Текст книги "Голем (ЛП)"

Автор книги: Эдвард Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Во всяком случае, такова была идея. Сет сам написал сценарий и закодировал игру, и после привлечения нескольких друзей, которые были опытны в компьютерной графике, они завершили бета-версию игры и начали представлять её производственным компаниям. Все это время Сет знал, что посыл игры (пришельцы приходят, чтобы уничтожить Землю, и только один хороший мальчик может остановить их) был такой же новый, как Библия Гутенберга, но он также знал, что оригинальность и новые концепции приветствуются в игровой индустрии не больше, чем в Голливуде. Поклонники, как правило, предпочитали старые добрые темы, просто с новой отделкой. Именно это и разработал Сет. Он приложил много усилий, чтобы сделать графическую оболочку исключительной. В лучшем случае он ожидал, что “Дом Плоти” может оказаться интересной вариацией для поклонников, пока они ждут следующего клона “Doom” или продолжения “Resident Evil”. Он даже думал, что заработает немного денег, но ошибся. Он заработал кучу денег.

С тех пор как “Дом Плоти” появился на рынке полгода назад, это была самая продаваемая компьютерная игра в стране, и, похоже, так будет продолжаться ещё некоторое время. Иностранные версии будут отправлены в дюжину стран на этой неделе, в то время как контракты на фильмы, фигурки и права на комиксы уже подписаны. Сет Кон стал феноменально богат за то короткое время, которое он даже не мог себе представить.

И вот я здесь, – подумал он, всё ещё почти в оцепенении, – еду к своему новому дому…

Дом, который он купил, был известен как Ловен-Хаус, построенный в середине девятнадцатого века. Он видел его всего один раз больше двух лет назад, и этого было достаточно. Инспектор заверил его, что дом прочен так же, как и в день его постройки. Дело в дереве, из которого он был сделан. Лиственница. Но Сет никогда о нём не слышал. В старые времена использовали натуральный древесный герметик. Он не знал об этом, он только умел заниматься программированием. Покупка включала в себя участок земли площадью более шести квадратных миль, начинавшийся примерно в миле от дома и тянувшийся на северо-восток ещё почти на пять миль, до границ какого-то городка под названием Ловенспорт. Район южно-восточного побережья Мэриленда уже десять лет находился в экономическом упадке, поэтому дом и вся земля стоили дёшево – меньше четверти миллиона, но Сет вложил в ремонт и интерьер в четыре раза больше. На самом деле он был очень разборчив в деталях.

– Чёрт побери! – возмутилась Джуди. – Меня тащит что-то похожее на глазное яблоко с металлическими крыльями летучей мыши! – oна маниакально щёлкнула кнопкой, выпустив залп из причудливого игрового оружия.

– Глазное яблоко с крыльями называется Окуляром, – сказал Сет.

– Боже мой! И вместо клюва у него пила!

– Хм-м. И угадай, что он собирается вырезать этой пилой?

Ещё отчаянные щелчки.

– Чёрт возьми! Он срезает верёвочный мост!

– Не используй хирургический лазер, Окуляр отразит луч своими крыльями, – весело посоветовал Сет. – Попробуй свою ультразвуковую насадку. Это…

Компьютер издал глубокий гул, затем хлопок.

– Сработало! – Джуди праздновала. – Но… Нет…

После какого-то инопланетного крика раздался щелчок, затем липкий всплеск.

Джуди уныло закрыла портативный компьютер.

– Что случилось?

– Ещё одна из этих штуковин с глазными яблоками перерезала верёвки, – сказала она. – Я упала в Чайм.

– Вот что бывает, когда имеешь дело с дьявольской инопланетной фигнёй, – усмехнулся Сет. – Я ценю твоё рвение, Джуди, но у тебя будет достаточно времени, чтобы проверить для меня новые уровни, как только мы доберёмся до дома.

– Ловен-Хаус, – сказала она, словно наслаждаясь этим словом. – Итак, я предполагаю, что человека, который его построил, звали Ловен, и он основал Ловенспорт, верно?

– Так сказал риэлтор.

– Так что же ближе: Ловенспорт или Сомнеровская бухта? – oна вертела в руках пластиковую сигарету, которая несколько месяцев не давала ей курить. Сет потерпел в этом неудачу.

– Сомнеровская бухта в пяти милях к югу, а Ловенспорт в пяти милях к северу.

– Надеюсь, Ловенспорт в лучшем состоянии, чем Сомнеровская бухта, – заметила она. Они прошли через неё после того, как сошли с парома. – Она выглядела довольно убого.

– Один из моих программных техников там вырос. Он сказал, что Сомнеровская бухта похожа на множество маленьких городков. Есть хорошие городки и плохие городки. В плохих городках полно баров и наркотиков.

– Мы никогда туда не поедем, – заявила Джуди.

– Что касается Ловенспорта, твоё предположение, надеюсь, столь же верно, как и моё. Главное, что мы в пяти милях от городов и соседей. А до Солсбери всего сорок минут езды. И ты снова начнёшь преподавать.

– Если бы. Моё прошлое может быть слишком неоднозначным, чтобы наниматься на работу, – пробормотала она.

– Тебя где-нибудь наймут, – заверил он её. – Вот увидишь.

Она ничего не ответила, явно чувствуя себя неуютно, но потом что-то впереди привлекло её внимание.

– Что это? Рабочие?

– Это не могут быть подрядчики, которых я нанял, – ответил Сет, заметив машины. – Не так далеко от дома.

Они притормозили перед скоплением машин с гербами Штатов. В одном грузовике лежали пирамиды сложенных труб из ПВХ, в другом – траншея с лопатой, похожей на гигантскую бензопилу, лезвие было поднято, машина неподвижна. Около дюжины рабочих стояли вокруг, озадаченно глядя вниз.

– Похоже, они по какой-то причине прекратили работу, – сказала Джуди.

– Да, но… О, я знаю, что они делают, – Сет вспомнил уведомление из офиса контролёра и Государственного департамента сельского хозяйства, которое он получил несколько недель назад. – Я получаю налоговые льготы за то, что позволяю правительству собирать траву. Эти парни прокладывают ирригационную линию по всем полям, и некоторые из них на моей земле.

Джуди вытянула шею, когда они проходили мимо.

– Похоже, они полностью остановились. Может, они упёрлись о камень или газопровод?

– Газопровода не может быть, потому что его нет. В этой глуши зимой все пользуются мазутом. И это не может быть водопровод, потому что его нет.

Джуди растерянно посмотрела на него.

– В Ловен-Хаусе ведь есть вода?

– Ну, конечно, – сказал Сет со странной улыбкой. – Просто нет водопровода.

– Что?!

– Эй, милая, это не большой город. Наш дом отфильтровывает и кондиционирует колодезную воду, и у нас есть септик.

– Колодцы? Септики? – она казалась удивлённой. – Я не знала, что здесь есть такие вещи.

– В отдалённых домах – да. Местное руководство не собирается тратить всё время и деньги на водопровод и канализацию в одном доме. Мы сейчас в глуши, детка. Вот как это бывает.

– Я справлюсь, – в конце концов уступила она, но затем резко посмотрела на него. – Но… ты же не имеешь в виду, что там нет уборной?

Сет расхохотался.

– Для профессора колледжа ты не слишком много знаешь о том, как устроен мир. У нас есть обычные туалеты и вода в душевых, как и у всех в Америке двадцать первого века. Будет весело… И не волнуйся, ты не пропустишь ни одного из своих телешоу. У нас есть спутник с пятью сотнями каналов и DSL-интернетом.

Теперь Джуди казалась более довольной.

– Прости, я всё время забываю, что это я хотела, чтобы ты переехал сюда больше, чем ты когда-либо этого хотел. Чем дальше я буду от этого проклятого магазина “Godiva Chocolatier” в Международном торговом центре, тем счастливее и худее я буду. Меня тошнит от больших городов…

– Мы оба хотели перемен.

– И нуждаемся в них, но… Где это место? – oна покосилась на карту. – Мы уже должны были приехать.

Рука Сета сжала её бедро.

– Дорогая, так и есть.

Дорога вела к немощёному двору, перед которым стоял широкий двухэтажный дом, поначалу казавшийся чёрным.

– Ух ты! – Джуди наклонилась вперёд. – Он отличается от тех фотографий, что ты мне показывал. Выглядит старым, но в хорошем смысле. Я ожидала чего-то более захудалого.

– Ничего плохого здесь и не могло быть, если учесть стоимость ремонта. Троекратное “Ура!” “Дому Плоти”. Но не было никаких причин делать что-либо снаружи, кроме как перекраивать крышу. Ставить сайдинг поверх естественного внешнего вида казалось глупостью. Если бы я это сделал, он выглядел бы как обычный дом. И, кроме того, он не был бы таким…– его слова слетели с языка.

– Не был бы таким, каким вы хотели видеть его с женой, – Джуди всё знала.

Сет запнулся. Что он мог сказать?

Джуди обняла его.

– Я тебе миллион раз говорила, что не ревную к Эллен. Я думаю, это замечательно, что это был дом мечты, который вы двое хотели.

– Это дом и нашей мечты тоже, – сказал он, понизив голос. – Твоей и моей.

– Он выглядит таким уникальным…

– И стрельчатые дверные проёмы являются оригинальными. Что-то европейское, и это показалось мне странным, так как в прежние времена здесь жили лесорубы.

– Окна и ставни тоже довольно классные, – заметила Джуди. – Это интересно. Часть дома и мансарда сделаны из брёвен.

На траве перед домом они заметили следы от шин – несомненно, от частных подрядчиков, нанятых Сетом для ремонта, но они закончили его несколько дней назад. Он предположил, что грузчики тоже приходили и уходили. Во дворе стояла только одна машина – старый синий двухдверный “Pontiac”. Сет притормозил и просто посидел немного, чтобы привыкнуть к обстановке.

Широкая крыша с очень низким карнизом, казалось, давила своим тёмным деревом. Большая часть внешнего строения была построена из стропил. Дом казался слишком низким для двух этажей. Мощные окна, должно быть, были сделаны на заказ для стрельчатых рам, и Сет заменил старую черепицу комбинированной сложноцветной черепицей, которая выглядела похожей. Когда он заглушил “Chevrolet Tahoe”, внутри у него всё сжалось – отчасти от возбуждения, отчасти от чего-то ещё.

Да, мистер, это действительно далеко от Тампы…

Джуди сияла, глядя на здание.

– По-моему, это машина риэлтора, – сказал он. – Та самая, на которой он ездил больше двух лет назад, когда я попросил его показать нам это место.

Сет напрягся, услышав это “нам”. “Мы” означало его и Эллен, а не его и Джуди.

Я слишком остро реагирую, – говорил он себе. – Она даже не поняла.

На самом деле, она уже вышла из машины, медленно приближаясь к дому в состоянии похожем на благоговение. Сету было очень приятно видеть, что у неё нет никаких сомнений по поводу этой заметной перемены в их жизни.

Она практически подпрыгивала.

– Ну же! Я должна заглянуть внутрь!

– Иди вперёд, – сказал он. – Мне нужно поговорить с риэлтором, но я сейчас приду.

Она побежала к тёмному приземистому дому.

– Как раз вовремя, мистер Кон, – сказал неуклюжий мужчина, хромая вперёд.

Это был мистер Кротер, одетый в светло-голубой костюм, которому, должно быть, было лет двадцать. Но ещё хуже, чем его одежда, была причёска в стиле Элвиса, блестящая лаком. Он пожал руку и улыбнулся. Во рту у него не хватало нескольких зубов.

– Как поживаете, мистер Кротер? Я так понимаю, работа закончена?

– Внутри и снаружи, и я знаю, что вы одобрите.

– Спасибо, что присмотрели за работой, – добавил Сет. – С моей компанией и всем прочим… плюс неразбериха с переездом, для меня было невозможно попасть сюда раньше.

– Было очень приятно помочь, – Кротер усмехнулся. – Как и получать щедрые чеки, которые вы посылали. Кстати, я недавно о вас читал. Поздравляю с успехом. Мой сын без ума от вашей игры “Дом Плоти”.

– Я рад это слышать, и я рад сказать, что это всё ещё самая продаваемая игра в Америке.

На мгновение, Кротер, казалось, принял глуповатое выражение лица.

– Вообще-то, мистер Кон, мне неприятно спрашивать, но…

– Но, что?

Кротер достал из портфеля экземпляр игры вместе с серебряной ручкой и неохотно спросил:

– Марк – мой сын, у него будет припадок, если я не получу ваш автограф. Вы не будете возражать…

– С удовольствием, – улыбнулся Сет.

В последнее время он часто так делал, но эта мысль всё ещё казалась ему странной. Автографы давали только известные люди. Он быстро расписался на упаковке и вернул её.

Ну, думаю, мне пора смириться с тем, что в своей области я знаменит.

– Прекрасно-прекрасно. Огромное спасибо. Это счастье для такого места, как это, что знаменитость переехала сюда.

– Не знаю, как насчёт знаменитости, – усмехнулся Сет, – но спасибо.

– Я умираю от желания показать вам интерьер, – Кротер покосился на крыльцо, когда Джуди подошла к входной двери. – О, я вижу, ваша жена изменила цвет волос. Выглядит очень мило.

Чёрт, – подумал Сет.

– Это моя девушка, Джуди Паркер. Моя жена – женщина, которую вы давно встречали… умерла.

Кротер запнулся.

– О, мистер Кон, мне ужасно жаль…

– Всё в порядке, – оборвал его Сет. – Давайте пройдём…

Но прежде, чем он успел произнести слово “внутрь”, вокруг двора поднялась пыль, и подъехала белая машина.

– Кто это? – пробормотал Сет.

– Похоже на государственную эмблему на машине.

Из машины вышел коренастый, коротко стриженный мужчина. На нём была белая рубашка на пуговицах, галстук, джинсы и рабочие ботинки. Когда он шёл к ним, гравий шуршал под ногами.

– Кто-нибудь из вас является мистером Сетом Коном? – спросил он.

– Это я.

– Я – Эрнест Ховис из Департамента сельского хозяйства Мэриленда. У меня группа рабочих примерно в миле к югу отсюда; мы прокладывали ирригационные линии согласно вашему соглашению с налоговой службой, и…

– Да, мы с подругой заметили, когда ехали сюда, но, похоже, они перестали работать, – сказал Сет.

– Ну…– на лице Ховиса появилось смешанное выражение удивления и замешательства. – Да, они перестали работать. Они наткнулись на… препятствие.

– Мы так и думали, – ответил Сет. – Что, куча больших камней или корней?

Ховис некоторое время помолчал.

– Э-э-э, нет…

– Ну и что же это было? – настаивал Кротер.

Ховис бросил странный взгляд прямо на Сета.

– Не знаю, как вам сказать, мистер Кон, но землекопы наткнулись на лодку.

– Лодку? – недоверчиво спросил Сет.

– Да, сэр. На вашей территории захоронена лодка.

Глаза Сета превратились в щёлочки.

– А-а-а… лодка. Вы имеете в виду лодку или каноэ?

Ховис улыбнулся и немного замешкал.

– Мы пока не смогли ничего раскопать, мистер Кон, но, похоже, это пароход значительных размеров.

Сет вытаращил глаза.

– Пароход? Вы шутите, да?

– Нет, сэр. Это пароход. Захоронен на вашей земле. И, вероятно, более ста лет назад.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Июль, 1880 года.

1.

Лунный свет заливал кладбище, пока двое мужчин копали. Их лопаты вгрызались в землю со скрипучей синхронностью, что раздражало Чанека. Он всё время оглядывался через плечо.

Лопата Джихома погрузилась глубоко в землю.

– Что тебя беспокоит?

Чанек помолчал.

– Звук. Лагерь Сибли не более чем в миле отсюда, – прошептал молодой человек с акцентом. – Нас могут услышать.

Джихом усмехнулся, вытаскивая в очередной раз лопату.

– Не стоит беспокоиться об этом. Вера нам поможет.

Вера…– подумал Чанек с иронией. – Пусть вера и выкапывает тела…

Всё, что освещало их старания, была луна; они не осмеливались зажечь лампу. Когда Джихом снова опустил штык, он коснулся дерева.

– Невежественные головорезы в лагере мало заботятся о своих мёртвых.

– В каком смысле? – спросил Чанек.

– Грех лености заставляет их копать как можно меньше и не так глубоко… но это хорошо для нас, не так ли?

Чанек снова параноически оглянулся через плечо.

– Чем скорее я уйду из этого ужасного места, тем лучше.

– Успокойся, брат, – oн на мгновение перестал копать и улыбнулся. – Наш Спаситель защитит нас, ибо так написано в Сефере.⁴

Неужели? Чанек надеялся на это. Низшие деяния, подобные этому, он считал необходимыми и даже святыми, учитывая обстоятельства.

Клан Коннеров убьёт нас, если поймает…

– Видишь? Чуть больше фута земли над этими гробами. – Джихом улыбнулся при луне. – Ну, как тебе?

Чанек уставился на свою работу; он чуть не встал ногой в вырытую яму. Здесь не было надгробий, только таблички с именами и датами погребённых. Таблички представляли собой сырой бетон, который заливали в неглубокую яму в изголовье могилы, и надписи, подобные этим, часто выводились пальцами скорбящих. Чанек сосредоточился, пока лунный свет не позволил ему прочитать надпись на могиле, которую он раскопал.

Элизабет Коннер, март 1860 – июль 1880.

Её похоронили только вчера, девку и воровку. Могила, вырытая Джихомом, была могилой другого угрюмого гоя, Уолтера Каудила, блудника. Его тоже похоронили вчера.

Гаон проинструктировал их очень кратко.

– Вы должны вскрыть их могилы прежде, чем они успеют сгнить, потому что нам нужно их разложение…

Чанек опустился к крышке гроба женщины и начал поднимать её. Джихом уже поднял крышку на том, которого звали Каудил.

– А вот и мы! – сказал Джихом. Он опёрся на лопату, чтобы отдохнуть, и посмотрел на угрюмый труп. – Эта сволочь внизу чувствует себя как дома. И слава нашему Спасителю, что он ещё не так сильно воняет, – oн достал трубку.

– Я сейчас, – сказал Чанек и лопатой снял крышку с гроба. Скрип заставил его снова занервничать, но когда лунный свет упал на содержимое хлипкого соснового гроба, его страх быть обнаруженным испарился.

Это что ещё… Чанек почти не помнил её, когда она была жива; Коннер и весь его грязный угольный клан сводили контакты с жителями Ловенспорта к минимуму. Но…

Спичка Джихома вспыхнула, когда он попытался раскурить трубку; тем временем Чанек обнаружил, что его взгляд настолько захвачен красотой трупа, что он опустился в могилу.

Почему бы и нет? – тут же пришла грубая мысль.

Белокурые волосы девушки блестели, мёртвая грудь всё ещё была пышной под хлопчатобумажным платьем.

Чанек разорвал платье.

– Что ты делаешь? – выругался Джихом.

Чанек протестующе посмотрел на него.

– Она гойская шлюха, которая издевалась над всеми нами вместе со своим грязным кланом. Я не вижу причин, почему бы нам не побаловать себя. Она ещё почти не воняет.

Джихом покачал головой.

– Гаон ничего об этом не говорил.

– И не запрещал, – почти повысил голос Чанек в сгущающейся ночи.

Он то и дело поглядывал на обнажённые груди мёртвой женщины, на её пухлую плоть, похожую на тесто, только что испечённое в пекарне. Чанек разорвал платье ещё больше, чтобы открыть живот и…

Джихом сбросил с Чанека шляпу.

– Ты сделаешь, как я сказал, чтобы Гаон ничего не заметил. Мы не допустим вольностей, подобных тем, о которых ты думаешь, пока нам не скажут, что это правильно.

Чанек, еле сдерживая гнев, снова сел у края могилы.

– Но они делали то же самое с нами, много раз.

– Без доказательств, приятель. Как говорил Гаон. Мы следуем заповедям…

Чёрт побери! – подумал Чанек. – Мы поступаем с Коннерами так же, как они поступили с нами. Война началась с них…

Джихом с неодобрительным видом спустился в могилу.

– Мы делаем то, что нам велит Гаон, потому что Гаон знает лучше. А теперь, если не хочешь взбучки, проверь, нет ли у этой сучки ценностей, а в её грязном рту золота.

– Да, – повиновался Чанек.

Он наклонился и, по крайней мере, смог коснуться руками её тела, но в тонком одеянии не было ничего ценного, и она не носила никаких украшений. В этом не было ничего удивительного, потому что клан воров Коннера был нищим. Два пальца, покрытые могильной грязью, разжали её рот, но золота не сверкнуло. Его руки скользнули по груди мерзкой женщины…

– Вот, пожалуйста, Чанек. Подарок от нашего друга, – сказал Джихом и бросил что-то маленькое.

Чанек поймал его рефлекторно, затем побледнел: набор потрёпанных деревянных протезов, всё ещё влажных от слюны мёртвого разбойника.

– Ты настоящий ублюдок, Джихом! – он отшвырнул грязную вещь.

Джихом от души рассмеялся.

– Сейчас твой смех разбудит всех Коннеров в лагере!

– Успокойся, – сказал Джихом, но через мгновение они с Чанеком застыли.

Их глаза расширились в лунном свете.

К ним приближались шаги…

Полтен и Кортон дважды изнасиловали женщину в тёмном переулке за рядами домов. Когда она свернула за угол с главной улицы, её вырубил Полтен, куском баранины. Тьма хорошо скрывала их деяния. Оба были угольщиками клана Коннеров.

– Мы хорошо провели время с этой девкой, да? – заметил Кортон, застёгивая свои плотные парусиновые штаны.

Полтен прислонился к стене с довольной улыбкой на покрытом шрамами лице.

– Да. А знаешь, как нас называют евреи Ловенспорта, Кортон? Они называют нас гоями. Это значит “грязное животное” или что-то в этом роде, – oн толкнул женщину, лежавшую без сознания, ногой в сапоге.

– Так что будем надеяться, что наши грязные гойские члены заделали ребёнка этой сучке.

Полтену понравилась эта идея.

– Жаль, что у неё при себе не было денег.

– Эй, посмотри сюда. Не похоже, чтобы здесь кто-то был, – заметил Кортон и указал большим пальцем на тёмное окно. – Кто бы здесь ни жил, он, скорее всего, в этой странной часовне. Синагоге или как они это называют? Ночь только началась, не так ли?

Нет причин не входить через это окно, – рассудил Полтен. Ходили слухи, что евреи привезли с собой из Европы много серебра и золота.

– Не думаю, что это было бы воровством.

– Ты шутишь? Они грабят нашу землю, а потом каким-то образом добиваются права на неё. По-моему, это больше наше, чем их.

– Да…

И было не важно, что еврейское население Ловенспорта заплатило за землю. Полтен и Кортон не хотели слышать ничего подобного.

Кортон просунул лезвие ножа под окно, но не успел его открыть…

– Назад! – прошептал Полтен.

В окне внезапно вспыхнул свет фонаря – хозяин, без сомнения, только что вернулся домой.

– Кто…?

– Тс-с-с! Тихо!

Зажглись ещё несколько масляных фонарей. Полтен и Кортон посмотрели в окно.

Две женщины в возрасте, в тёмных платьях и белых шляпках. Они болтали на своём родном языке, подкладывая тлеющие угли в широкий камин. Высоко на стене в глаза Кортону и Полтену попалась эмблема: причудливо раскрашенная доска, изображающая пирамидальную конфигурацию, расположенную поверх другой такой же, только перевёрнутой.

– Как ты думаешь, что это за рисунок на стене? – прошептал Кортон.

Две пирамиды, – подумал Полтен. – Одна вверху, другая внизу.

Они были соединены в центре. И что было заключено в каждой из них?

– Точно не знаю. Какой-то еврейский символ, наверное.

– Но я думал, что символ евреев – это шестиконечная звезда, которую мы всегда видим на них. – А потом Кортон задумался. – И то, что они нарисовали, похоже на лица, не так ли?

– Похоже на то.

– Но почему эти лица такие тёмные?

Что-то в этом образе заставило Полтена вздрогнуть. Но, да, он был уверен, что еврейский символ – шестиконечная звезда.

– И знаешь, – продолжал шёпотом Кортон, – я как-то слышал, что евреи Ловенспорта на самом деле вовсе не евреи, они приехали откуда-то из Европы.

Полтен посмотрел на него.

– Я слышал нечто подобное.

– Они не евреи, они просто так себя ведут.

Действительно, – подумал Полтен. – Но, чёрт, какое мне дело, как они себя ведут и во что верят?

Одна из женщин подошла к буфету и достала пару больших голландских жаровен.

– Они готовят, – сказал Полтен. – Ставят чайник и, должно быть, собираются печь кукурузный хлеб.

Глаза Кортона сузились.

– Да, но разве сейчас не странное время для этого?

– Это, безусловно, но…– Полтен покосился в глубь комнаты. – Там нет мужчин. Почему бы нам не зайти внутрь, как мы и планировали, избить этих двух старух и посмотреть, что можно стащить?

Кортон хорошо обдумал эту идею.

Может, просто послать всё к черту? Убить их, потом разжечь угли в камине и сжечь всё это место дотла. Кто узнает?

Прежде чем кто-либо из них смог приступить к этому, Полтен сильно толкнул локтем своего коллегу.

– Смотри-ка! – прошептал он. – Что это? Это…

Кортон уже увидел, что это. Женщина у буфета что-то положила в одну из голландских жаровен, и Кортон сглотнул, когда понял, что это.

Собачья голова.

– Что, чёрт возьми, делают эти женщины, Кортон?

Затем женщина положила вторую собачью голову в другую жаровню. Затем она спокойно отнесла обе жаровни к камину и поставила их на угли. Небольшой лопатой она засыпала жаровни сверху углями.

– Они варят собачьи головы!

– Никогда не слышал ничего подобного, – признался Полтен.

Конечно, он ел собачьи рёбра и поясницу. Но голову – никогда.

– Должно быть, что-то еврейское, – предположил Кортон. – Или что-нибудь такое, чем они занимаются в Европе или ещё где-нибудь. Мне всё равно, что они готовят, – Кортон снова сунул клинок под окно. – Мы быстро войдём, убьём их, а потом обыщем дом, хорошо?

Он начал раскачивать нож, но внезапно ему показалось, что Полтена больше нет рядом.

– Давай, вытащи свой нож и помоги мне с окном…

Полтен не предпринял никаких ответных мер. Когда Кортон оглянулся через плечо, у него отвисла челюсть.

Тут же Кортону на горло накинули верёвку и подвесили на гвоздь на противоположной стене. Даже в лунном свете было видно, как распухло его лицо. Его пальцы тщетно пытались залезть под удавку, чтобы ослабить давление, в то время как ноги болтались в футе над землёй.

– Что происхо…

Нож Кортона выскользнул из его руки, и тени вокруг него сомкнулись. Прежде чем он успел взреветь, его локти оказались за спиной, как цыплячьи крылышки и…

Бах!

…eму выбили зубы дубинкой. Тем временем ещё несколько дубинок колотили в пах Полтена, беспомощно висевшего у другой стены. Когда Кортон был истерзан едва видимой толпой людей, он ещё видел очертания вещей через своё замутнённое сознание. Другие фигуры внизу привели в чувство женщину, которую они изнасиловали, и увели её прочь. Фигуры, продолжавшие бить Полтена в пах, были одеты в тёмные капюшоны и плащи. Затем…

Бах!

…похожая дубинка разорвала яички Кортона в штанах.

Взрыв боли лишил Кортона способности даже думать, хотя он всё равно не мог бы сейчас это делать. Руки, почти бестелесные, выскакивали из-под тёмных плащей и били его. Кто-то взял нож Кортона и сначала воткнул его через брюки в задний проход, а затем с силой потянул его между раздавленными яичками. Кровь хлынула, как из открытого крана.

Перед смертью Кортон был почти уверен, что видел, как его внутренности вытащили из живота и размазали по лицу…

Четыре фигуры медленно шли по мощёной улице. Лучи лунного света скользили по покатым крышам, воздух был пропитан дымом. Мужчины этой избранной группы, каждый в капюшоне и плаще, ничего не говорили, проходя от двери к двери, мимо тускло освещённых окон и пустых деревянных веранд. За исключением лесопилки, город был опечатан, как это было уже некоторое время назад из-за злых дел гонителей.

Зло за зло, – подумала одна из фигур.

За передними рядами домов слышалось шумное течение реки и жужжание лесопилки.

Четыре фигуры шли дальше, одна из них покачивала кадильницей с благовониями. Все молча молились про себя.

Они остановились перед следующим домом. Один из них поднялся по ступенькам и постучал в дверь, которая тут же со скрипом отворилась.

– Время пришло, – произнесла фигура, – так сказал Гаон. Силой нашего Спасителя мы должны освободиться от рук наших гонителей, как Моисей освободил свой народ от рабства.

Из дверного проёма появилась рука и протянула какой-то блок, завёрнутый в мешковину. Блок был размером с половину кирпича.

Фигура кивнула и вернулась к своим спутникам в плащах.

В течение ночи, это священное собрание останавливалось у каждого дома в городе, чтобы собрать с каждого часть материала – некоторые завёрнутые в мешковину, другие в банки или табачные коробки.

Каждая порция на самом деле представляла собой кусок вещества, называемого на их родном языке “hilna”, которое также было известно, как глина.

Чанек вздрогнул, понимая, что ему придётся сражаться. Джихом тоже обдумывал эту мрачную перспективу. Шаги приближались к могилам, которые они только что выкопали, и если это действительно был кто-то из негодяев Коннера, Джихом и Чанек знали, что у них мало шансов.

Луна освещала приближающуюся фигуру; Чанек не видел её лица, но видел что-то тяжелое в руке фигуры, возможно, оружие.

Сердце Чанека заколотилось в груди.

– А, братья! – раздался знакомый голос. – Тяжёлая работа требует больших наград. – А потом раздался смешок.

Чанек с облегчением рухнул, а Джихом ахнул, вытирая пот со лба.

– Великие небеса, Гаон! Мы с Чанеком чуть не умерли от страха! Мы думали, ты один из головорезов Коннера.

Смех Гаона стал громче.

– Скоро, люди, милостью нашего божественнейшего Мелеха, этой болотной крысы Коннера и его сброда больше не будет, – eго смех исчез. – Слушайте меня, верные слуги, когда я говорю вам.

– Аминь, – прошептали они.

Когда Гаон приблизился к открытым могилам, его сапоги слегка заскрипели. Удовлетворение сверкнуло в его глазах, когда сначала он увидел мужчину, а потом его взгдяд устремился на труп женщины.

– Соблазнительная шлюха, как я вижу. Разве вы, люди писания, не отомстили?

Чанек и Джихом посмотрели друг на друга, но в конце концов Джихом заговорил:

– Великий раввин, мы этого не сделали, потому что я боялся, что это будет против наших законов.

Гаон сделал ещё один шаг, и его лицо наконец-то оказалось в лунном свете. Лицо, изборождённое морщинами мудрости и изящества, выглядело недовольным, а голос стал ещё мрачнее.

– Вы, мужественные люди, не сумели усвоить урок. Око за око, братья, и зло за зло. Во время молитвы вам нужно будет хорошенько подумать об этом.

– Да, Гаон! – Джихом и Чанек ответили одновременно.

– Когда наша Шейла Хэрэв, несомненно, самая красивая и невинная из девушек Ловенспорта, умерла прошлой осенью от гриппа, – Гаон сжал кулаки, – именно Коннер и его вероломная сволочь выкопали её из могилы и надругались над её безжизненным телом ради забавы, не так ли?

– Так оно и было, Гаон!

– Теперь…– Гаон указал вниз, с гневом и блеском в глазах. – Поднимите труп этой суки из могилы и положите на землю…

Прежний страх Чанека мгновенно сменился возбуждением. Он чуть не захихикал, вытаскивая мёртвую женщину из ящика.

– Чтобы мы могли воздать её грязным чреслами, как того требует наш Спаситель, наш Пастырь, наш Мелех, милостью одиннадцатого Сефриота…

Таким образом, возмездие последовало, начиная с самого Гаона, затем Джихома, затем Чанека.

Когда они закончили, Гаон улыбнулся, как отец детям, которыми гордится. Потом сапогами затолкал мёртвую женщину обратно в яму.

– Ваш труд заслуживает такой награды, а теперь ваш труд почти закончен. Здесь. Возьмите хлеб.

Наконец он развернул принесённый свёрток и достал две буханки свежего хлеба. Он дал каждому по буханке.

Но никто не ел хлеба.

– Как написано, братья, жертва должна быть освящена. Вы знаете, что делать.

Чанек положил буханку хлеба в гроб рядом с телом женщины, Джихом – в гроб мужчины.

– Вы оба – набожные слуги, – сказал Гаон. – Да благословит нас всех Мелех.

– Аминь.

Чанек и Джихом взяли лопаты и принялись закидывать землю обратно в могилы.

Гаон ушёл в темноту.

– Мы соберёмся здесь после следующего заката и выкопаем эту грязную суку, чтобы исполнить волю Мелеха.