Текст книги "Лорд зверей (ЛП)"

Автор книги: Джульетта Кросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Пока совет не соберётся, она будет в моём шатре, – добавил Редвир.

– Я пришлю Тессу.

Редвир коротко буркнул в знак согласия и зашагал вперёд:

– За мной, Джессамин.

Не обращая внимания на откровенное любопытство тех, кто сторонился, но не сводил глаз, я шла за ним до огромного шатра в конце тропы. Внутри он подошёл к плетёной корзине и вытащил оттуда чёрные штаны из кожи и кожаную безрукавку. Мгновение я подумала, что он переоденется при мне, и сердце сорвалось в галоп.

Редвир выгнул бровь:

– Чего-то боишься?

– Нет, – отрезала я.

Уголок его губ качнулся:

– Сиди здесь. Пара Безалиэля скоро придёт – обработает царапины на лице и шее.

Я коснулась болезненной кожи под ухом – уже и забыла, что поцарапалась, когда мы с дриадом покатились по земле.

– Что такое «чёрное безумие»? Что было с тем дриадом не так?

Он не ответил и направился к выходу.

– Куда ты?

– В ручье умоюсь. Замечала, я слегка испачкан, – фыркнул он.

После оленя и дриада его штаны и тело были и правда в крови – дикарь дикарём. И всё-таки – король клана. Любопытно.

В шатре, кроме огромного ложа из шкур, было немногое. Вдоль одной стены – плетёные корзины: светлая основа, тёмная нить вплетена в рисунки – листья, великое дерево, волк. В этом было красота и ремесло.

Слева – пухлая подушка у стенки, ковёр с тонким узором плюща под низким столиком. Подушек много: здесь, похоже, собираются на трапезу. На миг я подумала – есть ли у него «особенная» женщина в народе.

Полог откинулся, и вошла… светлая фейри. Лесная. Я моргнула от удивления – она улыбалась, подходя с корзиной на руке. На ней было платье из кожи красного оленя, а на груди, в перевязи, сопел младенец.

– Здравствуй. Ты Джессамин, верно? Я Тесса, пара Безалиэля.

– Да, – ответила я, глядя на неё: тёмная коса до пояса, крошечные острые уши, кончики розовые от холода.

– Ты лесная фейри, правда?

– Да, – рассмеялась она. – Пойдём присядем, – кивнула на мягкий уголок.

Я села на подушку, она устроилась рядом, поставила корзину.

– Сначала – поешь. Я встретила Редвира на выходе: он пробурчал, что ты не ешь ни мяса, ни рыбы.

– Он вообще любит бурчать, – призналась я.

Она улыбнулась:

– Есть такое. Но у меня есть хлеб и сыр. – Она отложила завернутое в муслин: – Солёная рыба. Это я оставлю себе. – Развернула толстую лепёшку светлого хлеба и мягкий белый сыр. – Держи.

Я не стала церемониться и набросилась на еду:

– Спасибо… огромное, – сказала я сквозь жадные укусы.

– На здоровье. У меня ещё мазь – поможет с царапинами.

Малышка шевельнулась и мяукнула.

– Тише, Саралин, – сказала Тесса, оттягивая перевязь, чтобы я могла глянуть: сонные глаза с длинными ресницами, карие с золотом. Кожа светлее, чем у зверо-фейри, волосы тёмные, на голове – два крошечных рожка.

– Она чудесная, – призналась я.

– И неугомонная, – хохотнула Тесса. – Вот, эта паста поможет – быстро затянется и боль утихнет.

Я позволила ей промазать щёку и шею, а сама ела дальше. Я и не понимала, насколько голодна. Корочка хрустела, мякиш был мягкий, сыр – солёный и сливочный.

– Восторг, – промямлила я, запихивая в рот последний кусочек сыра.

– Коз у нас держат ради сыра, – сказала Тесса. – А вот зерно так на севере не вызревает. Меняем у южан. Зато овощи кое-какие растут отлично. Попросим Шеару сварить тебе наваристый суп. Она ведёт гильдию очага.

– Было бы чудесно. Спасибо. – Я вытерла губы тряпицей, в которую был завернут хлеб. – У вас и гильдии есть?

– Конечно. Под каждую важную для общины работу. Каждый из клана учится тому, к чему у него лучше всего лежит душа и что выходит лучше других. Потом вступает в гильдию по выбору.

Я удивилась:

– Каждый решает сам? Лорд клана не назначает?

– Лорд Редвир? – она рассмеялась. – Нет, он к таким делам не притрагивается. Откуда ему знать, что у кого на сердце?

Мне это едва укладывалось в голове.

– Есть, конечно, и праздник – посвящение, – добавила она, заметив моё смятение. – Когда кто-то в своей гильдии доходит до мастерства.

В Мородоне отец обговаривал всё с главами каменщиков и прочих гильдий – что строить дальше: храм, мост или очередную виллу. Гильдии у нас тоже есть – ремесло и торговля. Но назначал в них всегда он. А хорошие места зависели от верности дому и от дани короне.

– Непривычно слышать, что у вас есть выбор. У нас всё иначе.

– Я тоже не из деревни, где все за всех стоят, – мягко улыбнулась она. – Если тебе от этого легче. Но тут, в Ванглосе, мы в целом живём в ладу.

– В целом? – уточнила я.

– Зверо-фейри – народ горячий. Случаются всплески.

– Например, когда в лагерь заявляется чужая фейри?

Она рассмеялась:

– Когда я пришла – да, волны были. – Поцеловала дочку в лоб. – Но со временем все приняли.

Я вернула ей баночку мази:

– Я могу помочь Шеаре. Немного научилась стряпать, пока работала в трактире в Пограничье.

Гораздо большему, чем меня учили дома. Принцессе «не положено» готовить. Ни вообще чему-то дельному учиться.

Тесса всмотрелась:

– Ты жила в Пограничье? Это далеко от скалд-фейри.

Я кивнула:

– Да. – Больше добавлять не стала. Чувствовала: на совете придётся сказать больше, чем хочется, чтобы меня оставили. Но пока я не была к этому готова. – А ты как оказалась здесь?

– История шумная, – улыбнулась она и протянула кожаную флягу. – Отец держал трактир у нашего клана лесных фейри. Мы жили в Мирковирском лесу, но лорд увёл нас дальше на северо-запад, когда война призрачных с лунными подошла слишком близко.

– Лорд повёл вас прочь из дома во время войны? – рискованно. И похоже на трусость.

– Он хотел вовсе уйти от боя, – вздохнула она. – В итоге бросил нас, и клан редел. Сильные стали уходить кто в Мирковир, кто искать спокойнее место. Мы жили в землях Нортгалла, у Пограничья. Потом заболел отец, и я знала: если он умрёт, мы с сестрой останемся одни. Я пошла ночью в лес за травами – сбить жар. С травами я всегда дружила. Но той ночью в лесу я встретила Безалиэля.

Она порозовела – я сразу поняла: встреча была не рядовая.

– С тех пор я с его кланом.

– А твоя сестра? Она здесь?

– Нет. Нашла свой путь. Живёт в Гадлизели со своим жрецом теневых фейри.

– Что? – я была искренне ошарашена. – Прости мою неосведомлённость, но я никогда не слышала, чтобы светлая фейри жила с парой-зверо-фейри, или – чтобы существовал жрец теневых фейри.

В трактире Халдека я видела, как приходят и уходят теневые священники. Интересно, не из них ли её пара.

– В мире много нового, – признала Тесса. – Есть доброе. Есть и не очень. – Она на миг нахмурилась, но снова улыбнулась. – С тем, что король Голлайя сделал принцессу Уну своей королевой, мы и вправду живём в новом мире.

Я вздрогнула от имени короля призрачных. В последний раз оно звучало на моей памяти… неприятно. Жужжание пчёл и удушливый запах духов мевийского лорда накрыли меня воспоминанием.

– Верно, – выдохнула я.

Тесса положила ладонь на мою:

– Я рада, что ты здесь. И хоть у тебя, кажется, неприятности – не бойся. Клан Ванглосы тебя защитит. Я уверена.

Полог хлопнул, и вошёл Редвир. Я ахнула. Тёмные волосы влажными волнами легли вокруг лица; тонкая чёрная кожаная безрукавка со швами-рисунками – по одному белому волку с каждой стороны. Дыхание перехватило.

С привычной звериной хмурью он рявкнул своим хриплым басом:

– Совет готов. Веду тебя к келла’миру.

Я поднялась:

– Что такое келла’мир?

– Пойдём, – отрезал он и вышел.

Я закатила глаза на его манеры.

Тесса улыбнулась и взяла меня под руку:

– Келла’мир – и место, и действие. Центр деревни под священным деревом: там проходят обряды и заседают советы. Там же мы с Безалиэлем связали себя узами.

– Или там же они вышвырнут скалд-фейри в дикое поле, – сорвалось у меня.

Тесса засмеялась и вывела меня наружу. На тропе никого – я догадывалась почему: все ждали меня у келла’мира.

– В поле тебя не бросят, – сказала она. – Если только ты этого не заслуживаешь.

Я сглотнула ком в горле. Узнай они, что я сиренскин, – наверняка решат: чем скорее избавиться, тем лучше. Я опасна. Пусть я и причинила вред лишь один раз – и под плёткой угроз. Этим людям я бы не сделала зла. Но мой бывший жених не перестанет слать за мной охотников – это я знала.

– Не бойся, – шепнула Тесса, прижимаясь ближе. – Всё будет хорошо.

Мы свернули на тропу меж рядом шатров, устроенных иначе: стены открыты, для тяги; печи и наковальни – кузнецам, печи-горны – для стряпни и сушки шкур. Впереди высился огромный дуб; тяжёлые ветви – как руки, склонялись, венчая и обнимая приподнятую площадку. На ней, перед широким стволом, на резном сиденье – троне, пожалуй, – сидел Редвир. Полукругом – мужчины и женщины-зверо-фейри на табуретах.

Тесса остановила меня у подножия и кивнула на ступени, улыбнувшись на прощание и отойдя к своему. Жёсткие лица совета и самого Редвира не сулили тепла. Жужжание крыльев отвлекло: на нижней ветви сидел ярко-синий спрайт с круглыми чёрными глазами. Видно, он был свой – никто не обращал внимания.

Я проглотила страх, подняла подбородок и пошла вверх. Готовая просить. Молить, если потребуется. Мой родной отец уже продал меня убийце и мстительному безумцу, и его люди всё ближе. Я сделаю всё, чтобы не попасться ему.

Если итог моего бегства – только объятия смерти, я уйду. Но на самом деле – я слишком люблю жизнь. Я не хочу умирать, даже с этим «даром» богов, что достался мне как проклятие. Значит, я скажу всё, что нужно, чтобы меня спрятали у зверо-фейри Ванглосы.

Глава 7. РЕДВИР

Джессамин поднялась по ступеням с упрямо вздёрнутым подбородком; в её зелёных глазах блестели храбрость и вызов. Хоть я и понимал, насколько она уязвима, – не мог не восхититься. Волк оставил мой бок и сел с ней рядом, на одном уровне с её головой. Она улыбнулась и провела ладонью по его плечу, потом снова повернулась лицом к совету.

Когда старейшины собирались, я пересказал всё, что знал о ней. А знать наверняка я знал одно: она бежала от врага и мне не призналась от какого. Теперь, если ей нужна наша помощь, – придётся говорить больше, чем она хотела говорить в лесу.

– Назови имя, – сказала Вайзел, старшая из нашего совета. Её седые волосы были убраны в мелкие, аккуратные косы вокруг четырёх рогов.

– Джессамин.

– У тебя должна быть и фамилия, – добавил Боуден, зверо-фейри из рода целителей.

Глаза Джессамин едва расширились, и я отчётливо услышал, как участился её пульс.

– Я – Джессамин Гленмир.

Я напрягся; по ряду старейшин прокатился ропот. Но очевидный вопрос задала всё та же Вайзел:

– Ты из королевского дома Мородона?

Джессамин сжала челюсти и только потом ответила:

– Я младшая дочь Дариана Гленмира, короля Мородона.

Я фыркнул, подался вперёд, упершись локтями в колени:

– Ты мне этого не сказала, – обвиняюще бросил я.

– Ты не спрашивал, – отрезала она.

– Что нам нужно сейчас, – заговорила Вайзел, – так это понять, почему ты бежишь. И от кого. Если ты идёшь против воли своего отца, оставив тебя у нас, мы можем втянуть Ванглосу в войну с Мородоном.

Вызов исчез с её лица; на миг там мелькнул страх. У меня из горла сам собой сорвался глухой рык. Не люблю видеть такой взгляд на её лице. Вайзел вопросительно изогнула бровь, но я не свёл глаз со светлой.

– Мы народ мирный, – мягко добавил Боуден. – Мы по своей воле живём в стороне от прочих фейри, не лезем в их войны и политики. Скажи, Джессамин: отчего ты прячешься от своих?

Она переплела перепончатые пальцы и выдохнула тяжело:

– Я действительно иду против воли отца.

По клану прошёл шёпот, но быстро стих – она продолжила:

– Только поймите: отец продал меня злому человеку, который хочет использовать мою… мою магию, чтобы вредить другим.

– Продал? – зарычал я, вцепившись в подлокотник.

Она встретила мой взгляд:

– В жены, лорд Редвир.

– Кому, – каждое слово у меня вышло срывающимся звериным голосом; хвост дёргался – ярость заливала меня и не желала утихать.

– Его зовут лорд Гаэл из дома Райлин. Он верховный лорд Мевии.

– Какой у тебя дар? – ровно спросила Вайзел, пока у меня в венах кипела кровь.

Джессамин моргнула, голос дрогнул:

– Я виллóден. Владею водой. Я также нендовир – могу говорить с наядами и становиться им другом.

По кругу снова прокатился гул. Даже у Вайзел взлетели седые брови.

– Быть нендовиром – редчайший дар, – сказала она. – Наяды суровы и нелюдимы к фейри. Как твой жених собирался употреблять этот дар во зло?

– Он ей не жених, – процедил я куда резче, чем собирался; злость всё ещё хлестала по жилам. Я удержал её взгляд: – Ты не связала себя с этим Гаэлом?

Она покачала головой:

– Нет. Я убежала из дома, когда он дал понять, что я стану инструментом насилия.

– О каком насилии речь? – спросила Лорелин, самая молодая в совете.

Её тихий, спокойный голос, видно, приободрил Джессамин сказать то, что она до сих пор утаивала. Мои манеры, наверное, не помогали. Но я и не мог прикусить горло собственной ярости, когда услышал, что её вынуждают к браку с подлецом. Что за отец так поступает с дочерью?

– У меня есть ещё один дар, – сказала она и прочистила горло. – Очень редкий. Но говорить о нём… не хочу. – Лицо у неё вспыхнуло.

Когда дриад-олень напал на неё, я был в затмении ярости, но заметил, как её кожа светилась, как луна. После, когда я разорвал тварь, сияние исчезло. Я решил – это часть её ведьмовской магии; какой – не знал. И хоть она скрывала от совета важную вещь, я не хотел её выдавать – даже не до конца понимая.

Возможно, этот дар не так уж силён. На той твари он не сработал, но это не удивляет: по Нортгаллу расползается болезнь, и многие звери сходят с ума. Может, она делает их невосприимчивыми к магии – или просто крепче.

Недавно мы видели стаю Меер-волков с тем же заражением – когда они напали на лагерь короля призрачных у Белладума. Были и другие шёпоты: существа ведут себя странно. Я подумал – не потому ли дичи в мою охоту было так мало.

– Она может быть угрозой клану, – произнёс советник Ведгар, возвращая меня к настоящему. – Она отказывается говорить, хотя сама признала, что её магия способна на насилие.

– Если бы хотела нас погубить, – резонно заметила Вайзел, – могла бы прикончить нашего лорда там, в лесу, когда он был один.

– Я не причиню никому из вашего клана вреда. Обещаю, – сказала Джессамин. – Лорд Гаэл хотел, чтобы я обратила свой дар против его врагов. Я не могу – и не буду использовать магию для вреда. – Она сглотнула. – Мне лишь нужно укрыться от людей Гаэла. Это они охотятся на меня. Я жила и работала в Пограничье, но они выследили меня и загнали в лес. – Она кивнула на Волка, сидевшего у её ноги, как личный страж. – Этот Меер-волк нашёл меня, когда я почти умерла от холода. А затем, – жест в мою сторону, – лорд Редвир укрыл меня и довёл до сюда.

Вайзел одобрительно кивнула:

– Таков наш обычай, Джессамин. Этому мы научились у Меер-волков, которых чтим. Меер-волки – яростные стаи. Они защищают своих до смерти. Давным-давно один из наших предков сломал ногу в дикой глуши и умер бы, если бы не Меер-волк: он принял его в стаю, приносил мясо к костру и выходил его.

Джессамин слушала внимательно, глаза – широко распахнутые, живые от удивления и любопытства.

– Потому у нас и сложился обычай – и священная клятва – быть верными, как волки; защищать, как волки; и проявлять милость к странникам, как однажды проявили к нам. Мы почитаем волка, потому что видим в нём себя. Лорд Редвир исполнил нашу клятву, помог тебе и привёл тебя сюда – как и должен был, – сказала Вайзел.

– Ах, – опустила взгляд Джессамин – почему-то разочарованная.

– Она всё ещё в опасности, – сказал я твёрдо. – Чтобы чтить наш закон, мы обязаны и дальше защищать её от мевийских стражей. И от этого лорда Гаэла. – Голос у меня сел, зазвучал низко, шероховато. Внутренний зверь требовал ударить, вцепиться клыками, разорвать.

Вайзел перевела взгляд на Лорелин:

– Видишь ли ты путь для нас в деле Джессамин? Безопасно ли для неё – и для нас – удержать её среди клана?

Лорелин поднялась, сложив руки:

– Я могу читать руны. Но мне нужна капля её крови.

Джессамин с недоумением глянула на меня.

– Лорелин – провидица мира, – пояснил я. – Для нашего клана и для зверо-фейри.

Она кивнула, без тени страха шагнула вперёд и протянула ладонь:

– Можешь взять мою кровь.

Не знаю, приходилось ли ей иметь дело с провидцами. Их три рода: провидцы душ, что предсказывают судьбы отдельного смертного (их держат при дворах короли, я – нет); провидцы богов, редчайшие, передающие волю богов; и провидцы мира, самые частые – они видят судьбы племён. Лорелин родилась с даром вести зверо-фейри, и её предчувствия не раз выручали нас.

Лорелин вытащила тонкий нож, но я уже стоял. Дело не в недоверии – просто что-то в груди восстало против мысли, что она порежет Джессамин.

– Она – на моей ответственности, – сказал я, обнажая кинжал.

Молодая провидица склонила тёмную голову. Я мягко взял Джессамин за запястье и встретился с её взглядом:

– Не больно.

– Я не боюсь, – ответила она сразу.

Я невольно улыбнулся её отваге. Да, я постараюсь сделать как можно безболезненнее – но её почти силком привели в наш дом, где её не особенно ждут. Она не может знать наверняка, что мы не желаем ей зла – и всё же почему-то верит мне.

Острие чуть коснулось мягкой части её ладони; выступила крошечная капля крови. Я вернулся на своё место.

Лорелин опустилась на настил и скрестила ноги. Джессамин села напротив, всё так же держа ладонь. Провидица взяла её руку, и, смочив палец в крови, провела пять штрихов в разные стороны.

Все затихли. В воздухе прошла рябь магии, вибрация пошла от Лорелин. Лишь у неё одной в клане – богоданный дар. И то потому, что она не чистокровная зверо-фейри: её бабка была призрачной. Снаружи этого не скажешь – кроме гладких, изящных рогов (без наших толстых витых гребней) она выглядела как обычная женщина нашего народа.

– Хм, – произнесла Лорелин с закрытыми глазами, склонившись над их руками, – зима несёт опасность. – Голос её зазвучал с магическим эхом. – Но не из-за светлой фейри. Напротив: её присутствие принесёт… спасение.

Лорелин раскрыла глаза – они светились эфиром. Она сложила пальцы Джессамин, вернула её ладонь и подняла взгляд к совету – к Вайзел:

– Я не просто советую дать Джессамин защиту ради неё самой. Ради нас тоже.

– Видишь ли что-нибудь ещё? – спросил Боуден. – Подробности?

– Это спасение – от мевийских стражей? – перебила Вайзел.

– Нет, – Лорелин покачала головой. – Проблема, что я чую, не в них и не в ней. Её кровь большего не покажет. Она говорит только одно: мы нуждаемся в ней не меньше, чем она – в нас. А может, и больше.

Я нахмурился. Лорелин не ошибается. Но как эта светлая спасёт нас от невидимой беды? Я с воинами вырежу любых чудищ – бешеных или нет – в предгорьях Солгавийских гор.

Вайзел взглянула на меня:

– Тогда, всё решено. Но по обычаю – голосование. Внимая видению Лорелин, Джессамин идёт с нами в зимний стан. Весной, когда вернёмся в Ванглосу, угроза мевийцев, верно, уйдёт с наших земель. Тогда она сможет уйти к своим и искать приют там.

Хвост у меня дёрнулся; тело клекотало нетерпением.

– Совет согласен? – спросила Вайзел.

– Да, – сказал Боуден.

– Да, – отозвалась Лорелин.

Остальные поддержали. Я ответил последним:

– Да, – таков порядок: лорд клана утверждает решение совета.

– Тогда этот келла’мир объявляю завершённым, – Вайзел поднялась, опираясь на посох; стеклянные и серебряные бусины в её косах мелко зазвенели. – Советую выдать ей тёплую одежду, лорд Редвир. В том, что на ней, до Гаста-Вейла она не дотянет.

Я лишь кивнул. Старейшины поднялись, двинулись к ступеням; каждый, по очереди, пожал Джессамин руку. Даже те, кто ворчал на чужаков, нашли слово для приветствия. Народ начал расходиться – кто к работе, кто к очагам.

Я поднялся и встретил её в центре площадки; она стояла там же – глаза широко распахнуты, но в лице читалось облегчение.

– Спасибо, – сказала она. – За то, что помогли мне в лесу. Пусть даже вы всего лишь исполняли клятву клана.

– Я всегда держу клятвы.

– И спасибо за поддержку здесь. За голос – чтобы мне позволили остаться ещё хоть немного.

Вдруг она стала какая-то робкая; голос хрупко звенел – мне это не понравилось. Не та упрямая женщина, с которой я шёл два дня.

– Почему ты так звучишь? – спросил я.

– Как?

– Как будто сломалась. Слабая.

– Возможно, потому что я только что рассказала постыдный секрет всему вашему клану, – огрызнулась она.

– Не нравится мне это. Убери этот звук из голоса.

– Ты не можешь приказывать мне, что чувствовать и как звучать. Хоть ты тут и король, лорд Редвир, – отрезала она.

– Так-то лучше.

Она закатила глаза и пробурчала:

– Невыносимый, тупой мужлан.

Я улыбнулся.

– Проведу к тем, кто займётся одеждой?

– Будь добр, – сухо кивнула она.

– Сюда.

Я повёл её вниз по ступеням и через деревню, к рабочему шатру Сорки. Все, кого мы проходили, не стеснялись глазеть, но Джессамин смотрела прямо перед собой – будто это её не касалось. Мне это нравилось. Она – светлая фейри, а силы в ней видно.

– Почему ты не сказала мне про мевийских стражей? – спросил я, сворачивая к месту, где работала Сорка.

– Не хотела.

– А совету сказала. Всей деревне.

– Потому что выбора не было. Не скажи правду – не согласились бы помочь.

– Я помог.

– Потому что у тебя клятва или как там, – выдохнула она тяжело. – Не бойся. К весне они точно уйдут с этих мест. Тогда я найду другое место. Где-нибудь.

Я буркнул, не радуясь, как в голос снова просочилась та грусть.

Возле шатра Сорки её работницы скоблили шкуры, натянутые на деревянные рамы. Женщины бросили любопытные взгляды на Джессамин, но продолжили вести гребни по коже.

Мы вошли под поднятый полог. Сама Сорка была в глубине – помогала дочери: та подшивала подклад к юбке из шерсти, купленной нами в Хелламире на последнем меновом выезде.

– Сорка, – позвал я высокую женщину, что возглавляла гильдию портных.

Она подняла голову – волосы уложены косами вокруг миниатюрных рожек и вниз по спине – и улыбнулась нам обоим.

– Слышала, вы ко мне с нашей гостьей.

– Ты не была на келла’мире? – удивился я.

Присутствовать на совете не обязательно, но я думал, сегодня соберутся все: чужие у нас редкость – тем более светлая фейри.

– Работы слишком много перед уходом в Гаста-Вейл. К тому же, – она улыбнулась, покосившись на других женщин, которые делали вид, будто шьют, хотя откровенно подслушивали, – мои сплетницы держат меня в курсе.

Одна – кажется, Велга в углу – недовольно зашипела.

У Сорки под рукой стояла юная дочь – Беска, ей, если не путаю, тринадцать; она теребила материнскую юбку из «белой кожи». Белых зверей не бывает, но Сорка – мастерица: придумала, как красить шкуры, не жертвуя прочностью.

– Познакомь, – громко зашептала Беска.

– Меня и саму ещё не представили, Бес, – улыбнулась Сорка.

– Виноват, – сказал я. – Джессамин, это Сорка, глава гильдии портных. А это её дочь, Беска.

– Рада знакомству, – сказала Джессамин.

– И мы, – искренне откликнулась Сорка, окинув взглядом её платье. – Сшито добротно, но для нортгалльской зимы не годится.

– Мне уже говорили. – Джессамин вынула из кармана фартука белый мех. – Вы могли бы помочь сшить из этого перчатки?

– Ах вот как… – Сорка провела длинными пальцами по шелковистому меху. – Очень тонкая вещь. Элкмайнская выдра. Редкость.

– Где взяла? – спросил я.

– Один старый призрачный охотник подарил. Как раз перед тем, как я ушла из Пограничья.

– Сбежала, ты хотела сказать? – язвительно вставила Велга, едва отрываясь от вышивки.

– Да, – спокойно согласилась Джессамин. – И этот охотник подножку поставил одному из стражей. – Она улыбнулась – и я вдруг почувствовал гордость: после келла’мира дух у неё окреп, несмотря ни на что.

– Я могу сшить перчатки, мама, – сказала Беска. – Если позволишь.

Сорка тепло улыбнулась дочери:

– Бес ловкая. Поручим ей.

– Не знаю, как расплатиться, – сказала Джессамин.

Сорка нахмурилась:

– Мы не платим друг другу внутри клана. Каждый вносит свою долю – чтобы всем было чем греться и что есть.

– Значит, и мне надо найти, чем быть полезной.

В углу девушки зашептались и хихикнули; я глянул – и смех оборвался.

– Дайте ей всё необходимое, – сказал я, переводя разговор: в животе скрутило от тона в шатре.

Джессамин не из нашего клана и останется лишь на зиму – роль на неё никто возлагать не будет. Если возложить, это уже признать её «своей». Потому-то и хихикали – высмеивали её желание помочь. Но я не позволю смеяться над тем, кто стремится быть полезной – пусть даже гостья.

– Да, лорд Редвир. Можете идти.

Я нахмурился – с чего это мной распоряжаются? Сорка пояснила:

– Мне нужны мерки. Потом она примерит несколько платьев – посмотрим, что сядет.

Тепло поползло по груди и к шее – стоило мне представить, как Джессамин раздевается. Я резко развернулся и бросил через плечо:

– Бес, проводишь её в мой шатёр, когда закончите.

– Слушаюсь, мой лорд.

Я вышел – нужен был воздух. И Безалиэля найти: пора планировать переход.

Глава 8. ДЖЕССАМИН

Сорка распустила всех зверо-фейри, что при мне вышивали и сшивали ворох нарядов.

– Думаю, нам пригодится немного уединения, – сказала она, когда те вышли.

– Я ценю это.

Было очевидно: прочие женщины моему появлению не рады. Я понимала – чужачка, да ещё светлая, – но всё же хотелось, чтобы меня не недолюбливали так явственно.

– Можно мне остаться, мама? – спросила девочка с милым личиком и парой рогов, красиво выходящих из каштановых волос.

– Нет, милая.

– Ну пожа-а-алуйста…

– Я не против, – вмешалась я. – Беске всё равно снимать мерки с моих рук для перчаток.

– Видишь, мама, она права, – глаза у Бес были оранжевые, в веснушках по переносице.

– Ладно. – Сорка кивнула мне на деревянную стойку, где на колышках висели платья. – По росту найду, но вот лиф, думаю, придётся подогнать.

Это прозвучало не грубо: у зверо-фейри женщины выше ростом и тоньше сложены, чем мужчины их клана; стройные. А я – поплотнее.

– Посмотрим… Это должно быть как раз. Я добавила меховую окантовку к круглому вырезу – для тепла.

Дома, в Мородоне, я носила тонкие шелка с вышивкой водяных лилий и морских тварей. Климата хватало, чтобы не думать о тепле. Доехав до Пограничья, я уже успела обменять изящное платье на практичное, да и прикупила ещё пару таких же – простых, домотканых, с лифом; меняла сорочку каждый день, платья стирала дважды в неделю.

Но такого наряда я не представляла. Платье – целиком из мягкой выделки, окрашенной в бледно-зелёный, а внутренняя шерстяная подкладка – зеленью погуще. По кругу выреза – кайма из самого нежного буро-белого меха; таким же мехом обшиты манжеты длинных рукавов. Платье единое, но юбка вшита иными полотнищами, чем верх.

– Закончила его всего несколько дней назад. Горжусь.

– И есть чем. Чем вы красили кожу в такой цвет?

– Листья бузины растираются в пасту; если смешать её с олениным салом, получается и краска, и смягчитель. – Она указала на мех. – Это горный заяц. Всё сырьё собираю весной и летом. Осенью и зимой шью и вышиваю, обучаю девчат из гильдии.

Она стала распускать шнуровку на спине платья. Я не стеснялась: быстро разделась – сняла фартук, развязала свой лиф. Отложив на стол, стянула платье через голову – и заметила, что Бес пялится на меня.

– Беска, не будь невежей.

Девочка поспешно уткнулась в пол.

– Всё в порядке, – рассмеялась я. – Догадываюсь, скалд-фейри ты ещё не видела.

Она подняла голову и покачала ею:

– У тебя нет рогов. И кожа такая белая. Волосы – как спелая слива. А руки… странные – с кожей меж пальцев.

– Бес! Так нельзя. Она и нас может считать странными, но не говорит об этом, – одёрнула её Сорка.

Я улыбнулась и протянула Бес руки:

– Можешь посмотреть, если хочешь. Межпальцевая кожа мягкая, но крепкая.

– Зачем она? – шёпотом.

– Говорят, это наследие от нашей прародительницы – богини моря Немии. Такие перепонки есть и на пальцах ног. Плавать помогают. Я плаваю очень быстро, – подмигнула я.

Глаза у Бес округлились:

– А я не умею. Ты научишь?

– Детка, зимой мы не купаемся, – мягко одёрнула мать.

– Но летом она научит. Когда мы вернёмся в Ванглосу.

Мы с Соркой встретились понимающими взглядами. Летом меня здесь уже не будет.

– Без нижней сорочки сядет лучше, – сказала Сорка, кивая на сорочку, что ещё была на мне.

Я сняла её через голову – осталась в одних сапогах. Сорка присела, распахнула платье ниже, к полу:

– Вступай. Я зашнурую. Посмотрим, что подгонять.

Я скользнула в платье, выдохнула от роскоши подкладки на голом теле:

– У вас такая мягкая шерсть. Совсем не колется.

– Спасибо. Мы стараемся, чтобы ткань была и крепкая, и удобная.

И снова я мысленно одёрнула себя. Про зверо-фейри, живущих так далеко от Мородона, я почти не думала. Когда меня нашёл Редвир, я гадала, каков его клан. Увидев шатры, решила, что здесь и роскоши – ни крошки. Ошибалась. Я стояла в, пожалуй, самом красивом и ладном платье из всех, что носила. По вырезу шла тонкая вышивка плюща, подчёркивая линию.

– Кажется, ничего подгонять не придётся, – сказала Сорка, затягивая шнуровку. – Не жмёт?

– Плотно, но очень удобно. – Я глянула вниз: грудь чуть приподнялась в круглом вырезе – не сильнее, чем в моём прежнем лифе. – Оно чудесное.

Я повернулась к Сорке – и Бес ахнула:

– На тебе оно просто сказка. Мама, будто ты его для неё шила.

– Именно так, – улыбнулась Сорка. – Похоже, Ивензель вела мою руку для тебя, Джессамин.

– Ивензель? – провела я ладонями по бёдрам. – Кто это?

– Наша богиня очага. Богиня тёмных фейри. Не слышала?

Я покачала головой:

– Боюсь, отец позволял учить только богов моря и вод. Он был строг и следил, чтобы наставники не выходили за пределы нашего мира.

Губы Сорки сжались; взгляд стал сочувственным:

– Понимаю. Пока ты здесь, я с радостью расскажу всё, что захочешь.

– Я… даже не знаю, как благодарить, – сказала я искренне. – Вы встретили меня очень тепло.

– Лорд Редвир огорчился бы, если б я поступила иначе, – усмехнулась она. – Но мне приятно сделать так, чтобы ты чувствовала себя как дома, пока ты у нас. Давай снимем мерки рук под перчатки. И ноги – твои сапоги добротные, но, боюсь, без тёплой подкладки.

– Верно. Я думала, пальцы отвалятся, когда… когда Волк меня нашёл.

Я села на табурет. Мне нравилось, как платье длиной до щиколоток облегает фигуру; подкладка дарит тепло и уют. И при этом ничего не стесняет – юбка свободно ложится складками. Платье из Пограничья рядом с этим казалось чужой грубой тряпкой.

– Платье старое оставлю до конца зимы, – сказала я, стягивая сапоги и тонкие чулки.

– Разумеется. Я велю его выстирать и отложить тебе.

– Иди сюда, Бес. Знаю-знаю, тебе не терпится разглядеть мои «странные» пальцы на ногах, – поддразнила я.

– Они не то, чтобы очень странные… – пробормотала она, тараща глаза на перепонки; щёки у девочки порозовели.