.

Лера выдохнула. Вот чертяка!

Ни на миг не замедлившись, «пантера» устремилась к следующему озеру. Остальные аэры стайкой разноцветных птиц мчались следом, и только оранжевая перед мостом притормозила. Видимо, у «наездника» не выдержали нервы.

А черная красавица все увеличивала и увеличивала разрыв…

Когда состязание завершилось (безоговорочной победой «пантеры»!), и аэры причалили к небольшому пирсу в десятом озере, Лера поняла, что влюбилась. Влюбилась в аэры навсегда и бесповоротно. И в первый раз ей стало жаль, что у нее так мало сил.

– Эх, жизнь моя жестянка, – простонала она. В кои-то веки попасть в другой мир, получить в дар магию «воздуха» и даже не полетать! Так несправедливо.

А еще несправедливо, что пока все однокурсники будут отдыхать, она будет трудиться, как раб, во благо чужой и не нужной ей Республики.

* * *

– Труд не бремя, а благо! Труд питает благородные сердца и укрепляет тело, – пафосно вещал куратор, генеральским взором обводя выстроившихся в три ряда студентов.

Студенты же таращили на него сонные глаза, кто-то зевал, кто-то норовил положить голову на плечо соседа, ну а Лера незаметно напрягала и расслабляла мышцы, заставляя кровь разогнаться. В первый рабочий день подняли их рано – солнце едва успело позолотить край горизонта, и птицы только начинали распевку в темном, не особо приветливом саду.

– … Да пребудет с вами сила! – На этом дэр Паблиус закончил выкрикивать лозунги и дальше заговорил нормально, по-деловому: – В городе ведите себя достойно. Вы будущие маги! Про студентов из Клацилии уже знаете? Все разногласия с ними решайте в играх. И кстати, вас обязательно будут сравнивать, так что постарайтесь – не уроните честь нашей академии!

– Как можно уронить то, что давно похоронено? – зевнул позади Леры Фидо.

Куратор услышал, однако не понял, кто именно из сотни студентов был настолько нахален, и зло отчеканил:

– Ну так выкопайте её и оживите! Всё в ваших руках!

Народ зашушукался, строя предположения, как можно оживить честь академии и сохранились ли, вообще, какие-либо останки, но тут во двор перед зданием лихо вкатила открытая коляска. Резко затормозив, она стала ровно по центру, и из нее прямо во взметнувшуюся пыль спрыгнул молодой мужчина. «Земельник» и, судя по косе, аристократ. Энергичным шагом подойдя к куратору, он оглядел студентов.

– Готовы? – скорее констатировал, чем спросил, и сразу перешел к делу: – Мое имя дэр Алерайо ван Видус. Я слежу за выполнением работ. Итак, начнем!

* * *

– Лиа, пора начинать. Чего ж вы стоите-то? – прогудел нетерпеливо возница, кряжистый, загорелый до черноты мужчина средних лет, которого закрепили за Лерой. Или это ее закрепили за ним? Не важно. Главное, что вместе с возницей ей дали еще и поле. Бескрайнее, прямо-таки бесконечное поле, которое она должна была «вспахать» к концу практики.

– Я умру тут, – простонала Лера. – Меня тут и похоронят… Закопают вместе с честью академии.

– Ну же, лиа Вэлэри! – увещевал возница. – Сегодня еще засеять надо то, что вы подготовите. Забирайтесь скорей!

Кнут в руках возницы извивался обеспокоенной змеей, и оттого уже и лошадь начала тревожно перебирать копытами и фыркать.

Лера в прострации перевела взгляд на «свою» коляску. Такие предоставили каждому «воздушнику». Личного возницу, личную одноместную коляску с мягким сиденьем и тентом, заслоняющим от солнца. А персонально ей еще и личное поле отвели. Черт бы его побрал! Куратор сказал, что вместе со всеми ей нельзя, мол, она нарушит строй. В пески этого куратора!

– Как вас зовут? – уныло спросила Лера возницу.

– Агрий Терн. А что?

– Надо же знать, как к вам обращаться. Все-таки целыми днями будем вместе.

Гран Агрий непонимающе нахмурился, но Лера не стала ничего пояснять – скоро он и сам увидит, что за «напарник» ему достался.

Она заставила себя, наконец, сдвинуться с места. Поднявшись в коляску, поставила у ног сумку с перекусом и водой и села. Мягко, удобно… Хоть что-то хорошее.

Зато поле отсюда, сверху, казалось еще больше.

Лера перешла на магзрение. Губы привычно прошептали заклинание, щуп послушно прицепился к верхнему узлу… Поток… Тонкой струйкой, чтобы плетение легло. Теперь «поддать» в центр…

Бурая земля с остатками засохшей травы и стерни вспучилась, взбугрилась словно под ее поверхностью в стороны от плетения рванули тысячи щупалец. Выглядело жутковато, но через несколько секунд «щупальца» опали, а на поле образовался первый круг взрыхленной почвы. Три метра в радиусе, шесть в диаметре – всё как на полигоне.

Расстроенно вздохнув, Лера подняла голову и наткнулась на ошалелый взгляд возницы. Тот явно ожидал чего-то большего.

* * *

– Кого-то ждете? – куратор дэр Паблиус подсел к Мирнон, когда она уже закончила обед и неспешно потягивала виноградный сок.

Мирнон ответила дэру Паблиусу холодным взглядом. Конечно, она приняла его помощь, выслушала советы и при встречах они обменивались приветствиями, однако не слишком ли бесцеремонен этот безродный? Она ведь не просто женщина-преподаватель, в первую очередь она – ван!

Куратор взгляд ее заметил, и наверняка понял, однако должного уважения так и не выказал и вместо поклона чуть склонил голову к плечу.

– Вы же не против моей компании?

Мирнон иронично приподняла уголки губ:

– Вы единственный, кто принял меня в академии. Как я могу быть против?

– О! Не волнуйтесь! – Дэр Паблиус отведал бобов, понюхал лепешку и лишь после этого поднял глаза. – Уверен, еще немного, и магистры признают, что заблуждались на счет вас.

Мирнон промолчала, хотя на языке так и вертелся вопрос, неужто дэр Паблиус полагает, будто его покровительственный тон лучше открытой неприязни остального магического сообщества. Или он руководствуется принципом «лучше несправедливый мир, чем справедливая война»?

– Так кого вы все-таки высматриваете? – поинтересовался куратор, приступая к еде.

Мирнон в который раз оглядела зал. Студенты больше разговаривали, чем обедали, – скорее всего, уже посетили ближайшие трактиры и уличные ресторанчики.

– Считаю девушек, – ответила наконец она. – Все ли на месте.

– Не все. Дартс еще не вернулась, – со странным удовлетворением сообщил дэр Паблиус. При этом он даже не взглянул на подопечных.

– Может, стоит проверить её?

– Зачем? Если бы от избыточного рвения Дартс черпнула жизненных сил, то возница уже доставил бы сюда ее бессознательное тело. Нет, думаю, она просто пытается оттянуть неизбежное… Наивное дитя. На сей раз ей придется отказаться от своих иллюзий и принять то, что маг из нее никакой. Пустышка!

Пренебрежение в голосе дэра Паблиуса внезапно разозлило. Мирнон показалось, что под «наивным дитем» куратор подразумевал вовсе не Дартс, а её саму.

– Эта «пустышка» еще может вас удивить, – излишне резко сказала она. – Не знаю, как в прочих дисциплинах, но на «Заклинаниях» она единственная, кто ни разу не ошибся. И запоминает она быстро. Быстрее всех! Возможно прозвучит вызывающе, но будь у меня группа из одних только Дартс, мы уже изучили бы все плетения за первый курс.

На последней её фразе куратор поперхнулся, а когда откашлялся, возмущенно воскликнул:

– О чем вы⁈ Какой смысл учить заклинания, если одаренный настолько слаб, что даже не способен их применить⁈ Это как дать кисть безрукому!

– Между прочим, Соррен ван Лаэст, несколько картин которого я встретила в вашей же Альтийской академии, лишился обеих рук еще в пятнадцать лет. Он пишет, держа кисть ногами.

– Вот как? – Куратор поморщился, не скрывая досады. – Я мало интересуюсь живописью… Но это исключение! Или вы, действительно, полагаете, что следует учить даже таких бездарных, как Дартс?

Чуть помедлив, Мирнон честно призналась:

– Я лишь показала, что пример с живописью неудачен. А по поводу бездарных… Знаете, когда я сама проходила практику на полях, мне казалось таким несправедливым, таким глупым растрачивать свой талант на ковыряние в земле! Почему слабые годятся только на син? Если бы научить их паре-тройке заклинаний наподобие разрыхления почвы, то пускай и трудились бы во благо Республики. А более сильные маги могли бы заняться чем-то поинтересней… Изобретать новое, совершенствовать старое… Как считаете?

– Мысль привлекательная… Но вы уверены, что слабые маги справятся? Посмотрите, все закончили давным-давно, а Дартс до сих пор… «ковыряется».

– Таков удел слабых, – пожала плечами Мирнон. Посчитав разговор завершенным, она уже хотела встать, но тут к столику подошел слуга.

– Извините, что прерываю, – он с достоинством поклонился. – Дэр Паблиус, из Альтийской академии прибыл еще один студент. Он ждет вас в кабинете дэра Алерайо.

Куратор озадаченно нахмурился:

– Еще один? Но я совершенно точно знаю, что вчера привез всех.

– Если позволите… – слуга вновь поклонился. – Я слышал имя прибывшего, и, если газеты не врут и лэр Маркус ван Сатор, действительно, учится сейчас в Альтии, то… это он.

Проводив взглядом куратора, торопливо покидающего обеденный зал, Мирнон в задумчивости глотнула свой сок.

– Гадость! – Сок нагрелся и стал мерзко приторным.

А ван Сатор, кажется, сильно изменился. Когда она заканчивала академию, он учился на первом курсе, и компания там подобралась веселая, деятельная. Помнится, они частенько устраивали игры и Маркус был первым в гонках на аэрах. А сейчас… Даже если алкоголь и драку списать на стресс от казни отца, то как объяснить дальнейшие поступки?

Ладно, косу отрезал в помутнении рассудка – и как только рука поднялась⁈ – но теперь-то зачем стричь волосы? Разве это не то же самое, что раз за разом отрезать косу? Чудовищно… Вызвать на дуэль бывшего друга – недальновидно, а взять в клиентки Дартс – непостижимо. Безродную, бездарную… Зачем⁈

* * *

В гостиницу Лера вернулась под вечер. Пропотевшая и обессилевшая. Целый день «пахала» в жаре и духоте, как автомат: пятнадцать минут – очередь из заклинаний, полчаса – перезарядка. И так по кругу. До потери голоса, до отупения, до выгорания всех эмоций.

Зато хорошо продвинулась.

К усталости и сосущей пустоте вместо резерва примешивался еще и голод. Пайком, который Лера взяла с собой, пришлось поделиться с возницей – гран Агрий не рассчитывал, что «застрянет» в поле так надолго.

Вначале-то он и вовсе не мог поверить, что она не притворяется и, действительно, выдает максимум, – все утро бурчал себе под нос, спрашивая, за какие прегрешения так «повезло» именно ему. К обеду он уже позабыл о почтительности, торопил и ругался словами, которым Леру не учили ни Ренна, ни книги, ни даже студенты, предлагал вернуться, мол, все равно поле ей не осилить, а часам к трем дня, наконец, вымотался и замолчал. На прощание, когда привез Леру в город, лишь угрюмо посмотрел, как она с кряхтением вылазит из осточертевшей коляски с нифига не мягким сиденьем, буркнул, что еды надо брать больше, и укатил в закат.

На счет еды Лера была согласна. Самой не хватило.

Еле передвигая затекшие ноги, она поднялась на третий этаж. Девушек в комнате не было. И сил, чтобы этому порадоваться и зажечь светляк, тоже.

На одном лишь упрямстве, в темноте, Лера ополоснулась в душе. Затем натянула на влажное тело ночную рубашку, доползла до кровати и, упав поверх покрывала, отключилась.

– Ох, как я устала, – звонкий голосок Беллы прорвался сквозь мрак забытья. – В жизни столько не плавала!

Вместе с сознанием вернулось ощущение измученного тела и зверский голод, но Лера даже не открыла глаза. Еще минуточку… Всего одну…

– Мы уж подумали, у тебя рыбий хвост вырос, – хихикнула Пинна и, судя по звукам, завалилась на постель. – Ай! Что за острая дрянь тут?

Зашуршала ткань, и Пинна смущенно пробормотала:

– Кажется, я нашла свою мазь для пяток.

– Вот! – возмутилась Белла. – Бросаешь куда попало! Столько времени потратили на поиски, еще и Херту, бедняжку, обвинили в краже. Кстати, Херта, нам долго в темноте сидеть?

– Почти готово, – по легкой заторможенности в ответе стало ясно, что Херта активирует светляк.

Лера подумала, что надо бы сесть – нельзя предстать перед девушками в таком полудохлом виде. Но как же не хотелось шевелиться… И Ленору не слышно. Если она не пришла, может, тогда и напрягаться не стоит?

Словно в ответ на малодушные мыслишки, тут же раздался голос Леноры:

– Интересно, где Дартс? Все еще на поле или позорно сбежала?

Лера открыла один глаз. Надо явиться народу, иначе так глупо будет, когда откроется, что она слушала, как ей косточки перемывали. Через «не могу» она подняла разваливающееся тело в сидячее положение и хрипло сказала:

– Я здесь.

Девицы испуганно завизжали.

Ее ответ и внезапное появление совпали с моментом, когда вспыхнул светляк.

– Призрак! – верещала Пинна. – Здесь призрак!

– И-и-и! – заходилась в ультразвуке Белла.

Только Ленора молча хватала воздух ртом, а Херта, бывшая ближе всех к двери, ломанулась на выход.

Успокоились, конечно, быстро. Ну как успокоились… На смену испугу пришла злость, и все девушки прошлись по внешности Леры язвительными комментариями. Даже прибежавшая на вопли диа Мирнон (она занимала отдельный номер как раз напротив) не остановила поток злословия. Убедилась, что никто никого не убивает, и ушла.

– Дартс, – Ленора жестом велела подругам замолчать и выразительно посмотрела на Леру. – Человек должен отвечать за свои поступки.

– Согласна, – прохрипела Лера. Да что это с голосом⁈ Она откашлялась и, не обращая внимания на девушек, выбралась из кровати и поковыляла к зеркалу.

Ёжки-матрешки! В первую секунду даже дыхание перехватило. Это правда она? Или пока спала, кто-то загримировал для фильма ужасов?

Высохшие во время сна волосы превратились в лохмы, на бледном, без кровинки, лице пугающе выделялись уродливые шрамы и темные круги вокруг глаз, а дополняла образ дешевая ночнуха из однотонного светло-серого хлопка – она вполне справлялась с ролью призрачного савана.

Ладно, можно и простить девушкам нелестные высказывания. Действительно, страшно.

Лера пальцами, насколько смогла, разобрала волосы и потом только взялась за расческу.

– Вот и замечательно, – протянула Ленора. – Раз согласна, то и ответишь.

Лера поймала взгляд блондинки в зеркале. Нехороший такой взгляд. Да и голос звучал подозрительно, будто Ленора обдумывала месть.

– Придержи коней! – окликнула ее Лера. – Я вас специально не пугала, больно надо. А если так хочется назначить плату за поступки, то как насчет запертых перед выступлением парней? Сколько стоит откупиться от такой подлости?

Тыкала она наугад, но, кажется, попала. Глаза Леноры заметались по сторонам.

– Ко мне это отношения не имеет, так что пусть они сами разбираются, – уверенным, но слишком высоким голосом заявила она.

– Ну, ну…

Судя по реакции блондинки, все же напакостила она. А вот Пинна с Беллой ни при чем: эти двое переглянулись недоуменно и с немым вопросом уставились на подругу.

Закончив с косой, Лера надела форменно платье. Сейчас она собиралась в город. Желудок уже сжимался в болезненных спазмах, и голова от магического истощения и голода неприятно кружилась – следовало срочно поесть. И поскольку ужин в столовой давно прошел, оставались кафешки.

* * *

Когда дверь за Дартс закрылась, Ленора подскочила к ее кровати и в порыве злости ударила по подушке.

– Проклятая выскочка! Думает, клиентке лэра Маркуса все позволено⁈ Ха! – Ленора обвела подруг злорадным взглядом. – Она ошибается! В академии есть кое-что, где имя и власть патрона не имеют значения.

– И что это? – скептически спросила Белла.

– Игры! В командных играх студент обязан участвовать вне зависимости от того, против его патрон или нет. Вызовем студенток из Клацилии!

– П-ф, только с ущербной и играть! Она и так слабая, а с поля и вовсе пустой придет. Видели её ауру? Из-за нее у нас не будет ни единого шанса.

– Вот именно! Пусть все поймут, наконец, какое Дартс ничтожество, и поймут, что она тянет нас на дно. Тогда все от нее отвернутся! Все! А самое главное – в лепешке разочаруется лэр Маркус!

* * *

Окна, распахнутые двери кафе и ресторанов, фонари – всё изливало на улицу теплый призывный свет. Под его натиском звезды на ночном небе стыдливо тускнели, а тени прятались по закоулкам, словно воры. Теплый ветерок доносил звуки музыки и ароматы еды.

Лера миновала пару ближайших кафешек (они были под завязку набиты студентами), ресторан (тот выглядел слишком дорого) и остановилась у входа на открытую каменную площадку, заставленную круглыми столиками на двоих. Деревья и живая изгородь, окружавшая площадку, были увешаны гирляндами крошечных светляков, а в центре, на небольшом возвышении, играли музыканты. Душевная мелодия и обалденные запахи от открытых жаровен, дымивших позади площадки, не просто манили – они соблазняли.

Сглатывая набегающую слюну, Лера осмотрелась в поисках свободного места.

– Все занято! – раздался позади писклявый девичий голосок, и три девушки в нарядных легких платьях обогнули Леру и, встав прямо перед ней, загородили вход.

– Надо было остаться в том ресторане, – недовольно ответила «пискле» высоченная девица в оливковом с золотистой вышивкой платье.

– Вместе с альтийскими «репейниками»⁈ Ни за что! Цепляются, будто у них в академии своих девушек нет.

Посверлив взглядом спины незнакомок, Лера собралась уходить. Не было ни капли желания выслушивать их мнение о своих однокурсниках. Да еще форма эта со знаком академии… Все же надо было концертное платье надеть.

– Наверняка их собственные «репейницы» вцепились в Маркуса ван Сатора, – хмыкнула «оливковая», – вот остальным и не хватает внимания.

Услышав имя Маркуса, Лера замерла на полшаге.

– А это не он там? – сказала вдруг третья девушка, пристально вглядываясь вглубь площадки.

– Кто? – не поняли ее подружки.

– Да лэр Маркус же!

Разум отказывался верить, но сердце уже встрепенулось, забилось как ненормальное. Лера зашарила взглядом по сидящим на площадке.

– Вон, слева от нас, – дала наводку «третья». – Один за столиком… О, к нему официант подходит!

Лера привстала на цыпочки.

– Он! – выдохнула «пискля».

Лера тоже увидела. Действительно, Маркус!

– Уверены? – с сомнением спросила «оливковая». – Он, что же, до сих пор не отрастил волосы? И зачем ему быть здесь, во Флиминисе? Он ведь третьекурсник.

– Какая разница? – «пискля» начала пританцовывать, будто ей в туалет приспичило. – Давайте подсядем к нему!

– С ума сошла⁈ Хочешь узнать, каково это – чувствовать себя лишней и навязчивой?

– Но не прогонит же он нас!

– Конечно, нет! – фыркнула «оливковая». – Но ты посмотри на его позу, на выражение лица – будто от всего мира отгородился стеной… Что-то мне совсем не хочется заглядывать за эту стену. Для наследника ван Саторов мы будем не больше, чем мошки, залетевшие на свет. Не прихлопнет, но и не обрадуется.

– Точно, – кивнула «третья». – Не обрадуется.

Девушки замолчали. Лера надеялась, что теперь-то они уйдут, но они все так же пожирали Маркуса глазами и преграждали путь. Вот же фанатки! Так и будут ждать его здесь?

От нетерпения она снова поднялась на цыпочки, высматривая патрона. Блин, хоть через кусты ломись! А может девиц растолкать?

Она оценивающе оглядела их: все выше и крупнее, но за ней фактор неожиданности. Главное, понаглей быть, понапористей. И, пожалуй, это как раз тот случай, когда не стоит прятать рубцы.

Встав прямо за спинами «фанаток», Лера вскинула голову и кашлянула.

Девушки услышали. Посторонились, недовольно оборачиваясь.

– Шайсе! – не сдержала испуганного ругательства «оливковая».

«Пискля» шарахнулась за спину «третьей», оставшейся самой спокойной, и оттуда вылупила черные глаза:

– Это что за страшилище?

Лера сжала зубы и хотела пройти молча, но «спокойная» вдруг заступила ей дорогу и пальцем ткнула в знак академии.

– «Репейница»! Не для тебя здесь музыка играет.

– Вот-вот! – осмелевшая «пискля» брезгливо поджала губы. – Таким страшилищам сюда вход заказан.

На Леру накатила веселая злость. Ну чисто «Ленора и компания. Продолжение».

Смахнув упиравшийся в грудь палец «спокойной», она широко улыбнулась:

– Так вот почему вы не заходите! Сочувствую…

От ее улыбки отчего-то никому светлей не стало – наврали в песенке. «Пискля» опять юркнула за спину подруге, зато прорвало высоченную «оливку»:

– Ты кем себя возомнила⁈ – зашипела она, надвигаясь на Леру. – Судя по уродству, ты просто нищая плебейка! И даже не «светишься»! Кто ты такая, чтобы говорить с нами в таком тоне⁈

Не отступив ни на миллиметр и запрокинув голову, Лера смотрела в переносицу взбешенной «фанатке». Так хотелось пафосно изречь: «Кто я? „Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо“.» Но она ж не Мефистофель, зла не хочет. Да и по поводу совершения блага сомнительно…

Пришлось ограничиться ответом поскромней:

– Я – та, кому лэр Маркус обрадуется.