Текст книги "Практикантка (СИ)"

Автор книги: Екатерина Абдуллова

Соавторы: Роман Абдуллов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 22
Перед грозой

Сегодня гильдия добрались до того отдаленного участка, где работала Лера. И если раньше ей казалось, будто они с граном Агрием работают одни-одинешеньки, то теперь все вокруг оживилось: утром справа и слева цепью проехали маги (вроде бы не студенты), «вспахали», а сейчас там уже вовсю сеяли. Продвигались быстро. Наверное, за пару-тройку дней управятся и перейдут на следующие поля.

Лера прикинула на глаз плоды собственного труда, затем оценила предстоящую работу. Пропорции не радовали. Но если выдержать взятый темп, то шанс есть: все же заканчивается лишь девятый день практики, и впереди еще двадцать один.

Она прочитала очередное заклинание, почти не глядя, на автомате, послала поток и, вытащив последнюю флягу, в которой еще оставалась вода, жадно допила.

– Может, хватит на сегодня? – без особой надежды спросил гран Агрий.

– Нет.

Гран Агрий шевельнул вожжами, и лошадь привычно перешла немного вперед. Заклинание, поток…

Еще пару раз и отдых. Она так долго может, вот только вода кончилась. Надо больше брать, чтобы возвращаться к самому ужину.

Заклинание, поток…

Чтобы до изнеможения, чтобы поужинать и вырубиться до побудки. Чтобы не думать. Чтобы на переживания не оставалось ни сил, ни времени.

Заклинание, поток…

Маркус теперь не ходит в столовку, и с той размолвки они не виделись. Она, конечно, целыми днями в поле… Может, наведаться к нему вечером? Поговорить… Он ведь не должен до сих пор злиться на нее? Это ведь все из-за слов того старика.

Заклинание, поток…

В груди возникло сосущее предчувствие пустоты.

– Бли-и-ин, – тихо, на русском, выдохнула Лера. Лишнее черпнула, теперь на восстановление много времени уйдет.

– Это который раз? – обернулся на нее возница. – Перебор?

В голосе его слышалось ожидание. Вот же прохиндей! Знает ведь, сколько заклинаний она делает между перекурами, тоже их считает, но не предупредил.

– Перебор, – нехотя ответила Лера.

Глаза грана Агрия заблестели.

– Тогда возвращаемся?

Щурясь, Лера посмотрела на солнце. Полдень всего пару часов как минул, но пока еще резерв восполнится… Да и без воды долго не вытерпеть.

– Хорошо, возвращаемся. Но завтра отработаем то, что сегодня не успели.

Возница страдальчески наморщил лоб и, бубня, что излишества до добра не доводят, направил повозку к дороге.

На обратном пути Лера, скучая, глазела на тянущийся вокруг однообразный пейзаж: поля, поля, поля… Вспаханные и еще не тронутые, разделенные старыми и свежими, пока не заросшими по берегам, каналами. И ни деревца, ни кустика. Почему-то даже вдоль каналов гильдия не удосужилась посадить хотя бы жиденькие полоски зеленых заграждений. Надеются на магию? Или действуют по принципу «после нас хоть потоп»? Ну, так действительно, после них тут одни овраги останутся да выветренные, вымытые, непригодные ни для чего почвы.

Ой, ладно! Лера закрыла глаза и попыталась думать о хорошем. В конце концов, ей-то что за дело до того, как тут ведут земледелие? И без нее разберутся. А она сейчас примет душ, чуть вздремнет и пойдет к сину Лидарию пиццу есть. Или сон отложить? Есть охота до одури. Эх, картошечки бы жареной, да с грибами.

Сегодня, когда «перекуривала», она улеглась прямо на взрыхленный участок, и в нос ударил характерный терпкий запах. Перевернувшись на живот, она разворошила землю. Запах усилился, а на глубине пяти сантиметров обнаружилось множество тонких белых нитей. Грибница. Посреди поля… Вокруг ни единого самого захудалого лесочка – даже в подзорную трубу не разглядишь! – а, понимаешь вот, грибница!

Из любопытства Лера и на следующих «перекурах» копнула землю – то же самое. Словно подземные сети затянули все поле.

Интересно, а после дождя грибы повылазят? И какие? Вот бы рыжики. К картошке рыжики соленые хороши, со сметанкой. А картошку чтобы жарила бабушка. У нее особо вкусно: она масла не жалеет, топленого деревенского, и картошка вся пропитывается, янтарной становится…

– Лиа! Да проснитесь же! – возница нетерпеливо стучал кнутовищем по передку повозки.

– Уже приехали? – Лера с трудом разлепила глаза и, охнув от боли в пояснице, потянулась. – Жестко тут у вас, гран Агрий. Надо бы подушечку.

– Да хоть матрас разложите!

Возница стегнул лошадь, едва только Лера сошла.

Закинув сумку на плечо, Лера немного постояла, привыкая к неподвижной земле, и направилась к гостинице.

Сегодня во дворе кучковались студенты. Странно… Вроде утром не объявляли ни о каком собрании, и куратора с дией Мирнон не видать. А обстановка, кажется, напряженная: народ не шумит, не смеется, все какие-то скованные.

Лера подошла к компании однокурсников, с которыми она пела студенческий гимн (тут были все, кроме Ортвина и Фидо), и, прикоснувшись к плечу Дилана, спросила:

– Вы чего мрачные такие? Как на похоронах.

Парни помрачнели еще больше, а Дилан, обернувшись, глухо сказал:

– Фидо погиб.

Лера невольно шагнула назад.

– Что?

Она обвела парней неверящим взглядом. Те были серьезны. Сумка вдруг стала ужасно тяжелой, и Лера опустила ее прямо на пыльные камни.

– Как же так?

Дилан вяло пожал плечами:

– Куратор и диа Мирнон уехали… Узнавать…

В комнате было тихо, лишь со двора доносились звуки разговоров.

Лера, не переодевшись, села на кровать. Думать о случившемся не хотелось и делать ничего тоже. Почувствовав сладкий аромат, повернула голову к окну. Фиолетовые, с белой серединкой цветы окутывали ветви дерева нежным кружевом. Распустились наконец. Вчера еще почки только трескались, а сегодня – вот… Фидо так и не увидел.

Во дворе вдруг послышался стук копыт и колес, студенты зашумели, но почти сразу притихли. Лера выглянула, пытаясь сквозь ветки увидеть происходящее.

Из повозки вышел куратор. Обычно энергичный, с порывистыми движениями сейчас он казался опустошенным и словно ниже ростом. Проведя ладонью по лицу, дэр Паблиус поднял голову и посмотрел на сгрудившихся вокруг него студентов.

– Лэр Фидо Претт умер, – сказал громким, но каким-то бесцветным голосом. – Ошибся в заклинании… Повторю еще раз: будьте осторожней! Если не уверены в плетении, не активируйте. И уж конечно, не пытайтесь самостоятельно изучать что-то. Не смейте без преподавателя!.. На этом все. Отдыхайте, завтра – в поле.

* * *

Следующий день у Мирнон прошел как в тумане, мутном, оседающем на языке горечью и собирающимся в холодный ком в животе.

На ее вчерашнее письмо из Альтии прислали краткий ответ, сказав, что семью погибшего студента уведомят о несчастном случае и родные встретят его тело у портала в Пивии. Сама же Мирнон должна отправиться на похороны в качестве представителя академии, а после явиться в Альтию, для отчета. Дэр Паблиус останется со студентами.

Похороны и отчет… Мирнон они представились черными непонятными прорехами, которые внезапно возникли в ясном, золотистом полотне дней. И почему именно она? Почему для всего ЭТОГО не вызвали куратора?

Похороны прошли ужасно. Голосящие женщины и тут же мать Фидо, которая молча, сухими безжизненными глазами смотрела на белое лицо сына; отец его, не замечающий, как по щекам струятся слезы; двое рыдающих детей, наверное, брат и сестра; толпа родственников, соседей, зевак… И косые взгляды, шепотки…

Мирнон делала вид, будто не слышит, что говорят о ней, но к концу погребения ее задеревеневшая от напряжения спина горела от боли.

После похорон встреча с ректором и деканами казалась не столь тяжелой. Она напомнила Мирнон день прибытия в академию, и сегодня она так же, как в прошлый раз перед комнатой отдыха, остановилась перед дверьми кабинета дэра Аарона. Глянула на себя в карманное зеркальце. Бледная… Почти как Фидо…

После секундного оцепенения встряхнулась, покусала губы и пощипала щеки. И это как в прошлый раз. Только сегодня совсем не хочется никому ничего доказывать, и такой глупостью кажется ее прошлое бахвальство. Почему она не понимала, какую ношу, какую ответственность взваливает на себя? А матушка, похоже, понимала…

Мирнон толкнула массивную дверь. Беззвучно провернулись петли, и из кабинета вырвались голоса.

– Но ведь не «водник», не «земельник»! – знакомо гнусавил магистр дэр Карпус. – Погиб именно «воздушник»! Диа Мирнон должна быть соответствующе наказана.

– Каждый год случаются несчастья, – возразил «погоднику» дэр Клавдий, декан «воздушников», который и тогда встал на защиту Мирнон. Правда, обещал при этом, что найдет ей замену… Но не нашел и, похоже, не особо старался.

– Согласен, случаются, – не унимался дэр Карпус. – Но у нас уже два года без происшествий! И в этот могло бы все гладко пройти… Диа Мирнон лишь доказала, что женщинам не место среди преподавателей. Пусть себе по лавкам ходят, да слугами дома распоряжаются… А ее еще и во Флиминис отправили…

– Может, вас надо было? Уж вы бы, верно, каждого студента стерегли, каждое плетение отслеживали…

– Вы к чему это, дэр Клавдий? Пытаетесь сказать, что она не виновата?

Мирнон не стала ждать ответа декана. Вскинув подбородок, она разжала до боли стиснутые кулаки и решительно вошла в кабинет.

– Светлого дня, дэры.

При виде нее все замолчали. Декан вздохнул и покачал головой, глава безопасности академии впился изучающим взглядом, а невесть зачем явившийся «метеоролог» отвернулся, презрительно поджимая губы. Только ректор был спокоен, даже отстранен. Уперев пухлый подбородок в ладонь, равнодушно следил, как подходит Мирнон к его столу. Не сразу Мирнон заметила квестора, дэра Овидуса. Тот наблюдал за ней из кресла в углу и выглядел вполне довольным.

На стол ректора Мирнон положила четыре скромных листка: два отчета, ее и куратора, письмо от дэра Алерайо и заключение целителя.

Дэр Аарон мельком глянул на бумаги и поднял взгляд на Мирнон:

– Как там студенты?

– Взволнованны.

– Ну, еще бы! – негромко фыркнул дэр Карпус.

– Это плохо, – не обратил на него внимания ректор. – Я слышал, во Флиминисе жарко. Вы пренебрегаете своими обязанностями? Не следите за состоянием студентов?

– Слежу. – Мирнон мысленно поблагодарила матушку, которая учила ее «держать лицо» при любых обстоятельствах. – Они работают в утренние часы. Лэр Фидо Претт задержался на поле по своей инициативе.

– По своей, значит… А вы тогда для чего?

Мирнон промолчала, да ректор и не ждал ответа. Он подышал на камень, что украшал один из перстней на его коротеньких толстых пальцах, затем протер его платком и, полюбовавшись сверканием граней, с каким-то раздражением посмотрел на Мирнон:

– Во-первых, запретить все инициативы. Во-вторых, договоритесь с руководителем клацилийцев, чтобы никаких игр, дуэлей и тому подобного… И по комнатам всех сразу после ужина. Спать! Никаких ночных гуляний! Вам все ясно?

Убедившись, что Мирнон все ясно, дэр Аарон отпустил ее. Не отругал, и тем более не назначил наказания… Возможно, не считал ее виноватой, однако и не приободрил, не спросил, как она сама. Не то чтобы Мирнон хотела его участия, но наверняка будь на ее месте молодой преподаватель-мужчина, разговор вышел бы не таким унизительным.

Лишь на подъезде к центральной Альтийской площади Мирнон смогла наконец совладать с чувствами и заметила изменения, что произошли в облике города за минувшие девять дней: стены зданий теперь светились от покрывающей их свежей побелки, на деревьях уже начали разворачиваться первые листья, а вдоль домов хозяйки выставили кадки с цветами. Этот провинциальный городишко был так не похож на столицу. Раньше она назвала бы его убогим, а теперь… Пожалуй, уютным.

Оплатив переход через портал, Мирнон неожиданно для себя застыла перед возникшим черным маревом. Ноги просто отказывались шагать в темноту, за которой ждали обжигающие объятия Флиминиса.

А еще студенты…

Сегодня, когда перед отправкой на поле они выстроились во дворе, то были такими присмиревшими, молчаливыми… Она старалась ни с кем не встречаться глазами.

– Диа, вы идете? – нарушил ее воспоминания оклик дежурного мага.

Мирнон растерянно моргнула и, отступив назад, зачем-то пробормотала:

– Там такое пекло. Я лучше в столицу…

Да! В столицу, домой, хотя бы на пару часов! Увидеться с мамой, сказать, что все в порядке, что ей нравится заниматься со студентами и что у нее все получается. Что она ничуть не жалеет… А лучше просто поболтать о пустяках, забыть обо всем.

Мама, и правда, отвлекла от мыслей о случившемся. Даже не спросила Мирнон, зачем та приехала, – сразу сыпанула новостями: о помолвке чьей-то внучки, об очередном бойцовом псе, которого купил отец, о каких-то деревнях, где мужики взбунтовались то ли из-за кончившегося зерна, то ли из-за чьей-то смерти…

Мирнон особо не вслушивалась. Полулежа на диванчике, пила апельсиновый сок и наслаждалась прохладой и запахом родных стен.

* * *

День был в разгаре. Вернувшись в гостиницу, Маркус обнаружил, что утром не закрыл окно, и теперь по комнате расползлась удушливая жара.

Бросив на стол только что полученное письмо от матери, он захлопнул створки, задернул портьеры и активировал охлаждающий артефакт. Затем сходил в душ и надел чистую одежду. Выпил стакан воды. Больше заняться было нечем, но и письмо читать не хотелось – Маркус догадывался, что ответила мать на его отправленную сгоряча записку.

Хриплый смех и слова старика огненными плетьми вьются, рассекают внутренности, отчего реальность распадается на куски. Вот он нависает над Вэлэри, что-то зло говорит ей, вот рявкает на возницу, чтобы тот мчал быстрее, вот врывается в гостиницу, чуть не сшибив в дверях кого-то. Здесь он немного приходит в себя и на коротком пути в комнату уже решает, как действовать дальше.

Мелани… Единственная правнучка и наследница Дариуса ван Тусена. Прекрасное средство для мести…

'Я познакомлюсь. Вези ее в поместье отца.

После практики.'

Он даже не подписался, но мать поймет. Только не поймет, отчего он вдруг передумал. Впрочем, спрашивать она не станет.

Сев за стол, Маркус посмотрел на письмо, как на мертвого ядовитого паука: не опасно, а трогать не хочется.

Пять дней прошло… Мать задержалась с ответом. Наверняка, получив записку, бросилась устраивать встречу, чтобы он не смог уже отступить.

Проклятье! Если бы отец узнал… Маркус со стоном запустил пальцы в волосы, сдавил голову. Проклятье! Проклятье!

А, в Бездну всё! Он выпрямился и шумно выдохнул.

Он готов на что угодно, лишь бы отплатить убийцам, а через Мелани проще всего подобраться к ван Тусену. Получить наконец статус полноправного гражданина, доступ в семейные компании и начать продвигать свои патенты взамен его.

Только одних подшипников мало. Надо еще раз обсудить с Вэлэри идеи, которые она предлагала ранее, и вызнать что-нибудь новое. У нее в голове, похоже, много всего, надо только добраться до этого и вытащить.

Маркус развернул письмо.

'Светлого дня, Маркус!

Надеюсь, ты не передумал, потому что я уже обо всем договорилась!..'

Как и думал, мать ни за что не упустит такой шанс.

«…Твоя бабушка встречалась с дией Аугустой ван Тусен, и та не против неофициального знакомства. Лия Мелани также с радостью согласилась приехать в твое поместье. (Я у же говорила тебе, что она очень милая?) »

Милая или нет, она – отродье ван Тусенов.

'Кроме прочего, диа Аугуста пообещала, что убедит мужа как можно быстрее подписать прошение о твоем возвращении в Сивильскую академию. Так что готовься!

Ты ведь готовишься, да? К возможным дуэлям и прочему?.. Но как бы то ни было, уверена, ты справишься.

Маркус, я так благодарна тебе! Я впервые за долгое время счастлива.

Твоя любящая матушка, лиа Одетта ван Сатор.

Ах, да! Маркус, я заказала тебе новые костюмы. Приезжай через три дня на первую примерку. За срочность портной запросил двойную цену, но об этом не волнуйся, твой дед все оплатит, как только узнает, для чего они. '

Конечно, дед оплатит… И обязательно скажет, что внук дешево продался.

Спалив письмо, Маркус придвинув к себе чистый лист и быстро набросал:

'Мама, пока я согласился лишь на знакомство, так что не торопись с помолвкой, иначе окажешься в неловком положении. И с ректором ван Тусеном не стоит обсуждать мое возвращение: я намерен еще задержаться в Альтии.

Заказ на костюмы отмени и не вздумай спрашивать деда о деньгах! Лучше загляни в мой гардероб, выбери, что считаешь подходящим. А я не приеду. '

Он запечатал послание и, закрыв, глаза откинулся в кресле. Вот и все. Он сделал еще шаг к цели. Ну, может, чуть в сторону, но точно не назад.

От стоявшего рядом артефакта тянуло приятной прохладой, со двора доносился едва слышный птичий пересвист, где-то стукнула дверь. Все так спокойно и обыденно.

Встряхнувшись, Маркус отпер ящик стола и с удовлетворением оглядел лежащие там бумаги – эскизы дирижабля и воздушного шара. Все, что мог, он зарисовал, надо только обсудить с Вэлэри кое-какие детали и можно отдавать поверенному.

Вэлэри… Он толком и не помнил, что сказал ей в порыве ярости – в голове тогда пусто было, лишь звон стоял, – но помнил, что был груб. И помнил ее глаза. Широко распахнутые, отливающие серебром, с огромными зрачками…

С тех пор она ни разу не зашла. Даже два дня назад, когда ее однокурсник погиб… Неужели обиделась?

Вот и спасай ее после этого. Еще и с горками этими помог… А девицы! Она хоть подумала, как он себя чувствовал, развлекая клацилиек⁈ Да от одного только воспоминания передергивает и хочется сбежать куда подальше.

Какое право она имеет обижаться⁈

Захлопнув ящик, Маркус схватил письмо и отправился в атриум – там всегда ошивается мальчишка-курьер.

Маркус как раз передал письмо, когда с улицы зашла Вэлэри. В пропыленной одежде, с перекинутой через плечо сумкой она устало брела, глядя под ноги, и даже пройдя всего в паре локтей, его не заметила.

– Вэлэри, – зачем-то окликнул он.

Вэлэри остановилась. Помедлила пару секунд, а затем неспешно обернулась и поклонилась:

– Лэр Маркус. Простите, не увидела вас.

Маркус смерил ее пристальным взглядом. Глаза опущены, на испачканном, в пыльных разводах, лице – смирение. И ведь никого вокруг: посыльный убежал, гостиничного служителя не видать и вряд ли он спрятался под стойкой. Тогда что это за спектакль?

Молчание затягивалось. Не зная, что сказать, Маркус спросил:

– Что у тебя с носом?

– А что с ним?

Вэлэри свела глаза к переносице, и от неожиданности он чуть не улыбнулся. Сдерживаясь, резковато сказал:

– Ты должна больше отдыхать. Разве смерть твоего однокурсника ничему тебя не научила?

Вэлэри снова поклонилась.

– Не волнуйтесь, лэр Маркус, я вас не подведу.

Маркус сцепил зубы, чтобы не выругаться. Как похоже на поведение обиженных девиц! И почему он решил, что его клиентка другая?

Внезапно Вэлэри шагнула ближе и, бросив по сторонам быстрый взгляд, вполголоса спросила:

– Так хорошо?

– Что хорошо? – не понял Маркус.

– Ну, мое поведение, обращение к тебе! – Вэлэри с намеком подвигала бровями, а затем, потупившись, добавила: – Прости, я была не права. Нельзя забывать о правилах, традициях и тому подобном…

Маркус нахмурился. Мелькнуло смутное воспоминание, как его палец упирается Вэлэри в лоб.

«Ты безмозглая⁈»

Он в замешательстве посмотрел на ее макушку. Увидел застрявшую в волосах сухую травинку и, не успев осознать что делает, вытащил ее.

Вэлэри подняла голову. Заметив травинку, смутилась и отступила.

– Это я на земле лежала, сил набиралась…

Она провела рукой по голове.

– Больше нет, – сказал Маркус.

Снова повисло неловкое молчание. Вэлэри качнула сумкой, та отозвалась бряцаньем. Видимо, пустые фляги. И губы у Вэлэри пересохшие… Кашлянув, Маркус отвел глаза и сказал:

– Идем, возьмешь мазь от ожогов. У тебя нос обгорел.

Уже шагнув в сторону коридора, он заметил краем глаза, как Вэлэри улыбнулась.

Значит, она не обижается, просто работает, устает… Ему тоже следует пошевеливаться, пока он здесь, а не в академии, где «решатель проблем» может заинтересоваться его делами.

* * *

Зажав в руке баночку с мазью, Лера взлетела на третий этаж. Маркус не сердится на нее! Еще и попросил вечером зайти, дирижабль обсудить!

Она закинула сумку под кровать и метнулась в умывальню. Там глянула в зеркало. В зеркале радостно сияла глазами чумазая растрепанная девица со шрамами и облезлым красным носом.

– Тьфу на тебя!

Лера отвернулась и, скинув пропитанную потом и пылью одежду, встала под душ. Теплые упругие струи ударили по коже. Лера подняла лицо им навстречу… Словно дождь… Ходят слухи, что где-то рядом «погодники» начали магичить – погнали тучи на юг – и что по пути могут «обронить» чуть-чуть дождика на Флиминис. Хорошо бы…

После встречи с Маркусом спать расхотелось, и Лера, намазав щеки и нос, села к открытому окну, чтобы побыстрее высушить волосы.

К травяному запаху мази тут же примешался нежный аромат цветущего дерева. Ветви его были так близко, что Лера просто вытянула руку и потрогала фиолетовый цветок. Красивый… Только напоминает о Фидо.

Внезапно один лепесток оторвался, прилип к пальцам.

– Дартс, а ведь это ты виновата, – говорит Ленора, когда все легли спать.

В ночной тьме не видно ни зги, но и по голосу ясно – блондинка усмехается. Пинна перестает пыхтеть, вслушивается, Белла согласно хмыкает…

– Ведь не просто так нас поднимают на рассвете, – продолжает Ленора. – Одна ты возишься со своим полем по такой жаре, не думаешь, что кто-то может последовать столь глупому примеру. Фидо такой идиот – нашел на кого смотреть.

В дверь постучали.

Лера стряхнула лепесток и, отпрянув от окна, крикнула:

– Входите! Кто там?

Вошел Дилан.

– Наконец-то я застал тебя! Вэлэри, тебе же диа Мирнон запретила целый день работать. И мне ты каждый вечер даешь слово, что будешь работать только до полудня!

– Подумаешь… Мое ведь слово. Хочу даю, хочу забираю.

Дилан удивленно крякнул, запыхтел, и Лера скорее, пока он снова не начал возмущаться, кивнула на стул напротив ее кровати:

– Садись уже!

Оглядевшись, Дилан осторожно сел.

– Это разве твое место?

– Мое, – коротко отозвалась Лера, сразу поняв, к чему он клонит.

– У окна?

– А что? Кровати не подписаны.

– Скажешь тоже! – хмыкнул Дилан, уже уверенней разваливаясь на стуле. – Кровати подписывать… А если б подписаны были, что тогда? Свою бы к окну подвинула?

– Может и подвинула бы… – проворчала Лера. Снова навалились усталость и чувство голода, еще и Дилан чушь какую-то несет. – Завидуешь, что ли?

Рыжика аж подкинуло.

– Завидую⁈ Вэлэри, да ты проблемы из воздуха создаешь!

– Ну, я же маг-«воздушник».

На такой «аргумент» Дилан только рот раскрыл.

– Ладно, выкладывай, зачем пришел, – сменила тему Лера.

Будто невзначай она прикоснулась к волосам. Не высохли еще, но придется заплести, иначе Дилан косоглазие заработает, вон как старательно взгляд отводит. Все же они с рыжиком лишь друзья, не кровные родственники, а здесь, в Республике, распущенные волосы, что у женщин, что у мужчин, носящих косу, означали очень близкие отношения. Ближе, чем у друзей.

– Собирайся! – рубанул Дилан. – На горки пойдем!

Выпустив только что разделенные пряди, Лера изумленно округлила глаза:

– С ума сошел⁈ У меня сил не осталось ни на сферу, ни чтобы выплыть. Я там либо об воду убьюсь, либо утону!

– Ничего, на детских покатаешься. Ты ведь их даже не видела.

– И видеть не хочу! У меня с ними неприятные ассоциации.

– Вэлэри, не глупи! Тебе отвлечься надо! – Дилан вскочил и прошелся по комнате. – И полежать ты можешь там, на песочке… Где-нибудь в тени. И поесть там же…

Наблюдая за метаниями рыжика, Лера заплела косу и хотела уже сказать, чтобы он шел один и дал ей спокойно отдохнуть, но тут Дилан остановился и, глядя в сторону, пробормотал:

– Пойдем, а? Не хочу, чтоб ты, как Фидо…

Лера до боли сцепила пальцы. Фидо как раз мечтал больше спать и развлекаться, поэтому и решил норму выполнить быстрее.

Она покосилась на Дилана. Тот ответил упрямым взглядом исподлобья. Не отстанет.

Обреченно простонав, Лера встала:

– Ладно, идем. Все равно поесть надо… Но такое ощущение, будто у меня еще один брат появился. Излишне заботливый…

В атриуме они разминулись с Шоном и Ленорой. Сладкая парочка прошествовала мимо с гордо вскинутыми головами, и если Ленора хотя бы презрительно скривилась, то Шон не удостоил Леру с Диланом даже взглядом.

– Чего это с ним? – спросила Лера, когда они вышли из атриума. – Ну ладно, на меня он не хочет смотреть, а от тебя-то почему нос воротит? Друзья ведь.

Дилан задрал подбородок едва ли не выше, чем Шон:

– Зачем ему такой друг как я? Я ж плебей!

– Вы поссорились, что ли?

– П-ха! Лэр Шоннери ван Терон просто показал свое истинное лицо. Гребаный патриций…

– Ну, ты всех-то под одну гребенку не греби. Не всяк патриций плох, и не всяк, кто плох, патриций.

– Сожри меня пески! Вэлэри, ты говоришь, как Шон!

Дилан досадливо махнул рукой и побежал по ступеням вниз. Лера вздохнула. И без того невеликое желание тащиться на озеро окончательно пропало. Действительно, гребаные патриции.

Снова вздохнув, она поплелась за Диланом.

Сквозь тонкую кожаную подошву «мокасин» делились теплом нагретые за день каменные плиты двора, горячий неподвижный воздух наваливался со всех сторон пуховым одеялом, а сверху припекало солнце. Лера почувствовала себя тающим леденцом. А говорят, мол, не сахарная – не растаешь. Врут! Она вот таяла прямо сейчас.

Во двор въехала коляска, остановилась в тени деревьев, и из нее вышли трое: дэр Алерайо, куратор и диа Мирнон. Последняя, увидев Леру, строго окликнула:

– Лиа Вэлэри, подойдите!.. Вы куда собрались?

Лера оглянулась на Дилана, хмурого, как серый осенний день, и развела руками:

– На горки.

– Вы еще не восстановились. Какие горки⁈

Диа Мирнон выглядела искренне обеспокоенной, наверняка ей тяжко пришлось из-за гибели Фидо.

– Я на детские, – примирительно сказала Лера.

Диа Мирнон качнула головой, явно собираясь возразить, но тут вмешался куратор:

– Диа Мирнон, оставьте. Студенты вольны распоряжаться свободным временем, как хотят. Они же не цыплята…

В воздухе явственно повисло недоговоренное: «Что вы как курица?»

«Воздушница» обожгла дэра Паблиуса гневным взглядом и, не ответив, направилась к гостинице. Куратор же, сразу потеряв интерес к Лере, повернулся к дэру Алерайо, который все это время с отстраненным любопытством наблюдал за разговором.

Заметив, что «агроном» смотрит на нее, Лера машинально поклонилась и выпалила:

– Я успею!

Дэр Алерайо только вскинул брови. Зато дэр Паблиус метнул через плечо такой недобрый взгляд, почти ненавидящий, что кожу на голове закололо. Лера с трудом подавила желание отступить. Вместо этого, пересиливая себя, уставилась куратору в переносицу и как можно безмятежней добавила:

– Всё будет хорошо.

* * *

Отмахиваясь от назойливой пчелы, Паблиус в бешенстве смотрел вслед Дартс. Наглая девица!

«Воздух» в ауре даже не светится, все свои никчемные силенки потратила, а идет на озера! Да он полностью изнемог за те два часа, что они с дэром Алерайо ездили по полям! Туда и обратно, за неспешной беседой и осмотром нового места работы для студентов… Он устал! Вымотался! А Дартс на горки отправилась⁈

Ну, может, утонет там…

Напустив на себя озабоченный вид, Паблиус остановил распорядителя, уже садившегося обратно в коляску:

– Дэр Алерайо, как по-вашему, лиа Вэлэри не слишком усердствует? Боюсь, как бы она не пострадала.

– Вы про гибель студента? – Распорядитель на мгновенье задумался. – По-моему, лиа Вэлэри не настолько легкомысленна, не будет понапрасну рисковать. И раз уж не стала работать меньше, полагаю, хорошо знает свои возможности. Светлого дня, дэр Паблиус.

Паблиус мысленно плюнул вдогонку укатившей коляске. «Возможности»… Какие у Дартс возможности⁈ Вместо Фидо именно она должна была отправиться в белом саване к своей родне. Он бы даже лично проводил…

Вдруг обжигающая игла вонзилась в уголок глаза. Вскрикнув, Паблиус ударил себя по щеке. Под пальцами хрупнуло, и ослепляющая боль искрами сверкнула под веком. Пчела! Мерзкая полосатая тварь!

Ругаясь, он бросился в гостиницу – подальше от цветущего сада с его злобными обитателями.

* * *

– Опять Дартс окно открыла! Привыкла в своей деревне с мухами жить… – Ленора захлопнула створки, и без птичьих трелей в комнате стало тихо и как-то безжизненно.

Поставив коробки на стол, Шон сел. Ноги гудели от долгого хождения по лавкам.

– Держи, – Ленора протянула ему стакан с прозрачным, чуть зеленоватым напитком.

Шон взял, но пить не хотелось, наоборот, фруктовый лед, которым они лакомились в городе, просился наружу.

– Это мята, – улыбнулась Ленора. – Лучше всего жажду утоляет.

– Спасибо. – Шон, поколебавшись, все же сделал глоток.

– Ах, я так устала!

Ленора села на кровать и расслабленно откинулась на подушку, поставленную в изголовье.

– Тогда не пойдем? – с надеждой спросил Шон, подразумевая горки, на которые они собирались.

– Обязательно пойдем! – Ленора тут же упруго вскочила и вытащила из груды коробок одну, перевязанную алой лентой. – Я ведь новый аквастерис купила! Кроме того, ван Фэты будут сегодня там, хочу познакомить тебя с ними.

Шон заглянул в стакан, крутнул, создавая воронку, и снова отпил. Ван Фэты… Ленора уже говорила про друзей своих родителей, говорила, что встретила их вчера, но он никак не думал, что ему придется знакомиться с ними.

– Ты смущен? – хмыкнула Ленора, доставая из коробки аквастерис, бледно-розовый, с тонкой паутиной вышивки. – Прелесть какая!.. Шоннери, перестань. Ты же ван Терон! Просто не упоминай родителей и держи в голове, что твой род первой линии, а ван Фэты всего лишь третьей.

Шон грустно усмехнулся. Дед не согласился бы с такой градацией: он сказал бы (а, возможно, и говорил отцу), что Шон далеко за всеми линиями, что он как игрок на Турнире, вылетевший за пределы арены. Особенно после того, как поступил в «отстойник».

– Посмотри на меня, – Ленора села напротив.

Шон поднял голову. Обычно безмятежные, как летнее небо, глаза Леноры потемнели.

– Ты должен доказать деду, что достоин стать наследником,– серьезно сказала она. – Он не сможет отвернуться от собственного внука, если все вокруг примут тебя как ван Терона. Главное, выбрать правильное окружение. Начать можно со студентов и моих знакомых… И ты ведь близок с лэром Маркусом! У него должно быть столько связей… Пусть представит тебя.

Шон махом допил мятный отвар и, повертев в руках пустой стакан, выдавил:

– Не хочу использовать нашу дружбу… так.

– Что значит «так»? – Ленора забрала стакан и, склонившись, заглянула Шону в глаза. – Смысл дружбы как раз в том, чтобы помогать друг другу. Вот пусть лэр Маркус и поможет. Будь ты на его месте, то не отказал бы, так ведь?

* * *

– Мирнон ван Хиль? – При виде «воздушницы» на пороге своей комнаты Маркус не сдержал удивления.

– Лэр Маркус, – Мирнон коротко поклонилась и, не дожидаясь приглашения, спросила: – Я зайду?

Он посторонился. Обдав запахом сладковатых духов, «воздушница» скользнула мимо.