Текст книги "Практикантка (СИ)"

Автор книги: Екатерина Абдуллова

Соавторы: Роман Абдуллов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

К облегчению Маркуса, Мирнон не стала злоупотреблять его гостеприимством и после пары традиционных фраз о погоде перешла к делу.

– Лэр Маркус, я хочу обратиться к вам как к патрону лии Вэлэри. Ее поведение неприемлемо!

Маркус вопросительно вскинул брови. Из неприемлемого он мог лишь припомнить то, как Вэлэри бегала, задрав подол. Однако зачем бы ей бегать так сейчас? Еще она частенько дерзит, но насколько он успел ее узнать, это лишь защитная реакция.

– И чем же моя клиентка вам не угодила? Нагрубила?

– Что? – нахмурилась Мирнон. Потом задумалась и неуверенно протянула: – Нет, не грубила… Хотя почтительности ей не достает… Впрочем, я пришла по другому поводу. Проблема в том, что лиа Вэлэри отказывается уходить с поля вместе со всеми.

– А должна?

Его вопрос или то, как небрежно он был задан, явно не понравилось Мирнон, тем не менее она лишь на миг поджала губы и спокойно спросила:

– Это вы приказали ей работать целыми днями?

– Посоветовал.

Мирнон опешила:

– Я думала, вы отрицать будете. Особенно после того, как один из первокурсников, задержавшись на поле всего на три часа, выжег себе мозг.

– Это ее выбор. По другому Вэлэри не справится.

– То есть так вы проявляете заботу о клиенте? Необычный способ.

Маркус не ответил и отошел к окну. Чуть погодя за спиной раздались шаги, и Мирнон встала сбоку. Маркус покосился на нее. Ниже всего на полголовы. Так странно, оказывается он привык уже, что рядом кто-то намного мельче…

– Ну хорошо, – продолжила Мирнон, – вам все равно! Вы можете и другого клиента взять. Даже нескольких… Но мне-то совсем не хочется присутствовать на еще одних похоронах!

– Понимаю, – медленно кивнул Маркус. Изучающе вгляделся в свое едва угадываемое в стекле отражение. Ему «все равно»? За кого ван Хиль его принимает?

– Тогда прикажите своей клиентке! – волнуясь и громче, чем требовало расстояние меж ними, воскликнула Мирнон. – Я пыталась удержать ее, но… Даже не знаю, это хитрость такая или что? Лиа Вэлэри в курсе, что дэр Паблиус по какой-то причине ее весьма не жалует, и будто специально обратилась к нему, спросила, ограничено ли правилами академии время работы. Тот, конечно же, подтвердил, что таких ограничений нет. Просто не возникало потребности… Я возмущена!

– Понимаю, – повторил Маркус, пряча усмешку. Такой ход был вполне в духе Вэлэри.

– И на горки запретите ей ходить! – воскликнула Мирнон.

Маркус резко обернулся:

– А разве она ходит?

– Прямо сейчас, при мне, ушла!

Он отвернулся, чтобы скрыть беспокойство и злость. Проклятье! Вэлэри думает, что у нее две жизни?

– Так вы вернете ее? – Мирнон попыталась заглянуть ему в лицо.

– Я патрон, а не эсса при неразумном ребенке.

Маркус не скрывал раздражения в голосе, и Мирнон поняла, настаивать перестала. Вместо этого, осмотревшись, заметила:

– А у вас хорошо, прохладно…

Она явно ожидала, что Маркус наконец предложит ей присесть, но он молчал. Понимал, что по меркам общества ведет себя грубо, но с некоторых пор его такие мелочи перестали волновать. К тому же в академии он уже не раз ловил на себе взгляды «воздушницы». Оценивающие и в то же время нерешительные.

Возможно, ван Хиль просто интересовало, как наследник ван Саторов чувствует себя в «отстойнике», однако он всегда помнил, что в отличие от альтийских студенток Мирнон – представительница первого круга, и дар ее очень силен. То есть для него она была хорошей партией. Кажется, бабушка даже вносила ее в список невест… Ну, а сам Маркус в качестве жены Мирнон не рассматривал и потому поощрять ее интерес не собирался.

Долго его безучастность Мирнон «не замечать» не смогла. Огорченно спросила:

– Вы были заняты? Простите. Я так невежливо ворвалась…

– Ничего, – пожал он плечами. – Вам, наверное, нелегко в последние дни.

Мирнон благодарно и грустно улыбнулась:

– Кажется, что в смерти студента все винят меня… Я знаю, что не виновата, но все равно тяжело.

Вновь повисло молчание. Маркус смотрел в окно, краем глаза наблюдая за ван Хиль. Ее тонкие ноздри напряглись и побелели, улыбка стала натянутой. Разозлилась… Однако голос ее, когда она заговорила, звучал ровно и даже дружелюбно:

– Что ж, мне пора… Простите, если отняла у вас время. И все же, лэр Маркус, прошу еще раз, запретите своей клиентке работать в такую жару.

* * *

Небо чистое, ни облака… Плеснув из фляги на ладонь и смочив лицо, Алерайо велел Туцию подстегнуть лошадей: хоть так разогнать этот горячий кисель, в который превратился воздух.

Вскоре показался дом. Высокие кипарисы, словно стражи, встретили у ворот, а на шум подъехавшей коляски из дома выскочили дочки, пятилетняя малышка Алли и шестилетняя Роса. Алерайо едва успел ступить на землю, как обе налетели на него.

– Папа приехал! Папа!

– Ты закончил, да⁈ Ты поиграешь с нами⁈

Алерайо, посмеиваясь, переждал шквал звонких криков, и с сожалением покачал головой:

– Я только пообедать.

– А Роса рыбой подавилась! – тут же сообщила Алли. – Мама целителя вызывала.

Алерайо присел, сочувственно вглядываясь в загорелое лицо старшей дочки.

– Больно было?

– Чуть-чуть, – радостно улыбнулась Роса и развела ладони почти на пол-локтя: – Во-о-от такая кость была.

– Папа! – Пользуясь моментом, Алли забралась к Алерайо на колени и обхватила за его шею. – Давай поедем на горки вместе.

На другое колено уселась Роса:

– Ты же устал, да? Ну? Устал ведь? А там так весело! Поехали…

Подхватив дочек, Алерайо встал и с ними на руках направился в дом.

– Самая страда, красавицы мои. Не могу.

«Красавицы» одинаково выпятили нижние губки.

– Вот вырастем, замуж выйдем, а ты и не заметишь! – серьезно заметила Алли.

Едва сдержав улыбку, Алерайо чмокнул обеих по очереди в румяные мягкие щечки:

– Обещаю, как закончу посевную, отправлюсь с вами, куда захотите…

Полчаса спустя дочки проводили его обратно. Уже усевшись, Алерайо вспомнил о кукле, которую на днях Алли забыла в его коляске.

– Подождите!

Вынув тряпичную девицу из ящика, в котором возил запасную одежду, еду и разные нужные мелочи, он отдал ее счастливо взвизгнувшей дочке.

– Твоя Тэри уже все поля со мной объездила.

– Тэри! Бедняжка! – Алли прижала куклу к груди. – Тебя работать заставили…

Алерайо остановился рядом с граном Куштом, который отвечал за сев на участке альтийских студентов, и с удовлетворением оглядел внушительную площадь возделанной земли. Сегодня, как и вчера, чуть меньше, но это и понятно: после смерти однокурсника многие берегутся, заканчивают раньше обычного. Ладно, со временем успокоятся, наверстают.

Гран Кушт с плохо скрываемым беспокойством поклонился и замер.

– Хорошо продвигаетесь, – кивнул ему Алерайо. – За пару часов кончите?

– Должны бы… – расслабившись, гран Кушт рукавом утер лоб. – Сегодня студенты раньше отработали.

– Вы тоже поторапливайтесь. «Погодники» с утра за главным каналом обосновались, такая духота, как бы грозой по нам не прошлись.

Рубашка неприятно липла к потному телу. Алерайо расстегнул верхние пуговицы, но легче не стало. Жаркий плотный воздух, поднимающийся от земли и давящий сверху, зажимал, словно в невидимых тисках, не давал вдохнуть полной грудью.

– Восточное поле осмотрим и – в город, – сказал Алерайо Туцию.

Возница оживился, щелкнул вожжами и присвистнул, но лошади, изнуренные жарой, шагу не прибавили. Туций взялся за кнут.

– Так успеем, – остановил его Алерайо, глянув на мокрые спины животных.

Они почти доехали до восточного поля, когда в небе сверкнула зарница и ворчливо, предупреждающе, зарокотали первые, еще далекие, раскаты грома. Порыв ветра рванул тент над головой, бросил пылью в лицо. Алерайо запоздало зажмурился.

Лошади тревожно зафыркали, и коляска замедлила ход. Моргая и щурясь, Алерайо приоткрыл глаза, и с губ его слетело ругательство: за то мгновение, что он был ослеплен, горизонт почернел.

– Поворачивай! – велел он вознице.

Похоже, «погодники» так расстарались, что на иссушенную землю уронят не благословенный щедрый дождь, а все небо.

Налетел ветер. Разом, сильно. Взревел, ударил в лицо и грудь, играючи закружил вокруг пыльными воронками, и будто пытаясь обогнать его, коляска развернулась и, дребезжа и подпрыгивая, понеслась к едва видимому вдали городу. Алерайо вцепился в спинку сиденья.

На полях, где только что сеяли, уже никого не было, лишь брошенные бороны сиротливо лежали посреди пашен, а далеко впереди виднелись облака пыли, поднимаемой мчащимися повозками.

– Ох, и грянет! – крикнул, полуобернувшись, Туций.

Теперь ему не приходилось погонять лошадей: те хрипя и рассыпая пену, сами рвались вперед. Словно чуяли беду.

Алерайо с тревогой посмотрел в сторону озер. Он велел дочерям оставаться сегодня дома, но они так упрашивали… Обещали ненадолго… Вернулись уже или нет? Что если заигрались?

– Туций, давай к озерам!

Возница не услышал. Ветер завывал, свистел, стонал на все лады, рвал крики на части и утаскивал в поле…

Алерайо привстал, чтобы стукнуть Туция по плечу и жестами указать направление, но на очередной кочке его так подбросило, что он чуть не вылетел из коляски. Едва удержался, но прокусил язык. Резкая боль и солоноватый привкус во рту вернули способность трезво мыслить: прямой дороги отсюда к озерам нет, все равно придется ехать через город.

Гремело все ближе, все громче.

Внезапно коляску накрыла тень. В сумрак погрузились задыхающиеся в бешенном галопе лошади, почернели поля… Впереди еще угадывалась светлая полоса дороги, но мир за спиной поглощала тьма. Словно на ночной аллее один за другим гасли светляки.

Локтем прикрыв лицо от ветра, Алерайо оглянулся, и дыхание его перехватило. Сердце на миг замерло, а затем торопливо застучало в ребра: сзади нагоняла сама Бездна. Тучи – непроницаемый мрак, раздираемый вспышками света, – шли так низко, что казалось давят все под собой. Давят и втирают в землю.

Алерайо перевел взгляд на цепь холмов, за которыми скрывались озера. Тьма уже нависла над первыми из них.

Туций что-то кричал и стегал лошадей, и без того отдающих последние силы, но теперь Алерайо не останавливал его. Быстрее! Домой! Убедиться, что его девочки в тепле и безопасности…

Они не миновали и половины пути до города, когда первые тяжелые капли забарабанили по тенту и стенкам коляски, а затем словно небесный рой разъяренных ос обрушился разом, тысячами ледяных жал впился в тела лошадей.

Порывы ветра швырнули этих ос под тент, прямо в лицо, в грудь, хлестнули по открытой шее, но Алерайо не почувствовал боль.

Онемевшими пальцами он вцепился в дверцу и, распахнув глаза, смаргивая лишь когда по ним ударяли колючие струи, вглядывался туда, где белесо-серая пелена дождя уже минут пять прятала знакомые силуэты холмов. Там, в пелене, начало что-то двигаться. Что-то гигантское, что-то, чего там не должно быть…

Вдруг пелена стала прозрачней, словно кто-то протер запотевшее стекло, и Алерайо наконец увидел, что же она скрывала. От представшего зрелища внутренности его опалило жаром.

По озерам шли смерчи.

Уродливые черные пуповины, соединяющие небеса и землю… Чудовищные воронки, изгибающиеся в смертельном танце…

Шатры и беседки для них не преграда. А люди… Дети… Минутная забава. Игрушка, которую сломают, даже не заметив. Сломают и выбросят…

Коляску занесло на повороте, и ослабевшие ноги не удержали. Алерайо упал на колени. Перед глазами его метались черные тени.

Боги, пусть Алли и Роса будут дома!

Глава 23
Буйство стихии

– К вам приехал ревизор, – пробормотала Лера, рассматривая детские горки. Интересно, что из предложенного ею дэр Вастес воплотил в жизнь.

Кажется, он расстарался. Три горки, и все для разных возрастов.

Одна, довольно-таки высокая, заканчивалась небольшим трамплином. С нее, визжа и хохоча, в фонтане брызг скатывались подростки и «приводнялись» в небольшой бассейн, отведенный прямиком из озера. Две другие внизу превращались в желоба с водой: ту, что повыше, оккупировали дети среднего возраста, а самую низкую, но и самую же широкую – малышня. Тут же на покрывалах расселись женщины, бдительно наблюдающие за детьми.

– Самое то для тебя, – Дилан с серьезным видом кивнул на горку-малышку.

Лера посмотрела на его неподвижное лицо – как у новичка в покере – и с сомнением протянула:

– Даже не знаю… По-моему, она высоковата.

Дилан хрюкнул и рассмеялся, потом указал на темно-зеленый шатер по соседству:

– Там артефакт тишины работает, можешь поспать.

– Ого… Неужто дэр Вастес настолько заботлив?

Вспомнив последнюю встречу с ним, Лера вздохнула: все-таки она была невежлива.

В голове эхом отдаются злые слова, лоб еще чувствует, как в него упирался палец, но Маркус исчез, оставив ее с дэром Вастесом на этой проклятой стене.

– Вэлэри, ты же умная девушка, – говорит дэр Вастес, – должна понимать, что с таким слабым даром магом не станешь. Так зачем время тратить? Бросай академию и ко мне. Что скажешь?

Слова с запозданием доходят до сознания, смысл ускользает. О чем он вообще? Какая ему разница станет она магом или нет? Подняв голову, Лера встречается глазами с пристальным, выжидающим взглядом дэра Вастеса. Ах да, он же рассчитывает, что она может оказаться полезной.

– Нет. – Она делает шаг, чтобы обойти дэра Вастеса.

Тот преграждает путь. Лицо его становится неприятно жестким, холодным, напоминая, что перед ней не абы кто, а патриций, и в его раздутое самолюбие острой палкой лучше не тыкать – лопнет. Он ждет извинений, поклонов, оправданий – чего-то такого, что загладило бы ее резкое «нет». А все его предыдущие слова ничего не стоят. «Умная девушка»?.. Да он просто хочет выжать из нее еще хотя бы одну свежую идею, выдавить что-то новое в этот мир, задушенный вечными патентами. Выдавить и заработать. Нормальное человеческое желание, вот только у дэра Вастеса нет того, что ей надо…

Лера криво усмехается:

– Вы же слышали лэра Маркуса? Ну, так он прав: я не особо умная.

Они свернули к беседке, в глубине которой виднелись печь и разделочный стол. Здесь пахло свежей выпечкой, за стойкой на высокой скамье сидел карапуз лет трех и, болтая ногами, с аппетитом уминал пирог. Судя по измазанной мордашке, пирог был с ягодами. Рядом с карапузом стояла средних лет женщина. Ее тога не развевалась свободно, как у отдыхающих, а была перехвачена в талии широким поясом с вышитым узором, означающим принадлежность в какой-то семье. Значит, эсса, то бишь няня, гувернантка.

– Мне то же самое, – попросила Лера торговца и взглядом указала на мальчишку. – И попить. Что-нибудь несладкое.

– А хорошо тут, – признала она чуть позже, запивая теплый пирожок прохладным кисловатым лимонадом.

Дилан, грызущий длинную полосу вяленой тыквы, согласно угукнул. Они сидели в тени тканого навеса спиной к стойке. Карапуз уже доел и, подставляя круглые щечки вытирающей его эссе, таращился на Лерины шрамы. Эсса тоже косилась. Вскоре они ушли.

– Спасибо, что вытащил меня из гостиницы, – добавила Лера.

Дилан снова угукнул.

Деревья и скалы плавились в дрожащем мареве, озеро сверкало бликами, словно разбитое зеркало. В воздухе деловито сновали насекомые, но их жужжание почти не слышалось за перезвоном детских голосов. Хорошо… Жизнь кипит даже не смотря на жару.

– Все наладится, правда? – спросила Лера. Спрашивала больше себя и ответа от Дилана не ждала, но он ответил.

Со вздохом сказал:

– Иногда вроде и хорошо все, а оно вдруг возьмет и свалится… Прямо на тебя…

– Ты о чем это?

– А? – Дилан очнулся от своих размышлений. – Да о тебе! Вечно в переделки попадаешь.

– Умный какой… Знаешь, как не попадать, так поделись!

Дилан хотел что-то сказать, но осекся.

– Как будто мне нравится неприятности разгребать, – проворчала Лера. – Потому и не хожу никуда… Кстати, если и здесь во что-нибудь влипну, то виноват будешь ты.

Дилан перестал жевать и возмущенно выпучил глаза:

– Эй, я тут при чем⁈ Просто не спорь ни с кем! А лучше вообще молчи!

– Пф, больно надо… Могу и с тобой не разговаривать.

– Во! Говорю ж, проблемы из воздуха создаешь!

– Ой, Дилан, грызи свою тыкву.

Они замолчали. Лера присмотрелась к взрослым горкам. Отсюда они казались не такими уж и опасными. По ступеням тонким ручейком поднимался народ, и каждую минуту кто-то съезжал, оглашая маленькую долину воплями, кто восторженными, а кто испуганными.

– Всего два дня прошло, как не стало Фидо, а все уже забыли, – пробормотала она.

– Просто не думают, – пожал плечами Дилан. – Если думать обо всем плохом, уже в детстве стариком станешь… А вообще-то, все такими осторожными сделались. Так что, не забыли, нет… Пока не забыли…

После небольшой паузы он спросил:

– А ты разве не боишься? Чего ради так рисковать? Даже если доучишься, маг из тебя никудышный выйдет.

Лера метнула на Дилана недовольный взгляд, но тот ничуть не смутился. Еще и добавил:

– Разве обязательно становиться магом? Можно и сином…

– Вот сам и иди в сины, – фыркнула Лера. – А я должна быть в академии.

На лице Дилана промелькнуло какое-то непонятное выражение, но он сразу же наклонился и, опершись локтями в колени, уставился под ноги. Чуть погодя спросил:

– Из-за лэра Маркуса?

Лера чуть не подавилась, но Дилан не заметил и продолжал:

– Надеешься, что он оценит твою старательность и предложит место? Ну, это вряд ли. У ван Саторов сины намного сильнее тебя, зачем ему такой маг?

– Прекрати! – Лера хмурым взглядом окинула ссутуленную спину рыжика. И что на него нашло? Может, с Фидо сдружился сильнее, чем она думала? Теперь еще и о ней волнуется…

– Эй, – она легонько похлопала его по плечу. – Я не ошибусь. Ни за что не ошибусь… Так что не переживай и давай… становись уже прежним.

Дилан выпрямился, серьезно посмотрел ей в глаза:

– Если ошибешься, я на твоем надгробии высеку: «Она слишком задирала нос и не заметила яму».

– Можешь еще добавить: «А я предупреждал!».

– Ну тебя! – Дилан вскочил. – Я на горки.

Через пару шагов он обернулся:

– Я ненадолго. Ты здесь будешь?

– Иди уже! Ничего со мной не случится, просто посижу, на народ посмотрю.

Дилан ушел.

Лера купила еще пирожок. Надо бы мяса – от него резерв быстрее восстанавливался, – но торговец сказал, что пока мясо продают только на «взрослом» участке.

– А там, правда, можно поспать? – она указала на зеленый шатер.

Торговец неодобрительно свел густые брови:

– Это для детей.

Ну, для детей так для детей…

Заливисто смеясь, к беседке подбежали две девчушки лет пяти-шести. Черноволосые, черноглазые, они были так похожи, да еще в одинаковых ярко-алых нарядных аквастерисах, что, если бы не разница в росте, их можно было бы принять за близняшек.

– Гран! – кричала младшая, размахивая в воздухе тряпичной куклой. – Дайте нам две булочки с изюмом!

– А где ваша эсса? – Торговец не спешил подавать требуемое.

– За сестрой приглядываю я, – важно сказала старшая девочка.

Лера отвернулась, пряча улыбку.

– А деньги у вас есть?

– Вот, – старшая разжала кулачок. На пухлой детской ладони лежали монетки.

Пока старшая расплачивалась, младшая пристраивала куклу на скамью и укоризненно выговаривала:

– Тэри, ты же вся промокла! А если заболеешь?

– Не надо было брать ее, – проворчала старшая и принялась отжимать тряпичное тело.

– Но она ведь тоже хочет!

– Не хочет!

– Хочет! – искренне возмутилась младшая. – И булку она хочет! Купи ей булку!

– А если она не доест?

– Я доем! У меня в животе как раз две булки поместятся.

Старшая с сомнением посмотрела на живот сестры, потом отломила кусок от своей булки:

– На! Тэри маленькая, ей и этого хватит.

Поев и попив, девчонки забились, кто быстрее взберется на горку, и умчались в вихре заливистого смеха. Лера проводила взглядом их яркие маленькие фигурки. Счастливые и беззаботные… И куклу забыли.

Лера окликнула торговца с просьбой приберечь их любимицу, вспомнят же девчонки, вернутся. Но торговец – то ли день у него неудачный выдался, то ли он просто по жизни был таким неприветливым, – грубо сказал:

– Пусть лежит, где оставили.

– Так уйдет ведь!

Лера подразумевала, что столько детишек вокруг, кому-нибудь игрушка да приглянется, но, видимо, торговец понял фразу буквально. Посмотрел, как на сумасшедшую, и ничего не ответив, отошел к печи.

Неразлучная пара алых аквастерисов мелькала на средней горке, в самой гуще, в самой суете и гвалте. И как народ там расслабляется?

Лера взяла куклу, повертела. Нарядное атласное платьице почти высохло, вышитые малиновые губки задорно улыбались, а глазки-бусинки лучились простодушием. Симпатяга. Девчонки расстроятся, если потеряют. Лера в сомнении оглянулась на торговца. Тот орудовал у печи и не обращал внимания на происходящее вокруг.

Что ж, если только туда и обратно… Досадуя на забывчивость малышни, равнодушие торговца и собственную мягкотелость, Лера покинула уютную широкую скамью и приятный тенек, и неспешно направилась в шум, на самый солнцепек.

– Тэри! – обрадовалась младшая, когда Лера вручила ей «потеряшку».

Рядом с младшей, чуть заслонив ее плечом, встала старшая сестра. С боязливым любопытством обе уставились на Леру и, чуть помешкав, вежливо кивнули черноволосыми головками.

– Спасибо… грисса, – сказала старшая.

«Грисса» она произнесла с вопросительной интонацией, но Лера поправлять не стала. В своей скромной тоге с дешевеньким зажимом и с уродством на пол-лица она, и правда, не тянет на «лию», лишь на «гриссу». Еще и резерв пуст, как мысли ежика. Она просто кивнула в ответ и уже хотела уйти, но тут позади раздался вызывающий, с истеричной ноткой голос:

– Если есть деньги отдыхать на озерах, то могла бы и целителя посетить. Зачем детей пугать⁈

С секундным запозданием до Леры дошло, что говорят о ней. По венам горячо плеснуло, и она замерла. Наверняка ядом исходила та самая нянька «карапуза», – подходя, Лера видела ее в компании других эсс и заметила ее неприязненный взгляд.

Женщины, ободренные ее молчанием, начали шумно обсуждать сглаз, ночной плач детей и то, как они писаются в постель. Якобы, все от испуга.

Лера на мгновенье прикрыла глаза и выдохнула. Все хорошо… Она не будет спорить. Она пришла отдыхать и будет отдыхать! Точка!

А девочки не убегали, медлили, нерешительно посматривая то на Леру, то ей за спину. Захотелось вдруг спросить, пугает ли она их, но Лера только сжала зубы. К черту! Еще скажут «да». Она неспешно, будто не слыша голосов за спиной, двинулась в сторону взрослых горок – так не придется снова проходить мимо глупых теток.

– Грисса! – Младшая из сестренок внезапно кинулась наперерез. – Грисса, постойте! Тэри хочет с большой горки съехать, но одна боится!

Поднимаясь по ступеням, Лера чувствовала себя ужасно несуразной: взрослая же, но с куклой в руках. Еще и мелочь черноглазая внизу подпрыгивает и кричит:

– Тэри, ты не одна! Ты сможешь!

Окружающие косились на Леру с недоумением. Думали, поди, что она и есть Тэри. Хотя, какая разница… Боже, но как нелепо! На кой леший она поперлась сюда и согласилась «покатать» куклу? Все потому, что тетки после слов младшей заткнулись. Потом, конечно, зашипели вслед, но уже бессильно. Гадюки с вырванными зубами. А малышки от чистого сердца… Пожалели, блин… Она, что, настолько жалко выглядела?

Добравшись до верха, Лера оробела. Горка оказалась слишком уж высокой и крутой. Она точно для детей?

– Тэри, не бойся! – перекрывая шум, закричала снизу голосистая мелочь. – Роса купит тебе целую булку!

Лера нервно хмыкнула, оглянулась на поднявшихся следом парней – те с нетерпением и насмешкой пялились на нее, – и села. Сердце колотилось в горле. Только бы бассейн не был глубоким.

– Ну, поехали, Тэри, – пробормотала она. Вцепилась в куклу обеими руками, откинулась назад и соскользнула.

Тело будто в яму рухнуло, а сердце чуть не выскочило окончательно. Секунда – и Лера беззвучной торпедой вылетела с трамплина, а потом также молча упала в воду…

На подрагивающих, подгибающихся ногах выходя из бассейна, она только и думала, какой же дэр Вастес предусмотрительный, какой заботливый и внимательный – сделал всё, как надо. Глубина достаточна, чтобы не удариться о дно, и в то же время не утонешь – даже ей с её метром шестьюдесятью по подбородок.

– Ты такая смелая! – разнесся над бассейном звонкий крик.

Девчонки ждали, забежав по колено в воду, и Лера вдруг широко улыбнулась.

Она «прокатила» Тэри еще два раза, а потом распрощалась с сестренками Росой и Алли и все же отправилась на «взрослую» территорию – есть мясо. С пирогов резерв ничуть не восполнился. Наверное именно из-за этого, когда шум и суета детских горок остались позади, в груди стало так тоскливо и пусто. Так одиноко.

Дома она позвонила бы родителям или братьям… Димка с Санькой могли даже бросить все свои дела и примчаться к ней. Однажды она боялась выйти из магазина – кто-то привязал у самых дверей огромного ротвейлера, – и они примчались.

А теперь даже фотки не посмотреть…

Между «детским» и «взрослым» участками протянулся канал, соединяющий Каплю с рекой, что текла по ту сторону холмов параллельно озерам. Мост через него, в отличие прочих, сделали низкий и прямой, без всяких спусков и подъемов.

На мосту Лера остановилась.

За невысокими перилами тихо струилась вода. Она превращала отражения в трепещущие силуэты, и в белой тоге на фоне тускло-голубого высушенного неба Лера показалась себе призраком. Одиноким призраком, которого не должно быть в этом мире. Незваной гостьей…

– Вэлэри! – раздался вдруг крик со «взрослого» берега, и от компании, что шумной гурьбой направлялась к ближнему павильону, отделился Дилан. Он помахал рукой, убедился, что Лера заметила его, и снова крикнул:

– Иди к нам! Все наши тут!

Глаза защипало, и Лера поспешно отвернулась. Вот рыжий дуралей!

Хорошо, что она встретила его…

Павильон имел форму русской буквы «П». В торце его извергала клубы душистых, слюноотделяющих ароматов кухня, а с обеих сторон за длинными столами тусовался народ: большинство ели, но в паре мест играли в настолки да еще в центре развлекались чем-то более азартным, только чем, непонятно – спины горланящих зрителей закрывали.

Осматриваясь, Лера мысленно согласилась с Диланом: действительно, «все наши» были тут. Во всяком случае среди почти сотни человек, набившихся в павильон, она не увидела ни второкурсников, ни девушек-клацилиек – тьфу-тьфу-тьфу! – а вот перваки из Альтии присутствовали едва ли не всем составом.

Подойдя к Дилану, обедавшему со своей компанией, она вдруг поймала себя на том, что ищет взглядом Фидо. Обычно он болтал громче и больше остальных…

– Почему все здесь? – спросила она. – Какое-то собрание?

– Ага, пожрать собрались, – хохотнул Дилан.

В подтверждение своих слов он впился зубами в жареное мясо на косточке. Оторвав знатный кусок, ткнул костью в направлении кухни и прошамкал:

– Здесь большими партиями готовят. Студентам же… В гонг ударили, вот и набежали все разом. Да ты садись! – он сдвинулся, потеснив Вейла. – Я много купил, тебе тоже хватит.

Еды, и правда, было в достатке, но это же молодые парни, растущие организмы… Как говорит папа, едят так, что за ушами пищит. Лера скользнула магическим взором по аурам однокурсников. Даже вполовину не светятся. На полях они столько не тратят, да и вернулись давно, должны были восстановиться. Неужели на горках выложились? Дилан ведь, когда шел сюда, почти «полон» был, а сейчас – немочь бледная.

– Ну, ты чего? – оглянулась «немочь».

Лера уперла руки в боки и шутливо возмутилась:

– Думаешь, раз я мелкая, то и съем мало?

У прилавка толпился народ, и Лера встала в очередь. Скоро заметила, как мимо промелькнул Шон. С подносом, груженым явно не на одного, подошел к столу, где со скучающим видом сидела Ленора. Сначала поставил тарелки перед ней, потом себе… Кавалер какой!

Лера взяла мясо и капусту, похожую на квашеную.

– А говорила, много съешь, – Дилан красноречивым взглядом встретил ее скромные порции.

В ответ Лера не менее красноречиво посмотрела на разоренный стол, с которого парни вяло сгребали пустую, едва ли не вылизанную посуду.

Через пару минут все разошлись, и с Лерой остался только Дилан. Сложив руки на столе, он улегся на них и лениво смотрел, как она ест.

– Мясо чуть пережарено, – заметила Лера. – Но вкусно… А капуста странная.

– Вроде обычная.

– Ну, не знаю… Эта острая и тмином пахнет… У меня бабушка раньше часто готовила. Добавляла морковь, а рассол наводила такой, чтобы яйцо плавало.

– Яйцо-то зачем?

– Концентрацию соли проверяла. Плотность же увеличивается при добавлении соли… Вот я только не помню, сырое яйцо было или вареное… Хм, правда, не помню.

– По-моему, это не капуста странная, а ты, – буркнул Дилан и почти неслышно добавил: – И твоя бабушка.

Лера возражать не стала. Возможно, для рыжика так и есть.

Чуть погодя Дилан задумчиво протянул:

– Хочу Кэсси подарок привезти. Что-то такое, чего в Альтии нет… И чтобы не покупать.

– Бесплатно и уникально, – тоже задумалась Лера. – Если только эти два критерия… Песка, вон, набери! Точно, – оживилась она. – Уникальный белый песок с озера, на котором единственные в Республике водные горки! Можно его в склянку насыпать и живность туда запустить, паука или жука. Ну, как тебе?

Подняв голову, Дилан таращился с таким изумлением, что ответа не требовалось.

– Сам тогда думай! – Лера вернулась к еде. – Твоя же сестра. А моим братьям понравилось бы… Младший, вон, летом мух ловил и замораживал, впрок, чтобы зимой несчастных голодающих паучков кормить.

– Замораживал?

– Ага. Я говорила ему, что процесс заморозки должен быть похож на анабиоз, но…

Лера осеклась. До нее наконец дошло, почему от застывшей позы Дилана повеяло таким напряжением. Доболталась! Как ее «эйлунский брат» смог бы замораживать мух? Он же не маг, не богач. И в деревне. Блин… Она с трудом проглотила ставший вдруг большим кусок мяса.

– Как замораживал? – повторил Дилан, не отрывая от нее пристального взгляда.

– Как, как… – Растягивая время, она отпила воды, но так ничего и не придумав, с легкомысленным видом пожала плечами: – Ларь у нас был. Морозящий.

– Ларь?

– Нет, капуста точно странная! Испортилась, что ли? – Лера сунула тарелку с салатом под нос Дилану. – На, попробуй!

Тот отмахнулся:

– Мама и Кэсси вечно так же делают. Нет бы прямо сказать, что не хочешь об этом говорить.

– Я не хочу об этом говорить, – согласилась Лера.

Неспешно, в молчании она продолжила обед. Дилан еще повозился, попыхтел, недовольный ее скрытностью, но скоро задремал. Отдохнувший народ постепенно уходил обратно на озеро, и где-то час спустя павильон заметно опустел. Остались лишь самые заядлые игроки и болельщики, да еще с десяток человек, среди которых звонким смехом и голосами выделялась компания Леноры, Беллы и Пинны. Видно было, что и Шон изредка подавал реплики.

Заскучав, Лера отнесла посуду и решила возвращаться в гостиницу. Дилан продолжал сладко посапывать, даже слюну пустил.