Текст книги "Под вопросом"

Автор книги: Джулианна Киз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Книга предназначена только для ознакомительного чтения.

Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчика строго запрещена.

Любое коммерческое и иное использование материала, кроме предварительного ознакомления, запрещено. Пожалуйста, уважайте чужой труд.

Джулианна Киз

Колледж Бернема # 1

«Под вопросом»

Оригинальное

название

:

 

The Undecided (Burnham College #1)

by Julianna Keyes,

April 4th 2016

Джулианна Киз «Под вопросом»

(Колледж Бернема #1), февраль 2017

Количество глав: 21 глава и эпилог

Переводчики: Anastasiya Goncharova и Gaby A .

Редакторы: Nell Jo , Milena Danilova , Вероника Богатырева

Вычитка : Milena Danilova и Gaby A.

Обложка: Milena Danilova

Переведено специально для группы: https://vk.com/nag_books

Аннотация :

На втором курсе у Норы Кинкейд одна цель – быть невидимой. В прошлом году выбранная стратегия «одни-вечеринки-никакой-учебы» привела к трем заваленным предметам и двум уголовным обвинениям, и если она снова сделает ошибку – лишится стипендии. Но в ее плане быть невидимой есть проблема по имени Кросби Лукас. Скандально известный тусовщик, главный нарушитель покоя… и лучший друг ее нового соседа по квартире.

Безбашенный Кросби, известный своими секскападами ¹ , не является частью новой серьезной стратегии Норы, но, как она быстро понимает, этот ее план еще и реально скучный. И когда его неожиданный дружеский жест вытаскивает ее голову из учебников ровно настолько, чтобы глянуть глубже его показной наглости, она с удивлением обнаруживает под всем этим забавного парня со своими недостатками. Ну и мускулы тоже никто не отменял.

Но когда Нора начинает увлекаться Кросби, вес одного неправильно принятого в прошлом году решения становится тяжелее. Потому что три провальных оценки и два правонарушения – ничто по сравнению с секретом, который она скрывает…

 

Глава первая

На этот раз это не моя вина, честно.

Я ответила на объявление, по которому искали «серьезную, ответственную соседку по комнате», обещая в ответ то же самое. И местоположение было замечательным: тихий старый дом, в котором предпочитали жить пенсионеры, расположенный на одной из множества утопающих в зелени улиц, окружавших по периметру престижный колледж Бернема. Никакого искушения.

Именно эти слова: «серьезная» и «ответственная» – заставили меня надеть серые классические брюки с заутюженными стрелками, застегнутую на все пуговицы блузку и строгий черный кардиган, прежде чем постучаться в дверь дома под номером 203 по Фер-стрит. Я даже стянула свои непослушные каштановые волосы в некое подобие солидного пучка. И именно этот прикид заставляет меня съежиться, когда дверь открывает не мой будущий сосед «носочки-в-сандаликах», «накрахмаленный воротничок», а Кросби Лукас – суперспортсмен, известный на весь кампус тусовщик.

Я делаю шаг назад:

– Думаю, я ошиблась адресом.

Его карие глаза оценивают меня с ног до головы.

– Это уж точно.

Боже. Только я могла перепутать адрес и, постучавшись в дверь, обнаружить за ней Кросби Лукаса. Он приземистый, всего на несколько дюймов выше меня, но достаточно широкий, чтобы представить, как ему приходится боком протискиваться в дверь. Благодаря своим рыжевато-каштановым волосам и россыпи веснушек он не является классическим красавчиком, но каждому на кампусе известно, что для него никогда не было проблемой заполучить девчонку.

Посетив в прошлом году бесчисленное множество вечеринок братства, я видела его в действии. Черт, да если вы бывали хоть где-то в окрестностях колледжа Бернема в течение последних двенадцати месяцев, вы видели Кросби Лукаса. Он – душа каждой вечеринки: энергичный и несносный, вечно зажимающийся с кем-то по углам, приканчивающий кег за кегом, вливающий в себя напиток за напитком. Он отпетый тусовщик, и пусть в прошлом году я и старалась изо всех сил быть его женской версией, для меня все как-то не очень сложилось. Отсюда и кардиган.

Я распечатала мейл с адресом, поэтому немедленно вытаскиваю листок из сумочки и, развернув его, с подозрением смотрю на Кросби, потому что адрес в письме совпадает с адресом рядом с дверью.

– Я не ошиблась.

Он почесывает подбородок.

– Правда? Хмм.

Прищуриваюсь.

– Ты действительно здесь живешь? – Я почти уверена, что Кросби живет в доме братства и всегда будет там жить.

– Технически? Я…

Его перебивает голос из квартиры:

– Крос, что ты?.. Ох, черт. Игнорируй его. Игнорируй его. Пожалуйста, не уходи! – И тогда все становится в миллион раз хуже, потому что еще только услышав топот сбегающих по деревянной лестнице ног в носках, узнаю голос – это Келлан МакВи, лучший друг Кросби, первый кобель на кампусе и мой одноразовый перепих в чулане по пьяни.

Ох, блядские черти.

– Хэй, привет, хэй! – Келлан скользит по полу, прежде чем затормозить передо мной. Его шерстяные носки скатаны на лодыжках под черными футбольными шортами и соответствующей футболкой. Темные волосы вьются за ушами и мило торчат в разные стороны, а когда его голубые глаза встречаются с моими, в них читается искренность и желание, чтобы я не убегала.

– Я… – начинаю я, чувствуя, как горит лицо.

– Пожалуйста, не обращай на него внимания. Мне так жаль. Ты Нора, верно? Нора Кинкейд? Я Келлан. Мы переписывались по почте.

Он протягивает руку, и я автоматически пожимаю ее, несмотря на то, что выражение его лица остается безмятежно радостным, а в его привлекательных чертах нет ни намека на узнавание. Он понятия не имеет, кто я. Ну конечно, ведь прошлой весной во время нашей… интерлюдии на вечеринке братства «Альфа Сигма Фи» на мне был ярко-красный корсет и кожаная мини-юбка, а сейчас на мне кардиган. Не маска.

Он просто не помнит меня.

Я убираю руку, хотя мои пальцы пытаются как можно дольше задержаться в его ладони.

– В письме ты сказал, что тебя зовут Мэтью, – я стараюсь, чтобы мой голос не звучал обвиняюще, хотя это наиболее подходящая интонация в данной ситуации. Если бы я знала, что обменивалась сообщениями в духе «Я стираю по вторникам, а какого распорядка ты придерживаешься?» с Келланом МакВи, то никогда бы не заявилась сюда. Но в первую очередь, я бы никогда не откликнулась на объявление «Серьезный домосед ищет такого же соседа».

– Это мое второе имя, – говорит он, умудряясь выглядеть искренне раскаявшимся. Хотя любой выглядел бы сладенько, стоя рядом с Кросби, который, скрестив свои здоровенные руки на еще более здоровенной груди, самодовольно ухмыляется, наблюдая за неловким обменом репликами. Но Келлану не нужно изображать щенячий взгляд, чтобы выглядеть виноватым и вызывать желание простить, потому что он просто… такой… красавчик.

Ох. Нет. Забыть о красавчике. Я ищу надежности. Ответственности. Не того-с-кем-у-меня-был-секс-а-затем-он-забыл-меня. Черт, он сказал, что сам ищет именно этого. Но даже негодуя на его ложь, я понимаю, почему он так поступил. Если бы он подал объявление «Келлан МакВи ищет соседа по комнате», то получил бы миллион откликов. А на объявление, включавшее фразы «строгий комендантский час», «очень редкие гости», «любит делать домашнее задание!» прельстилась наверно только… я.

– Кросби не живет здесь, – говорит он, пихая друга локтем под ребра. – Он помогал мне перевезти кое-какую мебель, а теперь он уходит. И, возможно, даже вообще никогда не вернется.

– Вообще-то я думал остаться и помочь с собеседованием, – говорит Кросби.

– Ну уж нет. – В этом году я принимаю правильные решения и, столкнувшись с первым испытанием, не горю желанием принимать участие в «собеседовании» с двумя блядунами колледжа Бернема. Несмотря на итоговые отметки за прошлый год и приводы в полицию, у меня есть мозг, и он в состоянии узнать плохую идею, когда она возникает. В прошлом году я сделала все возможное и невозможное, чтобы разрушить свой школьный образ Норы-Боры², но в этом году она возвращается, чтобы остаться. Ну или, по крайней мере, чтобы окончить колледж и не загреметь снова в полицию.

– Исчезни, – приказывает Келлан, подталкивая друга к двери. Я шагаю в сторону, когда Кросби со смехом вываливается наружу. Он пахнет потом и стиральным порошком с ароматом лимона, а когда врезается в мое плечо, ухватывается за мое бедро, чтобы придержать, слишком сильно впиваясь своими большими пальцами, прежде чем отпустить.

– Извини, – говорит он, строя гримасу своему другу. – Это он виноват. Наверно, ты должна пересмотреть свое решение жить здесь. Он придурок.

Я не знаю, что сказать, поэтому не говорю ничего. Затем Кросби уходит, и остаемся только мы с Келланом.

– Прости за это, – говорит он. – Хочешь войти? Пожалуйста, заходи.

Я должна уйти. Он лгал мне, у него друг-тупица и он не помнит, что у нас был секс. А если у меня и были какие-то сомнения по поводу здравомыслия того перепиха, сорок пять минут спустя они укрепились, когда я обнаружила его с крайне усердной блондинкой за ну очень публичным минетом.

Того унижения должно быть достаточно, чтобы заставить меня пуститься наутек. Клянусь, я бы так и сделала, если бы только не встретилась вчера с четырьмя другими потенциальными соседями и не смогла сойтись ни с кем из них.

И если бы только мне не нужно было съезжать из моей тесной комнатки в летней резиденции к концу недели.

– Конечно, – говорю я.

Это предсказуемо милое жилище, выдержанное в том же стиле, что и остальные по соседству. Парадная дверь открывается перед крошечным холлом и лестницей, ведущей наверх в жилое помещение. Основное пространство занимает открытая кухня с барной стойкой, а в одной стене три двери, ведущие в две спальни и ванную, согласно объявлению Келлана.

Квартира светлая и просторная с паркетным полом и большими окнами. Никаких особенных наворотов, только стандартный набор бытовой техники, белые стены, и сейчас она обставляется мебелью, как Мэтью – Келлан – объяснил в своем электронном письме. Его родители согласились платить за это место в попытке удержать его подальше от вечеринок и с условием хороших оценок, но больше они ни за что не платят, вот он и берет соседа, чтобы покрыть текущие расходы. До сегодняшнего дня я считала, что максимум, на что тратится «Мэтью» – это корм для кота и новые настольные игры. Но теперь…

– Присаживайся, – говорит Келлан, жестом указывая на маленький деревянный столик, в данный момент стоящий на нейтральной территории между дверью, гостиной и кухней. Скорее похожей на коридор, если честно. А по мнению Келлана и Кросби – в столовой.

Я усаживаюсь, чопорно закидывая ногу на ногу, затем выпрямляю их и скрещиваю в лодыжках. Дергаю свой воротник, уверенная, что моя рубашка пытается меня задушить. В последний раз я надевала ее в период тусовок с пурпурным ажурным лифчиком, расстегнув четыре верхние пуговицы. Сегодня, однако, мне пришлось надеть ее со спортивным топом, чтобы пуговицы сошлись на груди. Четвёртый размер при миниатюрном строении усложняет процесс одевания.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спрашивает Келлан. Дождавшись, когда я покачаю головой, он садится и кладет руки на стол. Смущенная улыбка открывает его белые и ровные зубы, уголок рта чуть насмешливо изогнут с одной стороны, являя ямочку на левой щеке. Да, я знаю, что у Келлана МакВи есть ямочка на левой щеке. Все знают. Как и то, что он жмет двести восемьдесят, пробегает милю за пять минут, в прошлом году пришел третьим на национальных соревнованиях по легкой атлетике и учится на втором курсе, получая степень по социологии. Попросту говоря, он представитель элиты Бернема, и вот она я, в его гостиной. Столовой.

Нашей столовой.

Нет. Я не могу даже рассматривать такой вариант. Это заведомо провальная затея – в прошлом году у меня было столько неудач, что на всю жизнь хватит. По сути, у меня даже не будет жизни или будущего, если я повторю слабые показатели прошлого года, отсюда и выбор нового чопорного и правильного образа жизни. Нора-Бора – Обновленная версия. С особым акцентом на скучности.

Заставляю себя улыбнуться в ответ, затем изучаю свои не накрашенные ногти, стараясь сообразить, что именно сказать в подобной ситуации.

– Ты сказал… – начинаю я, и в этот же самый момент Келлан говорит:

– Я знаю…

Мы оба прерываемся, а затем неловко смеемся.

– Ты первая, – говорит он.

– В твоем объявлении было сказано, что ты серьезный и ответственный, – говорю я, ненавидя себя за то, как неубедительно это звучит. – Я на самом деле не представляла себе, ну, понимаешь… тебя.

Он вздрагивает.

– Знаю. Прости. Но это на сто процентов правда. По крайней мере будет. В прошлом году меня слегка занесло, чересчур много веселился, и это дорого мне обошлось. И не только в оценках, но и в соревнованиях. Я должен был победить и… – он обрывает себя, качая головой. – Это не важно. Смысл в том, что этот год станет новым стартом. Я переехал из дома братства и хочу жить с кем-то, кто стремится к тому же. Можешь смело отрываться на вечеринках – лишь бы не здесь, – он смеется, и я осознаю, что он находит забавной мысль обо мне на вечеринке.

Ха-ха, Келлан, это долбаный кардиган, не пояс целомудрия.

– Прости, – говорит он, читая досаду на моем лице. – Я, э… Я просто подумал, что для меня и моей соседки было бы гораздо проще, если бы не было… соблазна. Чтобы не усложнять все.

Стараюсь не уронить челюсть на пол. Он только что назвал меня уродиной? Или как минимум непривлекательной?

– В смысле… – Он морщится и пробегает рукой по волосам. – Дерьмо. Я не силен в этом. Просто послушай меня. В смысле, я искал кого-то серьезного и ответственного, чтобы мы могли удержать друг друга на правильном пути, понимаешь? Если ты не приводишь народ сюда повеселиться, то и я не привожу, а значит мы просто… учимся, верно? И, я не знаю, смотрим новости и… читаем. Уф. – Он откидывает голову назад. – Я такой идиот. Прости, Нора, это, должно быть, прозвучало так же привлекательно, как проживание в тюрьме. По правде говоря, я переписывался с полудюжиной людей, и ты единственная подошла по всем параметрам. Типа, нормальная, умная и с чувством юмора. И со строгой позицией по утилизации отходов.

Я нехотя улыбаюсь, и напряжение отпускает его.

– Ладно, – говорит он, вставая. – Позволь мне провести экскурсию по дому – может, так я смогу выбраться из лужи, в которую уселся.

Я тоже встаю, но никто из нас не двигается.

– Что ж, – он прочищает горло. – Это столовая.

Я киваю, стараясь не рассмеяться. Вся ситуация такая дурацкая и странная. Я не собираюсь становиться соседкой Келлана МакВи.

Не только потому, что он полная противоположность моему представлению об идеальным соседе, – у нас был секс.

И он не помнит этого.

– Это гостиная, – продолжает он, жестом указывая себе за спину. Из-за того, что мы уже довольно долго находимся в ней, никто из нас не двигается. Я просто заглядываю за его плечо. У одной стены стоит деревянная тумба с громадным плоским телевизором посередине.

– Полный пакет кабельного, – добавляет Келлан, когда я не реагирую. – Включая Эйч-Би-Оу.

Я киваю.

– Эм… – он почесывает плечо, а затем указывает за меня. – Это кухня. Я также умею готовить и наводить порядок. Моя мама была домработницей, и последнее, чего ей хотелось, приходя домой, – убирать за четырьмя мальчишками, так что я умею мыть посуду и выносить мусор. Это было правдой в письме. Я не пытался просто заманить тебя сюда.

– В этом и заключалась по большей части твоя привлекательность.

Он улыбается, и снова появляется ямочка.

– Видит бог, я опрятный. Давай покажу тебе комнаты. – Он направляется к ближайшей к кухне двери. – Они одинакового размера, одинаковой планировки. Я уже расположился в одной, но, если ты предпочла бы жить в ней, я перееду в другую. Честно говоря, думаю, Кросби просто не хотел нести матрас лишние три фута.

Я заглядываю в комнату вслед за ним. Она приличного размера, в ней легко помещается двуспальная кровать, письменный стол, шкаф и куча коробок, которые еще предстоит распаковать. Учитывая репутацию Келлана, я вроде как ожидала увидеть красные стены, зеркальные потолки и подушки под зебру, но, может, он серьезен на счет того, чтобы начать все с нового листа. А может, он просто оформил комнату как обычный человек, а не как порно король.

– Следующая, – говорит он, открывая другую дверь и показывая мне идентичную комнату без мебели. Много дерева, большое окно с видом на заднюю парковку и голые белые стены. Полно места для моих вещей и заниматься удобно… Нет, нет. Что я делаю? Я не могу думать о том, чтобы переехать сюда, даже если ванная на удивление просторная. Я выдержу экскурсию, скажу, что подумаю, затем пойду домой и напишу вежливое электронное письмо с отказом. Те, другие соседи, были не так уж плохи, не так ли? Даже если двое находились в получасе отсюда, один был заядлым курильщиком, а у другого было четыре кошки.

Это место еще и самое дешевое, учитывая, что аренду оплачивают родители Келлана. И у него нет кошек, и он не курит, что я ценю, и он говорит, что моет за собой посуду, что… Нет. Нет никакого списка доводов в пользу этого места. Сплошные недостатки.

– Ну, вот и все. – Келлан делает шаг назад и садится на подлокотник коричневого кожаного дивана, расположенного напротив телевизора. – А это я. Клянусь, я вовремя оплачиваю счета и буду использовать это место только для сна и учебы, никаких вечеринок. Никаких девчонок. Знаю, я говорил это в своем письме, и ты, вероятно, подумала, что я лгал...

Скорее, я подумала, что девчонки не придут, так как не польстятся на Мэтью, который говорил, что его любимая еда – макароны с сыром…

– … но я абсолютно серьезен. Это будет наш дом, и я уважаю твои границы. Черт. Границы? Я только что сказал это? Ты поняла, о чем я. И пожалуйста, не беспокойся из-за Кросби. На самом деле он не так уж плох, но я не подпущу его близко, если он досаждает тебе.

Выдавливаю улыбку. Это место замечательное. И если бы не Келлан, я бы с радостью согласилась. Но говорить людям, что я живу с Келланом МакВи, это как сказать им, что я живу в кондитерской или в банковском хранилище – они будут дружить со мной по незавидным причинам. Не говоря уж о моем собственном… искушении. Я бы хотела сказать, что выше всего этого и являюсь единственной девчонкой на кампусе, кто не томится от желания встречаться с Келланом МакВи, но это не так. Даже учитывая крайне оскорбительный я-не-помню-о-сексе-с-тобой момент, он все равно супергоряч. И кажется милым. И вроде как придурковатым, что делает его неожиданно простецким, и...

Нет. Что я делаю? Я не могу основываться на этом. Нет ничего, что он может сказать…

– А еще я могу отсрочить оплату аренды, – поспешно предлагает он. – Как насчет отсутствия арендной платы до января? Я уже говорил тебе, мои родители платят за это место, и у меня есть кое-какие сбережения. В письме ты говорила, что работаешь в кофейне, верно? Ты можешь потратить те деньги на учебники, или рождественские подарки, или еще что-то, а платить можешь начать потом, в январе, если все еще захочешь остаться здесь. Если нет, я не обижусь. Это будет как пробный заезд.

Я не ослышалась? Без арендной платы?

– Дело в спальнях? – спрашивает он, неверно истолковывая мою нерешительность. – Ты можешь свободно выбрать…

– Со спальнями все в порядке, – говорю я.

Не делай этого.

– Все выглядит здорово, – слышу, как добавляю.

Милая квартира, отсутствие арендной платы, горячий сосед?

Я не могу.

– Так… Мы делаем это? – он посылает мне робкую улыбку, сверкая ямочкой.

Не пялься на ямочку.

Я смотрю на его грудь, протягивая руку.

– Мы делаем это.

 

Глава вторая

Итак, ладно, сегодняшний день пошел немного не так, как планировалось. По большей части все шло по плану: мне нужно съехать с моего текущего жилья до выходных, и я нашла отличную бесплатную квартиру, но ясно, что мой сосед не книжный червь, которого я ожидала увидеть. И однажды у нас был секс в чулане, а затем он забыл об этом.

Я падаю на край матраса в своей комнатке размером с обувную коробку, стараясь убедить себя, что приняла верное решение. То есть, если бы я составила список «за» и «против», то аргументы «за» несомненно перевесили бы «против». Что такого страшного может случиться? Временно потеряю голову от своего соседа? Подумаешь. Люди все время переживают влюбленности.

Крошечное окно общежития уже открыто, но я все равно стараюсь дернуть его еще на полдюйма, будто это облегчит дыхание. После прошлогоднего сокрушительного провала мне пришлось записаться на летние занятия и переехать в Хенли – летнюю резиденцию для студентов, остающихся на лето. Комнаты едва вмещают кровать и человека среднего размера, а здание практически пустует. Из имеющихся десяти этажей используются только пять. На моем еще четверо человек. Не то чтобы у меня было много времени на общение с тремя предметами и полным рабочим днем, вдобавок к тремстам часам общественных работ.

Летние курсы и общественные работы окончились на прошлой неделе, сейчас осталась только работа в «Бинс» – в городской кофейне. В прошлом году я любила работать там, но сейчас это мучительно неловко. Эта неловкость – полностью моя вина, но после того, как меня чуть не исключили и арестовали, мне пришлось кое-что поменять. Одной из тех перемен стал разрыв с моей лучшей подругой и коллегой, Марселой Лопез. Получив выговор в кабинете декана, я исключила из своей жизни любое веселье и легкомыслие, что означало – избавиться от дурного влияния. К сожалению, Марсела однозначно попадала под эту категорию, но она не слишком хорошо приняла то, что я стала сторониться ее.

Я знаю, что сделала правильный выбор, сменив круг друзей, – или, точнее, уничтожив свой круг друзей и решив не иметь их – но я правда скучаю по Марселе. Она умная, забавная и немного сумасшедшая и она единственная во всем мире знает о перепихе с Келланом. Она бы умирала со смеху, если б услышала о нынешних событиях, но я не могу позвонить ей. А когда завтра приду на работу, то и рассказать не смогу. Она не разговаривает со мной, и это к лучшему.

Я вполне уверена в этом.

Я снимаю тесную одежду для собеседования и накидываю джинсы и рубашку с длинным рукавом. Распускаю волосы из пучка, испытывая облегчение, когда они падают красивыми локонами на спину вместо обычного вороньего гнезда на голове. И хотя, технически, на нашем этаже есть маленькая кухня, это просто замусоленная микроволновка и плита с одной рабочей конфоркой, поэтому я отказываюсь есть там, хватаю пиджак и направляюсь в маленький торговый комплекс при кампусе, который был городом-призраком все лето.

В августе осталось два дня, но никто не сообщил об этом Матери Природе, и деревья северного Орегона уже начинают меняться: зеленые листья сменяются неброскими желтыми и красными, в бодрящем воздухе чувствуется приближение осени.

Занятия официально возобновляются пятого сентября, сразу после Дня Труда, а студентам позволено заехать третьего. А пока только я и кучка других летних студентов стоят в очереди за бургерами и фри у «Хеджхог Грил», одного из нескольких ресторанов кампуса, что остаются открытыми круглый год.

– Привет, Нора, – окликает меня Франко, владелец этого места. – Дай угадаю. Бургер. Грибы. Бекон. Маринад для фри. И… апельсиновая газировка?

– Звучит здорово, – говорю я и достаю бумажник. Это всегда звучит здорово, поэтому я всегда беру одно и то же, приходя сюда. Расплачиваюсь и, найдя кабинку поближе к стене, достаю из сумки учебник по археологии, приняв твердое решение к концу ужина втиснуть в свой мозг каждую мелочь о материнской породе и процессе раскопок. И хотя у меня нет намерения стать археологом, я завалила этот курс в прошлом году, а единственный способ ослабить боль от этого синяка в виде F³ – снова взять этот курс.

Прочитав полстраницы о толще пород, я слышу свое имя. Поднимаю взгляд, однако не Франко зовет меня забрать еду, это Кросби Лукас подходит со своим подносом.

– Пытаешься остаться инкогнито? – спрашивает он, жестом указывая на распущенные волосы и отсутствие кардигана. – Выглядеть как студентка, а не гувернантка?

– Полагаю, это не сработало.

– Меня нельзя одурачить. – Не дожидаясь приглашения, он проскальзывает в противоположную сторону кабинки и жадно набрасывается на фри. – Что читаешь?

– Я учу.

– Я понял. Что?

– Археологию.

– Ты хочешь быть Индианой Джонсом?

– Хочу всего лишь сдать.

Он пожимает плечами.

– Конечно. Достаточно честно.

Стремительно оглядываюсь и замечаю, что несколько человек смотрят в нашу сторону. Несмотря на прошлогодние безответственные выходки, я лишь маленькая рыбка в большом пруду и не имею особой репутации. У Кросби Лукаса, однако, она есть, и хоть я и согласилась переехать к его лучшему другу, из этого не следует, что я согласна дружить с Кросби. Каждая девчонка, с которой он спал, добавляется в список под названием «Кросбабы», и я ни за что не захочу вступить в их ряды ни по слухам, ни по-настоящему.

Прежде чем я успеваю придумать, как вежливо отшить его, Франко кричит, что моя еда готова. Я отправляюсь за ней, затем возвращаюсь к столику и вздыхаю, когда Кросби не выказывает никакого желания уйти.

– Что ты делаешь на кампусе? – задаю вопрос. – Я думала, ты жил на Ферме Братств. – Короткая улица со старинными домами викторианской эпохи, превращенными в дома братств Бернема на западной стороне кампуса более чем заслужила свое название, благодаря отвязным вечеринкам и слухам о сумасшедших выходках, которые скорее факт, чем выдумка. Уж я-то знаю, раз была там частым гостем в прошлом году.

Кросби говорит с набитым ртом:

– Тренируюсь. Зал «Ларсон» остается открытым все лето.

– Я думала, в домах братств есть гантели.

– Да? Проводишь там много времени?

– Нет, – лгу я. – Только догадываюсь. – Хотя мы с Кросби так и не были официально представлены друг другу, много раз были на одних и тех же вечеринках, и более чем обидно, что он не помнит меня.

Он закидывает пару ломтиков картошки в рот.

– У меня в комнате есть эллиптический тренажер и несколько гантелей, но этого недостаточно. И в этом тренажерном зале летом тихо, поэтому мне нравится пользоваться им, когда есть возможность.

– В этом есть смысл.

– Ты остаешься на кампусе?

– Да. Я была на летних курсах.

– Стараешься получить преимущество, а?

Ха.

– Ага, – снова лгу я.

– Келл говорит, ты переезжаешь к нему.

Молчу. Я уже знаю, что это так, но странно слышать такое от кого-то еще. Словно это становится более реальным, необратимым и почему-то неправильным. Также как когда ты знаешь, что бег нагишом по Мэйн-Стрит – плохая идея, но когда слышишь, как родители говорят: «Ты бегала голышом по Мэйн-Стрит, Нора?!» – то звучит гораздо хуже.

– Третьего сентября.

– Это должно быть интересно.

– И что это значит?

Он пожимает плечами.

– Это означает, что у Келлана благие намерения насчет того, чтобы быть в этом году примерным студентом, но я не думаю, что подобное случится. И что-то подсказывает мне, ты из тех девчонок, кто не хочет быть испорченной.

Я едва не давлюсь своим бургером:

– Испорченной?

– Да. Ты вообще ходишь на вечеринки? Выпиваешь? Тусуешься? Вот, что привлекает Келлана. Черт, ты даже носа из книги не высовываешь, но все равно должна знать. Просто мне кажется, что, возможно, ты будешь немного… возмущена. Поэтому сказал, что ты ошиблась адресом. Чтобы ты не совершила ошибку.

Я стараюсь сохранить невозмутимое лицо:

– Спасибо за заботу.

Он указывает на меня картофельным ломтиком:

– Вижу, ты не воспринимаешь это всерьез. Я просто говорю, не стоит обнадеживаться.

– И на что, по-твоему, я надеюсь, Кросби?

Он ухмыляется:

– На то же, что и каждая девчонка. Жили они долго и счастливо с Келланом МакВи.

– Я просто пытаюсь окончить колледж.

– Та же фигня, – отвечает он, отвлекаясь на шум за моим плечом. – Но иногда… мы слегка сбиваемся с пути.

– Привет, Кросби! – ковыляя на каблучищах, мимо проходит компания девчонок, одетых в крошечные летние платья, и каждая стреляет в Кросби своей самой завлекающей улыбкой.

Он кивает им:

– Леди.

– Присоединишься к нам? – спрашивает одна, словно я невидима, а Кросби ужинает в одиночестве. Кажется, это станет темой сегодняшнего дня.

– Само собой, – отвечает он, наблюдая, как они, хихикая, идут к угловой кабинке.

– Ты только что довольно легко сбился с пути.

Он смеется и стаскивает у меня кусочек фри, потому как его закончились.

– Я вернусь на него завтра. Приятно было поболтать с тобой, Нора.

– Да, – соглашаюсь я. – Это было потрясающе.

* * *

Большинство людей ненавидят переезды, но для меня это легче легкого. Все мои пожитки помещаются в пару больших спортивных сумок и два сворованных деревянных ящика для молока, и, привязав все это к своему велосипеду, я усердно кручу педали к Фер-Стрит за день до Дня Труда.

Непривычно снова видеть суету в Бернеме, после того как все лето он был мертвой зоной, но сегодня официально первый день переезда, и кампус гудит от новых и вернувшихся студентов. Повсюду, куда ни упадет мой взгляд, чуть ли не плачущие родители и встревоженные второкурсники, и все изо всех сил стараются казаться храбрыми. Руководители первокурсников, одетые в уродливые неоновые футболки, носят мегафоны, поддерживая своих нервных молодых подопечных обещаниями лучших лет в их жизнях.

Я держу голову опущенной и маневрирую сквозь толпу со своей громоздкой поклажей. Облегченно вздыхаю, добравшись до тенистых дорожек, что идут по краю кампуса. Здесь спокойно, и на тротуаре свет чередуется с тенью благодаря навесу из старых деревьев. Солнце снова пробралось в Орегон, и стало настолько тепло, что даже в джинсах и топе я вся потею, пока добираюсь до квартиры.

Останавливаюсь на пешеходной дорожке и разглядываю свой новый дом. Квартиры скорее похожи на небольшие таунхаусы: каждая со своей дверью, которая выходит на крошечный газон. Фасад из красного кирпича, зеленые двери и по одному окну на втором этаже. Это… так по-домашнему.

Дом, который я буду делить с Келланом МакВи.

Парадная дверь распахивается, и, пихая друг друга локтями, наружу вываливаются Келлан с Кросби, одетые в кроссовки, шорты и одинаковые футболки команды легкоатлетов Бернема. Они останавливаются, когда видят меня, и я, неловко улыбаясь, качу велосипед по короткой тропинке к двери.

– Есть что-то еще? – спрашивает Келлан, забирая мои пожитки.

– Это все.

– Все? – Кросби выглядит озадаченным. – Где твоя кровать? Письменный стол?

– Они в пути, – говорю я. – В прошлом году я жила в резиденции, поэтому у меня нет мебели. Она должна прибыть во вторник. – Сегодня воскресенье, а завтра День Труда, так что это самое раннее, когда мебель может попасть сюда. Я не упоминаю, что она прибудет из IKEA, поэтому очень может быть, что не соображу, как собрать ее и до следующих выходных, если вообще когда-нибудь пойму.