Текст книги "Земля Без Короля"
Автор книги: Эд Гринвуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)
В центре помещения, неподалеку от того места, откуда они вошли, стояло массивное каменное кресло, покрытое резьбой. У него была высокая изукрашенная спинка, а на подлокотниках сквозь толстый слой пыли и паутины тускло блестели огромные – с кулак – драгоценные камни.
– Банда Четырех в полной темноте продвигалась вперед, – пробормотал Краер, – не извещая хозяев о своем прибытии.
Хоукрил быстро оглядел ведущую вверх лестницу, стол в дальнем углу, мощную, расширяющуюся кверху колонну, истлевшие от времени гобелены на стенах, множество закрытых дверей, потолок, на котором не обнаружилось ни одного чудовища, изготовившегося к нападению, и лишь после этого остановил взор на кресле.
– Очень похоже на трон, – медленно проговорил он.
– Это и есть трон, – просто ответила Эмбра. Она не спеша обходила каменное сиденье, скрестив руки на груди.
Краер взглянул на игравшие на щеках баронессы желваки и повернулся к Хоукрилу.
– Вот такой он, трон Серебряного Древа, – сказал квартирмейстер полушепотом, – который служил их роду до тех пор, пока барон Брунгелт Серебряное Древо не окончил на нем свои дни. Он сидел на троне, и его изрубили в паштет, а его кровь залила весь пол.
– Краер, – жалобным тоном прервала его Эмбра, – умоляю вас. Здесь есть призраки, которые сокрыты от всех вас.
– В самом деле? – недоверчиво спросил Хоукрил.
– Да, – бросила она и, не говоря больше ни слова, проследовала мимо.
У человека, сидевшего в кресле, вместо рук были кровавые обрубки, одна неподвижно лежавшая нога несколько раз изогнулась там, где кости были сломаны, из культи другой ноги, отрубленной чуть выше щиколотки, неспешно капала кровь. Раздробленные колени являли взору отвратительное кровавое месиво из обломков костей и сухожилий. Только искаженное гримасой невыносимой боли величавое лицо оставалось нетронутым клинками толпившихся вокруг воинов в боевых доспехах. На головах у них были шлемы, из-под которых сверкали мрачные, ненавидящие глаза. Амулеты, висевшие на шее у изувеченного человека, вспыхивали ярким светом и постепенно угасали, а по мере того, как иссякала их магическая сила, из тела понемногу уходила и жизнь, которую воины явно намеревались пока что сохранить ему.
– У меня не осталось никакого волшебства, чтобы разделаться с вами, – негромким, чуть ли не спокойным голосом сказал он, – так что вскоре все закончится. Можете убрать мечи. Кольца, с помощью которых я мог бы вас прикончить, остались там же, где и мои руки.
Один из воинов, стоявший прямо перед бароном, беспокойно переступил с ноги на ногу, но никто не произнес ни слова в ответ.
– Ну, и в чем дело? – слабо проговорил Брунгелт Серебряное Древо. – Почему я не слышу насмешек? Не слышу даже криков «Слава Черным Землям!».
– Мы не из Черных Земель, – резко проговорил стоявший перед бароном и добавил, чуть помолчав: – Отец.
Он сорвал шлем, открыв спутанные темные волосы. Черные, как угли, глаза совсем молодого воина горели гневом.
Брунгелт Серебряное Древо откинул голову и с легким замешательством всмотрелся в разъяренное лицо говорившего.
– Отец? Ты, наверно, из моих честолюбивых воинов? – спросил он. – Или… Или вы авантюристы из-за пределов Долины и сражаетесь за новые земли?
Теперь уже все мужчины, стоявшие кружком рядом с креслом, сняли шлемы, но все же не выпускали мечи из рук. Черты их лиц были несхожи, но глаза… у всех этих людей были одинаковые жгучие черные глаза.
– Мы все твои сыновья, барон Серебряное Древо, – прорычал первый из его убийц, – твои ублюдки, те, чьих матерей ты не задушил и не затравил собаками, так как им удалось скрыть, что они несли в себе твое семя. Мы провели жизнь, скрываясь в дальних углах Долины или за ее пределами вместе со своими матерями, которые готовы были зарыться в землю от ужаса, увидев издали герб Серебряного Древа.
– Мы те, кого ты упустил, – горько проговорил второй, – о, самый славный мясник во всей Долине.
Он шагнул к буфету, схватил стоявший там графин, щелкнул пальцем, выбросив на пол пробку, отхлебнул из горлышка и удовлетворенно вздохнул.
– Ах, до чего же хорошо! – воскликнул он с улыбкой. – Будто сладкое жидкое пламя! И теперь все это наше.
– До тех пор, пока вы не начнете драться за это друг с другом, – негромко проговорил сидевший в кресле изувеченный человек, роняя голову на грудь.
– Ха! – рявкнул первый. – Думаю, что мы обойдемся без этого. А если это все-таки случится, то все равно мы прожили уже достаточно долго, чтобы попробовать хоть кое-что из твоих прекрасных старых вин!
Он шагнул к буфету, взял первую попавшуюся бутылку, и тут все остальные принялись отталкивать друг друга, спеша схватить стройный графин, пузатую бутылку или серебряную фляжку.
– Вот они, перед вами, – также тихо произнес Брунгелт Серебряное Древо. – Вот они, эти вина.
Его голова склонилась еще ниже; капли крови из обрубков рук падали на пол все реже и реже.
– Полагаю, батюшка барон, что это самое лучшее янтарное, верно? – язвительно спросил еще один из убийц, размахивая бутылкой перед носом умирающего.
– А у меня, судя по вкусу, изумительная «Конская кровь», – злобно хихикнул другой. Держа перед глазами хрустальный графин, он любовался игрой мерцающего света в темно-красной жидкости. – Просто изумительная.
– Ну что, все выпили? – слабым голосом спросил человек, сидевший на троне. Ответом послужил разноголосый гул подтверждающих возгласов, и тогда барон произнес уже почти совсем неслышно: – Тогда считайте мои слова тостом. Раз вы все выпили, то теперь готовы к тому, чтобы узнать мою тайну, прежде чем я умру. Ну, быстрее… я чувствую, что мои силы уходят… подойдите ближе…
Один или два замешкавшихся поспешно приложились к бутылкам, и все осторожно подступили к залитому кровью трону, окружив его полукольцом.
– Не слишком близко, – предупредил один из них. – У него может остаться еще какое-нибудь последнее погибельное колдовство.
– Нет, – ответил другой. – У меня есть кольцо для защиты от магии, и оно говорит, что в этой комнате не осталось ничего такого, чем он мог бы воспользоваться.
– Мне не нужно никакого волшебства, – спокойным, вдруг вновь обретшим силу голосом откликнулся Брунгелт Серебряное Древо, – чтобы забрать вас всех, псы, с собой во тьму. Все вина в этой комнате отравлены.
Бутылки полетели на пол, лица побледнели, и все убийцы, ругаясь и давя ногами осколки, в едином порыве метнулись к трону.
– Давай противоядие, старик! – взревел один из сыновей, воздев меч. – Я знаю, у тебя оно есть! Говори, где оно, или я выколю тебе глаз!
– Выкалывай, – отозвался барон. – Все равно мне он уже очень скоро не будет нужен. Все противоядия в моей спальне, но вы не успеете воспользоваться ими. Я принимал их много лет, чтобы безбоязненно пить из тех бутылок, которые вы так радостно опорожнили. Прощайте, безмозглые болваны. Ни один из вас не достоин имени Серебряного Древа. Да останутся с вами мои проклятия!
Как только он произнес последние слова, его глаза закрылись, а голова беспомощно свесилась набок. Раздались испуганные крики, ругательства, но очень скоро они начали стихать, а отцеубийцы принялись один за другим падать на пол, сохраняя свое беспомощное братство даже в смерти.
Эмбра Серебряное Древо передернула плечами, словно от холода, и обхватила себя руками. Ее лицо было белым как мел, на щеках блестели влажные полоски от слез. Запрокинув голову, она громко, неровно выдохнула, уставившись неподвижным взглядом в потолок, а потом прошептала так тихо, что ее спутникам пришлось напрячь слух, чтобы разобрать слова девушки:
– Неужели Дом Серебряного Древа всегда был таким? И все равно вы все им гордитесь?!
Трое мужчин переглянулись. Краер, протянувший было руку, чтобы прикоснуться к плечу Эмбры и попытаться успокоить девушку, бесшумно опустил ее. Волшебница чуть ли не с вызывающим видом окинула быстрым взглядом их лица и, казалось, очень расстроилась, поняв, что никто, кроме нее, не видел и не слышал ничего о расчленении сыновьями тела отца, об отравленных винах, о молодых мужчинах, падающих в корчах рядом с залитым кровью троном. Когда она вновь отвернулась, ее вздох прозвучал совсем как рыдание.
– Госпожа, дальше мы пойдем очень быстро, – предупредил ее Сараспер.
Целитель с быстротой вихря метался от камня к камню, что-то поворачивая и подталкивая то там, то здесь, и уносился дальше.
Трое его спутников молча наблюдали, как в стене одна за другой открывались потайные ниши, и из каждой старик вынимал какой-то предмет. На столе стремительно вырастала горка из браслетов, подсвечников, щипцов для снятия нагара, маленьких металлических вазочек, снабженных смешными драконьими лапками с когтями, пряжек для пояса. Туда же он добавил дюжину старинных винных и водочных бутылок.
– Для измученных жаждой путешественников? – скептически спросила Владычица Самоцветов.
Подняв одну из бутылок, она рассматривала выцветшую, сморщенную этикетку. И руки, и голос у нее дрожали, а лицо все еще оставалось таким бледным, что губы выделялись на нем темным пятном.
– Я не рекомендовал бы пить из этих бутылок после стольких прошедших лет, – ответил Сараспер, – но в них все еще осталось немного оберегающей магии. Надеюсь, достаточно, чтобы сотворить заклинание.
Эмбра посмотрела на кучу предметов, криво улыбнулась, еще раз вздохнула, подошла к одному из гобеленов, зажмурилась и сильно дернула.
Как она и ожидала, толстая ткань с треском разорвалась, обрушилась на волшебницу, и та упала на пол.
Когда к ней снова вернулось дыхание, Владычица Самоцветов выползла из-под горы свалившихся на нее тряпок и пыли и с торжествующим видом оторвала большой лоскут, вызвав приступ удивленного смеха у Краера и Хоукрила. Держа его в руках, она вернулась к столу.
– Могу ли я надеяться, что кто-нибудь поможет мне сделать узелок, который я могла бы носить на спине? – церемонно спросила она, бережно складывая безделушки на расползающуюся тряпку.
– Просто киньте их сюда, – прогремел Хоукрил, снимая мешок с плеча. – Если я могу поднять полторы дюжины намокших волшебных книг, то уж дотащу заодно и несколько подсвечников.
Эмбра, похоже, совсем забыла о книгах. Из мешка до нее донесся запах плесени. Она посмотрела на мешок, вздохнула и протянула Хоукрилу руку, в которой был подсвечник и несколько браслетов.
Но латник не взял их у девушки: он побледнел, уронил мешок и выхватил меч.
– Когти Темного! – полузадушенным голосом пробормотал он.
– Что?.. – в замешательстве спросила она и тут увидела, что Краер тоже выхватил кинжал и пригнулся, готовый к бою. Она резко обернулась, схватив еще несколько браслетов.
Зал наполнился отвратительными фигурами. Из-под полуразложившейся плоти выглядывали грязные кости, и все эти мертвецы в жуткой тишине подплывали, не касаясь земли, и охватывали кольцом Банду Четырех. Три дюжины пар блестящих глаз призраков уставились на Эмбру, а она повернулась, подбоченившись правой рукой, и неторопливо надела браслеты на запястье левой.
– Мы кое-что потревожили, целитель, – спокойно сказала она, – но я не вижу здесь ничего такого, что могло бы причинить нам вред.
– Но ведь некоторые призраки могут сильно напакостить, правда? – спросил Краер; его голос чуть заметно дрожал.
– Да, – мягким голосом ответила Эмбра, почти вызывающе подняв руку с браслетами. Отвратительные создания отшатнулись, когда она прикоснулась пальцем к блюдцу, спрятанному на груди, и по браслетам побежали яркие вспышки. – Я когда-то уже сталкивалась с одним. Это мой отец придумал, чтобы развивать во мне смелость.
– Нам так нужно здесь оставаться? – резко спросил Хоукрил, увидев, что призраки снова начали приближаться.
– Думаю, что лучше всего отправиться дальше, – поддержал его Краер. – Что, если волшебники барона вышлют против нас еще какую-нибудь гадость – заклятие, монстра или даже кого-нибудь из них самих в его человеческом облике – сюда, в эту комнату, где все они… эти?..
Сараспер кивнул.
– Именно поэтому мы должны немедленно уходить. – Он взглянул на Эмбру и мрачно добавил: – Я провел в этом доме немало лет, и призраки беспрестанно крутились тут, я их уже чуть ли не старыми друзьями считал. Но сейчас мне почему-то неуютно: будто кто-то за нами наблюдает.
Пока целитель произносил эти слова, глаз, все это время висевший никем не замеченный под потолком, беззвучно отплыл в сторону и исчез в небольшом отверстии в углу.
Солнечные лучи проникли через высоченное арочное окно замка Аделн и легли на стол рядом с локтем барона Аделна. Тот задумчиво пригубил вино и поставил бокал на краю освещенного пятна, чтобы полюбоваться игрой напитка, но мысли его были далеко отсюда. Он думал о том, как можно использовать воинов, которые возвратились из Иерембора и разбрелись по дюжине с лишним баронств, обозленные, голодные и… и не получившие платы за проигранную войну.
Лакей, который беззвучно и неподвижно стоял в углу, заметил, что породистое лицо барона вдруг побледнело, а лоб наморщился. Эскульф Аделн щелкнул себя пальцем по подбородку – верный признак того, что решение принято и мысли (глядя на всегда спокойное лицо барона, никак нельзя было догадаться, о чем он думал) устремились, словно ловчие соколы, вслед за выбранной добычей – и взглянул на слугу.
– Приведи к нам сенешаля, [3]3
Сенешаль – главный управляющий двором короля или крупного феодала (в средневековой Франции). – Прим. перев.
[Закрыть]а потом жди снаружи, пока он не выйдет.
Барон поднялся и подошел к окну. Он смотрел на крыши Аделна-на-Озере и на реку, вьющуюся вдали в лучах солнца, пока не услышал за спиной знакомый голос:
– Господин, вы меня вызывали…
Аделн обернулся и решительно приказал:
– Немедленно отправь гонцов к нашим шпионам вверх и вниз по всей Серебряной. Я хочу знать, кто нанимает воинов, в каком количестве и какую плату им предлагают.
Он негромко щелкнул пальцами; это означало, что аудиенция окончена.
Сенешаль кивнул и шагнул было к двери, но барон Аделн неожиданно остановил его.
– Да, Пресгур, начинай нанимать всех воинов, которых застанешь в наших пределах. Жулики, калеки, злостные мятежники, тупицы – мне пригодятся все. Чем скорее ты начнешь, тем лучше.
Сенешаль так и стоял спиной к своему господину – в том же положении, в каком его застали слова барона. Он дважды выразительно вздохнул, но ничего не сказал, а лишь кивнул и двинулся к выходу.
Аделн немного постоял, слушая затихающий стук его башмаков, и невесело улыбнулся потолку.
Прекрасная в неярком искусственном свете, обнаженная женщина поднялась с кровати; дыхание ее было прерывистым от возбуждения и страха.
– Я могу научиться называть вас господином. Чешуя не вызывает у меня отвращения… как вы теперь знаете.
– Тогда вс-с-стань на колени, – ответил мужчина со змеиной головой, набрасывая мантию на плечи и указывая на кровать, – и поз-з-знай с-с-силу, которую я тебе обещ-щ-щал.
При этих словах из его рукава выползла змея и поползла по руке, а женщина поспешила повиноваться.
– Ес-с-сли ты вс-с-скрикнеш-ш-шь, то умреш-ш-шь, – сказал жрец, рисуя холодной светящейся слизью знаки на ее груди.
Потом он без предупреждения выбросил руку. Змея откинула голову, метнулась вперед и укусила светящуюся грудь.
Женщина всхлипнула и задрожала всем телом. Змея, сверкая глазками, медленно уползала обратно в рукав, а по телу женщины разливалось мертвящее пламя.
– Этот яд с-с-смертелен для вс-с-сех, кроме тех, кто с-с-служит З-з-змее, – произнес ритуальную фразу человек-змея. – Вс-с-стань, с-с-сес-с-стра, и прис-с-соединис-с-сь к с-с-самому с-с-святому с-с-служению, какое только извес-с-стно Дарс-с-сару.
Когда женщина поднялась на ноги, светящийся символ на ее груди вспыхнул белым блеском, возбуждая змею. Она снова подняла голову и подалась к женщине.
– Поцелуй Инициатора, – приказал жрец.
Она наклонилась вперед, чтобы поцеловать сухую, покрытую чешуей головку, и та потерлась о ее губы. Женщина решительно лизнула чешую, и, словно подбодренная этим приветствием, змея медленно проползла по ее груди, по плечу и неторопливо двинулась дальше по нагому телу.
– Ты воис-с-стину признана, – сказал жрец, но в его голосе, похоже, прозвучало раздражение. Он поглядел на змею, скользившую по покрывшейся мурашками коже, и добавил: – Не двигайс-с-ся – и, может быть, уцелееш-ш-шь.
– Вот это и есть катакомбы? – спросил Краер, глядя на сверкающие влажным блеском стены. Четверо стояли в холодном, пахнувшем землей проходе, где не было никакого света, кроме того, что струился из светящегося камешка в руке Сараспера. Когда целитель закрывал его пальцами, как сделал это сейчас, становилось жутко.
– Нет, еще не они, – ответил Сараспер. – В Силптаре нам потребуются деньги.
– Неужели здесь сокровищницы Серебряного Древа? – просветлев лицом, спросил Краер, – Тогда неудивительно, что они не хотели, чтобы здесь шлялись посторонние!
– Мы уже миновали сокровищницы. Они были как раз там, где от нас отвязались призраки, – нараспев произнесла владычица Серебряного Древа. – Они пусты.
– Мы находимся в усыпальницах, – выпалил Хоукрил. – Неужели вы считаете, что мы должны ограбить мертвецов?
И, как будто откликнувшись на его слова, во тьме впереди, чуть поодаль от них высветилась безглазая скелетоподобная фигура, облаченная в броню. Она подняла над головой меч, заигравший всеми цветами радуги, но Эмбра презрительно махнула рукой. Видение дернулось было к волшебнице, но тут же начало быстро отступать, растворяясь в воздухе, и вскоре исчезло.
– Хоукрил, – спокойно ответила Эмбра, – я так совершенно не считаю, да и все эти богатства принадлежат мне. Мой отец – думаю, что он хотел лишь жестоко пошутить, – подарил мне Дом Серебряного Древа, когда я достигла известного возраста… в тот же самый день они наложили на меня первые узы, которые должны были навеки привязать меня к острову. Отнеситесь к этому по-другому: вы поможете наследнице Серебряного Древа донести немного необходимых ей монет, которые она взяла у предков, сохранивших их для нее.
– Я видел здесь золото, – бодро воскликнул целитель, шагавший во главе маленького отряда.
Они свернули за угол. Коридор там вновь стал намного шире; из ниш в стенах торчало несколько гробов, а над ними были прикреплены каменные плиты с вырезанными надписями и гербом Серебряного Древа. Длинная трещина, начинавшаяся на потолке, прошла через одну из могил и разломила саркофаг. Расколотые камни валялись на земле вперемешку с пожелтевшими обломками костей, а поверх этой мешанины возвышалась аккуратная горка золотых монет, которые до сих пор не утратили своего блеска. Увидев это зрелище, латник попятился, но, выйдя из круга света, испускаемого камешком в руке целителя, неохотно сделал несколько шагов вперед.
А Краер уже ковырялся среди монет своей шпагой, разыскивая капканы и ядовитых тварей. Ничего не заметив, он оглянулся через плечо на Эмбру. Та одобрительно кивнула.
Вскоре в мешке Хоукрила зазвенело семьдесят с лишним золотых монет; некоторые из них были отчеканены в незапамятные времена, судя по гербу в виде топора – эмблеме торговых баронств, существовавших еще до того, как возникла и распалась Аглирта.
– Этого хватит или поищем еще? – нетерпеливо осведомился Краер.
Эмбра улыбнулась.
– Мне не хотелось бы подвергать вас новому риску, – сказала она, – но я слышала, что жизнь в Силптаре довольно дорога.
– А кто он, тот, у которого мы… позаимствовали деньги, – поинтересовался квартирмейстер, ткнув пальцем в надпись, – Ваердим…
– Он был магом и много возился с мертвецами, – ответила Эмбра, – Пожалуй, лучше будет не заглядывать внутрь. – Она сделала несколько неторопливых шагов вдоль стены, остановилась и решительно сказала: – Попробуйте здесь.
– Чаланс Серебряное Древо, – вслух прочел Краер. – Умер молодым. Принц крови… Н-да…
Владычица Самоцветов пожала плечами.
– Бароны Серебряного Древа до недавних пор считали себя правителями Аглирты.
Квартирмейстер сел на пол, ухватился за каблуки своих сапог, немного подергал их, и они отделились от подошв. В руках Краера оказались два коротких кинжала; каблуки были их рукоятками. Хоукрил насмешливо фыркнул при виде этого странного, ни на что, по его мнению, не пригодного оружия, но тут же разинул рот: Краер сорвал каблуки, и оказалось, что оба лезвия заканчиваются небольшими лапками, похожими на плотницкий гвоздодер. Длиннопалый, что-то напевая себе под нос, принялся подсовывать свои орудия под край крышки.
Латник нервно помахивал мечом, наблюдая за тем, как трое его спутников осторожно приподнимают крышку, но из щели ничего не появилось.
Краер поглядел на пыль и древние кости и улыбнулся.
Удивительно быстро золотой запас путников увеличился более чем вдвое. За это время латник успел увидеть еще несколько привидений – пустоглазых воинов и женщину с головой, охваченной бушующим пламенем, – и ему не терпелось поскорее уйти отсюда. Вскоре Сараспер провел своих товарищей по потайной лестнице мимо места, где был слышен рокот воды, а с холодной стены и потолка обильно капало.
– Подземелья, – пояснил целитель. – Я проходил этим путем лишь однажды и в другом обличье. К сожалению, я плохо помню, что может нас там ждать; знаю только, что это та самая дорога, которая нам нужна.
В коридоре впереди блеснул мертвенный, странно пульсирующий свет. Подойдя поближе, четверо увидели, что это светился пугающего вида толстый червь, ползавший в грязи рядом с дорожкой. У каменного порога, почти стертого за века тысячами человеческих ног – за ним лежал еще один погребальный зал, где над полом возвышались ряды каменных постаментов, – метались и угрожающе размахивали лапами пауки размером с мужскую ладонь.
Хоукрил недоверчиво покосился на надгробия. Шлемы и щиты, когда-то лежавшие на них, давно проржавели и рассыпались в бурый порошок и бесформенные обломки.
Краер сунулся было поближе, но Эмбра негромко сказала ему в спину:
– Не буди лихо, пока оно тихо. Мне кажется, именно этому правилу должен следовать каждый квартирмейстер.
Похожий на паука коротышка недовольно взглянул на девушку.
– Тогда скажите, госпожа, какому правилу следуют волшебницы Серебряного Древа?
Эмбра закрыла глаза; на ее лице появилось выражение боли.
– Краер, – медленно проговорила она, – простите, если я обидела вас. Все это дается мне очень нелегко. Я привыкла жить одна в немыслимо роскошной клетке. Я даже не представляю себе, как поступить, когда мне понадобится облегчиться, находясь рядом со всеми вами.
Латник посмотрел на девушку и резко бросил:
– Нам тоже трудно. Мы боимся вас и того, что ваш отец сможет через вас дотянуться до нас.
Владычица Самоцветов медленно повернулась и посмотрела ему в глаза. Ее лицо было суровым.
– Я тоже боюсь этого, Хоукрил. Да-да, боюсь.
Они стояли, глядя друг на друга, в неловком молчании, и наконец Сараспер, не говоря ни слова, повернулся и пошел дальше.
Они снова поднялись из подземных глубин, прошли через длинную анфиладу залов, где стояло множество саркофагов, густо задрапированных паутиной, и в конце концов оказались в месте, где свет от камня Сараспера заметно потускнел.
– Сильное волшебство, – в один голос пробормотали целитель и Эмбра, и волшебница взялась за браслеты, надетые на руку.
Внезапно перед путниками появилось слабое свечение, множество мерцающих светящихся точек образовывали круг, упиравшийся в обе стены и преграждавший дальнейший путь. А посреди этого круга виднелось что-то темное – обтесанная каменная глыба или большой саркофаг. Когда Четверо сделали еще несколько шагов, на вершине камня тоже заиграли огоньки; с каждым мгновением их становилось все больше, и светились они все ярче и ярче.
– Может, нам стоит вернуться? – растерянно пробасил Хоукрил.
– И на всем пути через Серебряное Древо беспрестанно сражаться с магами моего отца, которые будут втроем бить нас в спины заклинаниями? – ответила Эмбра. – Думаю, что это нас не устроит.
Огоньки на вершине надгробия внезапно образовали призрачную фигуру – лысого человека, облаченного в нечто похожее на мантию или женское платье. Он воздел многоцветные руки – Четверым показалось, что его ладони были покрыты чешуей и шипами, – и принялся чертить в воздухе ярко светящийся узор.
Владычица Самоцветов задумчиво взглянула на висевший перед нею символ, а затем начала пальцем изображать свой собственный знак.
Переливающаяся всеми цветами радуги фигура в ответ вытянула руки к Эмбре, и с пальцев призрака сорвалось множество бело-голубых молний.
Эти молнии, притянутые какой-то силой, ударились в воздетую ладонь волшебницы и, отразившись, метнулись к другой ладони. Спутники волшебницы заметили, что она вздрогнула и покачнулась, ее лицо исказилось гримасой боли, а молнии собрались в светящийся нимб вокруг ее головы и плеч, этот нимб засветился еще ярче – Эмбра своим волшебством добавила в бело-голубое сияние розовые вспышки и метнула огонь обратно.
Раздался громкий рев, и призрачный страж стал бледной тенью.
– Вы все, – громко скомандовала Эмбра, – не пытайтесь поднять против него оружие! Не подходите друг к другу! Не прикасайтесь к мечам и вообще к металлу!
Она высоко воздела руки и швырнула в призрак что-то еще – мягко мерцающую волну силы, которая, казалось, вобрала в себя весь свет, окружавший надгробие. Миновав призрачную фигуру, магическая сила заполнила весь зал, а когда она, отразившись от дальней стены, вновь вернулась в ладони Эмбры, над могилой не было ничего, кроме темноты.
Владычица Самоцветов покачнулась и чуть не упала.
Прежде чем спутники успели подойти к ней, она неверными шагами двинулась вперед и оперлась на могилу, на которой мгновение тому назад стоял призрачный страж.
Эмбра уцепилась за ноздреватый от древности камень, повернулась и затравленно посмотрела во встревоженные глаза своих спутников.
– Я не угадала опознавательный знак, который оно требовало, – задыхаясь, пробормотала она. – Эта могила, наверно, много старше, чем я предполагала.
Сараспер обнял ее обеими руками. Эмбра попыталась оттолкнуть его, покачнулась и чуть не упала. Когда же она выпрямилась и вновь прислонилась к могиле, два браслета из тех, что были на ее руке, развалились и упали. Обломки превратились в пыль, еще не успев долететь до пола.
Хоукрил посмотрел на пыль, затем поочередно на Краера и Сараспера.
– Их выпило волшебство Эмбры, – в один голос сказали целитель и квартирмейстер и снова посмотрели на мертвенно-белое лицо наследницы Серебряного Древа, бессильно прислонившейся к надгробию.
– Выпило волшебство Эмбры… – задумчиво повторил Хоукрил. – Это волшебство, похоже, выпивает ее самое…
Сараспер с озабоченным видом шагнул вперед и обнял Эмбру за талию, помогая ей идти. Сделав несколько шагов, она склонила голову на плечо целителю, и плечи ее вдруг затряслись. Шедшие сзади воины поняли, что она плачет.
Хоукрил, не говоря ни слова, протянул Сарасперу руку ладонью вверх.
Целитель посмотрел на руку, затем скосил глаза на волшебницу, которая, дрожа, прижималась к нему, и вопросительно взглянул на латника.
Хоукрил медленно кивнул, и Сараспер взялся свободной рукой за его руку.
Мгновением позже кожа целителя засветилась – это жизненная энергия перетекала через него от воина к девушке. Вскоре оба задохнулись от рвущей боли… но ни тот ни другой не попытались убрать руку и прервать волшебную процедуру.
Еще дважды в проходы, по которым они шли, выплывали призраки, но ни один не пытался творить против них колдовство, за что все такая же бледная и продолжавшая спотыкаться Владычица Самоцветов, казалось, прониклась к ним немалой благодарностью. Наконец Банда Четырех – все мрачные и измотанные – остановилась на привал в зале, где не было ничего, кроме пыли. Также там не было заметно никаких дверей или боковых коридоров. Впопыхах путники не смогли запастись ни продовольствием, ни водой, так что единственное, чем они располагали, был сон. И они легли спать.
Измученная Эмбра заснула сразу же, как только опустилась на каменный пол. Краер, Хоукрил и Сараспер еще некоторое время бодрствовали, договариваясь о том, кто и когда будет стоять на страже. Первым решил караулить целитель.
Очень скоро он остался один рядом с сопящими и храпящими спутниками, но ему было хорошо известно, что садиться или ложиться нельзя ни в коем случае. Оставив светящийся камень возле спящих, он прохаживался взад и вперед по помещению, бдительно прислушиваясь к слабым звукам, доносившимся из темных коридоров.
Спустя некоторое время он склонил голову набок, как будто прислушивался к чему-то такому, что не мог услышать никто, кроме него. Он несколько раз кивнул, видимо соглашаясь со словами, звучавшими в его голове, остановился и посмотрел туда, где лежала, отделенная от него спящими воинами, баронесса Серебряное Древо. Его глаза остановились на прекрасном лице с приоткрытым ртом, и губы целителя растянулись в улыбке. И улыбка эта была поистине злобной.
