Текст книги "Лунный Ветер (ЛП)"
Автор книги: Эдриенн Вудс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)
Лианы? Я не сказала этого вслух, но мне было интересно, почему оказалась так близко к ним. Я имею в виду, что видела их однажды по телевизору в гостиной Люсилль, и они напугали меня до смерти тем, как хватали ученых и рвали их на части.
– Сколько я спала?
– Около двух дней. Как тебя зовут?
Я прищурилась. Он не знает, кто я?
– Е… – начала я.
– Как буква?
Я улыбнулась и покачала головой. Солги, Елена. Это может стать новым началом, вдали от Совета и драконов, от Сэмми и Бекки. Арианна была права, и если я ядовита, то должна оберегать двух своих лучших друзей.
– Элинор, но все зовут меня Элль.
– Элль – другая буква.
Я снова хихикнула.
– Ага, полагаю, не так эффектно, как месяц.
Он тихо рассмеялся, и повисла тишина.
– Так, что с тобой случилось?
Я вздохнула и подумала, не соврать ли еще, но ничего не приходило в голову.
– Ничего не случилось. Поверь, ничего эффектного, просто все плохо.
– Что ж, ничего нового. Нам всем несладко жилось, Элль.
Я посмотрела на него. Что он имеет в виду, говоря, что у всех была не сладкая жизнь?
– Но если ты действительно не хочешь говорить об этом, все нормально.
– Спасибо. Я правда хочу забыть… или попытаться забыть.
– Ты из Боливы?
Я снова прищурилась. Болива? О чем говорит этот странный парень?
Я снова покачала головой.
– Ниоткуда.
– Ниоткуда? – он поднял взгляд на потолок, если его можно было так назвать. – Нет, не слышал об этом месте раньше, – снова пошутил он. – Но раз ты говоришь, что из ниоткуда, тогда полагаю, единственное, что остается – сказать: «Добро пожаловать в Алкадин».
– Алкадин.
Он снова улыбнулся.
– Сомневаюсь, что мой отец отошлёт тебя туда, откуда ты пришла. Принимать кого-то незаконно по правилам нашего соглашения. – Юноша возвёл глаза к потолку и ехидно скривился, подражая чужой интонации, пока произносил последнюю часть. – Они уже нарушили многие соглашения, так что ты в безопасности.
Я закрыла глаза, пытаясь понять, что он только что сказал. Словно шагнула в сумеречную зону и прыгнула назад во времени или что-то в этом роде. Но если он предлагал свободу, я не собиралась спорить. Я сделала глубокий вдох и выдохнула.
– Спасибо, – я попыталась сказать это максимально искренне и с благодарностью.
Живот заурчал, и он хмыкнул.
– Идём, здесь есть молоко.
Он жестом пригласил меня следовать за собой, и я встала с сена, что само по себе было испытанием.
Когда поднялась на ноги, тело перестало слушаться, и мне пришлось задержаться на пару секунд, чтобы потянуться, прежде чем смогла сделать первый шаг.
Когда подошла, парень стоял перед фонарём со спичкой в руке. Вполне привычное действие, но оно напомнило мне о доме по ту сторону стены, где магии не существовало.
Фонарь вспыхнул и высветил лицо парня; он снова мне улыбнулся, взял фонарь и пошёл в другое стойло. Я прибавила ходу и нашла парня рядом с огромной коровой.
– Это Бесси, она с радостью даст тебе что-нибудь попить.
Он погладил корову по голове и взял коричневый деревянный ковш. Ладно, теперь я точно была уверена, что каким-то образом вернулась в прошлое. Он схватил корову за сосок и сжал его пару раз. Молоко брызнуло в ковш, и когда он наполовину наполнился, юноша протянул его мне.
Я с опаской его приняла. У меня не было предубеждений насчёт молока; я просто не знала, как из ковша пить. Герберт, мой второй отец, был в этом профи, я же могла устроить беспорядок из любой мелочи, что вовсе не подобает принцессе. Но я умирала с голоду, и постоянное урчание в животе не утихало.
Я осторожно поднесла ковш к губам и начала потихоньку его наклонять. Молоко, тёплое, густое и вкусное, потекло в рот, и я неспешно глотала, а когда закончила, вытерла рот.
– Извини, это правда очень вкусно, спасибо.
– Чувствуешь себя получше?
Я кивнула. Живот больше не урчал.
– Хочешь еще?
Я помедлила, прежде чем кивнуть, и он повторил свои действия.
Я снова выпила, когда он протянул мне миску, и почувствовала сытость, когда вернула ему пустую.
– Спасибо.
Он поставил миску и снова улыбнулся, поднялся и посмотрел на меня.
– Еще рано, скорее всего, все начнут просыпаться примерно через час или около того, ты можешь попробовать подремать или я могу показать тебе окрестности, если хочешь.
– Я бы не отказалась. Не думаю, что смогу заснуть.
– Экскурсия начинается!
Он направился в противоположную сторону от стойла, где я спала, к двум огромным деревянным дверям и с силой потянул одну из них.
Она слегка приоткрылась, и он выскользнул наружу. Я последовала за ним.
Где-то вдалеке слышался низкий звук работающего механизма, похожего на сельскохозяйственный трактор. В слабом свете из амбара я почти ничего не разглядела, только то, что нахожусь где-то на ферме.
Было все еще темно, солнце даже не начало всходить.
Все это странно, потому что мне не было холодно; на самом деле здесь стояла духота, как будто влажность отсутствовала напрочь.
– Сюда, алфавит, – произнес Август, и я прониклась к нему симпатией. Он заставлял меня забыть об ужасном проступке.
Когда мы проходили мимо амбара, я увидела очертания огромного фермерского дома. Он был двухэтажным, довольно впечатляющим, но парень повел меня в противоположном направлении. Фонарь у Августа освещал всего несколько футов перед нами, и мне пришлось идти с ним в ногу, иначе я бы навернулась.
Мы шли по грунтовой дороге мимо одних деревьев, потом других деревьев. Потом дорога пошла под гору. Должно быть, он знал это место как свои пять пальцев, так как просто шел. Я же так часто сталкивалась с ним, что после десяти минут извинений мне казалось, что это единственное слово, которое я знаю.
Внезапно он остановился и поднял фонарь повыше над головой, направляя в сторону того, что казалось рядами возделанных полей.
– Как ты уже догадалась по амбару, ты находишься на ферме. Мы делаем все возможное, чтобы соблюдать нашу сторону соглашения.
Я хотела спросить, что это за соглашение, но что-то подсказывало мне, что я уже должна это знать, словно это исторический факт. Это было в его тоне, в том, как он это сказал, поэтому я держала рот на замке.
Что здесь произошло? Варианты, крутящиеся в голове, начали пугать меня до смерти. Я действительно хотела знать, о каком соглашении он говорил. Он говорил о свободе, но, судя по темным очертаниям полей, все было наоборот. Кто-то всерьез пугал этих людей, а свобода здесь была не так сильна, как представлял себе этот парень.
А теперь вопрос на миллион долларов, где я, черт побери?
Глава 12
Месяц первый
Алкадин
Во время экскурсии мы с Августом прошлись по множеству полей. Первое было полно винограда. Он даже сорвал парочку ягод и протянул мне. Я запихнула их в рот, как будто неделями голодала, и они были восхитительными. По тому, как он говорил о полях, поняла, что они гордятся своими землями.
Мы также миновали фруктовый сад. Там были апельсины и груши, и все виды ягодных кустарников, я даже не знала, что они плодоносят в это время года.
Пока мы шли, начало всходить солнце. Я никогда не видела такого рассвета. Мягкий пурпурно-розовый цвет смешивался с кроваво-красным солнцем. У меня перехватило дыхание.
Я повернулась, чтобы посмотреть на Августа, но на его лице отражалось что-то другое. Это не благоговение или яркий момент нового дня, что-то было не так. Выражение его лица стало почти душераздирающим, оно говорило мне, что рассветы на фермах не означают новый день. Они означают что-то плохое, внушенное страхом.
Что это было за место?
И все же рассвет освещал ферму и поля, и от открывшейся передо мной картины у меня перехватило дыхание. Там были акры и акры полей с фермерскими домами вдалеке и множеством амбаров. Не было никаких разделений между фермами, какие поля кому принадлежали или каких-либо признаков заборов. Это было просто огромное поле с рядами посевов, рядами деревьев и кустов. В этом не было смысла.
– Вы все вместе обрабатываете эти земли?
Август посмотрел на меня как-то странно, словно на ферме нельзя было работать по-другому.
– Прости, я не это имела в виду.
– Я знаю, что ты имела в виду. Они забрали все документы и объединили все фермы. Поэтому сейчас мы работаем только на Совет, вот и все.
– Совет. – Это был не вопрос, а утверждение, сделанное в полном шоке. За этим стоял Совет. Но как? Как Калеб или Гельмут могли не знать об этом? Это было неправильно. Я не хотела, чтобы так обращались с людьми Пейи. Я не должна была соглашаться на проект «Соник», просто потому, что хотела увидеть маму по-настоящему, я должна была посетить фермы и узнать больше. Может быть, один из проектов был для этого. Опять же, почему этот парень не кричал на меня или не бил из-за проекта «Соник»?
– Ты в порядке?
Я кивнула.
– Да, просто чувствую себя не очень хорошо.
– Может быть, все дело во фруктах. Пойдем, я уверен, что остальные проснулись.
Август повел меня обратно к амбару. На сердце легла тяжесть, оно колотилось от страха, было похоже, что я отравилась несвежими фруктами; но я знала, что они не были плохими, на самом деле, они восхитительны.
– Ты, должно быть, знаешь, у нас на ферме не так уж много девушек твоего возраста, так что предупреждаю: если кто-то из моих братьев начнет пялиться, не обращай на них внимания.
Я остановилась. Что, черт возьми, он имел в виду? Я ничего не знала.
Август тоже остановился, повернулся и пошел ко мне.
– Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты ведешь себя странновато.
– Все в порядке, – снова солгала я. Пора перестать чувствовать ошеломление каждый раз, когда он открывает мне что-то новое, если не прекращу, могу себя выдать.
Я снова глубоко вздохнула, отодвигая последнюю информацию на задний план, и зашагала широкими шагами по дороге.
Август пошел прямо позади меня, потом рядом. Он только хмыкал.
– Что? – я посмотрела на него.
– На самом деле, один из моих братьев пялился на тебя целый день; мама и две сестры – одни из немногих женщин здесь. На ферме чуть дальше их около трех, и еще парочка неподалеку. Так что, можно сказать, у него глаза разгорелись при виде симпатичной девушки.
Я хихикнула. Хотелось спросить его, почему здесь так мало молодых женщин, но он мог заинтересоваться, что со мной не так, а я не хотела себя выдать, или ещё хуже, быть выданной властям.
– Сколько ему лет? – задала я следующий вопрос.
– Около двадцати пяти.
Я захихикала, так как подумала о его брате, как о пятилетнем малыше.
В его глазах все еще была грусть.
– Двух моих сестер забрали в его день рождения. Это был печальный день.
– А сколько у тебя сестер?
– Мы были довольно большой семьей, если считать жен двух моих старших братьев – пятнадцать.
– У тебя пятнадцать сестер?!
Он рассмеялся.
– Ладно, не такой большой, нет, нас было всего пятнадцать. У меня было четыре сестры и трех из них забрали. Одна из моих сестер и другая, которую мы подобрали, как и тебя, все еще с нами. Они выглядят сущими пацанками, так как это был единственный способ заставить Совет потерять к ним интерес. Мои три другие сестры и две невестки, ну, мы больше о них не слышали и не видели.
Почему я об этом не знала? Куда их забирали? Все эти женщины… я снова почувствовала себя отстойной принцессой. Я была бесполезна, мне следовало знать об этом.
– Мне так жаль.
– Элль, они и тебя заберут, если узнают, что ты здесь.
Я остановилась и снова уставилась на него.
– Не волнуйся, уверен, что у отца есть какой-то план.
Он схватил меня за запястье и потащил дальше по дороге к дому.
Здание было красиво и нуждалось в небольшом внимании и заботе, оно выстроено из того же камня, как и усадьба Лифов.
Дом мог похвастаться красивой дубовой дверью и небольшой подъездной дорожкой перед массивным крыльцом.
Вдоль дома росли красивые круглые кусты, а прямо перед подъездной дорожкой разбит великолепный сад, в котором росли всевозможные цветы. Здесь было очень уютно.
Мы поднялись по ступеням, Август открыл входную дверь и пропустил меня внутрь.
В комнате было полно мягких диванов, а еще старый телевизор, камин и множество фонариков на подоконниках.
Спереди доносился шум, словно несколько человек говорили одновременно.
– Что значит, их нет в хлеву?! – спросил низкий мужской голос.
– Том, я только что оттуда. Августа там нет, как и девушки.
– Её зовут Элль, как буква, – крикнул Август из коридора, который вел нас к источнику шума; мы вошли в кухню.
За столом сидели по меньшей мере пятеро взрослых мужчин, которые посмотрели на нас, когда мы зашли.
Еще один мыл посуду, а пожилая женщина застыла с большой миской омлета в руках.
– Элль, это моя семья, семья, это Элль.
– Здрасти, – прохрипела я, когда все на меня уставились. Я знала, почему они смотрят на меня, и опустила глаза.
– Ешь, ради Бога.
Тот, что стоял у раковины, моя посуду, отвесил подзатыльник одному из сидящих. И только сейчас я поняла, что это женщина, а не мужчина. Должно быть, это одна из сестер Августа, и я ясно поняла, что он имел в виду под изменением внешности, чтобы ей не заинтересовался Совет. Парень, которого она ударила, потер затылок и нахмурился.
– Не похоже, чтобы ты раньше не видел девушек, Стив.
– Ну, таких, как она, не приходилось.
Пожилая женщина с миской омлета отмерла.
– Приятно видеть, что ты, наконец, проснулась, Элль. Ты, должно быть, умираешь с голоду.
Она хлопнула одного из мужчин по руке, и тот встал с тарелкой в руках.
– Нет, спасибо. Август вроде как уже покормил меня вашим урожаем.
Они все застыли и уставились на Августа.
– Что? – ощетинился Август. – Они не узнают. Кроме того, это все еще наша земля, – в его голосе звучала злость.
– Хорошо, ладно. Просто нужно соблюдать осторожность. Если кто-то из них тебя увидит…
– Мам, их здесь нет.
– Нет. Но если бы были, то не стало бы Элль.
Она опустила миску на стол, подошла и мягко опустила руки мне на плечи.
– Прости за хлев, мы не знали, что со всем этим делать.
– Все в порядке, – сказала я. И снова удивилась, почему никто из этих людей не знает, кто я такая. Они даже не упомянули, что я похожа на принцессу.
– Я подготовлю для тебя ванну, – улыбнулась она. – Дейзи, поставь на огонь немного воды, пожалуйста.
На огонь? Разве у них нет газовой колонки?
– Идем, мы приготовили для тебя одну из гостевых комнат, – сказала пожилая женщина и поманила меня за собой.
Мы прошли по длинному мраморному коридору. На стенах висело множество фотографий женщин и счастливых семей.
Проходя мимо, я невольно их рассматривала. Вопрос номер один по-прежнему стоял у меня в голове: где я нахожусь? Почему забрали всех сестер Августа, и зачем они им понадобились? Часть меня знала этот ответ, но почему-то была уверена, что лучше бы это было не так. Часть меня знала, но с другой стороны, зачем две другие девушки полностью изменили свою внешность, если не по этой причине? Мне казалось, что я больше не нахожусь в Пейе, и я знала, что ответы на эти вопросы вызовут еще больше вопросов, на которые просто не могу ответить, поскольку слишком трушу, что меня поймает тот же Совет, который ответственен за это. Если бы они поняли, что я знаю, они наверняка нашли бы способ заставить меня молчать, возможно, убив. Я еще не готова умереть.
Женщина повела меня наверх по скрипучим ступенькам. Туфли, которые она носила, были старыми, и с заплатками из различного рода ткани тут и там.
Ее одежда напоминала одежду Августа, тоже залатанную.
Это лишь вызывало ещё больше вопросов и опасений. Где бы я ни была, если такова свобода, страшно подумать, как здесь выглядит остальное.
– Меня зовут Гертруда, тебя нашел мой отец. Он во многом похож на Августа. У них есть боевой дух, но, боюсь, это приведет к тому, что однажды их просто убьют.
Убьют? Она говорила так, словно боевой дух был чем-то неправильным.
– Так что, когда он тебя нашел, то не смог оставить.
– Тогда я должна поблагодарить его.
– Откуда ты, Элль?
– Это не важно, – тихо ответила я. – Просто я никогда не смогу вернуться.
Она озабоченно посмотрела на меня, потом медленно подошла. Шмыгнув носом, вытерла слезы.
– Прости глупую. Старуха вроде меня – и плачет.
– Вовсе нет. Август рассказал, что они забрали трех ваших дочерей.
– Это было давно, – она снова вздохнула.
– И все же, это нелегко.
Она только сморщила нос и сделала последние два шага, которые вели в коридор, покрытый ковром. Там было много дверей, и Гертруда открыла третью дверь.
Это была красивая старая спальня с огромной кроватью и старой ванной, которая все еще была пуста. Гертруда подошла к шкафу и достала одно из немногих платьев, висевших внутри.
Это напомнило мне платье Золушки перед тем, как она переехала во дворец к своему прекрасному принцу. Оно тоже было изношено, кое-где в заплатках.
– Я постираю его для тебя, жаль, что это не похоже на то, к чему ты привыкла, – она посмотрела на мои джинсы, которые совсем не походили на их одежду, и мои новые кроссовки. – Тебе нужно приспособиться, иначе, боюсь, мы не сможем тебе помочь.
– Это прекрасно, – прервала я ее и тепло улыбнулась.
Она улыбнулась в ответ.
– Мне все равно хотелось бы знать, что плохого в этом месте, откуда ты сбежала. Судя по тому, что на тебе надето, все не так уж плохо.
– Так получилось, -
быстро ответила я, надеясь, что она не спросит о причинах.
Стук в дверь прекратил дальнейшие расспросы, и вошла девушка, которая шлепнула парня по голове, и еще одна, обе с огромными кастрюлями дымящейся воды. Они вылили содержимое в старую ванну и ушли.
Появились еще двое парней
с кастрюлями. Один из них смотрел на меня, проходя мимо, кажется, его звали Стив, но когда наши глаза встретились, он сразу же отвел взгляд.
– Пожалуйста, не бойся их, они не причинят вреда ни одной душе. Они просто давно не видели настоящей девушки.
– Настоящей девушки? А ваши две дочери не настоящие что ли?
Она хихикнула:
– Я не это имела в виду. Им пришлось изменить внешность, обрезать красивые длинные волосы, чтобы Совет не обращал на них внимания. Я имела в виду то, как ты выглядишь. Твоя красота их очаровывает.
Настала моя очередь хихикать.
– Спасибо за комплимент.
Подошли еще двое, и это продолжалось до тех пор, пока ванна не наполнилась достаточным количеством воды. Гертруда отодвинула перегородку, отделявшую ванную от спальни, и предоставила мне возможность раздеться.
– Лучший способ действий – позволить тебе работать на земле, как только Маркус поговорит с остальными фермерами. Сейчас его здесь нет, но он вскоре вернется. Мы просто надеемся, что все согласятся, в противном случае, боюсь, что когда Совет придет в следующем месяце, ты отправишься с ними.
Я с трудом сглотнула и помолилась, чтобы остальные фермеры согласились оставить меня. Я чувствовала себя бродячим щенком.
– Ясно.
– Он действительно хорош, когда дело доходит до убеждения людей.
Я усмехнулась. А что ещё мне оставалось делать, плакать? Это мне ничем не поможет.
Я залезла в ванну. Это было так хорошо.
– Вода достаточно теплая?
– Она идеальна, спасибо, – снова поблагодарила я.
– Ладно, я собираюсь оставить тебе полотенце и мыло.
– Спасибо.
Я услышала, как открылась и снова закрылась дверь. Было так много вещей, которые не понимала, и не знала, как объяснить это. Труднее всего было не задавать вопросов. Именно тогда Блейк прокрался в мой разум. Я вообще о нем не думала. Почему этот идиот поцеловал меня?
Я запихнула в дальний уголок сознания воспоминание о льющейся из его носа и ушей крови. Не могла об этом думать. Он был мертв и не собирался воскресать. И все же, я должна знать, работают ли мои способности.
Я закрыла глаза и подумала о своем розовом пламени, как он учил меня, тогда, в первый раз в горах. Увидев и почувствовав это, я открыла глаза, но ничего не увидела. Не было даже искры.
Я опустила руку под воду. Если розовое пламя не работало, то и остальное тоже.
И все же я пыталась. Попробовала сдвинуть ширму с помощью телекинеза. Я так уставилась на чертову ширму, что у меня чуть не разболелась голова, но она не двигалась. Она больше никогда не сдвинется с места, Елена. Чем скорее ты смиришься с этим, тем лучше.
Дверь снова открылась, и вошла Гертруда. Или я предположила, что это она, надеясь, что это она, а не один из ее подглядывающих парней.
– Можно? – спросила она.
– Конечно.
Я села прямо и закрыла грудь руками.
Она вошла, и ее глаза немедленно впились в метку. Девушка застыла, глядя на нее.
Я тоже посмотрела на метку, уверенная, что она загорелась или что-то в этом роде.
– Ты родилась с меткой?
Я кивнула.
Гертруда закрыла глаза и вздохнула. Не было никаких признаков улыбки или восхищения тем, какой темной та была. Открыв их, она молча принялась за работу. Девушка выдавила немного мыла на губку и начала мыть мне спину жесткими движениями. На лице отражалось беспокойство.
– Если ты так долго ее скрывала, то знаешь, как это делать.
Она говорила больше для себя, чем для меня.
Итак, метка драконианца не несла здесь ничего хорошего.
– Ты уже взошла?
Я кивнула, а она снова закрыла глаза.
– Какая у тебя способность?
Я фыркнула.
– Не важно, мой дракон мертв.
– Что?
– Он мертв, что значит больше ничего нет. Больше никаких способности.
Она продолжала таращиться на меня.
– Нет, это не может быть правдой, если только… – она снова взглянула на меня. – Ты была частью дента?
Я снова кивнула.
Она села на пол, все еще держа руки над ванной.
– Как вам удалось так долго держать это в секрете?
Этот вопрос спровоцировал качественную ложь, ту, что позволит им оставить меня здесь. Если здесь была свобода, то за пределами этого места всё было ещё хуже.
– Нам этого не удалось. Они узнали, кто мы такие, и убили моего дракона, – это стало самой большой ложью, поскольку я была уверена, что Блейка убили бы в любом случае, – и меня.
– Что?
– Они думали, что убили меня. Каким-то образом он пожертвовал собой. – Отстойная ложь, Елена. – Пожалуйста, я не хочу об этом говорить.
Мне удалось заплакать. Мне хотелось плакать, зная, что я убила драконью задницу лучшего глупым поцелуем.
– Шшш, потеря дракона не проходит легко для дента.
Я покачала головой.
Она снова вздохнула.
– Август тоже родился с меткой. У вас много общего.
Я посмотрела на нее и вытерла слезы.
– Правда?
– Хотя, она и не такая темная, как твоя, – она улыбнулась, – но достаточно темная, чтобы он взошел в семнадцатый день рождения. Он может управлять хлором. И все же мы не заставляем его экспериментировать.
– Его дракон выдыхает хлор.
– Кем бы он ни был, я уверена, их больше не существует.
Что? У нас все еще полно Зеленых Паров.
– Постойте, он также может использовать убеждение на людях?
– Пожалуйста, Элль, мы не поощряем его. Уверена, он тайно тренируется, но если они его поймают, то убьют, – она умоляла меня взглядом.
– Я понимаю, но вы должны знать, на что он способен, если это его способность, и он использует ее на других.
– Элль, – она встала и прошлась перед моей ванной, – я знаю, что могут делать с даром убеждения, видела это собственными глазами очень, очень давно; но если он это сделает, и это не сработает, они убьют его.
Я поняла, о чем она говорила. Он не знал, как это сделать; я тоже не знала. Я никогда не экспериментировала с этой частью своих способностей, и не могла помочь ему. Так что, я кивнула.
– Понимаю. Я тоже не буду его поощрять.
Гертруда остановилась и уставилась на меня.
– Спасибо, – наконец сказала она.
– Дай угадаю, твой отец тоже родился с меткой?
Улыбка появилась на ее лице, и девушка кивнула, когда снова опустилась на колени перед ванной.
– Он целитель. Вот почему отец не мог оставить тебя той ночью. Он единственный, кто может исцелить людей здесь, без него… – она не закончила. Ей не нужно было заканчивать фразу. Было ясно, что Гертруда хотела сказать. Она шмыгнула носом и снова улыбнулась. – У вас у всех такой боевой дух, но, боюсь, это вас и погубит.
– Не говори так. Если мы узнаем, как притворяться перед Советом, тогда они не смогут причинить нам вреда.
Она уставилась на меня.
– Отказаться умирать – это все еще боевой дух для меня. Не пытайтесь убить в нем этот дух лишь потому, что сами напуганы. Мы тоже боимся.
С каждой минутой я боялась все больше. Не знала, где нахожусь, и почему все эти люди настолько по-другому реагируют на метку – все это было одной большой загадкой.
– Если попытаетесь, то это вы его убьёте, а не Совет.
В ее глазах стояли слезы, но на лице появилась мягкая улыбка. Она шмыгнула носом.
– Я давно не слышала, чтобы такие слова слетали с языка.
– Что, слова поддержки?
Она кивнула.
– Слова, которые что-то значат, хотя и не должны. Ты так мне напоминаешь…
– Да, мне часто это говорят.
Я больше не хотела слышать эти слова. Мой отец был жив, и я ничего не мог с этим поделать, даже если бы захотела.
Она поднялась, опираясь на ванну.
– Мне жаль, что так вышло с губкой. Уверена, что ты можешь помыться сама, я просто волновалась за тебя.
– А я – нет, – солгала в ответ. Я беспокоилась о том, что сделает Совет, если они когда-нибудь найдут меня, и сейчас больше, чем когда-либо. Но если бы могла выяснить, кто стоит за этим, и у меня была бы возможность остановить это, даже если бы это означало, что я умру, я бы это сделала. Мне нужно было выяснить, кто управляет этой частью Совета. И чутье подсказывало мне, что это Филипп. С самого начала я думала, что у него есть очень темная и садистская сторона. Но я никогда в жизни не подумала бы, что он так плох.
Гертруда еще раз улыбнулась мне и затем оставила поразмыслить наедине.
Глава 13
Платье, словно из сказки «Золушка», ждало меня на кровати. Я постояла пару минут, глядя на него и гадая, что, черт возьми, здесь произошло, если эти люди не могут позволить себе новую одежду, и почему она вся в заплатках. Ничто не имело смысла. Почему мы не знали об этом, почему они не получили помощи от вышестоящих органов? Если за всем этим стоит Филип, я должна быть осторожна. Он никогда меня не любил. Честно говоря, я ему совсем не нравилась.
Наконец, взяла платье. От него пахло нафталином, и я решила, что это одна из тех вещей, к которым мне придется привыкнуть, поскольку до сих пор не знаю, почему эти люди так страдают.
Потом обула туфли, стоявшие у изножья кровати, они были чуть великоваты, но удобны.
Закрыла глаза и глубоко вздохнула. Я сделаю своей жизненной миссией выяснить, кто стоит за всем этим, даже если это будет последнее, что когда-либо сделаю.
Открыв дверь, услышала голоса. Один принадлежал Гертруде, а второй, мужской, был мне не знаком.
Лестница скрипела, пока я спускалась, и их голоса понизились до шепота. Разговор шел обо мне, мой усиленный слух мог слышать все до последнего слова.
– Девушка была частью Дента, Маркус. Не говоря уже о том, что потеряла своего дракона. Она не хочет говорить об этом, так что, пожалуйста, не
дави.
– Август уже знает об этом?
– Нет, еще нет. Но ее метка темная, и это только вопрос времени, пока он не обнаружит, что она такая же, как он. Мы не можем скрыть это от него.
Их шепот звучал для моих ушей, будто хруст песка. Порой мне просто хотелось слышать снова, как все нормальные люди. Но я понимала, что так бы я все пропустила и чувствовала бы себя неполноценной, если бы слух исчез.
Я свернула на кухню и склонила голову, как будто сделала что-то не так. И увидела спину мужчины, который опирался руками на стол. Предположила, что он и есть Маркус.
– Маркус, это Элинор, но мы зовем ее Элль, – Гертруда слегка коснулась его руки.
Он обернулся, и мне показалось, что мое сердце оборвалось. Он был точной копией Герберта или Жако.
– Добрый день, Элль, – он улыбнулся, и мое сердце сжалось, – Я Маркус, – и протянул мне руку для рукопожатия.
– Он не кусается, Элль, – Гертруда мягко улыбнулась, пока я таращилась на него и выходила из ступора.
Я покачала головой.
– Дело не в этом. Извини, просто ты выглядишь в точности, как один мой знакомый.
Он прищурился.
– Неужели? – затем улыбнулся. – Кто? Интересно узнать.
– Это уже не важно. Он давно умер, – мне казалось, что это было очень давно, просто не могла сказать, что он мой отец. Возникнут новые вопросы, а я даже не знаю, где нахожусь, поэтому ответы могут привести к неприятностям.
– Мне очень жаль это слышать, и жаль, что напомнил.
– Не стоит. Он был великим человеком.
– Ну, тогда, наверное, все великие люди похожи друг на друга, – пошутил он, а Гертруда хихикнула.
– Так и есть, моя большая зефирка, – женщина поддразнила его и обняла.
– Продолжим, – сказал Маркус, – я говорил со всеми главами, и все они согласились, что ты должна остаться, Элль. Если хочешь, можешь поехать со мной на плантации, и я познакомлю тебя с некоторыми.
– Конечно. Чем скорее я смогу здесь освоиться, тем быстрее я смешаюсь с остальными, верно?
Гертруда снова хихикнула и кивнула:
– Это боевой настрой, Элль.
Она мягко сжала мою руку, проходя мимо.
– Погодите, соберу вам обед и флягу чая в дорогу, – женщина посмотрела на нас обоих.
Не став ждать, Маркус начал задавать мне вопросы о моих способностях. Он хотел знать, когда я взошла и как давно мой дракон мертв. Я ответила, что Огонь был синего цвета, это автоматически заставило их думать, что мой дракон был Солнечным Взрывом и погиб недавно. Это все, что я сказала. Других вопросов он не задавал.
– Энни – Солнечный Взрыв. У твоего дракона все еще была способность трансформироваться?
Я снова с трудом сглотнула. Что он имел в виду? Я кивнула.
– Они обнаружили, что он дракон, и поэтому убили его?
Я снова кивнула.
– Мне так жаль, Элль. Потерять дракона – это одно, но потеря Дента – вот чего я не пожелал бы своему злейшему врагу.
Я посмотрела на Маркуса. Он действительно очень напоминал мне моего отца, и я знаю, что они, вероятно, никогда не говорили друг с другом, так как Маркус был человеком, а Герберт – драконом.
Гертруда положила два сандвича в коробку и протянула нам фляжку с чаем.
– Увидимся вечером.
Маркус поцеловал ее в щеку, и я улыбнулась, следуя за ним из кухни, мимо гостиной к входной двери.
На улице меня ждала повозка с лошадью, и я снова почувствовала себя так, словно перенеслась в девятнадцатый век. Если бы не электричество и старый телевизор, поклялась бы, что приобрела новую способность телепортироваться.
Я никогда раньше не была в таком фургоне и увидела, что Маркус улыбается, когда я села рядом с ним на деревянную скамейку.
Он легонько хлопнул вожжами, и мы рывком двинулись вперед. Стук копыт пробудил воспоминание, о котором я и не подозревала, и я предположила, что это было с той ночи, когда меня нашел его отец. Это заставило снова подумать о том поцелуе и о том, что он вызвал.
Я отогнала мысли о Блейке и сосредоточилась на пейзаже. Было потрясающе красиво. Земли, полные роскошного урожая, расстилались передо мной, насколько можно было видеть. Мы миновали еще один дом, и женщина, которая развешивала белье на веревке, помахала Маркусу. Он помахал в ответ, когда мы проезжали мимо.
