Текст книги "Лунный Ветер (ЛП)"

Автор книги: Эдриенн Вудс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц)

Эдриенн Вудс

Лунный Ветер

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Moonbreeze

Автор: Эдриенн Вудс / Adrienne Woods

Серии: Драконианцы #4 / The Dragonian #4

Перевод: july_5, Darlar, Maria_perfect, Lada_Dragon,

Jasmine, Katherine19, pikapee, svetalana, maryiv1205, kkofein

Редактор: Александра Волкова

Краткое изложение

Меня зовут Елена Мэлоун-Сквайр-Уоткинс. Мне восемнадцать лет. В начале своей обычной жизни я была просто Елена Уоткинс, но за время путешествия столкнулась с таким количеством судьбоносных событий, так много узнала о своем прошлом, что я даже не могу начать объяснять причины, по которым изменилось мое имя.

Я никогда не могла назвать свою жизнь простой, учитывая, что выросла с драконом вместо отца. Это небольшая деталь, которой он отказался делиться со мной.

Помню, что мы всегда переезжали каждые три месяца. Причин я никогда не знала до той самой ночи, когда мне открылось, кем был мой отец – драконом. В ту ночь он погиб, спасая мне жизнь.

Так я и попала в Пейю. В мир, сокрытый за зачарованной стеной внутри Бермудского треугольника. Раньше он был частью нашего мира, моего старого дома. Магия, драконы, оборотни, называйте, как хотите, теперь вырвались за пределы зачарованной стены и живут бок о бок с одаренными. С людьми, которые способны приручить драконов, создав с ними связь и разделив способности.

Они рождены с особенной меткой и известны как Драконианцы – наездники драконов.

Я тоже родилась с этой меткой и, надо сказать, чертовски темной.

Учитывая, кем был мой отец, никто, включая меня, не верил, что эта метка принадлежит мне.

Как оказалось, только если родители были людьми, ребенок может стать Драконианцем.

Но, несмотря на это, метка стала моим пропуском в академию Драконии, в элитную школу для драконов и их укротителей.

Учителя академии научили меня всему, что я знаю: магии, боевым искусствам, и как обращаться с оружием, если быть точнее, с двумя топорами. Но самое важное, что они мне дали – знания о драконах и наездниках.

Хоть и сама мысль о существовании драконов приводила меня в замешательство, дальше становилось все страннее. Вскоре я узнала, что некоторые драконы и укротители были предназначены друг другу. Каким-то образом их души были связаны, закодированы в ДНК еще до рождения. Их судьбы и свершения были записаны в звездах еще до появления времени как такового. И их будущее могли прочитать только драконы Лунного Удара, которые преподносят свои предсказания в форме загадок.

Такая связь известна как дент.

Я до сих пор не понимаю, как это работает, это что-то очень сложное, что не объяснишь словами, а испытать на себе еще сложнее. Дент – очень редкий вид связи и глубоко почитается, как древнейшая из магий, даже в таком волшебном мире, как Пейя.

Думаю, вы можете себе представить насколько я была потеряна в новом мире, в котором невозможно было больше считать драконов и магию лишь сказками, потеряв при этом единственного человека, которого я считала своим отцом.

Именно тогда я встретила Бекки и Сэмми. Бекки была Драконианцем, как и я, а Сэмми была драконом Огнехвостом. Она была доброй и самой храброй из всех драконов, и называть их обеих своими лучшими друзьями стало для меня честью.

Прожив в этом новом мире два месяца я влюбилась в парня по имени Люциан, принц Тита, он завладел моим сердцем и душой. Он был всем, чего желает девушка, но продлилось это не долго. Около года назад молодой принц погиб, спасая меня от Пола Саттона, Виверны, утверждающей, что он мой дракон. Я верила ему из-за предсказания Вайден.

«День настанет и пройдет,

Выбор свой сделай,

Иль правда ускользнет.»

Для меня это было чересчур, и у меня не было ни малейшего понимания, что делать дальше. Именно это послужило толчком во всех моих путешествиях и привело к такому количеству смертей.

Я верила, что Виверну можно укротить, но на горьком опыте узнала, что это невозможно, потеряв любовь всей моей жизни.

И самым ужасным стало то, что в день его смерти я сама обратилась драконом.

Еще одна деталь, которой со мной никто не поделился.

Дракона во мне звали Кара, и мы делили мое тело. Она дала мне свободу, она помогла мне преодолеть страх высоты и наделила таким мужеством, о существовании которого я не подозревала. Также ее присутствие помогло облегчить утрату Люциана.

В своем путешествии к знаниям о том, кем я на самом деле являюсь, я узнала, что Кара умерла много лет назад, спасая мою жизнь еще в младенчестве. А теперь она проснулась вновь, когда Пол пытался меня убить.

Ее мать, Тания Ле Фрей, была драконом королевы Катрины. Как оказалось, королева Катрина моя биологическая мать. Удивлены? Уверена, не так, как я.

Давным – давно Тания пожертвовала своим шестилетним драконом Карой, чтобы я могла жить.

Кара не должна была проснуться, но, видимо, смертельная опасность в лице Пола не оставила ей выбора.

Что приводит нас к моему последнему откровению. Я – принцесса Пейи. Дочь короля Альберта и королевы Катрины. А значит, я должна убить ту часть меня, что является драконом; я должна убить Кару, чтобы заявить свои права на то, что принадлежит мне – Рубикон. Дракон, сочетающий в себе все десять видов, который предназначен злу. Если бы я не узнала, кто я есть, он обернулся бы ко злу, забирая мою душу с собой.

Его человеческую сущность зовут Блейк Лиф, и он брат моей лучшей подруги Сэмми.

От его взгляда подкашивались ноги, он был невероятно высокомерным и чертовски упертым. И самое ужасное, он презирал меня с самой первой встречи, но по непонятным причинам неоднократно оказывался рядом, спасая мою жизнь.

Наконец, мне кажется, я знаю, почему он так поступал. За него говорила та часть, которая еще борется со злом, ведь он с самого начала знал, кто я. Насколько велика эта часть, я не знала.

К сожалению, нас с ним связывал дент, наши судьбы были предначертаны звездами.

Но я не верила в судьбу, особенно на фоне наших с ним отношений, наполненных любовью и ненавистью.

Теперь мне предстоит справиться с осознанием того, что мужчина, вырастивший меня, не мой отец, а мать никогда меня не бросала, она умерла. А также мой настоящий отец – самый величайший человек в мире, и я не могу освободить его или жителей Итана от заклинания злого колдуна из-за обещания, которое я дала ему.

Обещание, которое я не имела права давать в одиночку. Но ничто из этого не имеет значения, ведь мой дракон никогда не вступит со мной в дент, даже если от этого будет зависеть его жизнь. Не просто было это осознавать.

Блейк не хочет иметь никаких дел со мной, он четко давал это понять и не раз. Я знаю, многие винят его темную сторону, но я-то знаю наверняка. Его темная сторона тут не причем. Он просто не хочет видеть меня в роли наездницы.

Но я уверена, что добьюсь своего, найду способ, как всегда находила. У меня просто нет выбора, ведь я являюсь и всегда буду принцессой в своем новом мире.

ЧАСТЬ 1

Глава 1

Лето выдалось трудным, но я никогда бы и подумать не смогла, что третий год обучения в Драконии будет сложнее.

У меня снова новое расписание, теперь новоиспеченных наездников обучают устанавливать связь с их драконами. Единственный плюс в этом, что я опять хожу на одни занятия с Бекки и Сэмми.

В довершении ко всему главы двух правящих королевств вынуждают меня встречаться с королем Гельмутом и Калебом для обсуждения проекта Пейи. Королевские особы создали несколько благотворительных организаций, которые так любила королева Маргарет, и на средства от них помогают нуждающимся или спонсируют проекты, которые принесут достаточно денег для поддержания благотворительности. Но не все эти проекты несли благо. Некоторые из них были хитроумными и осуществлялись на другом конце мира. Так что каждую среду и четверг после занятий я отправлялась либо в Тит, либо в Арис, чтобы сидеть с ними и просто обсуждать политику.

Блейка все еще нет, уже больше двух месяцев, если быть точнее, он где-то пропадает. И если бы я не знала о его любви к выпивке, я бы решила, что он мертвый лежит где-то в канаве.

Когда он перебирает с алкоголем, впрочем, так было всего один раз, он «настраивается» на диалог, который предназначен только для нас и происходит в моей голове. Обычно он вульгарный, как будто сальный, всегда бьет ниже пояса и далек от правды. Насколько я знаю, он ненавидит меня всем своим естеством, но когда выпьет, все становится иначе. Только тогда он по-настоящему хочет меня.

Он был моим дентом. Это связь, настолько сильная, что людям, которым приходится лицезреть это каждый день, становится тошно. Бекки, моя лучшая подруга, разделяла такую связь со своим драконом Джорджем, Лунным Ударом. Этот вид драконов, по мере взросления, способен видеть будущее.

Я помню, как он ненавидел ее первые пару недель после того, как она заявила права на нее. Это было до установления дента. И лишь после завершения процесса, который никто не может объяснить, потому что не найдется идиота, который раскроет его подробности ни одной живой душе, он стал ее тенью. Он стал ее частью, без которой она не может существовать, и ее родственной душой. Они, не отрываясь, смотрели друг на друга, хихикали и шептали ласковые слова на ушко, чем сводили с ума каждого, оказавшегося рядом.

Это было не естественно, не как настоящая любовь, которую мне удалось разделить с Люцианом, принцем Тита. Как по мне, это всего лишь заклинание, с помощью которого драконов гипнотизировали. Я не относилась к этому с таким трепетом, как остальные жители Пейи.

На втором году обучения, Сэмми и Дин, один из лучших друзей Люциана, влюбились. Когда я начала проявлять признаки скорого восхождения, мы на самом деле думали объединить силы, но тут на сцену вышел Пол, Виверна, заявивший, что он мой дракон. После чего она и Дин объявили о своих отношениях и сошлись. Их не связывал дент, но они были очень близки.

– Елена, – сэр Эдвард назвал меня по имени, и я вздрогнула. Черт, если я не буду внимательна на этих уроках, то я точно все провалю.

Я откашлялась и вопросительно на него посмотрела.

– Ты можешь идти, – сказал он, и я прищурилась, не зная, куда именно должна идти.

– На седьмое небо, – мягко сказала Бэкки, но все засмеялись, как будто всех в классе был потрясающий слух, – к Мастеру Лонгвею, советнику.

– Ох, – я начала собирать письменные принадлежности и книги и запихивать их в рюкзак, застегнула молнию и поднялась.

– Спасибо, сэр Эдвард.

Он посмотрел на меня, а в его глазах читалось обеспокоенность отсутствием у меня концентрации в последнее время, и кивнул.

Я как могла быстро вышла из класса по магическим изменениям и поспешила в кабинет, где Мастер Лонгвей уже ждал меня.

Потянула на себя тяжелую дубовую дверь, вспоминая, как раньше она казалось обычной дверью, но первым делом после смерти Кары силы меня покинули и так и не вернулись после того, как я объявила Блейка. Мне не хватает моей силы.

Мастер Лонгвей уже ждал меня у статуи дракона в холле.

У меня не было времени переодеться во что-то более подходящее для встречи с Древними, но им необходимо свыкнуться с тем, кто я есть.

После тех трех ужасных недель летнего обучения – нет, позвольте выразиться иначе – буквально заталкивания мне в голову всего, что я должна знать о Пейи, я отказывалась наряжаться для Древних или Советника, если им хотелось пообщаться со мной.

Мастер Лонгвей посмотрел на меня, дернув бровью, и взглянул на часы.

– Да, я знаю, я опоздала. Простите. Я совсем забыла о Древних.

– Елена, ты не можешь…

– Я знаю, – ответила я раздраженно. Я ненавидела все, что связано с моим статусом принцессы, я все еще не годилась для этого.

По ощущениям полет занял всего пять минут, и вот мы уже в Элме, в ратуше, где Древние встретятся с нами.

И так как мой дракон отказался вступать со мной в дент, нам было необходимо придумать, как в некоторых случаях сдерживать нашу связь.

Ни у кого за всю историю Пейи еще не было такой прочной связи между драконом и наездником. Блейк, так или иначе, принадлежал темной стороне и испытывал потребность во зле, это сдерживалось, пока не был установлен дент. И вот когда Блейка избивали, я чувствовала ту же боль, настолько, что на спине оставались отметины. Мы обнаружили это только несколько недель назад, когда мне приснилось, как Эмануэля, дракона и хорошего друга короля Гельмута, избивали. Потом он превратился в Блейка и, в конце концов, удары получала уже я, никто не мог это прекратить. Никто, даже Констанс и ее лечебные прикосновения.

Не знаю, чтобы я делала без смекалки Мастера Лонгвея. Он достаточно быстро понял, что происходит, и даже несмотря на то, что звучало это притянутым за уши, он позвонил сэру Роберту, чтобы прекратить избиение Блейка. У меня ушли недели на то, чтобы прийти в себя, но если честно, мне кажется, шрамы до сих пор видны, если кому нужны доказательства.

Не могу сказать, что на этом этапе наша связь меня радовала.

Наша связь была неоднозначна, но с ней нужно было справляться.

Ощущения от побоев не привели меня в восторг, и я надеюсь, что это никогда не повторится, что я не почувствую их так сильно и смогу добраться до Блейка, пока отец окончательно его не убил.

И именно поэтому мы встречаемся с Советом. Для них первоочередной задачей стало найти способ заблокировать нашу связь. Как я явно дала понять Сэру Роберту, такого больше не должно повториться. Но он дракон, и кто я такая, чтобы ему указывать, даже если я и принцесса.

– Ты сегодня необычайно молчалива, принцесса.

– Я вас уже просила не называть меня так, Мастер Лонгвей.

Он улыбнулся.

– Но это то, кем ты являешься. И когда ты сможешь себе признаться в этом, ты справишься с ответственностью.

Я уже собиралась закатить глаза, но принцессы никогда не закатывают глаза. Каждый раз как мне хотелось так сделать, голос Стэнли кричал в моей голове, как ужасная сирена.

– Вы правы, Мастер Лонгвей, приношу свои извинения.

Это его рассмешило.

– Елена, ты для меня всегда будешь Еленой Уоткинс. Тебе не нужно притворяться.

Я захихикала, но смешок перерос во вздох, когда я выглянула в окно, посмотрела на свой мир.

– Все так запутано.

– Что именно?

– Все.

– Тогда тебе стоит поговорить с кем, кто был частью дента много лет назад, но потерял своего всадника.

Я все-таки закатила глаза, несмотря на звенящий в голове дурацкий голос Стэна.

– Я скорее умру, чем снова поднимусь на ту башню.

– Она может помочь тебе, Елена.

Я покачала головой. Думаю, дело не только в моем упрямом драконе. Каждый раз, когда я слышу имя Ирэн, нашей Вайден, я вспоминаю ее жестокие слова, когда она в первый раз сказала мне то ужасное пророчество. Пожалуй, первое впечатление оказалось чересчур сильным.

Она сказала, что я, дочь короля Альберта и королева Катрины, не принадлежу этому миру. Что моя метка это просто дефект, что я никогда не смогу возвыситься и вписаться. Для человека со способностью видеть будущее, со мной она реально облажалась.

Я никогда не смогу ей доверять, хоть Блейк и высоко о ней отзывался.

Да, было время, когда он был очень мил со мной. Часть меня влюбилась в него, но это было не по-настоящему. Он только пытался соблазнить меня сделать самую ужасную вещь: убить его, когда придет время, с тех пор, как моя форма дракона – Кара – превратилась в Рубикона.

В каком-то смысле убить его было бы легче, чем то, что он должен был сделать сейчас.

Даже если бы первое предсказание Ирэн было о нас, я бы предпочла освободить Блейка, чем услышать то, что Вайден должна была сказать когда-либо снова…

Я воспринимала дент, как зло, а не так, как остальной мир видел это.

Драконы должны делать то, что им говорят их Драконианцы, и не важно, какими бы жуткими ни были их приказы. Отец Ченга не мог избавиться от своего всадника, который, по словам Ченга, был таким же злобным, как сам Горан.

Бекки тоже контролировала, и было отвратительно, как Джордж делал все, что она хотела. Он действительно любил эту часть ее всем сердцем.

Нет, наша любовь никогда не была бы настоящей. Не такой, какая была у нас с Люцианом. Мы ссорились, смеялись, и снова ссорились. Порой это было нелегко, но все было по-настоящему.

Блейк стал бы похож на Джорджа, а я бы знала, что все это было неправдой. Я бы никогда не поступила так с ним, никогда, и ничто не смогло бы заставить меня передумать.

Мы остановились перед залом, и Мастер Лонгвей вышел первым. Вспышки камер отразились на его лице еще в карете, и я глубоко вздохнула.

С тех пор, как правда стала известна, где бы я ни была, везде появлялись папараци с камерами.

Я ненавидела их всех, кроме единственного раза, когда действительно нуждалась в репортерах. Это произошло, когда я хотела освободиться от обучения, стать такой, какой была раньше, но никто из них не показал, что я действительно переживала. Они показывали, что я провожу время по-королевски без моих лучших подруг, которых чуть не потеряла.

Эти люди с камерами были там только из-за денег, и Стэн или кто-то из его банды швырял в них мешками с деньгами, чтобы не печатали о том, что происходит на самом деле.

Они сделают все, чтобы заработать эти копейки. Это было отвратительно.

Я вышла, и вспышки ослепили меня.

– Принцесса, что вы будете делать, если нет ничего, что сможет защитить вас от связи с Рубиконом?

Да, эта информация была во всех газетах за последние несколько недель. То, как я чувствовала избиение Блейка и каждую его рану.

– Мистер Броуди, – ответила я, – тогда, наверное, мне придется смириться с этим, как я всегда поступала, и молиться, чтобы он пришел в себя.

Последняя часть заставила репортеров тихо рассмеяться, и я прошла мимо всех них в сопровождении охраны.

Последовали еще вопросы, но у меня было время только на один, и я думаю, что ответила на него достаточно хорошо.

Мистер Броуди, или Кевин, был кем-то, с кем я встречалась регулярно. Он был одним из тех идиотов, которым много платили. Он даже запустил шоу по телевизору под названием «Просто Кев», у меня появилась возможность закатить глаза.

Я знала, что он был последним, на чей вопрос я, вероятно, должна была ответить, но он также был самым требовательным и всегда говорил ужасные вещи обо мне в своем шоу, когда я не отвечала, по крайней мере, на один из его вопросов. Его знаменитая фраза заключалась в том, что мне было все равно, и у меня не было ни сердца, ни времени, чтобы решить проблемы моего народа, и действительно ли я принцесса, достойная любви.

В общем, сплошной вздор, но такой, что мог любого заставить принять его за чистую монету, особенно народ Ариса, королевства отца Арианны Кингсли.

Мы вошли в зал, и Древние ждали нас на огромных тронах.

Первым я увидела лицо дедули, который лукаво мне подмигнул. Он улыбнулся и приветственно кивнул в мою сторону.

– Добрый день, принцесса, Мастер Лонгвей.

Поклонившись перед пятью тронами, мы опустились на два сиденья напротив них.

– Надеюсь, мы не заставили вас долго ждать, ваша честь, – сказал Мастер Лонгвей, занимая свое место.

– Отнюдь. Мы понимаем, что образование принцессы важно сейчас как никогда.

Я ненавидела их снисходительное обращение к нам, особенно их глашатая, Даклина Восхитительного.

Мне казалось, что он тоже был драконом, причем вел себя так, будто терпеть не мог монархов. Что ж, на каком-то этапе я бы с ним согласилась, но все-таки мы были не настолько плохие.

Дедуля уставился на него, затем глубоко вздохнул и закрыл глаза, как будто задремал после обеда, повернул голову и снова уставился на нас двоих.

– Мы нашли старое заклинание, которое поместили в амулет, браслет, который принцесса должна носить всегда. Это защитит ее от ударов плетью. Это было нелегкое заклинание, но в некоторых случаях необходимо искать в более темных местах.

От услышанного волосы на руках и затылке встали дыбом.

Черный Рынок.

Я посмотрела на дедулю, и тот снова прикрыл глаза, чуть улыбнувшись и давая понять, что мне не стоит беспокоиться.

Мое сердце все еще колотилось, так как это было одно из мест, которое я бы с радостью закрыла за секунду, если бы они дали мне шанс править этим миром. Они все еще использовали части драконов, части, которые поддерживали их жизнь, так как самые ценные зелья не могли функционировать без них, например, как зелье трусости.

Зелье, которое однажды моя мать попросила Горана сделать для нее, чтобы она могла притвориться мертвой и воссоединиться со мной.

Она писала об этом в своем дневнике, что делала каждый день после того, как оставила меня. Если бы я не пережила ту боль, через которую она прошла в тот день, ее слова о том, какой была жизнь без меня, сделали бы это.

Она действительно хотела меня всем сердцем, так сильно, что ее отношения с моим отцом превратились в пыль, потому что он не мог найти человека, который собирался предать их. Их любовь, я думаю, никогда не умрет.

Древние все еще что-то говорили. Я не слышала ни слова из того, что они сказали, и вернулась к реальности только тогда, когда маленький толстый человек с медалями на черном костюме, вбежал с деревянной коробкой.

Он остановился передо мной и откинул крышку.

Внутри лежал прекрасный круглый браслет с маленькой подвеской-сердцем с темно-синим камешком по середине.

Мужчина с большим животом кивнул, и я просто посмотрела на него, а затем на Древних.

– Принцесса, ты единственная, кто может к нему прикоснуться. Заклинание начнет действовать, как только он коснется твоей кожи, – сказал дедуля.

Я протянула слегка дрожащие руки, как будто это была змея, которая собиралась нанести удар в любой момент.

Затем глубоко вздохнула, чтобы успокоить нервы, и бережно взяла браслет.

Я неуклюже попыталась его застегнуть, и на пятой попытке, после пары раздраженных вздохов, раздавшихся с тронов, наконец-то смогла соединить застежку с цепочкой.

– Темный камень станет светло-голубым, как только заклинание начнет защищать тебя от боли, которую испытывает Рубикон, – пояснил Даклин.

Дедуля прочистил горло.

– Ты не можешь снять его, Елена. Если ты это сделаешь, чары утратят свою силу и браслет станет просто браслетом.

Я кивнула, глубоко вздыхая.

– Понимаю, – я встала, и Мастер Лонгвей последовал моему примеру.

– Благодарю вас всех, что вы нашли столь редкую вещь, чтобы защитить меня от опасности, – я улыбнулась. На меня это совсем не походило. Прежняя Елена никогда бы не сказала ничего подобного и не приняла ничего с Черного Рынка.

– Благодарим вас, ваша честь, мы очень ценим это, – добавил мастер Лонгвей, и все они встали и без малейшего намека на признательность прошли через другую дверь.

Я почувствовала, что снова могу дышать, и мы поспешили развернуться и выйти в коридор.

В моей голове стало роиться еще больше вопросов, но я лишь вертела браслет на запястье и говорила себе, что не просто так Древних назвали Древними.

Педро, самый доверенный ученик моего дедули, которого я встретила в ту ужасную ночь, лишенного всего, ждал в паре ярдов от кареты и кивнул.

Когда я открыла карету, на мягком кожаном сиденье меня ждал конверт.

Мастер Лонгвей закрыл дверцу, и я села, вскрывая восковую печать.

«Моя дорогая Елена.

Ты понятия не имеешь, как важен этот браслет. Это единственное, что может защитить тебя от ужасного проклятия, которое было наложено на тебя, проклятие, которое, надеюсь, скоро превратится в благословение. Пожалуйста, я молюсь, чтобы ты никогда его не снимала. Мы верим и молимся от всего сердца, что это сработает, а если браслет не поможет, то мы найдем то, что сможет помочь.

Прошу тебя, не переживай о том, как мы его нашли, просто поверь, что камень и стоящая за ним магия так же стары, как само время.

Но довольно. Встретимся в эту субботу на Мельничной улице, спроси своего друга Лунного Удара, он тут же найдет это место.

С любовью и теплыми пожеланиями,

Дедуля.»

Вот теперь я улыбнулась и почувствовала себя лучше, глядя на браслет на запястье; потом положила письмо обратно в конверт.

Это был уже не первый раз, когда дедуля собирался тайком улизнуть, чтобы провести время со своей пра-пра-пра-пра-правнучкой.

В прошлый раз мы просто разговаривали во время прогулки в парке, лакомясь мороженным. Дедуля обожал мороженное, мы оба были загримированы и рады, что никто нас не узнавал, благодаря стараниям Люсилль.

Поездка обратно в академию тянулась даже дольше, чем в первый раз.

Я снова с нетерпением чего-то ожидала, а именно – проверить, сработает ли древнее заклинание или нет.

Когда экипаж остановился, браслет начал мерцать.

Я уставилась на него вместе с Мастером Лонгвем. Ни один из нас не знал, что это значило. Древние сказали, что камень станет светлее, защищая меня от опасности, а о мерцании никто и словом не обмолвился.

– Тебе больно? – взволнованно спросил Мастер Лонгвей. Я покачала головой, продолжая смотреть на браслет, пока мы шли по вымощенным булыжником дорожкам, мимо огромной статуи моего отца и дубовой рощи.

– Тогда я должен поговорить с одним из Древних и выяснить, что это значит.

– Ага, вот это хорошая мысль.

Мы быстро добрались до главного корпуса, благодаря скорым шагам Мастера Лонгвея, за которым мне пришлось бежать вприпрыжку. Он распахнул одну из дверей, будто та ничего не весила, и мой браслет начал светиться еще ярче.

– Это начинает меня всерьез пугать, – тихо сказала я.

– Скоро, совсем скоро у нас будет ответ, – только и сказал он, спеша по коридору к дракону, разделявшему коридор и вестибюль Академии.

Я продолжала поглядывать на браслет, светившийся ярче прежнего. Я готова была поклясться, что чем больше мы приближались к вестибюлю, тем ярче он сиял.

– Как вы думаете, это… – я врезалась в Мастера Лонгвея, остановившегося в проходе между вестибюлем и коридором.

– Мастер Лонгвей? – я перевела взгляд на то, на что смотрел он.

– Елена, кажется, я знаю причину, почему светится твой браслет.

Угу. Я тоже знала, глядя, как эта самая причина присосалась к губам Табиты, целуя ее так, словно завтра конец света.

Глава 2

Я прошла мимо них с котолящимся сердцем. Почему он до сих пор так действует на меня, я не знала. Блейк ясно дал понять еще пару месяцев назад, что я не соперница Табите.

Он был таким идиотом, и я понятия не имела, что в нем нашла. Ничего из этого не было реальным, это всего лишь одно большое представление.

Рука крепко схватила меня за кисть, и я посмотрела на нее.

Медленно подняла голову, чтобы взглянуть на него.

Он все еще целовал Табиту, но его уродливая лапа была на моей руке. В чем его проблема?

Наконец он прервал поцелуй, нежно коснувшись ее щеки большим пальцем. Когда она увидела меня, то слегка подпрыгнула, но ее удивленный, приоткрытый рот превратился в пару тонких губ, а ноздри слегка расширились.

Он повернул голову и взглянул на меня, сощурив голубые глаза

– На пару слов, – процедил Блейк.

Высокомерен, как всегда. Придурок.

– Ты не имеешь права говорить с моим отцом в таком тоне, как разговаривала вчера.

Он почти выплюнул мне эти слова.

Я засмеялась и видела, что это серьезно раздражает его.

– Мне не нужна нянька, Елена! Или всадник, если на то пошло.

Я видела, что эти слова заставили Табиту светиться изнутри.

– Думаешь, я хочу быть твоей наездницей? Застрять в этой долбаной связи, или чем мы там делимся? Я… – я с силой толкнула его, но он устоял на месте, – не убегала, как трус. Я сталкивалась с тем, с чем мне приходилось сталкиваться, и справлялась со своими обязанностями. Тебе нужно решить, что ты собираешься делать, потому что, честно говоря, я устала от этой игры, в которую ты играешь, устала от твоего нытья, просто устала от всего Блейка. Так что либо обуздай свое эго и признайся в своих обязанностях, либо убирайся от меня, насколько это возможно, где мне не придется платить за дерьмо, в которое ты вляпываешься, когда не можешь держать себя под контролем. Если ты думаешь, что я сделала это для тебя, лучше подумай еще раз, приятель.

Я видела, что он хотел сказать что-то еще.

– Разговор окончен, Блейк. Если тебе не нравится, уходи.

Я слышала, как он тихо ворчал, ругаясь на латыни. Как я узнала, что это латынь, было трудно объяснить, но это звучало по-другому, как более высокий диалект английского языка.

Я готова была взорваться, он единственный, кто производил на меня такой эффект. Блейк знал, на какие кнопки нажимать, но я держалась, поднимаясь по лестнице; не хотела показывать ему, что действительно чувствую.

Когда вошла в свою комнату – место, куда не мог проникнуть ни один дракон с его усиленным слухом, – я разочарованно закричала.

Четыре пары глаз уставились на меня с дивана в углу.

Бекки выключила телевизор.

– Ты в порядке?

Джордж и Дин просто смотрели, в то время как Сэмми уже пробиралась к двери.

Подруга обняла меня.

– Что случилось, Совет вам что-нибудь дал, они что-нибудь сказали?

Я фыркнула.

– Это не касается Совета. Твой брат решил вернуться и поговорить о моем маленьком разговоре с твоим отцом. Он чертовски высокомерен, ты знаешь это?

– Подожди, мой брат вернулся? – спросила она, чуть изменившимся тоном.

– Да, он никогда не изменится, Саманта. Прошло почти три месяца с тех пор, как я предъявила права на его, а он все еще отказывается признавать меня своим всадником.

Я посмотрела на Бекки.

– Не знаю, как долго смогу это терпеть.

– Елена, не смей так говорить.

Джордж громко выдохнул.

– Дай ему время, Елена. Я обещаю, что он очень пожалеет, когда придет время.

– Когда, Джордж, через два года, через три? Они даже не знают, работает ли этот дурацкий браслет.

– Что?

На лице Бекки было написано удивление, так же как и у остальных.

– До нас такой неразберихи со связью ни у кого не случалось. Так что они не могли опробовать его ни на ком. Это просто обнадеживающие сны. Единственное, что они сказали, что получили его на черном рынке, или, как я предполагаю, что он с черного рынка. Ненавижу это, Бекки, – я села на край кровати, обхватив голову руками, и казалась совсем расстроенной, чем была на самом деле.

Кровать прогнулась, и я почувствовала ее присутствие рядом.

– Он вернулся, Елена. Он будет на каждом уроке рядом с тобой. Поверь, сколько бы он ни собирался протестовать, его заставят.

Я рассмеялась «не верящим» смехом, а она глянула на меня взглядом «не впечатлена».

– Кто заставит его, Бекки? Половина профессоров до смерти его боятся. Я не могу, потому что он ненавидит меня, и я последний человек, которого он когда-либо будет слушать.

– Знаю, что это звучит как безнадежный случай, Елена. У меня тоже так было, но всё наладилось.

– А если это не сработает? – я помахала браслетом у нее перед носом, игнорируя последние слова, потому что она не занималась этим три долбанных месяца. – Тогда что? Я просто должна принять побои? Ты видела, как долго они заживали, Бекки. Я ходила неделями с болью, и шрамы все еще там.