Текст книги "Земля Без Короля"
Автор книги: Эд Гринвуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)
Грязные усы придвинулись еще ближе, рот вояки искривился в плотоядной усмешке.
– Ты о чем это, сучка? Еще не наигралась с этими кобелями?
– Посмотри-ка сюда, на мою ладонь, – полушепотом сказала Эмбра, стараясь не замечать зловонного дыхания вербовщика, – и скажи, что ты там видишь. – И она разжала кулак.
На ладони девушки лежали четыре металлических кружочка, но это были не медные монеты. В зыбком свете свечей поблескивали четыре миниатюрных серебряных щита, каждый из которых украшал герб Аделна.
– Мы ужеслужим барону, – так же тихо продолжала Эмбра, – доставляем ему и от него тайные послания. А для тех, кто препятствует нашей работе, наказание может быть только одно: смерть. Я оченьблизко знакома с бароном. Ты понял?
Красная рожа вербовщика медленно переменила цвет, уподобившись старому прогорклому сыру.
– А-а-а… м-м-м… ну-у-у…
– В этом я с тобой совершенно согласна, – прервала его бормотание Эмбра, и вдруг в ее голосе зазвенела сталь. – А теперь убирайся отсюда как можно быстрее, и тогда, я может быть, не успею запомнить тебя и не стану упоминать в моем донесении.
– Я… э-э-э… да… – добавил вербовщик; его взгляд лихорадочно перебегал от лица к лицу.
Краер и Сараспер медленно кивнули, и в этих движениях можно было с равным успехом прочесть и угрозу, и согласие со словами девушки. Хоукрил просто сощурил глаза.
– Пошли отсюда, парни! – прорычал предводитель вербовщиков и, не дожидаясь ответа, повернулся и шагнул к выходу.
На ходу он подал своим спутникам знак рукой с кинжалом. Краер решил на всякий случай запомнить этот жест: вдруг когда-нибудь пригодится.
Через мгновение воины в сверкающих доспехах покинули таверну, и Четверых оглушил одобрительный рев многочисленных посетителей. Пивные кружки громко застучали одна о другую, разбрызгивая изрядную часть своего содержимого на пол и столы.
Квартирмейстер наклонился к уху Эмбры и прокричал, чтобы девушка могла расслышать его сквозь общий гул:
– Хорошо сделано! Нужно будет снова заглянуть сюда, когда мы в следующий раз окажемся в этом городе!
Владычица Серебряного Древа хмуро взглянула на него и ответила традиционной скептической фразой:
– Когда на землю вернется король!
И вдруг она напрягалась, накрыла руку Краера ладонью и поспешно уставилась на его кружку.
– Все кончилось, госпожа, – весело воскликнул тот, – но если вы хотите выпить еще кружку-другую этого…
– Не называйте меня так, болван! – прошипела Эмбра ему в самое ухо. – Продолжайте улыбаться, оглянитесь и увидите длинноносого человека в картузе, только не рассматривайте его!
– Один из людей вашего отца? – негромко спросил квартирмейстер, прежде чем последовать ее совету.
Эмбра рассмеялась, энергично закивала, как будто услышала забавную шутку, и сказала:
– Он сейчас разглядывал нас, видимо, пытаясь угадать, не являемся ли мы теми самыми, за кем он должен шпионить. Расстегните пару пуговиц на моей рубахе – и запомните, если вы ее порвете, я отрежу ваш новый нос, не посмотрю, что он такой маленький, – и вылейте мне за пазуху остатки пива из моей кружки. Тогда он наверняка решит, что я не та благонравная госпожа, которую он ищет. Скажите Хоукрилу, чтобы он затеял с ним ссору; только пусть не убивает его, а просто бросит в реку. Но пусть будет осторожен: у шпиона должны быть ножи.
Краер с уважением посмотрел на Эмбру, его глаза блеснули.
– Вы даже не представляете себе, с каким удовольствием я это проделаю!
– Ну нет, – ответила Эмбра и, взвизгнув так, что квартирмейстер отшатнулся, быстрым движением ущипнула его за щеку. – Впрочем, похоже, что очень даже представляю, – игриво добавила она.
– Длиннопалый, – загремел Хоукрил, увидев, как Краер с энтузиазмом проделывает то, что велела ему Эмбра, – ты что, спя…
Он умолк на полуслове, потому что Эмбра изо всей силы пнула его под столом в лодыжку, и в тот же миг Сараспер довольно принужденно расхохотался ему в лицо и шепотом пересказал все, что девушка сказала Краеру. Слух его очень обострился за годы, проведенные в подземелье.
Хоукрил нахмурился.
– Ты что, рассчитываешь, что я буду нежничать с ним? – хмыкнул он.
– Я, – торжественно проговорил Сараспер, изображая нечто вроде светского поклона, – глубоко верю в твои способности и здравый смысл, мой добрый друг.
– Боюсь, что ты прав, – отозвался латник.
– Только не надо сразу опрокидывать стол, – негромко предупредила Эмбра.
Поднявшийся латник – он был похож на небольшую гору, решившую поразмяться, – метнул в нее взгляд, который в кругах аглиртской аристократии назвали бы пронизывающим.
Владычица Самоцветов улыбнулась в ответ и показала язык.
Ночь еще не кончилась, а слова целителя успели подвергнуться проверке. Банда Четырех расправилась со шпионом Серебряного Древа, трижды перешла из таверны в таверну, приструнила несколько человек, очень похожих на воров, присматривавшихся к добыче, и, когда небо на востоке посветлело, оказалась около речных причалов лицом к лицу с едва ли не полутора десятками пьяных и злых аделнских солдат.
– Готов держать пари, что их навел наш длинноносый друг, – шепнул Краер Эмбре, увидев, как воины с грозным ревом бросились к ним, размахивая мечами и отломанными ножками столов.
Шедший впереди Хоукрил зарычал, как медведь, и неохотно попятился в ожидании неизбежного нападения.
– Главное, постарайтесь, чтобы меня не трахнули по голове, – прошипела Эмбра своим друзьям, – а то вся наша маскировка исчезнет как не бывало.
Она вытащила из мешка Хоукрила последнюю из древних бутылок с вином, проделала какие-то сложные и очень быстрые движения пальцами и, прищурившись, взглянула на нападавших.
Спустя мгновение воины с гербами Аделна завопили от удивления и страха: их кожаные бриджи разом вспыхнули. Вонь паленой кожи и волос успела стать почти невыносимой, солдаты яростно топали обутыми в тяжелые сапоги ногами, пытаясь сбить пламя, пока один из них не догадался поискать спасения в ледяной воде затона, а за ним с воплями боли кинулись все остальные.
– Уверен, что шпион следил за всем, что здесь происходило, – проговорил, задыхаясь, Сараспер, когда Четверо неслись по улице, выбрав примерное направление «подальше отсюда». – Нам нельзя больше оставаться здесь.
– Я хочу купить хоть немного еды, прежде чем мы уйдем из города, – поспешно заметил Хоукрил.
– И вина! – добавил Краер.
Эмбра помотала головой.
– Вы слышали, что этой ночью все разговоры были только о войне?
Действительно, в тавернах и трезвые, и пьяные обсуждали только одну новость: известия о том, что все баронства вооружаются. Война стояла на пороге, но кто, с кем и где собирался воевать, оставалось неясным.
– Я вовсе не хочу пробиваться через стоящую лагерем армию, а еще меньше мне хочется, чтобы кто-нибудь отрубил мне руки, вырвал язык и глаза и, в довершение всего, сжег меня на костре как колдунью враждебного войска, – сумрачно добавила Эмбра. – Пожалуй, лучше всего было бы на некоторое время вообще убраться из Аглирты.
– Что? Один или даже больше Дваеров находятся здесь; в Доме Серебряного Древа я чувствовал, что они неподалеку! – яростно возразил Сараспер. – Вы обязаны мне, все трое! Я должен искать Камни, а не бежать от них!
– Давай, по крайней мере, отправимся в Силптар, – сказал Краер, втискиваясь между ним и девушкой. – Там нет никаких баронов, которые могли бы попытаться заставить нас встать под их знамена, мы будем в стороне от драки, но сможем пробраться в любой конец Аглирты. Ну, а если заботливый батюшка Эмбры любезно пошлет по нашему следу ищеек, то, пусть это будут даже маги, они ни за что не смогут разыскать нас там.
Жрец Змеи мрачно улыбнулся, услышав, как женщина всхлипнула; улыбнулась и змея, которая кусала ее. Свет, исходивший от груди несчастной, вспыхивал жутким заревом, когда она шевелилась. Леденящий и одновременно обжигающий огонь волнами протекал по жилам, пока многочисленные укутанные в мантии фигуры, вяло переставляя ноги, выходили из темноты и собирались за спиной жреца.
– Этот яд с-с-смертелен для вс-с-сех, кроме тех, кто с-с-служит З-з-змее, – важно произнес он, – Вс-с-стань, с-с-сес-с-стра, и прис-с-соединис-с-сь к наш-ш-шим рас-с-стущ-щ-щим рядам в с-с-самом с-с-святом с-с-служении, какое только извес-с-стно Дарс-с-сару.
Она знала, что делать, и, не дожидаясь приказа, изогнулась всем телом, чтобы поцеловать чешуйчатую голову змеи.
Улыбка жреца стала шире.
– С-с-слово рас-с-сходитс-с-ся по з-з-земле, – злорадно произнес он, и змея ответила довольным шипением.
8
ПОЧЕМУ-ТО ВСЕМ НЕ ВЕЗЕТ
– МЫ НИКОГДА ее не найдем, – в отчаянии простонал Нинтер Девять Кинжалов, махнув рукой на окружавшие их каменистые насыпи. Сейчас, скрытые темнотой, они не были видны, но все знали, что они здесь и никуда не делись. Отряд целый день брел по этим завалам, обрубая переплетения лиан и дикого винограда и выдирая полы одежды из колючих кустарников, – Мы так и будем торчать здесь и, когда начнется зима и выпадут снега, будем ползать из пустого дома в пустую кузницу, из кузницы в пустой свинарник, и ни одного вол…
– Ну уж нет, не будем, – мрачно прервал его волшебник Фалаг; отсвет фонаря блестел на его потном высоком лбу. – К нам гораздо раньше пожалуют гости, и их глаза будут гореть жаждой убийства, рукава будут битком набиты заклинаниями, а в головах будет одна мысль – как завладеть Камнями. Знаете ли, мы не единственные охотники за Дваериндимом; байка, которую растрепал своим длинным языком Йезунд, сейчас уже дошла до ушей половины магов Дарсара! Не забывайте оглядываться почаще, а не то пройдете мимо дерева, а оно как расколет вам череп невесть откуда появившимся топором или воткнет меч в спину!
– Со мной случалось и то, и это, – вступил в разговор, возникнув из темноты, Гулдейрус Повелитель Летучих Мышей. Он уселся на валун рядом с фонарем и достал табакерку. – И было не слишком приятно.
Два мага взглянули на него, не скрывая недоверия. Гулдейрус спокойно выдержал их взгляды, пожал плечами и пояснил:
– Меня учил изменять облик старый Уеслин Баеррский. Так вот, он был убежден, что боль помогает лучше усваивать уроки, – методика, конечно, варварская, но весьма действенная.
Где-то в отдалении завыл волк. Маги повернулись туда – видны были только темные силуэты деревьев, загораживающие звезды, – и тут же на зов первого откликнулся второй волк, явно бродивший где-то поблизости. Волшебники напряглись, искоса переглянулись и дружно вздохнули.
– Пора выставлять караул, – устало сказал Фалаг, открывая шире створки фонаря, – Я пойду первым…
– Совершенно верно, четыре эксцентричных путешественника, – мурлыкал Краер. – Вниз по реке в направлении Силптара, под покровом ночи и именно в этот поздний час.
– И речи быть не может, – прервал его лодочник; под его сердито сверкнувшими глазами набрякли тяжелые, темные мешки, а щеки и подбородок заросли густой жесткой щетиной. – Я сам только что поднялся и до сих пор сплю на ходу, потому что почти всю ночь ждал, пока доставят товар, который мы должны везти, а он все задерживается. Моя команда вчера весь день ломала себе спины, таская тяжести, и пусть даже ко мне придет Спящий король собственной персоной и в каждой руке у него будет по мешку золота, все равно, пусть он даже и не пробует уговорить меня…
Но он не закончил свою непреклонную речь, его голос как-то сразу сел, а глаза выпучились и недоверчиво уставились на полную горсть золотых монет, которую квартирмейстер поднес к его крючковатому красному носу. Он даже перестал скрести ногтями свой покрытый всклокоченными волосами объемистый живот, вываливавшийся из заплатанных, измятых моряцких штанов, затянутых шнурованным поясом намного ниже пупка.
– А что, если я один из придворных Спящего короля и у меня немного золота из одного из тех мешков, о которых ты говорил? И король послал нас, четверых его личных друзей, в небольшую поездку, чтобы мы быстро и не привлекая к себе внимания спустились к устью, подобрав для этого лучшего из всех шкиперов, какие только есть на реке, – внушительным полушепотом проговорил Краер.
Лодочник облизал губы. Похоже, что столько золота ему не удалось заработать за два, если не больше, минувших сезона, и…
А квартирмейстер сунул ему под нос левую руку, показав еще одну горсть монет.
– А это тебе за то, чтобы ты до конца сезона никому не рассказывал о нашей поездке, – добавил он.
Лодочник вдруг расплылся в улыбке, которая оказалась даже еще лучезарнее, чем выражение, которое на протяжении разговора сохранял на лице Краер.
– Так, господин, когда, вы говорили, вам хотелось бы выехать?
Стук копыт тяжеловозов и грохот колес известили о приближении подвод. Краер оглянулся на звук и убрал монеты в свой широкий кожаный пояс.
– Как только ты закончишь погрузку и они уедут, все до одной полновесные золотые монеты окажутся у тебя в руках, – прошептал он, вышел из круга света от фонаря лодочника и беззвучно скрылся в темноте за кучами товаров.
Один из людей, приехавших на подводе, соскочил на землю, побежал обратно и исчез во тьме. Второй слез неторопливо и важно, прошелся по причалу, с глубокомысленным видом сплюнул в воду и только после этого обратился к лодочнику:
– Эти тупицы на складе загрузили не ту телегу, и Баерлус отправился за нужной. Я велел ему принести четыре сокола сверх договора, за то что тебе придется задержаться.
Лодочник хмыкнул.
– Не впервой. – Он, прищурившись, взглянул на обвязанные веревками штабеля бочек на подводе. – Ну, и что случилось с телегой?
– С телегой-то ничего, – спокойно ответил извозчик, неторопливо прилаживая на морды лошадям торбы с овсом и привязывая вожжи к кольцам коновязи, – Только погрузили на нее бочки с пивом, а не амфоры с ароматным маслом для купания.
– Масло для купания? – недоверчиво переспросил лодочник. – Да кто же станет купаться в какой-то вонючей гадости?
Извозчик ухмыльнулся – при этом в неопрятной бороде приоткрылась щель, из которой торчало несколько гнилых обломков, оставшихся от того, что прежде было зубами.
– Как это кто? Да те, кого деньги сожрали.
– Ну ты скажешь: деньги сожрали! Ха-ха-ха!
– Во-во, они все думают, где бы им раздобыть еще денег, только этим и заняты, и к тому времени, когда накопят их достаточно, совсем с ума свихиваются. Мозги у них наперекосяк делаются, и дальше они токмо об одном соображают: как им похлеще да позабавнее всем свое богатство показать. Вот и тратят свои денежки на всякую ерунду, вроде этого самого вонючего масла, за которое нормальный человек, вроде нас с тобой, и не подумает отдать честно заработанную монету.
– Ну и язык у тебя, Джорл! – Лодочник хрипло расхохотался.
Извозчик выпрямился с самодовольным видом, но тут же вскинул голову, приложил ладонь к уху, прошелся по причалу и сообщил:
– А вот и наша пропавшая телега. Баерлус быстро шевелится, если ему вовремя сказать пару ласковых слов.
– И сказать так, как надо, – с усмешкой добавил лодочник. – Ну-ка, подсоби, надо убрать концы из грузового ящика. Трюм у меня, как ты понимаешь, давно полон.
– Понимаю, – добродушно кивнув, согласился Джорл, ловя веревки, которые кидал ему лодочник.
Каждый из потрепанных канатов он закреплял, чтобы они надежно удерживали амфоры, уложенные рядами в специальном ящике, расположенном на крыше каюты. Было видно, что он мастер этого дела, и, каковы бы ни были превратности долгого плавания вниз по реке, большая часть хрупких сосудов должна уцелеть. Баерлус принес обещанные четыре монеты и привез с собой двоих парней, которые, несмотря на сонный вид, очень ловко помогали в погрузке, так что на удивление скоро обе подводы, гремя по булыжникам, тронулись прочь.
Краер дождался, пока они свернут за угол и исчезнут из виду, и лишь после этого вывел своих спутников из укрытия и подвел к трапу. Но он не заметил, как Джорл в темноте соскочил с телеги и укрылся в ближнем проулке.
Извозчик осторожно вернулся к причалу и выглянул из-за двух плотно набитых чем-то больших корзин. Да, это, судя по всему, были как раз те четверо, которых ему приказали разыскать: трое мужчин и женщина с благородными манерами. Один из мужчин – маленький коротышка жуликоватого вида, второй – мускулистый гигант-латник. Несомненно, это те самые люди, пусть даже их облик не совсем схож с тем описанием, которое дал ему этой ночью страшный голос волшебника, раздавшийся из висевшего на стене мутного зеркала.
Джорл улыбнулся. Ну да, как же, масло для купания! Держи карман шире! Баерлус всего лишь извел немного дешевых духов, имевшихся на складе; он опрыскал ими амфоры, которые теперь выстроились рядами на крыше каюты, но внутри этих кувшинов хлюпало обычное растительное масло, прогоркшее от старости. Как же повезло, что он успел заметить этих четверых перед тем, как начал грузить на лодку доброе свежее пиво, – жалко было бы вот так запросто потерять дорогой товар. Раз уж ему приходится постоянно думать о том, как бы не лишиться головы, а вместе с ней и своего положения главного торгового агента барона Серебряное Древо в Аделне, так надо в оба глаза следить за тем, куда катятся медные колесики с чеканным узором, верно ведь?
Так или иначе, но без небольших непредвиденных расходов никак не обойтись. Таких, например, как потеря проверенного лодочника и его посудины. Ну да ладно. Всем жизням положен предел, и выгодные сделки тоже не бывают вечными…
Джорл снова ухмыльнулся. Значит, этот маленький пройдоха и есть квартирмейстер… Что ж, возможно, он и впрямь оказался бы похожим на паука, если бы удалось на него посмотреть попристальнее. Как же он внимательно следил, чтобы никто не заметил, как он нанимает лодку, чтобы убраться из Аделна до рассвета. Умен, собака.
Умен-то умен, но, конечно, не настолько, чтобы надуть лучшего агента барона. Улыбка Джорла стала еще шире. Впрочем, он не стал задерживаться в своем укрытии, а беззвучно вылез из него и, никем не замеченный, поспешно ушел, чтобы позаботиться о своих собственных делах.
Кламантлу всегда очень нравились драпировки, украшавшие эту часть замка Серебряного Древа. Он помахал рукой кентаврихе, навеки застывшей с удивленным выражением на лице на его любимом гобелене, подмигнул пышнотелой куртизанке, с нахальным видом перегнувшейся через перила балкона, пробормотал: «Искусительница!», взглянув на женщину-барда с обнаженным бедром, исписанным руническими знаками, изображенную на третьем гобелене, и зашагал в свои покои, громко напевая себе под нос от удовольствия.
– Умный ты парень, Кламантл, – с величественным видом сообщил он двери и скользнул внутрь, почувствовав легкое покалывание – это действовал магический щит, за которым он смело мог считать себя в безопасности от подглядывания со стороны даже самого могущественного мага, например Повелителя Заклинаний Амбелтера. Знакомый звенящий звук известил его, что он может наконец открыто позлорадствовать!
Кламантл откинул голову и громко рассмеялся. Он сумел вставить в ограждающее заклятие одну фразу, благодаря которой он – он один, а не Ингрил Амбелтер – может напасть на след любого, кто пользуется этим волшебным щитом. Нужно только сказать верное заклинание. Эта небольшая уловка также делала щит неэффективным против его, Кламантла, заклинаний, так что теперь он мог взять верх там, где грозный Ингрил будет попусту рыть копытами землю. Теперь ему оставалось совсем немного: убедить Ингрила или самого барона поверить в магический щит и самим укрыться за ним.
Ингрил Амбелтер, обитавший в расположенной неподалеку башне, вольготно откинулся в огромном мягком кресле с высокой спинкой – как же это было приятно! – закинул ногу на подлокотник и слабо улыбнулся. Он магическим образом читал все мысли Кламантла. «Умный ты парень, Кламантл», – ехидно ухмыльнувшись, повторил он слова своего туповатого соперника и не глядя протянул руку и взял бокал с вином.
Он не только отгадал намерения Кламантла, но и сумел внести поправки в его колдовство, так что теперь мог незамеченным пройти мимо любых магических ловушек, для создания которых использовалась фраза, при помощи которой Кламантл переделал волшебный щит. Это означало, в частности, что Ингрил мог преодолеть ограждение и выследить его обладателя так же наверняка, как и умный Кламантл. А еще – и это, пожалуй, было важнее – Ингрил, используя верные магические средства, мог совладать со всем, что Кламантл попытался бы делать под защитой такого щита.
Не следует забывать, что сделанное открытие позволяло всякому, кого выбрал бы для этого Повелитель Заклинаний, проходить незамеченным через любые другие магические преграды, которые Кламантл создавал с использованием этой злосчастной фразы, например, через собственный волшебный щит Кламантла и, конечно, через защитную преграду, которой тот окружил свое жилище.
Впрочем, разум Кламантла был мелким, и его почти полностью занимали планы уничтожения врагов и захвата власти – копаться в нем было просто скучно. Ингрил с удовольствием сделал большой глоток из бокала и мрачно улыбнулся.
Наблюдение за Кламантлом, вероятно, потребуется когда-нибудь в будущем, но сейчас следовало посетить умы поинтереснее, занимающие более важное положение в Аглирте… скажем, барона Фаерода Серебряное Древо.
– Что-то слишком далеко нам удалось забраться без мало-мальски серьезного сражения, – прорычал Хоукрил, оглядывая медленно возникавший из предрассветного мрака мир.
Над излучиной реки, в которую входила лодка, возвышались огромные утесы, и Аделн должен был вот-вот скрыться за ними. Над негромко журчавшей водой густой пеленой нависал туман, но Краер продолжал упорно вглядываться в него, словно ожидал, что оттуда в любое мгновение может появиться дюжина лодок, полных латников Серебряного Древа, облаченных в клепаные доспехи. Река текла быстро, и лодка стремилась вниз с завидной быстротой. На палубе не было никого, кроме одного матроса, который, похоже, спал, опершись на румпель.
– Спокойнее, Ястреб. Ведь это волшебство, не так ли? – пробормотал квартирмейстер, продолжая стрелять глазами во все стороны.
Латник пристально посмотрел в лицо старому другу.
– Вижу, тебе тоже тревожно, – негромко произнес он.
Краер пожал плечами.
– Я, как и ты, вовсе не огорчусь, если в одну прекрасную ночь – и чем скорее, тем лучше – всех волшебников Дарсара схватят, свяжут и утопят – всех вместе в одном и том же чане, который наполнен кровью, пролитой по их вине и их руками. Причем нужно разделаться со всеми волшебниками, хотя… нет, если кто-то останется в живых, он станет следующим тираном, который не станет смотреть, на чьи головы наступает. Они ведь все одинаковы?
– Да, если судить по тому, что происходило в разных странах много лет назад, – мрачно согласился Хоукрил, – Но только не в том случае, когда волшебник или волшебница стоит рядом с тобой.
– Неужто ее трудно разглядеть? Ведь вы с нею одного роста! – насмешливо заявил квартирмейстер.
Латник смерил его мрачным взглядом.
– Ну, она же не подчиняла тебя с помощью своего волшебства. А я никогда не забуду, как против своей воли шел, куда она хотела, словно кукла в детских руках. Возможно, когда-нибудь я прощу ей это, но никогда не смогу доверять ей как… как боевой подруге.
– А язык у нее как раз подходящий для боевой подруги! – хохотнул Краер.
Он распрямился, заложив пальцы за пояс, и уставился куда-то в пространство, словно рассматривал не туман над поверхностью воды, а что-то в глубинах своей памяти.
– Все они такие, – буркнул Хоукрил, – если только мне не показалось. Может быть, я только и гожусь на то, чтобы злить их?
– Ястреб, – спокойно произнес квартирмейстер, – теперь мы с тобой завязли в этом дерьме по самые уши. Если рассуждать, кто тут прав, кто виноват, то, конечно, вина на мне – ведь я же придумал всю эту глупость с платьями, расшитыми драгоценными камнями… но сейчас мы сидим на гребне девятого вала, и если попытаемся соскочить, то с нами случится то же самое, что и с тем инструктором кавалерии Грифона – его звали, кажется, Ландарин, – который соскочил со взбесившегося жеребца.
– И сломал себе шею, – пробасил Хоукрил, – Я знаю, ты прав… но все равно мне это не нравится. Что может помешать ее отцу прямо сейчас послать через нее заклинание против нас?
Краер пожал плечами.
– А что может помешать его магам послать через меня заклинание против тебя – или через тебя против меня? Нельзя жалеть времени на заботу о своих друзьях: Трое свидетели, у нас и так больше чем достаточно врагов, даже если не считать колдунов и их заклинания!
– Ты прав, – согласился Хоукрил Анхару. – У меня было достаточно времени для того, чтобы присмотреться к госпоже Эмбре, и я знаю, что она не скрывает тайной ненависти к нам и не притворяется нашим другом, чтобы пожертвовать нами в нужный момент ради какого-то своего темного плана или другой цели. Она действительно ненавидит своего отца, и она не опытная интриганка или авантюристка. И все же, Краер, все же что-то не так. Я всегда замечаю, если что-то идет не так, как надо.
– Подожди меня здесь, Анхару, – сказал Золотой Грифон, вручая огромному латнику свой меч вместе с перевязью и ножнами.
– Это неразумно, господин, – пробормотал Хоукрил, почтительно приняв оружие барона.
Он не отводил взгляда от жриц, ожидавших в лощине.
– Встречаться без оружия со слугами богов всегда неразумно, – ответил барон Черных Земель, блеснув проницательными черными глазами. – Но представь себе: в последние дни у меня редко хватает времени на то, чтобы вести себя разумно. Так что пора вновь стать смелым. Жди меня здесь.
И человек, которого Хоукрил любил и которым восхищался больше всех на свете, зашагал прочь с пустыми руками – беззубый лев, вышедший на переговоры со жрицами, вооруженными для боя. Шлемы с высокими рогами на их головах потрескивали от обилия магии, скрипучая кожаная боевая одежда щетинилась металлом, и все шестеро держали в руках обнаженные мечи.
Могучий латник стоял неподвижно, провожая взглядом удалявшегося барона, и покачивал головой в ответ каким-то своим мыслям.
– Что-то здесь не так… – пробормотал он, хотя очень хорошо знал, в чем тут дело.
На протяжении всего лета – впрочем, началось это еще раньше, – верховная жрица Шарадена вела словесную войну против барона, требуя больше земель для храма, больше полномочий для своего титула и, самое главное, признания Рогатой Охотницы главным божеством Черных Земель.
Барон сказал, что он с готовностью согласится на первое требование, неохотно признал, что существуют некоторые основания и для второй претензии, и раз и навсегда отказался удовлетворить требование третье. Дарсаром правят Трое, а не один бог. Даже у Темного Олима с его когтями, щупальцами и всем прочим есть свое место, и ни один смертный не может и не должен пытаться изменить это положение.
Жрицы подняли вой, что, дескать, они, и никто другой, знают, чего желает Владычица, и что барон должен согласиться с ними, а в противном случае он будет отлучен и превратится в безбожника и ни одному человеку не будет позволено служить ему и сражаться за него под страхом такого же отлучения от божественной благодати.
Барон заявил на это, что слова жрецов отнюдь не слова богов и не менее дюжины служителей обеих других вер поддержали его отказ от требований жриц Владычицы. В ответ те предложили провести переговоры в Телгилской лощине, причем барон по их требованию должен был прийти туда один и без оружия.
Барон смело принял этот вызов, чем немало поразил своих дружинников и свитских и удивил даже служительниц Владычицы, которые, судя по всему, ожидали, что он откажется пойти навстречу такой неприкрытой опасности. Тогда они могли бы объявить, что он оскорбил Святую Рогатую Охотницу, и призвать к войне против кощунствующего правителя.
И теперь смелый лев в человеческом облике шагал навстречу очевидной опасности, оставив Хоукрила Анхару стоять в напряженной, неловкой позе. Ни одному человеку барона в течение шести дней не дозволялось входить в эту низинку. Латник пошел на немалый риск, начав за несколько дней тайные приготовления, но стоило ему сделать первый шаг, как остальные приближенные барона Черных Земель принялись с охотой ему помогать. Возможно, что все это окажется ненужным, но так или иначе…
Ветка стоявшего неподалеку дерева приподнялась, потом опустилась, и Хоукрил кивнул, дав понять, что заметил сигнал. Волшебники были начеку, а с ними один из жрецов Предвечного Отца. Теперь на протяжении небольшого промежутка времени в лощине нельзя было сотворить никакого волшебства; нельзя было и направить его извне, чтобы повредить барону, но, увы, нельзя было и помочь ему магическим способом. И безоружный барон остался один против шести жриц, державших в руках обнаженные мечи.
Хоукрил видел, как он остановился; начался разговор. Рогатые головы покачивались, обтянутые черной кожей тела двигались с дерзким изяществом, руки поднимались в церемонных жестах, и все время жрицы украдкой перемещались, несомненно желая окружить Золотого Грифона.
Потом барон рассмеялся, что-то сказал и повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть устремленный ему в спину меч. Он отбросил его ударом кулака, заметил, что еще один клинок жаждет его крови, и вырвал оружие из державшей его руки.
Все остальные женщины внезапно воздели руки, желая ударить его заклинаниями, сердито запели в унисон – и ничего не последовало.
Их изумленный вид показался издали смешным, и две жрицы попытались снова начать колдовать. Барон сказал что-то резкое. Словно в ответ одна из жриц принялась кричать, призывая на помощь.
И на всем пространстве пустой низины из кустов и высоких папоротников выскочили одетые в черные платья жрицы с длинными ножами в руках. Их рогатые предводительницы стремительно отступили, размахивая клинками, а все низшее духовенство бросилось вперед, стремительно смыкая кольцо, чтобы убить одинокого мужчину, стоявшего с трофейным мечом в руке.
Хоукрил поднял рог к губам, а ноги уже несли его вперед. Он громко трубил и при этом мчался вниз по пологому склону с такой скоростью, с какой не бегал, пожалуй, ни разу в жизни. Со всех сторон в низину неслись одетые в броню воины Черных Земель, а их встречала толпа облаченных в полные боевые доспехи жриц и жрецов, укрывавшихся на деревьях и под кустами. Да помилуют нас Трое, в Шарадене набралось восемьдесят, а то и больше бойцов!
Латник швырнул рог в лицо первому, оказавшемуся у него на дороге, жестоким ударом убил второго; столкнувшись с третьим, сбил его с ног и побежал дальше, замедлив шаг лишь настолько, чтобы пару раз посильнее наступить на упавшего, потом ударил четвертого кулаком в лицо… Так он преодолел стену одетых в доспехи фанатиков, и соратники со всех сторон приближались к нему, но от господина, находившегося в самом сердце разъяренной толпы злобных убийц, его все еще отделяло не менее шестидесяти или семидесяти шагов.
