Текст книги "Лунный Ветер (ЛП)"

Автор книги: Эдриенн Вудс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

Мы ехали прямо, пока не добрались до пары рабочих в поле. Судя по всему, они собирали капусту. Пахло гнилыми зубами, и я слегка зажала нос.

– Запах не такой уж замечательный, не так ли?

Я хихикнула, когда мы проезжали мимо капусты. Лошадь бежала мимо огромных деревьев и повернула направо. Все больше рабочих на ферме останавливались и махали руками. Все они были очень дружелюбны. Я улыбалась в ответ, когда повозка поехала дальше. Потом появились деревья, много деревьев: апельсиновые, яблони, груши и персики… Все было усыпано плодами. В этом не было никакого смысла. Я знала, что груша – летний фрукт. Это была еще одна деталь, которая не вписывалась. Предполагалось, что будет холоднее, так как мы отправлялись в зиму, а не в лето. Я выдохнула мягкий воздух, когда послышался чей-то свист. Мелодия была четкой, мне всегда хотелось так свистеть.

Фургон, наконец, остановился и Маркус помог мне спуститься.

– Спасибо.

Он провел меня сквозь ряды виноградника. Виноградины висели будто красные – почти фиолетовые – шары для гольфа. Я никогда не видела винограда такого размера.

Люди смотрели на нас, проходивших мимо, останавливались на секунду и улыбались, а затем возвращались к сбору урожая. Мелодия становилась все громче, и я поняла, что кто-то в этом ряду насвистывает эту чудесную, оптимистичную мелодию.

Я улыбалась в ответ, что было неловко, так как я не знала никого из этих людей, но они все согласились, что я могу остаться, поэтому решила, что должна поблагодарить их, быть дружелюбной и улыбаться в ответ.

Маркус остановился прямо перед насвистывающим стариком.

– Папа, – окликнул он, старик поднял глаза и перестал насвистывать, держа в руке только что сорванный виноград. У него были седые волосы и множество морщин вокруг самых голубых глаз, которые я когда-либо видела.

– Смотри, кто проснулся, – добавил Маркус.

Старик улыбнулся мне и встал, бросив только что срезанную гроздь винограда в почти полную корзину.

– И кто это у нас такой? – дружелюбно спросил он.

– Элинор, – снова соврала я, протягивая руку человеку, который, как я полагала, спас мне жизнь.

– Что ж, Элинор, добро пожаловать в Алкадин, – он пожал мою руку и посмотрел на Маркуса. – Ты уже рассказал ей, что у нас и как?

– Ещё нет, отец. Бедняжка Элль только проснулась. Я подумал, что если она проведёт сегодняшний день с тобой…

Старик рассмеялся.

– Ты перекладываешь всю ответственность на старика? Маркус, я же не так тебя воспитывал.

– Я знаю, отец. Прости меня, пожалуйста, – лукаво ответил тот.

– Элль, бери корзину и занимай место рядом со мной, – сказал старик. Маркус попрощался и направился обратно к фургончику.

Я сделала, как мне было сказано, и заняла место рядом с ним. Он запустил руку в задний карман и вытащил инструмент для резки.

– Вот так, – сказал он и показал мне как или снимать гроздь винограда.

Я сделала так, как он показал мне, и поначалу было трудно, когда я попыталась отрезать её, но когда он показал мне, как это сделать с быстрым движением запястья и быстрым ломающим движением инструмента, стало легче.

– Меня зовут Чарльз, и я глава дома Бенсонов.

– Это вы меня нашли той ночью?

Он кивнул.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я.

– Не за что. Что ты делала так близко к Лианам?

– Не знаю. Я даже не помню, как я подобралась так близко. Хвала небесам, они меня не убили.

– Тебе могло и не повезти. Это не была бы легкая смерть.

– Да, они ужасны, – я ненавидела болтовню, но любая другая тема была лучше, чем обсуждение причины, почему я сбежала.

– Элль, ты много знаешь о Совете?

– Хватит на всю жизнь, – ответила я.

Он выглядел растерянным.

– Тогда они сразу же узнают тебя, если придут сюда, – старик говорил скорее сам с собой, чем со мной.

– И это плохо, верно?

Он кивнул.

– Тогда что мы будем делать?

Он улыбнулся.

– Хороший ответ. Значит, ты ещё не растеряла всю надежду.

Я вздохнула и слабо улыбнулась. Если бы он только знал, как это было тяжело. Но я должна выяснить, что за чертовщина здесь творилась, и кто за этим всем стоял.

– А что с тобой случилось такого, что связано с Советом? Я не могу понять, почему они не забрали тебя, зачем оставили. Ты красивая девушка.

– Это долгая история. Они убили моего дракона.

Его глаза слегка распахнулись. Ох, в один прекрасный день эта ложь точно укусит меня за задницу.

– У тебя был дракон?

Я кивнула.

– Ты родилась с меткой?

Снова кивок.

– Здесь это не к добру.

Это я усвоила.

– Знаю.

– Какой у тебя был дракон?

– Солнечный Взрыв.

– Так ты можешь повелевать огнём.

Я покачала головой.

– Больше не могу. Сила ушла, когда дракона убили.

– Что?

– Я была частью Дента.

– Дент? Не может быть.

Я обмерла.

– Похоже, вы скрывали это чрезвычайно умело. Не удивительно, что они его убили, – продолжил он, и я с облегчением выдохнула. – Как они узнали, что он был драконом?

– Он превратился и спас мне жизнь. Они решили, что убили нас обоих, но на мне не было даже царапины, – мои глаза наполнились слезами от мысли о Блейке и ручейках крови из его рта, носа и ушей. Я закрыла глаза и постаралась прогнать это воспоминание.

– Мне очень, очень жаль, дитя. Вероятно, это было очень тяжело.

– Спасибо, – сказала я, глядя на виноград и подсекая очередную гроздь.

– Я заметил еще одну странность, – сказал он, и мое сердце пустилось вскачь, – на тебе нет штрих-кода.

Штрих-код… Какой еще штрих-код?

– Как тебе это удалось?

– Он у меня был нарисован, – эта ложь просто выскочила наружу. – Мой дракон был довольно артистичным. Я знаю, что это не красит его личность, но он рисовал наши каждое утро, так что мне не пришлось проходить через всю боль от получения настоящего, – я надеялась, что это связано с болью.

– И тебе это сошло с рук?

– Это было нелегко, – ответила я, хотя понятия не имела, что там за процедура со штрих-кодом. Единственное, что приходило в голову, – это изображение пункта регистрации, и я решила, что это должно быть что-то похожее на то, через что время от времени проходили люди со штрих-кодами.

– Ну, здесь это работает на тебя. Поскольку ни у кого из нас нет штрих-кода, ну, кроме Энни. Это было частью договора, заключенного здесь, на севере. Они относятся к нам не так, как к другим, раз уж мы обеспечиваем их едой. Но они берут наших женщин для удовольствия своих мужчин.

Я беззвучно втянула воздух, когда он сказал это. Я знала, что именно поэтому все женщины были похожи на мужчин. У них были короткие волосы и грубые тела. В противоположность мне. И он только что подтвердил то, о чем я думала все это время, причину, по которой они забрали молодых женщин.

– Значит, мне тоже придется обрезать волосы? – спросила я.

– Нет, не придется, – тихо ответил он. – Скажи, ты умеешь прятаться?

Я улыбнулась.

– В этом я профи.

Он рассмеялся.

– Я уже понял.

– А почему вы спрашиваете?

– Мы построили подземное сооружение для нашей молодежи, примерно твоего возраста. Их немного, но мы защищаем их так, как никогда раньше не защищали своих людей. Когда приходит Совет, они прячутся. Сооружению уже пять лет, и они ни разу его не обнаружили.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Ни одна женщина не должна быть так унижена. Они уже забрали трех моих внучек. Больше я их терять не собираюсь.

– Мне очень жаль.

Он просто улыбнулся.

– Это не твоя вина, дитя.

Я сделала глубокий вдох. Чарльз очень походил на дедулю. Я так по нему скучала. Как могло случиться, что никто из них не знал о происходящем?

Я выясню, кто за это отвечает. Уж в этом я уверена.

Мы собирали виноград до самого вечера. Мои пальцы загрубели, и, похоже, я наполнила миллион корзин. Перестала считать после пятой. Мы говорили о том, о чем Маркус упоминал ранее. Раз в месяц приходил Совет, и они забирали весь урожай и раздавали его тем, кто в нем нуждался. Затем, если они видели женщин, которые напоминали о хорошем времени для одного из их членов, они забирали и их тоже. Они также убивали тех, кто выходил из-под контроля, даже тех, кого они боялись. Как Августа со своей меткой. Это было полной противоположностью тому, к чему я привыкла.

Чарльз не мог рассказать мне, как выглядят другие места, так как никто из них никогда не покидал фермы. И все же он говорил о хорошем. У него тоже был дракон, Ласточкокрылый. Они расстались давным-давно. Это было так грустно. Они говорили о смерти с большим уважением.

Энни, по моему предположению, была другим оставшимся у них подкидышем. Август упоминал о ней этим утром, и она была Солнечным Взрывом. Раньше он говорил об этом, но она не превращалась в дракона последние десять лет. Я вообще ничего не могла понять.

Время летело, и я должна была признать, что сегодня было не так уж плохо. Мы с Чарльзом подошли к одному из многочисленных фургонов, и я увидела Августа, сидящего с темноволосой девушкой примерно нашего возраста.

– Алфавит, – с улыбкой произнес Август, – хочу тебя познакомить со своей девушкой Макс.

Темноволосая девушка посмотрела на меня с улыбкой.

– Макс, это Элль, – сказал он, и она начала смеяться, сообразив, почему он назвал меня Алфавитом.

– Ну ты и шутник, – легонько шепнула она его. – Привет, Элль, не беспокойся, я не буду звать тебя Алфавитом.

– Поверь, это меня не сильно тревожит.

Я уселась рядом с ней.

– То есть, я так понимаю, тебя уже обе всем просветили?

– Август, сбор винограда едва ли можно так назвать, – возразил Чарльз, садясь рядом с подростком в задней части фургона.

– Я просто надеюсь, что Совет будет доволен этим заказом, – сказала женщина с короткими рыжими волосами.

– Элль, это Оливия. Она отвечает за весь виноград.

– Элль.

Я протянула женщине руку, и та ее пожала. Ее руки не походили на женские, а тело казалось сплошными мышцами.

– Милая, тебе нужно обрезать волосы. Если эти люди увидят тебя, у тебя не будет ни единого шанса.

– Ну-ну, Олив, когда этот день настанет, она спрячется вместе с остальными. Девочкам, конечно, не помешает еще пара рук с малышками.

Малышки? Этот Совет должен исчезнуть. Я поклялась в этом. Даже если это означало, что я получу наказание за убийство Блейка. Эти люди… малышки.

Фургон поехал в сторону, откуда мы прибыли. Я не могла поверить, что они в принципе нацелились на маленьких девочек. Это было отвратительно.

Фургон не остановился, чтобы взять еще людей. Я почти не слушала тех, кто был занят болтовней. Оливия напоминала тараторку, и все, казалось, прислушивались к тому, что она хотела сказать.

Я не могла перестать думать об ужасных вещах, которые происходили здесь раз в месяц. Прятаться в эти дни было плохим знаком, поскольку я, вероятно, никогда не узнаю, кто стоит за всем этим, но помощь девочкам с малышками звучала как хороший план.

Я оторвалась от своих мыслей, когда Оливия выпрыгнула из фургона. Я даже не поняла, что он остановился.

– До завтра, Элль.

– До завтра, – улыбнулась я.

Оливия встретила двух девочек – рыжеволосую, примерно моего возраста, и другую, лет двенадцати. Она обняла их, и они зашагали вместе по дорожке к спрятанному за деревьями дому.

Повозка двинулась дальше к дому Чарльза.

Я даже не поняла, что Максин слезла, когда мы остановились прямо перед домом Чарльза.

– Ну и о чем ты сейчас думаешь? – Августа легонько толкнул меня, пока мы шли к двери.

– Да так, ни о чем, – пробормотала я.

– А вот это уже ложь, Алфавит.

Я хихикнула снова.

– Ну ладно, наверное, я просто устала.

– Ясненько. Для девчонки, которая пальцем о палец не ударила… – начал поддразнивать он и отбежал, когда я собралась игриво его стукнуть.

– Я не лентяйка, к твоему сведению. Я срезала сегодня просто до фига винограда.

– Сняла, а не срезала, – поправил он меня. – Видишь, ты даже термина не знаешь.

– Неважно, – сказала я и стукнула его.

– Оу, у тебя действительно сильный удар, – Он потер то место, куда пришелся удар, и я увидела, как Чарльз слегка прищурился. Я отвернулась, делая вид, что ничего не замечаю.

– Это должно научить тебя не связываться с девушками.

Чарльз рассмеялся и на этот раз понимающе посмотрел на меня. Как будто он знал, что я лгала весь день обо всем. Мне не нравилась та часть про ложь.

Мы вошли в дом, и в нос мне ударил потрясающий аромат. Я умирала с голода.

– Марш умываться, – скомандовала Гертруда, – и спускайтесь вниз ужинать, – она подставила щеку Августину для поцелуя. – Добрый вечер, Элль, как прошел твой первый день?

– Отлично. Я здорово потрудилась и сегодня буду спать, как убитая.

– Спать, – в голосе Августина снова зазвучали дразнящие нотки. – Женщина, ты спала два дня.

– И что с того? – игриво парировала я, взбегая с ним по лестнице.

– Он уже знает? – я услышала, как Гертруда спросила кого-то.

– Нет, мы еще ему не рассказали.

Не рассказали кому и что?

– Боюсь, он начнет экспериментировать, засыпая ее вопросами о том, как это все работает.

Я ненавидела свой усиленный слух и отключилась, когда добралась до своей комнаты. Они очень переживали за Августа.

В комнате рядом с ванной нашла один из тех тазов с горячей водой, от которой шел пар.

Окунуть в нее руки было очень приятно, и я умылась. Не почувствовала себя чистой, но освежилась. Была уверена, что сегодня вечером у меня снова будет время помыться, но тут в голове всплыл Август, так что, возможно, и нет.

Закончив, спустилась вниз.

Маленькая девочка с вьющимися каштановыми волосами и самыми большими голубыми глазами, которые я когда-либо видела, спряталась за ногой Дейзи. Ей было четыре-пять.

– Кэсси, – пропела Дейзи и посмотрела в мою сторону. – О, я вижу, ты вдруг застеснялась. – Она заговорила с маленькой девочкой. – Элль, это Кэсси, свет моей жизни.

Я присела и оказалась на одном уровне с Кэсси.

– Привет, я Элль.

– Привет, – тихонько поздоровалась она.

Я подмигнула, встала и вернулась к столу. Дейзи смеялась над чем-то, что сказала Кэсси, но я, честно говоря, не расслышала.

Я заметила на одном из стульев девушку с этническими чертами лица, она напомнила мне Ченга. Гертруда велела мне сесть напротив. Девушка была по-своему красива, но волосы у нее были коротко острижены, и она изо всех сил старалась быть непривлекательной.

Она была глубоко погружена в свои мысли и когда увидела, что я смотрю на нее, то посмотрела мне прямо в глаза. Ее глаза были прекрасны. У нее был один карий глаз и один серый. Как будто кто-то выплеснул ей на радужку брызги серых чернил.

– Привет, я Энни.

– Элль, – ответила я, – но я уверена, что ты уже в курсе, – добавила я, и она хихикнула.

– Новости здесь распространяются очень быстро.

Я улыбнулась.

Гертруда расставила тарелки.

Чарльз произнес молитву, в которой просил оберегать нас всех и благословить еду и руки, которые ее приготовили.

Потом мы все приступили к еде. Я не могла припомнить времени, когда была так голодна. Все начали говорить одновременно.

Они говорили о сегодняшнем дне, о сарае и ремонте, который был сделан сегодня. Стиву было что сказать. У него светлые волосы, как у Августа, он худой и высокий. Но каждый раз, когда я ловила на себе его взгляд, он отворачивался. Как будто он боялся женщин. Это заставило меня улыбнуться.

Еще одного из сыновей Маркуса, полагаю самого старшего, звали Том. Он – полная противоположность Стива и Августа. Он был мужественным, как Маркус, и у него темно-каштановые волосы, как у Дейзи и его отца.

Он продолжал говорить о том, что им нужно больше оборудования для ремонта, и было очевидно, что парень по имени Люк должен будет отправиться в город с небольшой группой людей, чтобы пойти и получить его.

– Нет, – ответил Маркус. – Ты никуда не пойдешь, Том. Ты нужен нам здесь.

– Папа, у всех остальных мужчин был свой черед. Ты не можешь так со мной поступить.

Атмосфера накалялась, и это начинало немного пугать меня.

– Я бы отпустил тебя, если бы знал, что это все, что ты планируешь сделать в городе. Я знаю, почему ты хочешь уйти, и мой ответ – нет.

Том хмыкнул и, с силой отодвинув стул, широкими шагами вышел из комнаты.

– Маркус, – укорила Гертруда.

– Я не могу потерять еще и его. Я потерял уже слишком много детей.

– Она была его женой.

– И, насколько нам известно, теперь она принадлежит кому-то другому.

За столом стало очень тихо. Жену Тома забрали. Он хотел найти ее, и именно поэтому Маркус не выпускал его из виду. Это было плохо.

Мы закончили наш ужин в неловкой тишине.

– Август, – обратился Чарльз, – когда закончите помогать на кухне, я буду ждать вас с Элль в кабинете.

Гертруда застыла, а Маркус молча смотрел на отца, сидевшего на другом конце стола.

– Папа, – обратился Маркус, вытирая рот салфеткой. – Могу я спросить, в чем дело?

– Чем скорее мальчик узнает, тем лучше, Маркус.

– Узнает что, дедушка? – спросил Август.

– Терпение – не твой конёк, мой мальчик.

Все усмехнулись. Лишь Гертруда и Маркус оставались серьёзными, но, как и обещали, больше эту тему не развивали.

Вся молодёжь помогала Гертруде и Дейзи убраться на кухне.

– Ты знаешь, о чем дедушка хочет поговорить со мной? – продолжил надоедать матери Августин.

– Подожди и сам узнаешь.

– Почему он хочет, чтобы Элль тоже была там? – он замер и просто уставился на мать. – Серьезно, я с Макс, мам.

Она бросила в него кухонное полотенце.

– Дело не в этом.

Он засмеялся и поймал ткань, а Гертруда пробормотала что-то о подростковых гормонах и о том, что мир не всегда вращается вокруг этого.

– Тогда что?

– Подожди, – одновременно прикрикнули на него Дейзи и Энни.

– Ладно, – проворчал он и принялся расставлять чистые тарелки по шкафчикам.

Он вёл себя, как ребёнок на день рождения, постоянно спрашивая Гертруду, нужно ли ещё что.

– Нет, можете идти, – сказала она нам, и я последовала за Августом в сторону кабинета.

– А ты знаешь, о чём они?

– Да, но тебе стоит узнать об этом от Чарльза.

– Какие же вы все зануды.

Я усмехнулась.

– Ты и правда не умеешь ждать.

– Да, всю жизнь так, – сказал он, открывая дверь в так называемый кабинет.

Войдя внутрь, я словно оказалась в музее. Старый стол был заставлен старинными вещицами. Щиты, знак драконианцев, знак Дента – там было всё, даже изображения разных видов драконов. Я не могла отвести взгляд. На полках теснилось столько книг, что я не могла перестать пялиться.

– Присаживайтесь, – сказал Чарльз из-за стола, и Август первым упал на один из двух стульев.

Он взял один из тех кубиков, где нужно собрать все цвета вместе, и начал его крутить.

– Так в чём дело?

Чарльз лишь улыбнулся.

– Элль, пожалуйста, садись.

Он указал рукой на другое место, и я его заняла.

Август переводил взгляд то на меня, то на деда.

– Вы меня просто убиваете!

Чарльз рассмеялся.

– Твои родители боятся, что, если мы тебе расскажем, ты захочешь узнать больше.

– Больше о чем? – спросил Август.

– Элль… что ж, она как мы с тобой, и даже больше.

Он с прищуром взглянул на меня.

– Ты родилась с меткой?

Я кивнула.

– Что значит даже больше?

– Она была частью Дента.

– Да ладно? – просиял он.

Я улыбнулась.

– Да, я была ею раньше.

– Какая у тебя способность?

– Была, Август, – перебил Чарльз, и до Августа наконец-то дошло.

– Твой дракон мертв?

Я снова кивнула.

– И давно?

– Недавно, – это все, что я могла сказать.

– Элль, мне очень жаль. Чем он был?

– Кем, – поправила я, – он был Солнечным Взрывом. Он спас мою жизнь, когда они попытались нас убить. Я больше не владею синим пламенем.

– Чёрт, он что, перевоплотился?

– Сынок, у него не было выбора. Денты отличаются. Они сделают что угодно, чтобы спасти своего наездника.

– Я знаю, дед, но обязательно ли было перевоплощаться?

Если бы они только знали, что Блейк никогда бы не… Я запнулась. Он дважды спас тебе жизнь, Елена.

– Вы были противоположностями, – Чарльз слегка нахмурился.

– Да, это было нелегко.

– Дай угадаю, – вклинился Август. – Они хотели забрать и тебя.

Я кивнула.

– Ублюдки, – гневно воскликнул он. – Но странно, что они его убили, вам не кажется? Он же был Солнечным Взрывом.

– Я знаю, но у него был Дент. Они боятся Дентов, Август.

– Всё равно, какая-то бессмыслица.

У меня было столько вопросов. Например, почему они не могли просто уехать или обратиться за помощью? Но тогда меня бы завалили вопросами о том, как вышло, что я этого не знаю, а я не могла сказать правду.

Я и сама узнаю, где, чёрт возьми, нахожусь, и тогда устрою им то же самое. Сделаю всё возможное и избавлю этих людей от того, что причиняет им страдания.

Разговор продолжался, и, как и опасались Гертруда с Маркусом, Августу хотелось узнать больше о том, как я призывала свою способность.

– Не могу. Я обещала твоей маме. Если это может стоить тебе жизни, я не собираюсь ничего тебе показывать.

– Да бросьте. Деда? – Он взглянул на Чарльза.

– Она права, Август.

– Я способен убеждать людей. Если это поможет сохранить мою семью в безопасности… – Он начинал сердиться. – Если бы я только знал, как Элль использовала силу. Поняв суть, я тоже смогу, – умолял он.

– Это тебя и погубит, мой мальчик. Ты знаешь правила.

– Это не справедливо! Деда, я должен был стать драконианцем. Но я ничего не могу делать.

– Драконианцы остались в прошлом, сынок. Теперь им грозит смерть.

В прошлом? Смерть? Что за черт?

– Учись на опыте Элль, Август.

– Дед, я не такой.

– Я знаю, что у тебя есть боевой дух. Бен, Самуэль, Родни – все они мертвы из-за этого. Я не хочу потерять тебя, сынок.

– Деда, – Август чувствовал себя побежденным. Я знала, каково это.

– Мне так жаль, Август. Даже если бы я могла, Денты работают иначе, чем обычная связь с драконом.

– Что ты имеешь в виду, говоря иначе?

– Я никогда не могла использовать свои способности, если он не был в драконьей форме.

Чарльз прищурился.

– Нет, это не совсем так. Ты могла бы, если бы он дал согласие.

– Дал согласие?

– Кое-что, о чем вы двое, вероятно, не знали.

Я кивнула.

– Что ж, теперь уже слишком поздно, так что это не имеет значения, – я посмотрела на Августа. – Магия ушла в день, когда он умер.

– Могу себе представить, каково это.

– Как будто я все потеряла. Я должна научиться снова быть нормальной, и это не очень хорошее чувство.

– Могу понять.

Оставив их, я встала, пожелала спокойной ночи, еще раз посетовала, что не могу помочь Августу и направилась в свою комнату.

На кухне обнаружила Маркуса и Гертруду.

– Элль, – позвала меня Гертруда, и я вернулась назад, пока не увидела их обоих, сидящих за столом. – Как он это воспринял?

– Вы были правы, что беспокоились. Он хочет знать, как я его запрягала, звала, удерживала, но я сказала, что не могу помочь.

Гертруда закрыла глаза, а Маркус с силой выдохнул.

– Спасибо, Элль.

– Всегда пожалуйста, – я улыбнулась и пожелала спокойной ночи, прежде чем бросилась вверх по лестнице.

Нашла на кровати фланелевую пижаму и миску горячей воды вместо ванны. На этот раз разделась и обтерлась. Это была не ванна, но я чувствовала себя настолько чистой, насколько могла, прежде чем натянула пижаму через голову и забралась в постель.

Мысли, множество мыслей о сегодняшнем дне пронеслись в моей голове.

Глава 14

Первые две недели пролетели незаметно. Я думала, станет легче, но ошиблась: нагрузка лишь увеличивалась, правда, мои руки постепенно привыкали к сбору винограда. Стоило мне поранить пальцы – Чарльз исцелял их при помощи своего дара, отчего я начинала тосковать по Констанс ещё сильнее.

На этот месяц мы почти закончили со сбором. Остальная часть виноградника ещё не поспела.

Если я не отправлялась на охоту с Августом, то оставалась с Энни, вторым найдёнышем, о котором упоминал Август. Она оказалась чудесной девушкой и была лишь на пару лет старше меня.

Она была родом из места под названием Айкенборо, о котором я никогда раньше не слышала. Чарльз нашёл её еле живой четыре года назад. Энни знала кого-то из Совета, но это знакомство оказалось ей не на пользу, как я поняла из услышанного. Он оказался злобным садистом. Энни до сих пор не утратила боевой дух дракона, пусть и отчаянно пыталась это скрыть.

Она много раз говорила о своём огне. Если бы только девушка могла призвать пламя и показать Августу, как овладеть им, она бы помогла парню наладить связь с его убеждением.

– Энни, они убьют тебя.

– Иногда смерть – не самое худшее, Элль. Я бы отправилась к отцу и матери. Наконец обрела бы свободу.

Она пристально посмотрела на меня под сенью деревьев, где мы устроились на отдых

вдали от остальных. Она никогда раньше не говорила о матери, а я не спрашивала. Вдруг это больная тема.

– Я люблю жизнь, хоть смерть и следует по пятам постоянно. Я не хочу умирать.

– Как и я, но это не жизнь, Элль.

– Знаю.

У нее был штрихкод, пусть я никогда не видела его полностью, но постоянно поглядывала на её руку, стоило Энни оставить кожу открытой.

Она всегда будет его прятать.

У нас было много общего. Она была Солнечным Взрывом, но не перевоплощалась вот уже десять лет, что делало её практически человеком. Утратив свои способности, девушка больше не могла использовать голубое пламя или выслеживать ценности. Было так печально, что кто-то столь удивительный в конечном итоге оказался так беспомощен.

Я помнила небо, помнила, что испытывала, пролетая сквозь облака, когда Кара ещё была со мной. Я не рассказывала об этом и вообще не затрагивала эту тему, ведь по отношению к дракону было бы жестоко указывать на его неполноценность, упоминая то, что ему теперь неподвластно.

Вскоре должен был прибыть Совет. Последние несколько дней все усиленно к этому готовились.

Мне всё ещё хотелось просто пойти и взглянуть на советников. К этому времени я была знакома с большинством из них и легко сложила бы два и два, если б увидела хоть одного, но мне придётся спрятаться, ведь, по словам моих новых знакомых, стоит меня кому-то увидеть – и я отправлюсь с ними. Я столько раз представляла, что они сделают, если узнают, кто я такая, и моя смерть всегда была в топе списка. Я знала, они пойдут на всё, чтобы сохранить это в тайне.

Прозвучал гудок. Обеденный перерыв подошёл к концу.

– Пойдём.

Энни вскочила на ноги, и я поплелась за ней вниз по холму, к полям.

Мы собирали виноград ещё несколько часов, а затем пришло время отправляться домой.

Амбары ломились от урожая, в холодильниках тоже почти не осталось места.

Прошло уже пять дней с тех пор, как Люк, один из фермеров, ушёл с небольшой группой людей за припасами. Том отчаянно желал пойти с ними, но Маркус не позволил. Здесь с крайним почтением относились к старшим, чего я не видела уже очень долгое время. Однако многие, в том числе и я, беспокоились, что что-то случилось, ведь поход за припасами ещё никогда не занимал столько времени.

Том не облегчал жизнь Маркусу и Гертруде. Он всё ещё злился из-за их решения, поэтому мы видели его лишь утром – хмуро уткнувшегося в свой завтрак – и вечером, когда он залпом глотал ужин и отправлялся в свою комнату.

Я не могла и представить, что он чувствует, зная, что его жена неизвестно где, то ли жива, то ли мертва.

Том был борцом по натуре, но они продолжали это подавлять. И мне это совершенно не нравилось.

От этого я впадала в отчаяние.

Август тоже притих в последнее время. Он столько хотел узнать, но никто из нас не мог ему помочь. Его родители умоляли меня ничего не рассказывать.

Это было неправильно. Он имел право знать, как защитить свою семью, и я чувствовала себя предателем. Этой ночью я не могла уснуть. Сон не желал приходить, слишком многое меня заботило. День, когда прибудет Совет, и как всё пройдёт? Что произойдёт, если они найдут место, где мы планируем спрятаться? А что насчёт Люка и группы людей, которые уехали так давно? В порядке ли они? Вопросы без ответов выматывали душу.

Блейк и то, что я с ним сотворила той ночью, тоже вечно преследовали меня в мыслях. Простой поцелуй, который, как предполагалось, должен был связать нас дентом, а не убить его.

После долгих часов раздумий я, наконец, провалилась в сон без сновидений.

БЛЕЙК

Тело казалось деревянным, аромат свежеиспечённого хлеба щекотал нос, а приятный солоноватый запах… Я подскочил на постели, как только в голове пронеслись воспоминания о прошлой ночи. Голова закружилась, как никогда прежде, и мне пришлось снова лечь.

«Поднимайся, Блейк».

Драконы приближались, и я не знал, удалось ли им сбежать. Всё словно остановилось после того предупреждения – и я чертовски надеялся, что он его услышал.

Я находился в какой-то комнате. Взгляд упал на разрисованные чёрные шторы. Место казалось знакомым, словно сон, воспоминание, – и тут надолго позабытая жизнь обрушилась на меня лавиной.

Я вспомнил всё: отца, мать, Саманту и всех, кто значил для меня хоть что-то.

Я находился в своей старой комнате. Комнате в поместье.

Это не имело смысла. Что я тут забыл? Я не должен здесь быть.

В этот момент вернулась другая часть воспоминаний. О моём отношении к ней и о чувствах, что она вызывала. Меня затошнило, я вскочил с кровати и побежал в ванную.

Я едва успел сходить в туалет, прежде чем меня вырвало. Вышла только желчь: неизвестно, как давно я в последний раз что-то ел. Всё тело изнывало от слабости. Склонившись над сидением унитаза, я чуть было не потерял равновесие.

– Блейк? – из дверей ванной комнаты донёсся мамин голос. – Хвала небесам, ты очнулся.

– Очнулся? – я слегка повернулся к маме. Неправильно, всё было неправильно. – О чём ты говоришь? Где, чёрт возьми, Елена?

Она ахнула и прикрыла глаза.

– Сработало.

Её лицо осветила лёгкая радостная улыбка.

– Что сработало, где она?

– Успокойся. Мы нашли тебя две недели назад, в воскресенье, на ковре в её комнате; везде была кровь, и я подумала, что ты… – Она тяжело вздохнула и её глаза наполнились слезами. – … мёртв, но Констанс шустро сложила два и два и объяснила, что это всё дент, который пора было создать давным-давно. Она бы больше волновалась, если бы у тебя не возникло никаких побочных эффектов. Но такого мы точно не ожидали.

– Побочные эффекты? Мам, о чём…

Я вспомнил день, о котором она говорила. Ночь, когда я поцеловал Елену в её комнате. Чего я делать никогда не собирался.

Я вспомнил свою жажду свободы. Я вообще не желал иметь всадника. Но когда она, наконец, произнесла заветные слова… Тогда я понял, что не хочу быть свободным. И ни за что не хочу слышать, как она повторяет это снова. Я вспомнил поцелуй, а потом – кровь. По спине пробежал холодок. Я посмотрел на маму.

– Где Елена?

Она ничего не ответила, но это было и не нужно. Я видел всё по глазам.

– Мам! – голос чуть надломился.

– Мы не знаем, где она, Блейк. Она пропала две недели назад. Король Гельмут создал поисковую группу, её ищут круглыми сутками. Но тщетно.

– Почему вы меня не разбудили?

Я очнулся, совершенно не представляя, какого хрена происходило. Шестерёнки в голове вертелись с бешеной скоростью, отчего у меня закружилась голова, и мне пришлось опереться о стену рукой. Я всё ещё сходил с ума от мыслей о приближавшихся драконах, жаждущих её смерти, и гадал, удалось ли мне предупредить Герберта, как я делал это всегда. Я провёл с ними шестнадцать лет, а они об этом даже не догадывались. Как грёбаный невидимка. А теперь мама бормочет что-то про две недели. Что это было?