Текст книги "Голем (ЛП)"

Автор книги: Эдвард Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

2.

Наши дни.

– Ну, разве это не ужасно? – спросил Сет.

– Пароход, – хихикнула Джуди.

– В земле.

После странного заявления Ховиса, Сет, Джуди и мистер Кротер последовали за ним. Ирригационная бригада уже закончила работу на день, но теперь их заменила бригада землекопов из штата. Им не потребовалось много времени, чтобы обнаружить то, что выглядело как рулевая рубка лодки и, более отдалённо, ржавые стойки большого гребного колеса.

Сет покачал головой.

– Наш первый день в новом доме и знаешь что? На моей земле есть пароход. Зачем кому-то хоронить грёбаный пароход?

– Наверное, пароход похоронила природа, Сет, – предположила Джуди. – Держу пари, лодка затонула.

– Как он мог утонуть? Река почти в миле к югу, – сказал риэлтор Кротер.

– Вообще-то друг мистера Кона прав, – ответил Ховис. – Реки сейчас нет, но она была.

Сет уставился на него.

Джуди выдала одну из своих типичных демонстраций знаний.

– В девятнадцатом веке речные пароходы тонули десятками из-за плохой конструкции или неправильного использования. Капитанам доплачивали за то, чтобы они добирались до места назначения как можно быстрее. Котлы могли взорваться или расплавиться от перегрева печей. Около четырёх тысяч человек погибло при затоплении пароходов в 1800-х годах.

Сет нахмурился.

– Откуда ты столько знаешь о пароходах?

– Я встречалась с профессором истории. У него был пунктик насчёт пароходной эры в Америке, – oна рассмеялась. – К сожалению, у меня с ним ничего не было. Бросила его после второго свидания.

– Хорошо, – сказал Сет. – Теперь я не ревную. Но это всё ещё не объясняет, почему эта лодка похоронена на моей земле.

– Думаю, землетрясение или наводнение, – ответила Джуди. – Наводнения и лавины часто меняют русла рек.

– Опять верно, – сообщил Ховис. – По данным государственных властей, с которыми я говорил ранее, здесь было землетрясение, в августе 1880 года. Эта лодка могла затонуть просто из-за этого, или, возможно, она затонула раньше по какой-то другой причине. Если мы найдём название лодки, мы узнаем намного больше.

Сет потёр лицо, всё ещё сконфуженный.

– Но это же суша! Вы хотите сказать, что это была река?

– Именно это я вам и говорю, мистер Кон. – Он развернул небольшую карту местности, затем указал пальцем. – Здесь вы видите, что река Бруэр течёт прямо от Чесапикского залива до Ловенспорта.

Кротер присмотрелся.

– Почти идеально прямая линия.

– Да, но с конца ледникового периода и до августа 1880 года, – Ховис изобразил пальцем над рекой букву “S”, – она была такой. Землетрясение изменило направление течения реки. Тем временем лодка затонула, так как вода протекала в этом направлении “S”, и, вероятно, была поднята илом во время землетрясения. Или это русло реки свернулось, – Ховис пожал плечами и даже улыбнулся на диковину. – Я никогда не слышал о таком, но эксперты говорят, что такое случалось не раз в небольших реках, таких как Бруэр.

– Довольно странное обстоятельство, – сказал Кротер.

Грохот инструментов и пыхтение моторов усилились. Все посмотрели на экскаваторы. Небольшие ковши осторожно зачерпывали землю, открывая большую часть корпуса корабля. Рулевая рубка выглядела на удивление неповреждённой для такого случая, и даже некоторые стёкла в иллюминаторах остались целыми.

– Интересно, как глубоко он зарыт? – рискнул спросить Сет.

– У пароходов очень неглубокие корпуса, -заметила Джуди, – но обычно они двухэтажные. Сейчас мы смотрим на кокпит, а за ним, вероятно, каюты экипажа и, возможно, небольшой камбуз.

Сет обдумал информацию, затем понял, что нижний уровень ещё не откопан.

– Тогда что под ним?

– Грузовой отсек. Вот для чего использовались все эти лодки, Сет – для перевозки товаров из одного места в другое, – Джуди указала за спину. – А между колесом и грузовым отсеком будет котёл и топка.

Перевозка товаров, – подумал Сет.

– Тогда в этой штуковине мог находиться груз, который она тащила, когда затонула.

– Хорошая мысль, мистер Кон, – сказал Кротер. – И судя по его расположению, он, вероятно, доставлял товар в Ловенспорт.

Ховис согласился.

– К востоку отсюда никогда не было другого речного порта.

– Интересно, – пробормотал Сет.

– И что ещё более интересно для вас, я имею в виду, это то, что всё ценное на этом судне по закону принадлежит вам, если только не удастся отыскать наследников, – Ховису казалось это сомнительным. – Но об этом я бы не беспокоился.

Джуди схватила его за руку с сильным волнением.

– Давно утраченные ценности!

Сет рассмеялся.

– Наверное, в этой куче нет ничего, кроме мумифицированных кукурузных бушелей и мешков с мукой, твёрдой, как цемент.

– Может, да, а может, и нет, – сказал Кротер. – Вам придётся подождать и посмотреть.

– Если на этом судне есть ценный антиквариат, драгоценности или даже документы, вы, возможно, сорвёте куш, – добавил Ховис.

Сет даже не задумался об этом.

– Я уже сорвал куш в своей карьере, – он обнял Джуди, – и с моей девушкой. Мне всё равно, что на лодке. Он ещё раз взглянул на раскопанную рубку. – Но это интересно.

– Мы будем держать вас в курсе, – сказал Ховис, и вдруг один из рабочих перебил его.

– Эй, мистер Ховис! Похоже, мы нашли название лодки.

Они все перешли на другую сторону ямы, где левая сторона рулевой рубки была вырыта почти до самого пола. Рабочий натирал до блеска название парохода от старого, засохшего ила, коричневевшего рядом с несколькими неповреждёнными иллюминаторами.

– Столетние буквы плохо видны. “Ве-ге-нер”, – прочитал он.

Странность всей ситуации, старого речного судна, погребённого на его земле, едва ли волновала Сета. Если уж на то пошло, это открытие лишь раздражало. Если не считать фотографий, присланных Кротером по электронной почте, Сет ещё не успел осмотреть свой новый дом. Кротер пошёл с ними обратно, чтобы проводить.

– Интересная идея пришла вам в голову, мистер Кон, – сказал риэлтор, ища в кармане ключи. – Вы сохранили внешний вид дома и полностью модернизировали интерьер.

– Не могу дождаться, когда увижу его, – сказала Джуди, но всё ещё не могла прийти в себя от вида тёмных, шероховатых наружных стен. – Вы можете сказать, насколько он прочен, просто взглянув на него?

– Крепкий – не то слово, – сказал Кротер. – Снаружи – лиственничные стропила, очень плотное дерево. Отличный изолятор, и сильно устойчивый к термитам и гниению, – наконец он нашёл ключ, но костяшками пальцев вцепился в стену рядом с входной дверью. – Все эти травяные поля вокруг нас когда-то были густым лесом. Лиственница и дуб, но в основном лиственница. Человек, который построил этот дом, Гавриил Ловен, сделал состояние на этих лесах.

– Лесопромышленность? – Сет терялся в догадках.

– Нет, на самом деле он построил лесопилку и стал ведущим поставщиком шпал. Лиственница – лучшая древесина для этого, её до сих пор используют. Он и его люди были иммигрантами из Чехословакии, и их не устраивало быть угольщиками, как местное население. Он просто определил промышленную потребность и сделал это. В своё время он стал магнатом в области изготовления железнодорожных шпал.

– Гавриил Ловен, – повторила Джуди.

– Он построил весь город Ловенспорт в нескольких милях к западу отсюда, а этот дом построил для себя и своей семьи, – Кротер снова постучал по дереву. – Кстати, этот дом построен без каких-либо гвоздей.

– Никаких гвоздей? – спросил Сет. – Тогда как же…

Джуди ответила.

– Вместо того чтобы прибивать стропила и каркас, они вручную просверливали отверстия в каждой балке, а затем вбивали в них деревянные колышки. Колышки были из зелёного дерева, поэтому, когда они высыхали, они набухали. По существу, они скрепляли так все балки.

Кротер кивнул.

– Таких домов больше не строят. На самом деле Ловен-Хаус – единственный дом в своём роде в этом районе и одно из старейших уцелевших одиночных жилищ в округе. В самом Ловенспорте есть несколько улиц с рядами домов, построенных так же.

Ловен-Хаус, – подумал Сет. – Теперь это мой дом, но он так и будет всегда называться – Ловен-Хаус.

– Я не понимаю, как я получил эту собственность так дёшево. Я думал, что такой дом будет иметь большую историческую ценность или что-то в этом роде.

– Можно подумать, что так, – согласился Кротер, – но я полагаю, что в наше время люди не очень-то заботятся о своей истории. – Он хотел было открыть входную дверь, но спохватился и отступил в сторону. – Дамы вперёд, конечно.

– Сет, тебе оказана честь, – сказала Джуди. – Это твой дом.

– Это наш дом, и, как сказал мужчина, дамы вперёд.

Улыбаясь, Джуди коснулась ручки, но что-то над ней привлекло её внимание.

– Что это такое?

Сет заметил угрюмый дверной молоток, вделанный в центральную перекладину тяжёлой двери, странный овал из потускневшей бронзы, изображавший угрюмое, наполовину сформировавшееся лицо. Только два глаза, ни рта, ни носа, ни других черт.

Должно быть, он там с тех пор, как построили дом.

– Это самый уродливый дверной молоток, который я когда-либо видел, – объявил он. – Первое, что мы покупаем, когда идём в “Home Depot”– это новый дверной молоток.

Джуди даже не успела шагнуть за порог обеими ногами, как в изумлении застыла. Фойе выходило в длинную гостиную и несколько боковых комнат, обставленных в стиле ар-деко, похожих на квартиру в Тампе. Мягкие нейтральные тона в комнатах сливались с другими, более яркими тонами. Массивный сборный диван располагался рядом со столь же массивным плазменным телевизором.

– О, Сет, это так здорово! – Джуди была в восторге.

– Очень нейтрально и сдержанно, – Сет усмехнулся. – Как и наши личности.

– Совсем как в нашем старом доме. А смешение стилей так удачно сочетается.

Сет был в восторге, что ей понравилась обстановка, но…

– Смешение стилей?

– Да! Модернизм интерьера, замаскированный девятнадцатым веком, тем, как дом выглядит снаружи!

–Я… об этом я даже не подумал, – признался он.

Одобрение Джуди распространилось на весь первый этаж: симпатичный уголок для завтрака, который будет освещаться естественным утренним светом из стрельчатых окон, кухня с модной посудой со всеми новыми технологиями и библиотека, оборудованная аккуратными книжными полками из хромированной проволоки и чёрных панелей.

– Там достаточно места для всех твоих учебников, – заметил Сет. – И у каждого из нас есть офис наверху.

Весь первый этаж был устлан зелёным ковром цвета морской пены, за исключением необычной кухни, пол которой был выложен чёрно-белой шахматной плиткой. Коробки с их личными вещами были аккуратно сложены грузчиками.

– Мне нравится! – Джуди взвизгнула, потом быстро обняла и поцеловала его.

– Подрядчики приложили немало усилий, чтобы воплотить ваши пожелания в жизнь, мистер Кон, – сказал Кротер. – Это действительно уникальный дом. Нет ничего подобного в округе, я могу сказать вам это точно.

– Посмотри наверху, дорогая, – сказал Сет Джуди. – Нам с мистером Кротером нужно просмотреть кое-какие бумаги, а потом я поднимусь.

Джуди взволнованно поспешила вверх по лестнице. Подписание окончательных документов заняло всего несколько минут.

– И, если вы когда-нибудь решите заново отделать подвал, – напомнил Кротер, – просто позвоните мне, и я сразу же найму людей.

– Подвал? Ух ты, я и забыл, что он у нас есть.

– Это просто старомодный погреб для фруктов и овощей со стропильными стенами и земляным полом. В старые времена, однако, это было ближе всего к холодильнику.

Сет кивнул без особого интереса. Даже если теперь у него есть деньги, зачем тратить их на это?

– Где эта лесопилка, о которой вы говорили? Это рядом?

– Да, конечно. Оригинальная лесопилка Гавриила Ловена расположена рядом с городской площадью в Ловенспорте, прямо на реке. Хотите верьте, хотите нет, но этот дом тоже стоял у реки…

– Но землетрясение позаботилось об этом, как я понимаю.

– Да. А что касается лесопилки, то там сейчас только остатки фундамента. Я сомневаюсь, что жители Ловенспорта когда-нибудь продадут землю или построят на ней дом, хотя это впечатляющая прибрежная недвижимость.

– А почему бы и нет?

– Это важно с исторической точки зрения.

– А, понятно. Лесопилка, которая сделала состояние Гавриилу Ловену.

– Вот именно. Ну, и пример старого доброго почтения. Не хочу показаться слишком мрачным, но это также место последнего упокоения, так сказать, самого Ловена.

Сет не понял.

– Вы хотите сказать, что его похоронили на лесопилке?

Кротер убрал бумаги и закрыл портфель.

– Ну, в некотором смысле. Его убили там.

– Вы шутите?

– Боюсь, что нет. Успех Ловена как бизнесмена породил довольно много зависти среди истинных местных жителей этого района. Это была мрачная компания, известная как клан Коннеров. Хотя Ловен владел землёй законно, Коннеры считали её своей, потому что они были американцами, а Ловен и его люди – нет.

– Вы сказали, чешские иммигранты.

– Да, не говоря уже о том, что они были евреями. В то время евреев преследовали в этой стране, как и в большинстве других стран, и, как это было принято в те времена, продолжались междоусобицы, которые становились довольно кровавыми, – Кротер напрягся от внезапного беспокойства. – Так или иначе, в конце июля 1880 года Ловена похитили люди Коннера.

Кротер, казалось, закончил рассказ, как будто не хотел продолжать, но Сет уже был заинтригован.

– И что? – спросил Сет.

– Его связали на лесопилке, избили, а потом люди Коннера взорвали это место вместе с ним; в то же время остальные члены клана Коннера устроили массовое убийство. Все мужчины, женщины и дети были застрелены. Сначала были изнасилованы женщины, и поговаривали, что были изнасилованы и дети постарше. Пощадили только младенцев и совсем маленьких детей. Но к концу ночи Гавриил Ловен и всё взрослое население Ловенспорта были мертвы. И всё потому, что они евреи.

– Что-то вроде “Ночи длинных ножей”, – раздражённо сказал Сет. – Но что вы имели в виду, когда сказали, что Ловена похоронили на лесопилке?

Кротер колебался.

– Это довольно мрачно, мистер Кон, но раз уж вы спросили… На самом деле от Гавриила Ловена почти ничего не осталось. Он был привязан к коробке с динамитом, а затем коробка была взорвана.

– Ого, – заметил Сет, за неимением ничего другого. – Этого достаточно.

– Согласно преданиям, нашли только его голову. Она была захоронена на том самом месте.

– Я надеюсь, что Коннер и его люди были привлечены к ответственности.

Кротер казался уставшим и расстроенным.

– Не по закону, если вы это имеете в виду. Маршал и его заместители в то время сами были антисемитами.

– Так что же случилось?

Кротер схватил кейс и направился к двери. Только теперь Сет заметил “Звезду Давида” на шее риэлтора.

– В течение одной недели, – закончил Кротер, – все члены клана Коннеров – более сотни – были зверски убиты. Их не просто застрелили – их искалечили, обезглавили и разорвали на куски.

Сет прищурился на собеседника.

– Но как? Если все взрослые в Ловенспорте были убиты, кто уничтожил клан Коннера?

– Никто не знает, – ответил Кротер, быстро повернулся и вышел.

3.

– Второй отряд Сомнеровской бухты, как слышите?

Рош нахмурился, глядя на приборную панель. Он схватил девушку за волосы и поднял её голову от своих коленей.

– Эй, ты не хочешь, чтобы я…

– Второй отряд Сомнеровской бухты на связи, – пробормотал Рош, включая рацию.

– Всем офицерам! На Пайн-Драйв 12404 сообщение о множественном сигнале шестьдесят четыре!

Да ты издеваешься надо мной!Твою ж мать! – мысленно крикнул Рош.

– Принял, я – десять-восемь, нахожусь на Пайн-драйв, – сказал он и повесил рацию.

Девушка с остекленевшими глазами уставилась на него.

– Что такое множественный сигнал шестьдесят четыре?

Коп поспешил застегнуть брюки, надеть полицейскую фуражку и завести машину.

– Это множественное убийство, – oн перегнулся через неё и распахнул дверь. – А теперь убирайся. Мне надо ехать.

Её губы задрожали.

– Сначала дай мне мой порошок.

– Ты не закончила, милая. Так что убирайся.

– Чушь собачья! Я не виновата, что тебя вызвали! Дай мне мой порошок!

Рош с удовольствием ударил бы её дубинкой по лицу, но это было не в его стиле. Было проще просто отдать его ей.

– О’кей, – oн выбросил маленький пакетик за дверь, как будто выбросил окурок. – А теперь убирайся.

Девушка выскользнула из машины и захлопнула дверь.

Рош включил фары патрульной машины, включил красные и синие сигнальные огни, затем вдавил педаль газа в пол. Темнота плохо освещённых дорог, казалось, поглотила его. Он помчался по Мейн-Стрит, потом по Коув, мимо монолитных жилых домов, где жило так много его “клиентов”.

Продолжайте употреблять кокаин, подонки, – подумал он. – Вы продолжаете покупать, мы продолжаем поставлять.

Будучи посредником в этих операциях, Рош чувствовал себя в полной безопасности. Он доставлял кокаин этим деревенщинам, в то время как они брали на себя все риски. Это были хорошие деньги.

К тому времени, когда я получу право на социальное обеспечение, социального обеспечения уже и вовсе не будет, – рассуждал он. – Если не я, то кто-нибудь другой. Бизнес есть бизнес. Не моя вина, что люди настолько глупы, чтобы экспериментировать с наркотиками. Но им виднее.

Когда он припарковал машину, обшарпанный дом выглядел как световое шоу. Там стояли ещё три полицейские машины и машины скорой помощи. По периметру толпились полицейские и медики. Рош вышел из машины и немедленно остановил одного из полицейских, Элиота, который, казалось, шатаясь, выходил через парадную дверь.

– Да что с тобой такое? – спросил Рош. – Тебе нехорошо?

Молодой офицер ошеломлённо оглянулся, его лицо было белым как полотно.

– О, капитан Рош. Чёрт побери…

Рош ухмыльнулся. Внешний вид был важен.

– Выпрямись, рядовой. Ты – полицейский. Боже, ты выглядишь так, будто тебя сейчас вырвет.

– Я… уже сделал это, сэр. В… в доме.

Рош увидел Штейна у двери и перехватил его.

– Что такое? Это больше похоже на захват заложников, чем на убийство.

Даже Штейн выглядел немного потрясённым. Он понизил голос.

– Это дело, которое мы поручили Ди-Мэну и Чокнутому.

– Диспетчер сказал, что произошло несколько убийств. Я заплатил им только за “Печеньку”.

– Вот как? Ну, значит у тебя есть немного больше бардака за те же деньги.

Штейн провёл его в дом, битком набитый полицейскими и криминалистами. Вспышки на камерах щёлкнули несколько раз, вспышки света заставили Роша вздрогнуть.

– Сюда.

Это была гостиная, если это можно так назвать: грязные стены с дырами размером с кулак, ветхая мебель и сломанный диван, плюс множество пластиковых ящиков из-под молока, на которых сидели наркоманы, когда приходили сюда, чтобы закурить. Здесь пахло мочой и потом, как в любом наркопритоне, но было что-то ещё более едкое в воздухе, и Рош знал, что это должна быть свежая кровь. В углу громоздился мусор, на древнем ковре было рассыпано немного порошка и разбросаны знакомые пластиковые мини-пакеты размером один на один дюйм.

– Где, чёрт возьми, “Печенька?” – прошептал Рош.

– В спальне. С остальными. Вот куда они все побежали.

Пройдя по обшарпанному коридору с заплесневелым ковром, Рош свернул в комнату, где снова вспыхнули огни…

Ох, ебать!

От этого зрелища он почувствовал, как будто его ударили по лицу.

– Криминалист говорит, всего шесть тел, – сообщил Штейн.

– Откуда, чёрт возьми, он знает? – огрызнулся Рош.

В вонючей комнате валялись не столько тела, сколько их части. Руки и ноги, которые, казалось, были выдернуты из суставов, можно было увидеть везде, куда бы ни посмотрел Рош. Здесь первоначальный цвет ковра был почти полностью скрыт ещё влажной кровью.

Рош насчитал шесть туловищ, хотя и не был уверен. В одном теле, в животе зияла огромная дыра, открывая блестящие внутренности, из другого тела виднелась открытая грудная клетка. Рош уставился на небьющееся сердце.

Но даже среди всей этой крови он довольно быстро оправился от первоначального шока. Бизнес, действительно, был бизнесом.

Эта комната, полная мёртвых неудачников, ни хрена для меня не значит. Я заплатил этим двум деревенщинам, чтобы они сделали свою работу, и лучше, чем это, они бы не сделали.

Рош внимательно осмотрел каждую отрубленную голову.

Штейн подтолкнул его локтем.

– На комоде.

Рош не уловил.

На старом комоде с открытыми ящиками, полными мусора, лежала голова, которую он искал. Голова лежала на боку, слезящиеся глаза всё ещё были открыты, губы странно поджаты, словно в раздумье. Несомненно, это была голова Трейси “Печеньки” Робертс.

Хорошая работа.

Рош хотел громко хлопнуть в ладоши, что этот будущий информатор больше не представляет для них угрозы, но это может быть неуместно.

Но мне интересно…

– Эй, Кристо! – он спросил у окружного криминалиста, который укладывал отрезанную руку в большой мешок. На нём были бахилы и шапочка для волос. – Та голова на комоде. Есть идеи, где её торс?

Кристо, казалось, ничуть не смутил творившийся вокруг ужас.

– А, рыжая, – oн указал на торс в центре комнаты. – Возможно, это моё предположение, но я не могу быть уверен прямо сейчас, не в этой неразберихе.

Рош сразу понял. “Печенька” была рыжеволосой, с рыжими волосами на лобке.

Ух ты, – подумал он. – Это первоклассная работа.

– Что, э-э-э… Что это у неё там болтается? Ну, ты понимаешь…

Кристо ухмыльнулся.

– Из влагалища, капитан?

– Да.

– Это её матка и весь набор яичников.

Рош поднял брови.

– Как мог… Как мог…

– Как могла её матка и яичники оказаться вне влагалища, капитан?

– Ну, да.

Кристо снова взялся за руку.

– Понятия не имею. Может быть, крюк.

– Крюк?

– Да. Когда я работал в Сиэтле, у нас была тёлка, которую её бойфренд замочил на одном из причалов. Он воткнул в неё багор и вытащил что-то.

– Боже, что за ужасный мир!

Рош собирался уходить, когда увидел что-то ещё, и его сердце подпрыгнуло от радости, которую он был вынужден скрыть. На матраце кровати, который теперь был окрашен кровью и другими различными телесными выделениями, лежала ещё одна голова. Это был мужчина-афроамериканец. У него была дурацкая серьга в ухе в виде крошечного золотого дельфина, а на голове – бейсболка “New York Yankees”.

– Я узнаю эту голову где угодно, – заявил Рош. – Это Кэдди Кэпп Робинсон!

– Ты меня разыгрываешь, – сказал Штейн, прищурившись.

– Их с братом лица на стенде в участке. Чёрт, сержант Штейн, вы никогда не смотрели на наши местные розыскные посты? Кэдди всегда носит бейсболку “Yankees”, а его брат Джерри всегда носит “Red Sox”.

– Ты знаешь…– Штейн прищурился ещё сильнее. – Думаю, ты прав.

– Я это знаю. Половина "Крэксонвилльских Ребят", чувак. Это большие наркодилеры, – oн вытащил Штейна из дома и потащил к машине.

– Ты выглядишь слишком радостно, – прошептал Штейн, когда они отошли от дома.

– Эй, я представитель закона, и я просто вне себя от радости, что сраный наркоторговец больше не сможет развращать нашу молодежь, распространяя это зло.

Штейн ухмыльнулся.

– Ты вне себя от радости, потому что эти парни – наши единственные конкуренты.

– Ну…– улыбнулся Рош. – Вот дерьмо! Мы даже в плюсе! Мы заплатили двум деревенщинам, чтобы они убрали “Печеньку”, и они также в конечном итоге убрали одного из отморозков, которые сильно сокращают нашу прибыль. Боже, благослови этих парней!

– Да, но… Господи. – Штейн вздохнул. – Им не нужно было так это делать, не правда ли? Я никогда в жизни не видел столько расчленённых людей в одном месте.

Рош усмехнулся и сунул в рот сигару.

– О, я готов петь, Штейн, готов кричать! Господи, парочку наркоманов кромсают, а ты ведёшь себя так, будто это человеческая трагедия. К чёрту всё это. Мне всё нравится! Обожаю смотреть на мёртвых наркоманов. Замечательный день сегодня, Штейн, – он хлопнул Штейна по спине и рассмеялся. – Хорошо быть живым.

– Ты реально ебанутый на всю голову.

Рош бросил тяжёлый взгляд на своего подчинённого.

– Проститe, – извинился Штейн. – Bы реально ебануты на всю голову, капитан.

– Так-то лучше! – Рош усмехнулся. – Я уже начал думать, что ты теряешь манеры! – Он посмотрел на часы. – Эй, “McDonald’s” ведь ещё открыт? Я бы съел бургер с двойной рыбкой. Ты когда-нибудь ел бургер с двойной рыбой?

Лицо Штейна, казалось, вытянулось от изумления.

– Мы только что вышли с бойни, а ты голоден?

– Да, у меня всё в порядке, дружище!

– Эй, капитан! – послышался прерывающийся голос.

Они обернулись и увидели приближающегося Кристо, стаскивающего перчатки.

– Вот он, солдат из дома трупов, – усмехнулся Рош. – Эй, Кристо, дашь мне потаскать свои сапоги на ночь, а?

Кристо вздохнул.

– Знаете, капитан, вы очень странный человек.

Рош изобразил обиду.

– Я не странный, Кристо. Я называю себя экстраординарным.

– Хорошо, но…– Кристо, казалось, что-то беспокоило.

– В чём дело? Ты нашёл крюк? – Рош рассмеялся.

Кристо откашлялся.

– Помните, прошлой весной у нас было что-то похожее? Наркоманку, которую мы нашли за китайским рестораном?

– О, конечно, – сказал Рош, но подумал:

Ты чертовски прав, я помню. Я тот, кто заплатил за убийство.

– Да, это тоже было чересчур, – сказал Штейн. – Разве ей не отрезали руки?

– Не обе руки, а одну руку и одну ногу, – пояснил Кристо. – И они не были отрезаны; судмедэксперт сказал, что их не отрезали. И в этой комнате…– oн указал на дом. – Похоже на то же самое. На шеях и суставах нет следов лезвий.

Рош театрально поднял палец.

– А усердный следователь недоумевает, потому что никак не может понять, как человек может быть настолько силён, чтобы отрывать головы от шей и конечностей. Тогда позволь обратить твоё внимание на тот факт, что конкурирующие наркодилеры, как известно, часто делают такое со своими врагам. Привязываешь одну руку к дереву, другую к заднему бамперу и жмёшь на газ. Мгновенное расчленение.

Кристо нахмурился.

– Я знаю, капитан, но я говорю не об этом. Прошлой весной, когда произошёл тот случай, я много работал с телом мёртвой девушки и…

– С кусками мёртвой девушки, ты имеешь в виду, – сказал Рош и усмехнулся.

Кристо едва не застонал.

– Да, сэр, А вы помните подробности этого дела?

Рош остановился.

– Я… к сожалению… Каждодневное давление и ответственность быть капитаном полиции, держат мой мозг в напряжении, и я не способен вспомнить такие мелочи.

– Я нашёл perimortal residuum⁵ на частях тела, капитан.

– Perimortal residuum? Что это за хуйня?

– Инородное вещество, оставшееся на теле в момент смерти, – определил Кристо. – Похоже на сажу или что-то в этом роде, только легче. Я думал, это пыль.

Рош скрестил руки на груди.

– Кристо, не мог бы ты перейти к делу? Я умираю от желания съесть бургер с двойной рыбой до закрытия “McDonald’s”. Ты когда-нибудь ел бургер с двойной рыбой? Они великолепны.

Кристо покачал головой.

– Судмедэксперт уполномочил меня отправить образец в лабораторию в Джермантауне.

– Perimortal residuum… – Рош растянул термин для эффекта.

– К тому времени, когда лаборатория прислала результаты, прошло несколько месяцев, и убийство уже было раскрыто, но, знаете, я клянусь, что такие же следы есть на многих частях тела в доме.

– Замечательно, – тупо сказал Рош. – И ты, вероятно, предполагаешь, что парень, убивший девушку прошлой весной – это тот же самый парень, который убил всех наркоманов в этом доме? Ты так и не сказал нам, что это было за вещество?

– Да, конечно, – согласился Кристо. – В лаборатории в Джермантауне сказали, что это глина.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Июль, 1880 года.

1.

– Встань в девятый круг и посмотри, как пламя разгорится, когда ты войдёшь…

Гаон торжественно встал, и двое учеников вошли внутрь вместе с ним. Было девять факелов, по одному на каждый круг и по одному на каждый из девяти кругов ада.

Гаон уже начал приходить в экстаз.

Только вера может спасти нас сейчас, мой Святейший Мелех, наш чёрный Спаситель.

Его тяжёлые мысли поплыли дальше.

Дай нам силы в эту ночь, прошу тебя.

Девять малых кругов из камней были расположены в форме большого круга, в то время как святой десятый круг, образовался в центре. Все камни были скользкими от свежей крови собак и шакалов. Потрескивали факелы, согревая и так жаркую ночь.

Очень скоро станет намного жарче.

Гаон и двое учеников следовали всем правилам таинства: питьё крови, десятидневный пост, сжигание масел и мирры.

– Гаон! – закричал Ахрон, кашляя от дыма факела. – Я боюсь...

– Имейте веру! – рявкнул Гаон, его голос усилился от гулкого эха. – Братья мои, мы все верующие, поэтому мы должны верить, мы должны верить до конца…

– Да, Гаон, – хором ответили Ахрон и третий, Илай.

И вот трое мужчин стояли в своих тёмных парусиновых плащах на внешнем краю девяти кругов. Гаон знал, что его ученики боятся. Только у него самого не было страха.

– То, что ты видишь своими собственными глазами, ты видишь глазами нашего Спасителя.

– Знаю, знаю, мой Гаон, но…

Гаон улыбнулся.

– Тогда ты знаешь, что сила нашего Святого Мелеха велика. То, что произойдет здесь ночью, покажется невозможным, так как этот тесный круг помазанных камней – ничтожная граница – будет простираться до безграничности самого нашего Спасителя.

– Да, Гаон! – закричал Ахрон, теперь уже радостно.

У их ног был десятый круг, в который ещё никто не вошёл.

– А теперь принесите наши жертвы.

Ахрон и Илай покинули круг и через несколько мгновений втащили двух грязных голых мужчин из презренного клана Коннера. Они были связаны и с кляпами во рту, но были живы, их глаза были открыты от ужаса, а тела дрожали.

– У нас хватит на двоих, брат Илай?

– Да, я молюсь об этом, Гаон. Едва-едва, но… Да, достаточно. Мы должны обмазать их тонким слоем.

– Да будет так.

Глаза Ахрона остановились на двух дрожащих людях. Так велик был их страх, что можно было слышать биение их сердец.

– Что тревожит тебя, Ахрон? – спросил Гаон. – Скажи.

– Но… но… мы должны убить этих людей? Наверняка будут задавать вопросы. На нас падут подозрения Коннера. Не безопаснее ли будет эксгумировать пару трупов?

– Верь, – повторил Гаон. – Эти люди – воры-язычники, которые оскверняют наших женщин и опустошают нашу землю.

– Они насильники, Ахрон, – заявил Илай, – и насилуют наших женщин, даже наших детей. Наш Спаситель позволяет нам, мой брат.

– Хорошо, хорошо, Илай, – похвалил Гаон. – Ты не забыл этого, как брат Ахрон. Мы не просто можем это сделать, мы обязаны. Зло за зло.

Ахрон сглотнул.

– Да, Гаон.

– Теперь мы закроем глаза и, погрузившись в веру, вместе войдём в десятый круг, и вы потащите за собой этих двух грязных животных.

Дело было сделано. Теперь они стояли в центре более широкого круга. Люди Коннера корчились у их ног.

– А когда мы откроем глаза, то увидим, что окружность из девяти кругов соединилась в десятый круг…

У Илая перехватило дыхание. Ахрон ахнул. Теперь факелы, мерцающие в каждом круге камней, казались в сотне футов от них.

– Теперь мы склоняем головы и смотрим в землю…

Гаон произнёс таинственное заклинание. Но Ахрон слушал святые слова вполуха, потому что… было что-то ещё, что он услышал в тёмной дали.