Текст книги "Практикантка (СИ)"

Автор книги: Екатерина Абдуллова

Соавторы: Роман Абдуллов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Хорошо бы, – прогудела «гренадерша».

Шон скривился:

– Для такого удара и заклинание должно быть соответствующее.

– А разве лэр такого не знает? – робко спросила эсса.

– Знает, конечно! – Шон от негодования аж задохнулся. – Лэр Маркус учился в столице и он уже на третьем курсе! А силы у него…

– Лэр Маркус ранен, – перебил «ботана» Дилан. – Он и два-то слова с трудом выговорил.

Все посмотрели на Маркуса. Тот ответил таким угрюмым взглядом, что даже самый оптимистичный придурок понял бы: это был его предел.

Лера отпустила «гренадершу», за которую до сих пор держалась, и мысленно произнесла начало «воздушного тарана» – все четко, никаких сомнений. Она облизала пересохшие губы. Что ж, счастье сопутствует смелым.

– Я знаю мощное заклинание. Если Маркус согласен активировать…

Маркус выгнул бровь, и Лера сбившись, последнее слово промямлила едва слышно. Шон однако услышал.

– Активировать⁈ – взорвался он. – Чужое заклинание? С ума сошла! А преподаватель тебя проверял? А если ошибешься⁈ Тебе-то ничего, а Маркус умрет! Фидо мало было? Нет, ты сама-то согласилась бы вот так? Умереть из-за чужой ошибки? Честно признайся! Да во всем мире не найдется идиота, который согласился бы!

Лера еще ни разу не видела в целом сдержанного «ботана» в таком неистовстве. Он орал, брызгая слюной, и казалось, сосуды в его глазах не выдержат и вот-вот лопнут. Даже Дилан не пытался остановить его, а «гренадерша» и эсса, услышав о смертельной опасности, испуганно переглянулись и отступили.

Вдруг Маркус оттолкнулся от стены и хлопнул Шона по плечу. Тот замолчал, подавившись очередным криком.

Лера встретилась с Маркусом взглядом. Черные глаза его сощурились, на миг словно скользнули ей в душу, а затем он глухо произнес:

– Я. Согласен.

Еще пара минут понадобилось Шону, чтобы понять: Маркус все для себя решил и уговоры бесполезны.

– В закрытом помещении такое заклинание опасно! – В отчаянии он обратился к эссе и «гренадерше». – Для всех опасно!

– Тут вообще опасно, – фыркнула «гренадерша».

Эсса поддакнула и, оглянувшись на своего малыша, оставленного возле Алли, добавила:

– Дети уже заснули. Промедлим, и они уже никогда не проснутся.

К Лере наклонился Дилан, тихо спросил:

– Ты уверена?

Она кивнула:

– Будь у меня силы, сама бы активировала. Но Шон прав: в помещении «таран» не применяют… Сначала резкий отток воздуха, потом отдача… Если пробить воздуховод не получится, то ударит обратно по нам. – Поймав на себе пристальный взгляд Маркуса, спросила его: – Ударит ведь?

Маркус едва заметно кивнул. Потом поднял руку, словно ставил блок, и коротко выдохнул:

– Щит.

Точно!

Лера схватила Шона за руку:

– Надо всех укрыть за щитами! Встать вдоль стены… Вон там, чтобы с линии удара уйти… И щиты! Я правда, только средний знаю… Маркус, как большой будет? «Palihe…»

Шон выдернул руку из ее пальцев и хмуро обернулся к Маркусу. Тот на миг опустил веки. Лере показалось, что в глазах его промелькнула боль. А она все теребит…

– «Vishala», – сказал Маркус.

Прозвучало невнятно, однако, когда Лера повторила команду целиком, перед ней тут же вспыхнуло плетение. Значит, все верно.

Она указала верхний центральный узел:

– Поток пошлете сюда, и щит встанет под углом. Сбейтесь поплотнее и за двумя щитами вполне поместитесь.

– Я пуст, – неловко пожал плечами Дилан.

– Тогда один щит… – Лера растерянно посмотрела на Шона.

Тот поджал губы:

– Одного на всех не хватит.

– Детей укроем, и ладно! – рубанула ручищей «гренадерша».

– Подождите! – Лера нашла взглядом «худенькую». Та сидела, обнимая свою девочку и раскачиваясь, словно неваляшка. – Вот! Она одаренная!

– Она же не маг, – опешила «гренадерша».

– И что? Поток пустит, а большего и не требуется.

«Гренадерша» лично привела «худенькую». Вернее, притащила. Та испуганно озиралась и пыталась вырваться, но куда ей? Втягивая голову в плечи, она хныкала, что всего лишь сина и права не имеет…

– И зачем такой бестолочи маги-основатели дар дали? – накинулась на нее эсса. – Лэры готовы жизнью рискнуть, а она только ныть горазда.

«Худенькую» стыдила эсса, «гренадерша» вертела ее, тыкая в изнемогших детей, Лера и Дилан увещевали, что обстоятельства особые и никто не накажет, однако ни ругань, ни уговоры на сину не подействовали: слишком силен был ее страх перед законом.

Первой отступилась «гренадерша».

– Детей укроем, и ладно! – снова рубанула она.

Шон застонал, хватаясь за голову:

– О, маги-основатели! Что мы делаем? Почему просто не подождать? Снаружи ведь люди…

– Но мы-то внутри! – всполошилась эсса. – Им что? Не торопятся! А мы-то как?

– Шайсе! – Шон с таким надрывом ругнулся и так резко бросил вниз сжатые кулаки, что Лере подумалось, не вырвал ли он у себя пару клоков волос. – Вы! Как вас? Сина Октания! Слушайте внимательно… – Он глубоко вдохнул и размеренно, словно не он только что фонтанировал эмоциями, заговорил: – Я, лэр Шоннери ван Терон, прошу сину Октанию активировать плетение плоского щита, которое я создам. Даю обязательство, что данное действие не грозит ни жизни, ни здоровью упомянутой сины, а также беру на себя всю ответственность за возможное взыскание со стороны Магического Контроля.

Казенные фразы и монотонный голос сотворили истинное волшебство: «худенькая» вдруг успокоилась и… согласилась.

Все, кроме Леры и Маркуса, поспешили к детям и женщинам, только Шон задержался повторить заклинание «щита». Напоследок глянул исподлобья:

– Если ошибешься…

Лера промолчала.

Шон перевел взгляд на Маркуса, который, присев перед решеткой, дергал ее, проверяя на прочность. Лицо «ботана» дрогнуло, губы жалобно изогнулись. Опасаясь, что он устроит сейчас прощальную сцену, Лера пихнула его в бок:

– Потом поговорите, когда выберемся.

* * *

Уходящее время удавкой стягивало горло. Алерайо до крови расчесал шею и даже не почувствовал, пока «огневик» не сказал.

У хранилища они остались вдвоем: неодаренных Алерайо отправил на поиски гильдейских, которые смогут остановить вытяжки и открыть, наконец, проклятую плиту. Пока никто не пришел. А время таяло… Рука снова потянулась к шее, и Алерайо сжал кулаки.

С «огневиком» они расчистили узкий проход к хранилищу и теперь, мучимые невозможностью сделать еще хоть что-то, нетерпеливо высматривали помощь. По объездной дороге должны прибыть стражи. Среди них большинство – «воздушники». Авила тоже приедет по объездной, а гильдейские скорее всего напрямик, по тропе… Сколько еще продержатся там, внутри? И там ведь есть светляк? Алли боится темноты…

«Огневик», выругавшись, ударил кулаком по плите.

– Нельзя больше ждать! Сейчас у всех полно хлопот, гильдейские могут прибыть слишком поздно. Вы же «земельник»: можете и сами сдвинуть плиту, так ведь? Или сделать отверстие.

Алерайо до боли стиснул зубы. Из сдавленной груди рвался крик, что если бы он мог, то давно расколотил бы ненавистный холм до основания. Разломал бы, раскрошил бы в пыль! Но он не может! Не помнит!

Чувствуя, как дергается рот, и не в силах прекратить это дерганье, Алерайо выдохнул и сухо произнес:

– После академии не приходилось использовать подобные заклинания.

«Огневик» еще несколько секунд вглядывался в него, потом с нажимом провел ладонями по лицу и замотал головой, словно отказываясь верить.

Алерайо отшвырнул подвернувшуюся под ноги ветку. Да! Поглоти его пески! Да! Тридцать лет он каждый день работал с землей, но ни разу – с камнем! Он не может вытащить из памяти давно похороненные заклинания, а если и вытащит, это будут лишь смутные тени. Отзвуки эха! Он и ломаной медяшки не поставит на то, что после их активации останется жив!

* * *

– Эта боль убьет меня быстрее, чем я задохнусь. – Лера постаралась найти наименее болезненное для ноги положение.

Они сели напротив решетки. Маркус жестом показал, чтобы Лера держалась позади и одним словом пояснил:

– Купол.

Купол – это хорошо. Поставить сразу после тарана и никакая отдача не страшна.

– Ты его скажешь или я? – уточнила Лера.

Маркус чуть помедлил. Но, видимо, решив, что если уж собрался активировать длиннющий «таран», то от коротенького «Lebanon» вреда не будет, сказал:

– Ты. – Потом бросил короткий взгляд через плечо и скомандовал: – Ближе!

Лера придвинулась ближе, и щеки полыхнули жаром. Маркус сложил ноги по-турецки, а она вытянула свои по обе стороны от него и теперь, когда между их телами осталось не больше ладони, ей стоило лишь немного наклониться и она смогла бы обнять его. И зачем сидеть именно так? Можно ведь рядом… Или он опасается, что «таран» вернется сразу и они не успеют поставить купол? В смысле, он прячет ее за своей спиной? Так и правда, не страшно… Зато смущает.

– Не вздумай упасть, – проворчала Лера. – Раздавишь.

Она глянула на сгрудившихся вдоль стены людей. Сейчас активируют щиты и можно начинать.

От спины Маркуса шло тепло. И спина была такая широкая и прямо перед лицом… Так и манила. Прижаться, расслабиться, вдохнуть его запах…

Лера мысленно одернула себя и, чтобы не молчать, принялась говорить все, что приходило в голову:

– А повезло нам, что ты на Каплю приплыл. Не понимаю только, зачем в такой ураган кататься: в самые смерчи ведь забрался… Но нам повезло, да… Сама судьба тебя привела, не иначе.

Болтая, она разглядывала плечи Маркуса, поэтому сразу заметила, как он напрягся.

– Что, не судьба? Тогда сам полез? Хотел показать, типа какой ты крутой маг?

Маркус обернулся, смерил ее раздраженным взглядом и, не двигая губами, обрывисто выдохнул:

– Зонт. Тебе. Нес.

– Зонт? – в первое мгновение показалось, что ослышалась. Но нет, судя по хмурой физиономии Маркуса она расслышала верно. Смерч и зонт! А-а-а! Пытаясь сдержать смех, она хрюкнула, а когда Маркус отвернулся, зажала рот руками. Господи, как же это мило!

Смех еще щекотал в груди, когда Дилан крикнул, что щиты активированы и все укрыты. Веселье сразу схлынуло, а под ложечкой засосало. Лера прикоснулась к Маркусу.

– Ты готов?

Он молча, решительно кивнул. Лера вытерла пот со лба и сглотнула. Начинать было страшно. Задыхаясь то ли от волнения, то ли от нехватки воздуха, она уставилась Маркусу между лопаток. А ведь ему тоже должно быть страшно… И все-таки он готов.

Она криво улыбнулась, наклонилась, почти прильнув к его спине, и тихо, но четко сказала:

– Ты лучше зонта, – а затем сразу, без паузы и перехода, стала читать заклинание.

* * *

Слова путались, звучали оборванно и незнакомо, однако на шестой попытке плетение загорелось. Алерайо вгляделся в светящуюся паутину: не то. Нет стройности, нет гармонии, нет той звенящей красоты, которая присуща узорам правильных заклинаний.

Стоящий рядом «огневик» недоверчиво сощурился:

– Вы собираетесь активировать ЭТО?

– Не знаю… – чуть помедлив, ответил Алерайо. Он действительно не знал. Ошибка – это смерть, но если опоздать… Если с Алли и Росой случится непоправимое, то лучше он плеснет силы в это уродливое, нелепое существо, раскинувшее лапы в ожидании добычи, лучше попытается сделать хоть что-то, использует хотя бы такой призрачный шанс…

Лучше так, чем опоздать.

«Огневик» предложил расплавить камень. Потом посмотрел на Алерайо и добавил:

– Там будет пекло.

В его красных, воспаленных глазах Алерайо прочел: никто не выживет.

– Знаете, – тихо продолжил «огневик», – я всегда гордился своей силой, своим даром, воспринимал высокое положение как должное… Думаю, все одаренные так… А теперь мой сын заперт и задыхается. И я ничего не могу сделать… Ни-че-го.

Алерайо перевел взгляд с его сгорбленной фигуры на плетение. Оно еще не развеялось, еще ждало.

И малышки ждут… Возможно плачут и зовут его, а он не слышит.

– Я попробую, – словно издалека до него донесся собственный голос.

– Плетение неправильное, – отрешенно сказал «огневик».

– Все равно точнее не вспомню.

– Глупо… Ваша смерть детям не поможет.

Они замолчали, прислушиваясь, не долетят ли с дороги звуки приближения повозок.

Тихо шелестел дождь, журчала река, уносящая на север свидетельства минувшего буйства стихии, кричали птицы. В их пронзительных криках чудились горестные стенания по погибшим гнездам. И ни топота копыт, ни стука колес.

Уродливое плетение растаяло.

Алерайо зажмурился, глубоко вдохнул и на выдохе начал заклинание заново. Еще раз. И какое бы ни вышло, он активирует его.

– Неправильное, – обронил «огневик», когда он закончил.

Плетение и правда выглядело сомнительно. Алерайо вдруг почувствовал, что ужасно замерз. Будто смертельный холод уже охватил тело, превращая его в бесчувственное, окостеневшее изваяние.

Алерайо растер ладони и, кашлянув, негромко сказал:

– Все будет хорошо. В конце концов, дети – наше будущее, ради них стоит рискнуть.

– Риск – это когда есть вероятность победы! Вы же… – «огневик» недоговорил и, махнув рукой, направился к тропе. – Делайте, что хотите! Я найду кого-нибудь, больше не могу ждать.

Голос его сорвался: похоже, он и сам не верил, что помощь успеет.

Алерайо расставил ноги шире и сосредоточился на плетении. А не так уж плохо оно выглядит. Он прицепил щуп к центральной точке… В ушах шумело, напряженные мышцы покалывало. Сейчас! У него получится! Он ощутил, как, устремляясь к щупу, поток горячо рванул по венам, в мыслях его сияющий луч уже вонзился в центр плетения…

Земля дрогнула. С оглушительным грохотом из завала вырвался фонтан земли и обломков, а затем расплющенный остов корабля со стоном и треском оторвался от стены и, погребая под собой деревья и мусор, плавно повалился на площадку.

Алерайо едва успел отбежать. С неистово колотящимся сердцем он всматривался в открывшуюся темную дыру, скалившую каменные зубы у самого подножия холма. Торжествующе гудя, в нее врывался воздух, затягивал с собой листья и мелкие щепки. Воздуховод⁈ Но на площадке нет воздуховодов: они все протянуты внутри стен и выходят намного дальше, на склоне холма.

Кто-то тряхнул его за плечи, засмеялся прямо в ухо:

– Получилось! У вас получилось!

Алерайо моргнул, перевел взгляд на «огневика».

– Это не я… Это изнутри…

* * *

Здесь многим пришлось делать выбор, и к этой части у нас родилась песня «Твой выбор»:

Рутуб https://rutube.ru/video/ce5010e1ce4de2cc4958ebcd89ef1cd1/?r=wd

Ютуб https://youtu.be/ZkMCyAijVV0?si=zAQ9-KquQu5yI090

Глава 27
Столичная жизнь

На встречу с дедом и Дариусом ван Тусеном Маркус безнадежно опоздал.

Пока гильдейские смогли открыть зернохранилище, пока пробрались по заваленным дорогам до города… К счастью, у гостиницы его встретил Кэлсий. При виде Маркуса он посерел, но не сказал ни слова: слушая пояснения Шона, молча помог пересесть в свой экипаж и безмолвствовал всю дорогу до столичного особняка. Похоже, пристойных слов для такой ситуации у него не нашлось.

Матери дома не было. Кэлсий лично сопроводил Маркуса до его спальни, распорядился послать за целителем и лией Одеттой, а сам помчался за дедом.

С помощью слуги Маркус успел только переодеться, умыться и лечь, как дом наполнился стуком дверей, голосами и топотом ног. Приехали все и разом. Мать с порога закидала вопросами, целитель – заклинаниями, а дед – яростными взглядами. Пришло время расплаты. Тихонько выдохнув, Маркус закрыл глаза. От заклинаний дэра Аметуса боль таяла, но ее сменяла усталость.

Вспомнилась дуэль. Точнее то, что было после. Как и тогда, он – в постели, окутанный запахами трав и мазей, дед снова в кресле возле кровати, а мать, заламывая руки, мечется по комнате.

Маркус попробовал шевельнуть челюстью, и боль, приглушенная целителем, тут же заворочалась, предостерегая от дальнейших движений. Он покосился на деда. Сведенные брови и мрачный вид не сулили ничего хорошего, и оттого невозможность говорить даже радовала. Иначе что бы он сказал? Что не явился на встречу с ван Тусеном из-за клиентки?

Дед не поймет. Мать тоже.

Пока оба ждали, когда уйдет дэр Амэтус. Тот неторопливо укладывал свои склянки и давал последние наставления слуге, назначенному ухаживать за Маркусом.

Наконец целитель распрощался до завтра. Мать приказала слуге выйти и, стоило только двери за ним закрыться, с яростью налетела на Маркуса:

– Как ты мог⁈ Уже второй раз! Если не найдешь веского оправдания, то можешь забыть не только о помолвке, но и об академии. Дариус ван Тусен не примет тебя обратно!

– Одетта! – властно окрикнул дед и, скрипнув стулом, всем телом повернулся к Маркусу. – Ты жениться собираешься?

В глазах уже не двоилось, но к горлу подкатывала тошнота. От вопросов она, казалось, усилилась, и Маркус, задержав дыхание, осторожно кивнул. Конечно, он собирается! Ничто и никто не сможет помешать его мести. Верховные маги поплатятся за убийство отца, даже если весь мир рухнет в Бездну!

Морщины на лице деда чуть разгладились.

– Кэлсий сказал, вы были уже у портала… Спрашивать, зачем ты вернулся не буду – верю, что причина важная. А ван Тусены пусть считают, что непогода застала тебя на озерах, ясно?

Маркус снова кивнул.

Мать спросила деда, о чем тот договорился с дэром Дариусом. Дед глянул на нее брюзгливо, поднялся и, так и не ответив и не прощаясь, направился к выходу. На пороге обернулся.

– День пока не назначили, но знай, – он вонзил в Маркуса ледяной взгляд, – эта встреча будет последней! Не прийти можешь только в одном случае: если умрешь.

* * *

« Смертельная жатва»

От заголовка на первой странице «Столичной жизни» веяло отнюдь не скорбью и не сочувствием к погибшим и их семьям.

И ведь суток не прошло… У газетчиков, похоже, своя, особая, магия, позволяющая им проникать сквозь закрытые порталы и печатать статьи с невообразимой лихостью, по еще не остывшим следам, по не осевшей пыли.

Маркус кивком отослал слугу, принесшего газету. Хотелось остаться наконец в одиночестве. С утра вокруг хоровод: то завтрак, который он не может есть, то мать с вопросами, на которые он не может ответить, то дэр Амэтус (целитель, по крайней мере, молча делал свое дело), и постоянно – слуга с назойливым «не угодно ли чего?». Уехать бы в поместье…

Пробежав взглядом статью – «ошибка погодников», «небывалые разрушения», «23 погибших», «сотни раненых», – Маркус остановился на рисунке. Городская улица, усеянная обломками и мусором, брошенные экипажи с распахнутыми дверцами, дома с черными провалами выбитых окон… Написали, что смерч прошел по центральной аллее Флиминиса. Теперь, если верить художнику, аллеей это не назвать: ни одного уцелевшего дерева вдоль дороги.

По коридору со стороны материнских комнат раздались стремительные легкие шаги, и Маркус вздохнул. Судя по настрою, мать снова с вопросами. И снова ему кивать и мотать головой. Он, конечно, мог бы отвечать односложно, но разве мать удовлетворится несколькими словами? Лучше уж молчать, пока есть возможность.

– Это правда⁈ – мать ворвалась без стука, с помятой газетой в руках. – Ты ЭТИМ занимался? Нет, для Дариуса ван Тусена это замечательная причина, теперь он не может оскорбиться… Но, Маркус! Ты о семье подумал? Подумал, что случилось бы со мной, если б ты погиб? Это худшее из проклятий: пережить своего ребенка! Да в конце концов, ты – единственный наследник ван Саторов! Ты не имеешь права так рисковать собой!

Догадываясь, чем могло быть вызвано такое возмущение, Маркус тем не менее вопросительно вскинул брови. Мать со злым, мученическим стоном швырнула газету на пол и вышла, хлопнув дверью.

Убедившись, что шаги ее удаляются, Маркус развернул «Жизнь». На второй странице было два изображения. На первом – холм с бегущими вдоль него маленькими фигурками и гигантский смерч, тянущийся следом. А на втором – он сам. Портрет двухлетней давности, по случаю помолвки с Присциллой ван Диррен.

' Невероятное везение.

От очевидцев и непосредственных участников страшных событий, произошедших вчера во Флиминисе, мы узнали о поразительном случае: двенадцать детей, семь женщин и трое студентов-первокурсников оказались один на один со смерчем. Отрезанные от спасительного берега, под градом, который с легкостью ломал ветви деревьев и рвал плотную ткань шатров, в поисках укрытия они бросились к зернохранилищу.

Женщины несли малышей, дети постарше бежали сами, многие были ранены, а сзади их настигал смерч.

Как рассказала нам эсса Паула Дилль, бывшая среди женщин, захваченных стихией врасплох, первый раз надежду на спасение они потеряли еще на склоне холма, по которому пробирались. «Воронка догоняла, мы не успели бы,» – пояснила эсса. – «Тропа размыта, впереди завал – податься некуда. Стоим, а сзади она… Я думала: всё…»

Еще одна эсса, Галия Нис поделилась подробностями того, что позднее случилось в зернохранилище.'

Маркус скользнул глазами вниз, через несколько абзацев.

«Наверняка читатели задаются вопросом: 'Почему мы назвали статью „Невероятное везение“? Какое везение может быть у женщин и детей, оказавшихся сначала во власти смерча, а затем запертых в каменной ловушке с исчезающим воздухом?»

И однако же им повезло! Судьба послала им спасителя – мага, который не отсиживался под защитным куполом, а напротив, рискуя собственной жизнью, встал на пути смерча.

Хотя, подождите! Он даже не маг! Он пока еще студент-третьекурсник.

«Он несколько раз останавливал смерч, – рассказывала эсса Паула. – Все время был между нами и воронкой.»

В борьбе с разбушевавшейся стихией студент получил серьезные травмы. Как нам удалось узнать, у него сотрясение мозга, перелом челюсти, треснувшее ребро и многочисленные ушибы. В таком состоянии невозможно прочесть заклинание!

Но, похоже, нашему герою под силу невозможное: когда пленники зернохранилища окончательно лишились надежды, он смог не только сплести «воздушный таран», но и активировал его. В результате, как выразилась одна из спасенных девочек, «лэр пробил вот такую дырищу!»

Так кто же этот спаситель?

Совсем недавно его назвали недостойным звания студента столичной академии и перевели в Альтию. И будто этого было мало, еще и глава высшей Сивильской школы отчислил его из рядов «фиолетовых лент», якобы испугавшись пагубного влияния, которое он может оказать на молодежь.'

Маркус презрительно фыркнул. Сами же в «Столичной жизни» раздували новость больше прочих! А как радостно трубили, что наследник ван Саторов запятнал имя рода!

«Также вы знаете его как сына казненного дэра Луция ван Сатора.»

Забывшись, Маркус сжал зубы. Челюсть тут же пронзило болью, а в ухо и глаз словно по кинжалу вонзили. Маркус зажмурился, сдерживая стон. Проклятые газетчики!

'Конечно же, э то лэр Маркус ван Сатор!

Нам очень интересно, как теперь назовут своего бывшего ученика руководство школы и ректор Сивильской академии, дэр Дариус ван Тусен? По-прежнему ли они считают лэра Маркуса недостойным? И многие ли из столичных студентов готовы жертвовать своим здоровьем ради чужих, незнакомых им женщин и детей?

Мы уже отправились в школу и академию. Ждите ответы в следующем выпуске.'

* * *

– Читал, читал… – грузный ван Ронц с трудом привстал навстречу Авитусу. – Внук ваш опять отличился. Герой, которому под силу невозможное! Герою-то могли бы и новый портрет… Или лэр Маркус все еще без косы? Вот скандал будет, если после такого ему вернут ленту, а вплести-то ее некуда.

Игнорируя ван Ронца, Авитус поприветствовал сидящих поблизости, кивнул дальним и сел.

Ни один из девяти Верховных магов еще не пришел, но трибуны сенаторов были уже полны. Синие мантии сливались в единое полотно, которое качалось беспокойными волнами, голоса гудели, как рокот приближающегося шторма.

– У нас тут свой ураган намечается, – слева придвинулся дэр Монтий, предвкушающе сверкнул глазами. – Посмотрите, кто сегодня конселарусами. Уверен, это Каладар постарался.

Авитус скользнул взглядом на возвышение, где размещались те, кто должен следить за порядком в зале заседаний. Дэры Вэлиус и Галлус – любители ждать, когда воздух в зале раскалится от криков. Судя по багровым, искаженным лицам, они спорили. «Хорошее» начало.

– Бьюсь об заклад, – продолжал меж тем дэр Монтий, – сегодня «погодникам» припомнят все их промахи, а те в ответ потребуют денег на составление новых климатических карт.

– С кем вы биться собрались? – ворчливо отозвался Авитус. – Ни одного несогласного не найдете.

Действительно, в последние годы «погодники» все чаще не оправдывали надежд, но обвиняли в неудачах природную непредсказуемость и изменения воздушных потоков, и при этом вряд ли лукавили. Взять хотя бы столицу. Скоро утонет, захлебнется в беспрестанных дождях, а всего пару лет назад в это время приходилось поливать дороги, прибивая пыль.

Авитус устало откинулся на твердую деревянную спинку кресла. Разговаривать не хотелось. Мелькнула мысль, что Маркус, возможно, молчит именно из-за нежелания отвечать на вопросы, а вовсе не из-за боли. Ее-то он мог преодолеть. Весь в отца: такой же скрытный и упрямый.

Ван Ронц, видимо, оскорбленный невниманием, целую минуту тщетно изображал скуку, и наконец не выдержал: заерзал, запыхтел и спросил громко, чтобы вокруг услышали:

– Дэр Авитус, расскажите же, что говорит ваш внук. В газетах горазды сочинять, а что на самом деле?

Возбужденно потирающий тонкие сухие ладони дэр Монтий замер и устремил на Авитуса любопытствующий взгляд. Сзади тоже притихли, прислушались.

Мысленно пожелав, чтобы кресло под ван Ронцем развалилось, Авитус тем не менее спокойно произнес:

– Маркусу пока сложно говорить.

– Но ведь писать-то он может!

– Зачем? Мне достаточно знать, что он поступил, как истинный маг: действовал во благо процветания Республики.

– Конечно-конечно… – Ван Ронц студенисто затряс подбородками и, с довольным прищуром глянув на окружающих, вкрадчиво продолжил: – То есть вы считаете, что он намеренно бросился в самую гущу? Я не отрицаю, вы не подумайте! Просто хотелось бы знать точно! Кто-то ведь может решить, что лэр Маркус всего лишь… спасал себя.

Авитус с презрением посмотрел на толстяка – вот уж кто не пожалеет и младенца ради собственного живота – и сухо отрезал:

– Если Маркус спасал лишь себя, значит, этому миру он и нужен!

На мгновенье вокруг установилась полная тишина, а затем дэр Монтий разрушил ее, звонко расхохотавшись. Ван Ронц же открыл рот, но так и не нашедшись с ответом, только запыхтел и часто заморгал.

Внезапно все в зале начали умолкать. Слышно стало конселарусов – они действительно спорили, – и шаги идущих по проходу девяти человек в белоснежных мантиях. Верховные маги прибыли.

Опомнившись, конселарусы затихли, Верховные заняли свои места и ударил гонг. Заседание сената началось.

Обсуждение случившегося вчера во Флиминисе и мер, которые необходимы для восстановления города и окрестностей, очень скоро вылилось в шумную свару.

На «погодников» насели все, кто заплатил за дожди, но так их и не получил. «Погодники» же свою вину не признавали: ожесточенно доказывали, что необходимы исследования, и били себя в грудь утверждая, что повторные попытки увенчаются успехом. В конце-концов, потребовали денег от Республики. «Земледельцы» тут же присоединились к ним в последнем требовании. Напирали на то, что в случае неурожая голодать будут все. От такой наглости на дыбы стали прочие гильдии: как же так, они-де в поте лица, а кто-то попросит и ему дадут. За просто так!

Всё было ожидаемо. Удивили только конселарусы. На сей раз они споро и беспощадно ставили сферы тишины. Достойный сенатор, жаждущий быть услышанным, вскочил с места – сфера! Слишком громко назвал оппонента ослом – сфера! Посмел грубо отозваться в сторону Верховных – за это тоже сфера! Дэры Вэлиус и Галлус будто соперничали.

Ван Ронц, не скупившийся на ругательства покрепче «осла», «умолк» одним из первых. Авитус видел краем глаза его красное, перекошенное лицо, видел как он потрясает кулаком и что-то кричит, но к великому облегчению, не слышал.

– Этак мы с вами вдвоем останемся, – усмехнулся дэр Монтий.

Пока он, как и Авитус, помалкивал – оба ждали, когда можно будет высказаться, не надрывая глоток.

Авитус хмуро следил за Верховными. Глава «погодников», ван Лерц, и консул «земледельцев», ван Тирен, переговаривались, склонив друг к другу головы. Дариус ван Тусен погрузился в собственные размышления и вовсе не обращал внимания на происходящее, а Каладар наблюдал за спорами на трибунах сенаторов. Отсюда выражение глаз его было не различить, но Авитус не сомневался: этот выскочка-плебей наслаждается. Вся его поза, все мельчайшие телодвижения выдавали полное удовлетворение происходящим, словно он вел одному ему известную игру, и противник его, послушно делая ходы, приближался к гибельному концу.

Наконец, тактика конселарусов возымела действие. Сенаторы начали умолкать, речи стали более сдержанными и осторожными. Проголосовали быстро. «Погодников» обязали бесплатно пригнать дожди, куда они не смогли ранее, а также выделили средства на исследования. «Земледельцам» денег не дали, но они вполне удовлетворились и обещанным дождем.

Заседание длилось меньше часа, и когда ударил гонг возвещающий его окончание, сенаторы все еще шумели, что-то доказывая друг другу.

Авитус вышел в атриум. У окна задержался, всматриваясь в дождливую пелену и решая, стоит ли навестить внука. Тот, верно, уже прочел статьи… Спалить бы все газетенки! То в чан с дерьмом окунут, то вознесут на пьедестал! Маркус и без того слишком дерзок: его огонь притушить надо, а они, наоборот, масла плещут.

Рядом встал неслышно подошедший дэр Монтий. Улыбнулся, глядя на отражение Авитуса:

– О лэре Маркусе думаете?

Авитус промолчал. Селена тоже всегда угадывала, когда он думал о внуке, говорила, что он хмурится так озабоченно, будто у него в горле рыбья кость застряла.

– Вы уж не сердитесь, что я засмеялся на ваши слова о нем, – продолжал дэр Монтий. Он вдруг стал непривычно серьезен и даже печален. – Звучало, конечно, слишком вызывающе, но мне понравилось. Если бы я мог сказать так про своих сына или внука – хотя бы про одного из них… «Он нужен этому миру»… Я был бы счастлив.

* * *

Маркус чувствовал, что звереет. Третий день в постели, без газет (их он читать не желал), без книг (от пары страниц уже мутило), без тренировок! Даже дед не зашел ни разу! И потому письма, принесенные с утренней почтой обрадовали невероятно.

Верхнее было от дэра Алерайо ван Видуса. Маркус хорошо помнил его: два года назад «земельник» руководил их практикой во Флиминисе. На сей раз они встретились у зернохранилища, и дэр Алерайо выглядел слегка безумным, мало похожим на себя прежнего, расчетливого и хладнокровного. Впрочем, если девочки, которых он подхватил на руки, – его дочери, то неудивительно.

Два других письма послали Шон и Вэлэри. Неожиданно.

Начал Маркус с послания дэра Алерайо. Тот горячо благодарил за спасение дочек (значит и правда, своих детей едва не потерял) и желал скорейшего выздоровления.

Шон помимо аналогичных пожеланий спрашивал, можно ли навестить Маркуса и не будет ли лиа Одетта против. Конечно, будет! И Шон прекрасно это знает.