Текст книги "Мальчиколюбие: Междисциплинарное исследование половых отношений между мужчиной и мальчиком, том второй"
Автор книги: Эдуард Бронгерсма
Соавторы: Эдуард Бронгерсма
Жанр:
Разное
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 37 страниц)
Лучше говорить не «половое преступление», но насильственное. Именно «применение силы, пускай использующее секс инструментом унижения-боли, – мотив».[481]{82}
Оправдать такое невозможно. Половой инстинкт, источник удовольствия, применяется для пытки. К счастью, педофилами редко. К использованию силы несклонны. Специалисты говорят, у мальчиколюбцев агрессивности, склонности доминировать меньше, чем у нормальных мужчин.[482] При 100 голландских изнасилованиях детей пострадало мальчиков только 9.[483] Конечно, не стоит идеализировать педофила,[484] который бывает и мерзавцем, и душевнобольным. Но большинству педофилов аналогично Ксенофонтову Гиерону «приятнее с мальчика то, что даёт он по своему желанию».[485] На греческой вазописи боги к мальчикам навязчивее смертных.[486]
Однако лживые моралисты любят эксцессы Бертрама с Томом объявлять нормой педофильства. Бездоказательность успеху не мешает. Всё равно, что воевать противу брака, потому что мужья порою силуют.
Вместо бесполезного запугивания ребёнка педофилами лучше задуматься, насколько моралисты найти поддержку ссилованному ребёнку мешают. Скрывая либо перекручивая сексологию для ребёнка, не дают ему ни понимания происшедшего, ни рационального наставления. Ко рвущим и мечущим на секс обратиться со своими проблемами побоится. Здесь поможет горячая телефонная линия для детей.{83}
До сего места секс оставался целью, насилие – мотивом. Теперь обратимся к обратному. Когда «бить, пугать, унижать ребёнка повышает возбуждение».[487]{84}{85}
Не все садисты настолько сознательны. Некоторые воспитатели поркой возбуждаются незаметно.[490] Но сильно, как это видно на недавних английских учительских разоблачениях.[491] «Подобно дикарскому пенисовредительству, наши ритуалы порки служат удовлетворению взрослых, инициации во взрослый статус».[492] Традиция поддерживается с очередным поколением – институциализованный садо-мазохизм.[493] Г-н Уосли в британской школе сперва мальчиком, а потом учителем, и не сомневается,[494] что порка – ради сексуального наслаждения. Замечательно, в Англии чаще наказывают хорошеньких.[495]{86}
Понятно, почему право наказывать остервенело защищают.{87}
Но чаще всего дети, наиболее малыши, попадаются садистам отнюдь не вне семьи. В Голландии маньяки за год убивают 1 – 3 детей, а родители – 120. Ежегодно в семье сотрясений мозга 160, членовредительств 1200, а нетяжких повреждений 12000.[500] И это не считая голодомора, непредоставления одежды, намеренного выставления на холод и дождь, край каналов-автострад и пр.[501] И такое в самой толерантной стране! На Западной Германии за 1982 год убили детей маньяки 5-х, водители 727, родители 112. Ещё родители покалечили 1500 – 2000.[502] На Великобритании с девяти погубленных детей убили во связи с сексом одного.[503] «Поразительно, физическое насилие – причина детской смертности в США первая. За последние пять лет истреблено родителями три миллиона детей».[504] «Министерство здравоохранения, просвещения, соцобеспечения подсчитало, что каждый день убивают детей 5, наносят черепно-мозговые травмы 12». «В любой момент около миллиона детей подвергают угрозе родители».[505] Семья, по сути, самый могущественный институт после вооружённых сил.[506] Поэтому семейное насилие СМИ замалчивается, зато секс, если даже ненасильственный, раздуваем.
Удовлетворение корчащегося голого ребёнка безнравственно, зато голого же шлёпать и причинять боль – сам (библейский) бог велел. Однако мазохисты среди детей тоже нередки.{88}
Онанируют ещё на садистские фантазии.{89}
Развлекающие сим иногда хотят своего дружка связать и сфотографировать. Художник однажды серию так эрегирующих-эякулирующих мальчиков изобразил. Очевидно, надеется, что мазохистику приятно. Хотя все мои знакомые практически добры, нежны к мальчикам, охотно собою пожертвуют ради них. Де Саду смакование в романах истязаний не помешало выступать против смертной казни, спасти нескольких дворян. Никого никогда не убившего заклеймили чудовищем и держали за решёткой моралисты, гильотинировавшие направо и налево. Не божий одуванчик, однако всё равно добродушней обвинителей.[508]
Вне сомнения, меж оргазмом и болью загадочная связь. Платоном отмечено сходство: «телесные корчи, спазмы, кожная краска, беспорядочные движения конечностей, прерывистое дыхание, перевозбуждение, безумные крики».[509] Особенно подростками парни подвержены волнение делать секс-возбуждением, эрегируя, даже кончая. Задолго до Руссо про возбуждение лупимому писали греки. Бичевание мальчиков являлось жертвой Артемиде, совершалось прилюдно возле храма. Артемиду называли Стоячей («Ортейей»), поскольку бичомые с бичующими эрегировали.[510]{90}
Пейрефит описывает[511] отлупливаемых впервые мальчиков и позволяется притом обнимать друга. Что боли снижает, однако повышает удовольствие мазохисту. Бичевание – пока кровь не бежит ногами вперемешку с семенем.{91}{92}{93}{94}
Но даже вне крайностей многие мальчики любят грубость.{95}{96}
Садистское наслаждение доступно также ребёнку.{97}{98}
БДСМ – это хорошо при взаимном уважении-согласии. Без этого суть преступление.
Насилие над мальчиками зачастую вызывается фрустрацией. Воспитанный педоборцами вытесняет его влечение в подсознание. Мальчишка рядом – угроза возбудиться. Зверства воспитателя пропорциональны силе подавляемого влечения. Красивому школьнику больше риска стать козлом отпущения за класс.
Поскольку все в какой-то мере влекомы к детям и не слепы в отношении привлекательности своего пола, социальные противопедофильные табу делают истязание мальчика повсеместным.[518] Законопослушного педагога влечение злит – обращается с детьми так, чтобы никто не подумал, якобы с ними нежен. Зато когда педагог осознаёт его влечение к детям, ему даже фрустрация не помешает оставаться сочувственным. Себя знать – уже много.{99}
Такому шанс уравновеситься в нежность, если не только сознаёт, а своё влечение примет. Нестыдящегося ничто не раздражает. Открывается возможность нежно любить. Любопытна во связи с этим эволюция творчества Тония Дювэра – французского писателя. Первые романы «Рецидив» и «Voyageur» наполнены силованием и пытками в отношении мальчиков. Но позднее своё влечение себе простил, и выдал абсолютно несадистское, чуткое произведение «Quand mourut Jonathan».
Садизм присущ и непедофилам. Мастурбантов младше 35 лет, об изнасиловании фантазировавших, 18,0%; возбуждавшихся болью партнёра 6,3%. Попробовать БДСМ охота 18,0% студентов.[520] Поскольку педофил от нормального качественно не отличается, бывает и садистом. Имеется рынок фильмов о кастрации мальчика, сожжении, расчленении, свежевании. Средства кинематографии позволяют изобразить что угодно.[521] Педоборцы рассказывают, якобы всё непонарошку.[522]
Жестокости в отношении мальчика часто зациклены на сексуальности жертвы.{100}
Когда мальчика заставляют онанировать или дрочат усиленно, повторно, мерят обсуждая, возможно сочетание боли с возбуждением.{101}{102}
Хуже лишь групповое силование, которое за решёткой систематично. Администрация попускает. Зато когда добровольная гомосятина по другую сторону решётки, наказание жестокое![525]{103}
Жестокость изнасилования зэками подчёркивается лексикой: «„wolf-pack“ охотится на „first-cop'а“, чтобы делать „gang-splash“. Первый насильник – это „gang-wagon“, второй – „sloppy seconds“, а третий – „bloody thirds“». Жертва всеми презираема как «punk», «prison pussy».[526]
Пробиваться через испуганный сфинктер очень болезненно. В старину провинившемуся хреновый корень проталкивали в зад и заставляли скакать ослом. С юмором описывается в художественной литературе[527] 15-летний соперипатетик Александра Македонского, который это заслужил обольщением Аристотелева любовничка.{104}
Чувствительные заметные гениталии привлекают палаческое внимание. Орган удовольствия превращается в центр мучений. В легчайшей форме – средневековое наказание провести городом обнажённого за верёвку на гениталиях.[528]{105}
Древние греки непослушному рабчонке хлестали гениталии.[530]{106}{107}{108}{109}
Ничего нового. Задрачивание применялось терапевтически. Тем болезненнее, чем эякулировавшая головка чувствительнее. Недодрачивание же хоть и придаёт остроты, но потом отдаётся коликами в яичках.[534]
Особая пытка применяется для полового нарушителя. В норме приятное совершается в темпе мучительном. Неверные жёны много где силуемы, местами публично, чтобы постыднее. В индийском готуле 15-летнюю пятеро поочерёдно напоказ отроковицам. Другое племя – неверная подруга мальчика силуема старшими, пока могут.[535] На Тробриане шляющуюся на танцы в соседнюю деревню поджидает обратно женихова компания – дружки держат, он изнасилует.[536] Мохавеи с мундуруками – вся деревня.[537] Древние римляне 12-летнюю «„преступницу“ кинули голой в бордель».[538]
Тогда силовали неверных жён аналогично нынешним канокам. Привязанной бёдра разведены – подростки в очереди, пока не помрёт. Это случается после 100-го.[539]
Конечно, мальчикам иногда достаётся сзади, как карбинцам от сибаритов.[540] Типу, Лев Майсура, пленных англичан отдавал анально силовать.[541] Это тоже смертельно. Казнили так атласские берберы французов (XX в.), и союзы с пашой Марракешским не указ.[542] Недолго после 76 траханий в подвалах Легиона смерти скончался бразильский учёный Кандидо Фуракахопос.
Плющить яйца привычно среди нечестных спортсменов.[543]{110}
Инициации в племя наверняка щекочут удовольствие садистов. Многие папуасские посвящающие жалеют о боли мальчику, но «некоторые распаляются, любят инициируемого колоть и прижигать». В иные племена примают искровавившего членом, отмучившегося. Новогвинейские банары «в уретру шипастые травинки, потом и выдираются, делая рваные раны». «Тонга тростинку слюнят и в утетру, вызывая кровотечение. Когда тростинка чувствуется в промежности, пониже тростинки надрезают и через отверстие нитку. Когда тростинку вымают, она свисает из отверстия мочеиспускательного канала да с промежности – пися продольно нанизана. Теперь можно тянуть ниточку вперёд-назад – и больно, и кроваво». Потом обрезание заменяет обрывание.[545] На Папуа – Новой Гвинее на член отроку мокрую тыкву, которая пламенем сжимается. Сушёную потом едва снимешь, отчего член удлиняется.[546]
Другие племена пенис крапивой, чтобы рос-оволоснялся скорее.[547] Аванские несколько мужчин отроча поднимают и крепко держат. «Раздвоенною палкою стягивается крайняя плоть и залупа надрезается с обеих сторон. Отпускают его кровавить. Мужчины подходят и насмехаются, тычут его раны палкой». Операция «крепит и развивает орган». Последний тур инициации – «не просто надрез, а двустороннее вырезание клинышков. Остаются полудюймовые шрамы, задевающие канал. Потом его колют учащённо бамбуковыми ножами, втирая соль и крапиву. Зато лучше семяпроизводство, чтобы во члене „кипело“».[548] Арапешских (Папуа-Новая Гвинея) отроков органы терзаемы бамбуковыми ножами вместе с мошонкой, втирается крапива.[549]
Роджеру Муди, задержанному за «домогательства», но потом оправданному, непонятно: «Обрезание разве домогательство? Не первыми ли надо пересажать обрезающих?»[550]{111}{112}{113}
Подобные зверства всегда послевоенны.[559] К счастью, редки. В исчерпывающем исследовании[560] заключено, что «для мальчика пострадать от сексуального маньяка риск ничтожный».
Но поругать можно также словами. Кажется, такое даже страшнее, продолжительнее. Когда воспитатели застают отроча за половой деятельностью, привлекая полицию, наносят ему психическую травму. Беззащитному никто личной жизни не спасёт, отчего страданий больше. Под видом помощи власти ребёнка губят. Симптоматично для цивилизации, считающей нежность худшей, нежели применение силы.[561] Родители скорее простят ударившего детей, нежели приласкавшего.[562]
Когда мальчику не нравится, как от него добиваются секса, конечно, вмешаться нужно. Чтобы ребёнка свободить. Польза полиции только тогда.
Если полицейский умён, он истеричных родителей с эротической дружбой у сына помирит. Ведь истерика ребёнку точно ни к чему. Защитить нужно не от его друга, но от идиотизма, паники.[563]
Но суды делают ещё хуже. Ребёнку не позволяется выбирать, а личная жизнь запрещается. Когда говорит, якобы педофилу отказал, общество верит (усугубляя наказание), но когда говорит, якобы педофилу дал, общество машет рукой (говоря про «насилие» по взаимному желанию).
Часто приходится с мальчика брать показания. Многие мальчики с родителями не знают о праве несвидетельствовать. Но можно заставить присутствовать на суде. Часто лучше ребёнку на суде, нежели в полиции.
Даже педоборцы соглашаются, что по сравнению с чем угодно сексуальным допрашивание полицией-судом, осмотры полицейскими врачами, родительская бесцеремонность ребёнку причиняет психическую травму куда большую. Это пишут эксперты англоязычные,[564] франкоязычные,[565] немоязычные,[566] нидерландоязычные.[567] (Также польско-,[568] русскоязычные[569] – перев.)
Такое множество специалистов не переспорить офицерше полиции[570] пускай даже со ссылкою на немецкий минюст. «Обычно ребёнку нету вреда при следствии»? Глупо думать, якобы вред исключительно вследствие полицейского хамства, но не лишения ребёнка личной жизни.
Даже самый тактичный полицейский заставляет её видеть преступлением. Проговариваемый секс избавляется приятности. Настолько, что даже без упрёков его можно застыдиться. Если же ребёнку нравилось, его вина кажется тяжелее. Когда контакт эпизодический, поверхностный, полузабытый, допросы внушат, якобы половой жизни следует избегать.[571] Когда же взаимоотношения глубокие, ребёнка принуждают ко предательству.[572]
Сама процедура непедагогична, психически травмирует. Ребёнка заверяют, якобы не пострадает никто, но впоследствии выясняется, что на судьбу документов у полицая влияния нет. Либо допрашивается дитя в обстановке полицучастка-суда, чтобы ребёнку пострашнее.[573] Зачастую ребёнку лгут (твой признался – и так всё знаем), угрожают (не признаешься, пойдёшь в исправшколу), оскорбляют (ты шо, пидр?). Многие ребёнка заставляли произнести, будто «облегчил душу». Глупо полагаться на мусорскую чуткость. Не только мне довелось читать протоколы сексуальноозабоченных допросителей. С подробностями, суду не нужными. Голландский офицер мне рассказывал, якобы пикантные дела передаются по рукам. «Полицейский участок – индустрия порнотекстов наибольшая». Ребёнка жертвуют удовольствию «защитников» и позе родителей. Пытающихся доказать, якобы ребёнок их чересчур воспитанный, чтобы сексом заниматься добровольно. Считается, что половая жизнь – от недостатка воспитания.[574]
Влезание в личную жизнь ребёнка даже бессмысленно. Навязчивость и разлука (порою детьми вменяемая в вину педофилам) дитя заставляют искажать. Ошарашенный в неспокойной обстановке легко нагородит и преувеличит, себя выгораживая. За что вина не на ребёнке – на обществе.[575]
Педофилу страшнее показания не любовника, но отвергнутого. Мстящего по ревности, мнящего желаемое действительным.
В автобиографии Фрейд описывает удивление, что почти все пациенты жаловались на приставания в детстве, но позднее заключил, якобы большинство рассказов – это похотливый самообман.[576]
Если ребёнку чувство собственного достоинства, допросу противится. Психиатр Америки Роберт Гайза, педофилам отнюдь не друг, утверждает:[577]
«Заставить мальчика свидетельствовать против того, с кем он спал, очень сложно. Особенно когда взрослый обращался хорошо, задаривал, отдыхая с ним, оказывая моральную поддержку, любовь. Себя ребёнок изнасилованным не считает. Для кого взаимоотношения – хорошее за всю жизнь обращение впервые».
Служившему в Лос-Анджелесе сержанту Ллойду Мартину вменяют,[578] якобы несговорчивого мальчика за ноги держал над пропастью. «По сути, домогатель – обычно ребёнку лучший друг». С полицией не сотрудничают особенно те, кто поддерживает отношения больше года.[579]{114}
Но мусора не сдаются. Американский следак Уильям Форн гордится,[581] что «свидетельства мальчика против его мужчины добиваться напряжёнными допросами. Дожать ребёнка нелегко». Поразительно, насколько много родителей желают их кровиночке полицейского домогательства.{115}{116}
Угрозы медосмотром иногда выполняют. Толку в них если к ребёнку применили силу, чтобы снять синяки, разрывы в анусе, сперму. Всё это заметно только сразу. Сфинктеры ж эластичны, ничего не показывают. Якобы давший анально расширяется[584] – миф.{117}
Выставлять это защитой ребёнка – лицемерие.[586] Полицейскому хирургу, 25 лет опыта, «хватило смелости-честности заявить, что большинство следственных действий вредит, а не спасает. И сам этому помогал».[587]
За время, разделяющее суд и секс, ущерб смягчается.[588] Оперативно-следственные действия ребёнка заставляют рисоваться, гнетут, устыжают, ставят в тупик, тревожат, взвинчивают, истощают и доводят до самоубийства. Это демонстрировало допрашиваемых детей ³¹⁄33.[589] Среди «сексуальнопоруганных» детей восстановилось быстро 56% на суде не выступавших, 8% – выступавших.[590] Поражается психиатр Кёрнер,[591] «а не подлинное ли поругание – то, что в зале суда?» Исследовавши 141 образец секса в детстве, телесные-душевные страдания ребёнку вследствие секса только в 10,0% случаев, а вследствие допросов – 29,2%.
На деле фотографа Гая Стрэйта мальчишка «наложил на себя руки, чтобы не идти на суд».[592] Такие случаи властей не вразумляют. Мужчину задержала полиция со словами: «Твой дружок себя убил – это лучшее, что мог сделать».[593]
Неудивительно, когда любящие ребёнка педофилы жертвуют собой спасая от этого. Признаваясь, порой облыжно.[594] Примеры известны. Полиция да судьи часто так и добиваются признания, позднее в тюрьме шантажируют.
Опытные, нравственные власти склонны детское желание уважать. Усердствуя только когда секс не желаем ребёнком. На съезде «Педофилия и общество» (Амстердам, 1977) глава Роттердамской полиции нравов объявил, якобы следаков учит в добровольные взаимоотношения вмешиваться только по жалобе родителей. Которых извещать об ущербе ребёнку со стороны следствия-суда.[595] Двое полицейских Амстердама, выслеживая торговцев оружием, обнаружили взрослого любовника 13-летнего. Но получили мальчишкино письмо, что мужчину любит и занимается сексом по взаимному желанию. Следствие прекратили. Оправдываясь курсом академии, прочитанной по педофилии литературой.[596]
Полицейское сомнение заразительно. Профессору пенологии Ганаку на съезде немецких юристов принадлежит выступление:[597]
«Изучивши тему, склоняюсь поддержать судью, заявившего: „Почти во всё подобное вовлекутся мои дети – жаловаться в инстанции не стану“».
Даже пережившие неприятное преступление жалуются неохотно. Особенно когда научены опытом.[598]
Чего же говорить о сексе! Результаты моей многолетней переписки с двумя десятками стран обобщить нельзя. Можно лишь отвлечься ранений, увечий, унижений причиняемых отнюдь не только «маньяками», но также ровесниками, полицией, судьями, родителями.[599] Что часто разрушает и запутывает, обращая против общества-родины, делает опасным самого. Поборяя месть, цивилизация себя же губит. Обласкание ребёнка наказывающая сильнее детской боли.[600]
Д). Уголовное право
Тому столетие назад у запада возникла новая разновидность нетерпимости. Агрессия в отношении детолюбие выражающих нежностью тела.
Мальчиколюбцам и до того было туго, но по соображениям иным. В Античности, Древнем востоке любить мальчика мужчину красило, как и доныне много где, поближе к природе. Арабы с индийцами неодобряли. Зато христиане мальчиколюбца казнили, хотя не ради мальчика. Жертвою не считавшегося: казнимого наравне. В 1504 г. судебный пристав Харлема, Голландия, потребовал отрока 10 лет сжечь.[601] За гомосексуальность в 1731 г. задушено-сожжено в Нидерландах 22 мужчин и мальчиков 14 – 15 лет.[602] «Издевательство над гомосексуалами христиане всегда приводили в доказательство превосходства своей веры».[603]
Обстановка благоприятствовала мужчине с девочкой. Per se ничего плохого, но девочка – собственность отца, которую дефлорация портила. Отцу возможность отсудить компенсацию. Мужчины семьи, лишённой чести, могли растлителя убить. Во средневековье многое решала классовая принадлежность. Если растлитель – безродный гувернёр или слуга, карали. Если благородный, спускали. Но здесь аналогично дело не в девичьем возрасте.[604]
Если карали жено-мальчишеский секс, то разве за супружескую неверность. Про жено-девичий упоминаний нет.
Просто детей не считали раздельной категорией. Детские гениталии воткрытую гладили родители, друзья, няньки детям же на радость. Половое чувство, половой интерес их естественен. Эрекциишки забавляли.[605] Половое созревание наступало позже нынешнего, но необходимым условием для брака не считалось. В Талмуде 3-летние девочки годятся к имиссии.[606] Елена Прекрасная с Парисом имелася 8–9-летней. Половую жизнь Клеопатра начала в девять и Цезаря соблазнила где-то тогда же.[607] Половой зрелости предшествовала социальная.[608] Мальчики с девочками нередко женились 11-летними, друг друга «познавая». На Дантову любовь к 9-летней Беатриче, Петраркову – к 12-летней Лауре не обижался никто.[609] Ульмскому горсовету в 1527 г. пришлось останавливать законами притоки в бордели 12–14-летних мальчиков.[610] Там девчата – с 12 лет.[611] Дезидерий Эразм его трактат об удовольствии написал a la диалоги мальца с проституткой, посвятил их 6-летнему сыну друга.[612] В XVI в. во Франции брачный девочке возраст – официально шесть лет.[613] Мой родной город, и там учил известный художник ван Мандер (†1606), якобы 12-летние школьники пускай лучше потрахаются, чтобы не болела голова, лучше сосредоточились. Тогда же в Англии 13-летняя Лизавета Рамсботэм объявила жалобу, что не дефлорирована мужем Иоанном Брадом 11 лет.[614] Эдгар По женился на 13-летней, Джон Раскин влюбился в 9-летнюю; Махатма Ганди женился в 13.[615]
Идея, будто секс – это вредно, в Европе была чужда. Как и нынче вне Европы.[616] Поэтому в уголовном праве детей не защищали от изнасилования-понуждения больше, нежели взрослых. Не защищали от секса как такового.
Европейцы в отношении гетеросексуальности были дружественнее. Исследование Фредерика Кристофа Фишера про здоровость-естественность-сообычность добрачного секса в 1780-е была невероятно популярно, много переиздавалось.[617] В Дании противящееся духовенство крестьяне поносили портящим молодёжь.[618]
До 1886 г. голландский уголовный кодекс полового контакта по желанию ребёнка не запрещал. Всё поменяли Викторианские годы.[619] После эко-ГАИ-шных статей покушение на секс с ребёнком является добавлением в УК новейшим.[620]
Как оно появилось? Историки занудствуют.[621] Мы рассмотрим два момента: научно-технический прогресс и власть буржуазии.
Умножение технологий удлинило воспитание. 14-летний уже не потянет учительство, командование, предприятие.[622] Это только в 1818 г. на Шри-Ланке британские полки ведомы 15-летним.[623] Теперь это больше не увидишь. Также мальчику нельзя быть семьянином, ибо семью не прокормит. Полногодие завышено.[624] Индустриальное общество половую зрелость и брак отделило на временнóе протяжение, когда половое чувство лишнее.[625]
Но тогда лишней была сексуальность всякая. Половое чувство мешало работать-учиться, забирало силы. Не зная контрацепции, даже супруги трахались по двести раз, пока не родят. Израсходовавши миллионы живчиков[626] и получая ребёнка лишь одного. Бережливые буржуа потрясены. До чего же секс отвратителен, грязен и человека не достоин! Эякуляция – болезнетворное расточительство![627]
Которого не выдержать старикам и детям. Только самым работоспособным и плодовитым.
Прозаичное жлобство превознесли как идеалы духовности. Детская сексуальность общество не кормит, и, коли с нею не считаться, ничего страшного. Разделению людей на «невинных» и полноценных уже ничто не мешало.[628]
Мифу про «детскую невинность» амнезия детства помогла. Ребёнка наказывают, если помнит о своей сексуальности, приучая таковую не помнить.[629] Знать, что детству половое чувство присуще, взрослые боятся.
Поэтому панически расправляются со всяким, кто делом его показывает. Якобы ребёнку секса хотеться невозможно, поэтому вина за половое возбуждение – на взрослом.[630] Так уголовные кодексы с XIX в. соревнуются в насилии над педофилами.[631]
Нидерланды в 1886 г. личную жизнь разрешили с 16 лет. Если в одной стране 12 (УК Филиппин, 1984), в иной 21 (британский Закон о половых преступлениях, 1956). Такое несогласие – свидетельство безосновательности, самодурства законодателей.
Выставляя нежность обидой, общество пошло на травлю педофилов. Заточаемых, кастрируемых и казнимых. «Кто моего ребёнка прикоснётся, своими руками задушу!» – прогавкала телезвезда, поддержанная овациями. В университете бывший лос-анджелесский мусор поучает и хвастает, якобы Кинсивых отчётов не читал.[632] Для него половая с мальчиками близость – хуже убийства:[633]
«Убийство, конечно, плохо, но длится недолго. Сексуальное же пользование человеку вспоминать всю жизнь».
Поэтому пожизненное заключение. Германский журнал «Praline» организовал прошение минюсту, чтобы деторастлителей – на пожизненную каторгу.[634] Подвергнуть этому водителей, по детям ездящих, или ребёнка забивающих родителей не додумались.[635]
Примитивные страсти толпы заразили сексопатологов, издевающихся над пленниками. Средневековая кастрация теперь уже «терапия», не всегда действенная, зато социально вредная (повышает агрессивность). И лично. В голландской медицине беззаботная скопительница проделала множество экспериментов на людях, а результатов изучать не хочет. Упрямствуя, поколебала упрямство властей.
В «детской невинности» попробуй усомнись! Ничто в психоанализе настолько не разозлило, как признание детской сексуальности. Десятилетия пошли на примирение с тем, что «половые чувства-деятельность – естественные составляющие детства»; что, «как полноценному живому существу, смысл опыта полового не меньше, нежели взрослому»;[636] что «личностное развитие совершается движущей силой половой потребности, без которой по взрослении ни счастья, ни реализации»;[637] что «способность эротически взаимодействовать (одно– и разнополо), удовлетворяясь и возбуждаясь, присуща до пубертата».[638] Но в 1926 г. начали выискивать ущерб из-за половой со взрослыми близости. Когда наличен, то вовсе не вследствие половой близости, но вследствие семейно-полицейского вмешательства.
Поэтому лучше всякий дето-взрослый секс отнести к одной из категорий:
– секс принудительный (через угрозы, силу, авторитет, опытность, иные не желаемые ребёнком обстоятельства[639]), заслуживающий кары по всей строгости закона;
– секс непонравившийся (напугавший, отвращающий, странный, смешной), которого дитя заречётся, что заслуживает упреждения, но не забывая потребностей ребёнка – подобно зрелищу дворняги под трамваем, это растравлять не надо; такому ребёнку паника, допросы только навредят – уголовное дело заводить нельзя;
– секс приятный ребёнку, чью свободу следует уважать, – гражданское право родительского вето лишь когда родители считают, якобы педофил оказывает ущербное влияние,[640] что следует обосновывать судом, учитывающим, естественно, пожелания ребёнка.
Сексуальную свободу законодательству следует обеспечивать, а не запрещать. Свобода не когда позволено всё, но когда не вмешиваются в отношения, выбранные свободно. Запрещать нужно только принуждение, субординацию, собственничество на человека. В сексуальной свободе важно: чтобы всё по желанию сторон; чтобы согласие можно взять обратно в любой момент.[641]
Не речь о предоставлении ребёнку больше, чем у взрослого, прав, а скорей об уравнении.[642] Уголовное право не должно навязывать этические теории, религиозные верования.[643] Что мешает их развивать.[644]
Идеи, дескать, «единственное оправдание вмешательства в свободу действий любого человека – самозащита, предотвращение вреда, который может быть нанесён другим», созвучны Французской революции, Фейербаху.[645] Но противны возрасту согласия. Выдуманного во времена, когда секс усматривали вредным. В наше время знаний насобирали достаточно, чтобы половые контакты по взаимному желанию вредными не считать. Для ребёнка даже полезны, про что следующая глава. Законодательство, возбраняющее всякий детский секс из-за того, что некоторые разновидности вредны, никуда не годится. Психосексуальное развитие не настолько простое. Пятилетнему свидетелю пениса потрясения не будет, а подростку, возможно, будет, юноше даже в удовольствие.[646] Понятие «развратных действий» объединяет явления, разными детьми воспринимаемые по-разному – от безобидных до травмирующих. Отношения не заслуживающих одинакового. Массы любят сгущать краски, «жертвой» объявляя даже непострадавшего.[647]
Поэтому закону нельзя пользоваться категориями абстрактными, сторонящимися конкретики. Тогда можно говорить о здравомыслии. По вопросу секса затруднительном.
Если бы взвешенным исследованием обнаружили, что лучевая болезнь вызывается не радиацией; что можно людей облучать неделями безвредно; что приписываемые радиации влияния вызываются чем-то другим – открытие разве никого бы не обрадовало?
Пример абсурдный, однако серьёзные специалисты действительно выяснили: последствия приобщения детей к ими желаемому сексу вымышлены, травматизация всегда вторична, вызываема семейно-полицейским вмешательством. Когда такое публикуют, особой радости не видно. Педоборец упёрся рогом, и даже допросные детские страдания педоборца не вразумляют.[648]
К чему противиться хорошей новости? Чего держимся за тревогу, ложную панику? Неужели радости посадить, оскопить и казнить педофила нам дороже детского благополучия?
Возможно, травля провоцируется сопротивлением ей,[649] но нет ли причин имманентных?
Признано,[650] что гомофобия пропорциональна силе несознаваемого влечения к мужчинам.
По мнению кембриджского проф. криминологии Уэста,[651] «помещённый в угрожающую гомовозбуждением ситуацию, гомофоб агрессивничает и боится. Вытеснение гомосексуальности может объяснять эмоциональность, абсурдность утверждений от привыкших критически мыслить на темы негомосексуальные. Проповедуя кастрацию, газовые камеры за разотление мальчиков, извиняется за влечения свои».
Уже говорили, что «в той или другой форме педофильная побудка присуща взрослому всякому».[652] «Прозванные девиантными возбудительные установки давать отклик на детей» обнаружены в лаборатории «нормальными» взрослыми гомосексуалами.[653] «Педофилия, любовь и чувственность, – явление нормальное, универсальное».[654]
