Текст книги "Земля Без Короля"
Автор книги: Эд Гринвуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)
2
ТРУДНО СБЕЖАТЬ ИЗ ЗАМКА
ИЗЯЩНЫЕ ПАЛЬЦЫ и гневно сжатые и поэтому казавшиеся тонкими губы сплетали заклинание, которое вполне могло погубить их. Сверкающие глаза осматривали пришельцев с головы до ног. Краер и Хоукрил были бессильны что-либо сделать, и им оставалось только ждать.
Молнии, больно обжигавшие и не дававшие воинам пошевелиться, с неодолимой силой прижимали их к стене, в спины врезались холодные камни. Самые отчаянные усилия двоих здоровенных мужчин позволяли им лишь чуть-чуть пошевелить рукой или ногой, хотя они, задыхаясь и обливаясь потом, напрягали мышцы, готовые, казалось, лопнуть от натуги, и оружие позвякивало от конвульсивных подергиваний могучих тел.
Более беспомощные, чем скованные цепями узники в тюрьмах, Краер и Хоукрил были заняты единственным доступным для них делом: разглядывали свою противницу.
Нельзя сказать, чтобы увиденное было неприятным. Длинные распущенные волосы темным потоком ниспадали на стройные плечи, обрамляя лицо с горевшими яростью глазами и более прекрасными щеками и подбородком, чем каждому из воинов когда-либо доводилось видеть.
Стоявшая босиком Эмбра Серебряное Древо не уступала ростом Хоукрилу и, может быть, была даже повыше, а двигалась она изящнее, чем лучшая танцовщица из самой дорогой таверны; ее быстрые, но мягкие и плавные движения очаровывали еще сильнее потому, что были естественными, а не предназначались для заманивания мужчин в западню. Ее волосы, возможно, были иссиня-черными, а глаза – темно-голубыми; впрочем, точно разглядеть это было невозможно, так как в комнате было слишком темно и единственное освещение составляли молнии, ярившиеся вокруг пленников, подобно пламени, да судорожно пульсирующее сияние на кончиках длинных, изящных женских пальцев.
Владычица Самоцветов щелкнула пальцами одной руки (этот жест всегда и всюду обозначал окончание чего-то), опустилась на кушетку и вновь принялась рассматривать своих пленников темными тревожными глазами. Тысячи драгоценных камней, сверкавших за ее спиной на платьях, казалось, усиливали мрачную тяжесть ее взгляда, словно из темноты за ворами наблюдало множество суровых глаз.
Не случилось ничего волшебного, по крайней мере такого, что квартирмейстер или латник смогли бы увидеть или почувствовать, но мерцание молний замедлилось и угасло, одновременно прекратились и болезненные уколы. И все равно невидимая сила прижимала пленников к стене так же мощно, как и прежде.
– Почему вы оказались здесь? – спросила баронесса Серебряное Древо так спокойно, как, вероятно, обсуждала с камеристками, какого цвета платье в этот день лучше подойдет к ее волосам. Ее тончайшая ночная рубашка совершенно не скрывала отличных пропорций прекрасной фигуры. Суровое выражение не портило красоты темных глаз, бровей и лица, при взгляде на которое захватило бы дух даже у покойника.
Покойника…
В комнате воцарилась полная тишина. Краер облизал губы, сделал над собой усилие, чтобы не смотреть на висевшее в четырех дюймах от его носа крыло лебедя, сделанное из алмазов, соединенных слоем толщиной с его сжатый кулак, и решился заговорить:
– Госпожа, допускаю, что вам это может показаться неправдоподобным, но нас нанял ваш владетельный отец, чтобы проверить обороноспособность Женской Башни…
Изящные пальцы правой руки чуть заметно пошевелились, и у квартирмейстера сперло в груди от внезапного приступа боли, разлившейся по всем его членам с той скоростью, с какой огонь охватывает лужу масла. Он почувствовал, что его руки и ноги непроизвольно задергались, когда жестокая сила прошла через все его существо и – слава Троим! – исчезла. – В это очень трудно поверить, сударь, – холодно ответила Эмбра Серебряное Древо, – и из ваших уверений мне совершенно ясно, что вы незнакомы с… с порядками ведения хозяйства в этом доме. Мое терпение не беспредельно. Любезные господа, было бы желательно услышать от вас честные и прямые ответы.
Подняв левую руку с колена, она пошевелила пальцами, безмолвно напоминая о подвластных ей силах. Тут и там на стенах посверкивали зеленым огнем изумруды, словно стремились подтвердить могущество своей хозяйки.
Краер старательно стер с лица гримасу боли, почти непринужденно улыбнулся наследнице Серебряного Древа и уверенно произнес:
– Конечно, вы правы. Примите мои извинения, госпожа. Вы должны понимать, что нам предложили несколько вариантов того, что мы должны рассказать, не открывая правды. На самом деле волшебник Гадастер Мулкин, еще до того, как поступил на службу к вашему отцу, имел нескольких учеников, и одному из них – вы, несомненно, понимаете, что я предпочел бы в данный момент не называть имен, – Гадастер кое-что пообещал, нечто такое, что он должен был унаследовать после того, как великого мага не станет. Нас послали, чтобы мы нашли и доставили это нечто, и-и-и…
На этот раз его вздох больше напоминал всхлипывание, которое перешло в негромкое хлюпающее стенание, а квартирмейстер, сотрясаясь всем телом, скорчился у стены. Краер, широко раскрыв глаза, следил за тем, как его собственная правая рука сама собой, сделав неловкое, но быстрое движение, ударила его по лицу. Удар оказался настолько сильным, что из глаз у него брызнули слезы, а в ушах зазвенело. Эта ведьма заставила его стукнуть самого себя по зубам.
Латник взревел, стиснул зубы и ринулся вперед. Вены на его шее вздулись. Ему удалось почти на полшага отодвинуться от стены, прежде чем магическая сила отшвырнула его назад с такой силой, что голова глухо ударилась о стену, а несколько ниток жемчуга от сотрясения сорвались с места и с громким стуком упали на стоявший под ними столик.
Красиво очерченные губы снова сжались в ниточку, а затем прозвучали холодные, как лед, слова:
– Мое терпение скоро лопнет, любезные господа. Постарайтесь как следует обдумать свои слова, потому что они решат вашу участь.
Краер кивнул и открыл было рот, чтобы снова заговорить, но Хоукрил опередил его.
– Хватит лжи, – прохрипел он. – Госпожа, меня зовут Хоукрил Анхару, я латник, а это мой друг Краер Делнбон, войсковой квартирмейстер. Полагаю, что в войске вашего отца таких называют снабженцами. Мы служили Золотому Грифону и немного промедлили с возвращением с Иеремборских островов после поражения, а когда вернулись, обнаружили, что Долина сильно переменилась. Наши животы урчат от голода, наши кошелки пусты. Мы уже много раз слышали о высокородной даме, платья которой усыпаны драгоценными камнями… Вот вам чистейшая правда. Хотелось бы знать, достаточно ли ее, чтобы можно было бы рассчитывать если не на снисхождение, то хотя бы на быструю смерть?
Ему показалось, что владычица Серебряного Древа чуть ли не улыбнулась, но тут ее глаза вновь вспыхнули.
– Есть ли у вас какие-нибудь друзья, союзники или пособники здесь, на острове? – спросила она.
– Нет, – решительно замотал головой Хоукрил.
Владычица Самоцветов взглянула на Краера.
– Вот, видите, как это делается, господин квартирмейстер? – без злости или издевки сказала она. – Я давно замечала, что истинная правда – большая редкость в Аглирте. И я ценю ее. – Она перевела взгляд на Хоукрила. – И каковы же ваши планы на будущее?
Девушка подняла тонкую руку, сложив пальцы чашечкой, как будто держала на ладони огонь, не причинявший ей никакой боли.
Краер видел перед собой лишь короткое и непроницаемо темное будущее, в котором им предстояло выполнить какую-нибудь смертельно опасную, грязную работу в качестве никчемных рабов этой стройной девушки.
– О нет, госпожа, – забормотал он, – Нет! Лучше убейте нас здесь и сейчас, если вам так хочется, но…
Раздраженное властное движение руки заставило его умолкнуть. Оба воина видели лишь гневный блеск в глазах владычицы Серебряного Древа, когда она подалась вперед, чтобы еще раз всмотреться в их лица. Гнев и что-то еще, возможно, нарастающее волнение? А затем (им показалось, что это было чуть ли не импульсивным порывом), она приказала:
– Сядьте! Сядьте и слушайте.
Эмбра снова взмахнула рукой, и сила, прижимавшая обоих мужчин к стене, внезапно исчезла. Они с трудом сумели удержаться на ногах, а волшебница молниеносными жестами сплела еще одно заклинание.
На пол рядом с ними с громким стуком, как будто желая тем самым обратить на себя внимание, грохнулись два позолоченных табурета, а со столика, стоявшего в стороне, взвились два графинчика и, описав величественные параболы, повисли в воздухе перед пленниками. Те тревожно уставились на них, и даже после того, как пара изящнейших чаш проплыла невысоко над полом и, пританцовывая, повисла рядом с графинами, ни один, ни другой не пошевелились, чтобы прикоснуться к сосудам.
Правильные черты прекрасного лица Владычицы Самоцветов исказились раздражением и недовольством. Она пошевелила двумя пальцами, словно подзывала кого-то, и сердито воскликнула:
– Да сядьтеже вы, рога вам в бок!
Один из графинов взмыл вверх и свалился в ее подставленную руку, как птица, сбитая стрелой охотника; девушка выхватила из горлышка стеклянную пробку, сделала большой глоток, достойный измученного жаждой воина, а затем проделала то же самое со вторым графином. Мужчины в напряженном молчании следили, как двигалось ее горло, когда она проглатывала жидкость, а в следующее мгновение их обжег яростный взгляд Эмбры.
– Ну, убедились? Это безопасно, так что, милостивые государи, выпейте и сядьте, в конце концов! Я уже устала смотреть, как вы выжидаете момент, чтобы схватиться за оружие. На тот случай, если вы еще не поняли, хочу напомнить вам, что уже очень поздно. Мне хочется спать, и, вероятно, я смогла бы видеть сны даже в том случае, если бы перед моей кроватью валялись в крови истерзанные тела двух глупцов.
После этих слов вновь наступила тишина, а девушка смотрела на обоих воинов, и в глазах ее ясно читался вызов. Первым отреагировал Хоукрил. Он тяжело опустился на табурет и решительно схватил графин, который уже снова висел в воздухе рядом с ним.
– Мы не желаем вам зла, госпожа, – резко бросил он и принялся пить прямо из горлышка.
Краер посмотрел на латника так, будто у того только что выросла вторая голова, вздохнул, пожал плечами и последовал его примеру. Вытирая рот тыльной стороной ладони, он заметил, что на губах девушки появилась слабая улыбка, а пальцы начертили в воздухе какой-то узор.
Квартирмейстер вскочил на ноги и закашлялся, пытаясь одновременно выплюнуть то, что уже проглотил, и набрать воздуху в грудь, чтобы выругаться, но, прежде чем успел произнести хоть одно слово, почувствовал во рту какое-то странное покалывание.
Краер застыл на месте, даже его рука замерла, не прикоснувшись к рукоятке кинжала, – он увидел, как из его собственного рта вырвался язычок золотого пламени, и точно такой же огонь вылетел из приоткрытых губ владычицы Серебряного Древа. Золотое пламя обтекало ее подбородок, нос, скулы. Быстро взглянув на Хоукрила, он увидел точно такой же огонь и изумленный взгляд.
– Не волнуйтесь, Краер, – спокойно сказала волшебница. – Тот огонь, что сейчас горит у вас внутри… – Квартирмейстер почувствовал, как у него в животе заметался, расширяясь, теплый клубок, судорожно сглотнул, стиснул пальцами рукоять кинжала и напрягся. – …не причинит вам никакого вреда. Это всего лишь заслон против магического шпионажа. А теперь, во имя любви к Владычице, прошу вас сесть и выслушатьменя. У нас совсем немного времени.
– Да ну? Неужели?
Эмбра Серебряное Древо наклонилась вперед, опираясь локтями на бедра, как какой-нибудь воин, желающий посплетничать, и торопливо сказала негромким голосом, в котором угадывалось нетерпение:
– Я пленница здесь, и моя тюрьма так же несокрушима, как если бы все эти окна и двери были сделаны из брони и заперты на три засова. Мой отец и его три мага – а они не знают себе равных в жестокости, можете мне поверить, – заточили меня здесь, чтобы со временем превратить в часть этого замка.
– Что? Госпожа, я вас не понимаю, – совершенно искренне признался Хоукрил.
– Скоро наступит время, когда я лишусь этого тела, – ответила темноглазая девушка, – лишусь дыхания, чтобы стать духом, обитающим в камнях и дереве – во всем замке Серебряного Древа. «Живой дух замка», так они говорят, будет жить в нем вечно, будет все знать и видеть, будет наделен волшебной силой, достаточной для того, чтобы восстанавливать повреждения – ведь даже крепкий камень трескается и крошится от времени, – будет открывать и закрывать ворота и двери и делать еще всякую всячину и охранять это место… до скончания времен.
Краер нахмурился.
– А как же ваше собственное волшебство? Разве вы не можете бежать отсюда или сопротивляться им?
Темные глаза печально, почти просительно взглянули на него.
– Меня обучили волшебству лишь настолько, чтобы я могла хорошо служить повелителям, а не воевать со своими учителями. Я была совсем ребенком, когда на меня наложили первые узы, и они были нерушимыми с тех самых пор до того переполоха, который вы устроили этой ночью.
– Как так? – рявкнул Хоукрил, все еще исполненный подозрений.
Владычица Серебряного Древа посмотрела на латника.
– Схватившись с одним из стражей стены, вы порвали часть сковывавших меня уз. С того момента я следила за вами. Следила и надеялась. Впервые за всю мою жизнь у меня появилась надежда на освобождение.
– Вы хотите, чтобы мы помогли вам бежать из этого места? – спросил Краер, не без удивления осознав, что его рука намертво стиснула рукоять кинжала. Он заставил себя выпустить оружие и пошевелил пальцами, чтобы вернуть им подвижность.
Волшебница сглотнула и вскинула голову.
– Я предлагаю вам выбор, – произнесла она. – Или вы рвете последние узы, которых сейчас осталось совсем немного, и как можно скорее бежите отсюда вместе со мной, принимая меня как спутницу в ваших странствиях, как равную вам… Или вы бросаете меня на произвол судьбы, а сами предстаете перед правосудием моего отца.
– Мучительная смерть после того, как по нашим мозгам вдоволь полазают колдовские черви, – чуть слышно проговорил Краер. – Госпожа, разве это можно назвать выбором?
Она подняла перед собой ладони, словно желая загородиться, и с нескрываемой горечью ответила:
– В том положении, в каком я нахожусь, господин квартирмейстер, я не в состоянии предложить вам что-то большее. А если мы будем слишком долго чесать языками, то и ваш «выбор», и мой шанс на освобождение вовсе исчезнут. Для этого требуется всего ничего: стоит одному из волшебников заметить разорванные узы или даже пожелать, просто от нечего делать, полюбоваться спящей девицей – они частенько так поступают, даже не пытаясь спрятать свои волшебные глаза, когда я просыпаюсь, – и… – Она безнадежно махнула рукой и снова посмотрела на обоих мужчин.
Во взгляде ее темных глаз опять сверкнул вызов.
– Милостивые государи, – без выражения сказала она, – я в отчаянии.
Краер посмотрел на блестки золотого огня, которые после слов девушки заметно потускнели, и перевел взгляд на Хоукрила. У обоих воинов имелось достаточно причин для ненависти к волшебникам. В их мыслях ярко вспыхнули горькие воспоминания о минувшей войне; лица умирающих товарищей, растерзанных безжалостными заклятиями, словно призраки, промелькнули перед их мрачными взорами, пока они смотрели друг на друга.
– Любой волшебник, пусть даже и не очень сильный, – это редкая и драгоценная вещь, – прогремел латник и добавил, разведя руками: – А кто же во всем Дарсаре не захочет получить свободу?
Краер ответил Хоукрилу хмурым взглядом и вновь взглянул на Владычицу Самоцветов. Мягкие очертания тела, чуть прикрытого тонким шелком, нисколько не напоминали о жестоких магах-воителях, но…
– Но как мы можем доверять вам? – пробормотал он чуть ли не в отчаянии.
Эмбра Серебряное Древо поднялась с места и медленно направилась к нему. Было так тихо, что можно было отчетливо слышать шелест шелка. Руки девушки безжизненно висели вдоль туловища. Опустившись на колени перед квартирмейстером, она вынула из ножен кинжал, который он судорожно стискивал всего мгновение назад, вложила ему в руку и приставила острие клинка к своему горлу.
Неподвижно стоя на коленях, она скосила глаза на лезвие и прошептала:
– Так же, как я могу доверять вам.
– Клянусь рогами Владычицы… – не веря своим глазам, пробормотал Хоукрил.
Краер возбужденно стиснул рукоять, с отчаянием взглянул на друга, а затем вновь посмотрел в темные глаза, находившиеся совсем рядом. Кинжал в его руке задрожал. Он ощущал тепло дыхания девушки, чувствовал прикосновение нежной кожи к острию клинка. Ее лицо оставалось спокойным, она лишь немного запрокинула голову, и красивый подбородок больше не заслонял горло, в которое упиралось оружие.
Смерив взглядом смертоносную сталь и вглядевшись в темные глаза, которые смотрели на него с вопросом и надеждой, но без всякого страха, квартирмейстер с трудом сглотнул и громко произнес:
– Госпожа, похоже, что мы договорились.
Владычица Самоцветов прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Краер почувствовал себя так, будто тем самым она сняла с него кандалы. Квартирмейстер ощутил, что тело, к которому прикасался кинжал, мелко задрожало.
– В таком случае, – слабым голосом проговорила девушка, – уберите ваш нож и позвольте мне встать.
Краер поспешно, но очень осторожно убрал кинжал, а Хоукрил осмелился предложить руку девушке. На ее лице впервые мелькнула настоящая открытая улыбка; она приняла помощь и тут же решительно произнесла:
– Бросьте мои платья. Вон там лежит мешок для прачечной, вытряхните из него все и отнесите его в соседнюю комнату. Квартирмейстер, есть ли у вас клинок, которым вы могли бы пожертвовать?
– Хоть всеми, госпожа, если это требуется для того, чтобы сохранить жизнь, – мрачно ответил Краер.
Пока они шли в соседнюю комнату, его руки лихорадочно собирали браслеты и ожерелья. Он успел опустошить шесть стоек, когда девушка остановилась, протянула руку вперед, будто разрывая паутину, – видимо, сняла еще какое-то заклинание.
– Хоукрил, – сказала она, – пересыпьте в ваш мешок содержимое сундучка, стоящего у вас за спиной. Только не трогайте больше ничего, если вам дорога жизнь.
Обернувшись, она указала на буфет и платяной шкаф.
– Краер, как вы думаете, сможете ли вы вдвоем передвинуть эти шкафы под вот эти висящие на цепочках лампы и влезть на них, когда я попрошу вас об этом?
Квартирмейстер кивнул. Чтобы сдвинуть гардероб, им придется напрячь все силы, но когда речь идет о жизни и смерти…
– Я не должна ни к чему прикасаться, иначе все провалится, – объяснила Эмбра Серебряное Древо. – Принесите вон те два таза. Поставьте их на пол здесь, – она босой ногой указала место на гладком мраморном полу, – и здесь.
Краер видел, что ее рука дрожала от волнения.
Квартирмейстер положил оружие на пол и поспешил выполнить ее просьбу. Нагнувшись, чтобы поставить на место второй таз, он услышал, как Эмбра полушепотом прикрикнула на Хоукрила:
– Неужели вы ещене закончили? Просто вываливайте все, что есть в сундуке, в мешок. У нас нет времени на то, чтобы восхищаться и хлопать глазами!
Краер обернулся. Лицо Хоукрила было бледным от изумления. В одной руке он держал раздувшийся мешок, а в другой (она явно дрожала) целую пригоршню сверкающих драгоценных камней – безримов, аммблеров, педлунов и звездовиков; их было много больше, чем любой из воинов когда-либо видел, и на них можно было бы купить изрядную часть целого баронства. Квартирмейстер торопливо кивнул, Хоукрил встряхнулся, как будто отгоняя сон, и сверкающая струя с негромким стуком полилась в мешок.
– Это были последние, – сказал латник, и в его голосе прозвучало благоговение. – Я закончил.
– Тогда бросайте мешок и двигайте шкаф, – нетерпеливо прикрикнула волшебница. – Мы же не хотим, чтобы здесь оказалось шестеро стражников, которые придут вовсе не для того, чтобы помочь нам, ведь правда?
Хоукрил заторопился выполнить приказание. Шкаф был тяжелым – Трое подтвердят, он был очень тяжелым! – но, дружно упираясь в него плечами и наваливаясь так, будто они били тараном в крепостные ворота, квартирмейстер и латник сумели протащить его через полкомнаты под одну из ламп. Краер окинул сооружение хмурым взором, распахнул широкие дверцы, выдвинул несколько ящиков, чтобы по ним можно было взобраться, как по лестнице, и удовлетворенно кивнул.
– Что дальше?
– Берите второй мешок, – сказала Эмбра и вдруг широко улыбнулась, будто ребенок, радующийся удачной проказе, – а вы – ковш, и наполняйте этот таз водой. Кран находится за третьей дверью.
Краер и Хоукрил поспешно выполняли распоряжения волшебницы. В мешок полетела дюжина пухлых книг внушительного вида, лежавших в сундуке на высоких ножках, а за ними высокие сапоги, брюки и темная блуза, на которые указала дочь барона Серебряное Древо, а к тому времени и таз наполнился. Девушка попросила Краера положить один из его ножей на пол рядом с нею, вступила в воду и приказала:
– А теперь берите каждый по кинжалу и залезайте на шкафы.
Хоукрил дернул бровью и поднял руку, словно просил повременить.
– Мне припоминается, – сказал он ровным тоном, в котором лишь очень внимательный слушатель смог бы уловить предостережение, – что мы согласились взять себе компаньона, а не офицера, который будет командовать нами.
Эмбра Серебряное Древо спокойно посмотрела ему в глаза.
– Дело в том, друг мой Хоукрил, что я знаю, как следует поступать, а в случае ошибки мы все погибнем. Доверьтесь мне в этом, прошу вас.
Латник несколько мгновений молча смотрел ей в глаза, а затем медленно кивнул, взял в зубы кинжал и вскарабкался на буфет. Дерево громко заскрипело под его сапогами, буфет покачнулся, но все же устоял. Краер уже стоял с кинжалом в руке на верху платяного шкафа.
Волшебница посмотрела на одного, затем на другого, глубоко вздохнула и сказала:
– Я прошу вас одновременно рубануть по металлическим шишкам, которыми цепи крепятся к потолку. Обязательно нужно разрубить хотя бы часть рун, которые на них выгравированы. Бейте со всей силы и, ради Троих, тут же закрывайте глаза и бросайте оружие. Произойдет… произойдет нечто впечатляющее. А потом вам нужно будет подобрать мешки, так что запомните, где они лежат. Может быть, станет совсем темно, а нам нужно будет действовать очень быстро. Но бейте не раньше и не позже моего сигнала!
Два друга обменялись взглядами и дружно кивнули. Эмбра опустилась на колени, чтобы взять кинжал, отцепила что-то от цепочки, украшавшей ее щиколотку, и кинула маленький предмет в пустой таз. Затем обернулась, еще раз взглянула на стоявших над ее головой мужчин и решительно полоснула взятым у Краера ножом по наружной стороне предплечья.
Из раны обильно полилась темная кровь. Эмбра Серебряное Древо держала руку так, чтобы кровь попала с кончиков пальцев в таз без воды, некоторое время смотрела на темную струю, сбегавшую по ее руке, а затем воскликнула:
– Бейте!
И в это мгновение в таз упала первая капля крови.
Кинжалы с силой опустились, высекая искры из покрытого рунными письменами металла, и тут же из глубоких щербин вылетели снопы молний.
Белые, яростные, они полосовали воздух огненными кнутами.
Краер выругался и резко взмахнул рукой. С его кинжала посыпались капли расплавленного металла, повалил густой дым. Со всех сторон раздался громкий вой, что-то заметалось в воздухе и вдруг накатилось тяжело, точь-в-точь как та волна, которая унесла прочь от скалистых иеремборских берегов лодчонку с воинами, с мрачной решимостью цеплявшимися за борта.
Еще одна волна силы со стоном прокатилась через комнату, и на ее пути возникало и тут же уносилось вместе с нею множество маленьких неровных вспышек. В их свете Краер увидел, что Хоукрил спрыгивает с начинающего валиться буфета.
Падение сотрясло комнату и отозвалось шумом падения каких-то мелких предметов в близлежащих помещениях. При свете одной из молниеподобных вспышек – вероятно, они сопровождали распад заклятий – квартирмейстер увидел силуэт волшебницы. Она все еще стояла в тазу и отрывала последнюю оборку со своей ночной рубашки, а потом резким движением, в котором ясно читалось торжество, обернула шелковую полоску вокруг своей руки.
Пол вдруг заплясал, хотя присутствия какой-либо силы в воздухе на сей раз не ощущалось, и платяной шкаф стал неторопливо и важно крениться, готовый отправиться в путь для сокрушительной встречи с полом.
Краер соскочил с клонящегося шкафа туда, где, по его ощущениям, должен был валяться мешок, потерял равновесие из-за того, что нечто, сыпавшееся с потолка, с силой задело его плечо, тяжело прокатился и почувствовал под ногами набитый мешок. Благодарение Троим, там были только книги, а не драгоценные камни. Когда же он вскочил, вся башня затряслась, как в лихорадке, и квартирмейстер с трудом удержался на ногах. Похоже, что магические узы были разбиты напрочь, а барон и трое его колдунов не могли ничего поделать, и им оставалось лишь наблюдать за происходившим!
Жесткая рука в темноте схватила его за локоть.
– Держитесь вот за это, – сказала Эмбра Серебряное Древо, вкладывая ему в руку материю, под которой ощущалось ее стройное бедро. – А если начнете шевелить пальцами, то я верну вам те три ножа, которые вы оставили на полу, – по одному и острием вперед.
Краер ответил ей звуком, который больше походил на фырканье, и поспешил вслед за девушкой через дрожащий, мятущийся мрак, причем лишь однажды прикоснулся к ее мягкому телу – в тот момент, когда из темноты с негромким рычанием, по которому его можно было безошибочно узнать, показался Хоукрил. Владычица Самоцветов не испугалась и не остановилась; она откликнулась одобрительным возгласом, схватила его за руку и потащила за собой. Вместе они пробрались между многочисленными стульями и нырнули в дверной проем, закрытый занавеской, на которой брякали, словно кости на плите алхимика, драгоценные побрякушки. Там начиналась узкая, крутая, невидимая в темноте лестница, и Эмбра повела их по ней вниз. По пути она не единожды вздохнула с нескрываемым облегчением – очевидно, обнаружив, что магических барьеров, которых она страшилась, на самом деле не существует; а спустившись вниз, жестом отодвинула своих спутников чуть в сторону и резким толчком распахнула дверь – за ней лежал залитый серебряным лунным светом сад.
Рука девушки, когда Эмбра, чуть задержавшись, отбросила от бедра пальцы квартирмейстера, дрожала, выдавая волнение, но голос Владычицы Самоцветов был спокойным и ровным.
– Мы сможем спасти наши жизни лишь в том случае, если у вас есть тайное убежище, до которого мы сможем быстро добраться, – сказала она, обернувшись к своим спутникам. И, не дожидаясь ответа, взмахнула рукой – жест получился надменным, поистине аристократическим, – предлагая им двинуться дальше.
Краер посмотрел на нее, постарался выкинуть из головы мысли о каменных статуях, стремящихся сокрушить и уничтожить все живое, что окажется рядом с ними, и, закинув мешок на плечо, со всех ног помчался к темневшим неподалеку деревьям. Хоукрил, громко топая, бежал следом. Поравнявшись с первыми деревьями, квартирмейстер с немалым удивлением увидел, что волшебница бежит рядом с ним, неслышно ступая босыми ногами; волосы ее развевались, а грудь вздымалась от частого тяжелого дыхания.
К счастью, навстречу им из-под темного древесного полога не выскочили никакие волки, зато очень скоро беглецы ощутили под ногами тяжелые сотрясения почвы, безошибочно извещавшие о приближении каменного рыцаря.
– А я-то думал, что ты разбил его вдребезги, – рявкнул Хоукрил, вытаскивая меч и оглядываясь через плечо на стража стены с таким видом, будто ожидал, что его гнев снова разнесет гиганта на части.
– Я так и сделал, – задыхаясь, откликнулся Краер. – Госпожа, они могут возрождаться?
– Да, пока кто-нибудь не разобьет чары. Я не смею этого сделать – в этом случае мне немедленно придется столкнуться с отцовскими колдунами, – совершенно спокойным голосом ответила волшебница, – Я даже не могу больше управлять им. Чары Амбелтера превышают мои возможности; они сотканы так, чтобы преградить мне путь к свободе.
– Он так мало доверяет вам? – пробормотал квартирмейстер, отходя в сторону от Эмбры, чтобы вынудить приближавшегося рыцаря испытать затруднение при выборе цели.
– Он не доверяет никому, – отозвалась Эмбра. Хотя она говорила почти шепотом, ее голос казался холодным, как зимний ветер. – Он гордитсятем, что свободен от таких слабостей.
– Как же вы, госпожа, предложите нам пробраться мимо этого каменного болвана? – поинтересовался Хоукрил. Несмотря на шутливый тон, в его голосе явственно слышался гнев. Он описал мечом круг в воздухе, словно разминал руку перед боем, и шагнул вперед, желая отвлечь внимание на себя.
– Краер, подойдите к нему поближе, а потом бегите в сторону, чтобы увести его с этого пути, – сказала Эмбра, заставив себя приободриться. – Хоукрил, будьте готовы утащить меня прочь, если он дотянется до меня. Тащите, как мешок с зерном, не тратя времени на то, чтобы трясти меня или хлопать по щекам. У нас остался один-единственный шанс.
В ответ латник сердито заворчал, но все же отступил, а Краер встретился с ним взглядом, кивнул и помчался вперед.
Каменное лезвие опустилось, разрубив ночной воздух. Квартирмейстер высоко подскочил, приземлился на четвереньки, став еще больше похожим на паука, отпрыгнул в сторону и перекатился через голову, ломая кусты, а страж повернулся, чтобы пуститься за ним в погоню, непрестанно размахивая мечом, – слава Троим, хотя и быстро, но не метко.
Хоукрил стоял рядом с волшебницей, не спуская с нее подозрительного взгляда. Лезвие его меча висело в воздухе, почти касаясь девичьей груди. То и дело он озирался, пытаясь обнаружить волков, вооруженных стражников или волшебников, но самым главным врагом могла оказаться эта красивая юная женщина, неподвижно замершая в полутора шагах от него…
Наследница барона Серебряное Древо стояла с закрытыми глазами, слегка покачиваясь. С ее чуть заметно шевелившихся губ срывалось еле слышное бормотание, похожее на жужжание пчелы. Хоукрил видел, как она постепенно откидывала голову назад, пока перед ее глазами – именно в этот момент она их раскрыла – не оказалось усыпанное звездами небо.
А потом она вздрогнула всем телом, съежилась, будто ее застиг посреди улицы внезапно начавшийся ливень, и резко бросила:
– Ну вот, готово. Хоукрил, уберите свой меч.
– А вот это, госпожа, уже мнерешать! – злобно рявкнул латник, – Я мало доверяю волшебникам, указывающим, что мне следует делать, а если хотя бы половина того, что вы наболтали о колдунах вашего отца, верна, то и вам не доверяю тоже.
Он напрягся, услышав за спиной тяжелый топот. Это был другой каменный рыцарь; он стремительно проламывался сквозь деревья в ту сторону, куда убежал Краер, уводивший за собой своего страшного противника.
